Рассвет Гайворонская Елена
— Он сам может больше не захотеть жить. Хотя таланты Кахгуяхта весьма велики. Эта пара самая спокойная из всего зала, не считая вас, конечно.
На мгновение щупальца Никани сосредоточились на руке Джозефа, которую тот стиснул в кулак настолько сильно, что ногти впились в ладонь, и из ладони уже сочилась и капала на пол кровь.
Потом Никани отвернулось от Джозефа, целиком, всем телом. Его инстинкты приказывали ему исцелить, излечить рану, успокоить боль. Но, уже хорошо зная Джозефа, оно решило не мешать ему причинять боль себе самому.
— Ты что же, умеешь предсказывать будущее? — спросил Джозеф, голос которого напоминал хриплый шепот. — Гейб собирается убить себя, так прикажешь тебя понимать?
— Не в полном смысле этого слова, но бессознательно шагнуть навстречу своей гибели он может. Что касается будущего, то предсказывать его мы не умеем. Кахгуяхт попытается спасти Габриэля — он стоит трудов. Но исходя из его прошлого поведения, ясно видно, что с ним нелегко работать.
Никани выбросило в сторону Джозефа чувственную руку и взяло его раненую ладонь, очевидно долее будучи не в силах переносить такое мучительное зрелище.
— Вам добавили в пищу успокоительное, слабый синтетический препарат, — сказало оно ему. — Сейчас я помогу тебе.
Джозеф попытался вырваться, но Никани держало его крепко. Рассмотрев кровоточащую ладонь, оно ввело Джозефу добавочную порцию успокоительного, все это время не переставая с ним говорить, тоном негромким и умиротворяющим.
— Ты же знаешь, я не причиню тебе вреда. Тебе не следует бояться меня, никакой боли или неприятных ощущений не последует. Постепенно ты привыкнешь и к необычности моего внешнего вида. Нет, нет, стой спокойно. Расслабься, не напрягай свое тело. Вот так, и еще немного. Если ты сможешь полностью расслабиться, так будет лучше, тебе проще будет перебороть страх. Прислонись к стене — вот так. Я помогу тебе перенести первый шок, не затуманивая твой разум. Понимаешь меня?
Повернувшись к Никани, Джозеф поглядел на него, потом снова отвернулся прочь, и все это медленно, почти лениво, словно движениям его препятствовала вязкость неспешно покидающих его эмоций. Никани заставило его опуститься около стены на пол, и уселось рядом само, обняв Джозефа чувственной рукой за плечи.
— Твой страх на самом деле меньше, чем тебе кажется, — сказало ему оно. — Но и даже и этот страх скоро пройдет.
Глядя на то, как Никани занимается с Джозефом, то есть исполняет свою работу, она понимала, что оолой ввел своему пациенту лишь малое количество препарата — возможно просто стимулировал выработку собственного эндорфина Джозефа, в результате чего тот немного расслабился и теперь чувствовал себя словно был немного под кайфом. Голос Никани, говорящий успокаивающие негромкие слова, действовал как дополнительное успокоительное, долженствующее привнести чувство безопасности и комфорта.
Джозеф вздохнул.
— Не понимаю, почему ваш внешний вид так пугает меня, — сказал он.
Его голос больше не звучал испуганным.
— Вид ваш совсем не угрожающий. Вы просто… немного другие.
— В животном мире различия видов часто в первую очередь означают угрозу, — ответило Никани. — Отличие подразумевает опасность. Незнакомое существо может оказаться твоим смертельным врагом, может убить тебя. Так было у ваших ближайших предков из животного мира и так есть сейчас у ваших животных-родственников. И потому это же правило действует и для вас.
Никани разгладило свои головные щупальца.
— Для вас, людей, гораздо безопаснее преодолевать чувство страха индивидуально, чем в составе большой группы. Вот почему мы все устроили именно так, как это происходит сейчас.
Никани обвело рукой вокруг себя, указывая на оолой и людей, с которыми те разговаривали.
— Мы решили, что будет лучше и безопасней для тебя, Лилит, если все закончится вот так — при помощи успокоительного и взрослых оолой.
— Значит, вы больше не доверяете мне?
— Ты великолепно подходишь в пару ко мне, Лилит. Мои взрослые коллеги считают, что ты — наилучшая пара, которая была у меня в течение периода взросления. Йядайя считает, что тебя удастся привести ко мне без помощи препаратов, и он, по-моему, прав.
Лилит поджала плечами.
— Я больше не хочу, чтобы между нами что-то было, Никани. Ты понимаешь, что я имею в виду.
— Ты поступаешь неразумно. Посмотри на свою подругу Тэйт.
Оглянувшись, Лилит увидела, как Тэйт протянула руку Кахгуяхту. Резко выкрикнув что-то, Габриэль оттолкнул ее, его лицо было разгневанным.
На множество слов Габриэля Тэйт отвечала односложно, но несмотря на это, через минуту он отпустил ее. В течение всего этого времени Кахгуяхт не двигалось с места и не произносило ни слова. Оно ждало. Оно стояло спокойно, позволяя Тэйт рассмотреть себя во всех подробностях еще раз, возможно для того, чтобы та успела собраться с духом. Как только Тэйт снова протянула ему руку, оно захватил ее, одним неуловимо быстрым и грациозным движением, в котором в то же время не было ничего угрожающего, а была одна нежность. В своем движении чувственная рука напоминала атакующую кобру, в то же время удивительно мягкую и игриво-ласковую. Тэйт даже не вздрогнула.
— Как ему удается так двигаться? — пробормотала Лилит.
— Кахгуяхт решило вступить в игру, ему показалось, что у Тэйт не хватит мужества и она отдернет руку, — ответило Никани. — Уверен, что так бы оно и случилось.
— Пока я смогла решиться, протягивала и отдергивала руку уже не помню сколько раз.
— Йядайя хотел, чтобы ты прошла до самого конца сама. Он не хотел тебе помогать.
— И что же изменилось теперь? — спросил Джозеф.
— Мы останемся здесь с вами на несколько дней. Как только вы привыкнете к нам, мы отведем вас на специально созданное тренировочное поле — в джунгли.
Оолой направило свои щупальца ни Лилит.
— В течение некоторого времени ты можешь считать себя сложившей обязанности. Скоро ты и твой друг смогут выйти из этого зала, я покажу ему корабль, конечно, если он сам захочет.
Лилит оглянулась кругом. Нигде больше не было борьбы, первый ужас уже был преодолен. Те из людей, кто не мог удержать себя в руках, находились без сознания. Остальные были поглощены общением со своими оолой, пребывая в смешанном состоянии легкого страха и растерянно-приподнятого настроения.
— Я тут единственная из людей, кто понимает, что происходит на самом деле, — сказала она. — Я считаю, что мне нужно будет выступить с объяснениями.
Тишина в ответ.
— Хорошо. Так как насчет этого, Джо? Прогуляемся по кораблю?
Джозеф нахмурился.
— Но, насколько я понял, мы не сможем выйти прямо сейчас?
Лилит вздохнула.
— Эти люди не захотят видеть нас рядом с собой, по крайней мере в течение первого времени, это точно. К сожалению, может оказаться, что и ты сам не захочешь иметь с ними дела. Такова реакция на препараты оолой. Так что у нас существует два выбора: мы можем остаться здесь в полной изоляции со стороны остальных или выйти вместе наружу.
Обняв ее одной из чувственных рук за талию, Никани дало ей понять, что существует и третья возможность, которую тоже не стоило сбрасывать со счетов. Она не сказала ничего, но страсть, которая внезапно всколыхнулась в ней, была настолько интенсивной, что вызвала на лице Джозефа выражение хмурого подозрения.
— Отпусти меня! — почти крикнула она.
Никани послушно освободило ее, но теперь все его щупальца были сосредоточены на ней. Оно ясно разобрало, с какой готовностью ее тело откликнулось на его призыв — химический призыв.
— Ты что-то сделало со мной? Ты впрыснуло мне что-то?
— Ничего.
Никани обхватило ее свободной чувственной рукой за шею.
— Хотя я собираюсь кое-что тебе впрыснуть. Наружу мы выйдем чуть позже.
Поднявшись, оно потянуло вслед за собой их обоих.
— Что такое? — спросил Джозеф, поднимаясь на ноги. — Что случилось?
Никто не ответил ему, но он послушно пошел в комнату Лилит. После того как Лилит закрыла дверь, он спросил снова:
— Что случилось?
Никани сняло чувственную руку с шеи Лилит.
— Подожди, — сказало оно.
После чего, сосредоточившись на Джозефе, отпустило и его, но он остался стоять рядом.
— Второй раз, вероятно, будет для тебя самым трудным. В первый раз я не оставило тебе выбора. Ты бы не мог выбирать, потому что не знал, из чего выбирать. Теперь у тебя появилось хоть какое-то представление. Поэтому я предоставляю тебе возможность выбора.
Теперь Джозеф понял все.
— Нет! — резко выкрикнул он. — Больше — ни за что!
Молчание.
— Предпочитаю иметь дело с реальным миром!
— То есть с Лилит?
— Вот именно.
Он хотел было сказать что-то еще, но, взглянув на Лилит, решил промолчать.
— И мне ты предпочтешь любого человека? — негромко спросило Никани.
Джозеф только ожег его яростным взглядом.
— И тем не менее, я прошу тебя. Прошу очень убедительно.
— Это сплошная иллюзия!
— Ошибаешься — это интерпретация. Электрохимическая стимуляция центральной нервной системы, определенных участков твоего мозга… То, что ты чувствуешь, имеет место на самом деле. Или имело. Иллюзия — это твои представления. А ощущения совершенно реальны. Если захочешь, ты сможешь все испытать снова — или познать что-то другое.
— Ни за что!
— Все свои переживания ты сможешь разделить с Лилит.
Молчание.
— Все, что почувствует она, почувствуешь и ты.
Протянув чувственную руку, Никани захватило кольцом кисть Джозефа.
— Никаких неприятных ощущений, я тебе обещаю. То, что я тебе предлагаю, близко к полному обладанию самим собой, о чем мечтали всегда вы, люди, то, что недостижимо для вас собственными силами.
Джозеф рывком высвободил руку.
— Ты сказало, что я могу выбирать. И я сделал свой выбор.
— Да, ты свой выбор сделал.
Распахнув на нем куртку своими многопалыми подлинными руками, Никани мгновенно стянуло с Джозефа одежду. Он пытался оттолкнуть оолой, но оно держало его крепко. Никани прилегло на кровать, притянув с собой Джозефа, который больше не сопротивлялся.
— Вот видишь. Теперь твой выбор изменился. На прямо противоположный. Твое тело сделало выбор за тебя.
Несколько секунд Джозеф бился и яростно вырывался, потом затих.
— Зачем ты это делаешь?
— Закрой глаза.
— Что?
— Закрой глаза и полежи здесь немного рядом со мной.
— Что ты собираешься делать?
— Ничего особенного. Закрой глаза.
— Я не верю тебе.
— Но ты ведь не боишься меня? Закрой глаза.
Молчание.
Лишь через некоторое время Джозеф послушался и закрыл глаза, и он и Никани долго лежали рядом вместе. Скованное и напряженное поначалу тело Джозефа медленно, как будто и не было недавно яростного отпора, начало расслабляться. Чуть погодя его дыхание стало ровным, и он погрузился в сон.
Лилит терпеливо ждала, сидя на столе, наблюдая. Ей хотелось дождаться конца. Возможно это была ее первая и последняя возможность увидеть, как оолой усыпляет и овладевает сознанием кого-то. Она испытывала легкое беспокойство по поводу того, что этим «кто-то» на этот раз оказался Джозеф. Успев хорошо его узнать, она могла представить себе водоворот противоречивых ощущений, который сечас наверняка бурлил в нем.
И тем не менее в подобном вопросе она доверяла Никани целиком и полностью. Общение с Джозефом наверняка доставляло тому огромное удовольствие. А оолой никогда не станет портить себе удовольствие, причиняя кому-то вред или боль. Можно сказать, что неким извращенным образом Джозеф получал удовольствия от общения с самим собой, хотя он, конечно же, никогда не признался бы в этом.
Она уже дремала, когда Никани разбудил Джозефа, коснувшись его плеча. Вместе с ними проснулась и Лилит. Его голос разбудил ее.
— Что ты делаешь? — спросил Джозеф Никани.
— Бужу тебя.
— Но я не сплю!
Молчание.
— Господи Боже мой, — выдохнул он через короткое время. — Ведь я же не спал, не спал, верно? Ты снова отравило меня?
— Нет.
Джозеф протер глаза, но не сделал даже попытки подняться.
— Тогда зачем ты сделало… это со мной?
— Я уже говорило тебе. На этот раз ты сам сделал свой выбор.
— Да, я сделал свой выбор. И ты должно было оставить меня в покое!
— Твое тело решило по-своему. И словами тут ничего не изменишь.
Положив одну из чувственных рук на шею Джозефа, Никани легко обняло его одним из свободных отростков.
— Вот так все обычно и начинается, — проговорило оно. — Теперь, если ты захочешь, я оставлю тебя в покое.
Надолго наступила тишина, потом Джозеф испустил долгий вздох.
— Я не могу позволить тебе — или себе — сделать это, — сказал он. — Независимо от того, что я чувствую, я не могу тебе этого позволить.
Голова и тело Никани внезапно стали гладкими как зеркало. Перемена была настолько внезапной, что, вскочив на ноги, Джозеф в испуге отпрянул.
— Тебя удивил… такой мой ответ? — дрожащим голосом спросил он.
— Нет, твой ответ только порадовал меня. Это было именно то, что я ожидало.
— И что… будет дальше?
— У тебя оказался чрезвычайно сильный характер. Ты, если этого требует достижение цели, можешь причинить себе боль и способен до конца стоять за свои убеждения.
— Отпусти меня и уходи.
Никани снова разгладило свои щупальца.
— Я ожидало от тебя благодарности, Джо. Ты не должен гнать меня. Да я и само не уйду.
На глазах у Лилит тело Джозефа напряглось, в нем происходила невиданная внутренняя борьба, потом его плечи расслабленно опустились, и она поняла, что Никани прочитало в душе Джозефа все правильно. Когда Никани устраивало Джозефа поудобней возле себя, тот не пытался ни бороться, ни рваться из его рук. Лилит увидела, как глаза Джозефа умиротворенно закрылись и лицо разгладилось. Он был готов принять наконец то, что хотел с самого начала.
Молча поднявшись с пола, Лилит сняла куртку и встала в постели на коленях. Склонившись над Никани и Джозефом, она глядела на них сверху вниз. На мгновение Никани показался ей невероятно похожим на то, каким она увидела когда-то Йядайю: совершенно чужеродное создание, гротескный образ, отвратительный в своем неописуемом уродстве, весь покрытый отростками, так напоминающими дождевых червей, со змеями, шевелящимися на голове, означающими непрерывное наблюдение за окружающим, реакцию на происходящее и выражение эмоций.
Застыв в коленопреклоненной позе, она лишь огромным усилием воли смогла заставить себя остаться на месте и не убежать от страха и отвращения куда глаза глядят.
Когда мгновение отвращения наконец минуло, она вдруг поняла, что задыхается. Никани дотронулось до нее кончиком своей чувственной руки, и она сильно вздрогнула. В течение долгой секунды, глядя на невероятный отросток, она терялась в догадках по поводу того, каким образом она смогла перебороть в себе ужас по отношению к таким вот вещам.
Сразу после этого она прилегла, испытывая чувство извращенного удовольствия в ожидании того, что могло дать ей это существо. Прижавшись к Никани, она несколько секунд провела в волнительном ожидании и успокоилась и ощутила счастье только тогда, когда чувственная рука оолой легко коснулась ее кожи и тело его рядом с ней содрогнулось.
Людей держали под наркотиками в течение нескольких дней — рядом с погруженными в наркотические видения людьми неотрывно находилась почетная охрана из одного или двух оолой.
— Они занимаются тем, что запечатлевают матрицы знания в их памяти. Примерно так можно назвать то, чем оолой занимаются, — объяснило Джозефу Никани. — Да, лучшего названия не подберешь. Это происходит химическим путем и другими способами.
— А чем тогда ты занималось со мной! — раздраженно воскликнул Джозеф.
— С тобой я занимаюсь тем же, чем занималось когда-то с Лилит. То, что я делаю сейчас с тобой, необходимо. Ни один человек не сможет вернуться на Землю, не пройдя через это.
— И сколько вы будете держать их всех под наркотиками?
— Еще совсем недолго. Мы постепенно уменьшаем дозу успокоительного, и сейчас некоторые лишь слегка под кайфом. Например, Тэйт Мара. Чего не скажешь о Габриэле Ринальди. Ты же, Джозеф, все воспринимаешь так, как оно есть, чистым и светлым разумом.
Никани устремило щупальца в сторону Джозефа.
— Но для всех остальных наркотики — обязательная мера? — пробормотал тот.
— С некоторой точки зрения, возможно, единственно верный выход. Глупо бояться неизвестности и незнакомых существ, людям следует избавляться от этих страхов, если они склонны считать себя разумными. При помощи наркотика мы удерживаем вас от рискованных и отчаянных поступков, которые могут кончиться тем, что вы просто причините себе вред, окажетесь ранены или что похуже. В то же время мы открываем вам мир гораздо более приятных вещей.
— Но этого недостаточно для такого обмена! Это несправедливо!
— Это только самое начало, Джозеф.
Тейхяхт, оолой Питера, сумело подтвердить известную истину о том, что оолой ошибок не допускают. Под влиянием введенных препаратов Питер превратился в другого человека. Впервые с момента Пробуждения он находился в мире, в том числе и с самим собой, отказался от борьбы, не пытался доказывать кому-то что-то, в общении был доброжелателен и приятен и весело шутил с Джин и своим оолой по поводу своей сломанной руки и предшествующей драки с Лилит.
Лилит, услышав об этом, поинтересовалась, что смешного нашел Питер в происшедшей стычке. Скорее всего причиной веселья тут были сильнодействующие препараты, вырабатываемые оолой. Под их влиянием Питер мог смеяться абсолютно надо всем. Под действием вещества оолой он готов был принять все, что угодно, и согласиться на любое соседство. И как только воздействие препаратов начнет ослабевать, Питер наверняка решит, вернувшись в прежний разум, что все это время над ним насмехались и его унижали. В его понимании препараты оолой станут не средством быстро и безболезненно привыкнуть к оанкали, этим пугающим чужакам, а способом повернуть его против самого себя, средством моральной казни пред лицом чужеродных извращенцев. Его человеческая гордость окажется уязвленной. Его мужское достоинство будет посрамлено.
Оолой Питера должно было обратить внимание на то, что в некоторые моменты поведения и слова его подопечного расходились с тем, что говорило в это время его тело. Но по всей вероятности это оолой было еще недостаточно знакомо с расой людей, чтобы суметь разобраться в таком его представителе, как Питер. Оолой Питера было старше Никани — скорее, приближалось годами к Кахгуяхту. Но при этом оно не отличалось проницательностью, столь свойственной и Никани и Кахгуяхту, и не имело и половины ума каждого из них.
В результате все закончилось весьма трагично. Оставшись наедине с Питером в его комнате и заперев за собой дверной проем, оолой подвергло себя неоправданному риску — заметив, что противник остался с ним один на один, Питер решил атаковать, и первый же его сильнейший удар к несчастью пришелся в нервный центр оолой, после чего тот, не владея собой от боли, прибегнул к рефлекторному приему защиты. Прежде чем Питер успел разобрать в чем дело, оолой мгновенным выпадом впрыснуло ему смертельную дозу яда, и Питер свалился на пол, содрогаясь в конвульсиях. Спазматически сократившиеся мышцы Питера переломили его кости как спички, после чего он впал в шок.
Как только оолой Питера оправился после первого приступа боли, оно попыталось спасти своего питомца, но было уже поздно. Питер был мертв. Тогда, опустившись около тела Питера, оолой замерло, свернув все свои щупальца в тугие пучки. Оно не желало ни говорить, ни двигаться. Его прохладная кожа стала еще более холодна, и на вид оолой быстро стало походить на человека, которого оно недавно убило.
К несчастью Питера, за происходящим в тот момент не наблюдал ни один сторонний зритель, иначе его, может быть, еще удалось спасти. Но в огромном зале было и без того полно оолой. Необходимости устанавливать наблюдение не было.
К тому времени, когда кто-то из оолой наконец обратил внимание на Джин, сидящую в одиночестве снаружи, рядом с закрытой дверью ее и Питера комнаты, все давно было кончено. Ничего, кроме того, чтобы вынести Питера наружу и передать тело семье убившего его оолой, поделать было уже нельзя. Оолой же остался в такой же, как и прежде, неподвижности.
Джин, все еще пребывающая под легким воздействием наркотика, остро переживающая одиночество и испуганная, избегала общества людей, собирающихся вокруг ее комнаты. Стоя в стороне, она смотрела на то, как выносили тело ее мертвого друга. Заметив ее, Лилит подошла ближе, зная, что ничем не сможет ей помочь, но все равно желая сказать слова утешения.
— Нет! — крикнула ей Джин, заметив ее приближение. — Не подходи ко мне!
Лилит вздохнула. Джин пребывала в состоянии продолжающейся самоизоляции, порожденной общением с оолой. Все люди, испытавшие на себе сильное биохимическое воздействие препаратов оолой, в течение долгого времени не выносили ничьего общества, кроме своего партнера-человека и того оолой, которое занималось с ними. Ни Лилит, ни Джозеф ничего подобного не испытывали, по крайней мере в сколь-либо острой форме. Ни сейчас, ни в прошлом Лилит не замечала за собой никаких отрицательных эмоций, кроме слабого отвращения к Кахгуяхту, появившееся после повзросления Никани. Теперь нечто подобное переживал Джозеф, в течение нескольких дней старавшийся держаться поблизости Никани и Лилит. Потом его реакция пошла на убыль и исчезла совсем. Состояние Джин было еще крайне обострено. Что с ней теперь будет дальше?
Лилит оглянулась вокруг в поисках Никани. Заметив его в одной из групп оолой, она подошла к нему и положила руку на плечо.
Оолой сосредоточило на ней часть своих щупалец, не прерывая разговора и не отпуская щупалец и чувственных рук, окружающих его собеседников. С Лилит оно заговорило при помощи тонкого пучка щупалец.
— Ты сможешь позаботиться о Джин? Помоги ей.
— Ей скоро помогут без моего участия.
— Посмотри на нее — она близка к срыву — чужая помощь может не успеть!
Пучок щупалец Никани сосредоточился на Джин. Та уже забрела в угол и уселась на пол, сжавшись в комок. Слезы без конца лились из ее глаз, и на лице у нее была написана растерянность. При том, что Джин была рослой, сильной и решительной женщиной. Теперь она напоминала ребенка.
Отвернувшись от остальных оолой, Никани прервало свои переговоры, в чем бы те ни заключались. Остальные оолой тоже повернулись вслед за ним, их общение стало менее напряженным. Затем все они быстро разошлись к своим многочисленным питомцам, которые стояли, ожидая их, по одному или по двое. В тот же миг, как весть о смерти Питера облетела всех вокруг, всем людям, кроме Лилит и Джин, была введена сильная доза препарата оолой. Никани не захотело давать ничего Лилит. Будучи уверенным, что Лилит удержит себя в руках, оно доверяло ей, а другие оолой доверяли Никани. Что касается Джин, то в зале не было никого, кто бы мог заняться ей, не рискуя причинить ей сильную боль.
Приблизившись к Джин на десяток шагов, Никани остановилось. Не говоря ни слова и не двигаясь с места, оно дождалось, когда Джин обратит на него внимание.
Вздрогнув, Джин с трудом усидела на месте, явно желая подальше втиснуться в угол.
— Не бойся, я не стану подходить ближе, — тихо проговорило Никани. — Скоро тебе помогут другие. Ты не останешься в одиночестве.
— Но… но я теперь осталась совсем одна, — прошептала Джин. — Они оба умерли. Я сама видела это.
— Ты ошибаешься, — поправило Джин Никани. — Умер только один из них.
Спрятав лицо в ладонях, Джин принялась раскачиваться из стороны в сторону.
— Питер погиб, — продолжало тем временем Никани. — Но Тейхяхт только ранен. Скоро здесь появятся его родственники — они помогут тебе.
— О чем ты говоришь?
— Родственники Тейхяхта помогут тебе.
Джин выпрямилась и села, прислонившись спиной к стене, по-прежнему держа опущенной голову, выговаривая слова глухо и неразборчиво:
— У меня никогда не было ни брата, ни сестры. До войны у меня не было никого.
— У Тейхяхта есть семья, она позаботится о тебе.
— Нет — они не простят мне того, что случилось с Тейхяхтом.
— Они обязательно помогут тебе, — сказало Никани и прибавило очень тихим и убедительным голосом: — Они помогут тебе и Тейхяхту. Они помогут вам обоим.
Джин нахмурилась в попытке понять сказанное и стала как никогда прежде похожа на маленькую девочку. Но уже скоро ее лицо изменилось. Тяжело пошатываясь, вдоль стены к ней двинулся Курт, накачанный наркотиками оолой. Сумев удержаться на почтительном расстоянии от Никани, он сделал лишний шаг по направлению к Джин — та поспешно отодвинулась.
Курт потряс головой, потом отступил на шаг.
— Джинни? — позвал он, при этом его густой голос звучал слишком громко, словно у пьяного.
Джин вскочила на ноги, но не ответила ничего.
Курт повернулся к Никани.
— Она одна из нас! — прохрипел он. — И мы в состоянии позаботиться о ней сами!
— К сожалению, это невозможно, — отозвалось Никани.
— В этом нет ничего невозможного! О людях должны заботиться люди. Так было, и так будет и впредь!
— Связь, установленная Джин с оолой, чрезвычайно сильная, слишком сильно задействована в этом аспекте химия ее тела, — также как в тебе и твоем оолой. Для того чтобы эти связи немного ослабли и вы снова смогли находиться в обществе друг друга, должно пройти время. Позже вы сможете позаботиться о Джине. Сейчас это невозможно.
— Черт раздери, но мы нужны ей сейчас!
— Нет.
Оолой Курта шагнуло к своему подопечному и взяло его за руку. Курт дернулся в сторону, пытаясь вырваться, но внезапно вся его сила словно улетучилась из него. Пошатнувшись, он упал на колени. Стоящая рядом с ним Лилит отвернулась в сторону. Курт был не из тех, кто смог бы простить унижение, точно так же, как не простил унижения Питер. Рано или поздно действие наркотика прекратиться. Он все вспомнит от начала до конца.
Подняв Курта с пола, его оолой помогло ему добрести до комнаты, в которой они жили с Селеной. Как только Курт скрылся, дальняя стена зала растворилась и в образовавшийся проход в зал вошла пара оанкали, мужская и женская особи.
Никани издали махнул им щупальцами, и те тут же направились к нему. Оанкали двигались медленно и с трудом, шли держась друг за друга, словно оба были тяжело больны или ранены. Их должно было быть трое, но теперь осталась только пара, и без составной части своего семейства они страдали неимоверно.
Остановившись на секунду возле Никани, оанкали взглянули в сторону Джин и после этого двинулись к ней. Джин испуганно замерла. После чего внезапно нахмурилась, словно уловила что-то, неслышное другим, хотя и плохо разобрала это.
Печально наблюдая за происходящим, Лилит поняла, что первый сигнал, полученный Джин, был обонятельный. Мужская и женская особи оанкали пахли так, как и следовало, они пахли семьей, созданной одним и тем же оолой. Как только их руки соединились, они поняли, что нашли друг друга. Их химическая сродственность была полной.
Все еще встревоженная присутствием двух незнакомых оанкали, Джин, тем не менее чувствовала себя лучше. Как и обещало Никани, помощь пришла к ней. Это были те, кто обязательно поможет ей. Это была ее семья.
Подняв Джин, оанкали отвели ее в комнату, где сидело неподвижное Тейхяхт. За все это время ни один из них не проронил ни слова. Люди, и друзья и враги, были временно напрочь забыты.
Внимательно глядя вслед Джин, Лилит не сразу заметила, как к ней подошел и остановился рядом Джозеф. Ему тоже ввели успокоительное, но от него он становился только чуть более сонным.
— Питер поступил правильно, — глухо проговорил он.
— Вот как? — Лилит нахмурилась. — И в чем же он был прав? В том, что умер?
— Он умер человеком! И ему почти удалось забрать одного из них с собой.
Лилит оглянулась и внимательно посмотрела на Джозефа.
— И что с того? Что бы это могло изменить? Свои силы нам следует поберечь для Земли. Здесь не наша территория.
— И какими мы вернемся на Землю? Будет ли она нужна нам после этого? Кем мы станем? Нелюдью? Безвольными существами?
4. ТРЕНИРОВОЧНЫЙ ЗАЛ
Тренировочный зал был расцвечен коричневым, зеленым и голубым. Коричневая топкая почва проглядывала сквозь нетолстый слой разнообразной палой листвы. Коричневая, густая вода текла в своем широком русле, поблескивая в свете того, что должно было означать солнце. В воде содержалось слишком много илистой взвеси, чтобы та могла казаться голубой, но высоко над водой проглядывающий сквозь ветви деревьев потолок — небо — был глубокого, интенсивно синего оттенка. Синеву не портил ни туман, ни малейшая дымка, только несколько облачков — оставшихся после недавно излившегося дождя.
На противоположном берегу широкой реки высился муляж продолжения леса, густой непроходимый ряд древесных стволов. Темно-зеленого цвета. Все, что соседствовало с рекой, было темно-зеленым. Джунгли представляли собой пестрое хитросплетение растительности — состоящее в основном из деревьев, обремененных различного свойства и размеров сожителями, симбиотами и паразитами: вьюном, цветами, орхидеями, мхами, наростами грибов, лишайниками, лианами, плюс многочисленные наборы летучей насекомой живности, несколько видов лягушек, ящериц и змей.
Видов цветов было всего несколько, в основном бромилиады и орхидеи, и водились они высоко над головой на верхних ветвях деревьев. На земле под ногами неподвижные объекты представляли собой либо листву, либо невзрачный лишайник. Повсюду — пронзительная зелень. Подлесок был довольно тощ и жидок и можно было пройти сквозь него без труда, хотя на берегах реки невозможно было сделать и нескольких шагов без помощи мачете, — которые пока что находились под запретом.
— Позже вы получите орудия труда, — сказало Никани Лилит. — Пускай люди привыкают к окружающей обстановке. Пусть разведают все сами и убедятся, что находятся в джунглях на острове посреди реки. Пусть поймут, что означает жить на острове.
Оолой помолчало.
— Кроме того, им необходимо время для установления более крепких связей со своими оолой. Сейчас они уже снова могут общаться друг с другом. Пусть поймут, что нет ничего постыдного в том, чтобы находиться в одном обществе как друг с другом, так и с нами, оолой.
Вслед за Никани, Лилит прошла к берегу реки, на поросшую деревьями косу, языком выдающуюся далеко в воду. Река катила свои воды совсем близко, хотя к воде берег резко обрывался, образуя скат высотой в десять футов. На самом краю обрыва стоял один из гигантов этого острова — дерево с обнаженными подмытыми рекой корнями, поднявшимися наподобие стен, образовав веранду в несколько комнат. Остановившись между двумя голыми корнями, Лилит кожей ощутила вокруг себя огромное количество живых существ, прибежище которым давало дерево. Ощущение было совершенно земное. Тяжело было думать о том, что очень скоро вода окончательно одолеет берег и огромное дерево погибнет — рухнет в воду и будет унесено вслед за другими своими собратьями.
— Знаешь, они говорят о том, что нужно начинать валить деревья, — негромко проговорила она, обращаясь к Никани. — Собираются долбить из них лодки или вязать плоты. Они решили, что попали на Землю.
Читать бесплатно другие книги:
