Пропавшие без вести Козловский Юрий
— Задумался? — Конрад по-своему понял сосредоточенность Лесового. — Осознал? То ли еще будет, когда вы увидите картины апокалипсиса! А пока смотрите на это!
Он сдвинул рычажок на подлокотнике кресла, и между ним и пленниками в воздухе повисла полупрозрачная цветная движущаяся картинка, изображая пляж на берегу моря, полный загорелых людей. Картинка сопровождалась соответствующим объемным звуковым оформлением. Морские волны с плеском набегали на берег, где-то вдалеке звучала музыка, а за полосой желтого песка высились изумрудно-зеленые пальмы. Это явно были натурные рекламные кадры, снятые в недавно освоенном киношниками объемном голографическом формате. За кого держал их Конрад, выдавая изобретение земных ученых за проявление собственных магических способностей?
Николай только подумал об этом, а неугомонный Стрешнев снова начал язвить:
— Смотрите, люди! Чудо! Чудо!..
— Дима, молчи, — жестко оборвал его Лесовой.
Видно, Стрешнев что-то сообразил, потому что не произнес больше ни слова. Конрад понял это по-своему, как начало капитуляции. Послышался щелчок рычажка, изображение исчезло, и он произнес с важным видом:
— Сегодня это выглядит так, а завтра там будем мы!
Конрад хотел добавить еще что-то, но вдруг его внимание привлек какой-то отдаленный треск, будто кто-то рвал крепкую ткань. С непонимающим взглядом он повернулся к золотой двери и замер, прислушиваясь. Зато Лесовой узнал этот звук гораздо раньше Конрада. Это был треск автоматной очереди.
— Коля, давай! — прозвучало у него в голове, но Николай уже и без того начал действовать.
То, что растерявшиеся «апостолы» упустили контроль над пленниками и непонятная сила больше не сковывает движений, он понял мгновенно и сразу рванулся в бой. Стрешнев с Полищуком включились чуть позже. Лесовой выбрал целью Конрада и бросился к нему, но у бледнолицых, составлявших элиту «нового мира», реакция оказалась не хуже. Они набрали ускорение даже быстрее Николая и мгновенно перемешались так, что невозможно стало отличить, какая из этих одинаковых фигур Конрад.
Может быть, бледнолицые двигались чуть быстрее Николая и его друзей, но это им не помогло. У них не было, да и не могло быть настоящей боевой подготовки, жесткой и безжалостной, когда тренер не обращает внимания не то что на синяки и ссадины, но и на сломанные и выбитые конечности, заставляя довести учебный бой до конца. В реальном бою не будешь хлопать ладонью по полу, показывая, что тебе больно. Единственное, чего опасался Лесовой, — что Красильников может вступить в схватку на стороне Конрада. Но, оглядевшись по сторонам, увидел его лежащим на полу и сразу забыл про него думать.
Не сказать, чтобы это оказалось легко, но скоро все «апостолы» оказались повержены, и бойцы вернулись к нормальному темпу. Трое бледнолицых лежали, постанывая, остальные не подавали признаков жизни. Лесовой взял одного из живых, которым оказался не кто иной, как Михо, за шиворот, рывком поставил на ноги и швырнул в кресло.
— «Языком» будет! — объяснил он друзьям.
— А зачем тогда я своего оставлял? — удивленно спросил Стрешнев. — Тоже думал — «язык» нам пригодится!
— И я! — Полищук показал на «апостола», который лежал у его ног и скулил, как побитая собака.
Лесовой пожал плечами.
— Значит, хватит одного «языка»! — хладнокровно заявил Дмитрий, наклонился к своему пленнику и нанес ему резкий удар в висок. — Отправляйся в свой небесный Иерусалим!
Полищук немедленно последовал его примеру.
За этими занятиями они почти забыли про доносившиеся из-за двери звуки. А стрельба тем временем все приближалась, вот уже невдалеке грохнул разрыв гранаты. Такой переполох могла устроить только десантура полковника Зверева. А через минуту золотая дверь распахнулась, и в проеме показался он сам во всем великолепии гигантского роста, разгоряченный боем и с пистолетом в руке. Немаленький, в общем-то, «ТТ» казался в его огромной руке детской игрушкой, даже палец с трудом влезал в скобу спускового крючка.
— Помощь нужна? — спросил он густым басом.
— Да вроде бы сами справились! — ответил Николай.
— Молодцы! — похвалил полковник и, повернувшись к стоявшим за его спиной бойцам, приказал: — Прочешите все здание! Уничтожайте всех! Стреляйте на звук и на движение! Здесь не должно остаться никого живого, кроме нас!
Десантники отправились исполнять приказ, а полковник остался в зале.
— Молодцы! — повторил он. — На как же вы не рассмотрели у себя предателя?
— Откуда вы знаете? — подозрительно спросил Стрешнев.
— Да уж знаю… — уклончиво ответил Зверев и подошел к лежавшему на полу Красильникову.
Один только Лесовой догадался, откуда полковнику стало известно о происшедшем в зале.
«Иногда я вижу то, чего не видят другие!» — так, кажется, сказал тогда полковник?
— Э-э! — послышался бас Зверева. — Так он ведь готов!
Красильников действительно не подавал признаков жизни. И немудрено, потому что гортань его была перебита, словно ударом железного лома.
— Кто его так? — Лесовой с подозрением посмотрел на обоих друзей.
— Не я, клянусь! — сказал Стрешнев.
— Не я! — как эхо повторил Полищук.
— И не я! — заключил Лесовой. — Значит, кто-то из них.
И он показал на поверженных «апостолов».
— Ближе всего к нему был Конрад, — мрачно предположил Стрешнев.
— Но зачем это ему? — удивился Полищук.
Николай только развел руками.
— Лихо вы их, — снова похвалил Зверев. — Трое против восьми! А ведь они тоже кое-что умели!
— Подождите! — перебил его Лесовой. Он вдруг почувствовал в груди противный холодок. — Почему восьми? Их было девять!
— А ты возьми и посчитай! — обиделся Зверев. — Если мне не доверяешь!
Николай быстро пересчитал поверженных врагов. Стонущий в кресле «язык» и семь трупов. Сложить было нетрудно. Он пересчитал еще раз, но от этого ничего не изменилось. Тогда он принялся поднимать им капюшоны, рассматривая лица.
Как Николай и предполагал, среди них не оказалось Конрада…
Глава 14
Осада
— Упустили! — простонал с досадой Лесовой. — Но как он ушел? Ведь никто отсюда не выходил! Если он где-то здесь, мы его найдем. Леня, держи вход, а мы с Димой осмотрим помещение!
— Не надо! — прозвучало в голове. — Его здесь давно нет. Этот человек потому и был назван Конрадом, что умеет гораздо больше, чем другие. У лисицы в норе всегда есть запасной ход. Когда он понял, что с вами ему не справиться, то сразу ушел.
— Кто говорит? — закрутил вдруг головой Зверев.
— Никто! — удивленно посмотрел на него Стрешнев. — Все молчали!
Полковник не обратил на него внимания и обшарил взглядом зал. Инвалидную коляску, в которой сидел Кварацхелия, в суматохе драки кто-то оттолкнул, и она укатилась за кресло, в котором недавно сидел Конрад. Когда взгляд Зверева натолкнулся на доктора, голова Николая чуть не взорвалась от оглушительного мысленного возгласа:
— Доктор! Так вот вы какой! Много про вас слышал. Но что эти изверги с вами сделали?
— Я тоже рад знакомству, полковник! Только, пожалуйста, умерьте пыл. Я знаю, что вы очень сильны, но так можно и оглохнуть. И вот что — сейчас не время для взаимных комплиментов. Надо остановить Конрада. У него где-то есть запасной командный пункт, а может быть, и не один. Трудно представить, на что он способен в таком состоянии.
Их безмолвный диалог слышал только Лесовой. Двое его друзей с удивлением смотрели на полковника, который стоял перед инвалидной коляской и, казалось, прислушивался к чему-то внутри себя. Стрешнев хотел о чем-то спросить, но Николай жестом остановил его.
— Вы не предполагаете, где у него может быть запасная нора?
— Этого я узнать не смог. Может быть, в этом здании, может, где-то рядом. Не знаю. С некоторого времени они перестали мне доверять, а потом, сами видите…
— Плохо… Ладно, попробую узнать сам. Здесь есть, от чего плясать.
Зверев отошел от доктора и уселся в кресло-трон, которое недавно занимал Конрад. Его жесткое лицо с рублеными чертами расслабилось, с него куда-то ушло суровое выражение. Крупное, мускулистое тело расплылось и обвисло на сиденье и подлокотниках. Продолжалось это минут пять, и Стрешнев с Полищуком стали уже недоуменно поглядывать то на полковника, то на Николая.
Наконец с полковником произошла разительная перемена. Он спрыгнул с кресла, упругим шагом подошел к Николаю и заговорил, обращаясь сразу ко всем присутствующим:
— У нас осталось десять часов! — От густого баса полковника Зверева воздух в зале заколыхался. — Запасная нора у Конрада под памятником Конраду первому, на площади перед зданием Центра. Там у него пульт связи с этим аппаратным залом, и он готовит какую-то крупную гадость. Но у него не хватает времени, поэтому он связался с помощниками и потребовал уничтожить нас или хотя бы десять часов не выпускать из этого здания.
Входная дверь распахнулась, и в зал вбежал один из десантников и, лихим жестом бросив руку к пилотке, выпалил:
— Разрешите обратиться, товарищ полковник?
— Давай! — махнул рукой Зверев. Его лицо говорило, что от доклада посыльного он не ждет ничего хорошего.
— Здание, как вы приказывали, очищено. Живых не осталось. Но само здание заблокировано противником. Против каждого входа заняли позицию до батальона охранников. Подтаскивают пулеметы, но внутрь пока не суются.
— Вот, значит, как они решили нас задержать! — пророкотал полковник. — Ладно, повоюем!
И обратился к Лесовому:
— Майор, ты не против, если я как старший по званию возьму командование на себя?
— Никак нет, товарищ полковник! — Николай понимал, что возражать было бы просто глупо.
— Отлично! Скажи, твои люди обучены проводить допрос в полевых условиях?
— Так точно!
Стрешнев на эти слова лишь криво усмехнулся. Теории экстренного потрошения их обучали опытные специалисты, а практики за несколько проведенных в горячих точках лет хватило с избытком. Правда, сейчас у них не было набора спецсредств, развязывающих самые тугие языки за несколько секунд, но знание психологических приемов раскалывания неразговорчивых пленников с лихвой компенсировало этот недостаток.
— Тогда ваша задача, — обратился полковник к Стрешневу и Полищуку, — расколоть этого красавца до самой жопы, но выяснить, где у них здесь потайные выходы из здания.
Он подошел к сжавшемуся в кресле единственному из оставшихся в живых «апостолу» и грозно рыкнул:
— В жизни не поверю, что у вас нет запасного выхода отсюда!
Потом вернулся к Стрешневу и добавил:
— А доктор Кварацхелия проследит, чтобы господин Михо не откалывал своих колдовских штучек. Справитесь, доктор?
Кварацхелия оживленно закивал и промычал что-то непонятное.
— Понял! — кивнул ему полковник и спросил у Стрешнева: — Может быть, вам что-то нужно для допроса?
— Если только этот ваш ножичек, — показал Дмитрий на устрашающего вида тесак, что висел у полковника на поясе. Бросил на Михо кровожадный взгляд, от которого тот еще глубже вжался в кресло, и добавил: — Очень удобная штучка. Ну что, Мишаня, поговорим? Только не притворяйся, что забыл русский язык!
— А мы, майор, пойдем организовывать оборону объекта, — передав Стрешневу «ножичек», сказал полковник и зашагал к выходу.
Десантники хорошо знали свое дело. Не дожидаясь указаний командира, они разделились на пять групп, четыре из которых заняли оборону около входов в здание, а пятая, самая большая, рассеялась по коридорам, на тот случай, если противник проникнет через тайные ходы.
Обойдя вместе с полковником все четыре входа в здание Центра, Лесовой убедился, что им противостоят силы, по меньшей мере, в десять раз превышающие численный состав десантного батальона Зверева. Такого разношерстного войска Николаю еще не приходилось видеть. Здесь были охранники, одетые в форму самых разных стран. Советские гимнастерки перемежались с вермахтовскими мундирами мышиного цвета. Английские и американские мундиры времен Первой и Второй мировых войн соседствовали с французскими кепи. Попадались даже темнокожие люди в форме цвета хаки и с головами, обмотанными тюрбанами. Таким же разнокалиберным было и вооружение. Лесовой с тревогой заметил даже несколько станковых пулеметов.
Заместитель Зверева, майор Мовсесян, доложил, что организовывали блокаду многочисленные бледнолицые, но после того, как по ним поработали батальонные снайперы, они скрылись за спинами своей армии и теперь командовали оттуда, не подвергая свои драгоценные жизни опасности.
Десантники грамотно организовали оборону, используя даже мельчайшие преимущества своего положения. Они закрыли и забаррикадировали огромные ворота, к которым нападавшим нужно было подниматься по лестнице с широкими ступенями. Для наблюдения за действиями противника оставили открытыми лишь небольшие двери. Если бы Николай командовал осаждавшей стороной, он приказал бы сначала провести массированную огневую подготовку, обстреляв из пулеметов открытые двери. И только после этого отдал бы приказ об атаке.
Но командиры из числа «апостолов» поступили иначе. Или у них было туго с боеприпасами, но скорее они просто имели к военной профессии самое отдаленное отношение. По той или иной причине они подняли своих бойцов в атаку без всякой пулеметной подготовки. Это была жутковатая картина — войско зомби поднялось в полный рост и двинулось к воротам, поливая их автоматным и винтовочным огнем. Без всякого, впрочем, толка. Среди десантников не нашлось дураков, которые маячили бы за открытыми дверями, поджидая пулю.
Когда первый атакующий появился в дверном проеме, он был моментально сражен одиночным выстрелом. Это не остановило зомбированных охранников, и они полезли в дверь толпой. Тогда в дело вступил ручной пулемет, моментально выкосивший тех, кто успел проникнуть в здание, и проход оказался плотно закупорен телами.
Некоторое время было тихо, потом солдаты войска «апостолов» оттащили трупы и полезли снова. И опять, не успев зацепить никого из десантников, полегли у двери все до единого. Повторялось это с пугающей методичностью. Казалось, что «апостолы» просто не знали, что им делать, и устранились от командования своим зомбированным войском. А те, не в силах нарушить полученный приказ, лезли и лезли, не обращая внимания на выкашивающий их ряды град пуль.
Отправленные полковником к другим воротам гонцы вернулись с вестью, что там творится то же самое.
— Хоть бы у нас хватило патронов! — с тревогой сказал Лесовой полковнику, когда боец рядом с ним вытащил из своего автомата диск и принялся набивать его.
— Не переживай, хватит! — обнадежил его Зверев. — Мои орлы нашли здесь целый арсенал. Хуже, что прошло уже два часа из десяти, а от твоих ребят нет никаких известий.
Но беспокоился полковник зря. Стрешнев и Полищук не заставили себя ждать. Дмитрий протянул полковнику тесак и сказал:
— Жидковат оказался бледнолицый. Только ножичек показали, он сразу и поплыл.
— А что насчет тайного хода? — нетерпеливо спросил Лесовой.
— Есть ход. Начинается прямо в зале. Но не знаю, откроется он нам или нет. Мишаня сказал, что не сможем мы туда пройти, для этого какие-то особые знания нужны.
— Ну, так он сам нас туда и проведет, — сказал полковник.
— Не сможет! — огорченно ответил Стрешнев. — Помер Мишаня…
— Да вы что! — возмутился Николай. — Не могли поаккуратнее?
— А мы тут и ни при чем, — невозмутимо произнес Стрешнев. — Когда мы его стали серьезно спрашивать, он задергался ни с того, ни с сего как эпилептик и затих. Я проверил, а у него уже и пульса нет.
— Знаю я, как ты «серьезно спрашиваешь», — пробормотал чуть слышно Лесовой, но Зверев все равно услышал его.
— Дмитрий не виноват, — сказал он. — «Апостолы» из верхушки это умеют. Даже считают — кто ушел из жизни таким способом, займет лучшее место в небесном Иерусалиме.
— Да пусть он хоть на параше место займет, — бросил в сердцах Николай. — Нам-то что теперь делать? Как мы теперь доберемся до Конрада? Неужели все насмарку?
— Эх, молодежь! — по виду полковника нельзя было сказать, чтобы он был сильно расстроен. — Что бы вы без старика делали? Раз проход есть, мы сами его найдем. Главное, твердо знать, что он существует…
Глава 15
Конец хозяина «нового мира»
Полковник уже минут пятнадцать сидел в кресле Конрада, прикрыв глаза и сосредоточившись на чем-то внутри себя. Николай то и дело тревожно переглядывался с друзьями, и даже на бесстрастном лице доктора можно было заметить выражение нетерпеливого ожидания. Наконец Зверев открыл глаза и виновато сказал:
— Чувствую, что где-то здесь, но где именно… Доктор, присоединяйтесь. Может быть, сможем вместе.
— Тогда уж пусть и они!
В мозгу Николая, перед его внутренним взглядом одно за другим появились и исчезли три лица — Дмитрия, Леонида и его собственное. Причем свое лицо он узнал не сразу. Оно выглядело совсем иначе, чем виделось в зеркале, — жестче и решительнее.
И снова из троих разведчиков-диверсантов услышал доктора только он. Услышал и понял, что от них требуется.
— Стойте на месте и осматривайте зал, — обратился он к друзьям. Думайте только о входе в подземный ход и ни о чем больше. Отвлекитесь от всех посторонних мыслей и представьте, что мы думаем все вместе.
Сказать это было легко, но вот сделать… Посторонние мысли так и лезли в голову, как лезли в уши, независимо от желания шумы извне — отдаленная стрельба, вопли раненых и другие посторонние звуки. И только когда Николай усилием воли заставил себя поверить, что от сосредоточенности зависит спасение, и не только его, он сумел полностью отрешиться от окружающей действительности.
Лесовой прикрыл глаза и увидел смазанную, туманную картину. Место действия было то же — круглый зал Центра, где он сейчас стоял. Вокруг метались полупрозрачные тени. По каким-то неуловимым признакам он понял, что видит повтор картины рукопашной схватки с «апостолами». Неподвижен был только один силуэт, в котором Николай узнал Дениса Красильникова. Он вертел головой по сторонам, и на его лице отражалась борьба чувств. Будто он выбирал и не мог выбрать, на чьей стороне вступить в схватку. Потом наконец выбрал и бросился на одну из темных фигур с капюшоном на голове. Но тот, ожидая нападения, встретил его сокрушительным ударом в горло и мгновенно затерялся между загадочных механизмов самых фантастических форм, занимавших весь центр зала. Вот его смазанная фигура мелькнула у противоположной стены и исчезла окончательно.
— Стоп! — вдруг крикнул Зверев. — Кто его видел?
— Я! — отозвался Лесовой.
— Веди! — полковник, казалось, не говорил, а рычал от нетерпения, как почуявший добычу лев.
Николай, а следом за ним все остальные, за исключением доктора, бросились на другой конец зала, туда, где исчез призрак Конрада.
— Вот здесь! — Лесовой недоуменно осмотрелся по сторонам, даже пощупал стену, в которой не было ни одного шва. — Он остановился здесь и вдруг пропал, будто растворился в воздухе. Хотя… — он зажмурил глаза, восстанавливая в памяти картинку, — нет, не растворился, а как будто спрыгнул куда-то вниз.
— Вот оно что! — воскликнул, что-то поняв, Зверев. — Ловко!
Он ничего не отодвигал, не переворачивал, но жилы на его лице вздулись, будто полковнику пришлось поднять огромную тяжесть. И неожиданно квадратный кусок пола рядом с ними стал приобретать прозрачность, поверхность его затрепетала, как желе, и в нем вырисовались ведущие вниз крутые ступеньки.
— За мной! — уверенно скомандовал полковник и первым сбежал вниз.
Лесовой, не раздумывая, шагнул следом. Чувство было, будто он прошел сквозь поверхность мыльного пузыря, стенки которого свободно пропустили его внутрь и сошлись за спиной. Спустившись по лестнице, он оказался в начале длинного коридора, с легким уклоном ведущего куда-то вдаль и освещенного тусклыми флуоресцирующими светильниками. Следом за ним сбежали Стрешнев с Полищуком, и все они быстрым шагом пошли вниз по коридору.
— А ведь Денис перед смертью опомнился и пытался убить Конрада! — сказал Николай друзьям, чуть приотстав от полковника. — Но не сумел.
— Раскаялся, что ли? — зло спросил Полищук. — Не верю я в такие перевоплощения!
— Бог ему судья, — хмуро сказал Стрешнев. — Не согрешишь, не покаешься…
Ни у кого не нашлось на это возражений, и дальше шли молча. По дороге встретились еще два препятствия в виде глухих стен, сложенных из больших каменных блоков. Неприступные на первый взгляд, они были преодолены с той же легкостью, что и сплошной мраморный пол в зале, откуда начинался подземный ход. Появление в стене полупрозрачной поверхности, шаг вперед, звук, похожий на тот «чпок», который производит пробка, вытаскиваемая из винной бутылки, и каменная стена оставалась позади. Конечно, легкость была кажущейся, и Николай отлично понимал, что без Зверева, проникшего во многие магические тайны «апостолов», они даже не вошли бы в этот коридор. Да и самому полковнику все это стоило огромных усилий.
Перед третьей стеной они остановились, и Лесовой пал духом — все, приехали! К вбитому в стену огромному железному крюку крепилась толстая стальная цепь, на которой сидел черный пес, поражающий своими размерами. Его туша перекрывала собой почти весь коридор, а в приоткрытой пасти виднелись зубы, способные перекусить человека пополам. И неудивительно, потому что пес был размером с носорога.
Чудовище оскалило пасть и грозно зарычало.
Но это не остановило полковника. С возгласом: «Насмотрелся, сука, сказок!», он махнул на пса рукой, и тот моментально уменьшился в размерах, превратившись в обыкновенного ротвейлера. Зверев рыкнул: «Лежать!», и пес послушно улегся на пол, повиливая хвостом. А за стеной оказалось помещение с большим пультом по центру, перед которым на крутящемся стуле восседал Конрад.
Вообще-то, на бледных физиономиях «апостолов» трудно разглядеть эмоции. Но на лице поднявшего голову Конрада были так ясно написаны два чувства, что не прочитать их мог только слепой. Страх и злорадство. Они светились в угольно-черных глазах императора «нового мира», выражались в каждой черточке крупного породистого лица. Эти чувства были выражены так явно, что у Лесового мелькнула отчаянная мысль — опоздали! Все было напрасно! В том числе и сотни загубленных жизней. Пусть это были жизни врагов, но врагами они стали не по своей воле и могли бы еще вернуться к нормальной человеческой жизни. Вот и сейчас там, наверху, автоматные и пулеметные очереди выкашивали все новые и новые ряды несчастных охранников, виноватых лишь в том, что не смогли противостоять гипнотической воле апостолов…
Так, может быть, хватит воевать? Не пора ли остановить эту вакханалию убийств? Что изменится, если он уничтожит этого стоящего перед ним человека? Кто станет от этого счастливее? Да, Конрад настоящее чудовище, он задумал и осуществил невиданное злодейство, но вправе ли он, Николай Лесовой, распоряжаться чужой жизнью? Разве Конрад виноват в том, что вырос в таком мире? В том, что с пеленок впитал людоедскую идеологию? Нет, он просто несчастный, заблудший человек, которого, пожалев, можно еще вернуть к любви и добру. И нужно ли его убивать, когда можно поладить с ним миром?
— Майор, очнись!
Голос Зверева доносился откуда-то издалека, и показался Лесовому ничего не значившим громыханием удаляющейся грозы. Николай посмотрел на своих товарищей — они стояли в расслабленных позах и смотрели на Конрада добрыми, участливыми глазами. Но зачем вмешивается полковник? Его рык начал уже действовать на нервы…
Зверев заглянул Николаю в глаза и отвесил ему оглушительную оплеуху. И сразу все стало на свои места. Перед ним снова оказался не заблудший человек, которого можно и нужно было пожалеть, а злобный и опасный враг. Он сидел на стуле, держась за рычаг, похожий на рукоятку рубильника с эбонитовым шариком на конце, и злобно улыбался. И Лесовой откуда-то знал, что когда Конрад нажмет этот рычаг, то ничего уже не изменишь. Одновременно он видел, что рука злодея уже поползла вниз, и никакое ускорение уже не поможет ему остановить неизбежное.
И тут показал себя полковник. Кажется, он не ускорился, а просто мгновенно переместился с того места, где стоял, к Конраду, схватил его за горло и одним невероятным рывком вырвал у него гортань. Кровь из страшной раны потоком хлынула на черную монашескую рясу, рука, державшая рычаг, ослабла, и Конрад уткнулся лицом в металлическую панель, на которой перемигивались разноцветные огоньки…
— …Что это было? — спросил Николай Зверева. — Что он со мной сделал?
Они сидели прямо на полу, прислонившись спинами к стене. Казалось, вся усталость последних дней навалилась на Николая. Хотелось просто сидеть и лениво перебрасываться словами.
— Как что? — удивился полковник. Он сидел рядом на корточках и брезгливо вытирал своим огромным носовым платком кровь с руки. — Он влез в твое сознание.
— А почему бы ему не сделать этого раньше?
— Очень просто. Здесь установлена аппаратура, усиливающая гипнотическое влияние. Этакая смесь магии и техники. Отсюда при необходимости Конрад мог давать гипнотические установки для всего населения «нового мира». Я слышал об этом, но встречаться с этой техникой до сегодняшнего дня не приходилось. А уж на вас троих мощности усилителя хватило с лишком.
— Почему же он не смог повлиять на вас? — удивился Лесовой.
— Ты не сравнивай свой опыт с моим! — усмехнулся Зверев. — Я слово заветное знаю. Поживи здесь с мое, и ты узнаешь…
— Нет уж, как-нибудь обойдусь и без слова! Но как вы его! — покачал головой Николай. — Я и не думал, что можно ускориться до такой степени!
— Я ведь тебе говорил, что мне нужно просто сильно разозлиться! — ответил Зверев. — Но ты тоже силен! Смог найти вход, который даже я не унюхал! Способности у тебя — дай бог каждому! Я тебе точно говорю — поживешь здесь, через год меня за пояс заткнешь!
— Спасибо, — улыбнулся Николай. — Я уж лучше домой.
— Слушай, Николай! — сказал Стрешнев, сидевший до того с прикрытыми глазами и отсутствующим видом. — Ты какой-то анекдот хотел рассказать, помнишь? Когда Денис про свободу распинался, а ты сказал, что свобода эта виртуальная…
— Точно! — вспомнил Лесовой. — Слушайте. Приходит сын из школы и говорит отцу: сегодня нам на уроке информатики учитель рассказывал про виртуальную реальность. Долго рассказывал, но я так и не понял, чем эта реальность от обычной отличается. Отец подумал и говорит — попробую показать тебе это на примере. Иди к сестре и спроси, согласна ли она за миллион долларов выйти на панель. Потом иди к дедушке и спроси, согласен он за миллион долларов сменить половую ориентацию и отдаться здоровенному негру? Потом все расскажешь мне.
Сын ушел, возвращается через несколько минут и говорит отцу — они согласны. Вот, отвечает ему отец, и вся разница между виртуальной реальностью и обычной. Не понял? — удивился сын. А что здесь понимать? В виртуальной реальности в нашей семье появились два миллиона долларов. А в обычной — дочь-проститутка и дед-педераст…
Несколько секунд все молчали, а потом Леня Полищук потянулся до хруста в мышцах и очень серьезно сказал:
— Не люблю педерастов!
Наверное, их хохот слышен был на поверхности, где все еще гремели выстрелы и падали на мраморные ступени солдаты в форме разных стран, так и не понявшие, за что они идут на убой…
Глава 16
«Переселенцы»
За несколько дней «новый мир» претерпел настоящую революцию. Потеряв разом всю верхушку, которую полковник называл не иначе как «политбюро», второй высший слой «апостолов», Центральный комитет, по его же словам, растерялся, и эта растерянность стоила им поражения. Перед ними никогда не стоял вопрос о выборе нового руководителя, потому что он назначался уходящим из жизни «Конрадом» из числа своих ближайших сподвижников, членов «политбюро», ротация в котором происходила только по естественным причинам, то есть при выбытии его членов на тот свет. «Центральный комитет» уже несколько дней бушевал в Городском дворце, выдвигая все новые и новые кандидатуры, правда, не на роль нового «Конрада» (о таком они не смели и подумать), а хотя бы на роль командующего войсками охраны для отражения наглого нападения «диких».
Они кое-как успели сформировать чрезвычайную комиссию по сохранению порядка и приступили к голосованию, когда в зале заседаний распахнулась огромная дверь, вкатились два станковых пулемета, и огромный человек в военной форме Красной армии скомандовал оглушительным басом:
— Все, господа временные! Кончилось ваше время! Руки за голову, и выходи по одному!
Если бы великан не был бледнолицым, может быть, кто-то из «апостолов» и оказал сопротивление. Но его безупречно белое лицо в сочетании с грозными словами окончательно все перепутали, и никто из присутствующих не понял, почему, произнеся эти слова, гигант ощерился улыбкой, выдавшей отсутствие переднего зуба, что было немыслимо в среде бледнолицых.
Еще раньше были собраны и вынесены в пустыню все запасы отнимающего волю наркотика, называемого «апостолами» зельем джандрашан, и в течение одного дня оно благополучно испарилось под лучами светила. Десантники полковника Зверева вместе с подтянувшимися в облачную зону «партизанами» нашли и разгромили все лаборатории по производству зелья и перебили состоявший исключительно из «апостолов» персонал.
Лишившись ежедневной дозы, «пролетарии» и их надсмотрщики несколько дней пребывали в ступоре, а потом у них наступила ломка, из которой вышли живыми далеко не все. Людям Зверева пришлось приложить немало усилий, чтобы заставить тех из них, кто оставался на ногах, похоронить погибших.
Когда ломка закончилась и бывшие рабы немного окрепли, стали вспоминаться старые обиды и начались конфликты между «пролетариями» и охранниками. У охранников оставалось еще много оружия, которое не успели отобрать у них десантники и «партизаны», зато «пролетариев» было намного больше, поэтому потери с обеих сторон были огромные. Остановить резню оказалось нелегко, и даже когда она утихла, то и дело в разных местах находили растерзанные тела бывших охранников.
Во избежание еще большего кровопролития полковник ненавязчиво порекомендовал всем «апостолам» укрыться в Городе, предварительно выведя оттуда «пролетариев», начавших потихоньку грабить бывших хозяев. Бледнолицые последовали совету, как потом оказалось, очень своевременному. Всего через два дня десантники вместе с «партизанами» задержали огромную толпу бывших рабов, вооруженных кирками, лопатами и ломами, которые направлялись к Городу с самыми агрессивными намерениями. Пришлось даже слегка пострелять, повредив конечности самым буйным. Но вряд ли таким способом удалось бы развернуть толпу обратно, если бы не обещание в ближайшем будущем отправить всех по домам. Разошлись все, кроме тех, кому новая жизнь в «новом мире» пришлась больше по душе, чем прежняя земная — нищая и голодная. Но и им сказали, что они вольны выбирать между «старым» и «новым миром», с единственным условием — никого больше не убивать. После этого, дав уклончивое обещание вести себя мирно, разошлись и они. А раненых быстро вылечили с помощью чудодейственного сока грушевидных плодов.
И все равно до наведения полного порядка на этой многострадальной земле было еще далеко. Полковник с доктором проводили целые дни в обсуждении будущего общественного устройства «нового мира» — оказалось, что, кроме бледнолицых, далеко не всех его обитателей можно переселить обратно на Землю. Пытались они привлечь к обсуждению и Лесового, но он категорически отказался — в его планы никак не входило спасение миров с их дальнейшим облагораживанием, и он каждый день требовал у доктора отправить его домой. Вместе с друзьями, полностью с ним согласными. И каждый раз получал один и тот же ответ — твоя миссия еще не завершена, и надо еще потерпеть.
Однажды у Лесового состоялся разговор со Зверевым, который многое прояснил.
— Иван Кириллович, — спросил он у полковника, — объясните мне, почему вы так печетесь о будущем этого никому не нужного мира? Не проще ли перебить всех этих «апостолов», чтобы не затевали больше гадостей, а самим вернуться на Землю? Или вам стало их жалко?
— Дело вовсе не в жалости, Коля, — печально ответил Зверев. — Нельзя убивать всех подряд без крайней на то необходимости. На моей совести и так слишком много грехов, и я не могу множить их до бесконечности. Но это не главное. Дело в том, что я и многие другие просто не можем вернуться домой. Как бы нам этого ни хотелось.
— Почему? — удивился Николай.
— А ты еще не догадался?
Лесовой недоуменно пожал плечами.
— А ведь все очень просто, — сказал Зверев. — Ты здесь совсем недавно. Скажи, какой сейчас на Земле год?
— Две тысячи десятый.
— Две тысячи десятый! — повторил полковник, тяжело вздохнув. — А я попал сюда в сорок первом, и мне было тогда тридцать девять лет. Да плюс шестьдесят девять, что прошли дома с того времени. Вот и посчитай, сколько лет мне будет там?
— Но ведь со временем здесь происходят какие-то чудеса! — возразил Лесовой. — Вам и сейчас на вид не больше сорока пяти!
— Вот именно, что на вид, — грустно улыбнулся Зверев, и Николай вдруг понял, что он действительно намного старше, чем выглядит. — Чудеса происходят только здесь, мой юный друг. Вернуться на Землю я могу только дряхлым стариком — мои предки отличались долголетием, и я могу оказаться там еще живым, — но скорее всего туда брякнутся только мои истлевшие кости… А здесь мы еще поживем! Именно поэтому я хочу восстановить мир на этой земле. Чтобы прожить остаток жизни, не прячась по пещерам, а так, как должен жить любой человек, в мире с окружающими.
— Значит, таким, как Саламбек, не суждено никогда больше увидеть родину? — спросил Николай.
— Живым — да! Но Саламбек — особый случай. Он заявил, что все равно отправится домой. Лучше, сказал он, вернуться на свою землю в виде кучки костей, чтобы их закопали на родине, чем вечно коптить небо в этом гнусном мире, где нет Аллаха. Кстати, ты знаешь, что многие бледнолицые из числа тех, кто попал сюда сравнительно недавно, тоже хотят вернуться? Несмотря даже на ту роскошь, которая их здесь окружает?
— Нет, про это я не слышал! — удивленно ответил Николай.
— Да-а! — задумчиво протянул Зверев. — Далеко не всем удалось заморочить голову! Кстати, насчет того догмата, где говорится о всеобщей смерти как последнем благе… В него не верил и не собирался исполнять ни один «апостол», в том числе «политбюро» и сам Конрад. Такие вот дела!
Вскоре после этого разговора доктор пообещал Николаю, что завтра он с друзьями отправится домой. Но в тот же день случилось такое, что им пришлось на время отказаться от мысли о возвращении. Оказавшийся ночью в пустыне отряд сборщиков плодов наткнулся на большую группу ошеломленных, ничего не понимающих людей, бредущих в сторону океана. Среди них оказалось много детей, в том числе грудных. Если бы сборщики не наткнулись на них, то назавтра они превратились бы в лишенные плоти скелеты. Людей отвели в облачную зону, где Зверев вместе с доктором, принимавшим участие в разговоре через посредничество Николая, подробно допросили их.
Все эти люди оказались жителями Сокола, поселка при Магаданском аэропорту, и никто из них не понимал, как попал в это странное место. Люди занимались своими делами, были на работе, женщины возились на кухне. И вдруг неожиданная потеря сознания, после которой все они очнулись уже здесь.
Пришлось срочно организовывать для них питание и ночлег. С продуктами сложностей не возникло — щедрая планета могла прокормить еще несколько раз по стольку людей, сколько на ней уже жило. Возникшие опасения за грудных детей не оправдались. Груднички жадно сосали мякоть плодов самого разного вкуса, от креветок до апельсина, и ни с одним из них ничего не случилось. Сложнее оказалось с жильем, но в мягком климате облачной зоны никому не грозила опасность замерзнуть, а от возможного дождя для неожиданных гостей выстроили большие шатры, крытые огромными листьями местных растений.
Сразу после появления первых невольных переселенцев полковник, взявший на себя всю полноту власти, отправил несколько отрядов патрулировать пустыню по всем направлениям. В течение ночи под укрытие облаков привели еще несколько групп. Среди них, кроме жителей магаданского Сокола, оказались и обитатели расположенных неподалеку от него поселков Стекольный и Уптар. Эти тоже ничего не понимали и с ужасом рассказывали об исчезающих прямо у них на глазах близких. Теперь они встретились, но в этой встрече было мало радости.
Объяснение этому странному явлению могло быть только одно — Конрад все-таки успел запустить механизм переселения. Правда, доктор уверял, что по плану «апостолов» все должно было происходить совсем не так. Переселение планировали провести одновременно по всей Земле, а не маленькими группами. Возможно, Конрад просто не успел привести в действие весь механизм, симбиоз техники и магии, задействовав лишь одну из его составных частей. А может быть, что-то перепутал в спешке, когда в пультовую ворвались полковник и Николай с товарищами.
Опасались, что группы «переселенцев» будут сваливаться в пустыню и днем, сразу попадая под лучи несущего гибель светила. Но, к счастью этого по каким-то причинам не произошло. Скорее всего из-за физических особенностей «нового мира». А может быть, и магических. Никому даже в голову не приходило считать это проявлением гуманизма «апостолов».
Следующей ночью «переселенцы» пошли сплошным потоком. Большинство из них были жителями города Магадана, что и не удивительно, но попадались и жители поселков Ола, Армань, Палатка. Восстановив в памяти карту области, Николай понял, что ареал переселения расширяется концентрическими кругами от центра, находившегося в поселке Сокол.
Произошли события и вовсе невероятные. Выйдя из своих пещерных убежищ на заготовку плодов, жители Камня услышали страшный скрежет и увидели, как из ниоткуда появился огромный, выкрашенный в морковный цвет корабль и, пройдя по инерции несколько метров по песку, остановился. Потом, простояв несколько секунд на узком киле, потерял равновесие и с оглушительным грохотом завалился на борт. С палубы на песок посыпались контейнеры с грузом и находившиеся на палубе люди. Когда оставшийся в живых капитан подсчитал потери, то обнаружил, что погибло больше половины экипажа…
За ночь произошли еще две такие же катастрофы. «Сели на мель» сухогруз, шедший в Магадан из порта Ванино, и польский траулер. Поляки погибли все до единого, потому что оказались в пустыне далеко от населенных мест, и патрульные не успели обнаружить их до наступления утра…
А еще над пустыней заметили летящий в сторону хребта самолет. Свидетели говорили, что, увидев возникшие вдруг прямо по курсу невероятные вершины, пилот попытался набрать высоту. Но не успел. Ослепительная огненная вспышка, донесшийся значительно позже звук взрыва, и все было кончено…
Одна небольшая группа вооруженных людей в камуфляжной форме не вняла убеждениям поисковиков уйти под защиту облачного слоя. Вместо этого, грамотно окопавшись при помощи саперных лопаток, они залегли в песке, и их командир пообещал застрелить любого, кто подойдет к ним ближе чем на пятьдесят метров. Приближалось утро, поэтому возиться с ними никто не стал — своя жизнь дороже. Следующей ночью под одним из скелетов, в которые превратились проявившие чрезмерную бдительность люди, нашли удостоверение на имя капитана ФСБ Митрохина…
А когда концентрические круги, вышибающие людей с колымской земли в «новый мир», стали приближаться к Дебину и Синегорью и число переселенцев превысило сто тысяч человек, доктор, пользуясь все тем же способом мысленного общения, заявил Николаю, что им нужно срочно возвращаться в Москву. Дело было в том, что из Города, прихватив с собой кое-какую аппаратуру, в неизвестном направлении исчезли несколько сотен «апостолов»…
Глава 17
Возвращение
Уходили из городского особняка доктора, в котором был установлен точно такой же диск, как в подвале его подмосковного дома. Вчетвером, да еще с инвалидной коляской, едва разместились. Хорошо, переход был мгновенным, и то Стрешнев чуть не свалился с диска, когда обстановка неожиданно сменилась. Вместо роскошно обставленной комнаты они вдруг оказались в подвале, едва освещенном тусклой лампочкой-сороковкой. Интересно, подумал Лесовой, а что было бы, если кто-то из них частично оказался бы за пределами транспортного диска во время перехода? На место прибыла бы только часть перемещаемого? Но, конечно, спрашивать у доктора не стал.
— Ну, вот мы и дома! — просигналил Кварацхелия Николаю, когда друзья с трудом подняли коляску по узкой лестнице из подвала. Вместе с доктором она никак не проходила, и его пришлось поднимать на руках отдельно. — Скажи товарищам, чтобы вызывали такси и ехали по домам отдыхать. Несколько дней они нам не понадобятся. Для экстренной связи дай им мои визитки. Они лежат на моем рабочем столе. Там же мой телефон, возьми его. Мне он, сам понимаешь, в ближайшее время не понадобится. По дороге пусть купят новые аппараты и сразу отзвонят. — И, прочитав вспыхнувшую вдруг у Николая догадку, добавил, улыбнувшись: — Не переживай, мысли я не читаю. Слышу тебя только тогда, когда ты сам обращаешься ко мне.
Николай не был полностью в этом уверен, но на всякий случай сделал вид, что поверил. Все равно сдерживать мысли и пытаться заставить себя не думать о чем-то определенном никому еще не удавалось.
— А меня вы не отпускаете? — спросил он безнадежно.
— Нет! — ответил доктор. — Мне надо как можно скорее встретиться с министром, и ты понадобишься мне в качестве переводчика.
У Николая были совсем другие планы, но отказать доктору он никак не мог. Он в точности передал друзьям приказ доктора, испытывая к ним легкую зависть. Ребята переглянулись, помялись немного, и Стрешнев виновато сказал:
— Такси, телефоны! — а на какие шиши? У меня, например, ни копейки!
— У меня тоже! — эхом отозвался Полищук.
— Ах, да! Об этом-то я и не подумал! Возьми в сейфе деньги, дай ребятам по сто тысяч рублей. Столько же возьмешь себе. На первое время хватит.
Деньги, полученные от доктора в прошлый раз, остались вместе со всеми вещами в «Волге», канувшей где-то в глубине Колымской тайги. Однако Кварацхелия ни разу не напомнил о той, довольно значительной сумме. Видно, посчитал, что казна министерства без особого ущерба вынесет такой удар, и давно списал эти деньги на невозвратные потери.
Доктор объяснил Николаю, как справиться с сейфом, и добавил:
Читать бесплатно другие книги:
