Дело о ледяных руках Гарднер Эрл

Глава 16

Судья Майлз опустился на свое место, и заместитель судебного исполнителя произнес:

– Прошу всех сесть!

Майлз огляделся.

– Обвиняемая на месте, все присяжные присутствуют… Джентльмены! Вы готовы продолжить нашу работу?

– Да, ваша честь, – ответил Гамильтон Бергер.

– Да, ваша честь, мы вполне готовы, – ответил Мейсон.

Поднялся Норрис:

– Вызывается Ларсен Л. Холстэд для дачи показаний.

Имя Холстэда, произносимое на разные лады, прошелестело в воздухе, и через несколько мгновений он сам появился в дверях зала заседаний. Подошел к месту свидетеля, где даются показания, и был приведен к присяге.

– Скажите, вы работали несколько месяцев у мистера Фремона, незадолго до его смерти?

– Да, работал.

– Вы знакомы с Родни Бенксом, братом обвиняемой?

– Да, знаком.

– Где вы с ним познакомились?

– Он тоже был служащим у Фремона.

– Каковы были ваши обязанности?

– Ну… – медленно протянул Холстэд, глядя на присяжных поверх очков, – я был своего рода бухгалтером и одновременно управляющим конторой, занимался налогами, в общем, делал все, что необходимо.

– А чем занимался Родни Бенкс?

– Он помогал реализовывать коллекции, был продавцом… Вообще он на все руки мастер, мог все. Фремон занимался необычным бизнесом, и его сотрудники не подходили под обычную мерку простых служащих. Так же, как и сам его бизнес было трудно охарактеризовать одним словом.

– Понятно, – кивнул Норрис. – Скажите, какая часть этого бизнеса осуществлялась на наличные деньги?

Холстэд начал нервно облизывать губы.

– Гораздо большая, чем я ранее предполагал, – ответил он как бы через силу.

– Ответ весьма неопределенный, – недовольно промолвил Норрис, поворачиваясь к присяжным и стараясь, чтобы они прочувствовали скрытый смысл его слов. – Тогда я спрошу вас иначе. Убитый держал большие суммы наличности в своем офисе?

– Да, порой очень крупные суммы.

– Вы о них знали?

– Об одних – знал, о других узнал лишь недавно.

– Его бухгалтерские книги велись правильно? В них были отражены поступления этих сумм денег?

– Нет, сэр. И эти суммы всегда были разными. Как правило, они поступали наличными и не регистрировались. Чаще всего никто, кроме самого Фремона, не знал, что они находятся в офисе.

– И где он их держал?

– Для этого у него было два места. Одно – это обычный сейф, а другое – секретный сейф – квадрат под ковром, под одним из цементных блоков, который можно было поднять.

– Я покажу вам фотографию пола в офисе Фремона. Вы смогли бы по ней определить, какая именно из секций пола та, о которой вы упомянули?

Холстэд внимательно посмотрел снимок и показал:

– Вот эта.

– А теперь я покажу вам фотографию снятого с места цементного квадрата, и вы скажете, тот это или не тот квадрат, который вы описали.

Холстэд снова взглянул изучающе на фотографию:

– Да, это он.

– И что находилось под этим квадратом?

– Металлический ящик, вмонтированный в цемент и потому неподвижный.

– И что содержалось в этом ящике, когда вы в последний раз в него заглядывали?

– Ничего. Он был пуст.

– Я имею в виду предпоследний раз… когда вы его видели?

– Там было восемнадцать тысяч шестьсот девяносто долларов.

– Вы их считали?

– Да, я их пересчитал.

– Зачем?

– Я составлял налоговые декларации и не собирался принимать участие в составлении фальшивых ведомостей. Как только я обнаружил в подполе такую сумму наличными, я решил спросить мистера Фремона о них и услышать, что он мне ответит, как объяснит их появление, а потом хотел узнать у него, зафиксирована ли эта сумма в его бухгалтерских книгах.

– И вы это сделали?

– Нет, сэр.

– Почему же?

– Мистер Фремон был убит прежде, чем у меня появилась возможность его об этом спросить.

– Теперь назовите число, когда вы видели и пересчитывали эти деньги. Когда нашли эту сумму – восемнадцать тысяч долларов.

– Это было в пятницу, незадолго до полудня.

– Вы внесли эту сумму в какие-то документы?.. Сверх общей суммы, хранящейся в офисе?

– Да, я хотел попытаться проверить оборот капитала по некоторым счетам, исходя из стоимости банкнотов. Большинство из них были достоинством в десять и двадцать долларов, очень немного пятидолларовых, и совсем редко попадались купюры пятидесятидолларовые. Было несколько стодолларовых, поэтому я и записал их номера: их оказалось всего четыре.

– У вас с собой запись этих номеров?

– Да, с собой.

– Пожалуйста, покажите свои записи и назовите присяжным номера этих четырех стодолларовых купюр.

– Это: № L04824084A; № L01324510A; № G06309382A; № К00460975А.

– Когда вы записали эти номера? – спросил Норрис.

– Тогда же, когда считал деньги.

– И какой это был день недели?

– Пятница, второе число.

– И в какое, вы сказали, это было время?

– Незадолго до двенадцати дня. Я бы сказал, около одиннадцати тридцати, точнее уже не смогу вспомнить. Я не записал время, мне это было ни к чему, но скорее всего, около одиннадцати тридцати пяти. Мистер Фремон, мне кажется, ушел около половины двенадцатого, и в этот момент я посмотрел на часы.

– Вы знаете, куда он отправился?

– Он только сказал, что… не вернется больше. Я не знаю, куда.

– Перекрестный допрос, – произнес Норрис.

– У меня больше нет вопросов к свидетелю, но я бы хотел посмотреть на записи свидетеля, которыми он пользовался для освежения памяти, – попросил Мейсон.

– У меня нет возражений, – ответил Норрис.

Адвокат прошел вперед, и Холстэд протянул ему маленькую записную книжку, в которой каллиграфическим почерком профессионала были сделаны записи поступающих сумм. Номера стодолларовых купюр, о которых он упомянул, были написаны так четко, что ни о каких ошибках и речи идти не могло. Мейсон хмуро просмотрел записи и вернул книжку свидетелю.

– Вопросов не имею, – спокойно сказал он.

– Тогда, если суд не возражает, мы бы хотели еще раз поговорить с офицером полиции Мултоном, – сказал Норрис.

– Очень хорошо, пригласите мистера Мултона занять место свидетеля, – попросил судья Майлз.

Мултон проследовал к свидетельскому месту.

– Вы уже были приведены к присяге, поэтому нет нужды повторять процедуру. Садитесь, – сказал Майлз.

Норрис подошел к свидетелю, вынул из кармана стодолларовую купюру и спросил:

– Мистер Мултон, я даю вам купюру и прошу обратить внимание на ее номер – К00460975А. Видели ли вы ее когда-нибудь прежде? Пожалуйста, сравните со своими записями и ответьте на мой вопрос.

Мултон вытащил из кармана записную книжку, поднес купюру ближе к открытой страничке, разложив все это на коленях, внимательно посмотрел и наконец сказал:

– Да, я ее прежде видел.

– Где же вы ее видели?

– Я получил ее от Родни Бенкса.

– Родни Бенкс имеет отношение к обвиняемой?

– Он ее брат.

– А вы получили эту купюру от него?

– Да.

– Он не говорил вам, откуда у него эти деньги?

– Подождите! – вдруг резко оборвал Норриса Мейсон. – Я возражаю против вопроса, это называется – показания с чужих слов.

– Возражение принимается.

– Это только предварительно, если позволит суд, – возразил Норрис. – Мы оговариваем в качестве условия, что ответом должно быть только «да» или «нет». При этих обстоятельствах судебные правила позволяют ответить на вопрос «да» или «нет». Теперь послушайте, мистер Мултон, вопрос очень прост: объяснял ли вам Бенкс, откуда у него эти деньги? Да или нет?

– Да, – ответил Мултон.

– После того как он вам это сказал, вы говорили с обвиняемой Ненси Бенкс?

– Да, говорил.

– Вы что-либо заявляли в ее присутствии?

– Да, заявлял.

– И что же вы заявили?

– Одну минутку! – опять прервал Мейсон. – Возражаю против этого вопроса как некомпетентного, не имеющего отношения к делу и несущественного. Какая разница, что полицейский сказал Ненси Бенкс?

– Ваша честь, – сказал Норрис, – я хотел, чтобы вы услышали, о чем он с ней говорил, а ее ответ я хотел бы приобщить к делу в качестве свидетельства.

– Я пойду на то, чтобы позволить свидетелю ответить на вопрос обвинения, – сказал судья Майлз. – Делаю это только потому, что об этом просит обвинитель, утверждая, что приведенный здесь ответ обвиняемой является уместным и относящимся к делу.

– Ему хотелось бы убедить в этом суд.

– Возражение отвергается. Отвечайте на вопрос.

– Я ей сказал, что, по словам ее брата, эти сто долларов являются частью тех денег, которые она давала ему, – заявил Мултон.

– И как же она отреагировала на это заявление? – спросил Норрис.

– Возражаю против вопроса как некомпетентного, не имеющего отношения к делу и несущественного, – встал Мейсон.

– Она сказала, что ей нечего добавить, что все заявления за нее сделает ее адвокат Перри Мейсон.

– Одну минутку! – воскликнул Перри Мейсон. – Я не слишком хорошо знаком с правилами поведения в такого рода ситуациях, но мне кажется, это допущение против правил.

– Об этом должно подумать жюри.

Тут встал судья Майлз:

– Я разрешил это свидетельское показание на основании уверений, что ответ уместен и имеет отношение к делу. Допуская, что ответ прозвучит своего рода признанием со стороны обвиняемой. Именно так и случилось. Однако между ее ответом и тем, что мы ожидали услышать, к сожалению, огромная разница. Обвиняемая, конечно, имеет право не говорить с полицейским офицером и не отвечать на его вопросы, если не хочет… Поэтому, обдумав все, я решил сохранить за собой право не принимать во внимание эти вопросы и ответы свидетеля на них и собираюсь посоветовать присяжным поступить аналогично.

– Я также заявляю присяжным, что если обвиняемой предъявлено обвинение и обвиняемая с ним соглашается или делает заявление, которое показывает, что обвинение является правдой, то закон позволяет сделать подобное заявление; в таком случае признание и поведение обвиняемой приобщаются к свидетельским показаниям. Не думаю, что наше дело подпадает под это правило. По крайней мере, насколько в этом заинтересован я, оно не подпадает. Думаю, что обвиняемая в любой момент имеет право сказать: «Свяжитесь с моим адвокатом и все переговоры ведите через него». По этой причине прошу вас, леди и джентльмены уважаемого жюри, не принимать во внимание сделанное свидетелем заявление в отношении обвиняемой и ее ответ. Все это будет изъято из документов и вычеркнуто из памяти.

– В данных обстоятельствах, – сказал, поднимаясь, Гамильтон Бергер, всем своим видом демонстрируя, что он предвидел подобную ситуацию, – мы попросим офицера Мултона уступить место свидетельнице Лоррейн Лоутон.

Когда Лоррейн заняла место для дачи показаний, Норрис произнес:

– Ваше имя – Лоррейн Лоутон, вы живете в квартире прямо напротив квартиры обвиняемой. Вы присутствовали, когда свидетель Мултон задавал вопросы Родни Бенксу о происхождении денег, которые у того были с собой?

– Да.

– Вы слышали, что ответил на это Родни Бенкс?

– Да, слышала.

– Он сказал вам, где он получил деньги, лежавшие в его бумажнике? Кто их дал ему еще вечером?

– Возражаю! – заявил Мейсон. – Вопрос некомпетентный, неуместный и не имеющий отношения к делу, основанный на случайной информации.

– Поддерживаю, – быстро ответил судья Майлз.

– Это все, – сказал Норрис.

– Отказываюсь от перекрестного допроса, – сказал Мейсон.

Лоррейн Лоутон сошла с подиума и уступила место Родни Бенксу, которого следом за ней вызвал помощник шерифа.

Свидетель Родни Бенкс появился в зале суда, сопровождаемый невысокого роста человеком, который бежал впереди него и, обогнав своего подопечного, подошел к столу.

– С позволения суда, я – Джарвис Неттл Гилмор, и мне хотелось бы, чтобы в документах зафиксировали, что я являюсь в настоящее время адвокатом Родни Бенкса.

– Хорошо, мистер Гилмор, в документах это будет отражено. А теперь, свидетель, поднимите правую руку и поклянитесь.

Гилмор что-то тихо и быстро внушал своему клиенту, очевидно давая последние инструкции.

Родни прошел вперед, поднял правую руку, произнес клятву, обещая говорить правду, только правду и ничего, кроме правды, занял место свидетеля, назвал свое имя, адрес, а затем повернулся к окружному прокурору с выражением мрачным и одновременно пренебрежительным.

– Я задам несколько вопросов этому свидетелю, если суд мне позволит, – сказал Гамильтон Бергер и повернулся к Родни Бенксу: – Вы помните тот случай, когда были арестованы по обвинению в растрате денег?

– Да, помню.

– Вскоре вы были выпущены на поруки. В тот день, когда вас выпустили, вы получали или не получали деньги от вашей сестры, обвиняемой на этом процессе?

– Возражаю против вопроса как некомпетентного, не имеющего отношения к делу и несущественного, – сказал Мейсон. – Более того, вопрос наводящий и предполагающий упоминание о вещах, не имеющих отношения к данному делу.

– Мы собираемся объединить оба этих случая, – пояснил Гамильтон Бергер. – Что же касается самого свидетеля, он откровенно враждебен в отношении суда, и я имею полное право задать основные вопросы.

– Суд разрешает отвечать на этот вопрос только утверждением или отрицанием – «да» или «нет», – ответил судья Майлз.

– Вы получили деньги от сестры при встрече в тот раз? – спросил Гамильтон Бергер.

– Да, получил.

– Тогда сейчас я покажу вам стодолларовую купюру за номером К00460975А. Была ли она среди тех купюр, которые дала вам ваша сестра?

– Я отказываюсь отвечать на этот вопрос, так как он может инкриминировать мне преступление.

– Скажите, в тот же день позднее вы встретили офицера Стенли Мултона?

– Ну, думаю, это было совсем поздно, где-то после полуночи. Нет, кажется, я вообще встретил Мултона в воскресенье утром, четвертого.

– У Мултона был ордер на обыск вашей квартиры, вы помните?

– Да, был.

– И он обыскал ее?

– Да, обыскал.

– И он изъял у вас эти сто долларов?

– Да.

– Ну а вы, где вы сами взяли эти сто долларов?

– Одну минуту, одну минуту, одну минуту! – занудел довольно громко Джарвис Гилмор, выходя вперед и становясь между окружным прокурором и свидетелем. – Я вам советую не отвечать на этот вопрос на том основании, что ответ может помочь им инкриминировать вам…

– По совету моего адвоката, – насупился еще больше Родни Бенкс, – я отказываюсь отвечать на этот вопрос.

Судья Майлз сказал:

– Подождите минуту, я иначе сформулирую вопрос, мистер Бенкс. Можете вы пояснить, как ответ на законный вопрос расценивал бы ваш адвокат, мистер Гилмор?

– Да, сэр, могу.

– Вы сделали ему откровенное и правдивое признание о всех деталях данного дела? Не так ли?

– Да, сэр.

– И тем не менее мистер Гилмор вас предупредил, что, если вы ответите на заданный вопрос, вам будет инкриминировано преступление?

– Да, сэр, именно так.

Судья Майлз повернулся к Гилмору:

– Вы посоветовали своему клиенту не отвечать на поставленный вопрос, мистер Гилмор, на том основании, что он может быть изобличен… А вы сами подробно ознакомились с фактами этого дела, мистер Гилмор?

– Да, ваша честь.

– В подобных обстоятельствах свидетель не может принуждаться к ответу на вопрос.

– Одну минуточку, – возразил Гамильтон Бергер. – Если суд мне позволит, я хочу сказать, что существует сравнительно новый закон, и я готов проинформировать о нем присутствующих. Я детально изучил факты и обстоятельства данного дела, и по этому новому закону я могу обратиться к вашей чести с письменной просьбой, чтобы вы приказали свидетелю ответить на поставленный вопрос, несмотря на то что он формально может его игнорировать. В одном из пунктов этого запроса я обязуюсь предоставить данному свидетелю иммунитет, снимающий с него вину за любое преступление, в котором он предположительно формально мог участвовать в связи с получением этих денег. Я прошу суд немедленно продолжить слушание дела, а также поставить данного свидетеля в известность о том, что на него распространяется этот иммунитет. Это позволит ему ответить на ранее поставленный вопрос.

– Позвольте, господин окружной прокурор, взглянуть на ваш письменный запрос, – попросил судья Майлз. – Полагаю, что копию этого заявления вы передадите Перри Мейсону как адвокату обвиняемой?

– И адвокату свидетеля – тоже, – ответил Гамильтон Бергер, протягивая судье документ, а Гилмору, Мейсону и Бенксу – его копии.

Судья Майлз внимательно прочел документ.

– Мистер Гилмор! Этот документ, все его параграфы, обеспечивает вашему клиенту полную неприкосновенность и безопасность, страхует от любого формального нарушения закона, являющегося результатом получения от сестры вашего подопечного украденных денег.

– Этого недостаточно, – вступил в разговор Гилмор. – Окружной прокурор задал вопрос, и он может заставить моего подопечного отвечать на него. Но пусть он сначала заявит, что свидетелю предоставляется полный иммунитет от совершенного преступления и в том случае, если оно раскроется, и в результате его ответа на поставленный вопрос…

– Если бы адвокат потрудился прочесть мое заявление до конца, – прервал его Гамильтон Бергер, – то он бы заметил, что следующий его пункт как раз и дает ответ на это его требование. Я пишу заявление обычно стандартно, но тут вставил специальный пункт, чтобы отмести всякие возражения, которые, как я полагал, могут возникнуть в связи со слишком общей формулировкой самого документа. Теперь, когда он отпечатан, вы видите, господин Гилмор, что вашему подзащитному гарантируется неприкосновенность от обвинения в любом преступлении, раскрытом при ответе на прямой вопрос, на который ранее свидетель отказывался отвечать, боясь, что ответ смог бы подтвердить его участие в этом преступлении.

– Очень хорошо, – ответил судья Майлз. – Продолжим слушание дела, хотя думаю, что это есть дух закона, а я должен придерживаться его буквы. Итак, мистер Бенкс, вы заявили, что, отвечая на этот вопрос, вы можете формально оказаться замешанным в преступлении?

– Да, сэр.

– Именно так вам советовал ваш адвокат?

– Да, сэр.

– И вы отказывались отвечать на этот вопрос единственно по той причине, что это будет вменено вам в вину?

– Да, сэр.

– Мистер Бенкс, как вы слышали, мистер Гамильтон Бергер, который является высококвалифицированным специалистом, и суд это подтверждает, а также является законно избранным действующим окружным прокурором по закону и, имея власть, данную ему законом, предоставил вам полный иммунитет от обвинения в любом преступлении, которое может быть раскрыто в результате того, что вы ответите на заданный вам вопрос. При данных обстоятельствах суд заверяет вас, что иммунитет вам предоставлен, и, следовательно, по закону, вас больше не охраняет другая статья закона – о самооговоре. Принимая во внимание это и тот факт, что вы получили полный иммунитет, теперь это уже ваш долг – ответить на заданный вопрос.

– Да, сэр, – ответил Бенкс.

– Вы достаточно хорошо вникли в ситуацию? – спросил судья Майлз.