Холостяки умирают одинокими Гарднер Эрл

Глава 6

Приняв за доказанный факт, что полученная мной телеграмма была отбита в западном отделении телеграфа, я поехал туда на служебной колымаге часам к одиннадцати на следующий день. Над телетайпом на заднем плане возвышался мужчина. За стойкой приветливо улыбалась молодая женщина.

– Чем могу быть полезна? – обратилась она ко мне.

Я показал ей телеграмму. Благосклонная улыбка мигом исчезла с ее лица и сменилась вдруг миной картежника, прячущего свои карты.

– Ну и что? – спросила она.

– Я получил эту телеграмму.

– Вы Дональд Лэм?

– Совершенно верно.

– Фирма «Кул и Лэм»?

– Да.

– У вас есть какое-нибудь удостоверение?

Я показал водительские права.

– Что вас не устраивает в этой телеграмме?

– Отправитель. Мне нужен его адрес.

– Мы сохраняем адреса лиц, подписывающихся таким образом. На случай, чтобы вручить ответ, если он будет.

– Дайте мне имя и адрес, – настаивал я.

– Ничего вам это не даст.

– Почему?

– Подшив копию телеграммы, я проверила отправные сведения. Оказалось, что такого адреса нет. И имени в городских справочниках тоже нет.

– До чего ж вы уклончивы и осторожны, – сказал я.

– Мы подчиняемся правилам, мистер Лэм.

– А нельзя ли согласовать ваши правила с моими проблемами?

Она призадумалась, кинула на меня быстрый взгляд, затем отвела глаза.

– Неужто вы всегда живете по правилам? – упорствовал я.

Она посмотрела через плечо на человека за телетайпом, снова перевела взгляд на меня.

– Нет.

– Уже лучше, – одобрил я. – Объясните, почему вы обратили внимание на имя и адрес? Что, телеграмма показалась вам подозрительной?

– Сначала никаких подозрений не было. Простое любопытство.

– По какому поводу?

Она на минуту задумалась, вновь оглянулась назад.

– Я уже видела молодую женщину, которая отправила телеграмму. Она меня не запомнила, хотя несколько раз мы обедали в одном и том же месте.

– Где?

– В кафетерии, в четырех кварталах отсюда, вниз по улице.

– Знаете, как ее зовут?

– Нет.

– А описать можете?

Опять она бросила взгляд через плечо и сказала:

– Сомневаюсь, должна ли я вам об этом говорить, мистер Лэм. И потом… людям, наверное, покажется странным, что я так долго с вами беседую.

– Люди здесь представлены в единственном числе.

– Вполне достаточно, – ответила она. – Он ведь управляющий.

– Когда вы обедаете?

– В двенадцать тридцать.

– Я подожду вас на улице. Пообедаем вместе в кафетерии. Быть может, там вы ее мне покажете. Или, по меньшей мере, опишете. – И, улыбаясь, я повернулся, собираясь уйти.

– Может, вы все-таки дождетесь моего «да» или «нет»?

– Если последует «да», ждать незачем. Если «нет», незачем слушать. – Закрывая за собою дверь, я обернулся. Она улыбалась.

– Ждите меня в полуквартале отсюда.

У меня оставалось немного времени. Возвращаться в агентство не хотелось. Я прошел до кафетерия, внимательно изучил обстановку и проследовал в телефонную кабину: зачем бегать, если решить служебную проблему можно не сходя с места? Потом я вернулся за машиной, припарковал ее неподалеку от телеграфа и стал ждать.

Она вышла ровно в двенадцать тридцать.

Я выпрыгнул из машины и распахнул дверцу.

Она уселась, натянула юбку на колени и глянула на меня: скоро, мол, поедем? Я хлопнул дверцей, обогнул машину, уселся на водительское место и сказал:

– Вам мое имя известно, а мне ваше – нет.

– Мэй, – откликнулась она.

– Просто Мэй?

– Друзья зовут меня Мэйби – Может Быть.

Я вопросительно поднял бровь.

– «Быть» – буква «Б» – инициал моего второго имени: Бернардина.

– А фамилия?

– Неужели вам недостаточно? – спросила она, критически меня оглядывая.

– Почему вы так осторожничали, когда я задавал вам вопросы? Управляющий что-нибудь имеет против вас?

Она рассмеялась:

– Так уж сложилось. Как в басне – капуста и коза.

– А точнее?

– Он женат, трое детей, а влюбился в меня.

– Пристает?

– Да нет. Если б приставал, я знала бы, как себя держать. Мы достигли бы взаимопонимания, небеса очистились бы от туч, и дела пошли бы на лад. Но прямого разговора не получается.

– Так что же происходит?

– Абсолютно ничего.

– Не понимаю.

– Я даже не знаю, понимает он, что влюбился, или нет. Подсознательно он отдает себе в этом отчет, а сознание отказывается смириться с фактами. И вот, вместо того чтоб признаться прямо, и будь что будет, он не мычит, не телится. Но стоит ему заметить, что я проявляю самую элементарную вежливость к какому-нибудь молодому человеку приятной наружности, он тотчас раздражается и начинает чудить. Боже, вы бы диву дались, какую проповедь он закатил из-за вас.

– И как же вы оправдались?

– Да так же, как всегда. Придумала историю, которая его устраивает, хотя с каждым разом делать это все невыносимей.

– Что ж вы ему сказали?

– Сказала, что вы ждете телеграмму. Ее должны были прислать, но ничего нет, вот вы и расспрашиваете, как обрабатывают поступающую корреспонденцию, если конкретный адрес не указан, и прочее в том же духе.

Я насмешливо посмотрел на нее.

– Я одареннейшая, изощреннейшая лгунья, – призналась она невозмутимо. – Так что не смотрите так укоризненно, Дональд Лэм. Бывает лучше солгать, чем сказать правду. В таких делах я эксперт… Недалеко от кафетерия есть автостоянка. Можете оставить машину там. Вам дадут квитанцию… Ну вот, поворачивайте направо!

Въехав на стоянку, я сказал:

– Понимаете, Мэйби, есть вполне реальный шанс, что наша молодая дама узнает меня, едва увидит. Естественно, мне не хотелось бы, чтоб меня заметили. Найдется там укромное местечко? Я заходил туда. По-моему, в бельэтаже стоят подходящие столики, они не так на виду, как нижние.

– Верно, – подтвердила она. – Там встречаются серьезные люди для приватных бесед.

– Что и требуется, – заключил я.

– Что и требуется! – согласилась она. – Можно подняться прямо на бельэтаж и, кстати, взять еду в верхнем буфете. Выбор у них поскуднее, чем внизу, но в основном блюда те же.

Мы вошли в кафетерий, поднялись наверх и устремились с подносами за едой, как вдруг девушка обернулась ко мне с вопросом:

– Будете со мной откровенны, Дональд?

– Конечно.

– За мой обед расплачиваетесь вы?

– Разве вы здесь не по моему приглашению?

– Я имею в виду, это служебные расходы?

– Да, служебные.

– Тогда приготовьтесь к удару, – объявила она. – Я претендую на двойную порцию ростбифа. Утром я пью черный кофе, и все. Так что к полудню голодна, как волчица. Но моими аппетитами командует кошелек. Если вы и впрямь на служебном довольствии, я сегодня наемся до отвала.

– До отвала так до отвала.

Она повела себя соответственно.

Сели мы за один из столиков, подальше от света, но с прекрасным обзором. Мэйби поглощала еду с молодым здоровым рвением, демонстрируя превосходный аппетит и глубокое удовлетворение.

– Вам мало платят? Вы не позволяете себе есть, сколько захочется?

– Теперь, Дональд, вы суете свой нос в мои личные секреты, – заметила она, улыбаясь. – Но я отвечу. Мне платят достаточно, но для денег всегда находится применение, и не одно. Так что бюджет приходится тщательно планировать.

– Нравится вам эта работа?

– Очень! Я люблю разглядывать людей и угадывать, что они напишут в своих телеграммах. И у меня есть возможность проверить свои наблюдения.

– В цель попадаете?

– Еще как попадаю. Я хорошо угадываю характеры. Вот пример. Там, внизу, у кассы стоит женщина с подносом. Так вот, скорее всего, она замужем и обременена заботами. Мужчина, третий в очереди, украдкой следит за ней. Мне сдается, они потихоньку встречаются. Понаблюдайте! Они как бы случайно окажутся за одним столом, и, между прочим, это будет стол на двоих.

– Коли так, почему они не поднялись наверх? – спросил я.

– Не знаю… Может, чтобы картина не выглядела излишне интимной… Ага, вот она идет с подносом. Смотрите, смотрите. Сейчас она остановится у столика на двоих, причем второй стул останется свободным.

– До сих пор вы были правы, и неудивительно, – заметил я. – Любая одинокая самостоятельная женщина поступила бы точно так же и…

– А теперь глядите на мужчину, он как раз приближается к контролеру…

Мужчина получил чек и бесцельно прошелся по залу, высматривая себе место. Он миновал стол, за которым устроилась женщина, как бы не заметив свободный стул, потом обратил на него внимание, развернулся, вежливо поклонился и с деланым безразличием спросил, не занято ли место.

Замкнутая, неприступная, вежливая в пределах необходимости, она, по-видимому, ответила, что место свободно. Он поблагодарил и принялся разгружать поднос.

– Убедились? – ликовала Мэйби.

– Что ж, – ответил я, – одно из двух. Либо вы ясновидящая, либо разыгрываете спектакль, который я пока не могу разгадать. Я повидал кое-что на своем веку. Следить за людьми – моя профессия. Но я ни за что не заподозрил бы, что у этих двоих свидание.

– Такие штуки я проделываю регулярно – и вполне запросто, Дональд, – сказала она.

– Черта с два! – возразил я. – А ну-ка, спускайтесь с небес на землю и выкладывайте начистоту. Я не простачок, на мякине не проведешь.

Казалось, она вот-вот заплачет.

– Неужели, Дональд, вы мне не верите?!

– Разумеется, нет! Это все трюк!

Она сидела, уставившись в свою тарелку.

– Вы мне так понравились… Я думала, у нас… А теперь…

Я ждал продолжения. Она посмотрела на меня с выражением праведного негодования на лице:

– А теперь не знаю… не знаю даже, нужно ли вам помогать.

Она вернулась к еде с обиженной физиономией. А я отложил вилку и наблюдал за нею. Вдруг она сказала:

– Дональд, перестаньте.

– Перестать – что?

– Перестаньте на меня так смотреть.

– А вы бросьте свои фокусы, – ответил я.

Я перевел взгляд на столик, где сидела та парочка. По поводу брачной подоплеки она, пожалуй, была права. Мужчине где-то между сорока пятью – пятьюдесятью, лысеть он пока не начал. На лице его лежала печать затаенной печали, печали человека, потратившего долгие годы в поисках достойного объекта, которого на поверку в природе и не существует. Казалось, он даже сутулится от усталости. И все же он был еще строен, явно сберег талию, равно как и волосы, а костюм носил изысканный. Этот тип вполне мог оказаться толстосумом, и притом влиятельным.

С моего места трудней было рассмотреть женщину. Изредка я видел ее профиль, но преимущественно затылок. По первому впечатлению, насколько я мог судить, ее тактическим оружием была стрельба глазами. Она отводила их в сторону, потом быстро взглядывала снизу вверх на собеседника, улыбалась и потупляла очи. Ей могло быть и двадцать шесть, и тридцать один.

Глядя на женщину, я жалел, что так мало уделил ей внимания, когда Мэйби ткнула пальцем в ее сторону.

В памяти осталось смутное впечатление от стройной фигуры, легкой и стремительной походки.

И вдруг я заметил Бернис Клинтон. Она сидела в одиночестве за угловым столиком и тоже пялилась на нашу парочку. Взгляды, которые она вонзала в спину женщины, были как кинжалы. Они проникали под одежду и придирчиво инвентаризировали мельчайшие подробности. Я не уловил момент, когда Бернис вошла, и предположил, что она оказалась в кафетерии прежде нас. Я посмотрел на Мэйби:

– Ладно, сестрица, пора исповедаться.

– О чем вы, Дональд?

– Черт возьми, да вы прекрасно знаете, о чем я говорю. Эту парочку вы встречали раньше.

Она опустила глаза.

– А теперь скажите, кто они?

– Я… я не знаю, Дональд. Да, признаюсь, я видела их раньше. Мне так хотелось произвести на вас впечатление.

– Это она и отправила мне телеграмму?

– Нет, та женщина была привлекательнее, в ней было больше… Дональд, вот она!

Мэйби смотрела на Бернис Клинтон.

– Вы говорите о той, что сидит в одиночестве и…

– Да, да, это она! Она наблюдает за парочкой…

– Выходит, сеанс ясновидения – запланированный аттракцион?

– Да. Но как бы то ни было, у меня отличная память на лица. Мне достаточно увидеть человека один раз, и уже никогда не забуду. Время от времени я встречаю на улице людей, которые недели или месяцы назад заходили к нам отправить телеграмму. Этих двоих я видела не раз и не два. И каждый раз они проделывают свой фокус. Позволяют посторонним втереться между ними в очередь. Потом женщина выбирает столик, а мужчина проходит мимо, как будто они незнакомы. Потом он садится за столик, заговаривает с ней и…

– А что же дальше, за стенами кафетерия? Они выходят вместе?

– Нет. Первой выходит женщина. Через некоторое время уходит мужчина. Но они продолжают прикидываться посторонними, которые случайно завязали мимолетный разговор.

– Ее манера строить глазки во время разговора не выглядит ни случайной, ни мимолетной, – заметил я.

– Согласна… Вероятно, это одна из причин, почему я обратила на них внимание. Я заметила, как она строит ему глазки, а потом встала как ни в чем не бывало и ушла, оставив мужчину за столиком. Я удивилась. А через неделю-другую я опять их увидела, пару дней назад – опять, вот уж четвертый раз они мне здесь попадаются.

Несколько секунд я изучал Мэйби, потом сказал:

– Теперь о том, как вы задумали произвести на меня впечатление…

– Ну, Дональд… Зачем, по-вашему, я согласилась пообедать вместе?

– Затем, что была голодна.

– Нет, потому, что я видела вас раньше и вы произвели на меня впечатление.

– Когда это вы меня встречали?

– В «Шашлыках у Мастерса» на Седьмой улице. Вы обедали с весьма внушительной женщиной, она пыталась командовать и все время выходила из себя. Она слишком стара, чтоб быть вашей… Дональд, что вы в ней нашли?!

– Вы имели счастье лицезреть Берту Кул, моего делового сподвижника.

– Ах вот оно что!

– Именно так!

– Она вас любит!