Брачные игры чародеев Тихомиров Артем

— Пришло время для чар!..

— Погодите! — Я подбежал к чародею. — Вы не показали нам место, где расположен ваш портал.

— Он не мой… — Сляден тут же хлопнул себя полбу и закатил глаза, — Ну конечно! Портал! Идемте. Как я раньше не подумал!

Неистовый Странник заковылял в центральную часть дворца, и мы за ним.

«Как я раньше не подумал!» — пробурчала, передразнивая отшельника, Гермиона.

Так она делала, когда была еще маленькой девочкой (не так давно, кстати), за что я называл ее «Принцесса Попугай». В эту критическую, можно сказать, минуту попугайские черты проявились в Гермионе с неожиданной силой, и, будто подтверждая мою гипотезу, девица показала трусившему впереди Слядену язык.

Чародей ничего не заметил, а я прыгнул на Гермиону и чуть не сшиб ее с ног. Все-таки я был достаточно большим, и масса моя весьма превышала массу фокстерьера, которым был недавно Леопольд. Девица вспылила и схватила меня за ухо, чтобы наказать, а также двинула ладонью по крестцу. Будь у нее под рукой газета, она бы треснула ею мне по носу.

— Не делай так, Браул! — сказала Гермиона. — Не уподобляйся… э-э… ну, ты же понимаешь, что непременно должен оставаться человеком. Не позволяй Синдрому превращать тебя в животное!

— Но он уже превратил, — ответил я.

— Оставайся человеком внутри! Не то я привяжу тебя к дубу.

Мне хотелось поспорить, сказать, что дуба здесь нет, но Сляден вдруг взвизгнул, словно сел на дохлую крысу, и остановился у ведущей вниз лестницы с растопыренными руками.

— Что? В чем дело? — залепетала Гермиона, озираясь с зажатой в руке волшебной палочкой.

— Тут следы, — страшным шепотом сообщил Сляден.

— Следы! — проскулил я, непонятно от чего приходя в ужас. — Надо сматываться!

Невероятно! Я совсем как Леопольд!

Гермиона успела ухватить меня за загривок в последний момент и не дать свершиться позорному бегству. В знак того, что сдаюсь, я шмякнулся на бок и закрыл глаза.

— Копыта и… копыта и… — Неистовый Странник озадаченно поскреб концом своей волшебной палочки в затылке. — Госпожа Скоппендэйл, не могли бы вы посмотреть молодым глазом на то, что вижу я?

— Запросто.

Не забыв прихватить с собой требуемый глаз, юная волшебница двинулась к следам. Я дрожал мелкой дрожью и слушал, о чем говорят.

— Вот здесь копыта.

— Несомненно.

— А еще, гляньте, какие-то штучки… — сказал Сляден. — Я бы сказал, подбирая ассоциации, что… здесь прошла курица… Три и один палец… Один противопоставлен…

— А во дворце водятся куры? — спросила Гермиона.

— Честно говоря, не знаю, — признался Сляден. — Когда я был тут в последний раз, мне ни одна не встретилась, хотя, допускаю, некая куриная диаспора могла здесь обосноваться.

— Лошадь и курица, — задумчиво протянула Гермиона. — Ха, смотрите! Лошадь была не одна!

— Не одна? Не может быть!

— Считайте. Как будто их было две.

— Точно. Или… скажем, это были два кентавра…

— Кентавра? Тут еще и кентавры?

— Мы в Волшебной Стране, и совсем исключить их из списков нельзя.

— Хорошо. Два кентавра и курица, — сказала волшебница.

— Если, конечно, это не два всадника…

— И индюшка.

— Невероятное происшествие, — пробормотал Исирод. — Два всадника и индюшка. Я хотел сказать, два кентавра и неопознанная курица.

— И они отправились вниз по лестнице? Она что, ведет в подземелье?

— Да. Там находится нижний уровень тронной залы. Там расположен портал.

— Мы должны выяснить, в чем дело. Возможно, это следы зловещего преступления. Либо оно уже свершилось, либо только готовится. Не удивлюсь, если мы имеем дело с кознями Вольфрама Лафета.

Голос Гермионы дребезжал от возбуждения. По всем признакам, она рвалась вперед, как легавая, снова взявшая след.

Я встал на ноги и поплелся к доморощенным сыщикам, чтобы испробовать на них свои зубы. Может быть, укус в мягкое место поможет им посмотреть на ситуацию другими глазами? Без лишних церемоний я подошел и ухватил Гермиону за огузок. Вообще-то я намеревался начать со Слядена, но вот же собачья природа! Она не подчиняется голосу рассудка и следует по пути наименьшего сопротивления. Гермиона стояла ближе ко мне, поэтому ньюфаундленд, которого я в данный момент собою представлял, посчитал ее лучшей мишенью.

Волшебница заорала, как, случалось, орала в детстве, когда я бросал ей за шиворот лягушек. То, что последовало за этим, можно было сравнить с переполохом в курятнике, когда разъяренный петух гоняется за провинившейся курицей. Роль курицы исполнял я, а петухом стала Гермиона. Конечно, у этих благородных птиц нет волшебных палочек, которыми они мечут молнии, но суть та же самая. Лишь собакольвиная ловкость спасала меня от неприятностей и позволяла вовремя отскакивать от очередного заряда, грозящего подпалить мою шкуру. Гермиона голосила, как мчащийся в атаку драгун, и размахивала своим оружием, точно кавалерийским палашом. Вот, оказывается, что случается с женщинами, когда чаша их терпения переполняется.

Гермионе почти удалось загнать меня в угол для финальной расправы, но тут в процесс вмешался Неистовый Странник. Он храбро кинулся мне на выручку. Не знаю, сделал он это из чувства мужской солидарности или от любви к домашним животным, но если бы не Сляден, даже не знаю, каковы были бы последствия.

Могучей стеной он загородил вашего покорного слугу от гнева мечущей молнии фурии по имени Гермиона. Девица попыталась оттолкнуть его, но не тут-то было. Из пыли веков, из праха разбитых надежд и всего такого прочего восстал тот, о ком в свое время говорили шепотом: Неистовый Странник, специалист по чудовищам, отважный путешественник и герой. Не осталось и следа от вышеупомянутого труса, в которые сам себя записал Сляден.

Короче, перед Гермионой предстала заслонившая горизонт гранитная глыба. Девица разбилась об нее и откатилась, пенясь, как морская волна. И потребовала от меня объяснений. Будто бы нельзя было сделать этого раньше.

Отдышавшись, я высунул голову справа из-за чародея и сказал:

— Я хотел лишь указать вам на вашу ошибку. Это не лошади в компании с курицей и даже не кентавры под ручку с индюшкой. Это восьминогий Леопольд и Тристан в образе горгульи!

— Что???

Много раз за свою жизнь я издавал тот же крик и понимаю, что сейчас чувствовала Гермиона. И если известие, заставляющее кого-нибудь так вопить, не похоже на удар гаечным ключом по переносице, то уж не знаю, какую ему дать характеристику.

Волшебница отступила, раздавленная по всем статьям. Неужели она настолько уверилась, что имеет дело со странной пернато-копытной компанией? Сдалась она ей, честное слово!

— Гермиона, перестань умирать, — сказал я примирительно. — И вы, Сляден, тоже. Ну нет там кентавров и куриц, что с того? Зато мы знаем, что наши беглецы двинулись в подземную часть дворца, где…

Неистовый Странник сдулся. Приступ героизма схлынул, оставив Слядена в потрясенном состоянии. Отшельник потряс головой и дрожащими ручками поправил свою покрытую мхами бороду.

— Браул, — медленно выговорила Гермиона, — если ты еще раз позволишь себе укусить меня за… я забуду, что ты мой брат, к которому надо проявлять милосердие.

Я извинился и сказал, что все это ерунда и до свадьбы заживет. И на всякий случай спрятался за чародея.

— Хорошо, — отчеканила юная волшебница. — В таком случае, мы идем дальше. Будем считать инцидент исчерпанным.

«Вот и хорошо, — подумал я. — Вот и славненько». Любой сыщик должен поступать так же — смело отбрасывать бесперспективные версии и придерживаться здравого смысла. Только в этом случае его ждет успех и слава.

Итак, кентавры, всадники и пернатые были отброшены в сторону, и экспедиция в усеченном составе двинулась к новой цели. Появилась, пусть и небольшая, но надежда отыскать Леопольда и Тристана во дворце. Это избавило бы нас от необходимости делать опаснейшую вылазку в лес и снова общаться с крэнделями (теми, кто пережил созданную Сляденом приливную волну).

«Как это было бы замечательно, — подумал я, спускаясь в подземелье. — Если мы отыщем беглецов, нам останется всего ничего: перенестись к логову Жаворонка, сцапать его под мышку и немного поколдовать. И тогда мир снова обретет прежнюю гармонию и красоту».

34

Есть такое выражение: «А ларчик просто открывался». Так вот, оно совершенно справедливо описывало нашу ситуацию. Мы как последние идиоты разыскивали по дворцу Леопольда и Тристана, глотали пыль и заметали следы, подозревали беглецов в том, что они кентавры и куры на кривых ногах, и все напрасно. Только время потеряли. Если бы кому-нибудь из нас пришла в голову идея проверить зал с порталом изначально, мы бы не чувствовали себя сейчас словно клуб маразматиков.

Зал был круглый, как таблетка. Такая форма подходит, если кто-то хочет построить не просто помещение, а место, где можно заниматься магией. В частности, здесь было очень удобно разместить в центре каменное возвышение типа алтаря, что неведомый строитель и сделал. А еще, не мудрствуя лукаво, он покрыл возвышение магическими петроглифами, необходимыми для установки и закрепления стационарного портала, и воткнул на равных расстояниях друг от друга бронзовые светильники. Сейчас они, правда, больше походили на чахлые зеленые кактусы, но когда-то их можно было использовать по назначению.

— И тут следы, — заметила Гермиона.

Я посмотрел, а затем опустил нос к полу, где на слое пыли отпечатались копыта и гаргульина лапа. Запах был узнаваем. Я мог точно сказать, что на восьми конечностях передвигался именно мой друг детства. Насчет Тристана тоже ни малейшего сомнения.

— Куда же они подевались? — спросила Гермиона, — Здесь нет другого выхода?

— Нет, — ответил Сляден, пробираясь к алтарю. — И я подозреваю самое…

— Худшее? — Я добрался до цели первым, гордясь тем, что смог учуять запах пропавших. — Мы не можем этого знать. Факты говорят лишь о том, что Леопольд и Тристан уже давно тю-тю.

— Что значит — тю-тю? — побледнела волшебница.

Свою прежнюю умственную кондицию она еще явно не восстановила.

— Все объяснит эта записка, — сказал я и указал лапой на кусочек бумажки, лежащий в центре возвышения, как раз в том месте, где следы восьминогого непарнокопытного обрывались.

Гермиона опередила Слядена — вот что значит молодые ноги! — и схватила находку.

— «Мы переносимся в замок Жаворонка, — прочла она вслух. — Хотели подождать, но вы слишком долго приходите в себя. Ждем вас на огонек. Тристан и Леопольд». О! Это просто кошмар!

Сляден подошел и сунул нос в записку.

— Кошмар, вы правы! У современной молодежи очень хромает правильнописание. Гляньте. «Пиреносимся». И слово «замок», насколько я знаю, пишется через «а», а не через «ы». А тут! «Аганек»…

— Да нет же!

— Надо писать «огонек»! — свирепо заметил коротышка.

— Вас волнует исключительно это? — зарычала Гермиона. — Очнитесь! Они воспользовались порталом и улетели!

— Не подлежит сомнению, я это уже понял.

Девица раздула ноздри, как умеет делать только она. В ее глазах я увидел нечто, напоминающее жажду убийства.

— Каким-то образом им удалось активировать портал, и они ускользнули из наших когтей, — подытожил я. — Ничуть не удивительно. Уверен, этот проект был задуман и воплощен именно Тристаном. У Леопольда просто бы не хватило мозгового вещества.

— Но как они узнали? — недоумевала Гермиона, размахивая запиской, словно веером.

— Это покрыто мраком, — ответил Сляден, прогуливаясь по каменному возвышению. Чародей вел собственное расследование, пытаясь определить суть манипуляций, предпринятых Тристаном.

— А если они попали не туда, куда нужно? — спросила, холодея, Гермиона.

— А если туда? — вставил я свой вопрос.

— В каком смысле? — повернул ко мне голову Сляден.

— В таком, что мы до сих пор не имеем представления, что такое Замок-на-горе, где живет Жаворонок. И что это за птичка. Может быть, она похожа на животное, от которого получила свое прилагательное! Может, в пасти у Жаворонка пять сотен острейших зубов, а в грудной клетке спрятано злобное сердце! Вы нам ничего не рассказываете, Сляден, а это есть нарушение ранее достигнутых соглашений.

— Да! — поддержала меня сестрица. — Что, если этот ваш Жаворонок уже доедает жениха моей подруги и выковыривает останки Тристана из щелей между зубами?

— Что вы! Не может такого быть! — возмутился отшельник. — Перестаньте нести чепуху! Какие зубы? Кого доедает?

— Повторить? — шикнула Гермиона.

— Послушайте, Жаворонок — никакое не чудовище, а просто птичка, маленькая такая волшебная птичка. Не его вина, что он расцветкой напоминает тигра. Насчет замка же я могу сказать одно-единственное: это просто замок. Правда, он сохранился гораздо лучше, чем этот дворец.

— Исчерпывающий ответ. Я запомню. А теперь я намерена сделать то же самое, что сделали эти двое. Мне вся эта канитель надоела. Я хочу поесть, принять ванну и переодеться, и чем раньше я повергну зло, тем быстрее попаду домой.

— Твоя матушка и тетушка, должно быть, уже роют землю копытом и взирают на окружающее налитыми кровью глазами, — сказал я.

— Этого я и боюсь. По их представлениям — если, конечно, до них дойдет, что я не у загородной подруги и не развлекаю Тристана на каруселях, — я совершила ужасный проступок. Сбежала. Шеневьера все время говорит, что я со своими взглядами вполне могу это сделать и с мужчиной… Она просто старая дура!

Я был совершенно согласен.

— Слушай, дорогая, до каких пор они будут надзирать за тобой? Не пора ли тебе взбунтоваться?

— Еще не время, — ответила Гермиона, кусая губу.

Я покосился на Слядена, увлеченно ползающего на четвереньках по каменному возвышению. Чародей что-то бормотал, как любят делать многие представители нашей профессии и чем, признаюсь, иногда грешу я сам.

Что пытался найти на грязном камне Исирод, было непонятно.

— Значит, нам надо как можно быстрее сокрушить твердыню зла, — сказал я.

— Ага, понял наконец! — воскликнула Гермиона, запустив пальцы в мою шерсть.

— Но я не возражал. И потом, если Зелия и Шеневьера начнут тебя искать, они рано или поздно, пропесочив всех твоих подруг и приготовив из них пару тонн фарша, придут ко мне домой. Представь, что будет! Они поймут, что ты сбежала со мной, хотя и в другом смысле, да еще в другое измерение! Селина, наивная душа, не посвященная во все тонкости моей жизни, конечно, сразу же откроет чародейкам тайну. И…

Мы и раньше предполагали, что наши подвиги могут всколыхнуть могущественные силы в лице наших родственниц, но сейчас это предположение обрело плоть и кровь и медленно перерастало в угрозу. Не надо было обзаводиться подзорной трубой, чтобы увидеть висящие над нашими макушками дамокловы мечи.

— Но, так или иначе, жребий брошен, — сказал я, как мог, отважно. — В наших интересах спасти мир — лишь этим мы как-то оправдаем твое исчезновение. Когда мы выложим перед разъяренной толпой волшебниц, герцогов и банкиров железный козырь, крыть им будет нечем!

— Ты прав, — пробормотала Гермиона. — Так давай… Сляден, ну что вы делаете? — тут же переключилась она на Странника. — Прекратите изображать из себя тритона! Нам пора в замок, чтобы приступить к завершающему акту!

Сляден выпрямился, красный, точно лежалый помидор, и прижал свою отвратительную книгу к животу. Я снова говорю «отвратительную», потому что книженция с каждой минутой все больше теряла благообразный облик, если можно так выразиться. По-прежнему не могу объяснить, что с ней не так, но брать в руки этот образчик кошмара очень не хотелось.

— Ваш подопечный, по всей видимости, использовал заклинание Окончательного Прояснения.

— Но его проходят только на старших курсах, — сказал я.

— Да? Сейчас у вас так? Ну ладно. Как вы знаете, это заклинание способно показывать все, что скрыто. Им еще пользуются кладоискатели. Мой вывод: каким-то образом почувствовав, что в подземелье есть нечто магическое, Тристан применил нужную формулу и увидел портал. Его контур хорошо заметен сквозь энергетическую линзу, создаваемую чарами. Мальчишке оставалось только приволочь сюда вашего друга, Леопольда.

— Странно, что они так быстро договорились. — сказала Гермиона. — Чем таким купил Леопольда этот паршивец?

— Жаворонком. Леопольду, наверное, тоже не терпится опустить занавес, чтобы как можно быстрее воссоединиться с невестой, — сказал я.

— Если он будет принимать участие в эскападах Тристана, ему удастся воссоединиться только с собственной могильной плитой, — предрекла Гермиона и без промедления приступила к волшебству.

Подумав, что, пожалуй, ее слова — не просто голословное утверждение, я хотел присоединиться к общему делу и внести в него свою лепту, но вспомнил, что в образе собакольва не способен колдовать. Для этого нужны руки, а не лапы.

Меня, впрочем, не приглашали. Гермиона решила использовать стандартный набор заклятий, которым обычно открывала и фиксировала свои порталы, и Сляден не возражал. Лишь добавил кое-что из своего проверенного временем арсенала, ссылаясь на то, что интерференция и прочее нехорошее может испортить нам все дело.

Приятно было посмотреть на людей, работающих во имя великой цели, и я сидел и смотрел, пока в центре каменного возвышения не вспыхнул круг диаметром метра в полтора. Он не висел в воздухе, подобно зеркалу на ножках, а лежал на полу.

Удивившись, Гермиона сказала, что в наше время в таком идиотском стиле никто не работает и что древним магам изменил вкус. По ее мнению, это неудобно — сигать в пространственную дыру, как в колодец, особенно ей, молодой румяной аристократке. Куда более достойным было бы чинно шагнуть в нее и так же выйти с другой стороны. Я поддержал Гермиону, но Сляден одарил нас взглядом, исключающим дискуссии. Другого портала под рукой все равно нет, и за работу мифических мастеров лично он отвечать не намерен.

— Если боитесь, я пойду первым, — сказал коротышка, тщательно пряча книгу заклинаний под кофту. — Пришло время старшим прокладывать путь!

Гермиона кивнула с важным видом. Пришло так пришло. На всякий случай отступив ко мне, она для храбрости положила руку на мою ньюфаундлендскую макушку и затаила дыхание. Так, бывало, она затаивала его, стоя на шухере в дверях кладовой, дожидаясь, пока я утащу из запасов на черный день коробочку кексов с миндалем.

Я все гадал, возобладает ли в Слядене старый добрый трус, о котором так много было сказано или на сцену опять выйдет могучий витязь-великан в тигриной шкуре. Издаст ли чародей тихий писк, сигая в пространственную дыру или проревет что-нибудь из репертуара носорогов, выходящих на бой за самку.

Ни того ни другого Странник не сделал. Приложив обе руки к животу, словно тот болел, отшельник закрыл глаза и прыгнул в голубое сияние. Вжик — и нет его!

Мы с Гермионой подождали, не вылетит ли обратно из отверстия… скажем, половинка нашего друга или четвертинка, но Сляден нас разочаровал. В смысле, что по всему выходило — теперь наш черед.

— Во имя ванны, хорошего обеда и сладкого сна в мягкой постельке, — сказала волшебница, волоча упирающегося меня к порталу.

О нет! Как бы я ни соглашался с ней насчет того, что пора ставить точку в череде этих безумных перипетий, меня обуял животный страх. Ну правильно, я ведь животное. Можно сказать, редкое. Собаколев, которому свойственны соответствующие реакции.

Я использовал когти, но это не помогало. Я цеплялся за все, что попадалось на пути, выл и мяукал, как сумасшедший. Без толку. Сестрица четко видела перед собою цель и шла к ней неудержимо.

— Браул! Чем быстрее, тем лучше… — промычала она, толкая меня к порталу.

— А может, не надо? Давай пешком дойдем! Мы ведь не знаем, что случилось со Сляденом! А до него и с другими!

— Вот и проверим!

Я упирался изо всех сил и в панике разбрасывал по сторонам тонны слюны.

И тут Гермиона предприняла обманный маневр. Она обежала меня с правой стороны, очутившись прямо перед дырой, и прыгнула в нее, держась за мой хвост.

Я взвыл от негодования. Подобная демоническая мысль могла прийти в голову только этой взрывной девице, больше никому. Используя собственный вес, она заставила-таки меня двигаться с нужной ей скоростью и в нужную сторону. И попробуйте побыть в моей шкуре, когда за ваш хвост держится болтающийся в воздухе человек!

Я лично не продержался и пяти секунд. С душераздирающим воплем Браул Невергор исчез в портале вслед за волшебницей, и на просторах древних руин снова воцарилось благостное безмолвие.

35

Как все-таки странно бывает в жизни: планируете одно, а получается совсем другое. И ведь не то что это происходит время от времени, но постоянно, я бы даже сказал регулярно. Так и сейчас. Мы все спланировали, прочертили жирную линию карандашом и были полны решимости идти по ней до конца. И мы шли, то есть летел и. А потом вдруг закрутилось, завертелось и тому подобное, вы помните, в результате чего вся стратегия и тактика лопнули, как мыльный пузырь. Шарокрушение, знакомство с крэнделями, локальный потоп, таинственное исчезновение товарищей по борьбе, древние руины неведомой цивилизации и скрытый в их недрах портал — судьба вылила все это на нас из своего ушата, не потрудившись предупредить заранее. Что было делать? Только плыть по течению. В результате мы добрались до цели, той, ради которой вторглись в Волшебную Страну, нарушив ее покой. Отрицать не стану, это хорошо, но я, как чародей домашней закваски, предпочел бы более мирное и менее смертоносное путешествие, чем то, что выпало на нашу долю. Иной смельчак возразил бы, что нельзя приготовить яичницу, не разбив яйца, однако не забывайте, с кем вы имеете дело. Я считаю, что если яйцо нельзя разбить, не свернув себе попутно шею, то лучше уж вовсе без яичницы. В общем…

— Браул, перестань стонать, — сказала Гермиона из-за волшебной дымки.

Итак, мы перешли из пункта А в пункт Б.

И лучше бы этого не делали.

Открыв глаза, я сообразил, что разлегся на каменных плитах, как… ну, как собака, в общем, и напрасно предаюсь жалости к себе. Никто не собирается меня приголубить и сказать слова утешения. Нет, только этот сердитый тон, каким пехотный лейтенант любит отчитывать новобранца за леность.

— Что у нас плохого? — спросил я, восстанавливая в голове события последних минут. — Мы умерли? Нас унесло в другой конец вселенной? Я так и знал!

— Ничего подобного, — ответила Гермиона. — С нами все в порядке, и мы во дворце Жаворонка!

Я заскулил, прижимая уши. Наверное, у собак и прочих животных есть особый орган, который позволяет им заранее определять подступающую опасность. Невозможно описать человеческими словами то, что на меня нашло, но уж сердце у меня забилось и ноги стали слабыми — это точно.

Вдохнув воздух, разлитый по замку, я понял: грядет что-то страшное. Не зря я сопротивлялся переходу — уже тогда мною завладели дурные предчувствия.

— Что с тобой? — спросила Гермиона, и я мужественно ответил, что ничего.

В очередной раз Браулу пришлось мобилизовать резервы, чтобы встретить новые трагические события мордой к морде. Долго они себя ждать не заставили.

Портал вышвырнул нас в почти такую же круглую комнату, как та, что имелась в развалинах дворца. Очевидно, это не случайность. Раз оба здания построили неведомые расы, то в этом есть своя логика. Должно быть, этим путем обитатели обоих апартаментов шлындали друг к другу в гости. Очень удобно. Не надо переться через всю Волшебную Страну только ради того, чтобы испить в дружеской компании чашку чая. Вошел и вышел, не утруждая себя даже тем, чтобы надеть пальтишко по случаю весеннего ненастья. Удивляюсь, почему у нас до сих пор не прижилась подобная традиция. Я слышал, что в некоторых местах уже ставят стационарные порталы, но эти места имеют статус официальных учреждений. В частных домах, даже тех, где живут дружественно настроенные друг к другу чародеи, это редкость.

Гермиона сказала что-то насчет зеркала. Мол, не во что посмотреться, чтобы привести себя в порядок, а голова, должно быть, выглядит хуже некуда. Все ее вещи достались злобным людоедам, и она сожалела, что больше никогда не прижмет к груди свое любимое зеркальце в оправе из слоновой кости.

Я давно заметил, что женщины даже перед лицом величайшей опасности не могут не думать о своем внешнем виде.

В дверях появился Сляден Исирод и сказал:

— Собака уже… а, граф, вы уже очухались! Тогда пойдемте. Время не ждет.

Тут книга заклинаний, с которой коротышка не расставался, вырвалась у него из руки и шлепнулась на пол. Я инстинктивно зарычал. Она до того мне не нравилась, что я готов был ее укусить. Чародей схватил книгу и отпрыгнул, боясь, что я приведу в действие свою угрозу.

— Спокойно, Браул, — сказала Гермиона и повела меня, словно я ее домашний пес, прочь из комнаты.

Замок, в котором обитал Тигриный Жаворонок, действительно сохранился гораздо лучше дворца, недавно давшего нам приют. Архитектурный стиль угадывался сразу и очень смахивал на мигонский. Должно быть, прав Сляден, утверждая, что мы — потомки тех, кто тут жил; иначе откуда такое стилевое единообразие?

Здесь все было, как в лучших домах. Стрельчатые окна, стены, сводчатые потолки, лепнины, контрфорсы и прочее, что приличествует порядочному замку. Все детали занимали свои места, а не валялись где ни попадя, так что мы имели возможность и полюбоваться искусством древних архитекторов, и не переломать себе ноги, перелезая через каменные обломки. Запустение, правда, и тут поработало на славу, но оно было замку даже к лицу. Придавало шарма и таинственности, я бы сказал. Убедиться в этом можно было, бросив только один взгляд на гобелены и шторы, чуть покачивающиеся от сквозняка, и на стенные росписи, изображающие сцены охоты на каких-то кошмарных созданий. Паутина изящно искрилась в углах, куда нет-нет да и забирался лучик солнца.

Иными словами, не хватало лишь чьего-нибудь фамильного привидения, шествующего в безмолвии по коридору.

И только я об этом подумал, вышагивая с помахивающим хвостом на корме, как увидел его…

Я имею в виду привидение. Точь-в-точь как в моих мыслях, оно шествовало по коридору нам навстречу и кровожадно улыбалось. При этом оно сильно смахивало на моего старого приятеля Леопольда и оттого было еще более жутким.

Вся шерсть, какая только имелась на моем собакольвином теле, поднялась дыбом. С паническим скулением, точно мне отдавили хвост, я попытался спрятаться за Гермиону, толкнул ее и чуть не опрокинул. Волшебница вовремя отпустила мой загривок, иначе бы ей не избежать участи напольных часов, с которыми я однажды проделал то же самое. Они грянули оземь, словно десять тысяч рыцарей, закованных в латы.

— Браул! — взвизгнула Гермиона.

Странно, но она совершенно не испугалась привидения. Хотя их, согласно последним опросам, боятся все женщины и большая часть чародеек. Неужели моей сестрице удалось войти в когорту избранных, способных смеяться призракам в лицо? Ну, она может…

Но привидения не испугался и Сляден, и это было еще страннее. Вместо этого он сказал:

— А, это вы, Леопольд! Что с вами произошло? Вы похожи на… На кого он похож, госпожа Скоппендэйл?

Чародей повернулся к Гермионе и заметил меня, пытающегося всеми силами укрыться за ее спиной. Губы Слядена искривила почти презрительная усмешка. Ну-ну! Кое-кому здесь не следовало забывать о собственной исповеди насчет патологической трусости!..

— Он похож на разлитое молоко, — сказала волшебница. — Что с тобой случилось, Леопольд?

Этот вопрос был не единственным. Гермиона обрушила на него их целую лавину. Ей хотелось знать все до мельчайших подробностей. Тем временем я выглянул из своего укрытия. Да, оказывается, перед нами действительно Леопольд Лафет Третий, собственной персоной. Сияющий, словно серебряная тарелка, румяный, как фермер, и радостный, как выпускник университета, получивший диплом с отличием. От него исходило недвусмысленное сияние, которое и навело меня на мысль о привидении. Гермиона же сравнила его с пролитым молоком и была чуточку права. Сияние имело чисто снежный оттенок.

— Это все Жаворонок, — сказал Леопольд. — А Тристан здесь же, в замке. Я провожу вас. А это… что это за чудовище? — спросил чародей, указывая на меня. — Где вы его подобрали? Фу! Гермиона, ты не могла остановить свой выбор на ком-нибудь посимпатичнее?

— Это не чудовище, это Браул.

Я гавкнул, уже лелея планы мести. Ничего, Леопольд, придет день, и ты пожалеешь о своих словах.

— Браул? Невергор? Тот самый, который пошел с нами в Волшебную Страну?

— Тот самый!

Не совру, если предположу, что в этот момент Гермиона только и мечтала чем-нибудь приласкать этого тупицу. Будь у нее деревянная нога, волшебница незамедлительно пустила бы ее в дело, но лично я считаю, что Леопольду больше требуется хороший удар кочергой.

Выпрямившись, как подобает собакольвам, я посмотрел на друга детства.

— Рад тебя видеть, Леопольд, — произнес я медоточивым голосом.

— Ух ты, он еще и разговаривает! — восхитился чародей.

— Ты тоже, как это ни странно…

Лицо у Леопольда перекосилось по диагонали.

— Не ты один, — добавил я, — обратившись в собаку, умел изрекать ясные перлы, коими раскидывался во все стороны света.

— Что? — Теперь физиономия Леопольда перекосилась по вертикали. Это у кого он научился такому фокусу? У Тигриного Жаворонка?

И тут Гермиона, разозленная тем, что Леопольд по-прежнему строит из себя законченного идиота, изрекла:

— Слушай, если ты не перестанешь, Браул укусит тебя за… за то, что в словаре Тристана определяется словом «задница»! И ты не сможешь спокойно сидеть ближайшие полтора месяца и повсюду будешь носить с собой охлаждающий компресс! Вместо того чтобы сплотиться вокруг друга и помочь ему в несчастье, именуемом Чудовищным Синдромом, ты стоишь и корчишь рожи! Поверь мне на слово, Леопольд, я в пяти шагах от того, чтобы рассказать Ирме обо всех твоих недостатках! Рассказать ей всю правду, какой ты на самом деле! Она, конечно, влюбленная дурочка, но и ей, если постараться, можно раскрыть глаза на истину!

У меня отпала челюсть. Подобное даже мне, строящему планы мщения, не пришло в голову, а ведь я почти состряпал гневную отповедь. Узнаю школу. Ее апологетами являются Гермионина матушка Зелия и железная тетушка Шеневьера, дамы, на завтрак употребляющие живых скорпионов, приправленных соусом из ядов гремучих змей. Такой силе противостоять невозможно. И вот теперь толику этой мощи испытал на себе Леопольд.

Поэтому неудивительно, что из сияющего благостью индивида он превратился в подобие старой развалины, побитой жизнью и продутой насквозь злыми ветрами судьбы.

Чародей посмотрел на меня со священным трепетом, а я показал зубы. Соблазнитель служанок, он же бывший фокстерьер и восьминогий конь, вздрогнул, выбрасывая белый флаг, самый большой, какой смог отыскать в своих загашниках.

— Вот и славно, — произнесла Гермиона ледяным тоном. — Так мы идем на аудиенцию к Жаворонку? Как ты думаешь, Леопольд?

— Конечно, идем, — еле выдавил из себя чародей, видимо, перебирая в уме, что случится, если Ирма узнает всю правду. В чем бы она ни заключалась.

— Ты готов, Браул? — спросила Гермиона.

— Да.

— Хорошо. Скоро мы все будем дома.

Сляден, успевший прийти в себя после сцены, свидетелем которой стал, огладил бороду дрожащей рукой. Он слишком долго жил вдали от кипящих страстей современности и еще не выработал привычку взирать на них с ледяным спокойствием. В его время девушки ходили с опущенными к полу глазами и при каждом удобном случае делали книксен, шепотом произнося: «Да, маменька!», «Да, папенька!». Не завидую я этому патриарху. После знакомства с нами его твердо стоящее на глиняных ногах мировоззрение всерьез пошатнулось.

Отшельник пропустил Гермиону вперед и, подумав, также пропустил Леопольда.

Гермиона двигалась чеканным шагом и справлялась у друга моего детства, куда поворачивать. Леопольд отзывался вяло, словно больной ангиной: влево, вправо, по лестнице, через арку, по галерее. Насыщенная этими полезными сведениями, все еще раздраженная, девица прошлась и по нему, и по неведомым строителям замка, которые, по ее словам, явно переборщили с архитектурой. Мне тоже порядком наскучило спускаться, подниматься и закладывать виражи под разными углами. Ворчал и Сляден Исирод — его тембр позади нас напоминал жужжание слепня, преследующего корову. Коротышка жаловался на усталость и проклятый возраст, строя планы сменить место жительства на более спокойное. В этом вопросе наши взгляды целиком совпадали.

Наконец мы подошли к большим, распахнутым настежь дверям, какие имеют привычку вести в тронные залы владык. За ними, как правило, открываются разные роскошества, свойственные властным твердыням, и красота слепит глаза, а уровень богатства зашкаливает за все разумные пределы. В подобных случаях сразу представляешь трон на возвышении и кучу придворных вокруг него, похожих на труппу передвижного театра. Каждый при этом щеголяет одеяниями и источает благовоние, стараясь переплюнуть коллегу. Такие представления о дворцах вбиваются нам в голову с детства, ничего не поделать.

Наша делегация подгребла к порогу и остановилась, словно отара овец перед загородкой.

— Пришли, — промямлил Леопольд.

— Вот это да! — сказала Гермиона, как говорится, слегка опешив.

Я тоже опешил, но уже в более тяжелой степени. Мой зад опустился и будто прирос к каменному полу, а язык вылез из пасти на добрых полметра.

Мы молчали, как члены парламента, огорошенные вестью, что парламент распущен королевским указом ввиду полнейшей бесполезности оного.

А потом сделали шаг вперед.

36

Я по-разному представлял себе логово Тигриного Жаворонка, но, конечно, не так. Тут возникает резонный вопрос: а в чем дело? Отвечу. Моим глазам предстал этакий гибрид уютной гостиной в собственном вкусе и элегантно отделанной тронной залы. Место, куда мне захотелось попасть моментально и остаться там навсегда. Я чувствовал чары, опутывающие мой разум щупальцами неги и довольства с толикой уютности, какую невозможно вообразить даже у меня дома. Именно так я представлял себе гнездышко моей мечты, так что неудивительно, что Браула потянуло внутрь с непреодолимой силой. Я вырвался из Гермиониной хватки и побежал вперед, практически ничего не соображая. Казалось, что я бегу по золотистым облакам, а не по пестрому ковру с яркой расцветкой.

Я огляделся. Все плыло, как в тумане. Хотелось воткнуть в голову цветы и плясать на солнечной лужайке, подобно эльфу.

— А, вот и Браул явился! — долетел до меня голос Тристана. — Сколько лет, сколько зим!

Я икнул, вздрогнул и заморгал, после чего в животе у меня все перевернулось.

Гадкий мальчишка сумел разрушить сладостный мираж. Такая уж у него злодейская натура — нравственные муки взрослых магов доставляют ему наслаждение.

Когда волшебная пелена спала с моих глаз, как простыня, сдутая с веревки, я увидел ухмыляющуюся физиономию юного герцога. Тристан сидел в кресле напротив другого молодого человека, с которым только что, по всей вероятности, играл в ладушки, и лучился от удовольствия.

Я оглянулся на Гермиону, надеясь услышать подходящий ситуации комментарий, но она стояла молча, ошарашенная не меньше меня.

Страницы: «« ... 1314151617181920 »»

Читать бесплатно другие книги:

Он убил человека. Точнее — бога. Он оставил в камере смертников записку, поясняющую, почему совершил...
«Да, с последней нашей встречи я, наверно, растолстел, хотя и ты не похож на голодающего. Конечно, в...
«Красивая древняя река Буг, протекающая на юге между Днепром и Днестром и впадающая, как и они, в Че...
«В то утро Шерлок Холмс был настроен на философско-меланхолический лад. Его живой, деятельной натуре...
Сборник рассказов.Кто-то верит в чудеса, а кто-то нет. Кто-то любит читать о реальных мирах, находя ...
Почти у каждого в жизни был момент, когда внутреннее состояние подсказывало ему направление деятельн...