Лед-15 Чайлд Линкольн
Теперь Маршалл вспомнил и его голос — тихий, ничего не выражающий.
— Ушли? — переспросил он.
— Убежали.
— Почему?
— Из-за вас. Из-за того, что вы пробудили.
— Что мы пробудили? — спросил Маршалл.
— Я уже вам говорил. Акаярга окданиярток. Гнев древних. И курршука.
Двое мужчин молча смотрели друг на друга в мерцающих отблесках маленького костерка. В прошлый раз, когда они виделись, старик выглядел встревоженным и испуганным. Теперь же в его взгляде читалась спокойная обреченность.
— Почему ты остался? — наконец спросил Маршалл.
Шаман продолжал смотреть на него, и в его черных глазах блеснуло отраженное пламя.
— Потому что я знал, что ты придешь.
35
Всеобщие стенания вроде бы прекратились, но они, казалось, продолжали звучать в негромком постукивании теплопроводов и отдаленном гудении генераторов. Когда Вольф закрыл дверь столовой, все посторонние шумы стихли, однако для Кари Экберг безутешные людские рыдания оставались столь же реальными, как и терзавший ее сейчас страх.
Она окинула взглядом собравшихся — Вольфа, Гонсалеса, молодого капрала по имени Марселин, Конти, профессора Логана, климатолога Салли и нескольких членов съемочной группы. Внешне все выглядели спокойными. Однако в выражении их лиц и в невольных взглядах, которыми они обменивались, проступал тщательно скрываемый панический ужас.
Гонсалес посмотрел на Вольфа.
— Вы всех заперли?
Вольф кивнул.
— Все сидят в своих комнатах, и им приказано оставаться там до наших распоряжений. Ваш рядовой, Филипс, несет караул.
Экберг нашла в себе силы заговорить.
— Вы уверены, что они мертвы? — спросила она. — Оба?
Гонсалес повернулся к ней.
— Мисс Экберг, мертвей не бывает.
Она содрогнулась.
— Вы видели тварь? — негромко, бесцветным голосом спросил Конти.
— Я только слышал крики мисс Дэвис, — ответил Гонсалес. — Но Марселин видел.
Как по команде, все повернулись к капралу, который сидел в одиночестве с висящей за плечом винтовкой М-16, бесцельно помешивая кофе в чашке.
— Ну? — буркнул Гонсалес.
Юношеское лицо Марселина вдруг исказилось, словно к нему подступил потрошитель. Он открыл рот, но не издал ни звука.
— Ну, давай же, сынок, — сказал Гонсалес.
— Я почти ничего не запомнил, — пробормотал капрал. — Оно сворачивало за угол, когда я…
Он опять смолк. Все ждали.
— Оно было очень большое, — снова заговорил Марселин. — И у него…
— Продолжайте, — поторопил Вольф.
— У него… у него… нет, не могу!
Голос капрала сорвался.
— Спокойнее, парень, — отрывисто бросил Гонсалес.
Марселин тяжело дышал, стиснув в пальцах пластиковую ложку. Минуту спустя он пришел в себя, но лишь покачал головой, отказываясь говорить еще что-то.
Молчание затягивалось. Наконец заговорил Вольф.
— И что же нам теперь делать?
Гонсалес нахмурился.
— Не думаю, что у нас много вариантов. Остается ждать, когда наладится погода. До этого мы не можем ни эвакуироваться сами, ни получить подкрепление.
— Предлагаете дожидаться, пока нас всех прикончат одного за другим? — спросил Хальс, кинотехник.
— Никого больше не прикончат, — бросил Вольф, поворачиваясь к Гонсалесу. — Как у вас с оружием?
— Более чем достаточно, — ответил сержант. — Десяток винтовок М-шестнадцать, полдюжины крупнокалиберных карабинов, где-то около двадцати пистолетов и пять тысяч патронов.
— У научной группы есть три мощных ружья, — послышался чей-то голос.
Экберг посмотрела в ту сторону. Говорил Джерард Салли, климатолог. Он стоял, прислонившись к дальней стене возле окна раздачи, за которым виднелись паровые котлы, и нервно постукивая пальцами по металлической стойке. Лицо его было мертвенно-белым.
Вольф окинул взглядом столовую.
— Нужно обязать каждого передвигаться не иначе как в составе вооруженной группы.
— Даже этого вряд ли будет достаточно, — проворчал Гонсалес.
— А у вас есть еще какие-то предложения? — возразил Вольф. — Не можем же мы просто прятаться взаперти?
— Можно использовать мой грузовик, — послышался другой голос.
Все посмотрели на Каррадайна, который сидел, оседлав пластмассовый стул, возле двери. Экберг раньше его не приметила и теперь не могла бы точно сказать, был ли он здесь все время или пришел несколько позже.
Вольф раздраженно вздохнул.
— Мы ведь с вами уже говорили. Это опасно.
— Вот как? — хмыкнул в ответ Каррадайн. — А оставаться здесь не опасно?
— Все равно все к вам в машину не поместятся.
— Зато можно разместить людей в трейлере мисс Дэвис. — Водитель понизил голос. — Вряд ли он ей еще когда-либо понадобится.
— Он прав, — сказал Гонсалес. — Сколько там у вас народу… тридцать три, тридцать четыре человека? Вместе с учеными получается все равно меньше сорока. Все вполне поместятся в трейлере.
— Что, если они заблудятся в тундре? — спросил Вольф.
— Я никогда не заблужусь, — ответил Каррадайн. — Есть, знаете ли, такая штука. Называется GPS.
— Или машина сломается? Или шина порвется?
— Водители ледовых дорог всегда прихватывают с собой запасные части и инструменты. И даже если мне не удастся как-нибудь подлататься… что ж, именно для того Господь изобрел радио.
— И все же это слишком опасно, — заявил Вольф. — Я уже сказал «нет» раньше, говорю «нет» и сейчас.
— Ситуация изменилась, — рыкнул Гонсалес.
Вольф повернулся к нему.
— Каким образом?
— На этот раз распоряжаюсь тут я.
Взгляд Вольфа помрачнел.
— Вы…
— То, что происходит сейчас, выходит за любые рамки, оговоренные в условиях вашего здесь пребывания. Ваш проект отправился псу под хвост. Трое погибли. Нет никаких причин усугублять положение. — Он повернулся к Каррадайну. — Сколько вам потребуется времени, чтобы подготовить машину?
Водитель встал.
— Полчаса, не больше.
Гонсалес взглянул на Марселина.
— Капрал, проводите мистера Каррадайна до его грузовика. Не рискуйте, при малейшей угрозе возвращайтесь назад.
Марселин кивнул.
— Затем вместе с Филипсом начинайте эвакуацию съемочной группы. Воспользуемся столовой как местом сбора. Приводите их сюда группами по шесть человек. И будьте осторожны.
— Есть, сэр.
Марселин снял с плеча винтовку и кивнул Каррадайну. Водитель вытащил из-за пояса большой пистолет. Шагнув к двери, Марселин открыл ее, быстро окинул взглядом коридор и выскользнул наружу. Каррадайн последовал за ним, и дверь закрылась.
Гонсалес полез в карман и достал оттуда две рации. Одну он бросил Вольфу, другую Салли.
— Держите связь со мной. Они настроены на аварийную частоту. — Он поднялся, беря винтовку. — Заприте за мной дверь. Вернусь через пять минут.
— Куда вы? — спросил Вольф.
— На оружейный склад. Мне потребуется оружие помощнее.
— Зачем?
— Я хочу поохотиться.
Когда ушел и Гонсалес, Вольф запер дверь. Несколько мгновений он стоял молча, уставясь на ручку, затем резко повернулся и направился к центру столовой.
— Ну? — спросил он, ни к кому не обращаясь.
— Я не поеду, — слегка севшим голосом заявил Салли. — Я начальник экспедиции и не могу просто взять и бросить все оборудование и результаты наших трудов. К тому же Эван пропал.
Экберг вздрогнула.
— Пропал? Но я только что с ним разговаривала, меньше двух часов назад.
Салли мрачно кивнул.
— С тех пор его никто не видел. В лаборатории его нет. У себя в спальне тоже.
— Он вернется, — сказал Логан.
Все повернулись к профессору.
— Прошу прощения? — переспросил Салли.
— Он позаимствовал «Снежного барса».
— В такую метель? — спросила Экберг. — Куда он поехал?
— В селение тунитов, на север.
— Зачем? — спросил Салли.
Логан окинул их взглядом.
— Чтобы узнать у них, что происходит. Слушайте, давайте пока найдем Фарадея и обсудим, как быть. У вас в лаборатории.
Салли вздохнул и покачал головой.
— Ладно. Как только вернется Гонсалес с оружием.
— А когда он вернется, у него может оказаться свое мнение по поводу ваших планов. — Вольф огляделся вокруг. — Остальные?
— Шутите? — спросил Хальс. — Чем быстрее я отсюда уберусь, тем лучше.
С разных концов столовой послышался одобрительный ропот.
Вольф посмотрел на Конти.
— Эмилио?
Конти не ответил. Все это время он молчал, сидя с отсутствующим видом.
— Эмилио? — снова спросил Вольф.
Конти вроде бы осознал, что к нему обращаются.
— Да?
— Вы готовы уехать через полчаса?
Конти моргнул и нахмурился.
— Я никуда не поеду.
— Вы не слышали приказ Гонсалеса? Он велит всем ехать на юг с грузовиком Каррадайна.
Продюсер по-птичьи дернул головой.
— Я должен закончить свой фильм.
Глаза Вольфа недоверчиво сузились.
— Прошу прощения? Никакого фильма больше нет.
— Вот тут вы ошибаетесь. — Конти едва заметно улыбнулся, словно в ответ на глупую шутку.
— Эмилио, Эшли мертва. И примерно через полчаса вся ваша команда покатит в сторону Фэрбенкса.
— Да, — пробормотал Конти. — Теперь все зависит лишь от меня.
Вольф раздраженно взмахнул рукой.
— Вы что, не поняли? У вас больше нет съемочной группы!
— Я все сделаю сам. По старинке, в классическом стиле. Как Жорж Мельес, Эдвин Портер, Алиса Ги Блаше. Фортнем, конечно, уедет со всеми.
Он посмотрел на Экберг.
Экберг поняла его взгляд, поняла, что он значит. Несмотря на все сказанное ею Маршаллу в оперативном центре, несмотря на непоколебимую преданность своему делу, ее окатила холодная волна страха. И все же она посмотрела Конти в глаза и еле заметно кивнула.
36
Старый шаман показал на груду оленьих шкур.
— Садись, — сказал он.
Хотя Маршалл и понимал, что время не терпит, он также вполне сознавал, что в этой беседе — к чему бы она ни привела — торопиться не стоит. Он сел.
— Как вы узнали, что я приду? — спросил он.
— Так же, как я узнал, что вы разгневали древних. Мой дух-хранитель сказал мне.
Шаман собрал разбросанные перед ним амулеты, сложил их в маленький кожаный мешочек и туго затянул шнурок.
— Куда ушли остальные?
Усугук простер ладонь, указывая на север.
— К нашим братьям у берега моря.
— К еще одному поселку тунитов? — спросил Маршалл.
Усугук покачал головой.
— Инуитов. Мы последние из нашего рода.
— Других тунитов больше нет?
— Нет.
Маршалл посмотрел на старика. Значит, все это правда.
— Когда они вернутся?
— Наверное, никогда. Жить у моря намного легче. Людей и так непросто было удерживать здесь с тех пор, как умерли их матери и отцы.
Маршалл немного помолчал, собираясь с мыслями. Трудно было поверить, что это печальное маленькое селение — последний следок некогда многочисленного народа. Возможно, и появление ученых на леднике, пускай временное, каким-то образом внесло свою лепту в процесс угасания целого племени, веками боровшегося за жизнь в столь суровом краю.
— Те метки, что вы начертали на снегу рядом с базой, — наконец сказал он. — Зачем они?
— Для защиты. Чтобы убедить курршука пощадить вас. — Шаман посмотрел гостю в глаза. — Но раз ты здесь, значит, они не сработали.
Маршалл снова заколебался. Несмотря на проделанный им долгий путь, он до сих пор не знал, с чего начать, и медленно выпустил из груди воздух.
— Послушайте, Усугук. Я хорошо понимаю, что мы уже доставили вам немало тревог и проблем, и мне очень жаль, что так получилось. В том нет нашей вины.
Тунит не ответил.
— Теперь проблемы у нас самих. Очень, очень серьезные. И я пришел сюда в надежде, что вы сможете как-то помочь нам.
Усугук молчал. Выражение его лица не переменилось.
— Гора, — продолжал Маршалл. — Та, которая, как вы говорили, является обителью зла. Мы кое-что там нашли, занимаясь своими исследованиями. Существо крупнее белого медведя, вмерзшее в лед. Мы… мы вырезали его изо льда. А теперь оно исчезло.
По сморщенным чертам шамана пробежала едва заметная тень ужаса.
— Мы точно не знаем, что это такое. Я могу лишь сказать, что оно уже сеет смерть.
К выражению ужаса на лице старика примешалась печаль. Облик шамана стал точно таким, каким Маршалл помнил его по их первой встрече.
— Зачем ты пришел ко мне? — спросил тунит.
— На той базе пятьдесят лет назад тоже работала научная группа. С ней случилась трагедия, большинство ученых погибли. Но мы нашли чей-то дневник со словами: «Туниты знают ответ».
Усугук сидел неподвижно, глядя в огонь. Маршалл ждал, не зная, говорить ему сейчас что-либо или молчать. Примерно через минуту шаман протянул руку, медленно пошарил среди ритуальных предметов и взялся за рукоятку некоего подобия бубна — узкого кольца диаметром около фута, с туго натянутой на нем кожей. Он начал медленно постукивать им о ладонь другой руки, с каждым ударом наклоняя инструмент то вперед, то назад и сопровождая размеренный ритм пением — сперва тихим, потом все более громким, заполнившим снежную хижину, перекрывая пыханье костерка. Через несколько минут пение стихло, и лицо шамана вновь стало умиротворенным. Отложив бубен, он развязал кожаный мешочек, сунул в него руку и достал два покрытых жиром шарика из мягкого материала, один синий, а другой красный. Примерившись, старик осторожно бросил их в огонь. Вверх взвилось облако двухцветного дыма с фиолетовым свечением по краям.
— Ташаят компок, — пробормотал он, глядя на дым. — Твоя воля.
Шаман явно обращался не к гостю. Маршалл с трудом подавил желание взглянуть на часы.
— Вам известно, что имел в виду тот ученый? — спросил он. — В плане того, что туниты знают ответ?
Усугук молчал, продолжая смотреть на огонь.
— Я знаю, что вы кое-что повидали, — продолжал Маршалл. — Судя по вашей безукоризненной английской речи. Если можете нам помочь, если хоть что-то знаете — прошу вас, скажите.
— Чем я могу помочь? Вы сами навлекли на себя тьму. Я уже сделал все, что необходимо. И проделал долгий путь — длиной в солнце, луну и солнце, — чтобы предупредить вас. Вы пренебрегли моими словами.
— Если это так, приношу свои извинения. Но мне кажется, что ужасная смерть — слишком высокая цена за нашу оплошность.
Усугук закрыл глаза.
— Круг, который вы начали, вам же и завершать. Даже смерть может быть совершенной.
— В смерти Джоша Питерса не было ничего совершенного. Если вам хоть что-то известно, пусть даже в незначительной мере — я прошу, помогите. Мы ведь такие же люди, как вы.
— Вы принадлежите миру земли, — произнес нараспев Усугук. — Я принадлежу миру духов. Когда-то, очень давно, я сам пресек свою жизнь. И не могу возвратиться.
Маршалл сидел молча, в глубоком раздумье. Наконец он откашлялся.
— Позвольте мне кое-что вам рассказать. Когда-то мне тоже довелось пресечь жизнь… но не свою, а своего лучшего друга.
Усугук медленно открыл глаза.
— Двенадцать лет назад я служил в морской пехоте. В Сомали. Наш отряд три дня обстреливали повстанцы — дом за домом, чулан за чуланом. Моему другу было приказано организовать форпост. Приказ оказался не вполне внятным, и он опередил свою группу. Я увидел, как кто-то движется через площадь. Было темно, и я решил, что это вражеский снайпер. И я застрелил его. — Маршалл пожал плечами. — После этого я поклялся, что никогда больше не возьму в руки оружие.
Усугук неспешно кивнул. Снова наступила тишина, нарушаемая лишь потрескиванием костра и мрачным завыванием вьюги.
— Это было не убийство товарища, — сказал шаман, открывая глаза.
Маршалл удивленно посмотрел на него.
— Вы что, тоже служили?
Усугук проигнорировал вопрос.
— Это была просто ошибка.
— Но в нашем отряде еще ни один солдат не погибал от рук своих. Мне было велено солгать, чтобы скрыть случившееся. Когда я отказался, мой командир постарался, чтобы меня выбросили из армии с лишением всех прав. Я… мне потом пришлось самому сообщить подробности о смерти моего друга. Его жене.
Усугук что-то тихо проворчал и пошарил в своем мешочке. Разгладив перед собой шкуру, он бросил на нее горсть амулетов и тщательно изучил, каким образом они упали.
— Ты сказал, что поклялся никогда больше не брать в руки оружие. Это особая клятва. А теперь? Что ты собираешься делать теперь?
Маршалл глубоко вздохнул.
— Если вокруг действительно бродит кто-то, готовый всех нас растерзать, я сделаю все, что в моих силах, чтобы убить его первым.
Усугук посмотрел в огонь, затем повернул морщинистое невозмутимое лицо к Маршаллу.
— Я пойду с тобой, — сказал он. — Но знай, сейчас я забираю чужие жизни лишь для того, чтобы поддерживать свои силы. Дни моей охоты для других давно закончились.
Маршалл кивнул.
— Тогда я стану охотиться за нас обоих.
37
Пенни Барбур хотела забрать с собой все. Базу экспедиции, базу образцов, наработки коллег-ученых. Однако не получилось забрать ничего. Двое солдат, Марселин и Филипс, вид у которых был весьма встревоженный, несмотря на винтовки, просто не дали ей на это времени. Барбур, Чену и еще четверым из киношников велели быстро переодеться в самую теплую одежду и взять с собой документы. Группу собрали в офицерской столовой, сверили имена со списком, а затем сопроводили всех на верхний уровень базы. Филипс шел впереди, Марселин сзади. В полной тишине они быстро шагали по коридорам, останавливаясь на каждом перекрестке, пока Филипс разведывал обстановку. Добравшись до центральной лестницы, беглецы поднялись наверх и пересекли вестибюль, казавшийся в приглушенном ночном освещении фантастическим подземельем. В раздевалке толпились люди; стоило открыть дверь, как к вошедшим тут же повернулось множество лиц, осунувшихся от длительного напряжения.
Во главе группы стоял Гонсалес с ручной тележкой, заполненной оружием и боеприпасами, которых хватило бы на маленькую армию, методично проверяя каждую огнестрельную единицу. Кивнув солдатам, он передернул затвор пистолета, который только что внимательно осмотрел, и сунул его в кобуру.
— Это последние? — спросил он.
— Так точно, сэр, — ответил Марселин, передавая сержанту список.
Тот пробежал его глазами, что-то одобрительно проворчал и отложил в сторону, а затем посмотрел на часы.
— Каррадайн будет готов к погрузке через пять минут. — Он повернулся к собравшимся. — Итак, слушайте. Одевайтесь как можно теплее. У нас есть дополнительные перчатки, шарфы, вязаные шапочки — все они в этой коробке. Когда я дам сигнал, мы выйдем наружу. Все должны следовать за мной, прямо к трейлеру, соблюдая полную тишину. Вопросы есть?
Никто не ответил.
— Тогда за дело.
Послышался скрежет металла — почти три десятка шкафчиков одновременно открылись. Распахнув свой, Барбур надела парку и обмотала вокруг шеи шарф, а затем прихватила из большой картонной коробки, стоявшей посреди помещения, вязаную шапочку и натянула ее себе на уши. Немного подумав, она сунула в один карман дополнительный шарф, а в другой — еще пару перчаток.