Холостяки умирают одинокими Гарднер Эрл

Я сунул брошюру в карман пальто, прошелся еще немного, потом вернулся к своей, то бишь арендованной, машине и покатил в аэропорт.

И тут я сообразил, что регулярный утренний рейс не очень-то мне подходит: не исключено, что Фрэнк Селлерс посадит на него своих людей.

Поинтересовался чартерным рейсом. Пожалуйста – служащий аэропорта начал ради меня крутить телефонный диск.

Пилот, которого я буквально вытащил из постели, сохранял тем не менее присутствие духа и доброе настроение. Он назвал мне цену, согласившись на оплату только «туда», без «обратно», и обещал приехать через тридцать минут.

Я устроился в зале ожидания и раскрыл брошюру. Она изобиловала фотографиями главной улицы Палм-Спрингс. Снимки изысканных магазинов, рассчитанных на богатых туристов. Тенистые рощи Индио. Статистические таблицы температур – зимних и летних. Количество солнечных дней в году. А в самом конце – портрет основателя всей затеи, великодушная физиономия Монтроуза Ливайнинга Карсона с глазами, требующими от зрителя повиновения и послушания.

Фотография таинственным образом придавала всему предприятию ореол стабильности и респектабельности.

Я совсем уж было затолкал брошюру в мусорный ящик, но вдруг, движимый смутным импульсом, достал из кармана ножик, раскрыл его и тщательно вырезал портрет Монтроуза Карсона.

В голове у меня забрезжил план, способный превратить все мои прежние насмешки над Фрэнком Селлерсом в невинные шутки.

Он подтасовывает карты в игре против меня. Отлично. Я покажу ему, как надо подтасовывать карты.

Появился мой летчик, вывел свой самолет из ангара, подготовил к путешествию. По счастью, у него в самолете отыскался блокнот.

В пути я без устали набрасывал портреты Монтроуза Ливайнинга Карсона в разных вариантах. К прибытию в Финикс я научился моментально воспроизводить на бумаге облик этого индивидуума, и очень похоже.

Я расплатился с пилотом, зашел в туалет, порвал все свои этюды, а также фотографию Карсона в клочья и спустил всю макулатуру в унитаз.

Такси довезло меня прямо до жилища Элен Кортис Харт.

Я посмотрел на часы. Как раз вовремя. Ценой за частный аэроплан я выиграл ровно тридцать минут у обычного рейса. Представив себе, как отнесется к этой цене Берта, я испытал легкую эйфорию.

Глава 15

Элен Кортис Харт ошеломила меня изысканным нарядом. Ни один мужчина не смог бы определить ее возраст. Женщина, возможно, сделала бы это, но промахнулась.

Уравновешенная, умудренная жизнью дама излучала очарование. Ее привлекательность была привлекательностью зрелой женщины, а не каким-нибудь там подростковым очарованием.

Элен Харт напоминала зрелый плод, неторопливо набирающий соки на своем дереве, и еще много воды утечет, пока он начнет перезревать.

Она окинула меня оценивающим взглядом, улыбнулась и протянула руку.

– Я – Лэм.

– Приветствую вас, мистер Лэм, – сказала она. – Вы совсем не такой, какого я представляла.

– А кого вы себе представили?

– Огромного мужчину с толстой шеей, широкоплечего и наглого, который тут же начнет приставать на том лишь основании: «А что, собственно, вы можете возразить?» – и отпустит пару посредственных шуток о приятном зрелище, доставшемся Тому-соглядатаю.

– Значит, я обманул ваши ожидания?

– К счастью, да.

– Что ж, вы думаете, я даже не примерился?

– Ну, допустим, примерились. Но ухаживать вы умеете и без этой нахальной гримасы: «А что, собственно, вы можете возразить?» Ваши пасы наверняка более тонкие и интригующие, а потому – вполне простительные, если не приемлемее. Какой кофе вы предпочитаете? Черный? Со сливками и сахаром?

– Со сливками и сахаром, пожалуйста.

– Не понимаю, как удается людям потворствовать всем своим желаниям и сохранять талию, – вздохнула она. – Посмотрите на меня. – Она вдруг расхохоталась: – Ну, не так пристально! Как вас зовут знакомые?

– Дональдом.

– Ол-райт, Дональд. Времени у нас не так уж много. Давайте перейдем прямо к делу.

Она провела меня на кухоньку, мы сели за стол друг против друга.

– Вот тостер, а вот хлеб. Масла нет ни капли, яиц тоже. Сухой тост – пожалуйста. Готовить для вас я не собираюсь.

– Достаточно кофе, – сказал я и сразу перешел к вопросам: – Насколько хорошо вы разглядели лицо мужчины за окном?

– Чертовски хорошо. Оно буквально отпечаталось у меня в памяти.

– Сможете узнать, если снова встретите?

– Конечно.

– Вы помните, как описали его полиции?

– Да. И потом, повторяю, я хорошо помню, как он выглядел.

– Что ж, у меня задатки художника. Давайте начнем с волос.

– Но на нем была шляпа.

– Тогда глаза. Он был в очках?

– Без очков.

– А цвет глаз?

– Светлые, но всего заметнее были у него брови. Мне трудно объяснить, что в них особенного, но на них нельзя не обратить внимание.

– Нос?

– Длинный, прямой.

– Попробую сделать набросок. Я ознакомился в полиции с вашими показаниями. Любопытно, удастся ли изобразить лицо.

Я нарисовал слегка деформированную версию Монтроуза Карсона.

– Слишком широко расставлены глаза, – сказала она.

Я сделал еще один рисунок.

– Слишком изогнутые брови. У того человека они прямые. И что-то не так со ртом. У вас уголки рта загнуты вверх, а у моего знакомца прямая линия рта.

– Как насчет скул?

– Высокие… Вот-вот, вы верно ухватили… Дональд, у вас получается! Почти вылитый он! Прекрасный набросок. С карандашом в руках вы гений, Дональд.

– Я всего лишь следовал вашим указаниям, – заметил я скромно.

– Здорово! Так здорово, что я начинаю бояться.

– Чего бояться?

– Ну, вы взяли с моих слов какие-то штрихи и соединили их в завершенном портрете, и он так похож, что я готова его опознать. И все-таки… Чем больше я на него смотрю, тем больше подозреваю себя в самовнушении. Я узнаю одну черту, узнаю другую, потом вижу их во взаимодействии… Словом, получается, что я сама себя гипнотизирую.

– Если вы правильно охарактеризовали каждую черту в отдельности и на рисунке они воспроизведены точно, беспокоиться не о чем.

– Понимаю, и тем не менее.

Я перебил ее:

– Вы уверены в точности своего описания? Не может ли оказаться… Ну, например, что там был я?

Она расхохоталась:

– Не прикидывайтесь индюком, Дональд! Я думаю, если у вас возникнет желание посмотреть на раздевающуюся женщину, вам не придется для этого торчать под окном.

– Не выглядел тот мужчина больным или несчастным?

– Вроде нет. Трудно объяснить, Дональд. Мои ощущения сможет понять только женщина.

– Увы, я не женщина.

– Ничуть не сомневаюсь… Видите ли, когда вы уверены в своем уединении и вдруг видите мужское лицо, глазеющее из темноты…

– Вы закричали?

– Закричала, попыталась прикрыться чем-нибудь, а потом кинулась к телефону звонить в полицию.

– А мужчина что?

– Я видела, как он побежал, но через несколько шагов его поглотила темнота.

– Что вы делали потом?

– Прежде всего опустила штору… Знаете, Дональд, номера в мотеле спланированы весьма своеобразно. Это окно в задней стене расположено там, где его и не ждешь. Выходишь из ванной, и вдруг оказывается, что ты прямо перед окном, о котором даже не подозревала.

– Как, по-вашему, долго тот мужчина там околачивался?

– Понятия не имею. Я ни на что не обращала внимания. Долго была за рулем и прямо-таки мечтала о горячем душе и об ужине.

– Какого он роста, если, например, сравнить со мной?

– Ну, судя по тому, что видно было в окне, он старше вас и крупнее, то есть выше и шире в плечах. Он…

Задребезжал звонок.

Она нахмурилась:

– Кого принесло в такой час? – Посмотрев на часики, она заметила: – Пора открывать салон. Минуточку, Дональд…

Я замер на своем месте, прислушиваясь к звукам в коридоре. Она открыла дверь, и раздался голос Фрэнка Селлерса:

– Извините, мадам. Не хотелось тревожить вас с утра, но… Я – Фрэнк Селлерс из полиции Лос-Анджелеса, а это сержант Рэнсом из местной полиции. Нам надо с вами поговорить.

– В данный момент я ужасно занята, – запротестовала она.

– Достаточно нескольких минут, – сказал Селлерс и вошел.

Другой голос, наверное, сержанта Рэнсома, произнес:

– Я знаю, как вы заняты, мисс Харт, но мы расследуем серьезное преступление.

– Боже, что я могу об этом знать? Неужели опять история с Томом-соглядатаем?..

– Совершенно верно, – откликнулся Фрэнк Селлерс. – Думаю, мы установили его личность. Его опознали другие пострадавшие. Если и вы это подтвердите, мы сможем закрыть дело. Этот парень весьма скользкий тип, жуткий проходимец… Вот его портрет…

На минуту воцарилась тишина, нарушаемая какими-то шорохами.

– О боже! – вскричала Элен Харт. – Да ведь это не Том-соглядатай! Это сыщик…

– Который? – холодно переспросил Рэнсом, едва она прикусила язык.

– Он… он в кухне, – пролепетала Элен Харт.

Они буквально ворвались в кухню. Селлерс перегнулся через стол, сгреб пятерней ворот моей рубашки, поднял меня с табурета и зарычал:

– Ах ты, коротышка, сукин сын, надеялся замести следы!

– Не трогайте его, – закричала Элен Харт.

– Он оказал сопротивление при аресте, – заявил Селлерс и нанес мне такой удар в нижнюю челюсть, что я стукнулся головой о стену. Комната завертелась каруселью, и меня засосало черное небытие.

Когда сознание вернулось, на руках у меня были наручники.

Элен Харт в ярости выдавала по тысяче слов в минуту:

– Не понимаю, чего вы добиваетесь. Мне приходилось слышать о грубости полицейских, теперь я убедилась на собственном опыте. Вы ударили беззащитного человека… Единственное, чего он хотел, – найти настоящего Тома-соглядатая. По моему описанию он нарисовал абсолютно точный портрет, и я его идентифицировала.

– Где ж он? – спросил Рэнсом.

– Вот несколько набросков, – она продемонстрировала рисунки, – а вот окончательный портрет.

– Тьфу, – фыркнул сержант Селлерс. – Этот парень пускал вам пыль в глаза. Он и есть Том-соглядатай. Его уличили. И мотивы у него есть. Он замешан в убийстве.

– Ни в чем он не замешан, – заявила Элен Харт. – Я буду протестовать…

– Послушайте, мисс Харт, – сказал Рэнсом успокаивающе, – вы недооцениваете опасность нашей работы. Этот человек собирался напасть на Селлерса.

– Собирался напасть на Селлерса! Ну вы даете! – бушевала она. – Да как он напал бы на этого громилу? Ударь он офицера кулаком, руку бы сломал. И не выдумывайте ничего, я сама все видела. Я плачу налоги и имею право осуждать неправых.

– Ладно, – уступил сержант Рэнсом, – сожалею, что так вышло. Селлерс малость поторопился. Он не спал целую ночь из-за этого дела.

– Да уж, задал мне Лэм работенку, – сказал Селлерс. – Он припрятывал улики, он темнил, выворачивал факты наизнанку. И не надо, леди, рассказывать, будто он невинный агнец. Разве он и вам не пудрил мозги, подсовывая свои идейки? Он смазливый парень и знает, как подойти к даме.

– Он ни к кому не подходил, – отрезала Элен Харт. – Что мне самой нужно было, то я и получила. И от своих слов не откажусь.

Рэнсом заметил, как дрогнули мои ресницы, и сдержанно сообщил:

– Нашего полку прибыло, сержант.

Селлерс посмотрел на меня. На мгновение в его глазах отразился слепой, бессмысленный гнев. Он явно хотел снова ударить. Рэнсом прочел его мысли и опередил напарника:

– Не будем мешать мисс Харт заниматься своими делами. Заберем этого субъекта в управление и продолжим там.

– Мой адвокат проследит за этой историей, – предупредила Элен Харт. – Я считаю своей прямой обязанностью проверить, что означает ваше «дальнейшее разбирательство», может быть – заурядный мордобой. Троньте его хоть пальцем, и у нас в Финиксе начнется такая разборка – пух и перья полетят.

– У вас нет причин для беспокойства, – заверил Рэнсом.

Селлерс потянул меня за наручники:

– Пошли, коротышка. Тебя ждут дальние странствия.

Пока Селлерс выталкивал меня из квартиры, Элен Харт взялась за телефон.

– Держитесь, Дональд, – напутствовала она. – Я звоню своему адвокату, а он чертовски хороший адвокат.

Глава 16

Комната в полицейском управлении оказалась самой типичной. Обшарпанная дубовая мебель, линолеум, весь испещренный пятнами, каждое – след от небрежно брошенной сигареты. Стулья с прямыми спинками, жесткие, неудобные, но зато солидные. Мебель сделана была во времена, когда от вещей ждали долгой службы, и они оправдали ожидания.

Понятия о стиле и комфорте в этой комнате обессмысливались. Ее оборудовали, руководствуясь соображениями практичности и целесообразности, и она годами отбывала свою трудовую повинность, не меняясь.

Фрэнк Селлерс каблуком захлопнул дверь. Замок щелкнул. Селлерс обернулся ко мне:

– Теперь, двуличный сукин сын, мы разберемся во всем до конца, и разберемся чертовски скоро.

Рэнсом проявил куда меньше служебного рвения и больше осторожности.

– Смотри, Фрэнк, – предостерег он, – Элен Харт – настоящий динамит. Я знаю ее адвоката. Это сущий ад на колесах.

Селлерс, нахмурившись, перевел взгляд на Рэнсома.

– Пока ее адвокат сюда заявится, – сказал он, – этот тип расколется надвое.

Тогда и я подал голос:

– Никого ты не расколешь, Фрэнк, сколько ни коли. Ты в Аризоне. Это не твоя вотчина. Здесь ты и пальцем не можешь меня тронуть. И арестовывать не имеешь права. Ты избил меня, и я добьюсь, что тебя за это посадят. У меня есть свидетели… Более того, ты не сможешь даже увезти меня из Аризоны без разрешения властей. А я потребую судебного разбирательства.

– Понял, что я имел в виду? – спросил Фрэнка Рэнсом.

Селлерс вразвалку подошел ко мне.

– Два вершка от горшка, а туда же! Я покажу тебе, есть у меня власть или…

Раздался стук в дверь. Сержант Рэнсом приоткрыл ее.

Мужской голос объявил:

– Вас просят к телефону, сержант. По-моему, дело важное.

– А кто спрашивает?

– Мокси Мелон.

– Передай – я перезвоню, – попросил сержант Рэнсом. – Я занят.

– О’кей, сержант.

Дверь закрылась.

Рэнсом мотнул головой и сказал Селлерсу:

– Так я и полагал. Мокси Мелон – тот самый адвокат. Кроме всего прочего, он в дружбе с губернатором.

– При чем здесь губернатор?! – возмущенно спросил Селлерс.

– Ты слышал, что сказал Лэм? – поинтересовался Рэнсом. – Ты находишься в Аризоне. Тебе придется добиваться решения о высылке.

Лицо Селлерса потемнело.

– Когда я разберусь с этим типом, его самого потянет обратно в Лос-Анджелес, и еще как потянет!

– Разбираться – разбирайся. Только не в этом штате, не в этом городе, не здесь и без меня, – заявил Рэнсом. – Я тут живу, а ты нет.

– Подожди-ка, – сказал Селлерс. – От разговоров при этом типе делу один вред.

– Что ж, давай выйдем, – согласился Рэнсом, – только текст останется прежним.

– Снимите с меня наручники, – потребовал я. – У меня уже запястья болят.

– Не страшно, – ответил Селлерс, открывая дверь, и вышел.

Рэнсом совсем не злобно взглянул на меня и сказал:

– Мы ненадолго. – И тоже вышел.

Ждать пришлось с полчаса. Селлерс и Рэнсом вернулись в обществе незнакомого мужчины. Он был невысок, коренаст, обладал внешностью компетентного человека, а также немалым весом, с которым, однако, легко управлялся.

– Привет, Лэм, – сказал он. – Я – Мокси Мелон, адвокат. Ваша приятельница Элен Кортис Харт наняла меня защищать вас. Вас задержали на основании лос-анджелесского ордера. Вас обвиняют в убийстве. Держитесь. Ничего не говорите, даже который час. Секретарь губернатора по уголовным делам назначил неофициальное слушание на завтра, на десять утра… Речь идет об убийстве, поэтому я не смогу пока освободить вас под залог. Вам придется посидеть до завтрашнего утра в камере. Не бойтесь. Не важно, что они говорят. Они ничегошеньки не сделают… Губернатор не намерен выдавать вас, если обвинение голословно.

– У нас такое обвинение, – заявил Селлерс, – вы просто диву дадитесь.

– Полный вперед, – ответил Мелон. – Только не распускайте руки и не прикасайтесь к парню.

– Кто об этом говорит? – воинственно отреагировал Селлерс.

– Я говорю, – принял вызов Мелон. – Если здесь у вас есть состоятельные друзья, обратитесь к ним, потому что через тридцать минут на вас будет выписан ордер по обвинению в физическом насилии. Вам придется внести залог, чтобы остаться на свободе. Когда я окончательно уясню себе характер нанесенных Лэму травм, мы предъявим вам гражданский иск на десять тысяч долларов. Ударьте его еще разок, и заплатите двадцать тысяч плюс пятьдесят тысяч за нанесенный ущерб.

Лицо Селлерса побагровело.

– Ах вы… Да я…

– Успокойся, держи себя в руках, – вмешался Рэнсом.

– Давайте, давайте, – подзадоривал Мелон.

– Успокойся, – повторил Рэнсом. – Этот парень был в колледже чемпионом по боксу.

Две-три секунды Селлерс и Мелон в упор смотрели друг на друга. Потом Селлерс небрежно бросил:

– Приезжайте в Лос-Анджелес, когда будет настроение.

– Я там бывал, – ответил Мелон, – и город мне не по душе. Кстати, у вас что, уже в привычку вошло избивать заключенных?

– Нет, у нас не вошло в привычку избивать заключенных, – возразил Селлерс. – И у нас есть спортивный зал.

Мелон усмехнулся:

– Здесь тоже неплохой спортивный зал. Может, спустимся?

– Потише, Селлерс, – предостерег Рэнсом.

Селлерс с высокомерным видом покинул комнату. Рэнсом последовал за ним. А я обратился к Мелону:

– Добудьте рекламную брошюру фирмы «Солнце, воздух и вода» в Палм-Спрингс…

Дверь отворилась, и заглянул Рэнсом:

– Пожалуйста, сюда, мистер Мелон.

Они вышли. Через десять минут Рэнсом снова вернулся. Он снял с меня наручники и сказал:

– Пойдем со мной, Лэм.

Меня отвели в тюрьму и зарегистрировали. Я просидел в камере всю вторую половину дня, ночью урывками спал, а в семь утра тюремщик одолжил мне бритву. В девять тридцать меня усадили в машину. В десять я уже находился в большой комнате с высоким потолком – нечто вроде зала для судебных слушаний.

Через несколько минут в комнату торопливо вошел мужчина лет тридцати с кейсом в руках. Он забрался в кресло за высоким столом. Дверь отворилась, и друг за другом вошли сержант Селлерс, Бернис Клинтон, Мокси Мелон и последней – Элен Харт. Взглянув на меня, она ободряюще улыбнулась.

– Итак, начинаем, – объявил мужчина за столом.

Он повернулся ко мне и представился:

– Я – Харви С. Филмор, секретарь губернатора по кассационным делам и вопросам перемещения. Мне сообщили, что обвинение против вас ложно. Обычно мы не рассматриваем свидетельские показания, но на сей раз отступим от правил. Предупреждаю, слушание неофициальное. Вам слово, сержант Селлерс.

Селлерс поднялся:

– На побережье, в мотеле «Плавай и загорай» был убит Герберт Джейсон Даулинг. По ряду признаков преступление совершил субъект, подглядывавший за женщинами в окна. Судя по всему, Даулинг поймал его с поличным, а тот попытался скрыться.

– Как насчет доказательств? – поинтересовался Филмор.

– Имеются, – ответил Селлерс. – У меня есть свидетельница, которая опознала Дональда Лэма и подтвердила, что он бродил по территории мотеля и заглядывал в окна. На машине Даулинга, стоявшей у мотеля, было установлено электронное подслушивающее устройство. Следы привели нас к Лэму. Он купил в Сан-Франциско еще одно устройство, чтобы заменить ту часть, которая осталась на машине Даулинга. Кроме того, у нас есть свидетельница в Калифорнии. Она не смогла приехать сюда, но дала письменные показания под присягой. Она заметила Дональда Лэма, когда он пялился на нее в окно того же самого мотеля, по-видимому, через несколько минут после убийства Даулинга. Она опознала фотографию… Даулинга убили из автоматического пистолета двадцать второго калибра. Мы нашли этот пистолет в квартире Лэма. Добавлю, он имеет лицензию частного детектива, работает в агентстве «Кул и Лэм»… Интересует вас что-нибудь еще?

– Не стоит так петушиться, сержант, – заметил Филмор. – Фактов вполне достаточно для постановления о высылке.

Мокси Мелон встал и заявил:

– Я представляю обвиняемого, господин секретарь. У меня есть вопросы к свидетелю.

– Сперва закончим с сержантом Селлерсом, – сказал Филмор. – Согласны ли вы, сержант, подтвердить свои показания под присягой?

Фрэнк Селлерс поднял правую руку и произнес клятву.

– Я готов повторить свои показания, – объявил он.

– У вас есть вопросы? – обратился ко мне Филмор.

– Спросите его, где именно обнаружили револьвер, – попросил я.

– Мы нашли его за проигрывателем на книжной полке, за фальшивыми переплетами.

– Револьвер послужил орудием убийства? – спросил я.

– Да, – подтвердил Селлерс.

– Вы находитесь под присягой, сержант, – напомнил Филмор.

– Знаю. Пистолет исследовали эксперты по баллистике. Это орудие убийства.

Страницы: «« ... 7891011121314 »»

Читать бесплатно другие книги:

«Чарлзу стало совсем невтерпеж....
Кто бы Ване Жомову, а впрочем, всей ментовской троице сказал, что будут они страдать не с похмелья, ...
Рано радовались менты, вернувшиеся в свою реальность после скандинавской эпопеи. Спасательная экспед...
«Мама Джорджа подошла к двери, помедлила секунду, потом вернулась и взъерошила сыну волосы....
Не пытайся выглядеть крутым любой ценой. Эта цена может оказаться для тебя слишком высокой....