Дело о королеве красоты Гарднер Эрл

— Совершенно верно, — ответил Клинтон. — Но этот ответ верен только в том случае, если убитая в момент выстрела стояла…

— Но если убитая в момент выстрела стояла, то значит, на ее теле должны были остаться следы пороха.

— Следы пороха появляются на теле в районе раны в том случае, если оружие в момент выстрела находится в непосредственной близости от тела. Но убийца мог держать оружие на уровне пола, а с такого расстояния следов пороха на теле уже не будет. Правда, такой вариант весьма условен.

— Значит, вы склоняетесь к мысли, что в момент выстрела убитая не стояла на ногах?

— Видимо, да.

— А в каком положении, по вашему мнению, она должна была находиться?

— Практически она могла быть в любом положении: на четвереньках, лежа на полу или на кровати.

— Есть ли какие-нибудь признаки, указывающие на то, что она была связана или что ее били?

— Нет.

— И пуля вылетела из левой верхней части грудной клетки?

— Совершенно верно.

— А что вы скажете о содержимом желудка, доктор? — спросил Мейсон.

— Одну минутку! — вмешался Диллон. — Здесь защита нарушает порядок ведения судебной процедуры. Мне хотелось бы, чтобы расследование придерживалось установленного порядка. Я еще не спрашивал свидетеля о времени смерти.

— В таком случае, вы можете это сделать, — заявил судья Элвилл.

— Я хотел бы соблюсти в расследовании порядок: сперва показать факт смерти, потом причину, а уж затем время.

— Не думаю, чтобы это имело какое-либо значение, — ответил судья Элвилл. — Конечно, если для этого нет определенных причин.

— Могу заверить Высокий Суд, что такие причины есть, — заметил Диллон.

— Пусть будет по-вашему. Но это не мешает задать вопрос относительно состояния желудка. Я склонен разрешить защите этот вопрос.

— Если Высокий Суд разрешает задать такого рода вопрос, — сказал Диллон, — то я сам могу продолжить допрашивать свидетеля и выяснить время смерти.

— Хорошо, но защита уже задала вопрос и имеет право получить на него ответ, — сказал судья с нарастающим недовольством. — Отвечайте на вопрос, свидетель.

— В желудке убитой, — сказал доктор Клинтон, — были обнаружены зеленый горошек, эскалоп, картофель и хлеб.

— В какой стадии? — спросил Мейсон. — Другими словами, насколько пища успела подвергнуться влиянию желудочного сока.

— Анализ пищи показывает, что смерть наступила максимум через полчаса после приема пищи.

Судья Элвилл сказал:

— Суд позволил вам задавать вопросы, мистер Мейсон, когда вы выясняли физическое состояние трупа, но теперь, я думаю, обвинение захочет закончить с выяснением относительно времени смерти.

— В таком случае у меня пока нет вопросов, — ответил адвокат.

— Отлично! — сказал Стенли Диллон. — Я тоже хочу коснуться вопроса о времени смерти. Как вы считаете, доктор, сколько времени Агнес Берлингтон уже была мертва к моменту ваших исследований?

— Я бы определил границы от двадцати четырех до тридцати шести часов.

— А точнее вы сказать не можете?

— С полной уверенностью точнее сказать не могу. Но если вы хотите услышать мое мнение, а не утверждение, то я считаю, что к моменту обнаружения трупа прошли сутки с момента смерти.

— А труп был обнаружен приблизительно в восемь двадцать вечера пятого числа?

— Видимо, да. Но я это знаю лишь с чужих слов. Я могу утверждать, что сделал вскрытие шестого числа в семь часов утра. И к этому времени женщина уже была мертва тридцать четыре — тридцать шесть часов.

— Вы не можете нам сказать, двигали ли труп?

— По моему мнению, труп не передвигали после наступления смерти. А если и передвигали, то только непосредственна после того, как она была убита.

— Почему вы пришли к такому мнению, доктор?

— На основании трупных пятен. С наступлением смерти кровь в теле обесцвечивается и скапливается в нижних частях тела. В данном случае трупные пятна были ярко выражены, а это означает, что тело не переворачивали и не переносили. Повторяю, что за исключением очень короткого времени непосредственно после смерти.

— У меня все, — сказал Диллон.

— Есть ли у вас какое-нибудь мнение относительно того, из какого оружия была убита Агнес Берлингтон? — спросил Мейсон.

— Этот вопрос всегда очень и очень щекотливый, — ответил доктор Клинтон. — Я, например, считаю, что на живом теле кожа эластична, и не имея самой пули, всегда трудно решить, из какого оружия был убит человек.

— А в теле вы пули не нашли? — спросил Мейсон.

— Нет. Она вышла через верхнюю часть грудной клетки, как я уже говорил в моих показаниях.

— Благодарю вас, доктор. У меня все.

— Теперь я повторно вызываю лейтенанта Трэгга, — сказал Диллон.

Трэгг снова занял свидетельское место.

— Когда вы приехали к дому номер шестнадцать тридцать пять по Мэнли-авеню, господин лейтенант?

— В восемь часов сорок семь минут вечера пятого числа.

— Вы заметили точное время?

— Да.

— И там вы встретили подозреваемую?

— Да.

— Вы поинтересовались у нее, что ей там было нужно?

— В общих чертах, да.

— Только в общих чертах? Значит, в то время вы ее еще не подозревали?

— Да, сэр.

— Говорила ли она вам что-нибудь о времени, когда она туда приехала?

— Она сказала, что прибыла туда вместе с мистером Мейсоном и его секретаршей, мисс Деллой Стрит. Они обнаружили труп женщины и сразу же вызвали полицию.

— Она ничего не говорила о том, что побывала в этом доме раньше?

— Нет, сэр. Но она дала понять, что это ее первый визит в этот дом.

— Она ничего не говорила относительно того, что взяла дневник убитой или какие-нибудь другие вещи, принадлежащие убитой?

— Нет.

— Вы пытались найти отпечатки пальцев?

— Да, мы обнаружили большое количество отпечатков пальцев.

— И вы опознали, чьи они?

— Частично, сэр. Мы нашли отпечатки самой убитой, нашли отпечатки неизвестного лица, нашли отпечатки человека по имени Ральф Корнинг, который был приятелем убитой и бывал в ее доме, но третьего, четвертого и пятого числа его в городе не было…

— Были еще чьи-либо отпечатки?

— Были отпечатки пальцев подозреваемой, — ответил лейтенант Трэгг. — Некоторые из них смазаны, но зато другие очень четкие.

— Где вы их нашли?

— Мы нашли их и на бюро, на дверной ручке и на стекле наружной двери.

— С внутренней стороны или с внешней?

— С внутренней. Мы нашли также отпечатки подозреваемой на оконном стекле, к которому она прижалась обеими руками. У меня с собой ряд фотоснимков, на которых помечены места, где мы нашли отпечатки.

— Нашли ли вы дневник убитой?

— Да, сэр, нашли.

— Где вы его нашли?

— Мы нашли его утром шестого числа в числе бандеролей на центральном почтамте.

— Вы сразу смогли приобщить его к делу?

— Нет, сэр. Утром шестого числа мы только имели право спросить в почтовом ведомстве, нет ли корреспонденции на имя Элен Эддар. Когда мы выяснили, что такая корреспонденция имеется, мы попросили разрешения задержать ее и лишь потом вскрыли. Когда мы вскрыли бандероль, в ней оказался дневник, написанный рукой убитой.

— Какой адрес значился на бандероли?

— Бандероль была послана до востребования на имя Элен Эддар.

— Вы сможете ответить, чьей рукой был написан адрес на бандероли?

— Я не могу ответить на этот вопрос с полной уверенностью, — ответил лейтенант Трэгг, — поскольку не являюсь экспертом-графологом, но некоторые навыки в этой области у меня все-таки есть. Судя по всему, адрес был написан самой Элен Эддар. И я полагаю, что эксперт позднее подтвердит это.

— Вы сделали снимки трупа?

— Да, вот они.

— Обвинение просит Высокий Суд, чтобы эти снимки были приобщены к вещественным доказательствам, — сказал Диллон. — И чтобы секретарь суда снабдил их соответствующими номерами.

— Не возражаю, — сказал судья Элвилл.

— Вы нашли какое-нибудь оружие у подозреваемой?

— Мы нашли револьвер тридцать восьмого калибра в ее машине, в отделении для перчаток.

— Револьвер был заряжен?

— В барабане не хватало одного патрона. А точнее, в одном из цилиндров барабана вообще ничего не было. И этот цилиндр уже был переведен с боевого положения.

— Вы лично исследовали этот револьвер?

— Да, сэр.

— К какому выводу вы пришли относительно того, когда из него стреляли последний раз?

— Дня за три до того, как я его исследовал.

— Каким образом вы пришли к этому мнению?

— На основании состояния цилиндра и данных анализов оставшихся следов пороха.

Диллон повернулся к Мейсону:

— У меня все. Можете допрашивать свидетеля.

— Значит, пулю в теле не нашли? — спросил Мейсон.

— Нет, сэр.

— Не нашли вы ее и в комнате, где была убита Агнес Берлингтон?

— Нет, сэр.

— Но, тем не менее, Агнес Берлингтон была убита пулей из револьвера?

Лейтенант Трэгг, которому, видимо, совсем не нравились такого рода вопросы, криво усмехнулся:

— Да, сэр. Это один из тех случаев, когда, к сожалению, роковая пуля не была найдена. И таких случаев не так уж мало.

— Что вы имеете в виду, говоря это?

— Часто бывает, сэр, что пуля, пройдя навылет, падает в непосредственной близости от жертвы. И тогда она может быть подобрана первым же человеком, оказавшимся на месте преступления.

— Вы имеете в виду полицейских? — спросил Мейсон.

Трэгг хмуро сказал:

— Я имею в виду первого человека, который оказался на месте преступления.

— И где этот человек мог ее найти?

— Где угодно. И под конторкой, и под кроватью, и просто на полу.

— Зачем же, по вашему мнению, могла понадобиться эта пуля этому человеку?

Трэгг улыбнулся и сказал мягко:

— Без пули, выпущенной из револьвера, нельзя найти и сам револьвер.

— Это, разумеется, только ваше предположение, — сказал Мейсон.

— Вы и просили меня высказать мое мнение, — ответил Трэгг. — Кроме того, пуля могла застрять в одежде убитой и потеряться где-то по дороге в морг. Если она выпала поблизости от дома на мокрую мягкую землю, то потом ее могли просто втоптать в грязь.

— Какие меры вы предприняли, чтобы найти пулю? — спросил Мейсон.

Трэгг снова улыбнулся:

— Мы тщательно обыскали всю квартиру, заглянули в каждый ящик и в каждую щель, перебрали все белье, обследовали дюйм за дюймом все стены. Мы даже осмотрели обивку мебели и занавески.

— Вы говорите — занавески. Они были задернуты?

— Да, убитая, видимо собиралась принять ванну и в момент смерти была полураздета. А занавески на окнах были задернуты. Сами окна были закрыты изнутри на задвижку.

— А что вы скажете насчет потолка? — спросил Мейсон. — Если экспертиза показала, что пуля шла под углом снизу вверх, то она ведь могла угодить и в потолок.

— Мы тщательно осмотрели и потолок, — ответил Трэгг. — Мы все внимательно осмотрели. Но пулю так и не нашли.

— Значит, вы не можете утверждать, что роковая пуля была выпущена из револьвера, который вы нашли в машине моей подзащитной?

— Мы не можем это доказать с абсолютной вероятностью, как могли бы сделать, будь пуля найдена. Но мы можем это доказать благодаря другим уликам: отсутствию одной пули в барабане револьвера Элен Эддар, тому факту, что из этого револьвера недавно стреляли и что это револьвер тридцать восьмого калибра… Если все это сложить вместе, то картина получается довольно ясная.

— Вы слышали показания доктора, господин лейтенант? — улыбнулся Мейсон. — Он сказал, что смерть Агнес Берлингтон наступила практически мгновенно и что она вряд ли смогла сделать хоть какое-то движение, получив пулю.

— Да, сэр, слышал.

— Под телом убитой был найден еще один револьвер?

— Да, сэр.

— Этот револьвер принадлежал самой покойной?

— Да, сэр.

— Во время следствия по этому делу вы пришли к какому-нибудь заключению, как этот револьвер мог оказаться под убитой?

— Нет, сэр… Его могли положить туда после ее смерти, вытащив, например, из ящика стола, где он лежал.

— А может быть убитая держала его в руке, направив на кого-то, кто ей угрожал или кому она угрожала. И этот некто, воспользовавшись ее нерасторопностью…

— Хорошенькая нерасторопность! — усмехнулся Трэгг. — Ведь у того человека тоже был револьвер…

— Такое бывает, — заметил Мейсон.

— Согласен, бывает, — снова усмехнулся Трэгг. — Но такие случаи чрезвычайно редки.

— В найденном вами дневнике, — продолжал свой допрос Мейсон, — вы нашли что-нибудь достойное внимания?

— Да, и очень много.

— Там упоминается о подзащитной?

— Да, там имеются две записи, в которых говорится, что потерпевшая получала деньги от Элен Эддар, и что это доставалось убитой с большим трудом.

— У меня все, — неожиданно сказал Мейсон. — Вопросов больше нет.

— Позовите на свидетельское место Максин Эдфилд! — распорядился Диллон.

— С какой целью вы вызываете этого свидетеля? — поинтересовался судья Элвилл.

— Для выяснения мотива преступления, Ваша Честь.

— Хорошо, в таком случае я выслушаю этого свидетеля, — решил судья. — Но вы сами сказали, господин заместитель окружного прокурора, что это лишь предварительное слушание, которое созвано лишь для того, чтобы выяснить, было ли вообще совершено преступление и связана ли с ним наша подозреваемая. Сейчас у нас нет присяжных и обвинению не нужно предъявлять доказательства во всех деталях, к тому же я могу заявить, что именно дневник, пропавший у убитой и посланный подозреваемой на свое имя, послужил причиной того, что прокуратура выдала ордер на ее арест.

— Я думаю, что Высокий Суд не будет возражать, если мы представим ему другие улики и прокомментируем случившееся, — сказал Диллон.

— Вообще-то тут нечего комментировать, — ответил судья Элвилл. — На предварительном слушании мы не выслушиваем свидетелей, не связанных с задачами предварительного следствия.

— Значит, я не могу привести аргументы в этом деле?

— Вовсе не значит, — ответил судья Элвилл. — Я просто пытаюсь вам напомнить, что эта аргументация в данный момент может быть и не нужна и только затянет следствие. Но если сторона обвинения считает, что показания свидетеля внесут ясность в мотив преступления, я готов выслушать этого свидетеля. Спрашивайте, господин заместитель окружного прокурора… Как ее зовут?

— Максин Эдфилд.

— Очень хорошо, — сказал судья. — Продолжайте допрос.

Казалось, Максин Эдфилд буквально горела желанием поделиться с Судом тем, что она знает, и после первого же вопроса заговорила быстро и надолго.

— Вы знаете подозреваемую Элен Эддар? — перебил ее обвинитель. — И если знаете, то как давно?

— Я знаю подозреваемую, — ответила Максин Эдфилд. — Сейчас она носит имя Элен Эддар, а тогда ее звали Элен Калверт, и это ее настоящее имя. В те времена я была очень дружна с ней. Еще она дружила с парнем по имени Хармен Хаслетт, сыном Эцекила Хаслетта, хозяина гловервиллской «Спринг-компани». В то время она находилась с Харменом Хаслеттом в довольно интимных отношениях, а когда он начал остывать к ней, она решила сообщить ему, что беременна…

— Минутку, минутку! — перебил ее судья Элвилл. — Я думаю, будет лучше, если вы будете только отвечать на вопросы и дадите возможность защите возражать против того или иного вопроса.

— Пусть говорит, — вставил Мейсон. — Защита не возражает. И я думаю, что смогу уточнить ее рассказ, когда очередь дойдет до меня, а что касается самого рассказа, то она уже рассказывала его при мне.

— Что ж, пусть будет так, — сказал судья. — Но в ее словах много голословных утверждений.

— С чего вы это взяли? — огрызнулась Максин Эдфилд. — Я совсем не сплетница. Я повторяю только то, что слышала от нее самой. Она хотела заставить Хармена Хаслетта жениться на ней, и она говорила со мной на эту тему.

— На какую тему? — спросил Диллон.

— Говорила, что собирается использовать самую древнейшую уловку женщины и скажет Хаслетту, что беременна, и тем самым заставит его жениться на ней.

— Она лично говорила вам об этом?

— Да.

— Но ведь на самом деле с замужеством у нее ничего не вышло? — спросил Диллон.

— Не вышло. Хармен Хаслетт, возможно, и попался бы на эту удочку, но фирма отца имела специального человека, который должен был улаживать конфликтные ситуации. Этого человека зовут мистер Гарланд. Он сейчас находится в этом зале… И вот мистер Гарланд вложил в конверт тысячу долларов стодолларовыми банкнотами и послал их Элен…

— Одну минутку! — прервал ее Диллон. — Вы же не можете знать, что делал Гарланд.

— Ну, я неправильно выразилась… Но зато я знаю, что Элен получила тысячу долларов, и как раз в это же время молодой Хаслетт неожиданно отправился в путешествие по Европе. А Элен Калверт осталась одна с разбитым сердцем, со всякими неприятностями в карьере, но с тысячью долларами наличными. Вот она и решила исчезнуть из нашего города.

— Вы что-нибудь слышали о ней после того, как она уехала? — спросил Диллон.

— Ничего не слышала.

— Как же случилось, что вы вновь столкнулись с ней?

— Благодаря мистеру Ловетту, адвокату.

— Это тот мистер Ловетт, который сейчас сидит в зале суда?

— Да, сэр.

— И что дальше?

— Он пытался найти след Элен Калверт и начал копаться в ее прошлом в надежде найти людей, которые когда-то знали. Так он узнал, что я и Элен были дружны, приехал ко мне и начал меня расспрашивать о ней.

— И он сказал вам, где она находится?

— Да. Насколько я понимаю, он нашел ее с помощью детективов.

— Во всяком случае, он привез вас с собой в Лос-Анджелес?

— Да.

— У меня все, — сказал Диллон. — Очередь за защитой.

— Когда вы впервые увидели Элен Калверт по прибытии в Лос-Анджелес? — спросил Мейсон.

— О, понятно, — ответила Максин Эдфилд. — Я понимаю, куда вы клоните! Я сначала ошиблась. Но ведь я не видела Элен двадцать лет, а вы подсунули мне женщину, которая является живым подобием моей бывшей подруги. Но ошиблась я только в опознании. Подумала, что эта женщина действительно Элен Калверт. Однако с той минуты, когда я увидела настоящую Элен Калверт, я была абсолютно уверена, что это она. Я не могла не ошибиться в первый раз, потому что все было так ловко подстроено, но мое неправильное опознание ни коим образом не может быть связано с теми словами, которые говорила мне Элен двадцать лет назад.

— Даже принимая во внимание тот факт, что это предварительное слушание дела, — сказал судья Элвилл, — и что не имеется возражений ни со стороны защиты, ни со стороны обвинения, я считаю, что эта свидетельница слишком много говорит. По моему мнению, будет лучше, если она будет только отвечать на вопросы…

— Я как раз это и делаю! Отвечаю на вопросы! — заявила Максин Эдфилд. — И я знаю, чем он хочет от меня. Он хочет меня дискредитировать, потому что он подсунул мне другую женщину, а я приняла ее за Элен Калверт. А затем он заставил меня сказать, что я абсолютно уверена, что это Элен Калверт. Но я была не полностью уверена…

— Но вы сказали, что полностью уверены, — перебил ее Мейсон.

— Хорошо. Я сказала только, что я уверена в этом так же, как и в других моих показаниях. И вы поймали меня на слове. Все это старые адвокатские штучки! Теперь я понимаю, о чем хотел меня предупредить мистер Ловетт. А тогда я этого еще не понимала. У меня еще не было опыта в общении с адвокатами.

— Я прошу свидетельницу только отвечать на вопросы и не давать больше никаких комментариев, — вновь предупредил судья Элвилл. — Понятно? Никаких!

— Ваши расходы оплачивал мистер Ловетт? — спросил Мейсон.

— Да, мистер Ловетт. Он приехал ко мне совершенно открыто и сказал, что хочет, чтобы я поехала с ним сюда. Я ответила ему, что работаю, но он сказал, что все издержки возьмет на себя.

— Он вам давал деньги на расходы?

— Да, он дал мне некоторую сумму.

— И вы оплачивали этими деньгами гостиничные счета?

— Ну, частично тратила я, частично платил он.

— Вы прилетели с мистером Ловеттом на самолете?

— Да.

— Кто заплатил за ваш билет на самолет?

— Мистер Ловетт.

— Прибыв сюда, вы остановились в одном отеле?

— Да.

— Кто платит за ваш номер в отеле?

— Полагаю, что мистер Ловетт… А что?