Дело о сбежавшем трупе Гарднер Эрл
— Не обнаружил. Нет, сэр.
— Были ли удалены какие-либо органы у трупа?
— Да, сэр.
— И что стало с ними?
— Они были отправлены в лабораторию университета штата Калифорния на дополнительное исследование.
— Вы получили заключение университета?
— Насколько мне известно — нет.
— В таком случае откуда вам известно, что этот человек умер от яда, о котором вы упомянули?
— Я только знаю, что обнаруженного в трупе количества яда оказалось достаточно для того, чтобы вызвать смерть, и, следовательно, я сделал вывод, что именно он явился причиной смерти.
— Тогда почему вы направили эти органы в калифорнийский университет?
— Потому что я хотел проведения более широкого анализа.
— Потому что вы искали наличие другого яда?
— Мне подумалось, что целесообразно перепроверить мои выводы и определить наличие какого-либо другого яда.
— Стало быть, вы не уверены, что смерть наступила от цианистого калия?
— Разумеется, я уверен. Но я хотел убедиться в наличии каких-либо сопутствующих факторов.., возможно, сильнодействующих капель или барбитурата, который снижает сопротивление организма человека при принятии им яда.
Мейсон, нахмурившись, стал размышлять над ответом.
— Продолжайте, — сказал судья Сайлер.
— Минутку, ваша честь. Мне кажется, что здесь открывается совершенно новая линия в дознании.
— Не понимаю, о чем вы?
— Вполне вероятно, что шериф выработал свою версию относительно принятия яда, но данные, полученные доктором Хокси, не согласуются с его версией.
— Я так не думаю, — заметил судья Сайлер. — Продолжайте, пожалуйста, ваш допрос.
— Хорошо, — улыбнулся Мейсон. — Вы искали следы шоколада в желудке умершего, доктор?
— Искал. Я пытался самым тщательным образом изучить содержимое его желудка.
— И что вы обнаружили?
— Я обнаружил, что этот человек умер спустя приблизительно час после приема яичницы с грудинкой. Я не обнаружил какого-либо заметного количества шоколада.
— Вы проводили анализ на определение содержания алкоголя в крови этого человека, доктор?
— Проводил.
— Что вы установили?
— Я установил, что в крови покойного содержится 0,15 процента алкоголя.
— Вы можете пояснить это?
— Специалисты утверждают, что если кровь человека содержит 0,1 процента алкоголя, его поведение можно описать как нормальное, но характеризующееся определенными признаками медицинской интоксикации. При отметке 0,2 процента он уже будет интоксицирован. В эмоциональном плане он становится неустойчивым. Его рефлексы сильно затормаживаются. При отметке 0,3 процента наблюдается полная дезориентация во времени и пространстве, нарушение двигательного аппарата, путаная речь. При отметке 0,4 процента наступает оцепенение, резко снижается реакция на внешние раздражители и наступает паралич. В диапазоне от 0,5 до 0,6 процента отмечается полная кома и ослабевает циркуляция крови. На этой стадии возникает реальная угроза для жизни человека; смерть фактически неизбежна после превышения отметки 0,6 процента содержания алкоголя в крови. В связи с этим К. В. Мелбергер разработал интересную шкалу. Отметку 0,1 он назвал «Трезвый и приличный»; 0,2 — «Веселый и отчаянный»; 0,3 — «Шатающийся и неуправляемый»; 0,4 — «Несоображающий и отупевший» и 0,5 — «Смертельно пьяный». В связи с тем, что в его крови содержалось 0,15 процента алкоголя, каковы будут ваши выводы в отношении интоксикации этого человека?
— Он только начал испытывать влияние интоксикации. По Мелбергеру, эта стадия характеризует как «Веселый и отчаянный».
— Он уже мог ощущать влияние алкоголя?
— Да, мог.
— У него могли проявляться определенные признаки такого влияния?
— Для любого постороннего человека — по всей видимости; совершенно определенно — для профессионала.
— Вы пытались идентифицировать тело убитого, доктор?
— Да, пытался.
— Вы не оспариваете того факта, что убитым оказался Эдвард Давенпорт?
— Ни в коей мере.
— Разрешите задать вам гипотетический вопрос, доктор. Допустим, что его отравили цианистым калием, который был в конфетах. Наступила бы смерть мгновенно?
— Она наступила бы очень быстро.
— Другими словами, в каждой конфете было достаточно цианида, чтобы вызвать мгновенную смерть?
— Не в каждой конфете, мистер Мейсон. Другие содержали мышьяк и…
— Я не пытаюсь заманить вас в ловушку, доктор. Я имею в виду только конфеты с цианидом.
— Это так. Да, сэр.
— Развитие симптомов и потеря сознания наступают очень быстро после приема цианида в тех дозах, которые были обнаружены в конфетах?
— Да, сэр.
— Скажите, доктор, если этот человек скончается от того, что съел отравленную конфету, разве вы не обнаружили бы шоколада у него в желудке?
— Это, — сказал доктор Хокси, — довольно сложный вопрос. Думаю, что обнаружил бы.
— И вы действительно его обнаружили?
— Нет.
— Вы предполагали его найти, если бы он принял отравленную конфету?
— Откровенно говоря, да.., хотя он мог только надкусить конфету, а потом, почувствовав неприятный запах, выплюнуть ее; однако проглоченная отравленная слюна привела бы к смертельному исходу. Я думаю, все так и было, хотя я не обнаружил физических доказательств. И мне не понятно, почему яд мог попасть в желудок без хотя бы одной съеденной конфеты.
— Значит, вы не знаете, каким образом он принял яд, который послужил причиной его смерти?
— Нет, сэр.
— Как долго он был мертв?
— Я не могу вам точно ответить. По всей видимости, в диапазоне от двадцати четырех до тридцати шести часов.
— Вы можете описать состояние, известное как трупное окоченение, доктор?
— Во время вскрытия трупное окоченение было ярко выраженным в бедрах и ногах, но шея и плечи оставались мягкими.
— А что вы можете сказать о трупных пятнах?
— Они оказались весьма обширными, и это указывает на то, что положение тела оставалось неизменным после наступления смерти, то есть в течение очень короткого периода после смерти.
— Я так понимаю, трупное окоченение развивается в области лица и челюстей, затем распространяется по всему телу?
— Да, это так.
— И оно исчезает аналогичным же образом?
— Да, сэр.
— Сколько времени нужно для того, чтобы развилось трупное окоченение?
— По-разному. Но от восьми до двенадцати часов.
— В нашем случае трупное окоченение не только развилось, но и охватило все тело, потом оно исчезло. Не так ли?
— В основном правильно. Да.
— Специалисты утверждают, что для полного трупного окоченения требуется около восемнадцати часов?
— Оно может протекать различно.
— Вы знакомы с работами доктора Леймона Снайдера?
— Да, сэр.
— В своей книге «Расследование убийств» доктор Леймон Снайдер рассматривает гипотетический случай, аналогичный нашему — трупное окоченение в бедрах и ногах, и указывает, что смерть могла наступить двадцать девять — тридцать четыре часа назад.
— Я не очень хорошо знаком с его методом.
— Но вы могли бы подтвердить, что такой диапазон в основном корректен?
— Я мог бы подтвердить, да, правильно.
— Значит, вы имеете в виду состояние тела на момент проведенного вами вскрытия?
— Да, это так.
— И вы проводили вскрытие спустя несколько часов после того, как был обнаружен труп?
— Совершенно верно.
— Кажется, вы говорили, что проводили вскрытие около полуночи?
— Да, сэр.
— И вы описали состояние тела, которое было отмечено на то время, как вы его увидели?
— Да, сэр.
— Таким образом, этот человек скончался приблизительно между двумя и семью часами пополудни предыдущего дня, то есть в понедельник, двенадцатого. Правильно?
— Э.., правильно, если придерживаться данной временной шкалы, но трупное окоченение может весьма развиться. Оно зависит от температуры. Оно зависит и от других условий. Я наблюдал, как трупное окоченение развилось почти сразу же после наступления смерти в результате борьбы в условиях, где температуре…
— Вы отметили какие-либо доказательства борьбы в данном случае?
— Нет, они не наблюдались.
— Вы не могли бы определить точное время наступления трупного окоченения?
— Точное — нет.
— Разделяете ли мнение такого эксперта, как доктор Леймон Снайдер: в обычных условиях появление трупного окоченения — например, такого, которое вы отметили, — явилось результатом смерти, наступившей между двумя и семью часами пополудни предыдущего дня?
— Да, сэр, разделяю.., я так полагаю.
— Полагаете, доктор?
— Да, поскольку врач удостоверил время наступления смерти между двумя и тремя часами предыдущего дня, и в процессе распространения трупного окоченения нет ничего, что позволило бы более точно определить это время. Доктор Снайдер и другие авторитеты рассматривают только общие случаи. Они не могут выработать правил, которые позволили бы точно определить время наступления смерти в каждом отдельном случае. Они оперируют общими соображениями. Нет ничего более сложного или, лучше сказать, более изменчивого, чем точное определение наступления трупного окоченения.
— Вам известны симптомы отравления мышьяком, доктор?
— Да, сэр.
— И в чем они заключаются?
— Появляется чувство жжения во рту и гортани. В области живота начинаются колики, которые сопровождаются тошнотой и рвотой. Обычно отмечается понос. Бывают периоды при определенных обстоятельствах, когда первые симптомы задерживаются, но, как правило, они проявляются очень скоро после принятия яда.
— Благодарю вас, доктор, — заключил Мейсон. — У меня нет больше вопросов.
— Вызовите Гарольда Титуса, — попросил Вандлинг.
Титус прошел вперед, был приведен к присяге, сказал, что он исполняет обязанности помощника шерифа, что он специализируется в изучении отпечатков пальцев, что он присутствовал в то время, когда в трех милях от Кремптона было обнаружено тело Эдварда Давенпорта, что он снял у умершего отпечатки пальцев и сравнил отпечаток большого пальца руки с тем отпечатком, который имелся в водительских правах Эдварда Давенпорта, и что они оказались идентичными.
— Вели ли вы расследование в мотеле Кремптона по данному делу?
— Вел. Да, сэр.
— В какое время проводилось расследование?
— Приблизительно в три тридцать дня двенадцатого.
— Это был понедельник?
— Да, сэр.
— Что вы обнаружили?
— Я обнаружил запертую на ключ комнату, в которой должен был находиться труп. Открыв дверь, я увидел, что там никого нет. Окно было распахнуто и оконная сетка опущена. На кровати лежала мужская одежда, сумка, коробка конфет и бумажник с различными документами, из которых явствовало, что комнату снял некий Эдвард Давенпорт.
— Вы не встречались с обвиняемой. Мирной Давенпорт, во время расследования?
— Встречался. Да, сэр.
— Она говорила, кем приходится ей человек, который занимал ту кабину?
— Говорила. Да, сэр.
— Кем же?
— Мужем.
— Каким образом она характеризовала его состояние?
— Как безнадежное, когда она и ее спутница, миссис Ансел, прибыли туда.
— Не говорила ли она, что они с миссис Ансел находились у постели больного?
— Говорила. Они вдвоем вошли в комнату, потом она вышла из комнаты; вскоре ее мужу стало хуже, он начал задыхаться. Срочно вызвали доктора, который констатировал состояние больного как критическое. Доктор был рядом с ним, когда он умер. Потом доктор запер комнату на ключ, заявив, что обстоятельства смерти таковы, что он не может выписать свидетельства о смерти.
— Больше она ничего не сказала?
— Она также выразила возмущение словами доктора, который дал понять, что подозревает ее в убийстве.
— А каково ваше отношение к происшедшему? Титус усмехнулся и ответил:
— Нам стало известно, что Эдвард Давенпорт выпивал. Мы опросили соседей и обнаружили свидетеля, который заметил мужчину в пижаме, вылезавшего из окна этой кабины, и, следовательно, мы сделали вывод, что он выпил и решил гульнуть.
— Что вы предприняли?
— По настоянию доктора Рено мы изъяли ключ от этой комнаты.
— Были ли наложены какие-либо меры пресечения свободы передвижения в отношении обвиняемой или ее спутницы, миссис Ансел?
— Разумеется, нет.
— А что сделали женщины?
— Они перешли в кабину рядом.
— Вы не отдавали им ключ от тринадцатой кабины?
— Разумеется, нет.
— Ключ оставался у вас?
— Да, сэр.
— Предпринимались ли какие-либо попытки помещения обвиняемой под надзор?
— В то время — нет. Позднее — да.
— Что же произошло?
— Она рассказала нам, что собиралась на ночь остановиться в мотеле, но.., о, я не знаю.., приблизительно в семь часов утра управляющий позвонил нам и сообщил, что они покинули мотель. Мы следили за ними до Фресно и установили, что они сели на самолет и полетели в Сан-Франциско.
— Что вы сделали?
— Мы позвонили в Сан-Франциско и попросили установить за ней наблюдение.
— И это было сделано?
— Да, конечно, насколько я могу знать из поступивших сообщений.
— Понятно, хотя я не спрашиваю вас, какие действия были предприняты другими органами власти. А теперь скажите, когда вы опять увидели обвиняемую?
— Это было четырнадцатого.
— В какое время?
— В четыре тридцать дня.
— А где именно?
— В вашей конторе.
— У вас с нею состоялся разговор?
— Да, состоялся.
— Что сообщила вам обвиняемая по поводу коробки с конфетами, которая была представлена как улика?
— Она сообщила, что купила эту коробку и положила в сумку мужа, что он всегда носил с собой конфеты, так как временами у него наступало непреодолимое желание выпить, а конфеты помогали бороться с этой привычкой. Она назвала это «сладким запоем».
— Она призналась в том, что купила эту коробку с конфетами?
— Да, сэр.
— Вы спрашивали, не вскрывала ли она эту коробку и не прикасалась ли к шоколадным конфетам?
— Она ответила, что купила коробку шоколадных конфет и положила ее в сумку мужа, не открывая, сняв только оберточную бумагу, в которую были завернуты обе коробки, но целлофана не касалась.
— Вы исследовали эту коробку?
— Да, сэр.
— На предмет обнаружения скрытых отпечатков пальцев?
— Да, сэр.
— Что вы обнаружили?
— Я обнаружил две конфеты, на которых имелись отпечатки большого и указательного пальцев правой руки обвиняемой.
— Вы сфотографировали эти отпечатки?
— Да, сэр.
— Эти фотографии при вас?
— При мне.
— Пожалуйста, представьте их защите, после чего я прошу приобщить их к делу в качестве вещественных доказательств.
— У меня нет возражений, — сказал Мейсон, быстро просматривая фотографии.
— Присутствовали ли вы в то время, когда эти конфеты с отпечатками пальцев анализировались с целью обнаружения в них яда?
— Присутствовал.
— Вы идентифицировали эти конфеты?
— Да, сэр. К каждой из конфет приклеена полоска бумаги с цифрами «1» и «2» и моими инициалами.
— Именно эти две конфеты были проанализированы в вашем присутствии?
— Да, сэр.
— Проводите ваш перекрестный допрос, — обратился Вандлинг к Мейсону.
— Вы знаете, — дружелюбно начал адвокат, — что в конфетах был обнаружен яд?
— Только с чужих слов.
— То есть со слов токсиколога, который проводил анализ?
— Да, сэр.
— Но вы присутствовали при этом?
— Да, сэр.
— Что же он сказал?
— Он сказал, что эти две конфеты из шоколада содержат цианистый калий, а все остальные — мышьяк.
— Вам известно, что мышьяк обычно приводит к относительно медленной смерти?
— Да, сэр.
— А цианид действует быстрее?
— Да, сэр.
— Вы пытались установить, почему эти две конфеты, содержащие яд, который вызывает почти мгновенную смерть, оказались вместе с конфетами, в которых имелся яд замедленного действия?
— Нет, сэр. Я спросил об этом обвиняемую, но она утверждает, что не вскрывала коробку и никогда не прикасалась к конфетам.
— У меня все, — закончил Мейсон. — Вопросов больше нет.
— Теперь я вызываю своего следующего свидетеля — Сару Ансел, — объявил Вандлинг.
Сара Ансел, которая сидела в глубине зала судебного заседания, встала и воинственно заявила:
— Я отказываюсь свидетельствовать в этом деле. Мне нечего сообщить, что могло бы помочь обвинению. Эта молодая женщина, которая оказалась привлеченной к судебной ответственности, доводится племянницей моей сестре и, бедняжка, совершенно невиновна.
— Пройдите вперед и принесите присягу, — повторил Вандлинг.
— Я уже сказала вам, что я отказываюсь…
— Пройдите и принесите присягу, миссис, — громко произнес судья Сайлер и, видя, что та колеблется, пригрозил:
— В противном случае вас привлекут к судебной ответственности за неуважение к суду. Вы находитесь в здании суда. Вас вызвали как свидетеля. Вы пришли. Будьте любезны дать ваши показания.
Сара Ансел медленно прошествовала между рядами сидений для публики, миновала двустворчатую дверцу, отделяющую адвокатов от судей и присутствовавших в зале, и подошла к свидетельскому месту. Она подняла вверх правую руку, принесла присягу, улыбнулась, стараясь подбодрить Мирну, затем села и вызывающе уставилась на Вандлинга.
— Вы Сара Ансел, — начал тот. — В настоящее время вы проживаете в Лос-Анджелесе с обвиняемой по данному делу в доме, который ранее являлся собственностью Уилльяма Делано. Это так?