Дело о ледяных руках Гарднер Эрл

Глава 13

Было уже три часа пополудни, когда Дрейк вернулся в офис Мейсона с отчетом о проведенном в конторе Фремона обыске.

– Ну, рассказывай, что там произошло?

– Это было одно из самых отвратительных шоу, которые я когда-либо видел, будь я проклят…

– Холстэд тоже был?

– Конечно!

– И он показал им скрытый в полу тайник?

– Вот именно. В конторе поверх цементного пола лежит ковер. Сам же пол состоит из отдельных плиток. Когда снимаешь ковер, то сначала ничего вроде не видно: обыкновенный ровный пол. Однако в самом центре есть маленький, абсолютно плотно прилегающий на стыках квадратик – он прилегает так плотно, что даже лезвие бритвы не пройдет в зазор между ними. Вот под этой плиткой и было то малюсенькое углубление; туда вошло тончайшее острие маленькой отвертки.

– И что дальше?

– При помощи этой отвертки квадратную плитку вынули из пола, а под ней оказалось кольцо. Потянув за него, вынули квадратную крышку со стороной около сорока пяти сантиметров. Под ней оказался металлический ящик. Когда этот квадрат положили обратно, то стык был похож на тонкий пробор в волосах, совершенно незаметный.

– Но очевидно, что Холстэд-то его заметил.

– Он заметил его в свое время, потому что у него возникли подозрения: он точно знал, что ищет, – ответил Дрейк.

– Но и Родни Бенкс нашел этот тайник, – возразил Мейсон.

– Хорошо, он действительно его нашел. Но вспомни, они оба исподтишка следили за Фремоном. Никогда не видел более ужасного места, чем эта контора, то бишь офис. На окнах железные решетки, двери укреплены тяжелыми стальными болтами – это вдобавок к секретным замкам. Стены тоже чем-то обиты, и я не удивлюсь, если этот материал окажется пуленепробиваемым, как и стекла на окнах.

– Ну и сколько же денег Фремон прятал в своем тайнике?

– Вот теперь я тебе сообщу такое, что ты прямо рухнешь, Перри! Там не оказалось ни единого цента!

– Что?!

– Ничего, абсолютно пусто.

– Как это могло произойти? – спросил огорошенный Мейсон.

– Над этим надо подумать. Но я скажу еще кое-что – полицию это совсем не удивило.

– Черт бы их побрал!

– Трэгг принял этот факт весьма достойно. Он или чуть раньше там побывал, все обследовал и убедился, что в тайнике ничего нет, или работает над какой-то версией, по которой кто-то взял эти деньги. Больше всех был удивлен Ларсен Холстэд. Сначала он просто заглянул внутрь. Потом встал на колени и опять заглянул. Было ясно, что он не верит своим глазам. Потом он стал там лихорадочно шарить кончиками пальцев, но Трэгг быстро его остановил: он собирался снять с находившегося внутри металлического контейнера, в котором, вероятно, и лежали деньги, отпечатки пальцев.

– Как глубок тайник?

– Сантиметров сорок – сорок пять, я не мерил. Может быть, и все пятьдесят.

– А верхний цементный квадрат был со стороной в сорок пять сантиметров?

– Да, я уже говорил, что весь пол состоит из таких же квадратов со стороной в сорок пять сантиметров, и невозможно отличить один от другого.

– И, говоришь, Трэгг не был удивлен?

– И глазом не моргнул! Он заглянул в него, и я перехватил хитрую ухмылку в уголках его рта, которую мы с тобой так хорошо знаем. Холстэд со словами: «Что происходит?» – упал на колени, как я тебе уже говорил, и стал шарить внутри, но Трэгг схватил его за руку и закричал: «Никаких отпечатков пальцев!»

– И что же Холстэд?

– Он посмотрел на лейтенанта снизу вверх и сказал: «Какая разница? Мои отпечатки уже давно здесь имеются, какая разница… Я сам держал в руках эти деньги и сам их считал. Я знаю, они были здесь».

– И что ответил Трэгг?

– Только улыбнулся, хитрая лиса, и сказал: «Мистер Холстэд, нам больше не нужно ваших отпечатков, помимо тех, что уже есть. Но мы не хотим стереть другие, если таковые имеются».

– Дальше что?

– Они обыскали всю контору, проведя полную инвентаризацию, а затем заперли и ушли, захватив с собой Холстэда. Они хотели получить от него еще какую-то дополнительную информацию, но я не представляю, какую именно.

– Они не стали возражать по поводу того, что ты пришел?

– Сначала они все вместе просто выгоняли меня оттуда. Потом я им показал письменное поручительство миссис Фремон, сказал, что представляю интересы вдовы. Один из полицейских попытался обвинить меня в побочном бизнесе, но я ему возразил, что нет никаких причин, почему бы мне одновременно не проводить расследование для тебя, Мейсон, и представлять интересы клиента.

Потом их всех собрал Трэгг, они о чем-то посовещались, и после этого лейтенант подошел и сказал, что согласен на мое присутствие. Он знает, что я честный детектив и всегда соблюдаю при расследовании этическую сторону вопроса, а потому они больше не возражают против моего присутствия. Ну а затем Трэгг стал распространяться о том, что они надеются, я расскажу миссис Фремон, с каким уважением они отнеслись к представляющей ее стороне, что они так же, как и она, горят желанием поставить все на свои места и что в дальнейшем каждому, кто будет ее представлять, полицией будет оказано всестороннее уважение и содействие.

– Будь я проклят! Что-то за всем этим стоит, хотя я и не знаю что. Думаю, полиция владеет какой-то другой, пока недоступной нам информацией, – предположил Мейсон.

– Разве это тебя удивляет? – спросил Пол.

– В этом деле – да.

– Ну вот я тебе и рассказал, как в настоящий момент обстоят дела, – подвел итоги Дрейк. – А ты со своей стороны, пока я там был, узнал что-нибудь?

– Дело будет слушаться при расширенном составе присяжных заседателей. Ненси собираются предъявить обвинение в преднамеренном убийстве и тут же отправить ее в суд. Предварительное слушание немного замедлит ход событий. Они хотят иметь вердикт Большого жюри о привлечении к уголовной ответственности и немедленной передаче дела в суд, – пояснил Мейсон.

– А ты, Перри, конечно, будешь стараться его отсрочить?

– Я хочу очень внимательно еще раз пересмотреть и обдумать имеющиеся против Ненси улики. Хочу заполучить список свидетелей, которые будут выступать перед Большим жюри, и, может быть, Пол, мне удастся их обвести вокруг пальца.

– Каким образом?

– Ты когда-нибудь, Пол, наблюдал перетягивание каната? Когда одна сторона совсем отпускает – канат плохо натягивается, а потом, когда противник расслабляется и уже предчувствует победу, можно внезапно изо всех сил резко дернуть и победить.

– И насколько же надо отпустить канат на сей раз?

– Настолько, чтобы можно было повеситься, – ответил Мейсон.

– Это довольно опасно, Гамильтон Бергер – человек жесткий, изобретательный борец. Если у него нет достаточных улик, то он может отступить. Но если они у него есть, он борется до последнего, как дикая кошка, и выходит, как правило, победителем.

– Я его знаю, – задумчиво ответил Мейсон. – Но мне нравится сама идея.

Глава 14

Судья Наварро Майлз посмотрел на окружного прокурора.

– За подсудимой остается право на отвод любого из присяжных, – сказал он.

Поднялся Мейсон:

– С позволения суда, мы не намерены отводить никого из присяжных заседателей. Состав жюри полностью удовлетворяет защиту.

– Очень хорошо. Приведите к присяге присяжных заседателей, – попросил Майлз.

Члены жюри встали и по очереди были приведены к присяге, держа правую руку над Библией и обещая честно и объективно служить закону в судебном разбирательстве между штатом Калифорния с одной стороны и Ненси Бенкс – с другой.

Судья Майлз задумчиво посмотрел на Гамильтона Бергера:

– Как я понимаю, окружной прокурор собирается лично вести это дело?

– Да, ваша честь. И мне будет помогать мой заместитель, Роберт Калверт Норрис, который сейчас присутствует здесь, в зале суда.

На лице судьи Майлза промелькнуло любопытство.

– Кстати, – продолжал Гамильтон Бергер, – по причинам, которые станут яснее в процессе судебного разбирательства, это будет очень важный, в каком-то смысле уникальный судебный процесс, и поэтому выбранный гражданами окружной прокурор обязан принять личное участие в этом деле. Теперь, если суд позволит, мой заместитель, мистер Норрис, сделает первое заявление перед жюри, – объявил Гамильтон Бергер.

– Очень хорошо, пожалуйста, продолжайте, – сказал судья Майлз.

Норрис, высокий, стройный, с длинными вьющимися рыжевато-каштановыми волосами, большими голубыми глазами и манерами, подчеркивающими его достоинство, прошел вперед и встал перед присяжными.

– Прошу суд и вас, леди и джентльмены, позволить мне сделать очень короткое заявление. Я хочу обрисовать факты, которые обвинение собирается доказать в процессе судебного разбирательства.

Он остановился, приосанился, распрямил плечи, с серьезным, торжественным видом посмотрел на присяжных и начал:

– Мы собираемся доказать, что брат обвиняемой Ненси Бенкс – Родни Бенкс, будучи служащим у покойного Марвина Фремона, украл у него и растратил значительную сумму денег. Большую часть этих денег он использовал на скачках, ставя значительные суммы на лошадей. Фремон обнаружил недостачу и проследил на бегах за Родни Бенксом. Он стал свидетелем того, как Родни поставил на неизвестную лошадку по имени Ду Бой, которая и пришла первой.

Когда Родни Бенкс собрался получить свой выигрыш в кассе тотализатора, Марвин Фремон стал ему там же доказывать, что ставка была сделана на его, Марвина Фремона, деньги, а не на деньги самого Бенкса, и, таким образом, выигранная сумма принадлежит ему, Фремону.

В результате Бенкс был арестован за растрату. Это, леди и джентльмены, как полагает суд, и послужило в дальнейшем поводом для убийства. Мы не собираемся вам здесь доказывать, что убитый, Марвин Фремон, был ангелом. Он им не был. Более того, факты свидетельствуют как раз об обратном. Фремон был вовлечен в нелегальный бизнес. Он заключал незаконные сделки. Для этих целей у него в офисе тайно хранились крупные суммы денег.

Родни Бенкс, брат обвиняемой, узнал о тайнике, где хранились деньги. Растрата была обнаружена, его арестовали, но позднее он был выпущен под залог, и Бенкс решил пойти с козырной карты, ведь все равно ему пришлось бы отвечать за содеянное. Поэтому он возвращается в контору Фремона и забирает из тайника все деньги, собираясь в дальнейшем использовать их при заключении сделки. Понимая, что Фремон не может заявить о пропаже, так как при этом пришлось бы объяснять, откуда у него взялась такая большая сумма, и понимая также, что Фремон пойдет на уступки, если с ним поторговаться, а он, растратчик, находится при этом в более выгодном положении, Родни Бенкс спокойно берет все деньги.

Это заставило Фремона искать сестру Родни, обвиняемую, которая жила в мотеле «Фолей», расположенном недалеко от форелевой фермы Осгуда. Эта форелевая ферма состоит из многочисленных сообщающихся небольших бассейнов с чистой проточной водой. Рыболовы спокойно ловили форель как в бассейнах, так и на стремнине реки, оплачивая каждую выловленную рыбу.

Форелевая ферма была хорошо известна Лоррейн Лоутон, подруге обвиняемой, которая там служила. Ненси тоже иногда подрабатывала на ферме, прохаживаясь в купальнике и помогая рыбакам. Чтобы спортсмены могли спокойно ловить и не волноваться, что их рыба испортится, на ферме держали холодильник с сухим льдом. У обвиняемой были от него ключи, как, впрочем, и от другого имевшегося на ферме оборудования.

Итак, обвиняемая отправилась в мотель, где собиралась встретиться со своим братом. Фремон выследил ее и, таким образом, знал, где она находится.

Теперь, леди и джентльмены, мы подходим к тому моменту, которого хотелось бы избежать, но при всем желании сделать это невозможно.

Родни Бенкс не только сам играл на скачках, делая ставки украденными деньгами, но и дал часть этих денег своей сестре вместе с инструкцией поставить именно на Ду Боя. Сестра поставила пять стодолларовых пари на эту лошадь. Однако, увидев, что ее брат арестован прямо на ипподроме при попытке получить выигрыш по своему билету, она в панике покинула скачки, направившись в контору Перри Мейсона. Там она передала свои билеты ему, попросив получить выигрыш на следующий день.

Мистер Мейсон получил деньги по этим билетам и передал их в мотеле обвиняемой, хотя и был поставлен в известность, что они куплены на украденные ее братом деньги.

Марвин Фремон приехал в мотель. Возможно, он вел себя непозволительно – вскрытие показало, что он был сильно пьян. Обвиняемая в мотеле его и убила. Тело было найдено в ванной комнате ее номера. Теперь мы подходим к самому интересному моменту данного дела. Обвиняемая, зная, что полиция определяет время убийства по температуре тела, решила изменить это время на гораздо более ранний час. Что же она делает?

Обвиняемая едет на форелевую ферму Осгуда, набирает там большое количество сухого льда в пакетах-контейнерах и обкладывает им в ванной тело убитого. Затем она ждет, пока температура тела не упадет до, как она считает, достаточно низкой отметки, звонит своему адвокату Перри Мейсону и просит его срочно приехать в мотель.

Уверенная, что Мейсон на пути к ней, она собирает контейнеры в свою машину, опять едет на ферму Осгуда и бросает их там в мусорный бак.

Улики также неоспоримо доказывают, господа присяжные, что, когда трюк с сухим льдом был раскрыт полицией, она вернулась к этому баку вторично с целью, которая скоро вам станет известна и которая ведет к самому важному моменту – косвенному доказательству вины Ненси Бенкс в этом деле.

На основе именно этой улики, леди и джентльмены, обвинение будет настаивать на определении действий обвиняемой как преднамеренного убийства и соответствующем решении присяжных заседателей. Это было убийство, обдуманное заранее. Убийство со злым умыслом. Убийство, тщательно спланированное. Убийство из алчности.

В заключение хочу выразить надежду, что вы согласитесь с доводами обвинения. Спасибо за внимание. – С этими словами Роберт Норрис вернулся к столу обвинения.

Окружной прокурор Гамильтон Бергер не скрывал, что вступительное слово ему очень понравилось. Он пожал руку своему заместителю и тепло ему улыбнулся.

Судья Майлз обратился к Перри Мейсону:

– Защита хотела бы сделать какое-то заявление?

– Защита оставляет за собой право сделать его позже, – ответил Перри Мейсон.

– Хорошо. Вызывайте свидетелей, – ответил судья Майлз.

Роберт Норрис, придавая значение предварительным деталям, подозвал инспектора и показал ему карту местности, где происходили события; на ней было четко видно, что расстояние между фермой Осгуда и мотелем «Фолей» – не больше чем в полторы мили.

Затем был вызван хирург, производивший вскрытие убитого Фремона. Он свидетельствовал, что смерть наступила мгновенно и причиной ее явилась пуля, выпущенная из револьвера 38-го калибра, которая попала прямо в сердце.

Пока этого свидетеля продолжали допрашивать о менее значительных, но важных для следствия анатомических деталях, Мейсон повернулся к Ненси Бенкс и шепнул ей:

– Ненси, вы должны мне сейчас сказать правду. Участвовали вы вместе с братом в краже денег?

– Нет.

– Что за улику они могли обнаружить в мусорном баке на ферме Осгуда? Чем они хотят нас поразить?

– Контейнерами с сухим льдом, – прошептала в ответ Ненси.

– Они всё об этом знают, – покачал Мейсон головой. – И знают, что и мы всё об этом знаем. Нет, это наверняка что-то, что им известно, а нам еще нет.

– Тогда я даже не знаю, что предположить.

– Больше вопросов нет, – объявил в этот момент Роберт Норрис, вкладывая в свою интонацию весь драматизм ситуации. – Приступаем к перекрестному допросу.

Мейсон ободряюще потрепал Ненси по плечу, поднялся и подошел к свидетелю.

– Доктор, вы заявили, что нашли смертельную пулю?

– Да, сэр.

– И вы ее предъявили полиции?

– Да, сэр.

– Где вы ее нашли?

– В углу, на полу в ванной, там, где лежало тело, куда оно упало после того, как в него попали.

– Вы представили пулю в отдел баллистической экспертизы полиции?

– Да, сэр, я отдал ее лейтенанту Трэггу из отдела по расследованию убийств и думаю, что он провел эту экспертизу.

– Тогда скажите, как вы определили, что это была пуля, вызвавшая смерть?

Доктор улыбнулся:

– Это была единственная пуля в ванной, и она прошла навылет.

– Как вы можете доказать, что Фремон был убит именно в ванной? – спросил Мейсон.

– Потому что смерть была мгновенной, и он упал прямо в этом месте.

– Откуда такая уверенность, что он упал именно в этом месте?

– В этом месте было найдено его тело.

– Пуля, говорите, прошла навылет?

– Да.

– И была найдена на полу в ванной после выстрела?

– Да, сэр.

– Итак, вы, призванный для того, чтобы обследовать тело убитого, сделали вывод, что мужчина был застрелен именно там, где был найден. Вы также сделали вывод, что пуля, найденная на полу в ванной, является той самой пулей, которая явилась причиной смерти Фремона?

– Да, совершенно естественно именно так и предположить.

– Другими словами – вы исходите в своих выводах из предположений, а не из фактов.

– Но ведь это логические предположения!

– Ваши мысли по поводу обсуждаемого предмета никак не связаны с обвиняемой: мисс Бенкс должны быть предъявлены только факты. Итак, вы не можете утверждать точно, что человек, тело которого было найдено в ванной ее номера, был убит именно там?

– Ну, как вам сказать… Я не знаю, я ведь там не был, когда стреляли…

– Совершенно верно. Судя по вашему рассказу, тело могло быть найдено и вне мотеля, а затем перенесено в ванную и положено там.

– Вряд ли такое предположение было бы правильным.

– Но ведь это вполне возможное предположение? Ответьте на вопрос: да или нет? Такое возможно?

– Да, думаю, возможно. – Свидетель, поколебавшись секунду, добавил: – Но это противоречит логике.

– Почему же?

– На полу не было крови. Кровь была только в одном месте – в ванной комнате. Вспыхнувший в момент попадания порох вокруг раны говорит о том, что стреляли с очень близкого расстояния, всего с десяти сантиметров. Для любого, даже сильного человека было бы очень трудно передвинуть тело, тем более этого не могла сделать молодая женщина, которая обвиняется в преступлении, – нести труп через весь мотель к себе в номер.

– Именно предположив, что подзащитная является тем человеком, который совершил убийство, вы сделали вывод, что тело не могло быть перенесено через мотель? – спросил Мейсон.

– Именно это я только что и сказал.

– Вы исходите только из предположений и, давая показания, полагаетесь не на факты, доктор, а лишь на свои выводы. Вы исходите из предпосылки, что именно моя подзащитная и сделала тот смертельный выстрел. Предположив это, вы пришли к выводу, который возвели в улику.

– Но ведь это логичные выводы! Никак иначе нельзя объяснить факты.

– Ну а почему не предположить, что погибший сам, по своей воле вошел в мотель и проследовал мимо обвиняемой прямо в ванную комнату?

– По этому поводу ничего вам сказать не могу.

– Можете привести какие-нибудь логические возражения?

– Я не должен этого делать. Я здесь для того, чтобы давать показания и излагать факты, а не предполагать, что могло бы случиться.

– Это так, однако, доктор, все ваши свидетельские показания представляют собой одни лишь предположения по поводу того, что произошло… Поэтому, уважаемые члены суда, я хотел бы показания этого свидетеля изъять из протокола заседания, если на то будет дано ваше согласие.

– Отклоняется, – поднял руку судья Майлз. – Присяжные согласно закону не могут не обращать внимания на различные предположения, которые делает свидетель. Присяжные учтут показания этого свидетеля, факты и выводы медицинской экспертизы, которую он как эксперт проводил. Все другие показания суд отклоняет и предлагает присяжным не принимать их во внимание.

– Включая и показания о смертельной пуле? – спросил Мейсон.

– Конечно, – ответил судья. – Ибо данный свидетель не знает, была ли эта пуля смертельной. Обвинение имеет право говорить о наличии тела в ванной. Оно имеет право говорить также и о причине смерти, и о наличии пули в ванной комнате. Оно имеет право заключить, что это была единственная найденная там пуля. Что же касается всего остального, то эти выводы будет делать суд, но никак не свидетель.

– Если мне позволит суд, – встал окружной прокурор Гамильтон Бергер, – я выскажу предположение, что мой достопочтенный друг придает слишком большое значение техническим деталям.

– Суд считает, что свидетели должны давать показания только по известным фактам, а не делать самостоятельных выводов, – тут же резко ответил судья Майлз. – Закон есть закон.

– Не думаю, что уважаемый суд призван строго классифицировать показания свидетелей подобным образом и указывать присяжным, какую часть показаний они должны принимать во внимание, а какую – нет.

– Правила позволяют идти еще дальше. Я накладываю запрет на эту часть показаний, – тут же заявил судья Майлз. – Желая сэкономить ваше время, господин обвинитель, и говоря о правилах, которыми должен руководствоваться суд, я заявляю, что защита вправе требовать исключения всех показаний данного свидетеля на том основании, что они базируются исключительно на выводах. В таком случае вам придется снова приглашать свидетеля и проследить, чтобы он давал показания, придерживаясь только фактов: место нахождения тела, причина смерти, ожог от выстрела вокруг раны, наличие пули, но не в теле, а на полу душа.

– Очень хорошо, – резюмировал Гамильтон Бергер с присущим ему тактом. – В моем положении я не могу не принять существующих правил и не относиться к ним с соответствующим пиететом. Но при этом я должен с уважением констатировать, что мистер Мейсон имел все основания возражать против поставленных мною вопросов. Другими словами, я спросил доктора, нашел ли он смертельную пулю. И он ответил утвердительно. Вот в этом месте мистер Мейсон имел право возразить, что пуля не являлась смертельной. Или, скорее, что свидетель не мог точно знать, что именно эта пуля была смертельной, – уточнил Бергер.

– Вы так формулируете вопросы, господин окружной прокурор, что свидетелям приходится делать собственные выводы, – ответил судья. – Я бы хотел продолжить работу суда, принимая во внимание ваши замечания о тактике защиты. Нельзя не заметить, что защитник и обвиняемая не прекращают все время шепотом совещаться, а вы стараетесь лукавить с обвинением, задавая вопросы так, чтобы свидетелю приходилось отвечать, делая свои умозаключения.

– Я не задавал подобных вопросов, – не согласился Бергер.

– Ваше окружение, ваши помощники их задавали. А теперь продолжим слушание дела.

Покраснев от незаслуженного, как он считал, оскорбления, Бергер сел на место.

– Вызовите для дачи показаний лейтенанта Трэгга, – приказал Роберт Норрис.

Трэгг сел на свое место с видом человека добродушного и учтивого, как бы стараясь подчеркнуть, что налогоплательщики избрали его не зря и он выполняет свои обязанности именно так, как того требуют его избиратели.

Лейтенант Трэгг засвидетельствовал, что ему позвонил Перри Мейсон и сказал, что в номере мотеля, где живет его клиентка, а в настоящее время уже и обвиняемая, было найдено тело убитого человека; что Трэгг немедленно выехал на место преступления и там обнаружил убитого; что вместе с доктором, который только что давал показания, он осмотрел тело убитого; что в ванной они нашли одну, только одну пулю; что эта пуля у него сейчас с собой… При этом он предъявил суду пулю, которая как улика была приобщена к делу.

Лейтенант заявил, что он передал пулю в отдел баллистической экспертизы; что он находился там, когда проводились тесты по определению калибра пули и уточнению, была ли она выпущена именно из данного револьвера 38-го калибра; что проведенная экспертиза неопровержимо доказала, что она была выпущена именно из данного револьвера; что этот револьвер находится в настоящее время у него и он может его предъявить в качестве улики.

Мейсон повернулся к Ненси:

– Где они взяли этот револьвер?