Дело о воющей собаке Гарднер Эрл
– Он состоятельный человек?
– Какое это имеет значение? – с раздражением спросил Картрайт. – Конечно, состоятельный, иначе он бы не жил там.
– В принципе это не имеет отношения к делу, – медленно ответил Доркас, – но мы должны действовать осмотрительно. Я не хотел бы арестовывать респектабельного гражданина без предупреждения. Предположим, я предупрежу его?
– От этого не будет никакого толку, – буркнул Картрайт.
– Мой клиент, – с достоинством произнес Перри Мейсон, – желает действовать по справедливости. Вы можете использовать методы на ваше усмотрение, Доркас, но я намерен настаивать, чтобы собачий вой прекратился раз и навсегда. Вы сами видите, что из-за этого мой клиент пребывает в нервном состоянии.
– Я не нервничаю, а просто слегка расстроен, – огрызнулся Картрайт.
Мейсон молча склонил голову. Купер посмотрел на него, едва заметно кивнул и вновь устремил взгляд на Картрайта.
– Думаю, – снова заговорил Доркас, – что прокуратура не должна начинать судебное преследование без предупреждения. Мы отправим письмо мистеру Фоули, уведомив его о жалобе и напомнив об указе, согласно которому содержание подобной собаки является правонарушением. Мы объясним ему, что, если собака больна, ее следует поместить в лечебницу или питомник вплоть до выздоровления.
Перри Мейсон посмотрел на Картрайта. Тот попытался заговорить, но его сразу же прервал Доркас:
– Сколько времени там находится собака, мистер Картрайт?
– Точно не знаю – не менее двух месяцев. Я сам живу на Милпас-драйв всего два месяца. Все это время собака была там.
– Но раньше она не выла?
– Нет.
– А когда начала выть?
– Прошлой или позапрошлой ночью.
– Насколько я понимаю, – сказал Доркас, – ваши отношения с мистером Фоули хорошими не назовешь. Полагаю, вы не станете просить его, чтобы он заставил свою собаку прекратить выть?
– Не стану.
– Как насчет того, чтобы позвонить ему по телефону?
– Ни за что!
– Ну, предположим, я ему напишу…
– Вы не знаете Фоули, – с горечью промолвил Картрайт. – Он разорвет ваше письмо и заставит собаку выть еще сильнее. Ваше послание вызовет у него только злобную радость – ведь это доказывает, что ему удалось меня достать. Он покажет письмо жене и… – Картрайт внезапно умолк.
– Продолжайте, – подбодрил его Доркас. – Что еще он сделает?
– Ничего, – мрачно буркнул Картрайт.
– Думаю, – вмешался Мейсон, – нас удовлетворит ваше письмо, мистер Доркас, при условии, что, если собака не перестанет выть, будет выписан ордер.
– Разумеется, – согласился заместитель окружного прокурора.
– Но письмо, отправленное по почте, доставят не раньше завтрашнего дня, даже если вы вышлете его немедленно, – продолжал Мейсон. – Предлагаю вам составить официальное уведомление и послать его с одним из ваших сотрудников. Пусть он вручит послание лично Фоули, а если он отсутствует, кому-нибудь из его домочадцев. Тогда Фоули убедится, что жалоба мистера Картрайта имеет юридическое обоснование.
Картрайт упрямо тряхнул головой.
– Я хочу, чтобы его арестовали, – заявил он.
– Вы передали дело в мои руки, мистер Картрайт, – терпеливо сказал Перри Мейсон, – поэтому не забывайте то, что я вам говорил. Вы сами утверждали, что Фоули мстителен, что он состоятельный человек и может принять против вас ответные шаги. Если это произойдет, вам придется доказывать, что вы действовали честно и добросовестно. Думаю, меры, предложенные мистером Доркасом с внесенными мною изменениями, сделают ваш статус безупречным с юридической точки зрения. Советую вам согласиться на эту процедуру.
Картрайт исподлобья посмотрел на Мейсона.
– А если я не соглашусь? – осведомился он.
– При таких обстоятельствах, – тем же терпеливым тоном отозвался Мейсон, – вам лучше обратиться к другому адвокату, к чьим советам вы отнесетесь с бльшим доверием.
Несколько секунд Картрайт молчал, потом внезапно кивнул:
– Хорошо, согласен. Но я хочу, чтобы вы послали уведомление прямо сейчас.
– Как только оно будет подготовлено, – успокаивающе произнес Перри Мейсон.
– Тогда я поручаю это вам и возвращаюсь домой. Вы представляете мои интересы, мистер Мейсон, поэтому оставайтесь здесь и проследите, чтобы уведомление доставили по адресу.
– Разумеется, – заверил его Мейсон. – Вы можете идти домой и отдыхать, мистер Картрайт. Предоставьте все мне.
Картрайт снова кивнул и подошел к двери.
– Благодарю вас, джентльмены, – сказал он. – Был рад с вами познакомиться. Простите, если я немного не в своей тарелке – я ведь почти не спал.
Дверь за ним захлопнулась.
– Ну? – осведомился Пит Доркас, повернувшись к доктору Куперу.
Психиатр соединил кончики пальцев на круглом брюшке. Добродушные искорки в его глазах исчезли как по волшебству.
– Ну, – отозвался он, – я бы не хотел ставить диагноз на основании ограниченных признаков, доступных в настоящее время, но, по-моему, мы имеем дело со случаем маниакально-депрессивного психоза.
Мейсон усмехнулся:
– Звучит внушительно, доктор, но не означает ли это всего лишь нервный срыв?
– Такого явления, как нервный срыв, в природе не существует, – ответил доктор Купер. – Это популярное выражение, характеризующее различные формы функциональных или дегенеративных психозов.
– Хорошо, поставим вопрос по-другому. Человек, страдающий маниакально-депрессивным психозом, не является безумным, верно?
– Ну, нормальным его не назовешь.
– Знаю, но он не безумен?
– Смотря что вы подразумеваете под безумием. Конечно, в юридическом смысле это не та степень сумасшествия, которая освобождает от ответственности за совершение преступления.
– Я имею в виду не это, – возразил Мейсон. – Спуститесь на землю, доктор, не будем спорить о мелочах. Вы ведь не даете свидетельские показания в суде. Речь идет о чисто функциональном заболевании, не так ли?
– Так.
– И излечимом?
– О да, полностью излечимом.
– В таком случае, – нетерпеливо сказал Перри Мейсон, – давайте избавимся от этой воющей собаки.
– Не забывайте, – напомнил Пит Доркас, вертя в руке карандаш, – мы располагаем только неподтвержденным заявлением этого Картрайта, что собака действительно воет.
– Брось, Пит, – поморщился Мейсон. – Ты ведь не выписываешь ордер. Уведоми Фоули о поступившей жалобе, о том, что он нарушает постановление под таким-то номером, и опиши ему, в чем заключается это постановление. Если его собака в самом деле воет, он быстренько заткнет ей пасть, а если нет, то позвонит и сообщит тебе об этом.
Мейсон повернулся к доктору Куперу:
– Идея о воющей собаке не может оказаться бредом, доктор?
– При маниакально-депрессивном психозе бывают бредовые состояния, – ответил доктор Купер, – но обычно в форме мании преследования.
– Ну, – заметил Доркас, – Картрайт ведь считает, что его преследуют. Он думает, что Фоули специально обучил собаку выть.
Перри Мейсон посмотрел на часы.
– Давайте позовем стенографистку, – предложил он, – продиктуем ей уведомление и отправим его поскорее.
Доркас посмотрел на доктора Купера, подняв брови.
Психиатр кивнул, и Доркас нажал кнопку.
– Хорошо, – сказал он. – Я продиктую уведомление и подпишу его.
– Я бы хотел поговорить с сотрудником, который доставит уведомление, – попросил Мейсон. – Может быть, мне удастся ускорить дело, обеспечив ему транспорт и…
– …и угостив его парой сигар, – усмехнулся Доркас.
– Я мог бы угостить его бутылкой виски, но не хочу компрометировать себя в глазах заместителя окружного прокурора.
– Спустись в офис шерифа, – сказал ему Доркас, – и найди там кого-нибудь, кто может передать уведомление. К твоему возвращению оно будет готово. Если хочешь, можешь сопровождать посыльного.
– Ну нет, – ухмыльнулся Мейсон. – Я знаю разницу между адвокатом и помощником шерифа. Один работает в кабинете, а другой разносит повестки. Я буду у себя в офисе, когда доставят уведомление.
Открыв дверь кабинета, он обернулся к доктору Куперу:
– Не считайте меня спорщиком, доктор. Я понимаю вашу позицию, но надеюсь, что вы понимаете мою. Этот человек обратился ко мне за помощью, и я увидел, что он в нервном состоянии. Я не знал, сумасшедший он или нет, и хотел это выяснить.
– Конечно, я не могу поставить окончательный диагноз…
– Разумеется, я это понимаю, – заверил его Мейсон.
– А Картрайт больше ничего не говорил? – спросил Доркас. – Он не хотел посоветоваться с тобой о чем-нибудь еще, кроме воющей собаки?
– Теперь ты задаешь вопросы, – улыбнулся Перри Мейсон. – Могу сообщить, что Картрайт уплатил мне предварительный гонорар, если это тебе поможет.
– Наличными?
– Совершенно верно.
– Это решает дело, – рассмеялся доктор Купер. – Явный признак безумия!
– Безусловно, это отклонение от нормы, – согласился Перри Мейсон и закрыл за собой дверь.
Глава 3
Делла Стрит вскрывала утреннюю почту Перри Мейсона, когда он открыл дверь приемной и весело приветствовал ее:
– Доброе утро. Какие новости, Делла?
– Много обычных, – ответила секретарша, – и одна необычная.
– Пирог оставим на десерт, – усмехнулся Мейсон. – Начнем с обычных.
– Один из присяжных, – начала Делла, – хочет поговорить с тобой насчет истории с акционерным обществом. Еще двое звонили поздравить тебя с тем, как ты вел дело. Какой-то мужчина пытался договориться о встрече, но не сообщил мне никаких подробностей. Вроде бы дело касается купленных им акций какого-то прииска. Несколько писем с вопросами по мелочам…
Мейсон скорчил гримасу и отмахнулся:
– Выбрось все это подальше, Делла. Терпеть не могу рутину. Мне нужно нечто возбуждающее. Я хочу заниматься вопросами жизни и смерти, где имеет значение каждая минута. Хочу чего-нибудь причудливого и необычного.
Делла Стрит устремила на него взгляд, полный нежности и беспокойства.
– Ты слишком рискуешь, шеф, – заметила она. – Твоя страсть к острым ощущениям когда-нибудь втянет тебя в серьезную передрягу. Почему бы тебе просто не работать в суде, вместо того чтобы лично ввязываться в полицейские истории?
Лицо Мейсона осветила мальчишеская улыбка.
– Во-первых, я действительно люблю острые ощущения, – ответил он. – А во-вторых, я выигрываю дела благодаря знанию фактов. Нокаутировать обвинителя очень забавно… Так что у тебя необычного, Делла?
– Письмо от человека, который был здесь вчера.
– Какого человека?
– Который хотел посоветоваться с тобой насчет воющей собаки.
– А-а, Картрайт! – усмехнулся Мейсон. – Интересно, спал ли он прошлой ночью?
– Письмо доставлено спешной почтой, – продолжала Делла. – Наверно, его отправили ночью.
– Снова что-то о собаке?
Делла Стрит окинула быстрым взглядом приемную и понизила голос, словно опасаясь, что ее могут подслушать:
– Он вложил в конверт завещание и десять тысячедолларовых банкнотов.
Перри Мейсон уставился на нее:
– Ты имеешь в виду десять тысяч долларов наличными? – переспросил он.
– Да.
– Посланные по почте?
– Вот именно.
– Заказным письмом?
– Нет, просто спешной доставкой.
– Ну, будь я проклят! – воскликнул Перри Мейсон.
Делла встала из-за стола, подошла к сейфу, открыла его, отперла внутреннее отделение, вынула конверт и вручила его шефу.
– Ты говоришь, в конверте завещание?
– Да.
– А письмо?
– Довольно краткое.
Негромко насвистывая, Перри Мейсон извлек десять тысячедолларовых купюр, тщательно их осмотрел, сложил и спрятал в карман. Потом он прочел письмо вслух:
«Дорогой мистер Мейсон!
Я наблюдал за вами на последнем процессе об убийстве и убежден, что вы честный человек и настоящий боец. Я хочу, чтобы вы занялись этим делом. Вкладываю в конверт десять тысяч долларов и завещание. Десять тысяч – ваш предварительный гонорар; остальное получите по завещанию. Я хочу, чтобы вы представляли интересы наследницы и отстаивали их. Теперь я знаю, почему выла собака.
Я составил это завещание, следуя вашим указаниям. Возможно, вам не понадобится добиваться его утверждения или сражаться за интересы наследницы. В таком случае у вас останутся десять тысяч долларов плюс деньги, которые я уплатил вам вчера.
Благодарю за интерес, проявленный к моему делу.
Искренне ваш
Артур Картрайт».
Перри Мейсон с сомнением покачал головой и вытащил из кармана сложенные банкноты.
– Хотел бы я оставить себе эти деньги, – промолвил он.
– Конечно, ты их оставишь! – воскликнула Делла Стрит. – В письме сказано, за что они уплачены. Это предварительный гонорар, не так ли?
Мейсон вздохнул и бросил деньги на стол:
– Этот человек – законченный псих!
– Что заставляет тебя так думать? – спросила Делла.
– Абсолютно все.
– Но вчера вечером ты так не считал.
– Я думал, что он нервничает и, возможно, болен.
– Но ты не считал его сумасшедшим.
– Ну, не совсем.
– Значит, ты изменил свое мнение из-за этого письма?
Мейсон усмехнулся:
– Доктор Чарлз Купер, судебно-медицинский психиатр, занимающийся вопросами принудительного лечения, заметил, что уплата предварительного гонорара наличными, безусловно, является отклонением от нормы. Этот человек платил наличными дважды в течение суток и послал десять тысяч долларов по почте незаказным письмом.
– Может быть, у него не было иного способа отправить деньги, – предположила Делла Стрит.
– Возможно. Ты читала завещание?
– Нет. Когда я увидела, что находится в конверте, то сразу спрятала его в сейф.
– Тогда давай взглянем на завещание.
Мейсон развернул лист бумаги, на оборотной стороне которого виднелась надпись: «Последняя воля Артура Картрайта».
Пробежав глазами текст, он медленно кивнул:
– Ну, Картрайт составил хорошее рукописное завещание. Все написано его почерком – подпись, дата и остальное.
– Он тебе что-нибудь завещал? – с любопытством спросила Делла.
Перри Мейсон оторвал взгляд от документа и усмехнулся.
– Этим утром ты чересчур корыстолюбива, – заметил он.
– Если бы ты видел счета, которые нам присылают, то тоже стал бы корыстолюбивым. Не понимаю, почему все вокруг говорят о Великой депрессии. Им стоит посмотреть, как ты тратишь деньги.
– Я просто пускаю их в оборот, – отозвался Мейсон. – В стране не меньше денег, чем всегда, – фактически даже больше, – но они стали медленнее циркулировать. Вот почему ни у кого нет денег.
– Ну, твои деньги циркулируют достаточно быстро. Но расскажи мне о завещании – или это меня не касается?
– Конечно, касается, – заверил он ее. – Учитывая мои методы работы, меня в один прекрасный день могут прикончить, и тогда ты одна будешь в курсе моих дел. Давай посмотрим… Он оставляет всю свою собственность наследнице, а мне завещает одну десятую часть, которая будет выплачиваться после окончательного раздела состояния, при условии, что я стану преданно отстаивать интересы главной наследницы в любых юридических вопросах, которые могут возникнуть в связи с завещанием, его смертью или ее семейными отношениями.
– Он все предусмотрел, не так ли? – сказала Делла Стрит.
Перри Мейсон задумчиво кивнул:
– Этот человек либо писал завещание под диктовку адвоката, либо обладает истинно деловым умом. Такое завещание не мог написать сумасшедший. Оно логично и последовательно. Девять десятых своей собственности он оставляет миссис Клинтон Фоули, а одну десятую – мне. При этом он ставит условие…
Внезапно Мейсон умолк и уставился на документ расширенными от удивления глазами.
– В чем дело? – спросила Делла Стрит. – Что-нибудь серьезное? Какой-то дефект в завещании?
– Нет, – медленно ответил Мейсон. – Никаких дефектов, но тут есть кое-что любопытное. – Он быстро подошел к двери в коридор и запер ее. – Не хочу, чтобы нас беспокоили посетители, Делла, пока мы с этим не разберемся.
– С чем именно?
Перри Мейсон понизил голос:
– Во время вчерашнего визита этот человек подробно меня расспрашивал о возможности завещать свою собственность миссис Клинтон Фоули и хотел знать, останется ли в силе завещание, если окажется, что женщина, именующая себя миссис Фоули, в действительности таковой не является.
– В том смысле, что она не замужем за Клинтоном Фоули? – спросила Делла Стрит.
– Совершенно верно.
– Но разве она не проживает с мистером Фоули в том же элитном районе?
– Да, но это ничего не доказывает. Бывали случаи, когда…
– Знаю, – прервала Делла. – Но выглядело бы странным, если бы человек жил в подобном месте с женщиной, выдающей себя за его жену.
– На то могли быть причины. Такое случается каждый день. Возможно, существует первая жена, которая не дала мужу развода. Возможно, у этой женщины есть муж. Короче говоря, может существовать дюжина объяснений.
Делла кивнула:
– Ты меня заинтриговал. Так что любопытного в завещании?
– Вчера Картрайт задал мне вопрос о том, что будет, если он завещает всю собственность миссис Клинтон Фоули, но выяснится, что эта женщина только выдавала себя за таковую. По его тону я почувствовал, что у него есть причина предполагать подобную возможность, поэтому объяснил ему, что, если он опишет в завещании наследницу как женщину, проживающую в настоящее время с Клинтоном Фоули на Милпас-драйв, 4889, все будет в порядке.
– И он так и сделал? – спросила Делла Стрит.
– Нет, – ответил Перри Мейсон. – Он завещал собственность миссис Клинтон Фоули, законной жене Клинтона Фоули, проживающего в этом городе по упомянутому адресу.
– И это меняет дело?
– Конечно. Это меняет все от начала до конца. Если окажется, что женщина, проживающая с ним на Милпас-драйв, 4889, не его жена, то она ничего не получит. В завещании фигурирует законная супруга Клинтона Фоули, а описание места жительства относится к нему, а не к его жене.
– Думаешь, он неправильно тебя понял?
– Не знаю, – нахмурился адвокат. – Все остальное он понял правильно и действовал достаточно последовательно. Найди в справочнике телефон Картрайта. Он живет на Милпас-драйв, 4893, и у него, разумеется, есть телефон. Позвони ему немедленно и скажи, что это важно.
Делла кивнула и потянулась к телефону, но прежде, чем она сняла трубку, раздался звонок.
– Узнай, кто это, – велел Мейсон.
Делла вставила штепсель в розетку и сказала:
– Офис Перри Мейсона. – Послушав несколько секунд, она кивнула: – Одну минуту. – Прикрыв ладонью микрофон, Делла обратилась к Мейсону: – Это Пит Доркас, заместитель окружного прокурора. Он хочет поговорить с тобой о деле Картрайта.
– Хорошо, – отозвался Мейсон. – Соединяй.
– С телефоном в твоем кабинете?
– Нет, с этим аппаратом. И слушай разговор. Не знаю, в чем дело, но мне нужен свидетель.
Он взял трубку, сказал «алло» и услышал скрипучий, раздраженный голос Пита Доркаса:
– Боюсь, Перри, мне придется настаивать на принудительном лечении твоего клиента по причине невменяемости.
– Что он теперь натворил? – спросил Мейсон.
– Судя по всему, воющая собака – плод его воображения, – ответил Доркас. – Клинтон Фоули рассказал мне достаточно, чтобы убедить меня, что этот тип не только опасный сумасшедший, но еще и одержим манией убийства, что может побудить его взять закон в свои руки и совершить насильственные действия.
– Когда Фоули сообщил тебе все это? – осведомился Мейсон, взглянув на часы.
– Всего несколько минут назад.
– Он был в твоем офисе?
– Он и сейчас здесь.
– Хорошо. Задержи его у себя – я хочу сам его выслушать. Я адвокат Картрайта и намерен проследить, чтобы с моим клиентом обошлись справедливо. Сейчас же выезжаю к тебе. – Не дав Доркасу шанса возразить, Мейсон положил трубку и обернулся к Делле Стрит: – Свяжись с Картрайтом, Делла, и передай ему, что я хочу как можно скорее с ним встретиться. Скажи, чтобы он отправился в какой-нибудь отель, зарегистрировался там под своим именем, но не говорил никому, куда идет. Потом пусть он позвонит тебе и сообщит название отеля, а ты перезвонишь мне. Предупреди, чтобы он держался подальше от моего офиса и своего дома, пока я с ним не повидаюсь. Я еду в окружную прокуратуру выяснить, что там происходит. Этот Клинтон Фоули начал создавать осложнения.
Щелкнув пружинным замком двери, Мейсон вышел в коридор и был уже на полпути к лифту, когда дверь закрылась и замок защелкнулся снова.
Выбежав на улицу, он остановил такси и крикнул шоферу:
– В окружную прокуратуру! Езжайте побыстрее – я уплачу штраф!
Вскочив в машину, Перри Мейсон захлопнул дверцу и откинулся на подушки. Во время поездки он сидел, устремив вперед невидящий взгляд и задумчиво наморщив лоб. Его тело механически раскачивалось из стороны в сторону, когда машина поворачивала за угол или обходила препятствия.
Такси затормозило у тротуара, и шофер вынул чек из счетчика, но Перри Мейсон бросил ему пятидолларовую купюру и сказал:
– Сдачи не надо, приятель.
Он быстро пересек тротуар, поднялся на девятый этаж и сообщил девушке, сидящей за справочным столиком:
– Пит Доркас ожидает меня.
Пройдя мимо девушки, Мейсон двинулся по длинному коридору, остановился у двери, на матовом стекле которой было лаконично выведено позолотой «М-р Доркас», и постучал.
– Войдите, – послышался ворчливый голос Пита Доркаса.
Перри Мейсон повернул ручку и шагнул в комнату.
Пит Доркас восседал за письменным столом с недовольным выражением лица. Сидящий напротив человек приподнялся со стула и вопрошающе посмотрел на Мейсона.
Это был крупный мужчина ростом более шести футов, с широкими плечами, мощной грудью и длинными руками. Он выглядел несколько толстоватым в талии, но это не умаляло впечатления от его атлетической фигуры. На вид ему было лет сорок.
Читать бесплатно другие книги:
