Дело влюбленной тетушки Гарднер Эрл

– Мистер Летти, займите место для дачи свидетельских показаний, – попросил Маршалл.

Наступила минутная заминка, глаза присутствующих обратились к дверям зала. Наконец на пороге появился Джордж Летти в сопровождении полицейского офицера. Он остановился, приняв эффектную позу, очевидно будучи в восторге от всеобщего внимания. Потом прошел нарочито небрежной походкой видавшего виды мужчины к свидетельскому креслу, поднял правую руку и отчеканил слова присяги. Заметив в зале Линду Кэлхаун, он улыбнулся ей с видом коронованной особы, награждающей верного слугу за преданность.

– Ваше имя – Джордж Кесвик Летти, – сказал окружной прокурор, – вы помолвлены с Линдой Кэлхаун, которая является племянницей обвиняемой?

– Да, сэр.

– Хорошо. Теперь я спрошу вас, где вы проживаете?

– В штате Массачусетс. В Бостоне.

– Вы там учитесь в университете?

– Да, сэр.

– Когда вы оттуда уехали?

– Утром восьмого числа.

– Самолетом?

– Да, сэр.

– Куда вы направились?

– В Лос-Анджелес.

– С кем вы там встретились?

– С Линдой Кэлхаун.

– Это племянница миссис Элмор?

– Да.

– Вы обсуждали с ней дела миссис Элмор?

– Да.

– Я не собираюсь расспрашивать вас о содержании этого разговора, потому что это было бы сочтено слухами и не относилось бы к разбираемому делу, просто скажите мне, предприняли ли вы в результате этого разговора какие-либо действия?

– Да.

– Какие же?

– Мы отправились посоветоваться с Перри Мейсоном утром девятого числа.

– Теперь, не касаясь сути вашей беседы, я предполагаю, что в то время, когда вы советовались с мистером Мейсоном, ситуация была такова, что Линда и ее тетка находились в ссоре и…

– Одну минуту, ваша честь, – вмешался Мейсон, – я возражаю против данного вопроса, поскольку он является наводящим и провоцирует ответ, основанный на слухах.

– Возражение принято, – сказал судья Мейнли.

– Хорошо, – сказал Маршалл, вновь начиная злиться, – если я не могу доказать это прямо, ваша честь, я докажу это косвенным путем. Что вы сделали после того, как ушли из конторы Мейсона, мистер Летти?

– Я взял напрокат машину.

– И что вы сделали с этой наемной машиной? Куда поехали?

– Я поехал следом за автомобилем Лоррейн Элмор.

– Куда вас привела слежка?

– К миссис Элмор присоединился Монтроз Девитт, они погрузили в машину большое количество багажа и направились к югу, на несколько минут остановившись у обочины, чтобы получить конверт из рук человека, которого, как я теперь знаю, зовут Ронли Эндовер.

– Что вы сделали потом?

– Я ехал за ними следом, пока не потерял их из виду миль за десять до Аризоны.

– Что вы сделали дальше?

– Поехал в Аризону.

– Вы видели там кого-нибудь из знакомых вам людей?

– Да, Перри Мейсона и Пола Дрейка, частного детектива.

– Что случилось после этого?

– Я возвратился в Эль-Сентро, оттуда позвонил Линде, и она мне сообщила, где остановилась Лоррейн Элмор. Это был мотель «Палм Корт» в Калексико.

– Ну, и что вы намеревались делать?

– Я хотел вернуться в Лос-Анджелес, однако мотель «Палм Корт» находился недалеко от Эль-Сентро, и я решил проехать туда и посмотреть, каково там состояние дел.

– И вы отправились?

– Да.

– В котором часу вы приехали в Калексико?

– Точно не скажу, где-то перед полуночью.

– Что вы сделали?

– Я проверил машины перед коттеджами и убедился, что автомобиль миссис Элмор стоит там.

– Что вы сделали потом?

– Я заметил, что машина стоит перед номером четырнадцать. В отеле было несколько свободных комнат, и я зарегистрировался. Сначала мне дали номер ближе к улице, но я попросил у них номер подальше, и мне дали номер двенадцать, который я и занял.

– Объясните, где находилась ваша комната по отношению к комнате, занимаемой Монтрозом Девиттом.

– Монтроз Девитт занимал номер четырнадцать, а я – номер двенадцать, он с запада примыкал к его комнате.

– Что вы сделали, заняв свой номер?

– Выяснил положение вещей.

– Что вы под этим подразумеваете?

– Ну, я все осмотрел.

– И что вы обнаружили?

– Очевидно, номера двенадцать и четырнадцать были спроектированы так, что их можно было использовать в качестве сдвоенного номера, если между ними открыть дверь, их соединяющую. В данном случае дверь была закрыта, но кто-то просверлил небольшое отверстие в ней, и через него можно было видеть соседний номер изнутри.

– А слышать через дверь можно было?

– Через дверь – не очень хорошо. Однако если войти в стенной шкаф для верхней одежды и прижаться ухом к стене, то слышны все разговоры в соседнем помещении.

– Что вы слышали?

– Я посмотрел через маленькую дырочку, которая была просверлена в двери. Через нее мне была видна часть кровати, на которой бок о бок сидели Монтроз Девитт и Лоррейн Элмор. Было видно, что они разговаривают, но о чем – не слышно, поэтому я и забрался в стенной шкаф… Как я уже говорил, прижав ухо к стене, я смог разобрать то, что они говорили.

– Весь разговор?

– Практически да, лишь отдельные слова долетали глухо.

– И что же вы услышали?

– Сначала было что-то сугубо личное.

– Что вы имеете в виду?

– Как бы это выразить… Он стал к ней приставать, распустил руки…

– То есть любовное объяснение? – уточнил Маршалл.

– Какое там, несли всякую чепуху… и все такое.

– Хорошо, – сказал Маршалл, повернулся лицом к переполненному залу и широко улыбнулся. – Не станем на этом задерживаться. Вы слышали, как они обсуждали планы на будущее?

– Да.

– Что они говорили?

– Мистер Монтроз Девитт убеждал Лоррейн, что Линда просто охотится за ее деньгами, что она хочет командовать Лоррейн и заставить вести такой образ жизни, который сама выберет для нее, – одиночество, затворничество, отказ от личного счастья, что равносильно пострижению в монахини, и что это быстро сведет Лоррейн в могилу, ну, а Линде только этого и надо…

– Продолжайте!

– Миссис Элмор стала возмущаться, что Девитт неправильно судит о Линде, что та импульсивная, но искренняя, так что когда он познакомится с нею, то они, очевидно, друг другу понравятся. Она добавила, что страшно переживает из-за своей ссоры с Линдой, поэтому она позвонила ей и попросила прощения, пообещав завтра днем повидаться с нею. К этому времени они с Девиттом поженятся, и ей очень хотелось бы их познакомить.

– Хорошо, переходите к фактам. Что было дальше?

– Монтроз разозлился, узнав, что она звонила Линде, и закричал: «Я же тебе не велел с ней общаться! Я предупреждал, что мы начнем самостоятельную жизнь, вложим все наши деньги в общее предприятие и никому не станем об этом рассказывать, потому что через год у нас будет минимум полмиллиона долларов, и от попрошаек и нахлебников не будет отбоя!» Он сказал, что позже Лоррейн сможет сообщить своим друзьям и родственникам, где и как она живет, но сначала надо стать по-настоящему богатыми…

– Я вас просил придерживаться только фактов, – прервал его Маршалл. – Что случилось после этого?

– Лоррейн Элмор обиделась и рассердилась. Она ответила, что достаточно обеспечена сейчас, что никакой тяги к богатству у нее нет и она не намерена жертвовать близостью своих родственников и друзей ради каких-то будущих миллионов, поскольку богатство – еще не все в жизни.

– Что произошло потом?

– Она не могла успокоиться и заявила, что не видит оснований для того, чтобы порвать связи с семьей только потому, что они решили начать новую жизнь. Они еще довольно долго спорили на эту тему, потом она пожелала ему спокойной ночи и заявила, что уходит в свою комнату.

– И ушла?

– Она дошла до двери, но тут Монтроз Девитт заметил что-то на стоянке для машин, что его встревожило. Я не расслышал его слов в отношении автомашин, они отошли от кровати к двери, и мне было плохо слышно, однако я понял, что речь идет об автомобиле. После этого было много хождений по комнате, они уже почти не разговаривали. Неожиданно свет в комнате выключили, и через минуту затарахтел мотор машины Лоррейн Элмор. Я бросился к двери и выглянул на стоянку автомашин как раз в тот момент, когда они вместе выезжали на подъездную дорогу.

– Кто вел машину?

– Лоррейн Элмор.

– И что вы сделали?

– Попытался следовать за ними. Выбежал, сел в свою машину, завел мотор, но к тому времени, когда я добрался до улицы, они уже давно свернули куда-то за угол. Я понимал, что у меня нет времени на то, чтобы ошибаться… Мне показалось, что они должны были повернуть налево, к городу, поэтому помчался по более короткому пути, но вскоре убедился, что моя догадка неверна, их впереди не было. Только я собрался развернуться посреди квартала и поехать назад, как заметил патрульную полицейскую машину. Мне пришлось ехать до самого конца квартала, чтобы сделать поворот по всем правилам. Понятно, когда я вернулся к развилке, беглецов уже и след простыл. Еще примерно час я ездил по окрестным улицам, но напрасно.

– Что вы сделали после этого?

– Поехал по шоссе до развилки на Холтвилл.

– А потом?

– Поскольку мне не удалось их разыскать, я вернулся домой.

– То есть?

– То есть в мотель. Настроение у меня было кошмарным, я понимал, что потерпел неудачу по всем направлениям. Не избежать мне было колких вопросов мистера Мейсона, и я боялся, что все это окажет нежелательное воздействие на Линду. Поэтому настроение у меня было отвратительное. Я подождал еще четверть часа, а потом решил, что они попросту от меня скрылись, так что мне остается только лечь спать. Так как я страшно устал, то сразу же заснул.

– И что вас разбудило?

– Звук голосов в соседнем помещении.

– Вы имеете в виду номер четырнадцать, то есть тот, что занимал мистер Девитт?

– Да.

– Что вы сделали?

– Я вскочил с постели и поспешил в стенной шкаф, откуда было лучше слышно.

– Вы не пытались заглянуть в номер?

– Нет, как я уже говорил, я мог смотреть в дырочку в двери, но оттуда ничего не было слышно. Поскольку в номере четырнадцать шел разговор, мне важнее было слушать, а не смотреть.

– И что вы услышали?

– Прежде всего жалобу Девитта, что ему очень хочется спать, что он никогда в жизни еще не чувствовал себя таким усталым. Потом он пробормотал что-то вроде того, что спешить не надо, все уже сделано. После этого я уже не мог разобрать ни слова, только какое-то невнятное бормотание, как если бы он разговаривал уже во сне… Но одна фраза прозвучала более отчетливо, очевидно, его интересовали чемоданы. Я слышал, как он снял один из них и швырнул на пол. Затем послышался глухой удар.

– Что вы имеете в виду?

– Ну, как если бы кто-нибудь свалился на пол, как мешок.

– И что было после этого?

– Я попытался объяснить себе происхождение этого звука. Сначала я подумал, что свалился его чемодан. Затем, когда я еще ломал над этим голову, я услышал чьи-то шаги за стеной и решил, что это Девитт.

– Никого не интересует, что вы решили, – перебил его Маршалл. – Вы слышали звук падения чего-то тяжелого, а затем шаги в четырнадцатом номере?

– Правильно.

– Что вы сделали дальше?

– Продолжал слушать, надеясь, что разговор возобновится.

– Этого не случилось?

– Нет.

– Что вы предприняли после этого?

– Я вылез из шкафа и пошел к двери, решив, что смогу разглядеть то, что творится там, в окно, а поскольку человек разгуливал взад и вперед по номеру, я не сомневался, что он рано или поздно попадет в поле моего зрения.

– Так и получилось?

– Нет, как раз в тот момент в четырнадцатом номере погас свет, и наступила полная тишина.

– Продолжайте!

– Я постоял, обдумывая случившееся, но тут вспомнил, как Монтроз Девитт жаловался на страшную усталость, и я решил, что он лег спать, а Лоррейн Элмор ушла в свой номер…

– Я уже говорил, что ваши личные выводы никого не интересуют и вы о них не должны говорить, – снова перебил его Маршалл. – Перечисляйте только факты.

– Ну, я опять лег в постель и полежал минут пятнадцать, но на этот раз мне не удалось уснуть. Тогда я решил проверить, есть ли свет в комнате Лоррейн. Я поднялся и начал одеваться.

– Что было дальше?

– Я услышал, как хлопнула дверь в комнате номер четырнадцать.

– Вы услышали, что она хлопнула?

– Да.

– Что было потом?

– Я подбежал к дверям и успел увидеть только задние огни машины, вывернувшей со стоянки на подъездную дорогу.

– Могли бы вы узнать автомобиль?

– Не могу быть вполне уверенным, так как не видел номерного знака.

– Но что это, как вы думаете, была за машина?

– Возражаю, поскольку такой вопрос требует личного заключения свидетеля, – вмешался Мейсон.

– Возражение принято, – согласился судья. – Свидетель ясно заявил, что не мог увидеть номер машины, а что он подумал, не имеет никакого значения.

– Хорошо, что вы сделали затем? – спросил окружной прокурор.

– Я быстро оделся, снова сел в машину и помчался на поиски. Но на этот раз все закончилось гораздо скорее. Я обогнул город и не увидел нигде и следа машины миссис Лоррейн Элмор. Поэтому я вернулся к себе в номер, лег в постель, постарался уснуть, но сон не приходил. Так что я часов в пять или в половине шестого снова оделся и поехал в город позавтракать в ресторане. Когда я вернулся, в мотеле уже был Перри Мейсон. Войдя к себе, я стал бриться. И тут услышал вопль, не разобрав, откуда он. Но у меня из головы еще не выветрились ночные события, и я решил узнать, что происходит. Я подошел к двери своей комнаты, даже не успев добриться, одетый только в нижнюю рубашку и брюки… И тут узнал про убийство.

Маршалл с поклоном повернулся к Мейсону и, улыбаясь, сказал:

– А теперь приступайте к перекрестному допросу, и могу вас заверить, что со стороны обвинения вы не услышите никаких возражений. Давайте, допрашивайте, о чем только вам заблагорассудится!

Судья Мейнли постучал по столу кончиком карандаша.

– Господин обвинитель, – сказал он, – суд не собирается без конца делать вам замечания. Я не желаю больше слышать не относящиеся к делу замечания, и мне не нравится ваш вызывающий тон. Слушая вас, можно подумать, что вы оказываете защите снисхождение, предоставляя возможность начать перекрестный допрос.

– Я действительно делаю уступку, если хотите знать! – ответил Маршалл. – Я официально заявил, что не стану возражать, какие бы вопросы ни задавали свидетелю при перекрестном допросе.

– Терпеть не могу подобные фокусы, – проворчал судья Мейнли. – Приступайте к перекрестному допросу, господа защитники.

Мейсон поднялся и внимательно взглянул на свидетеля. Минуту Летти с вызовом смотрел ему прямо в глаза, но потом, не выдержав, отвел взгляд в сторону и заерзал в кресле.

– Итак, вы помолвлены с Линдой Кэлхаун?

– Совершенно верно.

– Как давно?

– Более пяти месяцев.

– Назначена ли дата вашей свадьбы?

– Мы ждем, пока я закончу юридический колледж.

– Кто вам дает средства на обучение?

Маршалл вскочил с места.

– С разрешения высокого суда, это…

– Садитесь! – рявкнул судья Мейнли. – Вас никто не тянул за язык, когда вы громогласно заявили, что не станете возражать против любых вопросов. Вы повторили обещание не один раз, так что суд вам поверил. Какое бы возражение вы теперь ни выдвинули, оно будет отклонено. Так что не тратьте понапрасну время и садитесь!

– Но это же явно не относится к делу! – сказал Маршалл.

– Почему? – спокойно ответил Мейсон. – Это может показать предвзятость свидетеля.

– Мне нет никакого дела до того, что это может показать! – усмехнулся судья Мейнли. – Окружной прокурор недвусмысленно заявил, что вы можете задавать свидетелю любые вопросы, какие вам только заблагорассудится, и возражений с его стороны не будет. Я пытался предостеречь мистера Маршалла, но он настаивал. Продолжайте перекрестный допрос, мистер Мейсон.

– Итак, мистер Летти?.. – сказал адвокат.

– Моя невеста ссужает меня деньгами, которые дают мне возможность закончить образование, – сказал Летти. – Позднее я с ней рассчитаюсь.

– Рассчитаетесь, женившись на ней?

– Да.

– А после этого те деньги, которые вы станете зарабатывать, будут общей собственностью?

– Я не думал над этим.

– Когда в последний раз вы видели Линду Кэлхаун до того, как несколько минут назад вошли в здание суда?

– Девятого числа этого месяца.

– И с девятого числа вы больше не виделись с невестой до той минуты, как вошли в зал?

– Я… да, девятого числа я в последний раз разговаривал с ней.

Мейсон, все так же внимательно всматриваясь в свидетеля, произнес:

– Я отчетливо спрашиваю вас, когда вы в последний раз видели ее?

– Видел мельком на улице в Калексико.

– Когда?

– Вчера.

– Вы с ней разговаривали?

– Нет.

– На каком расстоянии вы от нее находились?

– Около ста ярдов.

– Сделали ли вы попытку ее догнать?

– Нет.

– А что вы сделали?

– Пошел в свой отель и позвонил туда, где она остановилась.

– Вы просили позвать ее к телефону?

– Да.

– Это было сразу после того, как вы заметили ее на улице в Калексико?

– Да.

– В таком случае, вы знали, что ее не будет в номере?

– Да.

– Ну, и что вам сказали по телефону?

– Я попросил Линду Кэлхаун, а когда мне сообщили, что ее номер не отвечает, я спросил, могу ли оставить для нее записку. Мне ответили положительно, и я продиктовал несколько слов, чтобы она обо мне не волновалась.

– Итак, вы ей позвонили именно в то время, когда точно знали, что ее нет на месте?

– Она одновременно не могла быть в двух местах.

– Значит, вы нарочно дождались, когда она ушла, и только тогда стали звонить?

– Нет… так получилось.

– Вы оставили ей записку потому, что предполагали, что она станет волноваться за вас?

– Естественно.

– Уже прошло порядочно времени, как она не имела от вас известий?

– Да.

– День или два?

– Два.

– И вы оставили ей эту записку с просьбой не волноваться, потому что любите ее и знаете, что она не может не тревожиться за вас и не думать, куда вы пропали?

– Да.

– Тогда почему вы не позвонили ей раньше?