Брачные игры чародеев Тихомиров Артем
— Приветствую, — сказал Сляден Исирод, обращаясь к Жаворонку.
Чародей, уже имевший счастье общаться с этим таинственным существом, прошел испытание легче, чем мы, новички.
— Привет! — Молодой человек примерно Тристанова возраста слез с пуфика, на котором сидел со скрещенными ногами. — Добро пожаловать! Я попросил Леопольда привести вас сюда, чтобы вы не заблудились в моем замке. Должно быть, вы устали с дороги и хотите есть и пить.
Отрок — худосочное создание в длинном халате, расшитом желтыми и черными полосами, — хлопнул в ладоши. Я икнул во второй раз, заметив, как прямо из воздуха материализовались перед нами столик и три стула. На столике скромно пристроилось питье в виде вина и еда в виде изысканных закусок, каких я не встречал даже в самых престижных ресторанах Мигонии.
С моей морды на ковер закапала слюна.
— Прошу, — сказал отрок.
Мы с Гермионой поблагодарили хозяина и получили в ответ блаженно-счастливую улыбку. Что ж, очень приятно…
Так это и есть Жаворонок? Может, кто-нибудь наконец объяснит, в чем суть этого представления?
Волшебницу дважды приглашать не пришлось. Она плюхнулась на стул и приступила к истреблению яств, не сводя при том плотоядного взгляда со странного существа в полосатом халатике. Словно и его не прочь была проглотить наравне с мясными паштетом. Я поскулил, призывая сообщество обратить внимание на тот факт, что я по-прежнему чудовище, а не человек и что в облике собакольва очень трудно наслаждаться угощением.
— Простите, но я откажусь — не голоден, — сказал Сляден, пристраиваясь в сторонке.
— Простите, но и я вынужден отказаться, ибо не привык есть с пола, — сказал Браул. Невзирая ни на какие встряски и превращения, аристократическая гордость из меня еще не выветрилась.
— А что тут такого? — спросил Тристан, успевший набить брюхо в наше отсутствие. — Лежи себе на ковре и хрусти и чавкай! Мне бы так!
— Простите, совсем забыл, — сказал молодой человек. — Я слишком долго не общался с людьми, не считая того раза — посещения Слядена, — и поэтому в вопросах вежливости немного рассеян…
Жаворонок не Жаворонок, а выражался этот странный субъект, как салонный завсегдатай.
— Желаете стать снова человеком? — спросил он, глядя на меня блестящими глазами. Золотистыми глазами, надо заметить.
— Помимо всего прочего, — ответил я.
— Раз, два — и готово, — произнес хозяин замка, щелкая пальцами.
И едва эхо от щелчка затихло под сводами его уютной берлоги, как Браул Невергор снова стал самим собой. От неожиданности я покачнулся (все-таки привык к четырем лапам) и шлепнулся на мягкое место рядом со столиком, где Гермиона мычала с набитым ртом в остром приступе обжорства.
— Круто, — прокомментировал Тристан.
— Магия — сила, — изрек известную истину Леопольд, сгорая от зависти.
Так и вижу, как Жаворонок избавляет его от тяжкой участи быть восьминогим конем.
— Вы сделали правильный вывод, граф, — сказал мне отрок, пока я присоединялся к поглощению съестных припасов, — Я и есть то, что вы ищете, ради чего вы пришли в Волшебную Страну. Поглядите туда!
Я поглядел. Гермиона тоже. Отрок указывал на высокое стрельчатое окно с разноцветным причудливым витражом. Куда оно выходило, неизвестно, но с наружной стороны лился яркий свет, лучи которого косо падали на нечто, похожее на золотую этажерку. На ней, искрясь, точно бриллиант, стояла клетка. Пустая. Тигриного Жаворонка в ней не было.
«Ну, разумеется, — подумал я. — Раз птичка расхаживает тут в образе человека, зачем ей сидеть там внутри».
— Мои скромный дом, — сказал Жаворонок.
— А это? — промычал я, имея в виду тронную залу и замок.
— Иллюзия, — ответил странный отрок.
Мы с Гермионой приостановили жевание.
— Не волнуйтесь, еда самая настоящая, — рассмеялся Жаворонок. — Просто большая часть всего, что вы видите здесь и чувствуете, это чары. Я их сотворил. Они призваны создать у гостей максимальное чувство комфорта, и воздействуют прямо на воображение. Надеюсь, это у меня получилось.
— Получилось, — ответил я.
Хотя первоначальный, прямо-таки дурманящий флер исчез, зала-гостиная по-прежнему представлялась мне удобной и гармоничной. Вот бы соорудить такую у себя дома! А что? Надо подумать.
— Вопросов у вас много, а Сляден до сих пор не посвятил вас в детали, — сказал Жаворонок, забираясь на диван, где высилась гора подушек, и удобно устраиваясь на ее вершине. — Кто я или что я? Это вам хочется знать? Вы думаете, не зря ли проделан этот путь?
— В общем и целом вы правы, — сказал я, видя, что остальные не спешат выразить общее мнение. — Мы, можно смело утверждать, сгораем от любопытства и чешемся от нервного зуда. Мы претерпели все испытания только ради встречи с вами.
Жаворонок кивнул. По всем признакам, пришло время обстоятельного рассказа, как всегда бывает, когда центр повествования хочет расставить если не все точки над «i», то большую их часть.
Я не ошибся.
37
Он не стал утомлять гостей многочасовой сагой о собственной жизни. Честно говоря, подобные вещи наводят на меня тоску, и я засыпаю где-то на первой трети, поэтому только обрадовался, когда Жаворонок опустил утомительные подробности. Вероятно, выудив из наших умов основные вопросы, он решил состряпать некое удобоваримое попурри, чем приятно удивил всю экспедицию.
Оказалось, с представителями древней расы, соорудившей Замок-на-горе и дворец в Лесу Миллиона Костей, Жаворонок был не только хорошо знаком, но и входил, как говорится, в число их закадычных друзей. Даже больше — птичка жила здесь задолго до того, как в Волшебной Стране появились эти странные люди. Но откуда они пришли, осталось загадкой. Жаворонок посчитал, что подобные сведения будут для нас лишними. Когда же речь зашла о том, почему он остался на родине после того, как двинулись в путь его приятели, Жаворонок ответил:
— Видите ли, я не был их домашним животным, а они не были моими хозяевами, поэтому никто не пытался насильно утащить меня в ваше измерение.
Гермиона тут же ввернула вопрос, откуда происходит он сам и сколько ему, получается, лет. От ответа Жаворонок предпочел уклониться, видимо, чтобы пощадить нашу и без того натруженную психику. И хотя мы трепетали от жгучего желания приобщиться к сокровенной тайне бытия, хозяин замка был неумолим. Что ж, я понимаю, есть нечто, что, согласно каким-то вселенским законам, не должно становиться достоянием смертных. Никогда. Раз Жаворонок относится к существам, живущим за пределами и за границами привычного мира, пусть так все и остается. Хотя жаль. Было бы что рассказать потомкам или отразить в мемуарах.
На вопрос, не скучно ли ему в одиночестве, Жаворонок ответил, что он не в тюрьме и что клетка нисколько не мешает путешествиям, которые он время от времени предпринимает. По другим измерениям, разумеется. «Ну, разумеется», — кивнула Гермиона, а Жаворонок продолжил рассказ, не уловив ее сарказма, который был спрятан глубоко, и только я, опытный, знал, где его можно найти.
Так мы постепенно подползли к нашим баранам и перешли к вопросам, напрямую относящимся к современной политической ситуации.
— Получается, вы знали, что мы идем к вам? — спросил я.
— Знал. Все, что происходит в Волшебной Стране, для меня не секрет, — ответил Жаворонок, покусывая наколдованную из ничего травинку.
— И цель нашего визита для вашего ума — открытая книга.
— Вы правы.
Я переглянулся с Гермионой. «Ну ладно, — подумалось мне, — раз ему все известно, почему же он, будучи созданием, явно принадлежащим к силам света и добра, не бросается помогать нам сломя голову? На его месте я бы разбился в лепешку, пытаясь облагодетельствовать гостей».
Жаворонок адресовал мне таинственную улыбку умудренного жизнью философа. Или нет — скорее так смотрит няня на несмышленое дитя, пускающее пузыри в колыбельке.
— Так вы можете излечить меня от этой штуки, как излечили Слядена? — спросил я.
— Конечно. Держите.
Жаворонок махнул рукой, отправляя мне по воздуху какой-то предмет. Я поймал его на лету и рассмотрел. Это была слива.
— Это слива, — сказал я, чтобы устранить всякие сомнения.
Мое окружение выжидательно молчало.
— Конечно, — отозвался Жаворонок. — Но, как вы понимаете, не простая. Съешьте ее — и навсегда избавитесь от своей болезни.
Со священным трепетом я уже собирался положить ее в рот, но тут хозяин замка вскрикнул:
— Не делайте этого сейчас!
— Почему? — спросила волшебница за меня.
— Точка еще не поставлена, — изрек Жаворонок. — Тень человека, которому вы противостоите, все еще падает на вас. Съешьте сливу в конце пути.
— Так это еще не все? — простонал я. — Что вы имеете в виду? Вы говорите о Вольфраме?
Отрок уклончиво кивнул.
— Я знаю многое, но отнюдь не на все могу повлиять, и уж тем более не имею права вмешиваться в события в такой мере, в какой бы мне хотелось.
— Ну а если поточнее? — спросила Гермиона, глядя на Жаворонка во все глаза. Она испытывала на нем свой пригвождающий взгляд, но, кажется, без должного эффекта. Отрок сидел на подушках невозмутимый, словно сенбернар, и улыбался.
— Я предвижу события, — сообщил Жаворонок. — Мне было ясно с самого начала, что вы доберетесь сюда, невзирая ни на какие преграды. И с точно такой же ясностью я вижу, что мой замок — не конечная цель вашего пути, что меня самого ждут некие события. Они… я бы сказал, способны немного скрасить мое однообразное существование…
Яснее не стало, как вы уже успели заметить. Эта таинственная реплика окончательно спутала все в моей голове, и я опустил волшебную сливу во внутренний карман сюртука.
— А давайте перенесемся к Вольфраму и дадим ему по затылку! — предложил после долгих раздумий Тристан.
Мы воззрились на него, как синицы на кукушонка, только что подкинутого в наше гнездышко.
— Вместе мы — просто несокрушимая сила, — добавил юный герцог, полагая, что мы не совсем поняли его мысль. — Я один чего стою, а всей кучей? Если мы на него навалимся, ему до конца жизни будет не до смеха, клянусь! Телепортируемся прямо отсюда и разнесем его дом по кирпичику! Обитель зла должна быть стерта с лица земли!
— Тристан, сейчас не время для безумных прожектов, — сказала Гермиона. — Дело слишком тонкое и деликатное…
— Деликатное! — вскрикнуло юное чудовище. — Вот все у вас, взрослых, наперекосяк! У вас потому ничего и не получается толком, что вы все думаете, думаете и думаете! А надо действовать! Если возможность сокрушить империю тьмы сама идет в руки, как можно ею пренебрегать? Хорош я был бы, если б только и делал, что шевелил извилинами…
— Но, несомненно, куда воспитаннее, — вставила волшебница.
— Если бы я не нашел Леопольда и не уговорил его проследовать через портал, что тогда? — спросил, кипятясь, Профитроль-младший. — Я ведь сразу смекнул, что во дворце есть кое-что интересное, и, пока вы валялись и обсыхали, работал не покладая рук. Я нашел Леопольда…
— Я сам нашелся, — процедил чародей. — Мне был глас, который сказал: «Возвращайся в развалины и найди мальчика!» И я пошел, хотя и очень боялся, что меня поджидают друзья Слядена, крэндели.
— Они не мои друзья! — возмутился Странник.
— Что это еще за глас такой? — спросил я. — Ты, случайно, не ударился головой, пока улепетывал от дикарей?
— Ничем я не ударился!
— Это был мой глас, — сказал Жаворонок. — Я решил направить Леопольда в верном направлении, чтобы не дать ему заблудиться в лесу. Также я повлиял на ход мыслей уважаемого господина Профитроля. Так часть вашей экспедиции оказалась у меня в замке, что, согласитесь, значительно сократило срок моих поисков.
У Тристана отвисла челюсть. Его находчивости нанесли такой удар, что мальчишка впал в ступор. Нелегко, когда на глазах у всех развенчивают твои таланты и дают реальное, даже банальное объяснение всем твоим подвигам.
Теперь настала моя очередь получать удовольствие от его моральных страданий.
Что касается Леопольда, то он воспринял истину гораздо более мужественно и не стал изображать из себя паралитика. Лишь потемнел, как винегрет, и прикусил губу.
«Да, — хотелось сказать мне, мудро кивая головой, — мы все во власти могущественных мистических сил, и с этим ничего не поделать».
Справа от меня сопела Гермиона, решая в уме сложнейшие экзистенциальные задачи.
— В общем, так. Мы не будем бить Вольфрама по затылку, тут двух мнений быть не может. Но проблема остается…
Волшебница как можно весомее посмотрела на Жаворонка. Тот очень неплохо справлялся с ролью аллегорической фигуры, которую я бы назвал Беззаботностью. Нет сомнений, что существу высшего порядка вся эта мышиная возня не доставляет особых хлопот, но как же мы?
— Что мы будем делать дальше? — спросила моя сестрица. — Наш план заключался в том, чтобы взять Жаворонка, то есть вас, и с его помощью излечить не только Браула, но и Вольфрама, корень всех зол. А теперь… теперь даже не знаю, как быть… — Гермиона деликатно прокашлялась. — Вы же не позволите взять себя и положить в один из наших карманов, так?
Жаворонок улыбнулся. Не знаю, чего я ожидал от него после такого вопроса, но человек подобное спокойствие проявлять не способен.
— Я могу предложить иное решение, — сказал отрок с видом бывалого дворецкого. — Нам стоит лишь чуточку подождать.
— Подождать чего? — чуть не взорвалась Гермиона. — По-моему, мы зря теряем время, уважаемый хозяин! Кто знает, что сейчас происходит в Мигонии?
— Вы опасаетесь, что столица вашего королевства целиком и полностью во власти Синдрома?
— Опасаюсь. Мы все опасаемся. Правда?
Экспедиция ответила утвердительно.
— По моим сведениям, — сказал Жаворонок, — с Мигонией полный порядок. В ней нет ни одного человека, который был бы носителем этого волшебного вируса.
Пока шел обмен любезностями, я нервно подливал себе вина из серебряного, украшенного драгоценными камешками кувшина. Что ж, и вино превосходное, и расслабляет прилично. Именно то, что мне требовалось. После нескольких почти полных бокалов я понял, что могу смотреть на мир, в котором бушуют страсти и выбрасывают облака серы вулканы, вполне даже беззаботно.
— Не понимаю! — воскликнула Гермиона.
Когда она думает, что кто-то водит ее на коротком поводке вокруг пальца, то начинает сердиться. Вот и сейчас волшебнице казалось, что Жаворонок вздумал над ней подтрунивать. Я без труда определял ее взвинченное состояние по яркому румянцу на щечках, похожих на грудки снегирей.
— Мне нет нужды рассказывать вам обо всем подробно, — был спокойный ответ, опять же в духе дворецкого. — Вы все узнаете сами.
— Когда?
Гермиона обычно не успокаивается, пока не вытрясет из кого-нибудь последние опилки; так она поступала со мной, и мне известно, как человек ощущает себя после экзекуции.
Но, вознамерившись вытрясти опилки из Жаворонка, девица просчиталась. Человеком он, как я уже заметил, никогда не был, поэтому обычные методы тут не годились. Придумывать же новые у Гермионы не было времени, потому что отрок сказал:
— Именно сейчас.
И ткнул пальцем в Слядена Исирода.
38
Коротышка вскрикнул и подскочил, словно это был не палец, а штопальная игла. Неистовый Странник скатился с оттоманки и очутился на полу.
Экспедиция в полном составе обратила на него удивленные взоры, и ни от кого из нас не укрылась зловещая странность. Нет, мы не находили в поведении Слядена ничего опасного. Дело в другом. Книга заклинаний выскочила у отшельника из-под кофты, словно была намазана мылом, и, взлетев в воздух, взмахнула страницами. Сделав мертвую петлю, она грохнулась на ковер и принялась делать то, что даже книги заклинаний делают чрезвычайно редко и ввиду особых обстоятельств. Похоже, сейчас они и были особыми, в чем мы убедились буквально через пару-тройку ударов сердца.
Удивленный Сляден не бросился к своему сокровищу, а сидел на полу, точно его сшибло лошадью. Возможно, он первым понял, в чем дело. На свое, надо полагать, счастье.
Книга трепыхалась, исполняя какой-то таинственный книжный танец, но мы, хоть тресни, не могли понять, в чем его смысл.
А потом, как всегда, грянуло то, от чего впору было поседеть и покрыться трупными пятнами.
Книга подпрыгнула в очередной раз, раздался треск и рычание, и перед нами предстало нечто без названия и неопределенной видовой принадлежности.
Мы оледенели, все разом (ну, кроме Жаворонка), словно на нас дыхнула находящаяся в дурном настроении Снежная королева. Волосы, как говорится, зашевелились у нас на головах, а в животах начался бал-карнавал для любителей чечетки.
Двухметровое существо мы теперь могли разглядеть во всех подробностях. Набрав в легкие (или куда-то там еще) воздуха, оно обдало нас волной страшного рева. Леопольда при этом опрокинуло на спину, и он грохнулся со своего места. Гермиона стала походить на жердь — испуг заставил ее вытянуться от пят до макушки. Тристан превратился в статую с открытым ртом, в котором казарка могла бы свить гнездышко, и глазами на лбу, кои по величине почти сравнялись со страусиными яйцами.
Если же упомянуть Браула Невергора, то ему вообще казалось, что он умер. Разве полнейшее онемение во всем теле не свидетельствует об этом? А идиотское желание хихикнуть и покрыться румянцем? Потеребить край сюртука, делая вид, что я — это не я, а совершенно другой человек? Ах нет, это из другой серии… В общем, понятно, что Браул Невергор, мягко говоря, огорошен.
Наконец чудовище решило, что метаморфоз достаточно и пора заканчивать презентацию. Оно стояло на двух ногах, точно громадная ящерица, и не знало, куда девать свои десять длинных щупалец и шесть рук. Хорошо хоть голова была в одном экземпляре, иначе бедняга совсем бы запутался.
Гость встряхнулся, словно псина, вылезшая из глубокой лужи, и зарычал:
— Наконец-то мне удалось сбросить оболочку! Йэээххх!
Ну и красавчик! Вот если взять и сложить в один котел самых уродливых жителей нашего королевства и перемешать их там до однородной массы, получится именно то, что украшает черепушку этого монстра.
— Надо заметить, проклятая здешняя магия сковала меня, не то бы я давным-давно вырвался на свободу! Хотя… возможно, я изначально что-то перепутал в формуле…
«И такое случается», — хотелось сказать мне, но я прикусил язык.
— Ладно, неважно, — провозгласил монстр. — Теперь-то я наконец с вами посчитаюсь! Сборище идиотов, как же мне надоело слушать ваш детский лепет! Не думал, что, дожив до седин, испытаю такое унижение!
Экспедиция все еще пребывала в полуобморочном состоянии. Я гадал, кто первым из нас изречет слово истины, и им оказался Леопольд.
Выбравшись из-за кресла, он козлиным голоском проблеял:
— Дедуля, что ты здесь делаешь?
Вот оно! Драгоценнейшее слово, кристально чистое, объясняющее все. Дедуля!
Этот старый негодяй все-таки подложил нам свинью (точнее, книгу), хотя ума не приложу, каким образом. Детали картины, разбросанные по углам моего сознания, еще не сложились в единое целое.
— Что я делаю? — зарычал Вольфрам Лафет Первый. — Я тебе скажу, что я делаю! Претворяю в жизнь собственный план! Что, думаете, я мог сидеть у себя дома, сложа руки, и ждать, когда вы закончите играть в лечебницу?
— Какую лечебницу? — спросил я, потому что мне важно было знать.
— Где держат бесноватых, Невергор! И вам в ней самое место, почетное место! — Щупальца месили воздух вокруг чудовищной фигуры старикана, совсем как в тот раз, когда он вломился ко мне домой.
Теперь смысл утверждения Жаворонка, что в Мигонии нет людей, зараженных Чудовищным Синдромом, совершенно ясен. Конечно, их там нет. Они все здесь и стоят перед нами в облике ночного кошмара, да еще записывают Браула в сумасшедшие.
— Так-так, — сказала Гермиона, полностью овладев собой. В ее голосе слышалась стопроцентная угроза. — Значит, вы не ступили на путь исправления, пользуясь удобным случаем, граф? Вы упорствуете? Все, что вы наговорили моему брату, это, выходит, для отвода глаз?
— Ха! Конечно! Такого остолопа облапошить — это все равно что отобрать у ребенка конфетку!
— И много вы их уже отобрали?
— Хватило бы открыть лавку!
— Ну и мерзавец! Вы посмотрите на этого негодяя, господа!
Мы посмотрели. Не знаю насчет остальных, а я до сих пор не имел представления, как себя вести. Раньше мы обсуждали вопрос о возможности эпической схватки между мной, рыцарем света, и Вольфрамом, повелителем тьмы, и не пришли ни к какому определенному решению. Правда, Гермиона намекала, что мне таки придется бросить вызов и принять последний бой, и думаю, сейчас в ее голове роятся именно эти мысли. Иначе зачем она так на меня смотрит?
Ну, словно мама-кошка, рассерженная тем, что сыночек завалил первое испытание по ловле мышей.
Но ведь Вольфрам — не мышь, неужели она не видит? Что я могу сделать? Уж лучше Жаворонок…
Я посмотрел, как поживает таинственная реликвия в полосатом халате. Ничего себе поживает. Я имею в виду, что появление старого монстра вовсе не расстроило отрока и не напугало. Жаворонок все так же блаженно улыбался, точно гурман, только что слопавший изысканное блюдо и еще не отошедший от наслаждения.
Я подумал, а не запустить ли в Жаворонка чем-нибудь тяжелым? Авось это заставит его трезвым взглядом окинуть театр военных действий. И предпринять меры. Ведь стоит ему щелкнуть пальцем — и Синдром вылетит из Вольфрама, как голубь из голубятни, и уж тогда скрутить негодяя будет под силу даже Профитролю-младшему.
Пока Леопольдов дедуля изрыгал проклятия в наш адрес и препирался с Гермионой, я искал на столе с закусками что-нибудь метательное. Что обычно бросают в Тигриных Жаворонков, чтобы спустить их с небес на землю? Может быть, такие серебряные кувшинчики?
Я не успел ни подтвердить, ни опровергнуть свою теорию, потому что новый, особо громкий и злобный вопль Вольфрама потряс залу-гостиную. Я выронил кувшинчик, опасаясь, что обрушится потолок, и заметил, что Леопольд скрывается за креслом, показывая общественности только свой правый глаз, которым он следил за дедулей. Вот жалкая, ничтожная личность! Трус и бесхребетный слизняк! Вместо того чтобы попытаться урезонить родственника, он ушел в подполье! Чародей, называется!
Кстати, Тристана не было видно вовсе. То ли мальчишка перепугался наконец до смерти и убежал, то ли задумал что-то очень коварное.
Только Сляден Исирод не смылся, а стоял и пыхтел, как закипающая вода в кастрюле. Он хорошо помнил свою последнюю встречу со стариком, который в сравнении с ним и стариком-то не был.
Тем временем содержательный диалог между моей сестрицей и Вольфрамом продолжался.
— …мою теорию подтверждает тот простой факт, что никто из вас не догадался перенестись в Волшебную Страну так, чтобы очутиться за Железной рекой, а не перед ней. Это избавило бы вас от необходимости переправляться! Но нет, вы действовали в своем духе, чем еще сильнее уронили себя в моих глазах!
— Между прочим, — фыркнул я, — мы шли по уже проторенной вами тропинке! Кроме нас, в этом зале есть еще один субъект, проявивший чудеса находчивости!..
— А вас, Невергор, я попрошу заткнуть воронку! — бросил Вольфрам. — Иначе я вздую вас так, что родная мать не узнает. Не думайте, я не боюсь Эльфриду Невергор, так что нечего играть бровями!
— Я не играю!
— Это не делает ваше, с позволения сказать, лицо более умным.
Тут в беседу решил вмешаться Неистовый Странник. В нем снова проснулся ранее погребенный под многокилометровыми слоями трусости отважный идальго.
— Такого отвратительного фокуса, Лафет, я не видел никогда в жизни, — сказал он. — Превратиться в книгу и самым подлым, крысиным образом проникнуть в Волшебную Страну! Думаю, вы и сами столь же отвратительны, и Синдром тут ни при чем!
— А-а! Наш маленький скромный отшельник! — захохотал Вольфрам. — Великий и легендарный чародей, у которого не хватило ума раскусить этот простой трюк!
До меня медленно доходит, но все-таки. Теперь ясно, почему книга заклинаний Слядена Исирода казалась мне такой омерзительной.
— Я предполагал, что вы пошлете в мой дом мальчишку со шпионской миссией, и хитрый план родился мгновенно. Книга заклинаний, к вашему сведению, до сих пор у Бруно Зиппа, но мне удалось скопировать ее, ибо я несколько раз брал ее в руки, правда, под присмотром хозяина. Этого хватило не только для того, чтобы позволить Тристану похитить себя в образе книги, но и задурить вам, уважаемый, голову.
Уважаемый затряс упомянутой головой:
— Вот почему она выглядела так странно. Вот почему тексты были перепутаны или написаны вверх ногами. А эти страницы, липкие, словно их обработал языком спаниель… фу-у!
— Но, в отличие от вас, господа, я достиг своей цели, — сказал Вольфрам, размахивая многочисленными конечностями. — Теперь вы не в состоянии остановить меня. Я стал сильнее. Даже не пытайтесь сопротивляться.
— Да? А что прикажете делать? — восстал я, выпрямляясь во весь рост.
— Что хотите. Можете поиграть в шахматы или в шашки. Или в «Сиди-сиди, Яша» на муравейнике. Мне какое дело?
Я сверкнул глазами, пытаясь мысленно призвать на помощь свой собственный Чудовищный Синдром.
Может, я и не догадался десантировать нашу экспедицию за рекой с драконами, но кое-что понял. Волшебная слива! Жаворонок сказал мне не есть ее сразу, потому что знал, что должно произойти. И если уж выходить на последнюю битву с чудовищем (жаль, но, похоже, не отвертеться), то сделать это можно лишь в образе чудовища.
— Не посвятите ли нас подробно в свои планы? — спросил я.
К несчастью, превращения не последовало. Опыта контролировать метаморфозы по собственной воле я еще не набрал, так что в этом смысле конкуренцию Вольфраму составить не мог. Обидно. Когда ты просто обязан быть злым и бесчеловечным, ничего не получается.
— Мои планы просты, как все гениальное, — любезно пояснил старый злодей. — Вы были на правильном пути, предположив, что с помощью Синдрома я смогу завоевать Мигонию. Поздравляю вас, господа, с единственным верным выводом. А теперь позвольте откланяться! Предупреждаю: тот, кто бросится за мной в погоню, охваченный героическим порывом, будет наказан! Адью!
Вольфрам вытянул часть своих щупалец в сторону улыбающегося на подушках Жаворонка и схватил его. Отрок в полосатом халате поднялся в воздух. Я думал, что вот сейчас-то он начнет орать во все горло, будто его режут, но ничуть не бывало. Кажется, сей странный реликт воспринял странное происшествие как должное и с интересом ждал, что будет дальше.
А дальше Вольфрам взмахнул тремя руками из своего набора и швырнул в сторону пригоршню чар. С громким хлопком и вспышкой открылся большой овальный портал, предназначенный, без сомнения, для немедленной злодейской эвакуации.
Вольфрам шагнул к нему, но, не дойдя, обернулся к нам и погрозил всеми шестью кулаками. Очень внушительно, надо заметить. Видя такое, чувствуешь, как твой героический порыв начинает стремительно терять в весе.
— Стереть бы вас в порошок, да возиться неохота, — сказал Вольфрам и прыгнул в зев портала, махнув на прощание щупальцами.
Раздался звон, который, прокатившись по залу, хорошенько обработал наши органы слуха, но одновременно и встряхнул мозги. Точно луч света пробился сквозь тучи, словно пелена дурмана спала с глаз, позволяя нам (мне, во всяком случае) увидеть вещи в истинном свете.
Я что-то прохрипел (наверное, протестующее) и начал увеличиваться в размерах. Так вот что чувствуют прорастающие семена! В голову ударил жар, потом я ощутил гудение, распространяющееся по моему костлявому телу, а затем понял, что смотрю на Гермиону сверху вниз.
— Браул! Ты не мог сделать этого раньше?
На горизонте мелькнула физиономия Леопольда. Неподалеку от нее я заметил Тристана, выбирающегося из-под дивана, и Неистового Странника, кусающего пальцы.
Похоже, теперь они испугались меня.
— Что со мной? — прогудел я, как портовая сирена.
— Синдром! — завопила Гермиона, бросаясь ко мне. Как чудно! Сестрица, вытянувшись во весь рост, даже не дотягивалась макушкой до моего пояса. — Синдром!
— Я? Кто я?
Оглядевшись, Браул Невергор попробовал отыскать зеркало, чтобы полюбоваться новым собой, но зеркала не было. Вот чего не хватало этому уютнейшему из мест.
Гермиона попыталась объяснить, на кого я стал похож. Получалось, что на снежного человека, которого смяли в один комок с троллем, ящерицей, бегемотом и носорогом. По ее словам, если бы я в таком виде появился на мигонских улицах, большая часть города сразу слегла бы с сердечными приступом. И еще она с восторгом добавила:
— Это то, что надо! — и заплясала на одной ножке, как маленькая девочка.
— Да? — прогудел я, рассматривая свои руки. Нет, это были не руки, а прямо не знаю что.
Сжав кулак, я понял, что размерами он немногим уступает моей спальне.
— Почему портал не закрылся? — спросил Сляден.
— А вы не поняли? — Гермиона оглядела честную компанию.
Конечно, никто не понял. Включая меня.
— Жаворонок все знал заранее! Про нас, про Слядена, про Вольфрама. Уж от его-то взгляда не укрылось, что из себя представляет книга заклинаний. И он предвидел, как будут развиваться события!
Леопольд рискнул задать вопрос из своего болванского репертуара:
— А как они будут развиваться?
— Вольфрам украл Жаворонка и поволок его в Мигонию, в свою берлогу! И там он сделает с ним все, что захочет! — бушевала волшебница, бегая вокруг меня, пока я занимался тем, что с младенческим восторгом разглядывал свои исполинские размеры. — Так старому негодяю кажется! Он считает, что стал хозяином положения и победил нас!
— А разве нет? — пропищал кто-то тоненьким голоском.
Я подумал, что в гостиной завелся суслик, но это оказался не суслик, а Тристан Профитроль. Трудно было поверить, что Гроза Крэнделей вдруг струсил и наложил в штаны, если выражаться языком его приятелей-пролетариев.
Держу пари, Тристан больше всего хотел сейчас, чтобы рядом оказался его папочка, могущественный маг Ойли Профитроль.
— Конечно же нет! — возмутилась Гермиона, — Лично я не проиграла и сдаваться не собираюсь. Именно сейчас мы получили уникальную возможность взгреть Вольфрама по-настоящему! Раз он вышел на тропу войны, то пусть пеняет на себя! Пленных я брать не намерена!
— А еще на меня бурчали, когда я предлагал то же самое, — промямлил Тристан. — Где же справедливость?
— Постойте, я ничего не понимаю! — запротестовал Леопольд. — Что мы будем делать? Предлагаете мне драться с дедулей? — Он был бледнее самого белого мела на свете, даже глаза потеряли свой природный оттенок. Страх выдавил из его лба столько испарины, что ее хватило бы залить палубу судна, сымитировав штормовой вал.
Да, похоже, прошлые герои напрочь свергнуты с пьедесталов, и на их место просто обязаны прийти новые. Канул в небытие Тристан, за ним же отправился Леопольд, забывший, что он — опытный геомант и может устроить дедуле нешуточное землетрясение, если тот снова попытается схватить его за ухо. У бедняги и в мыслях не водилось ничего подобного. И мне, как монстру, такой всплеск непротивленчества был не по душе. Хотелось одного — крушить и ломать все вокруг. И если бы не воспитание и происхождение, я бы занялся этим любимым делом всех громадных чудовищ немедленно.
Гермиона заструилась в сторону Леопольда и взяла его за грудки.
— Ты не будешь драться с ним, драться будет он! — И сестрица указала на меня.
Я повернул к ней свою голову, очень большую голову, и расплылся в улыбке.
— Сомневаешься? — спросила Гермиона у моего друга детства.
— Ни… нисколько…
— То-то!
— Что-то страшное грядет, — покачал головой Сляден Исирод, еще не решивший, будет ли он героем или сусликом вроде Тристана. Две эти ипостаси боролись в его душе, как два хищных паука, запертые в банке.
— Хм… господа! Я, конечно, понимаю, что вы возбуждены и испытываете немалое душевное волнение, но позвольте напомнить: ваш недруг семимильными шагами приближается к своей цели! — раздался приятный голос. — Я нарочно сделал так, чтобы портал не закрылся. Вы можете последовать за ним, как, думаю, и собираетесь поступить. Я прав? В таком случае прошу вас поторопиться — даже я не в силах долго удерживать чужие транспространственные мобили, как вы их называете!
Читать бесплатно другие книги:
