Прокурор держит свечу Гарднер Эрл

Глава 7

В субботу к девяти утра дождь так и не прекратился. Правда, он уже не низвергался сплошными потоками, как ночью и ранним утром, а все сеял и сеял, будто сквозь сито, навевая уныние. Войдя в свой кабинет, Дуг Селби встряхнул влажное пальто, повесил его на вешалку и тут же раскурил трубку с душистым табаком, отчего ему стало немного уютнее. Секретарша принесла ему почту, но он жестом отослал ее, когда она приготовилась стенографировать его ответы на письма.

Некоторое время Селби сидел за столом, погрузившись в раздумья. Теплая чашечка трубки угнездилась в его ладони, а клубы пахучего дыма помогали ему сосредоточиться. Потом дверь тихо открылась, и секретарша сообщила, что к нему пришла Сильвия Мартин из «Кларион».

– Проводите ее сюда, – попросил прокурор, очнувшись от дум.

Оживленная, пышущая энергией и свежестью, Сильвия Мартин впорхнула в кабинет. Она была несколькими годами моложе Селби и уверенно шествовала по жизни изящными ножками, которые легко несли ее точеную, со вкусом одетую фигурку. Живое, ясное выражение лица Сильвии с веселыми карими глазами, в глубине которых плясали золотистые искорки, прелестно гармонирующие с рыжеватой копной вьющихся волос, с задорным носиком и мгновенно готовыми сложиться в улыбку пухлыми губками, всегда невольно вызывало ответную улыбку и симпатию всех, с кем ей приходилось общаться. И только те, кто имел честь знать эту девушку близко, понимали, что за ее веселыми, непринужденными замечаниями скрывается пытливый ум и страстное стремление добиться успеха в своей профессии.

– Привет, Дуг! – улыбнулась она.

Он дружески приветствовал очаровательную посетительницу, развернувшись в кресле к ней лицом, пока она усаживалась у стола. Одобрительно глянув на его трубку, Сильвия заметила:

– Ну, прямо портрет старого сыщика!

Селби усмехнулся:

– Чем могу помочь «Кларион» сегодня?

– Дуг, какие у тебя факты по делу в кемпинге «Кистоун»? – спросила она.

Он вытряхнул из трубки пепел, набил ее новой порцией табака, снова раскурил и только потом послушно, словно зачитывая отчет, начал:

– Меня вызвали сегодня утром, где-то около четырех часов, и…

– Мне не нужен твой рапорт, – перебила его Сильвия. – Все это мне уже рассказали шериф и коронер. Меня интересует подноготная этой истории.

– Ты имеешь в виду факты, которые…

– Да не факты! – нетерпеливо возразила Сильвия. – А твои выводы. Что ты думаешь об этом деле, Дуг?

– Откровенно говоря, не знаю.

– А вот Отто Ларкин, – заявила она, – помогает «Блейд». У меня такое предчувствие, что в вечернем выпуске «Блейд» постарается кое-чем заинтриговать своих читателей. Я хочу получить от тебя какие-нибудь новые сведения для нашего утреннего выпуска.

– Ну, возможно, какие-нибудь сведения и появятся.

– Мой редактор, – едко усмехнулась журналистка, – не любит слова «возможно», так что подавай-ка мне новые сведения прямо сейчас!

– О чем конкретно?

– Господи, да обо всем, что интересует читателя! Например, можешь ты мне рассказать, что сын одного из самых выдающихся людей нашего города участвовал в той карточной игре?

– Об этом ты и сама можешь написать.

– Но Стэплтон действительно там был?

– Да.

– И это правда, что ты взял его долговую расписку на сто долларов?

Селби опять усмехнулся:

– Я вижу, Сильвия, сегодня ты даже не завтракала!

– Ну, волка ноги кормят, – согласилась она. – Так как насчет этого, Дуг?

Он кивнул.

– Да, Стэплтон подкинул нам сенсацию. Только вот не знаю, пропустит ли ее редактор. Папенька Джорджа, Чарльз Девитт Стэплтон, чуть ли не управляет этим городом. И если ты меня спросишь, я скажу, что это просто позор! Подумать только, лишь потому, что он президент компании по производству сахара, люди юлят перед ним. И надо видеть, как он это воспринимает! Ты собираешься предъявить Тригсу обвинение в организации азартных игр, Дуг?

– Пока еще не решил, – ответил он.

– Что ж, если ты не сделаешь этого, возможно, моя газета не станет ничего публиковать о Джордже Стэплтоне. А почему ты не хочешь его привлечь? Из-за Инес?

Селби покраснел.

– Нет, – коротко бросил он.

– Берегись! – предостерегла его Сильвия. – Такого человека, как Чарльз Девитт Стэплтон, лучше не иметь своим врагом, он не остановится и перед угрозами… О, Дуг, пожалуйста, не позволяй им втирать себе очки – я имею в виду Стэплтонов.

Он спокойно, но твердо проговорил:

– Тригс должен прекратить втягивать в игру молодых парней. А мне плевать, кто и как вздумает на меня давить!

– Но ты же не можешь обвинять во всем одного Тригса, – возразила она. – Большинство его клиентов – сыновья состоятельных родителей города. Когда взрослому человеку хочется поиграть, он отправляется в Лос-Анджелес, снимает в гостинице номер и отрывается по полной программе, а молодые ребята должны к утру вернуться домой. Матери девушек не отпускают их гулять без провожатого. Поэтому они ездят в загородные кафе и клубы, танцуют, выпивают, гуляют и обнимаются по пути домой. Вот так, мистер окружной прокурор, если вам неизвестно, как проходит жизнь в преуспевающем городке, расположенном не в промышленном центре, а в сельскохозяйственном районе.

– Это мне известно, – усмехнулся Селби.

– А Джордж Стэплтон ведет весьма разгульный образ жизни, – заметила Сильвия. – Он довольно часто посещает ночные клубы Лос-Анджелеса и Сан-Диего.

– Это мне также известно, – кивнул прокурор. – Думаю, Тригс исходит из предположения, что для города лучше, если деньги Стэплтонов поступают в его казну.

Она весело рассмеялась:

– Может, ты и шутишь, Дуг, но тебя удивит, когда ты узнаешь, как много наших бизнесменов придерживается такой же точки зрения. Если ты начнешь нажимать на Тригса, то обнаружишь, что в городе ему сочувствует масса людей. Он достаточно сообразителен, чтобы покупать продукты в местных магазинах, делать пожертвования на всякие социальные программы, помогать торговой палате и всякое такое.

– Я знаю, но он не должен приглашать к себе заезжих профессиональных игроков, – сказал Селби.

– Ладно, все понятно. Так как же насчет обстоятельств по делу «Кистоуна»?

– Какие обстоятельства тебе нужны?

– Во-первых, мне нужно получить интервью у девушек.

– Сожалею, – развел руками прокурор, – но это невозможно.

– Почему?

– Эти девушки тут ни при чем. Но большинство читателей этому не поверит. Девушки живут в деревне, и газеты…

– Слушай, Дуг Селби, не хочешь ли ты сказать, что не намерен сообщить мне имена и адреса этих девушек?

– Вот именно, не намерен.

– Да, – возмутилась Сильвия, – вижу, моей газете сотрудничество с тобой принесло мало толку.

– Что ты имеешь в виду?

– Позволь тебе напомнить, что во время предвыборной кампании «Кларион» все время поддерживала тебя. «Блейд» агитировала за Сэма Роупера, который рвался, чтобы его избрали на второй срок. А теперь, когда ты победил в этой борьбе и избран на должность окружного прокурора, самое малое, на что мы могли бы рассчитывать, – это получить от тебя хоть какие-то подробности дела. Вот «Блейд» наверняка получит интервью у этих девушек!

– Ни в коем случае, – отреагировал он. – Об этом позаботится Рекс Брэндон.

Сильвия саркастически рассмеялась:

– Вот как? А что будет делать Отто Ларкин, шеф полиции?

– Он будет только помогать. Это дело совершенно не в его юрисдикции.

– Ты, конечно, можешь так считать, но я уверена, что он уже сообщил «Блейд» всю информацию, включая имена и адреса этих девушек. Уже сейчас могу предсказать, как все будет. Сегодня вечером «Блейд» выйдет с разгромной редакторской статьей о том, что ты запретил обнародовать имена девушек. Пару дней они будут придерживать информацию, подогревать интерес читателей, а потом скажут, что их находчивые и упорные журналисты сами этих девушек нашли. А потом, когда получат-таки у них интервью, приклеят им какой-нибудь ярлык просто для того, чтобы ты выглядел идиотом. И результатом твоих стараний держать девушек в стороне станет только то, что их репутацию лишь еще больше запачкают!

– Все может быть, – согласился Селби, – но лично я ни за что не отдам их на съедение публики.

Сильвия оценивающе прищурилась, глядя на прокурора:

– А молодой Стэплтон замешан в этом деле?

– Не знаю.

– Если да, то твое дело плохо. Тебя много раз видели с Инес. Шайка Роупера постарается нажить на этой истории политический капитал. Конечно, они не станут выступать открыто, но на всех углах Мейн-стрит начнут перешептываться, и слухи разнесутся по всему городу с быстротой лесного пожара.

– Почему ты думаешь, что это дело может касаться Джорджа Стэплтона? – поинтересовался Селби.

– Росс Блейн сказал, что некоторые из твоих вопросов наводят на мысль, что ты считаешь Джорджа вероятной жертвой Эмила Уоткинса. Я и хотела выяснить, Дуг, почему ты считаешь, что он может быть замешан в этом деле?

– Я так не считал, да и сейчас вовсе в этом не уверен, – возразил Селби. – Но подумай вот о чем, Сильвия: в деле есть два-три важных момента, на которые, кажется, не обращают внимания.

– Например?

– Гарри Перкинс показывал тебе вещи, принадлежавшие Уоткинсу?

– Да. Они лежат у него в коробке. Я их осмотрела, и, конечно, Перкинс оказал такую же любезность репортеру «Блейд». Он достаточно хитрый тип, легко оказывает прессе услуги, причем не делает между газетами никакого различия.

– Ты не заметила ничего странного среди этих вещей?

– Ты имеешь в виду плотницкий карандаш?

– Нет, я говорю о том, что у погибшего не было ключей!

– Но, Дуг, он же все время переезжал с места на место. Такие люди не имеют дома, поэтому…

Селби перебил ее:

– Когда офицеры обнаружили тело, дверь домика была заперта. Рексу Брэндону пришлось вскрывать ее с помощью отмычки.

– Брось, Дуг! В таких местах замки самые простые. Любая отмычка…

– Но у Уоткинса не нашли отмычки! – нетерпеливо возразил прокурор. – Это означает, что, когда он туда входил, с ним был кто-то еще. И этот «кто-то» имел ключ от домика или ключ, который подходил к замку. Я склоняюсь к мысли, что в дом вошли трое: Уоткинс, которого мы потом обнаружили мертвым, и еще два человека.

– Потому что там было три стакана из-под виски?

Кивнув, он пояснил:

– Более того, они должны были оказаться в домике за какое-то время до двух часов ночи, потому что ботинки умершего были запыленными, но грязи на них не было. А дождь начался около двух часов и с тех пор не переставал ни на минуту.

Теперь, предположим, Эмил Уоткинс с двумя компаньонами вошли в домик вместе. Там они выпили виски, потом два компаньона ушли и заперли дверь. Уоткинс остался ждать, собираясь кого-то убить. Отсюда следует, что жертва должна была появиться в домике, поскольку Уоткинс не мог пойти к нему сам.

– А может, Уоткинса держали там как пленника? – предположила Сильвия. – Заперли и…

– Ни в коем случае! – возразил Селби. – Все окна открываются изнутри. Уоткинс мог в любое время вылезти через окно. А мог разбить запор выстрелом из своего пистолета.

В дверь заглянула секретарша Селби и сообщила:

– Пришел мистер Грейс из кемпинга «Кистоун» и говорит, что ему необходимо немедленно увидеться с вами.

Селби многозначительно посмотрел на Сильвию Мартин и ответил секретарше:

– Скажите ему, чтобы зашел.

Сильвия встала, собираясь уйти.

– Не уходи, – попросил прокурор. – Пусть «Кларион» получит дополнительные сведения.

Дверь распахнулась, и в комнату ворвался Грейс, бросил: «Доброе утро, Селби!» – и внезапно остановился, заметив Сильвию.

– Доброе утро, мисс Мартин, – неуверенно проговорил он. – Не знал, что вы здесь.

– Мы с мисс Мартин беседуем на очень важную тему, – объяснил Селби. – Разумеется, она может подождать в соседней комнате, если вы не желаете, чтобы репортер из газеты слышала то, что вы собираетесь мне сообщить.

– Нет, я как раз желаю, чтобы она это слышала! – отреагировал Грейс.

– Тогда все в порядке, – сказал прокурор. – Присаживайтесь и расскажите, в чем дело. Но сначала скажите мне, где вы были прошлой ночью или, точнее, сегодня ранним утром.

– Я был в Лос-Анджелесе. Мой сын совершенно неожиданно прибыл с востока.

– И вы были с ним?

– Да.

– Когда вы уехали из кемпинга?

– Около полуночи, – ответил Грейс.

– Довольно необычное время для отъезда, не так ли? – заметил Селби.

Грейс вспыхнул:

– Не знаю, на что вы намекаете. У меня честное заведение, и я имею право уехать тогда, когда мне захочется. Мой сын прислал телеграмму, что летит из Чикаго самолетом, который прибывает в два часа ночи, и я поехал его встретить.

– И встретили?

– Нет, его не оказалось в этом самолете. Произошла какая-то путаница при отправке телеграммы, кто-то допустил ошибку. Мой сын приземлился в Лос-Анджелесе в десять утра и, не увидев меня в аэропорту, отправился в гостиницу. Не обнаружив сына среди пассажиров двухчасового рейса, я сразу пошел в справочную, и они нашли его в списке пассажиров предыдущего рейса из Чикаго. Поэтому я позвонил в гостиницу, где он обычно останавливается, и мне сказали, что он там зарегистрировался, но в тот момент его не было в номере. Я поехал в гостиницу, а сын пришел туда около трех часов. Мы посидели с ним до пяти, потом я пошел в турецкие бани, где провел два или три часа, после чего вернулся домой – это я сообщаю на тот случай, если вам важно знать, где я был и что делал!

– Не очень важно, – сказал Селби, – но, по-моему, для владельца автокемпинга весьма необычно, что, отсутствуя, вы никого не оставили в конторе вместо себя. Нам пришлось воспользоваться отмычкой, чтобы попасть в домик.

– Мне это известно, – сообщил Грейс. – И еще то, что, вернувшись, шериф с помощью той же отмычки проник в мою контору, где взял журнал регистрации приезжих. Не понимаю, зачем он вам понадобился.

– Мы все объяснили бы, если бы застали вас на месте. Понимаете, ведь могло случиться так, что этот человек, Уоткинс, по ошибке попал не в тот домик. Нам до сих пор неясно, зачем ему понадобилось убивать жильцов этого домика, поэтому мы решили проверить, кто остановился в других бунгало.

– Ладно, это меня не очень беспокоит, – признался Грейс. – Зато есть другой серьезный разговор. Послушайте, что я вам скажу.

– Пожалуйста, я вас слушаю. Что вас тревожит?

– А вот что. У меня идет спор с газовой компанией из-за их счетов. Я полагаю, что на обогрев домиков уходит не столько газа, на сколько они присылают счета. Поэтому, чтобы проверить, кто из нас прав, я установил в одном из домиков специальный измеритель расхода газа и стал ежедневно записывать его показания. По случайности он стоит именно в том бунгало, где обнаружили мертвого Уоткинса. Вчера, после того как оттуда выехали жильцы, я сразу же снял показания счетчика. Так вот, вернувшись из Лос-Анджелеса и узнав об этом Уоткинсе, я подумал, что могу определить, сколько времени там жгли газ. Посмотрел показания и не поверил своим глазам: он горел по меньшей мере полтора часа!

Селби задумался:

– Вы уверены в этих данных?

– Да!

– Тогда, – Селби взглянул на Сильвию Мартин, – зная время, когда Рекс Брэндон выключил газ, мы можем приблизительно сказать, сколько этот человек находился в домике.

– Это один из выводов, к которым я пришел, – сообщил Грейс.

– Он может быть очень важным, – заметил Селби. – Хотя, разумеется, неизвестно, сразу ли после своего появления он включил газ.

– Ну, можете быть уверены, долго он не просидел бы без отопления. Стены там очень тонкие, и домики быстро охлаждаются в такую погоду.

– Видите ли, часть дня мне придется провести в офисе, – сообщил прокурор. – Но в половине четвертого я могу приехать к вам. А вы, пожалуйста, заприте домик и проследите, чтобы никто не трогал обогреватель и счетчик газа.

– Договорились, – согласился Грейс. – Но есть еще кое-что: я хочу, чтобы вы положили конец этим разговорам, будто у меня установлено поврежденное оборудование.

– Я этого не утверждал, – заметил Селби, – но, думаю, ваши газовые обогреватели действительно плохо регулируются.

Грейс покраснел от гнева:

– А теперь послушайте меня, Дуг Селби! Никто не предполагает, что человек станет запускать обогреватель на полную мощность, да притом на целых полтора часа, а то и больше! От этого в комнате станет жарко, как в топке. Когда сегодня днем вы приедете ко мне испытать этот счетчик, я требую, чтобы меня заперли в той комнате на полчаса. Тогда увидим, испорчен обогреватель или нет. Разумеется, если человек настолько глуп, что надолго оставляет газ полыхать вовсю, то, естественно, рано или поздно он задохнется. Но я хочу иметь возможность доказать, что мое оборудование в полном порядке, и сделать это до того, как жюри коронеров поднимет такой вопрос.

– Ну, – протянул Селби, – лично я не вижу, что наш эксперимент что-либо докажет, но, если вы готовы провести в этой комнате полчаса, согласен.

Грейс сказал:

– И еще я хочу, чтобы при расследовании дела меня вызвали свидетелем и вы подтвердили бы, что я провел там полчаса.

– Нет сомнений, это легко можно устроить, – улыбнулся Селби.

– И еще, – Грейс повернулся к Сильвии Мартин, – я хочу, чтобы газеты опубликовали, что я намерен сделать.

– Не волнуйтесь, – откликнулась Сильвия, – я обязательно буду присутствовать при вашем эксперименте, и вы прочтете об этом в газете.

Грейс кивнул, собрался было уходить, но остановился:

– Вы знаете, мы с Отто Ларкином большие друзья. В прошлые выборы он стоял за Роупера, поэтому я тоже голосовал за Роупера, но ничего не имел лично против вас. Теперь, когда выбрали вас, я предлагаю забыть прошлое, если вы не против.

– Я – за! – опять улыбнулся Селби.

– Значит, все в порядке.

Сильвия Мартин, у которой на коленях лежал раскрытый блокнот, а в руках наготове был толстый карандаш, попросила:

– Подождите минутку, мистер Грейс. Вы не можете уйти, не сказав мне несколько слов для нашей колонки о гостях нашего округа. Какого из ваших сыновей вы встречали в Лос-Анджелесе – Тэлбота?

– Да, его.

– Чем он сейчас занимается?

– Он менеджер по торговле одного из концернов в Чикаго.

– Сколько лет вы его не видели?

– Пять, почти шесть, да нет, кажется, дольше… Наверное, лет семь. Не могу вспомнить точно. У нас с ним вышла ссора, и он уехал из дома – только об этом писать не надо, хорошо? Просто сообщите, что Джеймс Грейс ездил в Лос-Анджелес встретить сына, который занимает административную должность в одной из крупных промышленных компаний на востоке, и на этом закончите… Нет, постойте, можете упомянуть, что он прилетел на самолете. Это доказывает, какой важный пост он занимает.

– Когда ваш сын возвращается назад? – поинтересовался Селби.

– Он уже вернулся, улетел сегодня в девять утра. То есть отсюда он полетел в Сан-Франциско, где пробудет до понедельника. Затем вечером летит в Сиэтл, а уже оттуда снова в Чикаго. Говорю вам, Мэдисон-Сити может гордиться Тэлботом Грейсом. Он сам сделал себе имя, и в этом городе не много найдется людей, которые зарабатывают хотя бы приблизительно столько, сколько получает Тэлбот… Ну ладно, Селби, увидимся в половине четвертого. – Грейс энергично протопал по кабинету, рывком распахнул дверь и со стуком захлопнул ее за собой.

Сильвия с усмешкой посмотрела на окружного прокурора:

– Прости, что немного задержала тебя моими личными делами, но… курочка по зернышку клюет!

Прикрыв глаза, прокурор поделился своими размышлениями:

– Если мы сможем точно установить, когда Эмил Уоткинс вошел в тот домик, это будет очень важно.

Она кивнула, сложила блокнот и сунула его в сумочку.

– Итак, договорились, Дуг, увидимся в «Кистоуне» в половине четвертого, и тогда ты мне все расскажешь об этом Уоткинсе.

– Что значит «все»? – удивился Селби.

Сильвия рассмеялась:

– Не считай меня дурочкой, Дуг! Я знаю твой метод расследования. Ты будешь исследовать прошлое этого человека буквально под микроскопом. У тебя есть отпечатки его пальцев, его фотография, и наверняка сейчас полиция Лос-Анджелеса уже разыскивает всех плотников по фамилии Уоткинс.

Прокурор усмехнулся:

– Сказать по правде, кое-что в этом духе я предпринял. Полиция Лос-Анджелеса должна связаться с профсоюзом плотников.

– А как относительно отпечатков пальцев на стаканах из-под виски, Дуг?

– На них действительно нашли отпечатки, но смазанные, поэтому они ничего нам не дали. На бутылке виски есть торговая марка с указанием цены, сейчас проверяются все магазины спиртного в округе, чтобы узнать, в котором ее купили. К тому времени как мы с тобой встретимся, у меня будут фотокопии этой марки. И кстати, Сильвия, я тщательно, со всех сторон проверяю этих девушек. Если они ни при чем, я намерен их оберегать. Но если в их прошлом обнаружатся какие-нибудь сомнительные факты, буду иметь это в виду.

– Если все-таки решишь завести дело на Тригса, дай мне знать, хорошо? – попросила Сильвия. – Интересно будет послушать, что этот всемогущий Чарльз Девитт Стэплтон скажет о своем беспутном сыне.

– Собираешься взять у него интервью по прибытии? – поинтересовался Селби.

– А как же! Это один из знаков внимания, которые он ожидает каждый раз, когда возвращается в Мэдисон-Сити. Мы расспрашиваем его о деловой обстановке на востоке, о том, что он думает про ситуацию в различных частях света, интересуемся его мнением относительно рынка ценных бумаг и получаем его прогнозы на политическую обстановку. Отвечая на наши вопросы, он обычно выглядит очень серьезным и важным. Мы непременно фотографируем его во время интервью… Поразительно, до чего же наши читатели обожают всю эту чепуху! Господи, Дуг, ну почему они думают, что бизнесмен, который ездил в Нью-Йорк заключать сделки, по возвращении домой может точно предсказать, что еще выкинет Муссолини?

– Кто их знает! – улыбнулся Селби. – А почему?

– Провалиться мне на этом месте, если я понимаю! – отозвалась Сильвия. – Почему это ты по возвращении из Нью-Йорка не даешь интервью?

– А знаешь, Сильвия, это идея, – подхватил Селби. – Разве тебе не интересно узнать, что произойдет с выборами 1940 года?

– Откровенно говоря, Дуг, меня гораздо больше волнует, что будет, если ты станешь избираться в следующий раз.

– Меня тоже, – признался прокурор.

– Ну, пока, Дуг! До половины четвертого.

– До трех тридцати, – уточнил он. – А может, встретимся раньше и вместе пойдем на ленч?

Глава 8

Минут через десять после ухода Сильвии Мартин окружному прокурору позвонила Инес Стэплтон.

– Как насчет партии в теннис, Дуг? – спросила она.

– В такую-то погоду?! – ужаснулся Селби.

– В гольф-клубе есть крытый корт. Я уже договорилась.

Он поколебался, затем ответил:

– Прости, Инес, но меня призывает долг.

– Долг? – Она вложила в свой вопрос изрядную долю скептицизма.

– Может, ты еще ничего не знаешь, но в автокемпинге «Кистоун» обнаружен труп мужчины. Его смерть окружена крайне загадочными обстоятельствами.

– Насколько я помню, – произнесла она, – мы с тобой заключили пари и назначили определенное время. Кажется, ты сказал, что никакое убийство не помешает тебе прийти на встречу.

Что-то в голосе Инес насторожило Селби.

– Видишь ли, – сказал он, – мне еще предстоит выяснить, было ли совершено убийство.

– Я думала, этот человек умер естественной смертью.

– Да, но ведь он мог уже убить человека, за которым охотился.

– Мне немного об этом известно, – заявила Инес. – Джордж только сказал, что ты возил двоих его друзей к коронеру.

– Когда ты разговаривала с Джорджем? – поинтересовался он.

– Сегодня утром.

Селби насторожился:

– А ты не скажешь, в какое время точно?

– В чем дело, Дуг?

– Мне нужно знать. Это было сразу после возвращения Джорджа домой?

– Да. Я из-за этого и проснулась. И сказала ему, что он слишком поздно возвращается домой. Было что-то около половины шестого.

– Слушай, Инес, мне нужно задать тебе вопрос, – проговорил Селби.

– О чем? – По ее тону он понял, что она тоже держится настороже.

– Я хочу знать, выходила ли ты сегодня в город около шести утра.

– Господи, Дуг! С чего бы я вышла в город?

– И не заходила ли ты в дежурную аптеку, чтобы оттуда позвонить?

– Дуг, да ты с ума сошел! Зачем я стану…

– Это не ответ на вопрос, – заметил он.

– Я не намерена отвечать на подобные вопросы.

– Похоже, ты просто уклоняешься от них.