Дело о ледяных руках Гарднер Эрл

– Я не знаю, я никогда его не видела.

– Мы просим приобщить этот револьвер как вещественное доказательство, – встал Норрис.

– Одну минутку, – поднимаясь, сказал Мейсон, – у меня есть несколько вопросов.

– Хорошо, – ответил судья, – вы можете задать свои вопросы свидетелю в отношении этого оружия, мистер Мейсон.

– Откуда у вас это оружие? – спросил Мейсон.

Трэгг сохранял абсолютно невинное выражение лица:

– Его передал мне офицер полиции.

– Вы знаете, где он его взял?

– Я знаю только понаслышке и, конечно, не могу свидетельствовать об этой улике.

– Вы лично принимали участие в баллистической экспертизе и проверяли этот револьвер и эту пулю, которая была найдена в душе?

– Да, я принимал в этом участие, сэр.

– И вы, я полагаю, являетесь экспертом по идентификации оружия?

– Хотя я не являюсь официальным полицейским экспертом, но сам себя таковым считаю. Однако я присутствовал во время проведения микроскопического сравнительного исследования пули, которую я вправе назвать «пуля из душа», раз уж нельзя называть ее «смертельной» пулей. Я сравнил ее с пулей, выпущенной из револьвера, который я сейчас держу в руках. Я сам проверил сравнительный микроскопический анализ обеих пуль и не колеблясь заявляю, что «пуля из душа» была выпущена из этого оружия, которое я держу в руках, а не из какого-то другого.

– Вы проверили регистрационный номер оружия?

– Да, я проверил его.

– Кто купил этот револьвер? На чье имя он был зарегистрирован?

– Оружие зарегистрировано на имя Марвина Фремона, – ответил Трэгг, любезно улыбаясь. – Это оружие описано в разрешении на его ношение, которое мы нашли у Фремона вскоре после его смерти.

– Другими словами, Фремон купил этот револьвер и получил разрешение на ношение оружия на том основании, что ему приходится иметь дело с большими суммами денег, и ему разрешено было носить его с собой для личной защиты?

– Абсолютно точно.

– Он получил разрешение именно на этом основании?

– Именно.

– И вы не знаете, где было найдено это оружие?

– Только понаслышке, – повторил, сияя, Трэгг.

Мейсон повернулся к суду:

– Я закончил задавать вопросы свидетелю. Я не имею ничего против приобщения оружия в качестве улики.

Мейсон сел, повернувшись к Ненси Бенкс, и прошептал:

– Теперь я понял… Вот что они нашли в контейнере для мусора около форелевой фермы Осгуда.

– Нет, нет! – прошептала она, объятая страхом, с широко открытыми глазами. – Этого не может быть!..

– Чего вы хотите добиться, продолжая все это время говорить мне неправду и ставя меня в глупое положение? Ведь мне приходится бороться вслепую, – с раздражением бросил вполголоса Мейсон. – Я хочу сделать все от меня зависящее, чтобы вам помочь, но я устал от вашей лжи.

– Что вы еще обнаружили, лейтенант? – спросил Норрис после формальностей приобщения револьвера к делу в качестве улики (при этом на него повесили табличку и квалифицировали как улику «В»).

– Когда я подсунул руку под убитого, то плитки пола в душевой, на которых он лежал, были холодные, очень, очень холодные.

– Вы подумали, что плитки охладились из-за того, что жидкость испарялась с их поверхности?

– Я сначала так подумал.

– Но эти плитки оказались холоднее, чем вы предполагали?

– Намного холоднее. Более того, одежда убитого на ощупь тоже была очень холодной.

– Прохладной, хотите вы сказать?

– Я сказал – холодной.

– И что же вы сделали, почувствовав это? Как определили температуру?

– У доктора был с собой термометр, чтобы измерить температуру тела убитого, и еще в мотеле был градусник. Я воспользовался последним – просто приложил его к полу, и он показал плюс пять градусов. В то время как в комнате было – по нему же – двадцать четыре.

– По тому же градуснику?

– Да, сэр.

– Вы потом проверили это термометром доктора, и он показал то же самое, правильно?

– Вернувшись в полицейский участок, я тщательно проверял его в течение часа.

– И к какому выводу пришли?

– Я определил, что он показывает температуру абсолютно точно.

– Еще что-нибудь необычное привлекло ваше внимание?

– Да, меня удивила необычная температура надетых на убитом вещей и температура в самой ванной комнате. Я стал искать – и нашел под телом обрывок клееного пакета от контейнера.

– У вас он с собой?

– Да. – Трэгг положил на стол кусочек пакета, который с этой минуты тоже становился уликой.

– Что вы затем сделали?

– Выйдя из мотеля, я отправился к машине, в которой меня ждали Мейсон и его клиентка. Я сказал им обоим, что этот обрывок пакета был, по моему мнению…

– Одну минуточку, – прервал его Норрис. – Я не нуждаюсь в данный момент в вашем мнении по этому поводу. Хочу только услышать, что вы сказали обвиняемой и ее адвокату Перри Мейсону. Хочу знать, о чем вы говорили в их присутствии.

– Да, сэр, понимаю. Я заявил обоим, что, по моему мнению, этот обрывок – не что иное, как часть пакета, оторванная от контейнера с сухим льдом, и спросил их, знают ли они что-нибудь об этом?

– И что они вам ответили?

– Обвиняемая молча отрицательно покачала головой, а ее адвокат тотчас предупредил ее, чтобы она не произносила ни слова и даже не двигала головой, выражая свое согласие или отрицание чего-либо.

– Если суд позволит, – сказал Норрис, – то в данный момент я прекращаю прямой допрос свидетеля. Возможно, позже я его еще раз вызову в связи с другими моментами этого дела. А теперь передаю свидетеля защите для перекрестного допроса.

Лейтенант Трэгг повернулся и настороженно посмотрел на Мейсона, не переставая при этом улыбаться. Его манера поведения по-прежнему была подчеркнуто любезной. Мейсон же, понимая, что ему расставляют ловушку, тоже постарался быть предельно учтивым.

– Если суд мне позволит, ввиду того что обвинение, очевидно, намерено вызвать этого свидетеля через некоторое время еще раз, чтобы он дал показания по другим аспектам этого дела, заявляю, – сказал Мейсон, – что и для меня будет сейчас удобнее воздержаться от перекрестного допроса, отложив его. Если обвинение не вызовет его для дальнейших показаний, как обещало, то я резервирую за собой право вызвать свидетеля для перекрестного допроса.

– Очень хорошо, вполне справедливое требование, – одобрил судья Майлз. – Обвинитель, вызывайте следующего свидетеля.

Норрис был не в состоянии скрыть свое разочарование. Насупившись, он с раздражением повернулся и стал что-то тихо говорить сидевшему рядом Гамильтону Бергеру. Однако Бергер, сам опытный ветеран судебных боев, сознавая, что манера поведения Норриса может не лучшим образом повлиять на ведение дела и лишь доказывает, что тактика Мейсона выбрана правильно, дипломатично отвернулся от Норриса и объявил:

– Следующим в качестве свидетеля обвинения вызывается Стенли Мултон.

В зале появился Мултон, ждавший вызова в комнате для свидетелей. Он вошел в раздвижные двери и занял положенное место. Это был полицейский, который третьего числа, то есть в день убийства, выехал в патрульной машине к месту происшествия. Когда его спросили, получил ли он какие-либо специальные инструкции, не уточняя при этом, какие именно, он заявил, что действительно получил. На вопрос, что же он сделал, получив их по телефону, ответил, что поехал на большой скорости не к мотелю, а к форелевой ферме Осгуда, припарковал машину на боковой улочке, затем вернулся и спрятался в кустах футах в тридцати от бака с мусором.

– Так, – сказал Норрис, – понятно. Вы видели в эту ночь обвиняемую?

– Да, видел.

– Где?

– Около мусорного бака.

– Вы там были один?

– Нет, сэр, со мной был еще один полицейский.

– В котором часу вы увидели обвиняемую?

– Мы увидели ее в десять часов шестнадцать минут, а взяли под стражу – в десять двадцать одну.

– Что делала обвиняемая в это время и в этом месте?

– Она приехала на машине, припарковала ее таким образом, что передние фары освещали мусорный бак, осмотрелась, постояла прислушиваясь и направилась прямо к баку.

– И что она там стала делать?

– Сначала она вынула какой-то мусор, а потом стала выбирать картонные пакеты, некоторые из них еще были наполовину заполнены сухим льдом.

– Но в тот момент вы этого еще не знали?

– В тот конкретный момент не знал, но вскоре, через несколько минут, убедился в этом.

– Вы говорите, что она вытаскивала эти пакеты со льдом?

– Да.

– Среди них был и разорванный?

– Был.

– Обвиняемая взяла и разорванный тоже?

– Да, взяла.

– А вы у нее отобрали этот, разорванный пакет?

– Да, я его забрал.

– Что вы сделали именно с этим пакетом в свете того, что лейтенант Трэгг нашел под телом убитого и представил в суд оторванный кусок пакета, который сейчас превратился в улику «С»?

– Вы имеете в виду – позже?

– Да, после ареста, мистер Мултон.

– Я сложил обе части и посмотрел, совпадают ли они по линии отрыва.

– Значит, у вас есть кусок порванного пакета, который вы отобрали у обвиняемой вечером третьего числа?

– Да, сэр.

– Предъявите, пожалуйста, его суду.

Свидетель открыл свой чемоданчик и извлек из него разорванный бумажный пакет.

– Теперь, мистер Мултон, – сказал Норрис, – я дам вам оторванный кусок пакета, который является уликой «С». И хочу, чтобы вы показали суду, совпадают ли стороны вашего обрывка пакета и оторванного куска – улики «С».

Свидетель сложил обе половинки и показал их внимательно следившим за его действиями присяжным: края совпали абсолютно точно.

– Теперь, если позволит суд, – сказал Норрис, – я прошу приобщить этот второй обрывок пакета в качестве вещественного доказательства «D».

Судья Майлз испытующе посмотрел на Мейсона. Адвокат же, зная, что присяжные заседатели зорко следят за ним и что этот чертов кусок пакета, так называемая косвенная улика «D», связала обвиняемую с убийством, как ни одна другая не могла бы этого сделать, старался, чтобы его голос звучал равнодушно, почти скучающе:

– Да, конечно, ваша честь. Защита не имеет возражений. Мы только оговариваем в качестве условия, что это может быть лишь одной из версий, исходя из установленных фактов.

– Принято! – кивнул судья Майлз. – Вещественное доказательство «D» будет одной из версий.

– Ну а теперь, если позволит суд, я бы попросил разрешить присяжным заседателям взять в руки вещественные доказательства «С» и «D» и посмотреть, как они совпадают.

Прежде чем Майлз успел возразить, Мейсон заявил:

– У защиты нет возражений. Мы собирались сделать то же самое: предложить присяжным посмотреть эти две части пакета.

Поведение и голос Мейсона свидетельствовали о том, что это не является для него неожиданностью и что он сам собирался сделать это, просто выбирал подходящий момент.

Тем временем присяжные, посмотрев внимательно на эти два бумажных куска, увидели, что края линии разрыва полностью совпадают. Они с пониманием кивали друг другу, некоторые неодобрительно качали головой, но и без слов стало понятно, какое неизгладимое впечатление все это произвело на них.

После того как присяжные вернули экспонаты суду, Роберт Норрис, как и все в зале, увидев, как подействовало на всех это столь драматическое представление улики, сказал:

– А сейчас, мистер Мултон, я хочу узнать, что вы делали после того, как взяли обвиняемую под стражу. Немедленно, сразу после этого?

– Мы сказали ей, что намерены доставить ее в департамент полиции по подозрению в преднамеренном убийстве.

– Она что-нибудь при этом говорила?

– Она сказала, что комментариев не будет, что ее адвокат – Перри Мейсон, и если мы хотим что-нибудь узнать о деле, то должны связаться с ним.

– И как вы поступили?

– Вместе с моим напарником мы посадили ее в полицейскую машину, а я вернулся к мусорному баку, чтобы продолжить поиски.

– Вы хотели найти какие-то новые улики?

– Да.

– И что-нибудь нашли?

– Нашел.

– Где?

– На самом дне бака.

– И что это было?

– Револьвер 38-го калибра.

– Вы записали номер этого револьвера?

– Да, записал.

– Теперь попрошу вас изучить оружие, которое нам представлено и проходит как улика «В», сопоставив его номер с записанным вами.

Свидетель Мултон вынул из кармана записную книжку, взял в руки револьвер, долго сверял каждую цифру, потом поднял голову и кивнул.

– Так что вы обнаружили? – спросил Норрис.

– Номера совпадают. Это револьвер, который я обнаружил в мусорном баке.

– Другими словами, револьвер, который вы нашли на дне мусорного бака, и есть тот револьвер, который представлен суду как вещественное доказательство?

– Да, так и есть.

Норрис торжествующе улыбнулся:

– Мистер Мултон, в каком состоянии был револьвер, когда вы его нашли?

– В цилиндре барабана револьвера не хватало только одного патрона, остальные были на месте.

– Хорошо, мистер Мултон. Скажите, вы знакомы с боевым оружием? Это входит в курс обучения полицейских, не так ли?

– Да.

– И вы знакомы с данным видом оружия: револьвером «смит-и-вессон», калибр тридцать восемь?

– Да, конечно.

– И это единственное пустое пространство от пули находилось прямо против ударного механизма?

– Совершенно верно. Это был револьвер двойного действия. Пустое пространство от пули находилось в стреляющей позиции. Совершенно ясно, что первоначально он был заряжен всеми шестью пулями. Был произведен только один выстрел, после чего пустая гильза осталась в той же позиции, в которой она находилась перед выстрелом.

– Перекрестный допрос, – победно провозгласил Норрис.

– Зачем? – спросил Мейсон, как бы удивляясь самой мысли заместителя окружного прокурора о необходимости перекрестного допроса. – У нас нет вопросов к свидетелю.

– Не будете его допрашивать? – не поверил своим ушам Норрис.

– Конечно нет, – бросил в ответ Мейсон.

– Вызывайте следующего свидетеля, – объявил судья.

При этих словах Гамильтон Бергер выразительно посмотрел на часы:

– Приближается время обеда. Суд распускается на перерыв.

– Леди и джентльмены, – обратился к присяжным заседателям судья Майлз. – Суд отпускает вас домой, это записано в законе нашего штата. Однако суд предупреждает, что вы не имеете права обсуждать это дело ни с кем из посторонних и даже между собой. Вам не разрешено читать газеты, слушать по радио или по телевидению отчет о сегодняшнем заседании. Вы также не имеете права выражать свое или выслушивать чье-либо мнение об этом деле, пока оно полностью не будет закончено. Суд откладывается до девяти тридцати утра следующего дня.

Мейсон с облегчением вздохнул и наконец расслабился, разжав нервно сжатые до того в кулаки руки.