Прокурор держит свечу Гарднер Эрл

Глава 14

Уже сидя в машине, Сильвия Мартин поделилась:

– Знаешь, Дуг, вот слушала я эту сказку про маму-крольчиху, и у меня было странное ощущение. Мне казалось, что приключения, которые изо дня в день Мадж Трент рассказывала дочурке, основаны на реальных событиях, особенно что касается погони злого койота за мамой-крольчихой.

Селби кивнул:

– Мне тоже. И все-таки это невозможно. Этот последний эпизод она рассказала вчера в восемь вечера. А тогда еще не было ни бродяги, ни намека на его смерть, ни разговора по телефону, когда мне сообщили, что совершено убийство, ни визита шерифа с его обвинением, что это она мне звонила…

– Я в этом не очень уверена, Дуг, – возразила Сильвия. – А как относительно Оскара, который хватает еду прямо из корзины? Думаю, у него есть прообраз – Оскар Тригс. Уверена: сказка отражает ее собственные тревоги и переживания.

– Может, ты и права, – согласился Селби.

– И вот еще что, – продолжила она. – Естественно, меня, как и тебя, заинтересовали дедушка и бабушка этой девочки.

Селби удивленно поднял брови.

– Только не пытайся скрыть это от меня, Дуг! Я знаю, о чем ты думал, – о том, что Руби Трент может быть той самой внучкой, о которой упоминается в письмах, найденных у Эмила Уоткинса.

– Если это так, то Мадж Трент – его сбежавшая дочь.

– Дуг, я чувствую, что это именно так, поверь мне! Мадж Трент не видела умершего Эмила Уоткинса?

– Нет. В настоящее время у меня нет никаких оснований предполагать какую-либо связь между Уоткинсом и посетителями «Пальмовой крыши», за исключением тех двоих ребят.

– Дуг, мне хотелось бы сообщить об этой истории в газету по телефону. Скажи, есть какие-нибудь препятствия не указывать, что, по вашему предположению, исчезнувшая из ночного клуба хозяйка может быть дочерью умершего в кемпинге человека?

– Лучше только слегка намекнуть на такую возможность, – посоветовал ей Селби. – Думаю, лишняя огласка не помешает.

– Боже мой, Дуг, какая из этого выйдет трогательная история! Маленькая девочка с нетерпением ожидает, что мама расскажет ей по телефону, убежит ли от злого койота мама-крольчиха, а звонка так и не последовало!

– Мне нужно выйти и позвонить в контору шерифа в Мэдисон-Сити, Сильвия. А ты тем временем можешь связаться со своей редакцией. Вон впереди большой отель, там наверняка есть телефоны-автоматы.

Селби подъехал к отелю. Пока Сильвия звонила в редакцию, он переговорил с помощником шерифа, дежурившим в отделении полиции.

– У нас появилась кое-какая информация об Эмиле Уоткинсе, который действительно был плотником, – сообщил ему помощник шерифа. – По-видимому, он оставил кое-какие свои вещи у Боба Прейла, который связан с профсоюзом плотников в Сан-Диего. Мы связались с ним по телефону, и он подтвердил, что Уоткинс действительно оставил ему на сохранение ящик с инструментами и пару чемоданов. Еще сказал, что на имя Уоткинса в Сан-Диего пришли какие-то письма и что он был странным парнем, очень ограниченным, упрямым, но честным и справедливым. В споре его было невозможно переубедить. С тех пор как два месяца назад Уоткинс оставил Прейлу эти вещи, тот его больше не видел.

– Отлично, – откликнулся Селби. – Я сразу же позвоню Прейлу.

– Можете не звонить, – сказал помощник шерифа. – Я сообщил ему, что вы в Оушнсайде, а оттуда сразу же приедете в Сан-Диего, чтобы встретиться с ним и посмотреть, что в этих чемоданах. Я описал ему Уоткинса, и все совпало, так что, видимо, это он и есть.

– Хорошо. А что слышно про Рекса? Он уже уехал в Сан-Франциско? – поинтересовался прокурор.

– Нет еще, – ответил помощник шерифа. – У него возникла какая-то проблема, сказал, что завтра полетит самолетом.

Окружной прокурор нахмурился:

– Мне нужно было, чтобы он отправился сегодня вечером на поезде.

– Ну, он может вылететь пораньше и прибыть в то же время, что и поездом, – предположил помощник. – Здесь случилось что-то такое, что он захотел проверить. Брэндон куда-то уехал, я скажу ему, что вы звонили.

– Ладно, – принял сказанное к сведению Селби. – И вот еще что: тебе может позвонить некая миссис Локхарт и сообщить адрес Мадж Трент. Свяжись тогда с конторой шерифа в Лос-Анджелесе, и пусть они срочно поедут к ней. А я отправляюсь в Сан-Диего.

Глава 15

Сырой ветер улегся, на безоблачном небе ярко сияли звезды. Но океан был неспокойным, волны одна за другой набегали на каменистые пляжи, разбиваясь в брызги об утесы. Селби мчался вдоль побережья по шоссе, которое то шло по ровному плато, то ныряло вниз, а слева от него, над вершинами гор, неслась за ним желтая луна. Сильвия Мартин уютно пристроились вплотную к Селби.

– Дуг, – задумчиво проговорила она, – тебе не кажется странным, что о людях можно узнать гораздо больше после их смерти, чем при жизни?

– Ты о чем? – удивился он.

– Пока человек живет, он словно отгораживается от посторонних забором. Просто невозможно зачастую его понять. Возьми, например, этого Уоткинса. Вы с шерифом остановили его на дороге, разговаривали с ним, но ничего не узнали. Он казался обыкновенным путешественником, передвигающимся с помощью автостопа. А сейчас, когда мы стали изучать его прошлое и кое-что уже выяснили, перед нами предстает конкретная личность. Теперь мы знаем о нем такие вещи, в которых при жизни он ни за что не признался бы. Подумай о том, что мы выяснили из писем, которые при нем оказались.

Уоткинс был суровым отцом, уверенным в своей правоте. Они с дочерью любили друг друга, каждый по-своему, но она решила уйти из его жизни. У нее появилась своя дочка. Этот плотник с его суровой моралью стал дедом, но так никогда и не видел своей внучки. Его традиционные представления о нравственных нормах, вероятно, самые положительные, но при этом они лишили его любви близких людей. Он не хотел увидеть внучку только потому, что считал грехом то, что его дочь находила естественным. Она любила того юношу, который не смог или не захотел на ней жениться. Надеялась, что когда-нибудь в будущем они поженятся… Интересно, изменились ли ее взгляды? Может, она поняла, что традиционные требования морали не лишены мудрости?.. А сколько страданий она принесла Уоткинсу!.. Дуг, это такая простая вещь и вместе с тем такая реальная. От подобных мыслей не так-то легко отделаться.

Селби молча кивнул. Некоторое время в салоне автомобиля было тихо. Прислонившись головой к его плечу, Сильвия задремала. Луна поднялась еще выше, освещая призрачным светом неспокойные волны океана, окрашивая их в серебристый цвет у волнорезов, где они фонтанами взмывали вверх. На прибрежную гальку с неукротимым постоянством и с шипением неслись вал за валом, тут же отступая назад и оставляя на берегу пенную полосу, обозначающую грань между водой и землей. На какое-то время Селби отвлекся от грустного характера своей миссии, целиком отдался красоте ночи и уютной близости молодой женщины, так естественно прикорнувшей сбоку.

Они быстро преодолели пустынные улицы Сан-Диего и по сообщенному Бобом Прейлом адресу разыскали его дом. Прейл внимательно изучил документы Селби, посмотрел фотографию умершего Уоткинса и сказал:

– На мой взгляд, у вас все в порядке, мистер Селби, так что заходите и посмотрите его вещи.

– Я не собираюсь что-либо брать, – пояснил прокурор. – Мне нужно только глянуть на них, и я хотел бы сделать это в вашем присутствии, чтобы вы были свидетелем.

– Хорошо, – согласился Прейл, – пойдемте.

Они открыли чемоданы. Сильвия, стоящая чуть в стороне, что-то писала в своем блокноте, ее карандаш так и порхал над бумагой.

Содержимое чемоданов выдавало характер упаковавшего их человека. Одежда была аккуратно сложена. Комбинезоны оказались на удивление чистыми, все дырки тщательно заштопанными. В одном из чемоданов Селби обнаружил фотографию Эмила Уоткинса с невестой. Снимку было не менее тридцати лет, но даже тогда крепко сжатые узкие губы Уоткинса говорили о его бескомпромиссности. В пачке конвертов, связанных ленточкой, оказались различные, не имеющие значения письма. Среди них – квитанция из больницы Сан-Диего.

– Не знаете, что означает эта квитанция? – спросил Селби у Прейла.

– Понятия не имею, я ничего ровным счетом не знал о нем. Он заходил сюда забрать письма, а когда уезжал, попросил разрешения на несколько недель оставить у меня свои вещи.

– И не сказал, куда уезжает?

– Нет.

– Квитанция датирована прошлым месяцем, – констатировал прокурор. – Пожалуй, возьму ее с собой, если вы не возражаете. Потом или сам привезу ее, или отправлю вам по почте, чтобы вы могли присовокупить этот документ к остальным вещам.

– Мне-то это безразлично, – откликнулся Прейл. – Раз он умер, что мне теперь делать со всем этим?

– С вами может связаться распорядитель его наследства, – объяснил Селби. – У Уоткинса где-то есть дочь. Подержите у себя его вещи, пока мы ее не найдем.

– Ладно, мне-то что, – бойко произнес Прейл, с явным одобрением оглядывая стройную фигурку Сильвии Мартин. – Могу я вам еще чем-нибудь помочь?

– Увы, больше ничем, – ответил Селби. – Спасибо.

Затем Селби и Сильвия направились в больницу. Прокурор показал квитанцию молодой женщине за стойкой. Она просмотрела записи и сообщила:

– Имя пациентки – Марсия Уоткинс. Она умерла, и он оплатил счета.

– Умерла?! – недоверчиво воскликнула Сильвия.

Женщина кивнула.

– Не могли бы вы сказать мне, кто за ней ухаживал, я имею в виду дежурных медсестер или…

– У нее была индивидуальная медсестра. Дайте взглянуть… Да, даже две сестры. Одна из них как раз сейчас на дежурстве. Хотите поговорить с ней?

– Да, очень! – сказал Селби.

Молодая женщина подняла телефонную трубку:

– Дайте мне четвертый этаж… Алло? Мисс Куинси? Мадлен Диксон занята сейчас? Вы не пригласите ее на минутку к телефону?.. Алло? Мисс Диксон, это контора. Здесь находится мистер Селби, окружной прокурор Мэдисон-Сити, ему нужно получить информацию о Марсии Уоткинс. Вы ухаживали за этой женщиной приблизительно месяц назад… Да, она… Хорошо, если сможете… Спасибо. – Положив трубку, женщина объяснила: – Мисс Диксон сейчас подойдет. Присаживайтесь, пожалуйста.

Селби остановился у окна, глядя на холодное сияние луны. Сильвия подошла и встала рядом.

– Умерла! – проговорила она. – Этого я меньше всего ожидала. Я могла бы поклясться, что Марсия Уоткинс и Мадж Трент – одно и то же лицо. Но если Марсия Уоткинс умерла, значит, нашей версии конец?

Селби кивнул:

– Очевидно, она послала за ним, когда заболела… Возможно даже, что она приехала сюда, чтобы повидаться с ним; может, в это время уже страдала от какой-то неизлечимой болезни, и он простил ее. У нее была отдельная палата с двумя индивидуальными сестрами. Похоже, как будто… – Он повернулся навстречу вошедшей женщине в аккуратной медицинской форме, с темными волосами и живыми черными глазами.

– Мистер Селби? – спросила она.

– Да.

– Я мисс Диксон.

– Присаживайтесь, мисс Диксон, – предложил ей прокурор. – Это мисс Мартин из Мэдисон-Сити. Мне нужно знать все, что вам известно о вашей пациентке Уоткинс. Однако прежде прошу вас взглянуть на эту фотографию.

Селби достал из кармана фотографию умершего Уоткинса. Медсестра посмотрела на нее и произнесла:

– Да, это он, ее отец.

– Не могли бы вы мне рассказать, что с ней случилось? – задал первый вопрос Селби.

– Она попала в автокатастрофу. Думаю, приехала в Сан-Диего разыскать отца, и ее сбили как-то вечером в десять часов. Когда ее забирала «Скорая помощь», она была без сознания и, насколько я помню, пришла в себя только в четыре часа утра… Конечно, мистер Селби, я говорю вам то, что мне рассказали. Сама я пришла на смену утром в девять часов. Это было уже после того, как установили ее личность и разыскали ее отца.

– Прошу вас, продолжайте.

– Отец поместил Марсию в отдельную палату, нанял двух медсестер. Я дежурила с утра и до вечера. Ночью меня сменила другая сестра, на следующий день я снова заступила на дежурство. В этот день она скончалась.

– В какое время?

– Это случилось днем, точно не помню во сколько.

– Вы, случайно, не слышали, о чем разговаривали между собой дочь и отец? – поинтересовался прокурор.

Она проницательно посмотрела на него:

– Что вы хотите узнать, мистер Селби?

– Не буду ничего от вас скрывать, – отозвался он. – В автокемпинге обнаружен труп Эмила Уоткинса. Он умер, отравившись угарным газом. В комнате вовсю горел газ.

Медсестра задумчиво пробормотала:

– Может, он покончил с собой.

– Это не было самоубийством, – возразил Селби, – когда его нашли, у него в руке был пистолет.

Медсестра, словно убеждая сама себя, повторила:

– Это должно быть самоубийством.

– Так вы не скажете, о чем они разговаривали между собой? – повторил прокурор.

– Боюсь, что нет, мистер Селби. Понимаете, это профессиональная тайна.

Селби не отступал:

– Я вынужден настаивать на ответе. В конце концов, оба участника разговора скончались, в живых не осталось никого, кому разглашение этих сведений нанесло бы вред.

По-видимому, медсестра его поняла, потому что сказала:

– Хорошо, мистер Селби, кое-что я слышала. Сначала доктор не разрешал ей много разговаривать, но они сказали достаточно, чтобы я домыслила, что произошло. Как я поняла, мать Марсии умерла, когда она была еще ребенком. Вырастил ее отец. Но мистер Уоткинс был старомодным, суровым человеком с абсолютно бескомпромиссными понятиями о морали. Девушка сбежала из дома с молодым человеком, ожидая, что он на ней женится. Но молодой человек обманул ее. Потом у нее появился ребенок… Они до самой ее смерти разговаривали об этом ребенке.

– И что говорили?

– Уоткинс хотел знать все о ребенке – где он находится и так далее. Вероятно, хотел что-нибудь сделать для него, но… Ах, не знаю, как вам описать ту сцену, чтобы вы действительно все поняли!.. Это было так трогательно! Мне так хотелось им помочь! Она лежала в постели и умирала. Мы все это понимали, и она тоже. И отец тоже это видел. Он любил ее и хотел любить свою внучку. Но для него это было дитя, рожденное в грехе. И мисс Уоткинс решительно заявила ему, что, пока он не выкинет это представление из головы, он не увидит ребенка. Видимо, она сама в детстве настрадалась от такого отца. Марсия была очень красивой, эмоциональной и импульсивной, полной противоположностью своему отцу. Уоткинс сидел у кровати с плотно сжатыми губами, по его лицу текли слезы, но он ничего не простил. Его дочь согрешила. Наказание за грех – смерть. И то, что с ней случилось, – это должное возмездие за ее грехи… А она ничего не сказала ему о внучке.

– Ребенок был с ней вместе в Сан-Диего? – спросил Селби.

– Очевидно, нет. Думаю, девочка находится в какой-то школе. Мисс Уоткинс держала это в тайне, не пожелала даже сделать никаких намеков, чтобы отец смог ее найти. Мистер Уоткинс был таким суровым, таким несгибаемым праведником, неспособным на прощение, что… что я чуть не избила его! Я бы и сделала это, если бы он не был таким искренним, таким трогательно суровым. Понимаете, Уоткинс сам страдал, но был твердым как гранит. Это был вопрос его традиционных взглядов против ее… Так она и унесла в могилу свою тайну.

– А не знаете, зачем Марсия приехала в Сан-Диего? – задал новый вопрос прокурор. – Искала работу?

– Нет, видимо, чтобы поговорить с отцом. Они не виделись много лет. Она думала, что это ошибка, надеялась, что годы смягчили его сердце. По-моему, мисс Уоткинс несколько раз писала ему, но не давала ему своего адреса. Ей было известно, как его найти, потому что он был плотником и состоял в профсоюзе.

– Она вела автомобиль?

– Нет, шла пешком. Ее сбил какой-то хам, который даже не остановился, дело было в десять часов вечера. Водитель, видимо, был пьяным, но догадался сбежать. Полиция задавала ей вопросы о машине. Мисс Уоткинс только мельком видела ее, и, я помню, она пыталась назвать номер машины, но заметила лишь первую его цифру и букву… Понимаете, я думаю, отец мог покончить с собой. Он очень тяжело воспринял смерть дочери. Считал, что она получила возмездие за свой грех, но вместе с тем было видно, что он очень любил ее… Ему следовало простить дочь. У нее был радостный, открытый характер. Она умерла с улыбкой на устах. Было ясно, что мисс Уоткинс тоже любила отца, но не хотела допустить, чтобы ее дочка страдала от позора, который на ней лежит, как он считал. Никогда не забуду, как она смотрела на него! У нее был такой нежный, такой любящий взгляд, но она была не менее упрямой, чем он. Вот так она умерла…

– А как насчет ее чемодана? – поинтересовался окружной прокурор. – В ее багаже не было никаких документов?

– Про это мне ничего не известно, – ответила мисс Диксон. – Когда она поступила в больницу, при ней не было никакого багажа. Ее подобрала машина «Скорой помощи», привезла в приемное отделение, а потом доставили в наше отделение. Сначала все думали, что она поправится, но оказалось, что у нее повреждены внутренние органы. Уоткинс была в сознании до самого конца. Сидела на кровати, обложенная подушками, но становилась все слабее и слабее и все время смотрела на отца. Он держал ее за руку и плакал, как ребенок, но его губы оставались плотно сжатыми и тонкими, как лезвие бритвы. Мы, медсестры, все время сталкиваемся с живыми и мертвыми. Это был один из самых трогательных случаев, которые я видела, – и, главное, это было абсолютно несправедливо! Он любил бы свою внучку, если бы только смог преодолеть свою несговорчивость и неуступчивость.

Селби посмотрел на Сильвию Мартин.

– Спасибо вам большое, мисс Диксон, – проговорил он. – Думаю, то, что вы нам рассказали, несколько проясняет ситуацию.

– Я рада, что узнала конец их истории, – отозвалась она. – Меня интересовала его судьба. Если я вам понадоблюсь, мистер Селби, вы можете найти меня здесь, в больнице.

Окружной прокурор еще раз поблагодарил медсестру, взял Сильвию под руку, и они вышли. На улице, дрожа от холода, Сильвия сказала:

– Дуг, как ты думаешь, я могу стать хорошим репортером, если все время расстраиваюсь, когда слышу подобные вещи?

Он обнял ее за талию и молча повел к машине. Усевшись на место, она вытерла глаза носовым платком и произнесла:

– Может, это из-за того, как мы все узнали, Дуг, но у меня такое чувство, будто я была давно знакома с этими людьми. Я чувствую, что они мне ближе многих других, с которыми я встречаюсь каждый день. Теперь они умерли, а мы роемся в их прошлом… Это похоже на то, как смотришь в кино на актрису, которая уже умерла. Видишь ее веселой, оживленной, исполняющей свою роль и одновременно испытываешь самые разные эмоции – во-первых, сюжет фильма, который тебя захватывает, затем восхищение актрисой, ее игрой – и все время помнишь, что ее уже нет на свете. Это приоткрывает перед тобой загадку жизни, делает ее такой торжественной, серьезной и… Ах, Дуг, не могу это выразить словами! Не то чтобы страшно, нет, это совсем другое. Это ощущение мира и спокойствия и вместе с тем понимание бесполезности стольких человеческих эмоций, особенно мелкого самолюбия. Подумать только, каким бессмысленным был тот барьер, который Уоткинс воздвиг между собой и дочерью!

Селби похлопал ее по плечу.

– Я понимаю, Сильвия, понимаю твои чувства.

– Что ж, – вымученно улыбнулась она. – Это не мешает нам смотреть в лицо фактам нашей собственной жизни, Дуг Селби. Ты являешься окружным прокурором Мэдисон-Сити. Я – репортер «Кларион». Я должна написать обо всем этом репортаж, который заставит читателей увидеть все моими глазами… И мы должны выяснить, почему Мадж Трент не позвонила своей дочке и не рассказала ей, что случилось с мамой-крольчихой, за которой гонится злой койот.

Селби молча кивнул в подтверждение и тронул машину с места.

Глава 16

Через некоторое время Сильвия сказала:

– Мне нужно позвонить в газету. Ты не возражаешь, Дуг?

– Нисколько, – ответил он. – Сейчас подъедем к какой-нибудь гостинице.

Он ехал медленно и молчал, в раздумье наморщив лоб. У одной из гостиниц остановился:

– Ты иди, Сильвия, а мне нужно кое-что обдумать.

Когда она вернулась через десять минут, то застала его все в той же позе, откинувшимся на спинку сиденья, сосредоточенно размышляющим.

– Не беспокойся, Дуг, я сама, – произнесла Сильвия, открыла дверцу и уселась рядом с ним. – Что за вселенские размышления? Ты испытываешь то же, что и я или…

– Я тут обдумывал одну идею, – поделился он, – которая кажется мне вполне логичной, хотя и не совсем еще ясной. Не смею идти дальше, прежде чем не получу кое-каких доказательств, но не знаю, смогу ли их добыть.

Она внимательно посмотрела на его серьезное лицо:

– Ладно, давай делись своей идеей, а я беспристрастно выскажу тебе мое мнение.

Селби вынул из карманов руки, затянутые в перчатки, побарабанил пальцами по деревянному ободку руля.

– Понимаешь, Сильвия, до сих пор мы действовали, исходя из предположения, что Уоткинс пытался найти свою внучку или какого-то человека, намереваясь его убить, основания для чего мы нашли в обнаруженных при нем письмах.

Она кивнула, но, видя, что он молчит, подстегнула:

– Я тебя слушаю, Дуг, говори!

– Мне кажется, что даже для упрямого и с такими закоренелыми убеждениями человека все-таки несколько странно спустя столько лет искать парня, обманувшего его дочь. С другой стороны, при нем ведь был пистолет, и он собирался его использовать. А что, если наши предположения были ошибочными?

– Что ты хочешь сказать?

– Да вот что: допустим, после смерти дочери Уоткинс отправился не мстить за ее поруганную честь в обычном понимании этого, а для того, чтобы справедливо покарать человека, который ответствен за ее гибель.

– То есть он искал того, кто сбил ее на своей машине и исчез?

Селби кивнул.

– А что навело тебя на эту мысль, Дуг?

– Помнишь, Марсия не могла точно описать машину, но запомнила первую цифру и букву ее номера? И у нее осталось общее представление о сбившей ее машине. Далее, надо учесть, что каждый автомобиль имеет номерной знак, буквы и цифры которого указывают на то, к какому району страны он относится. Каждая территория имеет свою букву и цифру. Например, Империал-Валли – «ИВ», и если пойдем севернее…

– Да, Дуг, понятно, я все это знаю. Продолжай. К чему ты ведешь?

– Помнишь, у Джорджа Стэплтона была очень мощная спортивная машина, за которую можно было получить примерно две тысячи, а он вдруг взял и продал ее Каттингсу всего за семьсот пятьдесят долларов?

– Я об этом не знала, – отозвалась Сильвия. – Ты мне не говорил.

– Значит, говорю сейчас. Это выяснилось случайно, когда мы допрашивали ребят.

– И ты думаешь, Стэплтон… – Она замолчала, когда до нее дошел весь смысл вероятного обвинения, но потом воскликнула: – Да ты что, Дуг! Это абсолютно невозможно! Стэплтон, конечно, отчаянный и легкомысленный парень, любит пускать пыль в глаза, но ведь он сын самого влиятельного человека в нашем городе!

Селби засунул руки в карманы.

– Вот именно! Молодой Стэплтон всегда мог рассчитывать на могучую протекцию, которая избавит его от любых наказаний. Носился на своей спортивной машине со скоростью семьдесят-восемьдесят миль в час. Не платил штрафов, его папаша всегда улаживал эти дела. Парень привык разъезжать по городу выпившим, устраивать гонки…

– И ты думаешь, что это он мог сбить Марсию?

Окружной прокурор не сразу ответил. Он сидел, опустив голову и задумавшись. Затем медленно кивнул:

– Понимаешь, тогда очень многое сходится. Сбитая машиной женщина пыталась рассмотреть ее номер, но запомнила только часть его. Однако этого достаточно, чтобы ее отец представил себе, в какой местности эта машина была зарегистрирована. Вероятно, дочь рассказала ему, какого она цвета и формы… И вот он решил найти водителя, совершить над ним суд. Узнал, что машина должна быть приблизительно из района Мэдисон-Сити, и стал следить за дорогой, исходя из предположения, что обладатель такой дорогой машины – состоятельный человек, а следовательно, достаточно часто разъезжает между Мэдисон-Сити и Лос-Анджелесом.

Только он не учел, что молодой Стэплтон не такой уж дурак. Джордж сообразил, что, если бы его номер запомнили, полиция уже поджидала бы его у дома. Поэтому сделал правильный вывод, что кто-то мог заметить лишь часть номера и внешний вид машины. Он опасался, что его автомобиль станут искать, не зная, кому он принадлежит, но представляя себе, из каких он может быть мест. И тогда принял решение избавиться от него. Его спортивная машина оказалась в другой части штата, а сам он стал ездить на новой.

– Дуг, не могу поверить! – повторила Сильвия. – Это кажется невероятным.

– Знаю, но если допустить такое, то все начинает становиться на свои места. Предположим, что Уоткинс дежурил у дороги, надеясь найти машину, сбившую его дочь. Он не сразу ее нашел, потому что ее забрал Каттингс, увез в другую часть штата. Но прошлым вечером Каттингс вернулся в Мэдисон-Сити, и Уоткинс его засек. Некоторое время ему понадобилось, чтобы узнать, где Каттингс остановился, но, проверив все близлежащие мотели, наконец, его обнаружил. Причем имей в виду, что, когда машина проезжала мимо него, Уоткинс имел возможность запомнить уже весь ее номер. Затем прочесал автокемпинги, отыскал тот, где остановился владелец этого автомобиля. Уоткинс человек упорный, что ему в голову попало, того уже не выбьешь. Он был суровым, уверенным в своей правоте и наверняка придерживался доктрины «око за око, зуб за зуб». К тому времени, когда он отыскал кемпинг, где остановился Каттингс, тот уже укатил в «Пальмовую крышу». Тогда Уоткинс решил дождаться его возвращения. Для этого проник в домик и затаился там, поджидая Каттингса…

– Но как ему удалось попасть в домик? – спросила Сильвия.

– Это нужно будет выяснить.

– И как ты думаешь это узнать?

– Сначала поеду в полицию, проверю все записи о происшествиях на дорогах и выясню, что им рассказала Марсия Уоткинс. Если окажется, что сбившая ее машина была длинным автомобилем красного цвета с белой полосой, со срезанным задником, а первые две цифры ее номера указывали на наш округ, то у меня появится достаточная уверенность.

– О, Дуг, это грандиозно! – воскликнула Сильвия. – Только подумай, какой скандал закатит Стэплтон, если его сына обвинят в чем-нибудь подобном! Дуг, однако не смей делать ни шагу, пока не будешь абсолютно уверен в своих подозрениях!