Сезон охоты на ментов Зверев Сергей

– Слышал о такой. Так вот, мои условия – я сдаю Ондатра, а вы сохраняете его организацию!

– Хочешь стать боссом?

– Я им стану!

– А если мы не согласимся?! – рявкнул Крошин.

– Ну и будете козлами!

– Не лайся. Я тебя отсюда не выпущу! – горячился оперативник.

– А я будто разрешения твоего жду, чтобы уйти…

И тут же грянул выстрел. Кто стрелял – Крошин или Малофей? Лиза была открыта для удара пули, но бандит не спешил стрелять в нее.

– Малофей! – крикнула она.

– Я тебя слушаю!

– Не стреляй!

– Да я подельника твоего пугнул!

– Ах ты – козел! – завелся Крошин и наугад выстрелил.

Бандит в ответ только расхохотался.

Лизе стало не по себе.

– Володя, помолчи, я хочу с ним договориться! – крикнула она Крошину.

– Зачем? Возьмем его, и дело с концом!

– Здесь я решаю! – разозлившись, твердо сказала Лиза и повернулась в сторону Малофея. – Мне нужен Ондатр и все материалы – видеозаписи и фотопленки… Ты сам знаешь…

– Согласен.

– Малофей, это, конечно, не мое дело, но как ты удержишься? За Ондатра тебя авторитеты не помилуют.

– Я сам в авторитете! А тебе я позвоню сегодня…

– Когда?

– Через три часа.

– Буду ждать!

– Жди, Одоева, жди. Это твой шанс… и мой. Я ухожу. Сидите тихо еще пять минут.

Сзади Лизы кто-то крался. Она вздрогнула и пугливо оглянулась. Это был Крошин. Он выглядел вконец раздосадованным.

– Надо было взять его.

– Нам выгоднее, чтобы он ушел.

– С бандюгами сделок не заключают.

– Это не мир, Володя, это – перемирие.

Натолкав обратно в сумку газет, они подошли к трупу Гордея.

– Он убил Нуретову? – толкнул ногой труп Крошин.

– Он. Есть свидетель.

– Громкое дело.

– Много грязи в нем.

– Его ведет Егоров.

– Мы поменялись. Он мне дело Нуретовой, я ему – десять бытовух.

– Здрово… Так что с трупом? Ты будешь звонить или я?

– Звони Шматову – они не успели далеко уехать.

Крошин остался ждать свою группу, а Лиза, выбравшись из заброшенного района, на автобусе поехала в управление.

Вручив сумку с газетами экспертам (поколдуйте!), она прошла в кабинет Егорова. Ребров с довольным видом подшивал дело Окунева. Лиза села за стол Каузиной, устало вздохнула и, берясь за телефон, велела Реброву:

– Севастьян, извлеки из шкафа дело Игошина.

– Тебе шеф разрешил?

– Выполняй. Что-то сильно усердствуешь перед Егоровым…

Она набрала домашний номер Геннадия.

– Слушаю. – Голос Егорова был настолько бесцветным, что даже противно стало.

– Это я.

– И что?

– Фу, Егоров, какой ты слизняк! Я тут работаю…

– А я? Я тоже помогаю! – подал голос Ребров.

– Тш-ш! – шикнула на него Лиза. – Умри… Алло, Геннадий! Есть крепкая зацепка. Приезжай.

– Ладно, приеду.

– Правду говорю. А чтобы ты поторопился, добавлю: мы нашли сумку, которую спрятал Самойлов.

– Точно? Тогда лечу! – В голосе Егорова наконец проблеснули нотки азарта.

Лиза с удовлетворением опустила трубку на аппарат. А то скис, бросил бороться… Нет, дорогой товарищ Егоров Г.А., мы еще повоюем. Мы еще так вдарим, что от хитрых бандюг только пух и перья полетят!

Известие о найденной сумке заставило Геннадия стряхнуть с себя подавленность. Он умылся, побрился, поцеловал жену на прощание и в приподнятом настроении вышел на улицу. Нет, он не тешил себя иллюзией, что Одоева достигла какого-то четкого результата – если бы в сумке было что-то, она сказала бы сразу, – просто он по натуре был бойцом, и временная хандра вновь сменилась железной решимостью бороться. Только слабаки не борются с судьбой, а лишь ждут ее ударов. Пусть Самсонов и написал на стене, что он позорный фуфел, на самом деле, он не такой.

Взгляд Геннадия тут же уперся в стену гостиницы, испачканную Самсоновым оскорбительной надписью, и эта надпись, не трогавшая вообще-то душу Геннадия, вдруг яростно возмутила его.

Он увидел тронутого, как всегда, легкой меланхолией дворника, который неспешно мел асфальт у кладовых, и позвал его:

– Степан!

Дворник не спешил откликнуться.

– Степа-а-ан!!! – закричал Егоров.

– О-у? – поднял тот наконец голову.

– Это что такое? – указал в сторону надписи Геннадий.

– Что?

– Надпись!

– А-а… – просиял удовлетворенной улыбкой Степан. – Надпись! Да!

– Закрасить надо! – посоветовал Геннадий.

– А краска где?

– Я тебе куплю краску, только замажь эту хрень! – начал заводиться Геннадий.

– Сами и замажьте! Я за двор отвечаю, а не за стены! – вдруг возмутился дворник.

Геннадий не нашелся, что возразить, и, чертыхнувшись, пошел прочь от дома. Какие все самолюбивые! Философ долбаный. Метлой через раз махнуть как следует не может – а туда же, гонорится…

В управление поехал на автобусе. Зайдя в свой кабинет, удивленно воззрился на деловитого Реброва, сидевшего за его столом и писавшего от руки что-то на листе.

– Лиза где?

– Сейчас подойдет. Садись, босс, на свое место.

– Что это ты за моим столом писал? Место себе примериваешь? – попытался пошутить Геннадий.

– Когда-нибудь вы – на повышение, а я – за ваш стол! – в тон ему ответил Ребров, усаживаясь за свой стол.

– Когда-нибудь, – без особого энтузиазма согласился Геннадий.

– Слышали новость?

– Какую?

– Отдел внутренней безопасности сегодня следователя Ступина повязал.

– Как это? – удивился Егоров.

– Очень просто, при получении взятки.

– Он взятки брал?

– Поймали же…

– С ума сойти. А за что ему пытались дать? У него важных-то дел и не было, чтобы кто-то из крутых проходил.

– Он вел дело того мальчика, спортсмена – помните, мы все тот случай обсуждали? Семнадцатилетний паренек, начал делать успехи в спорте, не знаю, по какому он там спорту спортсмен, его восторженный тренер, в виде поощрения, чтобы показать свое самое лучшее расположение, взял его с собой отдохнуть на дачу – покупаться, позагорать, обсудить планы тренировок… Они выпили как следует. Паренек, естественно, ушел в алкогольный отруб, а когда очнулся, с ужасом обнаружил, что лежит совершенно обнаженный, а любимый тренер забавляется с его… ну, в общем… Паренек взбесился, вскочил и забил тренера насмерть. Во всяком случае, это версия паренька, а как там на самом деле было, неизвестно.

– Помню это дело.

– Так вот, мать паренька все подкатывала да подкатывала к Ступину, чтобы он что-нибудь сделал для ее сына…

– А что тут сделаешь? Убил ведь.

– Можно обернуть в несчастный случай – мол, подрались, а тот оступился, неудачно упал, виском ударился… Есть же нюансы, Геннадий Андреевич…

– Согласен. От нюансов зависит срок отсидки.

– Вот, она все надоедала Ступину, а тот и попросил денег. Может, у него какие-то обстоятельства сложились или жадность взыграла… в общем, назвал он сумму мзды. Радостная мамаша кинулась по месту своей работы – она частный предприниматель, на рынке хламом китайским торгует, – кинула клич среди соратников-торгашей: выручайте, взятку за сына надо следаку отвалить. Торговцы быстро скинулись, собрали требуемую сумму, и мамаша понеслась вручать мзду. А кто-то из торгашей (у них же там на рынке свои разборки, интриги, зависть) оперативно отзвонился в отдел внутренней безопасности – мол, следователю Ступину сейчас мать подследственного будет взятку давать. Эти архары тут как тут – хап обоих при передаче денег!

– Да-а… – протянул Геннадий. Ондатр ему тоже собирался деньги свои нечистые всучить, а результат вон какой – отдел внутренней безопасности, и наручники на запястьях!

– Ужасная картина получается, – продолжал Ребров.

– Ты это о чем? – посмотрел на него Геннадий.

– Об этой семье. Мать одна сына растила, спортсменом его сделала, чтобы кусок ему в жизни посытнее достался, а кто-то там, наверху, который выше облаков, щелк, рубильник свой переключил, и семья угроблена. Сын и мать будут зону топтать. Сын – за убийство, мать – за дачу взятки. В одночасье погибли люди…

– Ох-х, – громко вздохнул Геннадий. Если не получится обойти Ондатра, жизнь его семьи тоже будет повержена в прах в одночасье. – Жуткие истории рассказываешь.

– Чистую правду… А слышали, что Пантелей учудил? – вдруг спросил Ребров.

– Нет. Откуда? Меня же не было в управлении.

– К помощнику Урюпина женщина приходила с жалобой, хотела заявление написать об угрозе жизни ее шестнадцатилетнему сыну.

– На Пантелея? – поразился Геннадий. Вот наивная, не знала, на кого пришла жаловаться! – И что?

– Тот ее выслушал, но заявления не принял. Успокоил, мол, ничего страшного, все образуется…

– Првильно сделал, а то бы урки Пантелея ей такую головомойку устроили бы – примчалась бы вприпрыжку обратно заявление забирать, и жила бы потом в вечном страхе. А что там Пантелей на парнишку наехал?

– Парнишка этот, даже фамилию его запомнил – Пыгин, явно на головушку слабый. Сам по себе здоровый лось, под два метра, качок-культурист, даже на турнирах выступает, мускулами сверкает. По-моему, я его даже по нашему телевидению видел – он тогда пятое место взял на федеральных соревнованиях… Дело вот какое вышло. Этот Пыгин занимался в спортзале, туда к нему Пантелей личной персоной наведался.

– Сам? – удивился Геннадий.

– Сам. Поговорил. Мол, он крутой авторитет, все у него схвачено, а он, Пыгин, парнишка сильный, перспективный. Пыгину деньги нужны на оплату тренировок, на белок, который качки жрут, а Пантелей ему все это предоставит – надо только вечерами ходить в его свите и, если случится, двинуть кому следует кулаком.

– Шестнадцать лет, сопляк еще!

– Геннадий Андреевич, вы его не видели, этого Пыгина. Такой лось здоровый, одной пятерней мне черепушку раздавит!

Геннадий засмеялся – Ребров, когда входил в азарт рассказчика, лгал очень живописно, и сам искренне верил в правдивость своих преувеличений.

– Ну, дальше что…

– Пыгин согласился, всем нахвастал – я буду в свите крутого авторитета, сам крутым стану. Пантелей лично свозил его в ЦУМ, выбрал ему дорогой спортивный костюм. На другой день взял сопляка с собой в сауну, чтобы вместе с братвой потусовался, а потом говорит, отечески обнимая за плечо: «Рома, есть такая тема, надо за одного пацана на зоне посидеть… Не бойся, ты там, как царь, будешь, у меня все схвачено. Посидишь, выйдешь, дальше будем вместе дела делать!» Пыгин обалдел от такого предложения, сказал, что подумает, а сам со страху вообще из города умотал. Через пару дней позвонил Пантелею, что не сможет «посидеть» и такая «работа» ему не нужна. Пантелей его выматерил так, что Пыгин трубку бросил и увидел себя уже окоченевшим трупом в гробу. А Пантелей матери Пыгина позвонил и велел, чтобы вернули спортивный костюм!

– Ха-ха-ха! – расхохотался Геннадий.

Да, как у них это легко – возьми костюм и посиди лет пяток за решеткой, а когда отказываются, они обижаются и обещают порвать, что не приняли дружбы авторитета, не пожелали сделать ему «уважуху»; ведь услуга плевая – отсидеть чужой срок. Права пословица – бесплатный сыр только в мышеловке.

Дверь кабинета открылась, вошла Одоева и улыбнулась, увидев Геннадия.

– Приехал! Молодец! Ребров, дуй в курилку, нам надо посекретничать с Геннадием Андреевичем.

– В курилку – это хорошо. Еще в буфет зайду.

– Зайди, зайди.

Она, не церемонясь, вытолкала Реброва из кабинета, прошла и села за стол Геннадия. Придвинула к себе телефонный аппарат и спросила:

– Отошел?

– Немного. Итак, в сумке ничего нет? – уточнил Геннадий.

– Почему нет? Есть!

– Что?

– Скомканные старые газеты. Эксперты их как следует изучили и пришли к выводу, что Самойлов заранее наготовил себе бумаги, на случай проблем со стулом.

– А я уж хотел испугаться, – разочарованно ухмыльнулся Геннадий.

– Пугайся, не пугайся, а мне два часа назад один нелюбезный авторитет обещал сдать Ондатра и вручить чемодан с грехами твоего папика.

– То есть?

– Малофей на моих глазах завалил Гордея. Да, да, убийца Зии Нуретовой мертв, застрелен.

– Черт! Лучше бы он был жив!

– Не боись, Егоров! Малофей сдаст нам Ондатра в обмен на неприкосновенность банды.

– Как это?

– Думаю, мальчики Ондатра поняли, что их босс затеял гнилую авантюру, отсюда заговор и «дворцовый переворот» – Ондатра убьют, Малофей выдаст нам видео и фото с твоим папиком, а сам останется во главе организации.

– Ого! Не ожидал такого поворота событий.

– Ты думал, только один Ондатр крутой? Много парней мечтает о его короне.

– Как еще на эти перестановки Пантелей посмотрит… Они, я понял, с Ондатром стали общую игру вести.

– Жизнь покажет, – равнодушно бросила Одоева.

– Может, подстава? Может, Малофей по указанию Ондатра тебе такое заманчивое предложение сделал, чтобы меня совсем загнать в угол?

– Садись на стул и не суетись. Малофей обещал мне позвонить. Все, сказанное им, сказано от своего имени. Он свою игру ведет. Уверена в этом… Я велела дежурному перевести звонок в твой кабинет. Скоро все прояснится.

Геннадий задумался. Только бы произошло так, как говорит Лиза! Тогда проблема с отцом рассосется, а Игошина он раскрутит…

– Зачем Реброва услала?

– Ты же сам требовал, чтобы посвященных в твое дело было только двое – ты и я.

– Какой уже в этом смысл!

– Смысл есть.

– Слушай, Лиза, зачем Самойлов спрятал сумку, если в ней не было ничего, кроме старых газет? Зачем сумки Ондатру? Что в сумке Игошина? Почему он молчит? Почему Малофею сумки не интересны, если он решил сбросить козыри, которыми обладает Ондатр? Он ведь тебе про освобождение Игошина ничего не говорил?

– Нет, не говорил.

– Поче…

– Гена, утихни! Твои вопросы останутся без ответа.

– Лиза, ты же понимаешь, что самое главное в этой истории – содержимое сумок!

– Понимаю. Это все понимают – ты, я, Ондатр. Понимает и Малофей – он рассчитывает вернуть тебе грешки твоего отца и уже спокойно поискать сумку Игошина, благо сумку Самойлова он уже проверил. Не смотри на меня так. Малофей не собирается отступаться от сумки Игошина. Если из-за ее содержимого братки готовы убрать главаря, только бы мы, менты, успокоились, – это содержимое ой-ой-ой, какое ценное! И они попытаются добраться до этих ценностей. Просто, забраковав план Ондатра, они придумали новый, более простой, ведущий к легкому успеху.

Затрезвонил телефон. Геннадий напрягся, а Лиза, застыв на мгновение, погрозила ему пальцем и проворно схватила трубку.

– Алло, следователь Одоева… Да…

Геннадий сидел как на иголках. Кто это? По лицу Лизки не определишь – звонят козлы-следователи из других отделов или это ТОТ САМЫЙ звонок?

Лиза слушала минуты две говор в трубке, потом сказала:

– Я приеду не одна. С Егоровым… Да, это его отец… Хорошо. – Положив трубку, она внимательно всмотрелась в напряженное лицо Геннадия. – Итак.

– Что, Лиза?

– Едем на стрелку.

– Когда?

– Уже сейчас. Ты и я. Берем оружие. И бронежилеты.

– Боишься?

– Да. Что-то жить хочется. Почему, сама не пойму.

На стрелку поехали на машине Каузиной – перед трагической развязкой она оставила свое авто во внутреннем дворе управления. Под пиджаки и рубашки оба надели неудобные голубые бронежилеты из какой-то синтетической дряни. Пистолетный выстрел эти штуки держали, а вот автомат бил бронежилет вместе с живым содержимым навылет.

– Далеко ехать? – спросил Геннадий.

– В ближайший лесок.

– Музыку включи, что ли. Муторно как-то.

– Боишься? Ничего, Егоров, умный ты али дурак, если суждено нам с тобой сегодня сдохнуть… то и сдохнем, невзирая на умственные способности. – Одоева уверенно управляла машиной в подвижной толчее центральных улиц. То и дело, справа и слева, неуклюжее авто Каузиной объезжали крутые иномарки.

– Спасибо тебе, Лизок.

– За что?

– Что впряглась за меня.

– Я же благородная. Ха-ха-ха! Как мушкетер. – Лиза заметно нервничала. – Ничего, Егоров, все обойдется.

– Надеюсь на это.

Центральный проспект плавно вылился в межгородское шоссе – высотные дома сменились панельными пятиэтажками, потом пошли коттеджи за высокими кирпичными заборами, а их сменило старье – домики из бревен, с маленькими оконцами и покосившейся дощатой оградой. Вскоре домики отодвинулись – впереди показалось широкое чистое пространство и избитое рытвинами полотно дороги.

Через десять минут, у знака «конец города», «реношка» сошла с трассы на обочину и затихла.

– Приехали, – сказала Лиза, выключив двигатель.

– Никого.

– Подождем. – Она достала из кармана мобильник, продавила на кнопках номер.

– Кому звонишь?

– Суперкомандиру. – Лиза имела в виду начальника УВД.

– Зачем?

– Просил позвонить.

– Зачем? – настойчиво повторил он.

– Егоров! – Лизка скривилась, приложив сотовый к уху. – Ты же не Буратино, нос у тебя не длинный, нечего его совать не в свое дело. Ого… Я чувствую, Егоров… – Лиза опустила мобильник. – Сработала блокировка сигнала. Бандиты приближаются – у них система гашения сотовых.

Мимо пронесся и плавно стих громадный «Мерседес» – он свернул на обочину и встал.

– Зачем я его брала? – удивленно повертела мобильник в руке Одоева.

Левая передняя дверца «Мерседеса» открылась, и из нее шагнул мужчина в строгом деловом костюме. Это был Малофей. Геннадий смотрел на крутой лайнер, стоивший бешеных бабок, на крутого бандита в крутом костюме, но был спокоен.

Малофей призывно махнул рукой, чтобы к нему вышли.

– Сколько их в машине? – спросил Геннадий, телом чувствуя свой пистолет под мышкой.

– Двое. Малофей и Ондатр. Я пошла.

– Может, я?

– Нет. Сиди.

Лиза ловко выскользнула из кресла, захлопнула дверцу. Она подошла к бандиту совсем близко. Оружие у него было в кармане пиджака и сзади за поясом. В любом случае она быстрее вырубит его ногой в глаз.

– Привезли материалы? – спросила Одоева.

– Материалы, слово какое строгое, – ухмыльнулся Малофей. – Вы очень похожи на Джулиан Андерсен. Лет пятнадцать назад или больше, пользовался популярностью сериал «Секретные материалы». Должны помнить. Она играла агента Скали. Про всякую фантастическую дрянь. В бурной молодости Скали снималась в порно. Читали газету «Калейдоскоп»? Скали враскорячку и подпись: «Мои материалы ни для кого не секрет». Эти фотографии не повредили ее карьере.

– Что из этого следует? – не понимала Лиза.

– Может, материалы про похотливого старика-писателя не настолько важны?

– Вопрос излишен. Мы здесь, и этим все сказано. Нам они нужны.

– Мне требуются гарантии.

– Какие?

– Что мою организацию завтра не разгромят, а меня не арестуют.

– Погасите защиту сотового сигнала, сделаем звонок. И не бойтесь, – усмехнулась Лиза. – Вам ведь нужны гарантии… для вас и ВАШЕЙ организации. Ондатр знает, что вы уже король? – Увидев, как засмущался Малофей, добавила: – Что вы мнетесь? Обратной дороги уже нет.

Малофей вздохнул, вернулся в «Мерседес». Что он говорил Ондатру, предположить было невозможно. Ведь как-то Ондатра заманили на эту роковую встречу… Интересно, что ему наплели?

Лиза снова достала из кармана мобильник. На этот раз сигнал прошел. Вернувшийся вскорости Малофей был напряжен. А Лиза сказала в трубку: