Калейдоскоп сюрпризов Рейдо Диана

17

Слезы все лились и лились, окончательно смывая тушь с ресниц Айрин. И тут в дверь позвонили.

Звонок был долгим, резким, требовательным. Айрин встрепенулась. На какое-то мгновение ей показалось, что это Дерек. Ну, конечно же он одумался и вернулся. Разве могло быть иначе?

Она поспешно подбежала к двери и, открыв замок, распахнула ее.

Но на пороге стоял отнюдь не Дерек.

Это был Ларри.

— Я беспокоился… — начал он.

И тут увидел лицо Айрин.

— Что с тобой?

Бесцеремонно оттеснив ее (а как иначе, ведь она стояла на самом проходе), он запер за собой дверь, а потом стянул куртку и бросил ее на вешалку. Повернулся к Айрин.

— Признавайся, в чем дело? — спросил он, после чего вдруг сообразил, что взял не совсем верный тон. — Айрин, что с тобой? Что случилось? Оливер сказал мне, что ты почувствовала себя плохо после ланча. Я еле досидел до конца рабочего дня, узнал твой адрес и приехал. Тебе так плохо? Может быть, вызвать «скорую»?

Айрин отчаянно замотала головой.

— Послушай, но в чем все-таки дело?

Айрин уже сама не понимала, в чем дело. Она продолжала самозабвенно рыдать.

Ведь она уже поставила на Ларри крест. И оплакивала свое несостоявшееся будущее с Дереком.

А теперь пришел Ларри, которому она, вне всяких сомнений, небезразлична. Он беспокоился о ней, говорил с Оливером, узнавал адрес. Значит, вся его холодность, вся суровость были напускными. Игры, сплошные игры. Никому не нужные, сбивающие с толку и мешающие жить легко и радостно.

Зачем он пришел? Хиллари, наверное, совсем не зря сказала о том, что Ларри топтался возле приемной, не решаясь войти. Наверное, она действительно что-то значит для него. Но тем хуже для них обоих, ведь он женат. Или обручен. Какая разница?

Если бы она знала, что Ларри равнодушен к ней, ей было бы легче переживать отсутствие возможности для общения. А теперь она только еще больше будет мучиться. С прежним бойфрендом рассталась, с предполагаемым вместе быть не получится — что ж, бывает. Но знать, что этот самый предполагаемый бойфренд тоже испытывает к ней какие-то чувства — нет, это уже слишком!

Все эти мысли вихрем промелькнули в голове Айрин. Конечно, у нее не было возможности сесть, спокойно подумать, проанализировать случившееся и разложить все по полочкам. Все смешалось у нее в голове. Сейчас она была способна только рыдать. Уже второй мужчина за вечер оказывается свидетелем ее слез. Она ведь не нарочно, она не хотела никого грузить своими проблемами.

— Айрин, пожалуйста, успокойся.

Полчаса назад точно такие же слова говорил ей Дерек. А Ларри даже не подозревает об этом.

Вопреки ожиданиям Ларри его слова утешения привели к обратному результату. Айрин закусила костяшки пальцев и начала сползать по стене. Ее накрыло настоящей истерикой.

Ларри решительно шагнул к ней, крепко обнял. Айрин уткнулась лицом в его плечо.

Пропала рубашка, мелькнуло у нее в голове. К сожалению, эта мысль не помогла ей успокоиться.

— Тише-тише, — приговаривал Ларри, поглаживая Айрин по голове, как ребенка. — Ну сколько можно, в конце концов. Наверняка ведь ничего страшного не случилось.

— Как это не случилось, — выдавила из себя Айрин, стуча зубами. — Очень даже случилось. — Ее уже била нервная дрожь.

Ларри вздохнул, подхватил ее на руки.

— Где у тебя спальня? — спросил он.

— Нет! — вырвалось у Айрин.

Хотя, собственно, почему нет? Ведь именно его она и хотела получить. Всегда нужно быть честной с самой собой. Выдумка и ложь обходятся куда дороже… Так почему же нет?

— Глупая, — сказал Ларри, ища спальню наугад и продолжая держать Айрин на руках. — Мне просто нужен плед. Тебя знобит, ты совсем замерзла.

— Прямо и направо, — выдавила из себя Айрин.

Ларри толкнул дверь спальни, вошел, огляделся. Опустил Айрин на кровать. Потом сгреб в охапку пушистый плед с лохматыми кистями и накрыл ее.

— Так, — деловито сказал он. — Я иду на кухню и ставлю чайник.

— Прямо и н-н-н…

— Налево, я понял. Что лучше тебе приготовить? Чай, кофе, какао? У тебя есть какао? Может, согреть горячего молока?

— Н-н-н…

— Никаких «не надо». Значит, будешь какао?

— Лучше чай.

— Какой чай?

— Фруктовый, с шиповником и яблочным ароматом.

— Вот видишь, какая ты умница. Главное — это чего-нибудь хотеть.

— Я н-н-н…

— Понял. Ничего не хочешь. Однако не выйдет ничего не хотеть, пока я здесь. Я возвращаюсь через пять минут с чаем, а ты уже спокойна, готова мне все рассказывать и потоки слез прекратились. — Ларри вышел.

Айрин приподнялась на постели и плотнее укуталась в плед. Через несколько минут слезы на ее лице действительно высохли.

Она сидела, похожая на большого лохматого зверя в этом бежевом пледе с кистями, и размышляла.

Можно ли рассказать Ларри о произошедшем?

Наверное, можно, почему бы и нет.

Но что, если, узнав о ее расставании с Дереком, Ларри будет переживать?

Глупости какие. О чем тут переживать?

Но если он тоже что-нибудь к ней чувствует? Каково ему будет знать, что она свободна теперь, а он занят? Причем занят серьезно и навсегда.

Айрин вдруг подумала, что ничему-то она не способна учиться. И делать правильные выводы она тоже, как выяснилось, не способна.

В случае с Дереком оказалось, что не нужно было втихомолку думать себе всякие разности и ненужные гадости, а надо было спокойно обсудить то, что она чувствует и переживает. Удалось бы избежать неприятной ситуации. Удалось бы избежать неловкости Дерека перед соседями. Удалось бы не сделать ему так больно, как получилось из-за ее молчания.

А удалось бы им не расстаться, если бы она была честна с ним?

К сожалению, ответа на этот вопрос не было. И быть уже не могло.

Уже ничего нельзя исправить. Если бы, подумала она с тоской, я только знала, как мои действия в настоящем могут повлиять на будущее!

Из кухни вернулся Ларри с дымящейся кружкой чая и тарелкой бутербродов.

Бутерброды аппетитно пахли. Они были с ветчиной и, кажется, даже с огурчиками.

Но Айрин замотала головой.

— Нет, я не буду, спасибо.

— Будешь, — спокойно сказал Ларри, садясь рядом с ней на кровать.

— Иначе что? — слабо улыбнулась Айрин. — Выльешь чай мне на голову?

— Интересная мысль. — Ларри поднял брови. — Жаль, что я сам до нее не додумался. Однако с реализацией плоховато.

— Почему? — развеселилась Айрин.

— Почему… Во-первых, долго придется ждать, пока чай остынет.

— А во-вторых?

— Много будешь знать… Впрочем, ладно. Я скажу тебе. Дело в том, что отмывать тебя, плед и вообще все вокруг придется мне. Зачем мне такая радость в восьмом часу вечера?

— Да, — поддержала его Айрин. — Неужели у тебя нет более интересных занятий, чем возиться с заплаканной… даже, не побоюсь этого слова, с зареванной секретаршей своего нового босса?

— Ты не просто секретарша, — ответил Ларри. — Ты Айрин.

— И что? — Она тихонько приоткрыла рот от удивления.

— И ничего. Этого достаточно. Ешь.

— Но я…

— Не можешь есть, потому что отравилась за ланчем? Это неправда, ты ничем не травилась. У тебя личная драма. Выкладывай.

Ларри проявлял такую же сдержанную властность и терпеливое спокойствие, как и Дерек.

Но от его властности веяло еще теплом и непоколебимой уверенностью. Такой смеси Айрин противостоять не могла. Она сдавалась, таяла, точно ванильное мороженое, неосторожно поставленное на залитый солнцем подоконник.

Однако она хотела, чтобы Ларри ушел.

Ее начинало отпускать внутреннее напряжение, ей опять становилось легко и хорошо рядом с ним. Она не хотела его отпускать. Но знала, что потом расставаться будет еще тяжелее. Может быть, на ее долю уже хватит страданий?

Айрин хотела, чтобы он ушел…

Чем больше времени он сейчас проведет рядом с ней, тем труднее будет сдержаться.

Она не знала, что сдерживаться трудно им обоим. Она думала, что, если Ларри еще какое-то время просидит рядом с ней на кровати, будет обнимать, гладить по голове, держать для нее тарелку с бутербродами, то она не выдержит, снова заплачет и выскажет ему все, что есть на сердце.

Скажет, что скучала все это время, что хочет повторения вечера в «Восточном дворике», что мечтает запустить пальцы в его темные волосы.

Что хочет всем телом ощутить надежное тепло его сильного, несокрушимого тела.

Именно поэтому больше всего на свете она хотела, чтобы Ларри Бейтс ушел. Прямо сейчас.

Но Ларри никуда не уходил, он сидел рядом, пристально изучал ее, держал тарелку с бутербродами и требовал, чтобы она ела их, исправно запивая при этом чаем, пока он не остыл.

Когда Айрин доела бутерброды, он потребовал, чтобы она рассказала ему о причине своих слез.

Айрин рассказывала долго, сбивчиво, но внутри она уже успокоилась.

Она не хотела, чтобы Ларри думал, что с ней случилась настоящая трагедия. Поэтому старалась, чтобы голос был ровным, а неосторожные слова исключали эмоциональные всплески.

Ларри, однако, сделал из ее глухого голоса и сбивчивого ритма повествования какие-то свои, не вполне верные и обоснованные выводы.

Айрин умолкла. Кружка с чаем давно опустела, а в горле пересохло, ей хотелось выпить хотя бы пару глотков воды. Кажется, в процессе рассказа у нее сел голос. Это и неудивительно. Надо было меньше рыдать.

Айрин прошептала:

— Ларри…

Она хотела сказать: «Принеси мне немного воды». Но не успела.

Ее шепот подействовал на Ларри, словно красный плащ тореро на быка. Он больше не мог держать себя в руках, он словно взорвался.

Баюкать в объятиях девушку, которая так ему нравилась, укутывать ее пледом, кормить с тарелочки сандвичами… Все это создало какую-то необыкновенную атмосферу интимности вокруг них двоих. А страстный и сбивчивый рассказ Айрин о ее разрыве с бойфрендом почему-то накалил обстановку, по крайней мере для Ларри.

Он сделал то, что ему давно хотелось сделать. Он подался ближе к Айрин, коснулся губами ее губ и принялся жадно целовать.

Айрин застонала не то от удивления, не то от наслаждения. Он одной рукой обхватил ее затылок, пальцами перебирая каштановые шелковистые пряди, а другая его рука скользнула на шею.

Поцелуй был страстным, но внезапно Ларри отстранился от Айрин, одновременно ища взглядом ее глаза.

Она смутилась и опустила голову.

— Какой же я подонок! — вырвалось у Ларри. Как и обычно, он в первую очередь подумал о себе. Он всегда думает только о себе! Ведь совершенно очевидно (любому ослу, но только не ему, Ларри), что Айрин подавлена и глубоко опечалена разрывом с любимым человеком. Сейчас легко воспользоваться ее растерянностью и беззащитностью. Но разве он может так поступить с ней?

Думает только о себе! Айрин вне себя от горя, а он полез к ней с поцелуями. Странно, что она не залепила ему пощечину. Наверное, она не сделала этого лишь потому, что посчитала неудобным врезать своему утешителю. А, между прочим, зря. Ларри был готов биться головой о стенку, его сжигал мучительный стыд за собственный поступок. Разумеется, он не хотел этого делать.

Разве мог Ларри думать иначе? Он ведь ничего не знал о чувствах Айрин к нему. И был уверен, что разрыв с любимым человеком сделал ее несчастной.

В свою очередь и Айрин истолковала превратно восклицание, вырвавшееся у Ларри.

Она подумала, что на какое-то мгновение он поддался симпатии к ней. И хорошо, если симпатии, а не жалости. Хотя… нет, на утешительный поцелуй это было ничуть не похоже. Губы Ларри обжигали, он был настойчивым и нежным одновременно. Поцелуй обещал настоящее наслаждение, но затем так резко оборвался.

Наверняка Ларри вспомнил о своих брачных клятвах или обязательствах перед невестой. Естественно, что сначала он, поддавшись мимолетному влечению, не удержался и поцеловал Айрин. А потом опомнился и, само собой, раскаивается.

Она тихонько коснулась его руки, показывая, что ничуть не сердится на него.

— Ничего страшного, Ларри.

Ларри поднял голову.

— Ничего страшного? — удивленно повторил он.

— Ничего страшного, — прошептала Айрин. — Я все понимаю.

— Прости меня, я не хотел, я правда не хотел. Я не хотел тебя обидеть.

— О, ты не обидел меня, ничуть. Напротив, я благодарна тебе за поддержку. Ты столько времени провел тут со мной и беспокоился обо мне весь день.

— Мне это не в тягость, — пробормотал Ларри.

— Забудем о том, что только что случилось. Это не имеет никакого значения, — мягко, но настойчиво продолжила Айрин.

Ну разумеется, это не имеет никакого значения. Ларри был уверен, что, как только Айрин останется наедине с собственными мыслями, она тут же примется вновь проливать слезы об утерянном возлюбленном.

Конечно же это не имеет никакого значения, думала Айрин. Минутная слабость не должна поставить отношения Ларри с той светловолосой девушкой под угрозу. Уж теперь-то Айрин хорошо известно, какие последствия могут иметь минутные слабости. Даже если потакание этим самым слабостям не принесло никакого удовольствия, а, напротив, доставило лишь разочарование, это может способствовать потере куда более важных и дорогих вещей в жизни…

— Забудем об этом, — хором сказали оба, синхронно вздохнув.

Айрин засмеялась.

— Ну вот, похоже это заразно. Нет ничего удивительного в том, что ты повел себя неразумно… я имею в виду… э-э… словом, истерия, которая из-за меня царит в этом доме, очевидно, способна захватывать и окружающих.

— Да, наверное, — кивнул Ларри.

— Поэтому мы просто забудем об этом, — еще раз повторила она.

— Друзья.

— Да, друзья.

— Вот и замечательно.

— Я очень рада.

Ларри поднялся, потянулся и осмотрелся.

— А вот я не очень рад, — неожиданно сказал он.

— О чем ты? — удивилась Айрин.

— Ты планируешь оставаться здесь?

— Вообще-то нет. Дерек уехал к приятелю, чтобы переночевать и не оставаться здесь со мной. Мне нужно подыскать какую-нибудь недорогую квартирку.

— Понятно. Ты не найдешь квартиру до завтра.

Айрин пожала плечами. Ей стало жарко под шерстяным бежевым пледом, и она принялась потихоньку раскутываться.

Вырез кофточки слегка съехал набок, приоткрывая белоснежную, не тронутую загаром кожу шеи.

Ларри отвернулся.

С минуту он что-то насвистывал и глядел в окно. Потом объявил:

— Собирайся.

— Что? — не поняла Айрин.

— Собирай вещи. Все, что у тебя есть здесь. У тебя много вещей?

— Вообще-то порядком, — призналась Айрин.

— Неважно. Значит, забьем багажник доверху. Если понадобится, вызовем фургон.

— Но зачем?

— Я знаю место, где ты сможешь какое-то время побыть, пока не подыщешь себе хороший вариант жилья. Не думаю, что ты захочешь возвращаться сюда за прочими вещами, сталкиваться с Дереком и продолжать выяснять отношения.

— Конечно нет, — прошептала Айрин. — Я не хочу. — Ее глаза вновь наполнились слезами. Она не могла спокойно думать о случившемся.

— Решено! — Ларри хлопнул в ладоши. — Собирайся. Быстро. Показывай, где и что у тебя лежит. Я помогу тебе.

Теперь, когда решение было принято, он превратился в обычного Ларри — легкого на подъем, стремительного, неуклонно воплощающего в жизнь задуманное.

— Спасибо тебе, — благодарно улыбнулась Айрин.

— Не стоит благодарности. Ты очень обяжешь меня, если не будешь плакать над каждой безделицей и быстро соберешь все необходимое. Кстати, ты уверена, что весь твой накопившийся за время проживания в этом доме хлам пригодится тебе в дальнейшей жизни?

Айрин чуть не покатилась со смеху. Но, вовремя вспомнив о том, что вообще-то она только что пережила трагедию, просто огрела Ларри подушкой, заявив при этом:

— Ты говоришь, точь-в-точь как вредный старший брат.

— А что, у тебя есть старший брат? — поинтересовался Ларри. — По твоему воспитанию не скажешь.

— Точно. Но, если бы он у меня был, наверняка вел бы себя точно так же.

— Тогда и пользы от тебя было бы значительно больше.

— Нет, ты действительно негодяй, — не поверила своим ушам Айрин.

— Собирайся. Живо.

Ларри оказался предсказателем. Айрин действительно набила два мягких тюка вещами, которые не захотела ни брать с собой, ни на всякий случай оставлять здесь.

— И что мне с ними делать? — тихо вздыхала она.

— Сдай в «Красный Крест», — пожал плечами Ларри.

— Если мы еще и туда поедем, то ни за что не управимся до наступления темноты, — посетовала Айрин.

— Тогда я вызываю курьера, и пусть он отвозит туда это барахло. Хоть кому-то пригодится.

— Ларри, стой!

— Что такое? — отозвался Ларри, который уже набирал номер телефона.

— Но у меня нет денег на оплату услуг курьера.

Ларри досадливо отмахнулся.

— Забудь. Продолжай сборы.

Наконец все было готово.

Им не потребовался никакой фургон.

Приехал курьер, забрал два мешка с одеждой для бездомных. У Айрин остались две огромные дорожные сумки и один большой чемодан.

— Там действительно все самое необходимое? — с подозрением уточнил Ларри.

— Да.

— А как насчет компьютера, бытовой и музыкальной техники?

Айрин поморщилась.

— Мне что, делить каждую вещь? Не хочу. Как-то не до этого, знаешь ли.

— А я ничего и не говорю.

— Может быть, в квартире, которую я сниму, будет вся необходимая бытовая техника, — предположила Айрин.

— Не исключено. Если ты готова, то одевайся. Я пока отнесу багаж в машину. Запирай дверь — и поехали.

— А ключи?

— Их мы можем оставить консьержу, — вздохнул Ларри. По его мнению, Айрин была прелестна в своей неприспособленности. Впрочем, могло быть и так, что Айрин, выбитая из колеи, соображает хуже, чем Айрин, которая находится на коне.

Айрин медленно обвела взглядом квартиру, в которой прожила два не самых плохих года своей жизни. Глубоко вздохнув, она заперла за собой дверь и начала спускаться по лестнице, аккуратно придерживаясь за перила. У нее кружилась голова, и ей все еще хотелось плакать.

18

Айрин открыла глаза в незнакомой квартире и в первый миг даже не сразу сообразила, где находится.

Ну конечно же! Конечно! Никакая это не незнакомая квартира. Сюда со всеми вещами ее привез Ларри, чтобы она пожила здесь первое время после разрыва с Дереком.

Квартира была не слишком большая, но из-за того, что обставлена она была преимущественно в светлых тонах, казалось, что она просторная, в ней много воздуха и света. В целом квартира была очень девичьей.

Айрин попыталась задать Ларри вопрос, кому принадлежит эта квартира. Но наткнулась на сухое нежелание отвечать. Возмущаться было глупо, ей оказывали огромную услугу.

Но, кажется, Ларри почувствовал обиду в голосе Айрин. Тогда он сказал:

— Я когда-нибудь обманывал тебя?

— Нет, — согласилась Айрин. — Мы еще слишком мало знакомы.

— Не знаю, как насчет старшего брата, а шлепали по попе тебя в детстве явно мало, — нахмурился Ларри.

— Даже не смей пытаться взять на себя эту сомнительную миссию, — быстро сказала Айрин. — Не обижайся. Я пошутила.

— Так вот, доверься мне.

Пришлось довериться.

Ларри отдал Айрин комплект ключей от квартиры, сводил вниз, познакомил с консьержкой, потом показал, где что лежит.

Вышел из дома и вернулся через полчаса с большим бумажным пакетом.

— Здесь еда, — сказал он, — на сегодня и на завтра тебе должно хватить. Потом сходишь в магазин сама. А мне пора идти.

— Куда? — удивилась Айрин. Она совсем забыла, что не имеет никакого права полностью узурпировать время Ларри Бейтса.

— У меня дела, — терпеливо повторил он. — Мне пора.

— Ну да, — кивнула она, — дела государственной важности, не требующие отлагательства.

— Айрин, пожалуйста, не надо ехидничать. Когда-нибудь, возможно, ты об этом узнаешь.

— Когда-нибудь…

— Именно. А теперь, прости, я действительно должен идти.

— На свадьбу? — не сдержавшись, ляпнула Айрин.