Счет девять Гарднер Эрл

Глава 14

Я нажал перламутровую кнопку у двери под номером 19, и Сильвия спросила из-за двери: «Кто там?» Я ответил: «Лэм». Она рывком открыла дверь.

– О, Дональд! – воскликнула она. – Дональд, я так рада, что вы пришли!

Ее руки легли на мои, пальцы дрожали. Она смотрела мне в глаза с полуоткрытым ртом.

– О, Дональд, – продолжила Сильвия, – это ужасно! Это совершенно ужасно…

– Ладно, – прервал я, – давайте-ка ближе к делу. Расскажите, что именно так ужасно.

Она заперла дверь и повернула задвижку.

– Пройдите туда, Дональд, – предложила она, – и садитесь.

Сильвия подвела меня к кушетке, села, сбросила туфли, поджала ноги так, что стали видны туго натянутые нейлоновые чулки, и придвинулась ко мне очень близко, положив руки с переплетенными пальцами мне на плечо.

– Дональд, – почти простонала она, – это ужасно. Я не хотела говорить вам, но я должна это сделать.

– Хорошо, расскажите же мне все, – поощрил я.

– Этот нефритовый божок…

– Что с ним?

– Я взяла его.

– Гм, – хмыкнул я. – Можно мне закурить?

– Дональд, мне все-таки кажется, что вы недостаточно внимательны.

– Ну что вы, я весь внимание. Вы взяли нефритового идола. Можно мне закурить?

– Нет, – ответила она с недовольной гримасой.

– А вы сами не хотите?

Она поколебалась. Потом сказала:

– Хорошо.

Я дал ей сигарету. Она потянулась к огоньку зажигалки, держа мою руку и глядя поверх пламени мне в лицо.

– Дональд, мне нужна ваша помощь. Я ужасно, ужасно в ней нуждаюсь!

– Продолжайте, – сказал я. – Вы украли нефритового идола. Как это произошло?

– Дональд, я расскажу, если обещаете мне верить.

– Я верю, что вы украли нефритового божка.

– Ну тогда почему вы так… так несерьезно к этому отнеслись?

– А вам хотелось бы, чтоб я шлепнулся на пол в обмороке? Вы украли божка. Теперь вы вознамерились рассказать мне об этом только потому, что знаете: я знаю, что божка украли вы, и знаю, каким способом вы незаметно вынесли его из квартиры.

– Нет-нет, Дональд, клянусь, что это неправда! Если бы вы только выслушали меня! Позвольте мне рассказать вам всю историю.

– Продолжайте, – сказал я. – Вы так торопили меня приехать. А теперь ведете себя так, будто у вас уйма времени.

– Боюсь, что нет.

– В таком случае лучше не тянуть.

Она придвинулась ко мне еще ближе. Юбка скользнула вверх, до самых резинок туго натянутых чулок, обнажив ноги целиком. Ее губы были в двух сантиметрах от моего уха.

– Дональд, – почти прошептала она, – я предала своего друга.

– Какого друга?

– Филлис.

– Каким образом предали?

– Я кое-что сделала с… с ее мужем.

– Кое-что?

Она немного поколебалась:

– Ну, он хотел, чтобы я приняла участие в одной интриге, в заговоре.

– Что это за заговор?

– Я не знаю. Это был целиком его план. Он очень умный. Интрига была продумана до мелочей, а мне досталась в ней лишь небольшая роль.

– Что он хотел от вас?

– Он хотел, чтобы я украла идола.

– Ого! – промолвил я. – Вы пытаетесь оправдаться тем, что взяли божка якобы по просьбе самого Крокетта?

– Конечно, Дональд. Именно об этом я и пытаюсь сказать вам.

– Ну вот вы и сказали.

– Нет, я еще не все сказала. Только изложила голые факты.

– А теперь желаете приодеть их?

– Нагота интересна, – изрекла она, – но не всегда артистична.

– Ладно, – согласился я, – протест против наготы принят. Продолжайте и приоденьте факты.

– Дональд, я опасаюсь, что вы заранее осудили меня.

– Я пытаюсь выслушать вас.

– Но вы не облегчаете мне задачу.

– Чего вы от меня хотите?

– Сочувствия. О, Дональд, я чувствую себя ужасно одинокой и беспомощной. Мне сейчас так нужен сильный мужчина, который… который защитил бы меня.

– Я не сильный.

– Нет, Дональд, вы очень сильный. Вы замечательный, только не знаете этого.

– Это относится к голой правде? – спросил я. – Или к одеянию?

– Мне кажется, вы только пытаетесь быть гадким, – сказала она и попыталась толкнуть меня, но только ушиблась сама, ибо, когда ее тело откинулось далеко назад, я наклонился вперед, чтобы дотянуться до пепельницы. Она глубоко вздохнула.

– Это было вот как, – начала она. – Дин Крокетт пришел ко мне и сказал, что хочет устроить кражу в ночь этого приема, чтобы второй нефритовый Будда тоже исчез.

– Почему?

– Ему нужен был предлог, чтобы нанять детективов.

– Для чего?

– Этого я не знаю.

– Постарайтесь точно пересказать, что вам сказал Дин Крокетт.

– Он сказал мне, что ему совершенно необходимо создать впечатление, будто какой-то вор украл второго нефритового Будду из его коллекции. Сказал, что собирается нанять детектива. Мало того, поместил в лифт рентгеновскую установку и может ее включать, когда захочет.

– Чтобы предотвратить кражи? – спросил я.

Она сказала:

– Я пришла к выводу, что цель была совсем другая.

– Какая же?

– Людей, входящих в квартиру, просвечивали рентгеновскими лучами, чтобы узнать, нет ли при них оружия. Как только человек входит в лифт, включается рентгеновская установка, изображение передается на флуороскоп, а с него при помощи особого устройства проецируется на экран наверху. Не знаю, как это делается. Используются то ли зеркала, то ли специальная телевизионная система. Во всяком случае, каждый, кто входил в лифт, мог быть обследован человеком, сидящим в маленькой кабинке позади шахты лифта.

– Вы уверены в этом?

– О да, – засмеялась она. – Мы говорили о наготе. Мой бог, посмотрели бы вы на женщину через этот флуороскоп! Можно разглядеть каждую косточку. Та же система, что и в тюрьмах. Посетители в наиболее надежных тюрьмах, вы знаете, просвечиваются рентгеном. Они становятся в одну из кабин, и охранники изучают все, что при них… – Хихикнув, Сильвия добавила: – Особенно интересно рассматривать через этот флуороскоп мужчин.

– И какое впечатление?

– О, – сказала она, – у мужчин в карманах полно всякого хлама: портсигары, монеты, булавки для галстука, запонки. Все, что угодно.

– Вы наблюдали людей, поднимающихся и спускающихся в лифте?

– Да.

– Зачем? Просто чтобы позабавиться?

– Нет. Я работала на мистера Крокетта.

– Что значит «работала»?

– Ну, я сидела там, когда он ожидал, что у кого-то из его посетителей может быть оружие. Поднимающихся и спускающихся в лифте просвечивали специальные контролеры; иногда этим занималась я.

– Вы были настолько близки с ним?

– Достаточно близка.

– Итак, он сказал вам, будто желает, чтобы этого нефритового Будду украли?

– Да.

– И эта кража понадобилась ему как предлог, чтобы держать детектива, охраняющего квартиру?

– Да, это была часть его плана.

– А в чем состояла суть плана?

– Я не знаю. Это-то меня и беспокоит.

– И все же вы что-то предполагаете?

– Ну, он собирался нанять опытного детектива… Она должна была… Видите ли, он хотел, чтобы это была женщина, которая смогла бы обыскать приглашенных дам, если понадобится, и…

– Подождите минутку, – перебил я. – Попробуйте-ка взглянуть на это с другой стороны. Почему Крокетту захотелось получить возможность обыскивать приглашенных дам?

– Чтобы удержать их от соблазна унести что-нибудь.

Я покачал головой:

– Я так не думаю. Крокетт был богат. Попытавшись обыскать какую-либо гостью, он покрыл бы себя позором.

– Но не в том случае, если гостья действительно попыталась что-либо украсть.

– Он хотел схватить ее за руку, – сказал я. – Но для этого нужно быть абсолютно уверенным в том, что делаешь. Предположим, гостья просто отказалась бы подвергнуться обыску и предоставила ему возможность вызвать полицию, если уж он зашел так далеко.

– Он может так поступить?

– Может, но никогда не поступит.

– Он сказал мне, что собирается нанять такую фурию, что никто не отважится ей противоречить.

– И он нашел такую женщину-детектива?

– Да, вашего компаньона Берту Кул.

– Тогда почему он захотел, чтобы украли нефритового Будду?

– Я думаю, Дональд, это было завязкой интриги. Продолжение планировалось на следующий день после приема. Зачем-то ему нужна была эта кража. Во всяком случае, он сказал мне, что надо сделать. Я подождала удобного момента, вдребезги разбила стеклянный колпак, взяла оставшегося нефритового Будду, завернула его в полотно и положила в камеру Лионеля Палмера для групповых снимков, ту, с широкоугольным объективом. Мистер Крокетт сказал мне, что камера будет использоваться только один раз за весь вечер – для того чтобы сделать снимок всех собравшихся за столом гостей, после чего, сказал он, Лионель не будет пользоваться ею, и она послужит превосходным сейфом для нефритового Будды. Видите ли, рентгеновскую установку всегда отключают, когда Лионель Палмер поднимается или спускается, потому что в противном случае снимки Лионеля будут затуманены. Рентгеновские лучи просто разрушат пленку. Мне кажется, что однажды Лионель догадался о рентгеновской установке в лифте. Он не мог понять, что случилось с его пленками, пошел к Дину Крокетту и сказал ему о порче пленок и что он, похоже, на какое-то время оказался вчера под рентгеновским излучением.

– Вот тогда Крокетт и сказал ему про рентгеновские лучи в лифте?

– Сказал он ему или нет, я не знаю, но пообещал Лионелю выяснить, в чем дело, и принять меры, чтобы этого больше не случилось. Сказал что-то про защитные устройства, которые должны были быть установлены неким детективным агентством; больше, мол, он ничего не знает.

– Итак, Дин Крокетт велел вам взять нефритового Будду и засунуть его в фотокамеру. Что вы должны были делать потом?

– Ну, конечно, Лионель вынесет ее, а я должна зайти к нему на следующий день, и… Лионель несколько раз снимал меня для рекламы, и я приду якобы договориться о следующих снимках. Мистер Крокетт сказал: Лионель наверняка будет весь день в лаборатории проявлять и печатать снимки, увеличивать их для различных рекламных целей, и если я немного потолкусь там, то без затруднений доберусь до полки, где хранятся фотоаппараты, и заберу Будду. И никто не догадается, каким путем он исчез из квартиры.

– Ну и что же?

– Вы… вы большая умница, вычислили, где спрятан нефритовый Будда, пришли и вынули его из фотоаппарата Лионеля и затем поставили кого-то следить за его студией, так что, когда я пришла в фотостудию и попыталась вынуть Будду из камеры, вы могли схватить меня за руку.

– И вы это знали?

– Вскоре догадалась.

– И зачем вы теперь мне все это рассказываете?

– Я боюсь.

– Чего?

– Лионель не станет меня покрывать… Меня обвинят в краже нефритового Будды. Я слишком много сказала Лионелю, и он знал, что именно я положила нефритового Будду в фотокамеру и пришла только затем, чтобы достать его. Конечно, когда Будда исчез, я обвинила Лионеля в том, что он нашел его и спрятал…

– Ну и? – спросил я.

Она погладила кончиками пальцев мою щеку, нежно откинула мои волосы назад.

– Теперь, – сказала она, – я более или менее в вашей власти, поскольку после гибели Дина Крокетта некому подтвердить мою историю, и… я могу оказаться в ужасно затруднительном положении, если вы меня не выручите.

– Неужели, – сказал я, – вам не пришло в голову, что я работаю на своего клиента?

– Конечно, пришло. Поэтому я и захотела встретиться с вами.

– У меня уже есть клиент, Сильвия.

– Я знаю. Это миссис Крокетт.

– И поэтому я не в состоянии ничего сделать для вас.

– Дональд, посмотрите на меня, – попросила она.

– Я слушаю. Мне нет нужды смотреть.

– А я хочу смотреть на вас. И хочу, чтобы вы смотрели на меня.

Она подвела руку под мой подбородок, нежно, но твердо наклонив мою голову к своей.

– Теперь смотрите мне в глаза, Дональд, – сказала она. – Я хочу, чтобы вы это знали. Я не попросила бы вас прийти сюда, если б не чувствовала, что вы нуждаетесь во мне так же сильно, как я нуждаюсь в вас.

– Почему это я в вас нуждаюсь? – спросил я.

– Чтобы защитить Филлис.

– И как вы собираетесь помочь мне защитить Филлис?

– Я могу забыть про то, что Филлис зашла в ванную и закрыла дверь, – сказала она. – Затем я услышала, как окно открылось. Мною овладело любопытство, я обернулась и взглянула через плечо на окно студии…

– Вы хотите сказать, что увидели окно ванной? – спросил я.

– Нет, я не могла увидеть окно ванной. Я стояла на натурщицком помосте, около окон с матовым стеклом. Некоторые из них для проветривания поворачиваются на шарнирах так, что верхняя часть оказывается внутри комнаты, а нижняя – снаружи. Немного, только чтобы пропустить воздух… Они не хотели, чтобы оно поворачивалось на больший угол, тогда из окон других квартир можно было бы заглянуть в студию, а тогда… Ну, вы знаете, тогда увидели бы голую натурщицу… некоторых людей шокирует вид раздетой женщины.

– Да, некоторых это шокирует.

– Это не должно шокировать, – мягко произнесла она. – В конце концов, это естественно, Дональд. Что плохого в наготе?

– Мы говорили об окне ванной, – напомнил я.

– Да. Я взглянула через плечо и, конечно, не смогла увидеть окна ванной, но через небольшую щель повернутой рамы… Дональд, утаить то, что увидел, это преступление?

– Да.

– А если я расскажу вам, что я видела нечто существенное, и вы утаите это от полиции, это будет считаться преступлением?

– Я ничего не видел, – сказал я.

– Я знаю; но если что-то видела я и рассказала об этом вам, а вы посоветовали мне держаться подальше от полиции, тогда это может быть…

– Я не советую вам что-либо утаивать от полиции.

– Даже если я видела кончик духового ружья, высунувшегося из окна ванной, и как он двигался вверх и вниз, словно кто-то прицеливался?

– Не говорите глупостей, – посоветовал я.

– Я не говорю глупостей, Дональд. Я пытаюсь быть вам полезной.

– Почему?

– Потому что хочу, чтобы вы помогли мне.

Я сказал:

– Мне жаль, Сильвия, но это не игра в кости.