Дело о воющей собаке Гарднер Эрл

– А вы, в свою очередь, сопровождали мистера Форбса и миссис Картрайт?

– Да.

– Когда вы видели мертвое тело Клинтона Форбса, видели ли вы также полицейскую овчарку?

– Да.

– Где она находилась?

– В той же комнате.

– В каком состоянии?

– Пес был мертв.

– Вы заметили что-либо, указывающее на причину смерти?

– Да, собаку застрелили, как и мистера Форбса. На полу лежали пистолет «кольт» 38-го калибра и четыре пустые гильзы, вытолкнутые автоматическим механизмом оружия.

– Когда вы в последний раз видели Клинтона Форбса живым?

– Вечером семнадцатого октября.

– В котором часу?

– Приблизительно в четверть седьмого.

– После этого вы находились дома?

– Нет, я уехала, и мистер Клинтон Форбс был тогда жив и здоров. Когда я увидела его в следующий раз, он был мертв.

– Вы заметили что-нибудь необычное? – спросил Драмм.

– Очевидно, мистер Форбс брился – на его лице оставалось мыло. Тело находилось в библиотеке, к которой примыкает спальня с ванной.

– Где держали собаку?

– Пса держали на цепи в ванной, – ответила Телма Бентон, – после жалобы соседа.

– Думаю, – сказал Клод Драмм, – вы можете подвергнуть свидетельницу перекрестному допросу по данным ею показаниям.

Перри Мейсон лениво кивнул. Взгляды присяжных устремились на него.

Он заговорил глубоким, но негромким и лишенным выражения голосом:

– Была подана жалоба, что собака воет?

– Да.

– Обитателем соседнего дома?

– Да.

– И этим соседом был мистер Артур Картрайт, муж женщины, выдававшей себя за жену Клинтона Форбса?

– Да.

– Была ли миссис Картрайт дома во время убийства?

– Нет.

– Вы знаете, где она находилась?

– Не знаю.

– Когда вы видели ее в последний раз?

Клод Драмм быстро поднялся.

– Ваша честь, – заявил он, – совершенно очевидно, что это явится фактом в пользу подсудимой. В настоящее время не следует проводить перекрестный допрос по этому поводу.

– Протест отклонен, – отозвался судья Маркхэм, – так как во время прямого допроса вы спрашивали свидетельницу о различных обитателях дома. Считаю вопрос подобающим.

– Отвечайте, – сказал Перри Мейсон.

Телма Бентон заговорила чуть громче и быстрее:

– Пола Картрайт покинула дом утром семнадцатого октября. Она оставила записку, где сообщала…

– Мы возражаем против того, чтобы свидетельница давала показания относительно содержания записки, – прервал Клод Драмм. – Во-первых, это не ответ на вопрос. Во-вторых, это несущественная улика.

– Да, – согласился судья Маркхэм, – это несущественная улика.

– Тогда где находится эта записка? – осведомился Перри Мейсон.

Последовала неловкая пауза. Телма Бентон посмотрела на обвинителя.

– Она у меня, – заявил Клод Драмм, – и я намерен представить ее позже.

– Думаю, – заметил судья Маркхэм, – перекрестный допрос по этому пункту зашел достаточно далеко, поэтому вопрос о содержании записки будет отклонен.

– Очень хорошо, – кивнул Перри Мейсон. – Тогда это все.

– Вызовите Сэма Марсона, – распорядился Клод Драмм.

Принеся присягу и заняв место свидетеля, Марсон назвал свое имя, заявил, что ему тридцать два года, что он водитель такси и семнадцатого октября этого года выполнял свою работу.

– Вы видели обвиняемую в тот день? – спросил Клод Драмм.

Марсон склонился вперед и посмотрел на Бесси Форбс, которая сидела на стуле позади Перри Мейсона под охраной помощника шерифа.

– Да, – ответил он, – я видел ее.

– Когда вы увидели ее впервые?

– Около десяти минут восьмого.

– Где?

– На углу Девятой улицы и Масоник-стрит.

– Что она делала?

– Просигналила мне, и я подъехал к тротуару. Она попросила отвезти ее к дому номер 4889 на Милпас-драйв. Я доставил ее туда, а она велела мне съездить к телефону-автомату, позвонить по номеру Паркрест 6-2945, спросить Артура и передать ему, чтобы он сразу же приехал к дому Клинта, так как Клинт ссорится с Полой.

– И что вы сделали? – осведомился Клод Драмм.

– Поехал к автомату, позвонил и вернулся.

– Что произошло потом?

– Она вышла, и я отвез ее назад, к отелю «Бридмонт».

– Вы видели ее снова тем же вечером?

– Да.

– Когда?

– Не знаю. Думаю, около полуночи. Она подошла к моему такси и сказала, что, кажется, забыла в машине носовой платок. Я это подтвердил и отдал его ей.

– Она забрала платок?

– Да.

– И это была та самая женщина, которую вы отвозили к дому номер 4889 на Милпас-драйв?

– Да.

– Обвиняемая на этом процессе?

– Да, это она.

Клод Драмм повернулся к Перри Мейсону:

– Можете приступать к перекрестному допросу.

Мейсон слегка повысил голос:

– Подсудимая оставила носовой платок в вашем такси?

– Да.

– Что вы с ним сделали?

– Показал его вам, и вы велели вернуть его.

Клод Драмм усмехнулся.

– Одну минуту, – сказал Перри Мейсон. – Вам незачем втягивать меня в это.

– Тогда не втягивайтесь сами, – отозвался Драмм.

Судья Маркхэм постучал своим молоточком.

– Порядок! – призвал он. – Защитник, вы намерены просить, чтобы этот ответ вычеркнули из протокола?

– Да, – кивнул Перри Мейсон. – Я прошу вычеркнуть эти слова на том основании, что они не являются ответом на вопрос.

– Ходатайство отклонено, – сурово произнес судья. – Суд считает это ответом на вопрос.

Лицо Клода Драмма расплылось в улыбке.

– Говорил ли вам заместитель окружного прокурора, что вам придется давать показания на этом процессе? – спросил Перри Мейсон.

– Нет, сэр.

– Не говорил ли он, что, если я дам вам хоть малейшую возможность, вы должны заявить, что отдали мне этот платок?

Свидетель смущенно заерзал.

Клод Драмм вскочил, разразившись бурными протестами, но судья Маркхэм отклонил их.

– Ну, – медленно отозвался Сэм Марсон, – он говорил мне, что не сможет спрашивать меня о том, что вы мне сказали, но, если мне представится случай, неплохо сообщить об этом жюри.

– Не говорил ли вам также обвинитель, – продолжал Перри Мейсон, – что, когда он спросит вас, является ли подсудимая той женщиной, которая остановила ваше такси вечером семнадцатого октября, вам следует наклониться вперед и посмотреть на нее, дабы присяжные могли видеть, что вы изучаете ее лицо?

– Да, он говорил мне это.

– Но фактически вы видели обвиняемую несколько раз до времени дачи показаний. Ее показывали вам полицейские, и вы видели ее в тюрьме. Вы уже некоторое время знаете, что это та женщина, которую вы отвозили тем вечером, не так ли?

– Вообще-то так.

– Следовательно, вам незачем было наклоняться вперед и разглядывать лицо обвиняемой, прежде чем ответить на этот вопрос?

– Ну, – нехотя отозвался Марсон, – мне велели так сделать.

Улыбка сбежала с лица Клода Драмма, сменившись гримасой раздражения.

Перри Мейсон медленно встал и несколько секунд молча смотрел на свидетеля.

– Вы абсолютно уверены, – спросил он наконец, – что именно обвиняемая остановила ваше такси?

– Да, сэр.

– И абсолютно уверены, что именно она подошла к вам позднее в тот же вечер и спросила насчет платка?

– Да, сэр.

– Разве не факт, что тогда вы не были в этом убеждены, но чувство уверенности было вам внушено во время последующих бесед с властями?

– Не думаю. Я ее узнал.

– Вы уверены, что в обоих случаях это была обвиняемая?

– Да.

– Иными словами, вы так же уверены в том, что обвиняемая потребовала у вас платок, как и в том, что именно она попросила вас отвезти ее на Милпас-драйв?

– Да, это была одна и та же женщина.

Перри Мейсон внезапно повернулся и драматическим жестом указал в сторону переполненного зала.

– Мей Сибли, встаньте, – потребовал он.

В задних рядах произошло легкое движение, и Мей Сибли поднялась.

– Посмотрите на эту женщину и скажите мне, видели ли вы ее раньше, – велел Мейсон.

Клод Драмм вскочил на ноги:

– Ваша честь, я возражаю против этой формы проверки воспоминаний свидетеля. Это метод неуместен на перекрестном допросе.

– Вы намерены увязать это с сутью дела, адвокат? – спросил Мейсона судья Маркхэм.

– Я сделаю лучше, ваша честь, – ответил Перри Мейсон. – Я снимаю этот вопрос, как требует обвинитель, и спрашиваю вас, Сэмюэл Марсон, является ли женщина, стоящая сейчас в зале суда, той, которая потребовала у вас носовой платок вечером семнадцатого октября этого года и которой вы отдали платок, забытый в такси?

– Нет, сэр. – Сэм Марсон указал на обвиняемую: – Вот эта женщина.

– Вы никак не могли ошибиться? – настаивал Мейсон.

– Нет, сэр.

– Но если вы ошибаетесь в отношении женщины, потребовавшей платок, вы могли также ошибиться в личности женщины, которую отвозили на Милпас-драйв?

– Я не ошибаюсь ни насчет одной, ни насчет другой, но, конечно, если бы я ошибся в одном случае, то мог бы ошибиться и в другом, – ответил Марсон.

Перри Мейсон торжествующе улыбнулся.

– Это все, – сказал он.

Клод Драмм снова поднялся:

– Ваша честь, могу я просить сделать перерыв до завтрашнего утра?

Судья Маркхэм нахмурился и медленно кивнул.

– Да, – ответил он, – суд прерывает работу до десяти часов завтрашнего утра. Во время перерыва присяжные не должны говорить о деле между собой и позволять другим обсуждать его в их присутствии.

Ударив молоточком, судья встал и торжественно направился в свою комнату позади зала. Мейсон заметил, как Клод Драмм бросил многозначительный взгляд на двух помощников шерифа, после чего оба начали пробиваться сквозь толпу в сторону Мей Сибли. Адвокат двинулся в том же направлении, расправив плечи и выпятив подбородок. Он подошел к молодой женщине на несколько секунд позже помощников шерифа и сообщил:

– Судья Маркхэм хочет видеть вас троих в своем кабинете.

Помощники казались удивленными.

– Сюда. – Повернувшись, Мейсон двинулся к пространству за барьером. – Драмм! – окликнул он обвинителя, повысив голос.

Клод Драмм, уже выходивший из зала, остановился.

– Не возражаете пройти со мной в кабинет судьи Маркхэма? – спросил Мейсон.

Поколебавшись, Драмм кивнул.

Юристы вместе вошли в кабинет. За ними последовали двое помощников шерифа и Мей Сибли.

Стены кабинета судьи были уставлены книгами по юриспруденции. Массивный письменный стол в центре комнаты был завален бумагами и открытыми книгами. Судья Маркхэм поднял голову.

– Судья, – заговорил Перри Мейсон, – эта молодая женщина – мой свидетель. Она вызвана в суд защитой. Я обратил внимание, что по знаку заместителя окружного прокурора два помощника шерифа направились к ней. Могу я попросить вас проинструктировать свидетельницу, что она не должна говорить ни с кем, пока ее не вызовут для дачи показаний, и указать помощникам шерифа, что они не должны ее беспокоить?

Покраснев, Клод Драмм шагнул назад и закрыл дверь ногой.

– Коль скоро вы затронули эту тему не во время заседания, – сказал он, – мы уладим все здесь и сейчас.

Мейсон воинственно посмотрел на него.

– Улаживайте, – предложил он.

– Я намеревался узнать у этой женщины, заплатили ли ей за то, что она будет изображать подсудимую, поручали ли ей подойти к водителю такси и представиться особой, которая ездила в этой машине ранее тем же вечером и забыла там платок.

– Предположим, – сказал Перри Мейсон, – она бы ответила утвердительно. Что бы вы сделали тогда?

– Я собирался выяснить личность того, кто заплатил ей за самозванство, и получить ордер на его арест, – ответил Клод Драмм.

– Отлично, – со зловещим спокойствием произнес Мейсон. – Это сделал я. Что вы теперь намерены делать?

– Джентльмены, – вмешался судья Маркхэм, – мне кажется, дискуссия выходит за рамки темы.

– Вовсе нет, – возразил Мейсон. – Я знал, что это произойдет, и также хочу все уладить здесь и сейчас. Нет закона, запрещающего женщине изображать другую женщину. Не является преступлением выдать себя за собственницу потерянной вещи, если это не преследует цель завладеть упомянутым предметом.

– Именно это и было целью обмана! – рявкнул Клод Драмм.

Мейсон улыбнулся:

– Вспомните, Драмм, что я позвонил в полицию и передал им платок, как только он оказался у меня, и что мисс Сибли отдала мне его, как только получила у водителя. Я проверял воспоминания шофера такси, хорошо зная, что после вашей подготовки он будет настолько уверен в личности подсудимой, что никакой перекрестный допрос не поколеблет эту уверенность. Я допрашивал его, прибегнув к наглядным доказательствам, – вот и все. Это мое право.

Судья Маркхэм посмотрел на Перри Мейсона, и в его глазах блеснули искорки.

– Ну, – промолвил он, – в настоящее время в задачу суда не входит обсуждать этическую сторону проблемы и решать вопрос, имела ли место кража носового платка. Суд может лишь согласиться с вашими требованиями, адвокат, чтобы вашим свидетелям была предоставлена возможность дать показания и чтобы полицейские их не запугивали.

– Это все, что я хочу, – сказал Перри Мейсон, не сводя глаз с Клода Драмма. – Я знаю, что делаю, отвечаю за это и не желаю, чтобы любую женщину стращала компания забияк.

– За то, что вы сделали, вам придется отвечать перед комиссией по жалобам при ассоциации юристов! – огрызнулся Драмм.

– Вот и отлично, – отозвался Мейсон. – Я буду только рад обсудить с вами это дело на комиссии. А пока что руки прочь от моих свидетелей.

– Джентльмены, джентльмены, – всполошился судья Маркхэм, поднимаясь со стула. – Я настаиваю на соблюдении порядка. Адвокат Мейсон предъявил требование. Вы должны знать, мистер Драмм, что оно справедливо. Если упомянутая особа – свидетель, вызванный защитой, вам следует воздержаться от попыток запугать ее.

Клод Драмм побагровел и судорожно сглотнул.

– Хорошо, – буркнул он.

– Сюда, пожалуйста, – улыбаясь, сказал Перри Мейсон, взял под руку Мей Сибли и вывел ее из кабинета.

Когда он открыл дверь, мелькнула яркая вспышка света, сопровождаемая внезапным хлопком.

Девушка вскрикнула и закрыла лицо руками.

– Не волнуйтесь, – успокоил ее Мейсон. – Это всего лишь репортеры вас фотографируют.

Клод Драмм подошел к Мейсону. Его лицо было бледным, а глаза сверкали.

– Вы нарочно все это подстроили! – прошипел он. – Чтобы газеты напечатали на передней полосе сенсационную историю!

Мейсон усмехнулся.

– У вас имеются возражения? – осведомился он.

– Великое множество! – заявил Клод Драмм.

– Отлично, – медленно и зловеще произнес Перри Мейсон. – Только будьте с ними поосторожнее.

Какое-то время двое мужчин молча смотрели друг на друга. Глядя в спокойные глаза адвоката, побелевший от злобы Клод Драмм понял, что проиграл. Он круто повернулся и зашагал прочь.

Перри Мейсон обратился к Мей Сибли:

– Я не хотел, чтобы вы разговаривали с помощниками шерифа, но нет причины, по которой вы не могли бы побеседовать с репортерами.

– И что мне им сказать? – спросила она.

– Сообщите им все, что знаете. – Приподняв шляпу, Мейсон направился к двери. Дойдя до нее, он обернулся. Полдюжины журналистов, окружив Мей Сибли, наперебой засыпали ее вопросами.

Продолжая улыбаться, Перри Мейсон вышел через вращающуюся дверь в коридор.