Дело о сбежавшем трупе Гарднер Эрл

Глава 6

Самолет, который они зафрахтовали в Сакраменто, обогнул крутые холмы Мерисвилля, и вскоре на горизонте показались причудливые изгибы гор Орвилля. Ровное как пол плато почти на тысячу футов поднималось над окружающей местностью. Когда-то огромные доисторические потоки лавы покрывали это пространство, но постепенно то тут, то там возникли мелкие трещины, которые становились все шире и шире, и в результате такого нескончаемого процесса появились, долины. Лишь кое-где возвышались шапки застывшей лавы, подпираемые слоями породы из настоящих столовых образований.

Делла Стрит взглянула на свои часики и сказала:

— Прилетим вовремя, — и, заметив, что шеф не отзывается на ее слова, добавила:

— И мы не особенно спешили.

— Не забывай, нас еще не допрашивали. Никто не знает, где мы находимся.

— Не станет ли пресса Лос-Анджелеса намекать, что вы сбежали от допроса?

— Нет. Как только узнают, что мы направились в Орвилл, они обратятся к местным репортерам, чтобы те переслали им материал по телеграфу, и поймут, что мы решили сотрудничать с властями на севере.

Самолет резко нырнул вниз и стал терять высоту.

— Очень скоро, — сказала Делла, — вам придется искать пути, как не отвечать на поставленные вопросы. Мейсон как будто не слышал ее.

— И каким образом вы думаете делать это? — продолжала Делла.

— Не могу сказать, пока не услышу вопросов.

— Может быть, вы пока поспите?

— А ты?

— Я в полном порядке, но заснуть не смогу — лишком взволнованна.

— Пусть меня допрашивают первым. Если они захотят допросить тебя отдельно, заявишь им, что, поскольку ты мой секретарь, то считаешь, что все вопросы должны в первую очередь адресоваться мне, что ты будешь отвечать только на те вопросы, на которые я уже ответил, и что ты не в состоянии ответить на вопросы, которые на взгляд шефа, носят конфиденциальный характер. Поскольку ты не юрист и, следовательно, не можешь знать всех правовых тонкостей, то предпочитаешь, чтобы я принимал решения.

— Насколько то, что мы сделали, что мы знаем, что мы говорили и что было нам сообщено, является конфиденциальным? — спросила она.

Мейсон пожал плечами, вытащил записную книжку из кармана и сказал:

— Это, конечно, вопрос вопросов. Судебные решения в данном случае не однозначны. Так, например, по делу Галлагер против Уилльямса в сборнике судебных решений штата Калифорния за номером 23—331 говорится: заявления, сделанные клиентом в присутствии свидетелей — не являются конфиденциальными и адвокат вправе огласить их. В деле по обвинению Риттенхауса, в том же сборнике за номером 56—541, сказано, что третье лицо, которое не охватывается определением конфиденциальных отношений, основанных на доверии, и которое слышало разговор между адвокатом и клиентом, может огласить этот разговор. Опять же, в деле по обвинению Уайта, которое приводится все в том же сборнике под номером 102—647, утверждается: сведения, полученные в ходе разговора между адвокатом и его клиентом в присутствии третьих лиц, не подлежат огласке. Однако в данном деле возник вопрос относительно конфиденциального характера такого разговора. Суд постановил, что адвокат обязан дать показания относительно разговора, который он вел с обвиняемым в присутствии третьих лиц. Позднее, в деле по обвинению Халла — в том же сборнике за номером 55—343, было признано: любой разговор между адвокатом и клиентом в присутствии третьего лица не является конфиденциальным. Я готов рвать на себе волосы, что разрешил Саре Ансел присутствовать при нашем разговоре.

— Но, шеф, вы не могли предвидеть такого развития событий.

— Адвокат не только обязан предвидеть, что могло бы произойти, но и то, что может произойти. И если нет весомых причин для присутствия третьего лица, адвокат не должен…

— Но, Бог ты мой, ведь Саре Ансел пришлось все самой рассказывать. От этой Мирны Давенпорт вы все равно ничего не добились бы.

— Она умеет говорить по-английски. Ей не нужен переводчик. Хотя, конечно, Сара Ансел перехватила инициативу.

Наконец самолет плавно снизился над Орвиллем. Уже можно было различить большие просторные дома, удобно расположившиеся под кронами деревьев.

— Какие красивые деревья! — восхищенно прошептала Делла Стрит. — Только сверху замечаешь, какие они огромные.

— Летом здесь бывает жарко. Природа берет свое, создавая тут рай для тенистых деревьев. Инжир в этих местах достигает огромной высоты и дает хорошую густую тень. А.., вот мы и прилетели, Делла. Приготовься к схватке.

Самолет резко накренился, потерял высоту, сел и подрулил к аэровокзалу.

Группа из нескольких человек бросилась к самолету. Впереди всех бежали газетчики, держа наготове лампы-вспышки. За ними, стараясь сохранять достоинство, поспешала кучка решительно настроенных людей.

Тут же, у трапа самолета, Мейсон с Деллой Стрит принялись вовсю позировать перед журналистской братией.

Один из молодых репортеров пробился вперед.

— Скажите, пожалуйста, ваше полное имя? — спросил он.

— Перри Мейсон, — ответил адвокат, улыбаясь.

— А ваше? — обратился он, поворачиваясь к Делле Стрит.

— Мисс Делла Стрит.

— Вы личный секретарь мистера Мейсона?

— Да.

— Спасибо, — поблагодарил репортер, обмениваясь рукопожатием с Мейсоном.

— Пожалуйста, — вежливо ответил тот. Улыбка внезапно застыла на лице адвоката — он почувствовал, что репортер незаметно сунул ему в ладонь клочок бумаги.

Мейсон поспешно спрятал правую руку в кармане пальто и улыбнулся моложавому полноватому мужчине, который протиснулся к нему сквозь толпу журналистов.

— Мистер Холдер?

— Совершенно верно. Я окружной прокурор, а это шериф округа. С нами также один мой заместитель. Если не возражаете, мистер Мейсон, сразу же отправимся в путь.

— Буду рад вам помочь, чем могу.

— Мы на служебной машине. Доставим вас в офис и постараемся быстро все уладить.

— Хорошо. У моего пилота имеется разрешение на слепые полеты, стало быть, мы можем улететь обратно в любое время сегодня вечером.

— Я приношу вам мои извинения за расходы, связанные с фрахтом самолета, мистер Мейсон, но.., знаете.., я в этом отношении мало чем могу помочь вам. Мы урезали административные расходы до минимума.

— Я все прекрасно понимаю, — отмахнулся Мейсон. Холдер повернулся к журналистам.

— Прошу извинить, ребята, но мне не нравится, что вы стоите здесь и задаете вопросы мистеру Мейсону. Я сам хотел бы кое-что услышать от него. Потом будет опубликовано наше заявление для печати или созвана пресс-конференция.., если мистер Мейсон не возражает.

— Ничего не имею против прессы, — ответил, широко улыбаясь, Мейсон. — Я всегда ряд поделиться информацией, за исключением, конечно, конфиденциальной и той, которую нельзя разглашать по стратегическим соображениям.

— Хорошо, хорошо, — нахмурился Холдер. — Мы, разумеется, ценим ваше сотрудничество, мистер Мейсон. У меня просто не хватает слов, чтобы сказать, на сколько высоко мы вас ценим. А теперь, пожалуйста, пройдите с мисс Стрит в машину. Очень прошу вас, ребята, никаких вопросов, пока мы не переговорим с мистером Мейсоном.

— Погодите, — сказал Мейсон, — я хочу отправить телеграмму.

Он извлек из нагрудного кармана бумажник, раскрыл его, несколько секунд рассматривал содержимое, потом опустил правую руку в карман, вытащил оттуда сложенный листок бумаги, который сунул ему репортер, и незаметно расправил его внутри бумажника так, чтобы можно было прочесть сообщение, отпечатанное на машинке. Оно гласило:

Я, Пит Ингрем, репортер из «Орвилль меркъюри». Мабель Нордж, секретарша Эда Давенпорта, исчезла. Я целый день не мог ее найти. Никто не знает, где она. Вчера в полдень она сняла почти все деньги со счета Давенпорта в банке Парадиза. Не спрашивайте, откуда мне это все известно. Информация конфиденциальная. Я передаю ее Вам, так как надеюсь, что она может оказаться для Вас полезной. Вы можете отплатить мне подобным образом.

Мейсон сунул записку в одно из отделений бумажника, сложил его и спрятал в карман. Потом обвел взглядом группу журналистов и отыскал в ней Пита Ингрема, в глазах которого прочел немой вопрос. Мейсон едва заметно кивнул ему.

— Если вам необходимо послать телеграмму, — нетерпеливо заметил Холдер, — можно…

— О, я думаю, это подождет. В конце концов мы здесь ненадолго, как мне кажется.

— Конечно, нет! — воскликнул Холдер. Мейсон с Деллой Стрит направились к автомобилю. Шериф сел рядом с Холдером, который повел машину. Заместитель окружного прокурора, которого звали Оскар Гленкоу и который выглядел старше Холдера, занял место на заднем сидении. Делла Стрит устроилась в центре. Справа от нее сел Мейсон.

Служебная машина помчалась к зданию суда.

— Если не возражаете, — обратился Холдер к Мейсону, — наша беседа состоится в кабинете шерифа.

— Меня устроит любое место, — беззаботно ответил тот. Вскоре машина остановилась. Все вышли, и шериф направился в свой кабинет, где уже были расставлены стулья.

Мейсон, оглядев комнату, пришел к выводу, что она прослушивается.

— Прошу садиться, — предложил шериф. — Джон, приступайте.

— Спасибо, — поблагодарил Джонатан Холдер, усаживаясь на вращающийся стул.

Холдер, прежде чем задать первый вопрос, выждал, пока усаживающиеся перестанут скрипеть стульями. «Еще одно доказательство того, что комната прослушивается», — решил адвокат.

Окружной прокурор вынул из кармана сложенный вдвое лист бумаги, разгладил его и произнес:

— Мистер Мейсон, вы и ваша секретарь, мисс Стрит, вчера вечером были в Парадизе.

— Дайте сообразить, — ответил Мейсон. — Это было вчера?.. Да, совершенно верно, коллега. Столько всего произошло, что я сперва подумал, это было позавчера. Да, я теперь уверен, вчера. Вчера же было двенадцатое.., понедельник.., ну да, совершенно верно.

— И вы вошли в дом Эдварда Давенпорта на Крествью драйв?

— Минуточку, — ответил адвокат, приветливо улыбаясь. — Я вижу, вы читаете свои вопросы по бумажке, мистер Холдер. Следовательно, наша беседа носит в определенной степени характер официального допроса?

— Какое это имеет значение? — также улыбаясь, спросил Холдер.

— О, большое. Если мы говорим неофициально — это одно, но если вы зачитываете вопросы, которые были предварительно проработаны, мне ничего другого не остается как тщательно обдумывать свои ответы.

— Почему? — спросил Холдер, заподозривший что-то неладное. — В любом случае истина остается истиной.

— Ну, конечно. Однако возьмем, к примеру, ваш последний вопрос. Вы спросили: входил ли я в дом Эдварда Давенпорта на Крествью драйв?

— Разумеется, на этот вопрос можно ответить только «да» или «нет», — усмехнулся Холдер, внимательно глядя на адвоката.

— Не совсем. Все не так просто.

— Это почему же?

— Давайте поступим так. Если это официальное интервью, я вынужден очень осторожно отвечать на ваши вопросы, будучи уверен в ответах на все сто процентов.

— Именно этого я добиваюсь, и, как мне кажется, вы тоже стремитесь к этому.

— Стало быть, — продолжал Мейсон, — я принужден сказать, что вошел в дом, который принадлежит миссис Давенпорт и…

— Подождите, подождите, — перебил его Холдер. — Это дом, откуда Эд Давенпорт руководил своим предприятием и…

— В том то и дело, — вставил Мейсон. — Как раз это я имел в виду.

— Не пойму вас.

— В самом деле? Ну что же… Если мы говорим неофициально и вы хотите знать, входил ли я в этот дом, то я сразу бы ответил «Конечно, я был там», но если вы считаете нашу беседу официальным допросом и интересуетесь, был ли я в доме, принадлежащем Эду Давенпорту, я вынужден хорошенько все обдумать, прежде чем отвечать. Мне необходимо принять во внимание многие факторы. Я обязан сказать самому себе: «Ты теперь отстаиваешь интересы Мирны Давенпорт, которая приходится вдовой Эдварду Давенпорту. Если указанный дом является общим имуществом супругов, она фактически имеет полное на него право с момента смерти Эда Давенпорта. Если же он представляет собой разделенное имущество — а по завещанию оно целиком переходит к Мирне Давенпорт, то в этом случае моему клиенту сразу же передается право на его наследование после смерти Эда Давенпорта с соблюдением всех формальностей по наследственным делам. Следовательно, если я сообщаю в официальном интервью, что вошел в дом, принадлежащий Эду Давенпорту, мой ответ можно рассматривать как признание того факта, что я знал о существовании завещания, но взял под сомнение его достоверность, или того факта, что как адвокат миссис Давенпорт я готов признать, что это имущество не является общим для супругов. Вы меня понимаете, коллега.

На лице Холдера застыло озадаченное выражение.

— Я не понимаю, что вы хотите сказать, мистер Мейсон, но — о, господи! — вы слишком вдаетесь в юридические тонкости.

— Приходится вдаваться, отвечая на ваши официальные вопросы, — спокойно возразил Мейсон. — Мне ничего другого не остается, как вникать в такие тонкости, когда я вижу, что они имеют определенное значение, — и обезоруживающе улыбнулся.

— Я хотел бы, чтобы вы, мистер Мейсон, отвечали на вопросы неофициально.

— Прекрасно! — воскликнул Мейсон. — Однако здесь тоже возникают неувязки. Как-никак я адвокат мисс Давенпорт и пока не знаю, возбужден ли против нее уголовный иск. Я полагаю, что будет возбужден. В этом случае я выступлю уже ее адвокатом по уголовному иску. Я также отстаиваю ее интересы по наследованию имущества, оставленного ей мужем. Предположительно, сюда войдет общее имущество супругов и, вероятно, разделенное имущество. Существуют родственные отношения между мужем и женой, которые могут оговариваться в завещании. Вполне возможно — если вы задаете мне вопросы, пользуясь заранее составленным в письменной форме списком, и они могут быть воспроизведены в будущем в их точной формулировке — некоторые из моих ответов могут ущемить интересы моего клиента. Я могу, например, столкнуться с вопросом следующего содержания: не убивала ли она своего мужа, Эда Давенпорта? Такой вопрос, как я полагаю, вполне уместен при данных обстоятельствах, не так ли, уважаемый коллега?

— Не знаю, — резко ответил Холдер. — Я отказываюсь делать какие-либо предположения в отношении действий, которые могут предпринять лица другой юрисдикции.

— Мне помнится, вы говорили по телефону, что на вас оказывают определенное давление.

— Да, правда.

— Давление, надо думать, со стороны судебных исполнителей других округов.

— Да.

— И вполне очевидно, что такое давление на вас объясняется не только возможностью незаконного или несанкционированного проникновения в дом Эдварда Давенпорта в Парадизе, штат Калифорния. Такое давление было оказано на вас в связи с тем, что существует некто, кто считает, что Эд Давенпорт мертв и не исключается вероятность — заметьте, коллега, я сейчас говорю только об умонастроении отдельного лица или лиц, которые оказывают на вас давление, — не исключается вероятность, что миссис Давенпорт имеет какое-то отношение к смерти Эдварда Давенпорта. Разве я не прав?

— Боюсь, что не смогу прямо ответить на ваш вопрос, мистер Мейсон.

— Исходя из моего понимания закона, — вкрадчиво продолжал адвокат, — я считаю, что если один человек убивает другого, то он не может наследовать имущество убитого. Вы так не считаете?

— Совершенно верно.

— Предположим, — продолжал Мейсон, — что вы задали мне вопрос, касающийся права на какую-то собственность, то есть статуса существующего права на эту собственность. И предположим также, что это — собственность, которой располагал при жизни Эд Давенпорт и которую он оставил жене в соответствии с условиями завещания — юридически действительного и при обычных обстоятельствах дающего право на собственность вдвое. Предположим далее, — в порядке рабочей гипотезы, — я заявлю в своем ответе, что данная собственность в настоящее время не принадлежит миссис Давенпорт. В таком случае возможно, что кто-то — не вы, разумеется, коллега, поскольку я знаю, вы не способны воспользоваться оговоркой такого рода, — итак, кто-то, кто мыслит в большей степени формально, использует такое заявление в качестве признания того факта, что я допускаю, будто миссис Давенпорт виновна в убийстве мужа и, следовательно, не может и не должна иметь оснований для права на наследование.

Мейсон кончил говорить, откинулся на спинку стула и, улыбнувшись трем высокопоставленным лицам, проводящим допрос, достал из кармана портсигар.

— Никто не хочет закурить? — вежливо предложил он. Те молчали под впечатлением несокрушимой логики Мейсона.

Адвокат вынул сигарету, постучал ею о крышку портсигара, закурил, выпустил струйку дыма и снова приветливо улыбнулся.

— Постойте, постойте, — первым пришел в себя Холдер. — Выходит, вместо того, чтобы допрашивать вас, мне самому приходится отвечать на вопросы.

— Я только хотел, — заметил Мейсон, — четко определить статус нашего интервью. Теперь я спрашиваю вас, коллега, как один юрист другого, что вы думаете по этому поводу? Должен ли я говорить нечто такое, что может быть истолковано как признание с моей стороны того факта, что мой клиент не имеет права на наследование имущества умершего мужа?

— Конечно, нет. Речь не о том.

— Вот видите, — сказал Мейсон. — Следовательно, когда вы задали мне ваш вопрос, я обязан был тщательно взвесить ответ. Вы так не считаете?

— Я не вправе советовать вам, — сухо заметил Холдер.

— Совершенно верно, — согласился Мейсон. — Я ценю вашу откровенность, коллега. А поскольку вы не вправе советовать мне, остается рассчитывать только на самого себя. Вы затронули очень интересный вопрос. Даже не знаю, учитывая данные обстоятельства, могу ли я комментировать какие-либо вопросы, касающиеся собственности. Однако, прошу вас, продолжайте ваш допрос. Возможно, я смогу быть вам полезным. Холдер снова заглянул в свои бумаги.

— Находясь в доме, расположенном в Парадизе и принадлежащим Эду Давенпорту, не пытались ли вы взломать замок стола, открыть шкатулку и вынуть оттуда конверт, на котором имелась следующая надпись, сделанная Давенпортом: «Направить властям в случае моей смерти»?

Мейсон задумался.

— Вы можете ответить на этот вопрос?

Мейсон пождал губы, потом раздельно произнес:

— Имеется множество нюансов, связанных с данным вопросом. Я пытаюсь их мысленно классифицировать.

— Как например?

— Во-первых, — принялся перечислять Мейсон, — затронутый выше вопрос о праве на владение домом…

— Хорошо, хорошо. Условимся, — заметил Холдер, — что всякий раз, когда я говорю о доме Эда Давенпорта, я имею в виду обыденный смысл этих слов. И не будем решать спор о наследовании.

— О, нет, — снова возразил Мейсон, — это было бы устное соглашение, которое означало бы, что я отказываюсь от своих собственных слов. То, что приемлемо для нас с вами, коллега, может оказаться неприемлемым.., скажем, для какого-нибудь хладнокровного, расчетливого и безжалостного адвоката, отстаивающего интересы нового наследника.

— Какого еще наследника? — удивился Холдер.

— Как вам сказать… Я пока еще не знаю, кто бы это мог быть, хотя, к примеру, им может оказаться Сара Ансел. Сестра Сары Ансел была замужем за братом Уилльяма Делано. Теперь предположим — только в качестве гипотезы, — что имущество Делано не достается Мирне Давенпорт.

— Почему не достается?

— О, причины могут быть самые разные, например, в связи с вопросом — повторю, это только гипотеза, — связанным с убийством Уилльяма Делано.

— Исключается, — решительно заявил Холдер. — Она обвиняется в убийстве Гортензии Пэкстон, но не Делано, который умер ненасильственной смертью.

— В таком случае вы гарантируете, что она не будет привлечена по делу, связанному с убийством Уилльяма Делано? Я также могу считать, что Уилльям Делано не был убит?

— Я не вправе давать вам какие-либо гарантии.

— Ну вот, пожалуйста! Мы вернулись туда, откуда начали. Я попал в очень странное положение, коллега. Я всем сердцем хочу вам помочь, а вместе с тем…

— Куда вы клоните? Вы хотите сказать, что Саре Ансел может достаться все имущество?

— Сейчас объясню, — улыбнулся Мейсон. — Предположим: Мирна не может быть наследницей Уилльяма Делано по оставленному им завещанию вследствие того факта, что она обвиняется в его убийстве. Тогда миссис Ансел, по всей видимости, вступает в права наследования собственности, которая переходит к умершему брату Делано, не так ли? Признаться, я давно не заглядывал в законы по наследственному праву.

— Я тоже.

— Может быть, мы исправим эту ошибку сейчас? — предложил Мейсон.

— Нет, нет, — замахал руками Холдер. — Мы тогда совсем запутаемся. Я хочу, чтобы мои вопросы были простыми, и я хочу получить на них простые и определенные ответы.

— Я, несомненно, разделяю целиком ваш подход, однако тот факт, что наша беседа носит официальный характер, крайне осложняет ситуацию.

— Я стараюсь сделать ее неофициальной.

— Однако вы заявили, что она является официальной.

— Ну.., это зависит от того, что вы называете официальным.

— Зачитывание составленных в письменной форме вопросов.

— Я.., э.., хотел заранее скоординировать свои мысли.

Мейсон посмотрел на него осуждающе.

— И это была единственная причина для составления данного перечня вопросов, коллега? Единственная?

— Конечно, — на лице Холдера отразилось смущение. — Мы тут совещались с другими официальными лицами, которым хотелось бы получить ответы на определенные вопросы.

— И поскольку вы разделяете их предложения в отношении вопросов, на которые вы хотели бы получить ответы, вы переписали эти вопросы?

— Отчасти.

— Ну вот, пожалуйста! — воскликнул Мейсон. — Вопрос, который вы мне только что задали, мог бы выдвинуть окружной прокурор округа Лос-Анджелеса, исходя из своей, тщательно разработанной версии по делу, которое он рас следует. В таком случае он может истолковать мой ответ самым казуистическим образом.

— Но ваш клиент не обвиняется в убийстве Уилльяма Делано, своего дяди. Ей предъявлено обвинение в связи с убийством Гортензии Пэкстон.

— И это предполагаемое убийство помогло ей получить большую часть имущества Уилльяма Делано?

— Я так понимаю сложившуюся ситуацию.

— А тело Уилльямо Делано было эксгумировано?

— Нет.

— Почему?

— Поскольку он умер естественной смертью.

— Откуда вы знаете?

— Этот человек медленно умирал в течение нескольких месяцев.

— А умирающий человек невосприимчив к яду?

— Не хотители вы сказать, что ваш клиент отравила Уилльяма Делано?

— О, господи, нет, конечно! — воскликнул Мейсон. — Я уверен, что она не делала этого.

— Откуда вам это известно?

— Я убежден — она никого не отравляла.

— Она отравила Гортензию Пэкстон, — заявил Холдер, — и вполне могла отравить Эдварда Давенпорта.

— Ну вы хватили… Это уже прямое обвинение.

— Я располагаю информацией, мистер Мейсон, которая позволяет мне сделать такое заявление.

— Информацией, которой не располагаю я?

— Разумеется.

— Ну что же, ситуация только усложняется, — флегматично произнес Мейсон. Холдер начал злиться:

— Я задаю вам простые вопросы, а вы со мной играете в прятки.

— Я не играю в прятки, — Мейсон сделал удивленное лицо. — Я просто хочу, чтобы вы оказались на моем месте. Вы бы стали отвечать на вопросы, связанные с наследованием?

— Я не могу оказаться на вашем месте. Я не могу давать вам рекомендации. У меня от своих проблем болит голова.

— Вот именно, — сухо заметил Мейсон. — Поскольку нельзя полагаться на ваши рекомендации из-за того, что вы боитесь взять на себя ответственность…

— Кто боится?! — запротестовал Холдер.

— Как кто? Вы.

— Я ничего не боюсь! — возмутился Холдер, его лицо залила краска. — И я не уверен, что мне нравится занятая вами позиция.

— Ну-ну, — примиряюще сказал Мейсон. — Давайте не будем путать наши официальные позиции с нашими личными отношениями, коллега. Я всего лишь заметил, что вы, исходя из своего положения, боитесь ответственности, связанной с рекомендацией…

— Я не боюсь ответственности.