Дело о позолоченной лилии Гарднер Эрл

Девушка удобно устроилась в мягком кресле, положив красивые ноги на поставленный рядом стул.

— Я не могу сидеть без дела весь день. — Бедфорд был всерьез рассержен.

— Но вы же хотите, чтобы все прошло нормально.

— Конечно, иначе меня здесь не было бы. Но есть вещи, с которыми я не намерен мириться.

— Ну зачем ворчать? Нам предстоит пробыть здесь некоторое время. Вы играете в карты? Не сыграть ли нам в кункен[1]?

— Хорошо! Сколько будем ставить?

— Сколько хотите.

Бедфорд подумал и предложил цент за очко.

За час он проиграл двадцать семь долларов.

— Ей-богу, хватит хитрить, — взорвался Бедфорд. — Когда я смогу уехать отсюда?

— Сегодня, когда закроются банки.

— Этого слишком долго ждать!

— Перестаньте об этом думать. Расслабьтесь. В конце концов я тоже человек. Мне тоже все надоело. Вы уже расстались со своими деньгами. Уже поздно что-либо изменить. Успокойтесь, снимите пиджак, снимите ботинки. Почему бы нам не выпить?

Она подошла к холодильнику, открыла морозилку и вынула кубики льда.

— Ну хорошо, — сдался Бедфорд. — Что там есть?

— Виски со льдом или виски с водой.

— Виски со льдом.

— Это другой разговор! Вы могли бы мне понравиться, если бы не были так угрюмы. Со мной многие не отказались бы провести время. И мы бы поладили, окажись вы немного общительнее. Вы знаете какие-нибудь забавные истории?

— Сейчас они не покажутся забавными, — ответил он. Она откупорила виски, налила полные бокалы и посмотрела на него поверх них.

— За вас!

— За преступление!

— Это уже лучше, — отозвалась она. Он решил начать словесную игру.

— Знаете, вы очень привлекательная девушка. У вас великолепная фигура.

— Я заметила, как вы разглядывали меня.

— Вас совсем не смущало, что на вас почти ничего не было…

— Мне не привыкать.

— Чем вы занимаетесь? Я имею в виду, как вы зарабатываете себе на жизнь?

— Главным образом, — она улыбнулась, — выполняю инструкции.

— А от кого исходят эти инструкции?

— Это зависит от многих причин.

— Вы знаете человека, которого зовут Делберт?

— Только по имени.

— Что он собой представляет?

— Я знаю только то, что говорит о нем Бинни Денэм. Он эксцентричен, умен. Нервный, неуравновешенный.

— А вы хорошо знаете Бинни?

— Да, конечно.

— Что вы можете сказать о нем?

— Он в общем-то неплохой человек.

— Чем вы занимались до того, как встретились с ним?

— Выл соответчицей.

— Профессиональной?

— Да. Приходила с мужчиной в отель, раздевалась и ждала, когда нас застанут вдвоем.

— Я не знал, что это практикуется и в наши дни.

— Это было в другом штате.

— В каком?

— В одном.

— Вы не очень откровенны.

— Почему бы не поговорить о вас? Чем вы занимаетесь?

— Долго рассказывать. Она зевнула.

— Вы до скуки правильный человек.

— Я женат.

— Давайте еще поиграем в карты.

Они играли до тех пор, пока Геральдине не захотелось вздремнуть.

Она стала расстегивать молнию на юбке, а Бедфорд направился в смежную комнату.

— Может, об этом не очень приятно говорить, но я должна быть уверена, что вы не исчезнете.

— Вы что, собираетесь запереть дверь?

— Она заперта.

— Неужели?

— Да, — она откровенно зевнула. — У меня есть ключи. Я ее заперла с наружной стороны, когда выходила к машине. А вы что, считаете меня дурочкой?

— Я об этом не думал.

— У вас никогда не возникает желания вздремнуть?

— Днем — нет.

— Тогда придется немного пострадать. Сыграем еще или выпьем? А может, то и другое?

— У вас нет журнала?

— Ну и задали вы мне задачу. Они и не предполагали, что мне не удастся вас развлечь. Конечно, есть нюансы, которые трудно учесть, — засмеялась она.

Бедфорд отправился на свою половину. Она последовала за ним. Спустя некоторое время его начало клонить ко сну от ничегонеделания. Он вытянулся на кровати, задремал на несколько минут.

Проснулся, почувствовав запах духов. Девушка в свободном полупрозрачном одеянии стояла рядом и смотрела на него. В руках она держала небольшой листок бумаги.

Бедфорд вскочил.

— Что это? — спросил он.

— Послание. Ситуация осложняется. Нам придется задержаться.

— На сколько?

— Они не сказали.

— Не мешало бы перекусить, — сказал Бедфорд.

— Они это предусмотрели. Мы можем перекусить. Я выбрала место. Вы не должны отходить от меня. Никаких телефонных звонков. Если вам надо кое-куда сходить, идите сейчас. Если попытаетесь начать двойную игру, потеряете деньги, а Делберт обратится в журнал. Мне поручено сказать вам об этом. Поступайте, как я вам велю. Они хотят, чтобы вы были довольны и не нервничали. Когда узнали, что вас не так просто развеселить, разрешили нам отлучиться из мотеля. Но никаких звонков.

— Как вы связались с ними?

— С помощью почтовых голубей. Они у меня в лифчике. Разве вы их не видели? — усмехнулась она.

— Ну что ж, давайте прокатимся и где-нибудь перекусим.

Он удивился, почувствовав к ней дружеское расположение. Девушка уселась рядом с ним, изогнулась, и ее правое колено оказалось на его ноге, а руки со сплетенными пальцами — на плече.

— Привет, красавчик, — сказала она.

— Привет, блондинка, — в тон ей ответил Бедфорд.

— Вот так-то лучше. — Она улыбнулась. Бедфорд медленно вел машину в сторону побережья, держась поближе к обочине.

— Ну, — сказал он наконец, — думаю, вы тоже проголодались.

— Спасибо!

Он вопросительно посмотрел на нее.

— Вы относитесь ко мне как к человеку, — объяснила она. — В конце концов я тоже человек.

— Как случилось, что вы стали выполнять такую работу? — вдруг спросил он.

— Это зависит от того, какой смысл вы вкладываете в эти слова.

Наступило молчание. Бедфорд хотел развить свою мысль, но воздержался.

Немного погодя она сказала:

— Однажды вы попадаете в поток, который подхватывает вас и уносит все дальше и дальше, а вы уже не можете повернуть и поплыть против течения… А, все это философия. Вы от меня этого не ожидали?

— Не знаю, чего можно ожидать от вас.

— Чего хотите. Вас за это не арестуют. Бедфорд задумался.

— Прежде всего, зачем попадать в этот поток?

— Потому что сначала вы этого не осознаете. А когда до вас все доходит, то начинает казаться, что лучше плыть, чем сидеть на месте. Ну хватит. Я не собираюсь больше философствовать на пустой желудок.

— Здесь есть место, где подают хорошие бифштексы. — Бедфорд начал было замедлять ход, потом вдруг передумал.

Он поднял глаза и увидел, что Геральдина смотрит на него с удивлением, смешанным с презрением.

— Вас здесь знают, да?

— Я бывал здесь.

— Увидят со мной, и ваша репутация испорчена, так?

— Нет, не так, — ответил он зло. — И вы должны это знать. Но при сложившихся обстоятельствах я не хочу оставлять следы. Я не знаю, кто ведет со мной игру или с кем я веду игру.

— Конечно, не со мной, — ответила девушка. — И не забывайте, что место выбираю я, а вы оплачиваете счет. Он проехал еще мили две.

— Попробуем здесь, — она показала на закусочную.

Они заняли кабинет в зале с видом на океан. Оттуда дул свежий, пропитанный солью ветер. Ласково светило солнце. Они съели солидный шницель с поджаренным луком, чесночный хлеб, выпили пиво. На десерт им подали бренди и ликер бенедиктин, и Бедфорд оплатил счет.

— А это вам. — Он протянул официанту сложенную двадцатидолларовую купюру с вложенной в нее запиской.

Он поспешно отодвинул свой стул, чтобы позволить Геральдине подойти к двери раньше, чем официант успеет развернуть купюру.

Бедфорд знал, что совершил глупость, решив заплатить двадцать тысяч долларов шантажистам.

А сейчас ему казалось, что он может обхитрить их.

Но когда они возвращались назад, он пожалел о своем поступке. Это могло и не принести никакой пользы, а напротив все испортить.

Интуиция подсказывала ему, что теперь они не побегут в журнал со скандальной репутацией: им повезло, и они могут стричь купоны в двадцать тысяч долларов.

И чем больше он размышлял, тем больше приходил к убеждению, что Делберт являлся вымышленной фигурой. А банду составляли Бини Денэм и блондинка. Неужели эта девушка, располагающая к себе, была главной? Так или иначе, но он воспринимал ее как нормального человека. Ему хотелось думать о ней как о хорошем скауте, оказавшемся во власти Бинни, зловещего типа, скрывающегося за маской робкого человека.

Молчание между Бедфордом и девушкой было спокойным и естественным.

— Вы хороший человек! — вдруг сказала она. — Это понимаешь, когда узнаешь вас лучше. Вначале вы задеваете самолюбие девушки. Думаю, так ведут себя некоторые женатые мужчины. Они целиком заняты своими женами.

— Спасибо, а вы хороший скаут, когда узнаешь вас ближе.

— Давно вы женаты?

— Около двух лет.

— Счастливы?

— Угу.

— Это история связана с вашей женой, да?

— Если не возражаете, я предпочел бы не обсуждать нюансы.

— Хорошо! Пожалуй, нам пора возвращаться.

— Они дадут знать, когда все будет кончено?

— Требуется время, чтобы обменять двести туристских чеков, вы сами это знаете, и сделать все как следует.

— И вы не отпустите меня, пока они не совершат эту операцию?

Она посмотрела на него долгим взглядом.

— Что-то в этом роде.

— Почему это поручено не Бинни?

— Они думали, что он будет действовать вам на нервы.

— Они?

— Я и мой длинный язык, — ответила она. — Давайте поговорим о политике, или сексе, или бизнесе — словом, о том, где мы могли бы прийти к согласию.

— Вы думаете, что у нас общие политические взгляды?

— Конечно. Я умею широко мыслить. Знаете что?

— Что?

— Я хотела бы выпить.

— Можно остановиться у одного из придорожных баров, — предложил Бедфорд.

— Им это не понравится. Пора возвращаться в мотель. Я не должна оставлять вас одного, а мне нужно забежать кое-куда. Как вы впутались во все это?

— Давайте не будем обсуждать это.

— О'кэй. Поехали назад. Думаю, вы попались таким же образом, как и я. Они диктуют условия, вы уступаете. Если уступили один раз, в дальнейшем сопротивляться становится все труднее и труднее. Так было со мной. Нужно однажды поплыть против течения. Лучше всего сразу же, так только попадаешь в поток. Я не должна вам это говорить. Это не имеет отношения к моей работе. Им это не понравилось бы. Наверное, я так поступаю, потому что вы очень правильный. Думаю, вы честный игрок.

— Вы правы. Я всегда шел по пути наименьшего сопротивления. Думаю, мне не хватает решимости выступить против и встретиться с трудностями лицом к лицу.

Некоторое время ни ехали молча. Наконец она сказала:

— Есть только один выход.

— Для кого?

— Для нас обоих. Я уже забыла, насколько порядочным может быть порядочный человек.

— Ну и какой же вы предлагаете выход?

Она отрицательно покачала головой и замолчала. Потом придвинулась к нему поближе.

Бедфорд, который все время отчаянно искал выход из тупика, начал расслабляться. Он признал, что совершил глупость, оказавшись во власти Бинни Денэма и некоего таинственного субъекта, о котором он знал только то, что его зовут Делбертом. Теперь, когда они завладели его деньгами, они не захотят огласки. Но не остановятся на этом и будут тянуть из него деньги снова и снова.

Бедфорд знал, что рано или поздно этому придется положить конец. На некоторое время, вероятно, наступит передышка, и он сможет разработать план ответного удара.

Они подъехали к мотелю. Из дверей выглянул управляющий. Вероятно, узнал машину, помахал рукой в знак приветствия и скрылся.

Бедфорд поставил машину в гараж. Геральдина, у которой были оба ключа, открыла дверь и вместе с ним вошла в его номер. Достала бутылку виски, взяла колоду карт. Вдруг засмеялась и выбросила карты в мусорную корзинку.

— Обойдемся без них. Никогда еще мне не было так скучно. Вот как трудно приходится зарабатывать деньги.

Девушка подошла к холодильнику, достала кубики льда, положила их в бокалы, налила виски. Потом на кухне добавила в виски воды. Вернувшись, своим бокалом дотронулась до его бокала со словами:

— За преступление!

Они сели и начали медленными глотками пить виски. Геральдина сбросила туфли с ног, кончиками пальцев провела по чулкам, посмотрела на свои ноги, совершенно открыто любуясь ими. Потянулась, зевнула, еще раз приложилась к бокалу и сказала:

— Меня что-то клонит ко сну. Ногой она подтянула к себе стул, положила ноги на его спинку и улеглась на высоком мягком кресле.

— Знаете ли, — начала она, — в жизни девушки бывают моменты, когда она оказывается на перепутье, и все происходит так легко и естественно, что она не успевает сообразить, что наступил кризис.

— Что вы имеете в виду? — спросил он.

— Как вас зовут… ваши друзья?

— Стюарт.

— Какое ужасное имя! Они наверняка зовут вас Стю.

— Угу.

— Хорошо. Буду звать вас Стю. Послушайте, Стю, вы мне кое-что продемонстрировали.

— Что именно?

— Что ничего нельзя добиться, если будешь плыть по течению. Я должна либо повернуть назад, либо доплыть до берега. Я сыта всем по горло. И не хочу, чтобы кто-то распоряжался моей жизнью. Расскажите мне что-нибудь о своей жене.

Бедфорд растянулся на кровати, положив под голову обе подушки.

— Давайте не будем говорить о ней.

— Вы хотите сказать, что не желаете говорить о ней именно со мной?

— Не совсем так.

— Интересно, — сказала Геральдина несколько мечтательно, — какой должна быть женщина, чтобы ее любили так сильно, как любите вы свою жену.

— Она замечательная девочка!

— Черт возьми! Я знаю это. Не стоит тратить время, чтобы рассказывать об этом. Я хочу знать, как она относится к жизни… Я хотела бы знать, что у Бинни есть против нее.

— Зачем?

— Сама не знаю. Думаю, что, может быть, могла бы ей помочь.

Она откинула назад голову и широко зевнула:

— Меня клонит ко сну.

Наступило молчание. Бедфорд стал думать об Анне Роанн; ему захотелось рассказать Геральдине о ее живом характере, об умении быть остроумной, но при этом никогда не задевать чужого достоинства…

Бедфорд услышал тихий вздох и увидел, что Геральдина заснула.

И его самого охватила странная дремота. Бедфорд расслабился, и это было совершенно невероятно. Исчезло нервное напряжение. Он закрыл глаза, открыл их, и на мгновение у него перед глазами все стало двоиться. Ему стоило больших усилий, чтобы два предмета слились в один. Бедфорд сел, и у него закружилась голова. Он упал на подушки. Понял, что в спиртное добавлено снотворное. Но исправить что-либо было поздно. Он попытался сделать усилие, чтобы встать с постели, но тщетно: сладкая дремота охватила его.

Бедфорду казалось, что он слышал голоса, что говорили шепотом, что речь шла о нем. Ему казалось, что он слышал шелест бумаги. Бедфорд понимал, что нужно проснуться, чтобы защитить себя. Он пытался подняться, но снотворное было очень сильным, и скоро он больше ничего не слышал, наступила тишина.

Потом услышал шум мотора, снова попытался стряхнуть с себя летаргический сон, но тщетно.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Бедфорд начал приходить в себя. Постепенно до него дошло, что он находится в мотеле, что ему нужно подняться с постели, что в комнате должна быть девушка, что она подмешала ему снотворное. Так прошло минут десять-пятнадцать, и он снова погрузился в сон. Потом сознание возвратилось к нему, и, лежа с закрытыми глазами, он попытался проанализировать ситуацию.

Ему в бокал подмешали снотворное и, вероятно, девушке тоже. Они отсутствовали в течение некоторого времени. Бутылка оставалась в номере. Вероятно, в их отсутствие здесь кто-то побывал и подсыпал снотворное в бутылку виски.

Геральдина была очень мила. Вначале она ему не понравилась. Но в ней было много хорошего, и он изменил о ней мнение. Она бы не воспротивилась, если бы он стал за ней ухаживать. Наоборот, ее задело, что он не попытался этого сделать. Это вызвало у нее интерес к его жене, ей захотелось узнать что-нибудь об Анне Роанн.

При мысли об Анне Роанн Бедфорд открыл глаза. В комнате был полумрак. Свет проникал только через дверь из смежного номера. Снаружи было совсем темно. Поднимаясь, он увидел, что к левому рукаву его пиджака была приколота записка. Он повернул ее к свету и прочел: «Все в порядке. Вы можете ехать. Привет! Гери».

Бедфорд подошел к освещенной двери смежного номера. Постепенно его глаза стали привыкать к более яркому свету.

«Можно?» — хотел спросить Бедфорд, но передумал. В конце концов, она замкнула бы дверь, если бы сочла нужным. Он с теплым чувством подумал о ней. В ней было что-то приятное. Он вспомнил, что когда вошел в эту дверь раньше, она была почти обнаженной; уставился на нее, а в ответ она посмотрела невозмутимо и не поспешила одеться или повернуться к нему спиной. Бедфорд вошел в комнату.

Первое, что он увидел, было тело, лежавшее боком на полу, и красная лужа, растекшаяся и застывшая на ковре. В луже отражался свет от настольной лампы, отсвечивая красными неровными пятнами на стену.

Это был Бинни Денэм. Мертвый. Казалось, даже после смерти он огорченно извинялся, что лужа крови из его груди запачкала выцветший ковер.