Сочинения по русской литературе. Все темы 2011 г. Козловская Наталия
В комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума» важную роль играют второстепенные персонажи. С их помощью автор расширяет панораму московского общества первой четверти XIX века, тем самым полнее раскрывая пороки представителей дворянства. Одним из второстепенных героев, имеющим большое значение в произведении, является Репетилов. Его образ показывает еще один тип представителя фамусовского общества. Это беспринципный человек, чье существование можно назвать абсурдным.
Репетилов – жалкий человек, который совершенно не имеет своего мнения. Так, его принято считать некой пародией на Александра Андреевича Чацкого. И действительно, реплики Репетилова схожи с монологами вольнодумца. Так же, как и Александр Андреевич, наш герой произносит свои пылкие, восторженные речи, но, не находя слушателя, остается в нелепом положении. Но, в отличие от Александра Андреевича, Репетилов часто завирается. На это и указывает ему Чацкий:
Послушай! Ври, да знай же меру;
Есть от чего в отчаянье прийти.
Таким отражением в «кривом зеркале» автор подчеркивает, что Репетилов способен лишь повторять размышления или высокие идеи других. Поэтому его фамилию можно назвать «говорящей», ведь в переводе с французского она означает «повторять».
Также следует заметить, что Репетилов наделен ярко самобытной, характеристической речью, о чем В. Орлов писал: «Резкая типичность этого образа выражена в стилистике языка: “пил мертвую”, “прах его возьми”, “приданого взял шиш” и тому подобные выражения, отмеченные печатью “простонародности”, имевшей широкое хождение в дворянском кругу, свободно совмещаются в речи Репетилова с книжными словечками и выражениями, позаимствованными в общении с “умниками” Английского клуба: “пускался в реверси”, “каламбур рожу”». Слова критика говорят о беспринципности нашего героя.
Еще одно проявление этого качества Репетилова мы можем наблюдать в сцене встречи Репетилова с гостями Фамусова. Увидев Чацкого, Репетилов радуется вольнодумцу и пытается навязать тому свою дружбу, несмотря на то что Александра Андреевича не было в Москве целых три года:
А у меня к тебе влеченье, род недуга,
Любовь какая-то и страсть,
Готов я душу прозакласть,
Что в мире не найдешь себе такого друга…
Спустя некоторое время, едва заметив Скалозуба, Репетилов бросается к нему и «душит полковника в объятьях». Теперь наш герой клянется в дружбе ему. Следует отметить, что Сергей Сергеевич и Чацкий совершенно разные люди: вольнодумец образован и умен, полковник – самый глупый персонаж в пьесе. Становится понятно, что дружить и с тем, и с другим было бы просто абсурдно. Но Репетилова это не смущает. Он искренне рад встрече с «друзьями» и спешит поведать им некоторые тайны.
Так, наш герой рассказывает Скалозубу, военному человеку, служащему государю, о «тайном обществе». Репетилов называет представителей общества «соком умной молодежи». Но на деле оказывается, что это «тайное общество» – очередное собрание амбициозных молодых людей, которые пытаются благоустроить жизнь страны лишь пустыми разговорами: «Кричим – подумаешь, что сотни голосов!..»
Абсурдно и то, что Репетилов восхищается никчемными представителями этого «тайного общества», называет умнейшим человеком преступника:
Не надо называть, узнаешь по портрету:
Ночной разбойник, дуэлист,
В Камчатку сослан был, вернулся алеутом,
И крепко на руку нечист…
В этом монологе важную роль играет фраза Репетилова «Да умный человек не может быть не плутом». Грибоедов в очередной раз обращается к теме ума, которая является основной в пьесе, показывает, что в обществе ценится другой тип ума, нежели у Чацкого.
Себя же Репетилов к числу умников в собрании не относит:
Ну, между ими я, конечно, зауряд,
Немножко поотстал, ленив, подумать ужас!
Более того, он склонен к самоуничижению: «Я жалок, я смешон, я неуч, я дурак». И уничижение это оправданно: наш герой – никчемный, мелкий человек.
Чтобы лучше убедить читателей в том, что Репетилов жалок, Грибоедов обращается к прошлому героя. Мы узнаем, что постоянные неудачи настигают Репетилова на протяжении всей его жизни. Из разговора со Скалозубом становится ясно, что и наш герой когда-то собирался достигнуть чинов. Для этого он мечтал жениться на дочери барона фон Клоца, который «в министры метил». Чтобы добиться руки дочери знатного человека, Репетилов построил дом на Фонтанке близ дома барона, в реверси проигрывал ему с женой большие суммы. Наконец женился на его дочери, но, так как отец – немец – «боялся упреку за слабость будто бы к родне», Репетилов никакой выгоды не получил: «Приданого взял шиш, по службе – ничего». Поэтому единственное, что осталось молодому человеку, – это завидовать тем, кто достиг высот на службе у его тестя:
Секретари его все хамы, все продажны,
Людишки, пишущая тварь,
Все вышли в знать, все нынче важны…
Однако осуждать Репетилова, я считаю, несколько неправильно. Наш герой – несчастный человек. Ведь, в целом, эпиграфом к его жизни могли бы быть его первые слова на сцене: «Тьфу, оплошал…», а о сути жизни свидетельствует последняя реплика: «Поди, сажай меня в карету, вези куда-нибудь». Он, как осенний лист, развевается на ветру, не в силах противостоять стихии, но также и не в состоянии сорваться и улететь. Репетилов не может отказаться от жизни в обществе, и, будь у него чуть больше везения, он пошел бы по пути, который считается правильным московским дворянством.
Образ Санкт-Петербурга в поэме А. С. Пушкина «Медный всадник»
Петербург – удивительный город, оставивший значительный след в русской истории. Как сильно и многообразно повлиял он на наше общество, на нашу жизнь! И как тема, и как образ Петербург оставил глубокий след в русской литературе. Грозная стихия, закованная в гранит, вдохновила многих писателей. Такие гении, как Ломоносов, Державин, Батюшков, Гоголь, Лермонтов и многие другие, раскрывали образ Петербурга, но именно Пушкин создал целостный и завершенный образ города, описал духовное начало Петербурга, придал городу силу самостоятельного бытия, живущего своей жизнью, то тихой и спокойной, то полной наводнений и бедствий. Величественное, ужасающее творение, построенное на болоте и на костях, раскинулось грозно и прекрасно. Город живет своей жизнью. И никто не может бороться со стихией – даже самодержцы: «с Божией стихией царям не совладеть».
Важность темы Петербурга в русской литературе определяется центральной ролью города в отечественной истории: именно этот город стал для России «окном в Европу». Поэма «Медный всадник» начинается с истории создания города. На месте, где он был построен, царствовали стихии: ветер и вода, но именно здесь царь Петр решает заложить новую столицу. Назло природе город возносится «пышно, горделиво». Казалось бы, ничто уже не напомнит о царившем здесь когда-то хаосе: «в гранит оделася Нева», «мосты повисли над водами». Все вокруг говорит о торжестве человека над силами природы, но это впечатление обманчиво: во время наводнений Петербург предстает не победителем, а своеобразным сообщником стихий. Одна из них, вода, персонифицированная в образе Невы, врывается и нарушает спокойствие, явившись одной из сил «побеждаемой стихии». Сначала автор сравнивает ее с больным: «Нева металась, как больной». Но потом она предстает в образе разбойника, даже зверя: река крушит, сметает все подряд на своем пути. Последствия разрушений похожи на последствия бунта, «бессмысленного и беспощадного»:
…Так злодей,
С свирепой шайкою своей
В село ворвавшись, ломит, режет,
Крушит и грабит; вопли, скрежет,
Насилье, брань, тревога, вой!..
Судьбы людей оказываются зависимы от сил и буйства стихии. Наводнение с его слепой неразборчивостью отнимает у Евгения самого близкого человека, и жизнь героя лишается смысла. Разум Евгения теряет свою силу, молодой человек не выдерживает несчастья и сходит с ума. Судьба Евгения отразила закономерность и роковую обреченность судеб «маленьких людей»: их жизнь зависит от власти и геополитических устремлений царей. В момент основания города Петр думал о государстве и о народе вообще, но не о конкретном человеке. Таким образом, в теме Петербурга появляется одна из ее составляющих – «маленький человек», возможная униженность и зависимость его положения. (Впоследствии в гоголевской «Шинели» история Акакия Акакиевича тоже разворачивается на фоне города.)
Образ Петербурга тесно связан с образом Петра I. Во вступлении автор не называет царя по имени, пользуясь местоимением он: «На берегу пустынных волн стоял он, дум великих полн…» Именно по единоличной воле Петра трудом огромного количества безымянных работников, «на костях» был построен город. И образ Петра все время присутствует на страницах поэмы, переплетаясь с образом города. Во время наводнения Медный всадник как будто стоит и смотрит на вытворяемые Невой бесчинства, словно одобряя их:
Стоит с простертою рукою
Кумир на бронзовом коне.
Не случайно Пушкин и в названии памятника опускает имя царя. Автор называет его «мощным властелином судьбы», «кумиром на бронзовом коне», «медным всадником», поэтому образ основателя Петербурга становится мрачным, зловещим и даже ужасающим. При создании поэмы Пушкин использовал различные легенды, связанные с Петербургом: например, существовал миф о появлении в Михайловском замке привидения Павла I. И в помрачневшем мозгу Евгения тоже является призрак царя, Петра I. Герой бросает вызов грозному владыке: «Ужо тебе!», и грозный царь начинает его преследовать. (Вообще, мотив ожившей статуи характерен для творчества Пушкина и встречается еще в «Маленьких трагедиях».) Памятник оказывается воплощением беспредельной власти, беспощадной и неумолимой воли. Таким образом, в поэме «Медный всадник» Санкт-Петербург предстает городом, который губит людей и подавляет их волю, загадочным и таинственным, городом оживших статуй и проснувшихся стихий. А царь Петр – это непостижимое и недосягаемое божество, грозное и могучее, окутанное «священным покровом „основателя города“».
Петербург двойствен, он предстает в поэме и в положительном, и в зловещем ореоле. Это величественный, красивый град, полный изящных форм и очертаний, и в то же время бушующий тиран, неугомонная стихия, закованная в цепи «владыки полумира».
Город поражает нищетой и великолепием одновременно. С одной стороны, это город бедный: «забор некрашеный, да ива и ветхий домик…».
С другой стороны, Петербург величественно прекрасен своими холодными грациозными очертаниями:
По оживленным берегам
Громады стройные теснятся
Дворцов и башен; корабли
Толпой со всех концов земли
К богатым пристаням стремятся;
В гранит оделася Нева;
Мосты повисли над водами…
Среди многочисленных характеристик неповторимых особенностей Петербурга как северного города можно отметить удивительные по совершенству отточенного слова описания белых ночей:
Твоих задумчивых ночей
Прозрачный сумрак, блеск безлунный…
Этот образ неразрывно связан с Северной столицей. Для того чтобы описать белую северную ночь, Пушкин нашел слова, неповторимые по отчетливости сравнений. Надо признать, что во времена Пушкина архитектурный облик Петербурга был куда более совершенен. И повезло же пушкинским современникам, которые не только видели своими глазами таинственный и прекрасный облик нашего города, но и узнавали его воссозданным, претворенным в совершенных стихах, только что вышедших из-под пера Пушкина. Для нас же прежний образ утонул в «преданьях старины», и только пушкинские творения служат путеводителем по тому городу, каким он был при поэте и каким мы захотели бы его увидеть снова. Конечно же, современникам Пушкина было легче утверждать, что поэту удалось воссоздать облик любимого ими города на Неве ярче, чем это могли сделать за него многие другие поэты. Но, вглядываясь в наследие поэта, мы сможем понять его величие на тех страницах, которые посвящены Петербургу.
Все, что описано в «Медном всаднике», является истинным бытием Северной столицы. Гений Пушкина отразил всю духовную и материальную жизнь города в непревзойденных стихах, которые и по сей день являются лучшим гимном нашему городу. Многогранный Петербург предстает разнообразно прекрасным:
Люблю тебя, Петра творенье,
Люблю твой строгий, стройный вид,
Невы державное теченье,
Береговой ее гранит…
Все олицетворяет близкие образы нашего города: прекрасные «громады дворцов и башен», «чугунная ограда» Невы, «Адмиралтейская игла», чугунные узоры дивных решеток Летнего сада, Казанского собора. И всегда присутствует Нева как неразделимое целое, как сердце Северной Пальмиры. Поэма «Медный всадник» тесно связана с самим Петербургом. Без нее не было бы духовного завершения образа города, который показан в различное время года, дня, в разнообразных своих частях: в центре и предместьях. Здесь можно найти различные черты города: бедного и богатого, безмолвного и бушующего, прекрасного и угрожающего.
Вообще, весь образ Петербурга говорит о трудности его рождения, о деспотическом характере Петра, создавшего его, о рабстве народа. Поистине Петербург – город на костях человеческих. Все эти особенности, характерные черты города нашего отразил Пушкин в своей гениальной поэме «Медный всадник». И закончить свое сочинение я бы хотел словами Н. П. Анциферова: «Пушкин создал из Петербурга целый мир. С наследием Пушкина должны были считаться все, пытавшиеся сказать свое слово о Петербурге».
Уроки нравственности в повести А. С. Пушкина «Капитанская дочка»
Русская литература во все века и времена поражала читателей глубиной анализа поставленных нравственных проблем. Не одно поколение решало для себя вопросы морального выбора, противостояния добра и зла, верности долгу и предательства, любви и ненависти, чести, достоинства, опираясь на лучшие произведения А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, Ф. М. Достоевского, Л. Н. Толстого и так далее.
А. С. Пушкин определил сквозную идею своего творчества следующим образом: «…чувства добрые я лирой пробуждал…».
Поэтому на его произведениях современные люди учатся постигать любовь, дружбу, свободу и сострадание. Одно из самых насыщенных нравственными проблемами произведений – повесть «Капитанская дочка». Ее герои проходят трудный путь, в ходе которого и формируются их представления о чести и долге.
Самый первый урок нравственности заключен уже в эпиграфе к произведению: «Береги честь смолоду». Герой повести – Петр Гринев – во всех ситуациях поступает как человек чести. То есть, совершая свой выбор, он беспокоится о том, чтобы поддержать кодекс дворянской чести, унаследованный от отца, который не хотел, чтобы сын служил в Петербурге и был «шаматон», а не солдат, и, кроме того, Гринев внимает голосу своей совести, которая заставляет его отличать хорошее от дурного.
Для Петруши Гринева, который «жил недорослем, гоняя голубей и играя в чехарду с дворовыми мальчишками», наступает пора принятия самостоятельных решений. И оказывается, что этот человек, не очень еще подготовленный к жизни, этот мальчик, которого Савельич называет «дитя», не колеблясь, поступает в соответствии с законами нравственности, независимо от серьезности возникших в его жизни проблем. Так, Гринев заставляет своего дядьку отдать сто рублей, которые он проиграл ротмистру гусарского полка Зурину, и хотя юношу мучили «неспокойная совесть и безмолвное раскаяние», а также жалость к «бедному старику», но чувство чести оказывается сильнее.
Петр Гринев своим поведением учит читателя быть честным и в любви. Герой не терпит бесстыдные речи своего противника – Швабрина – о Маше Мироновой, капитанской дочке, и вызывает его на дуэль, хотя об их разговоре никому не было известно и Гринев пошел бы на компромисс только со своей совестью. Однако честь и достоинство любимой девушки становятся честью и достоинством его самого. О том, как по-разному воспринимают понятие чести Гринев и Швабрин, можно судить из высказывания Маши: «Как мужчины странны! За одно слово, о котором через неделю верно б они позабыли, они готовы резаться и жертвовать не только жизнью, но и совестью, и благополучием тех, которые…»
Гринев воспринимается уже не как «недоросль», а как взрослый мужчина, который может взять на себя ответственность за любимую женщину и ее судьбу. Неудивительно, что, когда доходит дело до ситуации, в которой надо выбирать между верностью и предательством, а следовательно, между смертью и жизнью, герой, не сомневаясь, идет на смерть, потому что он присягал императрице, а Пугачев – «вор и самозванец». Но здесь проявляется не только честь Гринева как офицера; его нравственное чувство настолько органично, что даже после помилования он отказывается целовать руку «государя»: «Я предпочел бы самую лютую казнь такому подлому унижению». Молодой человек учит своим примером вести себя достойно во всех ситуациях: ведь поцелуй руки «злодея» ничего бы не изменил, Гринев не нарушил бы присягу и не предал бы государыню, зато не рисковал бы жизнью (Савельич говорит ему: «Не упрямься! Что тебе стоит? Плюнь да поцелуй… у него ручку»), но он изменил бы себе, а это для Гринева не менее страшно.
Герой рискует жизнью еще два раза. Первый раз, когда возвращается в Белогорскую крепость за Машей, узнав, что «Швабрин принуждает ее выйти за него замуж», понимая, что его любовь и чувство ответственности за сироту глубже, чем страх за свою жизнь. И второй, когда не произносит имени капитанской дочки в суде, хотя может потерять при этом не только жизнь, но и свое честное имя. Но «мысль впутать имя ее между гнусными изветами злодеев и ее самую привести на очную с ними ставку – эта ужасная мысль так меня поразила, что я замялся и спутался».
Однако не только для Петра Гринева нравственность является природным свойством натуры, но и другие герои поступают в соответствии со своим нравственным идеалом и учат читателей различать добро и зло. Комендант Белогорской крепости Иван Кузьмич, который в обыденной жизни во всем подчиняется своей жене, в экстремальной ситуации организует оборону крепости, не желает сдаться на милость Пугачева и готов к смерти: «Умирать так умирать: дело служивое!» На вопрос Пугачева «Как ты смел противиться мне, своему государю?» комендант, изнемогая от раны, собрал последние силы и отвечал твердым голосом: «Ты мне не государь, ты вор и самозванец, слышь ты!» После гибели мужа Василиса Егоровна называет Пугачева «беглым каторжником» и, погибая, остается верна чувству любви и гордости за своего мужа.
Марья Ивановна, которая в начале повести кажется тихой, скромной, даже не очень привлекательной, трусливой девушкой, впоследствии проявляет лучшие свои качества. Оставшись сиротой, находясь в полной зависимости от Швабрина, больная, она отказывается выйти за него замуж: «Я никогда не буду его женою! Я лучше решилась умереть, и умру, если меня не избавят». Любовь, верность, чувство собственного достоинства, гордость – вот чему учит эта сцена.
В конце произведения Маша Миронова, как многие другие героини русской литературы, вызволяет своего любимого из беды. Именно благодаря ее усилиям доказана невиновность жениха Марьи Ивановны, в этой ситуации, как и в сцене дуэли, честь и достоинство Петра Гринева становятся честью и достоинством капитанской дочки.
Нравственные законы, по которым живут герои повести А. С. Пушкина «Капитанская дочка», не приобретены ими в течение жизни. Они являются органичным, естественным свойством натуры рассматриваемых персонажей. Эти же нравственные категории являются частью народного сознания, которое ярче всего воплотилось в произведениях устного народного творчества. Как раз в сказках, песнях, пословицах и поговорках проявились мудрость народа, их представление о добре и зле, мечты о счастье. Нравственные уроки и объединяют повесть Пушкина и творения фольклора; недаром в качестве эпиграфов и ко всему произведению, и к отдельным его главам автор выбирает, в частности, пословицы, фрагменты народных песен (свадебных, солдатских, исторических). Таким образом, можно говорить об истинной народности повести А. С. Пушкина.
Сама форма произведения – воспоминания – предполагает, что их автор делится своим жизненным опытом, хочет, чтобы читатель научился на его ошибках. Такое ощущение, что эти записки адресованы в будущее – в наш «жестокий век», с тем чтобы напомнить современным людям о тех нравственных законах, которые ежедневно нарушаются в наше время. Русская литература всегда отличалась своим учительным характером, и повесть А. С. Пушкина «Капитанская дочка» – яркое подтверждение тому .
Образ Пугачева в повести А. С. Пушкина «Капитанская дочка»
Мы не так отличаемся от Феклуши, героини пьесы А. Н. Островского «Гроза» с ее рассказами о странах, где живут люди с песьими головами, как хотелось бы надеяться. Пестрые пятнышки политической карты мира, конечно, населены вполне антропоморфными существами, но каждый кусочек одного цвета – это область обитания педантов, развратников, оптимистов, мыслителей, рабов страстей и так далее. Бережно навесив ярлык на каждый народ, мы с удивлением обнаружили один без бирки – наш. Так начались поиски загадочной «русской души». Ее никто не видел, но она, как замятинский «пиджак», повсюду. Она – то, что в корне отличает нас от других народов, но именно поэтому ее невозможно описать. Она то ли спряталась под заимствованиями, то ли очерствела в косности пережитков, но выглядывает, дразнит, заставляет русскую литературу вновь и вновь играть с ней в прятки. И в результате долгих изысканий найден был образ (конечно, условный, но все ли немцы – педанты?) – сердца безмерного, всеохватного, юношески горячего и также непреклонного, несклонного к компромиссам, но склонного к страстям. Образ, со всей полнотой воплощенный А. С. Пушкиным в повести «Капитанская дочка».
«Не приведи Бог видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный!» – пишет Пушкин. Его глазами и глазами Петра Андреевича Гринева увидим мы Емельяна Пугачева, предводителя этого бессмысленного и беспощадного бунта. В первый раз герои встречаются, заблудившись во время метели, и Пугачева не называют по имени. Эта встреча предвосхищает бунт: уральские земли потеряются в стихии мятежа, и тот, кто встанет во главе его, неизбежно утратит себя как человека. Это мы и увидим, сравнивая подчеркнуто неуместного «государя императора» и рассудительного Емельяна Пугачева, на плечах которого трещит тесный ему заячий тулуп – не метафора ли это тесных рамок жизненных приличий, которые заставляет трещать по швам Пугачев?
В их первой встрече дворянин Гринев нисходит до мужика, и вопреки жестким социальным рамкам возникает тепло взаимопонимания. Гринев видит в провожатом не простого мужика и еще не Емельяна Пугачева, но уже человека, к которому он испытывает жалость, благодарность, сострадание. Он выходит из рамок поведения дворянина, движимый чувством, и его нечаянный знакомый отвечает ему благодарностью, похвалами явно ненужному тулупу – не тулуп, но сердечное участие, на которое вожатый вряд ли мог рассчитывать, подарил ему Гринев. И если шубу Пугачев еще вернет ему, то за это сердечное внимание отплатить невозможно, даже выйдя самому из своих рамок поведения вождя народного бунта. И Пугачев оказывается достаточно чутким, чтобы это понять, и достаточно справедливым, чтобы это запомнить.
Вторая «встреча» героев, тоже предвестие, – вещий сон Гринева. Пугачев, объявивший себя императором и отцом русскому народу, «оказывается» отцом Гринева, причем отцом посаженным, которым он порывается стать, пока принимает Машу за племянницу священника, и без которого, как без вмешательства Пугачева, невозможен брак Гринева. И сочетание зверств Пугачева, убийств, происходящих у него на глазах и по его воле, убийств слепых и бессмысленных, всех подряд, и его ласкового внимания к Гриневу впервые возникает в этом сне.
Во время третьей встречи Гринева и Пугачева между ними встанет преграда более непреодолимая, нежели социальное неравенство, – они встретятся во время бунта, который Гринев никогда не назовет предполагающим хоть какую-то правоту бунтовщика словом «восстание». Это будет поразительнейшая картина пугачевских казней, бесчинства мятежников в захваченном городе. Первым их действием оказывается установка виселицы, вторым – чудовищная присяга самозванцу, в ходе которой все оставшиеся верными чести отправляются в петлю. Первым гибнет небогатый, скромный капитан Миронов, очевидно выслужившийся солдат, словом, один из тех идеальных русских мужиков, которых так часто изображали русские художники в качестве простонародного идеала. Разжалованный же Швабрин, бережно блюдущий дворянские обычаи даже в глуши крепости, оказывается на стороне «мужичьего царя». Так подчеркивается безумный хаос, который приносит с собой одно имя Пугачева, так подчеркивается не просто важность, а единственная значимость личных представлений о чести. И в центре этой кровавой феерии, но все-таки в стороне от нее – Пугачев. Безумие творится с его ведома и по его молчаливому соизволению, но сам он не принимает в нем участия и только один раз скажет свое слово – спасительное для Гринева. Пугачев оказывается марионеткой в руках восставших, и единственное его «немарионеточное» действие – тоже движение сердца, движение за рамки роли безжалостного палача. Гринев единственный из не присягнувших «императору» выживает, и не просто выживает – он получает приглашение в «ставку» Пугачева. Штаб предводителя восставших больше похож на разбойничий притон – там делят награбленное, пьют, гуляют и поют разбойничьи песни. Сам же Пугачев опять остается в стороне – он и с бунтовщиками, он и над ними. Гринев единственный, с кем он может поговорить, единственный, для кого не важны социальный статус и роль, взятая на себя Пугачевым, – она осмеивается обоими в начале разговора. И Пугачев задает ему вопросы, в которых за познаниями в истории и философской формой стоит все то же русское удальство: отчаянная смелость русского «авось» и безудержная похвальба, признание только царского права властвовать безгранично – и требование безграничной власти.
Во время третьей встречи они оба окончательно откажутся от своих ролей, и, как раньше Савельич, соратники Пугачева не смогут подняться до высоты их отношений: отношений не офицера и мятежника, но человека и человека, построенных на взаимной симпатии, чести и помощи. И хоть их понимание ситуации в свете калмыцкой сказки прямо противоположно, саму сказку они понимают одинаково, и она равно впечатляет их, раз они по прошествии столь долгого времени после рассказывания помнят ее. И недаром Пугачев так стремится на свадьбу к Гриневу – только на русской свадьбе возможны тот размах, который так дорог ему, и та сердечность, которой он не может найти, сердечность вне чинов и званий. Пугачев не оказывается ни героем, ни злодеем – подобно Петронию в «Камо грядеши», он остается хоть и по ту сторону крепостных стен, но благодаря своим человеческим качествам поднимается над обоими лагерями.
«Презирать суд людей не трудно, презирать суд собственный – невозможно…» (А. С. Пушкин)
Повесть А. С. Пушкина «Выстрел» состоит из двух частей. В первой части о произошедшей истории рассказывает Сильвио – бывший гусар, центральный герой повести, а во второй – граф, человек, с которым тот вел поединок.
Повесть «Выстрел» с первых строк погружает читателя в атмосферу некой загадочности, «какая-то таинственность окружала его судьбу», – говорит о главном герое повести рассказчик. Перед нами первый в русской прозе характер «наполеоновского» типа. Это натура, духовно сильная, стремящаяся к первенству, не слишком разборчивая в достижении цели. В то же время это личность живая, противоречивая, наделенная яркой индивидуальностью и социальной типичностью, развивающаяся на протяжении повествования. Здесь по праву следует задать вопрос: почему в первой части об истории поединка рассказывает граф, а во второй Сильвио?
По сути, в первой части Сильвио объясняет рассказчику, почему его жизнь ценна и он не хочет лишний раз ею глупо рисковать. Но при этом он раскрывает далеко не лестные подробности своего прошлого. Ненависть Сильвио-гусара носит отчасти плебейский характер, она направлена даже не на графа как на человека, а на воплощение всех тех, кому счастье досталось без усилий, кто по праву рождения наделен и громким именем, и богатством. Но уже через шесть лет после ссоры, когда Сильвио произносит свою исповедь, нельзя не почувствовать, что это во многом другой человек: вспомним его беспощадность к самому себе, его невольное восхищение молодым соперником. То есть Пушкин заставляет своего героя высказать без прикрас, наиболее объективно то, что произошло. Сильвио и делает это, не опасаясь суда своего слушателя. Этот человек имеет цель и берет на себя ответственность и за совершенный поступок, и за тот, который ему предстоит совершить. Пушкин передает, как сверкают у Сильвио глаза, когда он читает письмо – известие о том, что настал час для ответного выстрела. На этом моменте автор и оставляет своего героя, чтобы напомнить о нем по прошествии некоторого времени.
Вторая часть повести начинается с того, что рассказчик, знающий историю жизни Сильвио, поселяется в бедной деревеньке N. Жизнь была скучна. Казалось, еще немного и он стал бы пить. Неожиданно стало известно, что в деревеньку должен приехать сосед – некий граф со своей женой. Встретившись с новыми обитателями, рассказчик узнает, что этот граф и есть давний враг Сильвио, и получает тем самым возможность услышать до конца историю поединка.
И опять уже другой герой должен честно рассказать продолжение интригующей истории. Пушкин не дает своим героям возможности переложить ответственность за свои мысли, поступки и чувства на мнимых врагов. Сам поэт, будучи человеком с обостренным чувством чести, не позволяет и персонажам поддаться малодушию. Граф не сообщает о себе ничего лестного, он повел себя достаточно понятно, как и свойственно человеку, оказавшемуся перед дулом пистолета опытного стрелка. Именно здесь он ведет себя понятно и в какой-то степени достойно, без прошлой ненужной бравады с черешнями. Несмотря на свое отчаяние, он запрещает унижаться своей жене. В его рассказе не столь проявляется отношение к Сильвио, сколь доминирует описание собственных внутренних переживаний. Он передает лишь факты, которые для читателя оказываются красноречивее любых эпитетов. Читатель видит, что в главном герое повести – в Сильвио – произошел очевидный душевный перелом. Он не испытывает ненависти к графу. Может быть, он и сам стал опытнее, мудрее, узнал жизнь и цену ей, а может быть, Пушкин, чуждый любой низости, не представляет иного развития событий, нежели духовный рост своих героев. И граф, и Сильвио относятся к продолжению поединка гораздо серьезнее, чем во времена гусарской молодости. «Предаю тебя твоей совести», – говорит Сильвио графу, уверенный, что тот уже не забудет его ответного выстрела. На самом деле, отказавшись от «права» на убийство, он, прежде всего, одержал духовную победу над собой, над собственной ненавистью и оскорбленным самолюбием.
Таким образом, можно сказать, что героям дается некоторое время для раздумий, для предания себя справедливому и бескорыстному суду совести. И то, как этот суд отразился на личностях героев, мы видим из сюжета повести.
Пушкин в своих произведениях изображает людей порой не столь примечательных социально (вот Сильвио – отставной гусар), но необычайно богатых духовно, людей с принципами, с нравственными ценностями, с представлениями о морали и чести. В целом они не безупречны, но что касается нравственных представлений, у них многому можно поучиться. Не забывая кодекса дворянской чести и того, какую роль в нем играли дуэли, Пушкин и здесь сумел провести сюжетную линию повести так, чтобы были затронуты не только нормы современной, проходящей морали, но и вечные нравственные категории – представления о чести, ценности жизни и совести.
В чем состоит своеобразие любовной лирики А. С. Пушкина?
Каждый поэт старается донести до читателя определенные чувства, которые должны пробуждаться с помощью магических рифм, определенного размера, ритма.
В творчестве любого поэта присутствуют «вечные темы», он затрагивает те вопросы, которые его волнуют, пытается найти истину.
Главные вопросы, которые решают все поэты, формулируются следующим образом: кто такой поэт и в чем его предназначение?
А. С. Пушкин тоже задавался этими вопросами, и свое мнение он выразил в одном из последних стихотворений «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…», где поэт подводит итоги всему творчеству и говорит о назначении «пиита» в мире:
И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что в мой жестокий век восславил я Свободу
И милость к падшим призывал.
Таким образом, читатель понимает, что главное назначение поэта в мире – пробуждать в людях «чувства добрые». Пушкин оказался верен своему предназначению и в своем творчестве обращался к таким темам, как свобода, любовь, дружба, осмысление философских категорий; и стихи, посвященные этим вопросам, направлены на пробуждение «чувств добрых» у читателя.
Пушкин в равной степени уделял внимание всем этим темам, но я хочу подробнее остановиться на любовной лирике.
Любовная лирика традиционна для русской поэзии, и каждый поэт вкладывает в нее свои собственные переживания, свой опыт, поэтому такая лирика является наиболее субъективной.
Конечно, Пушкин следует определенным традициям, осмысливая тему любви, но в то же время вносит свое, новое, видение этой темы.
Для Пушкина любовь – прежде всего основное содержание жизни, так как без этого прекрасного чувства она не имеет смысла, в ней отсутствуют движение, развитие.
В стихотворении «На холмах Грузии лежит ночная мгла…» поэт говорит о том, что любовь – это всегда благо, какой бы она ни была (безответной или взаимной), потому что она всегда облагораживает душу человека. Кроме того, один из принципов любовной лирики – использование мотивов расставания, потому что в этот момент все чувства человека обострены. И если у других поэтов разлука – это боль, то у Пушкина расставание лишено трагизма, так как любовь – всегда благо.
Возвращаясь к самому стихотворению, нужно сказать, что состояние лирического героя характеризуется эпитетами «грустно и легко», «печаль моя светла». Кажущийся на первый взгляд парадокс оправдан: печаль порождена любовью, и именно поэтому она «светла». Влюбленные расстаются, но чувство все равно переполняет лирического героя. Однако состояние без любви длится всего лишь мгновение, в противном случае, остановится сама жизнь. Лирический герой уже стоит на пороге нового чувства:
И сердце вновь горит и любит – оттого,
Что не любить оно не может.
Пушкин говорит о том, что если любви нет, то нет и жизни, поэтому герой снова влюбляется и живет.
Продолжает эту тему стихотворение «Я помню чудное мгновение…», посвященное Анне Петровне Керн. В стихотворении прослеживается та же мысль о необходимости любви в жизни.
Появление любимой женщины для лирического героя – это «чудное мгновенье». В творчестве Пушкина существуют культ женщины и культ красоты, но последняя понимается не как совершенство внешнее, а как совершенство внутреннее, как некая чистота, поэтому любимая воспринимается как «гений чистой красоты».
В стихотворении рассказана история двух встреч влюбленных людей, между которыми проходит определенное время. Каждая из встреч – миг, а время между ними – вечность, когда движение жизни замедляется, а сама она лишается внутреннего содержания, потому что лишена любви. Пушкин пять раз повторяет предлог «без», подчеркивая тем самым отсутствие в окружающей действительности даже намека на некий смысл.
Стихотворение имеет кольцевую композицию. Вторая встреча пробуждает лирического героя, он опять видит «гения чистой красоты» и испытывает миг восторга. Возвращение любви наполняет жизнь героя смыслом, и пятикратное повторение союза «и» указывает на то, сколь много возвращается к герою вместе с любовью:
И сердце бьется в упоенье,
И для него воскресли вновь
И божество, и вдохновенье,
И жизнь, и слезы, и любовь.
Образцом русской, а возможно, и мировой любовной лирики является стихотворение «Я вас любил…». Всего восемь строчек, а какая концентрация смысла! Чувство прошло, лирический герой чувствует, что он больше не любим, однако в его интонации нет ни нотки упрека в адрес любимой женщины. Горечь утраты и сила чувства, испытываемого героем, становятся понятны читателю из-за троекратного повторения им фразы «Я вас любил…». Однако он не хочет причинять своей любовью беспокойство женщине, которая эту любовь по отношению к нему больше не испытывает.
В двух строчках Пушкину удается выразить все то, что переживал лирический герой в процессе любви: «…безмолвно, безнадежно, / То робостью, то ревностью томим…». Душа героя болит, но сердце ликует, потому что может любить.
Лирический герой проявляет удивительное благородство натуры: он желает счастья возлюбленной, желает, чтобы кто-то другой любил ее так же сильно, как он сам, ведь только сам человек знает силу своего чувства.
Стихотворение «Мадонна» было написано после женитьбы поэта на Наталье Николаевне Гончаровой и посвящено ей.
В первой части лирический герой описывает свою мечту – самое сокровенное желание, то, что недоступно, несбыточно. И эта мечта – повесить в своей обители изображение Мадонны с младенцем. Конечно, мечты редко сбываются, но это тот самый редкий случай: она становится явью. Поэт сравнивает любимую женщину с Мадонной.
Пушкин говорит о том, что любовь – дар божественный, она освящена небесами. Мадонна для него – идеал красоты, поэтому поэт использует прилагательное «чистый» в превосходной степени: «Чистейшей прелести чистейший образец». Образ Мадонны – это образец для подражания.
Таким образом, можно сделать вывод о том, что одним из самых прекрасных чувств, которое воспевает Пушкин, была любовь. При этом нужно отметить особый взгляд поэта на нее, его оригинальное восприятие этого чувства. Ведь до него никто из поэтов не считал, что можно воспеть в стихах момент расставания, пожелать любимой женщине найти счастье с другим человеком (стихотворение «Я вас любил…»). Такое новаторство, несомненно, было необычным для русской поэзии XIX века. Пушкин действительно пробуждает в сердцах читателей «чувства добрые», которые он и сам испытывал. Для него любовь – это неотъемлемая часть жизни, и каждый человек должен испытывать, по мнению поэта, это прекрасное чувство.
Вольнолюбивая лирика А. С. Пушкина
Тема свободы и воли присутствует в творчестве Александра Сергеевича Пушкина на протяжении всей его жизни и проходит эволюцию от раннего творчества к позднему. Подводя итоги своего творчества в стихотворении «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…», поэт написал такие строки:
И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что в мой жестокий век восславил я свободу…
Таким образом, Пушкин подчеркнул значение темы свободы и воли в своей поэзии.
В раннем творчестве поэт понимает свободу как внешнюю – свободу в государстве. Постепенно Пушкин изменяет свои взгляды и приходит к выводу, что ценность представляет только внутренняя свобода, которая ограничивается нравственным идеалом самого человека. В конце жизни поэт воспринимает вольность как философскую категорию.
В начале своего творческого пути Пушкин высказывает взгляды «государственного человека». Он рассуждает о внешней свободе человека, о свободе, которую ему дает государство. Александр Сергеевич Пушкин пишет оду «Вольность», в которой поучает царей и воспевает свободу и вольность. Для поэта свобода возможна в государстве, в котором Закон един для всех:
Лишь там над царскою главой
Народов не легло страданье,
Где крепко с Вольностью святой
Законов мощных сочетанье;
Где всем простерт их твердый щит,
Где сжатый верными руками
Граждан над равными главами
Их меч без выбора скользит…
Царь должен первым подчиниться Закону, потому что власть в стране принадлежит государю, значит, он должен показывать пример своим подданным:
Владыки! Вам венец и трон
Дает Закон – а не природа;
Стоите выше вы народа,
Но вечный выше вас Закон.
Пушкин в оде «Вольность» приводит исторические примеры, доказывая, что любое нарушение Закона приводит к необратимым последствиям и не может быть оправдано. Поэт вспоминает Великую французскую революцию 1789 года и убийство Павла I в Михайловском замке.
В конце стихотворения автор преподносит урок правителям, призывая их обратиться к Закону, так как считает, что это единственный возможный путь для установления справедливости:
Склонитесь первые главой
Под сень надежную закона,
И станут вечной стражей трона
Народов вольность и покой.
Своими идеалами Пушкин делится с близким другом Чаадаевым. В стихотворении «К Чаадаеву» (1818) лирический герой выбирает путь борьбы с самовластием. Он готов умереть за то, чтобы восторжествовала свобода:
Товарищ, верь: взойдет она,
Звезда пленительного счастья,
Россия вспрянет ото сна,
И на обломках самовластья
Напишут наши имена!
Более глубокое понимание свободы поэт выражает в стихотворении «Деревня». Важную роль играет композиция произведения: оно состоит из двух частей, противопоставленных друг другу, то есть Пушкин использует прием антитезы. Первая часть представляет собой описание природы, что характерно уже для раннего творчества поэта, так как в природе он видит образец и пример для подражания. Природа живет по своим законам, которые никто не нарушает, и поэтому в ней есть гармония. Люди, должны ориентироваться на природу и учиться у нее следовать Закону:
Я здесь, от суетных оков освобожденный,
Учуся в Истине блаженство находить,
Свободною душой Закон боготворить…
Однако гармонии первой части противоречит «мысль ужасная», которая возникает, когда лирический герой переводит взгляд от природы к обществу. Пушкин осуждает и «барство дикое, без чувства, без закона», и «рабство тощее», так как обе стороны нарушают закон.
В конце стихотворения поэт, с одной стороны, выражает надежду, что свобода восторжествует, а с другой – сомневается, что это возможно:
Увижу ль, о друзья! народ неугнетенный
И рабство, падшее по манию царя,
И над отечеством свободы просвещенной
Взойдет ли наконец прекрасная заря?
Постепенно Пушкин отказывается от былых идеалов и приходит к осмыслению внутренней свободы. В стихотворении «Чаадаеву» (1824) Пушкин снова обращается к теме свободы, но осознает ее по-другому. Это произведение перекликается со стихотворением шестилетней давности, тоже обращенным к Чаадаеву. Поэт размышляет об истории храма в Тавриде, сравнивая свою дружбу с Чаадаевым с дружбой Ореста и Пилада. В конце стихотворения Пушкин делает вывод, что теперь считает дружбу главной ценностью и готов отдать за нее жизнь:
…И, в умиленьи вдохновенном,
На камне, дружбой освященном,
Пишу я наши имена.
Поэт остается верным своим друзьям на протяжении всей жизни, поэтому после поражения восстания декабристов в 1825 году, несмотря на то что его взгляды изменились, он возвращается к понятию внешней свободы, чтобы поддержать участников восстания, среди которых было много его друзей. В качестве примера могут служить стихотворения «Во глубине сибирских руд…» и «Арион».
В стихотворении «Во глубине сибирских руд…» поэт дает своим товарищам надежду на то, что их дело не пропало даром, что «темницы рухнут и свобода … примет радостно у входа…».
Стихотворение «Арион» написано на годовщину казни пятерых декабристов. В этом произведении автор в иносказательной форме описывает события, связанные с декабристами. Использовав в первой строчке местоимение «нас», Пушкин подчеркивает свою причастность к делу друзей, таким образом пытаясь их поддержать. Последние строчки стихотворения свидетельствуют, что лирический герой продолжает начатое дело:
…Я гимны прежние пою
И ризу влажную мою
Сушу на солнце под скалою.
К концу жизни для Пушкина свойствен философский взгляд на окружающую действительность. Это касается и отношения к свободе. Философское осмысление категории свободы раскрывается в стихотворении «(Из Пиндемонти)». В нем поэт отказывается от общественного положения (государственной службы), от мирской суеты: «Все это, видите ль, слова, слова, слова ».
Пушкин размышляет об «иных правах», «иной свободе», которые являются, по мнению автора, истинными ценностями. Для Пушкина главное – это внутренняя свобода, которая ограничена нравственным идеалом самого человека:
…Никому
Отчета не давать, себе лишь самому
Служить и угождать; для власти, для ливреи
Не гнуть ни совести, ни помыслов, ни шеи…
В противовес идеалам общества Пушкин называет другие ценности, которые составляют содержание жизни человека: это природа и искусство. По мнению поэта, человек, приобщившийся к этим «правам», постигает истину и счастье: «Вот счастье! вот права…»
Таким образом, проследив развитие темы свободы и воли в лирике Александра Сергеевича Пушкина, читатель может сделать вывод, что эта тема проходит сложную эволюцию. Вместе с поэтом меняется и его мировоззрение: желание изменить окружающую действительность сменяется желанием усовершенствовать себя.
Как развивается тема свободы в лирике А. С. Пушкина?
Любой общественный строй имеет свои недостатки. И в истории Древней Греции, и на современной карте мира чередуются наследственное единоличное правление с демократической выборной властью. Что лучше: случайность рождения или случайность выбора? Обреченность на долгие годы идти по одному, часто нездоровому, пути или метаться в хаосе от одного к другому? Как дать людям уверенность в будущем, если в тридцатые годы ХХ века в Германии последовательно выбрали человека и правительство, утопивших полмира в крови единовластного произвола? Века напряженнейших поисков общественной мысли не дали ничего, кроме пессимистических утверждений и утопий, которые опровергают ученики средней школы. Обширный исторический опыт порождает причудливые гибридные формы, которые в последние годы все чаще и чаще демонстрируют свою нестабильность. Прекрасные мечты человечества иногда топят в крови очередную нацию, с тем чтобы рухнуть со своих пьедесталов меньше чем за век, с пьедесталов, на поверку вознесенных на высоту плахи. Уютная стабильность оборачивается колоссальным отставанием от остального мира. И над этим нерешенным вопросом качается набатный колокол искусства, предупреждающий о безнравственности, жестокости, указывающий на величие, красоту каждой мыслью о том, как обрести гармонию и справедливость в одной стране, да и во всем мире. Скромных человеческих сил не хватает на решение этих вопросов, остается обратиться к слову гения – А. С. Пушкина.
Уже по стихотворению «К Чаадаеву» (1818) можно судить, насколько важна была тема свободы для Пушкина. Чувство личное и чувство гражданское сливаются воедино, стирается грань между любовным свиданием и жаждой послужить отчизне:
Мы ждем с томленьем упованья
Минуты вольности святой,
Как ждет любовник молодой
Минуты верного свиданья.
Счастье поэта оказывается неотделимо от благоденствия России («…взойдет она, / Звезда пленительного счастья…»), стремление к нему – прямой долг, стоящий выше требований времени, долг чести («Пока сердца для чести живы…»).
В стихотворении «Вольность» (1817) Пушкин прямо указывает на то, как он видит это благоденствие, и не только для России. Жанр этого стихотворения – ода, что подразумевает и возвышенный слог, и высокий предмет освещения, и наиболее общую постановку темы, в отличие от интимной окраски дружеского послания, которому и надлежит быть скорее эмоциональным, нежели рассудочным. «Неволя» в оде – это как произвол власти, так и покорность тех, кто склоняется перед нею, и с самого начала стихотворения они осуждаются вместе – одно порождает другое: «Хочу воспеть Свободу миру, / На тронах поразить порок»; «Питомцы ветреной судьбы, / Тираны мира! трепещите! / А вы, мужайтесь и внемлите, / Восстаньте, падшие рабы!»; «Рабства грозный гений / И Славы роковая страсть». Ни те, ни другие не могут обладать всей полнотой власти.
Единственная сила, которой поэт доверяет, – сила Закона, абсолютного, одинакового для всех и не делающего уступок: «Где крепко с Вольностью святой Законов мощных сочетанье»; «Стоите выше вы народа, / Но вечный выше вас Закон». Пушкин приводит две картины нарушения Закона: «сверху» и «снизу». Оба раза тирания в самом типичном ее виде свергается во имя изначально высоких идеалов и более законного правления, но власть, построенная на преступлении, обречена на крах. В первой картине, казни Людовика, этот финал представлен в образе Наполеона, который из романтического идеала превращается в почти демоническую силу. Изображению Наполеона посвящена целая строфа, и осуждение выходит уже за рамки гуманности («Твою погибель, смерть детей / С жестокой радостию вижу»). К этому финалу причастна вся Франция (Молчит Закон – народ молчит»), и поэтому кара ее заслужена, а неволя закономерна («…злодейская порфира / На галлах скованных лежит»). Во второй картине, убийстве Павла I, такого финала нет, но он – в ощущении выпущенных строф, в морали последней строфы. В самом убийстве появляется мотив зверства, восточной дикости («Как звери, вторглись янычары»), подчеркивается низость обеих сторон: «памятник тирана», «Калигулы последний час», «Молчит неверный часовой», «Врата отверсты в тьме ночной / Рукой предательства наемной», «О стыд! О ужас наших дней!», «Падут бесславные удары… / Погиб увенчанный злодей», «Вином и злобой упоенны / Идут убийцы потаенны, / На лицах дерзость, в сердце страх». Не с такими лицами ведут к счастью.
Стихотворение «Деревня» (1819) начинается как элегия – восхвалением «пустынного уголка», лиричными картинами, граничащими с пасторалью. Тем резче выступает поразительная картина крепостного бесправия людей, равно губительного для господ («Здесь Барство дикое, без чувства, без закона», «здесь тягостный ярем до гроба все влекут, / Надежд и склонностей в душе питать не смея») и для рабов, и Пушкин рассчитывает на вмешательство царя:
Увижу ль, о друзья! Народ неугнетенный
И Рабство, падшее по манию царя,
И над отечеством Свободы просвещенной
Читать бесплатно другие книги:
