Дом Грома Кунц Дин

— Теперь я смотрю на результаты сравнительного анализа, — пояснил он.

Затем наступила пауза.

Медсестра отошла в сторону и начала готовить другую аппаратуру — то ли для Сюзанны, то ли для какого-то пациента.

Прошло еще несколько минут. Макги выключил прибор.

— Ну как? — сразу спросила Сюзанна.

— Ничего не нашел.

— Совсем ничего?

— Дело в том, что электроэнцефалограф, безусловно, полезная штука, но он ни в коем случае не может дать ответ на все вопросы. Некоторые пациенты с серьезными нарушениями в работе мозга дают на экране совершенно нормальную картину, а другие, без явных симптомов, — диаграмму, от которой волосы дыбом встают. Этот прибор иногда помогает поставить диагноз, но далеко не всегда. Мы начали с него, но впереди еще много процедур.

Сюзанна была слегка разочарована, но надежда продолжала согревать ее.

— Что будем делать дальше?

Макги снял с ее головы провода и сказал:

— Теперь пойдем на рентген. Мы его уже делали, но я хочу повторить.

— Должно быть, хорошая штука.

— О да! Повеселимся вдоволь.

Рентгеновский кабинет представлял собой комнату с белоснежными стенами, всю заставленную множеством сверкающих полированным металлом приборов. Ей показалось, что оборудование кабинета было не самым современным. Она, конечно, не являлась специалистом по рентгеновскому оборудованию, просто ей так показалось. Впрочем, в этом не было ничего удивительного — откуда в провинциальной больнице может быть суперсовременное оборудование. «Оно устаревшее, но выглядит вполне нормально», — подумала она.

Рентгенолог был совсем молодым человеком, звали его Кен Пайпер. Они подождали, пока он проявит рентгеновские снимки. Когда они были готовы, он закрепил их на специальном экране с подсветкой. Пайпер и Макги о чем-то зашептались, показывая пальцем на снимки.

Сюзанна наблюдала все это с каталки, на которую она перебралась с кушетки под рентгеновским аппаратом.

Первые снимки были просмотрены, настал черед второй серии. Снова шепот и указующие жесты.

Макги закончил просмотр и с задумчивым видом обернулся.

Сюзанна не выдержала, спросила:

— Что-нибудь нашли?

Он вздохнул и ответил:

— Могу сказать, чего мы точно не нашли — мы не нашли никаких повреждений тканей мозга.

— Нет также никаких признаков кровоизлияний, — добавил Кен Пайпер.

— В гипоталамусе тоже нет патологии. Многие пациенты, страдающие болезненными галлюцинациями, имеют нарушения именно в этом отделе мозга, — объяснял Макги. — Никаких следов внутричерепных травм, повышенного внутричерепного давления.

— Вашим рентгеновским снимкам можно просто позавидовать. — Кен Пайпер сиял от радости. — Вам совершенно не о чем беспокоиться, мисс Тортон.

Сюзанна посмотрела на Макги и увидела, что он разделяет ее тревогу. К несчастью, Кен Пайпер ошибался, у нее была масса причин для беспокойства.

— Что дальше? — спросила она.

— Я бы хотел взять пункцию спинного мозга. Эта процедура может дать ответ на вопросы, которые не смогли прояснить рентген и электроэнцефалограмма. Есть параметры, которые можно определить только через анализ спинномозговой жидкости.

Макги позвонил из кабинета рентгенолога в лабораторию и попросил приготовить все необходимое для анализа спинномозговой ткани, которую он собирался взять у пациентки.

Положив трубку, он произнес, обращаясь к Сюзанне:

— Чем раньше мы с этим покончим, тем будет лучше.

Несмотря на новокаиновую блокаду, Сюзанна все же ощутила боль, но она была к ней готова и не испугалась. Она лишь прикусила губу, гораздо труднее ей было оставаться в неподвижном состоянии из боязни того, что игла сломается при резком движении.

Вытягивая жидкость в шприц, Макги покосился на измеритель давления и прокомментировал:

— Давление в норме.

Пару минут спустя, когда была взята последняя проба, Сюзанна облегченно вздохнула и вытерла рукой слезинки, появившиеся на глазах во время болезненной процедуры.

Макги посмотрел на свет пробирку с образцом жидкости.

— Пока можно сказать только то, что она — прозрачная.

— Как долго придется ждать результатов? — спросила Сюзанна.

— Совсем недолго, — ответил Макги. — А пока займемся остальными анализами. Как насчет того, чтобы сдать кровь?

— Ради выяснения истины готова на все, — дурачась, заявила Сюзанна.

Около десяти часов утра Макги отправился в лабораторию узнать, как идет работа. За Сюзанной пришли Мэрфи и Фил, чтобы помочь ей добраться до палаты. Она понимала, что санитары не виноваты в кошмаре, посетившем ее вчера, и никакого злого умысла у них и в помине не было — все это лишь привиделось ей в бредовом сне, но побороть себя до конца не смогла — пришлось выдавливать из себя дружелюбную улыбку.

— Все население третьего этажа страшно скучает без вас, — начал Фил, выходя с каталкой в коридор.

— Очень много скорбных лиц, людям трудно перенести разлуку, — добавил Мэрфи.

— Не может быть, — притворно удивилась Сюзанна.

— Точно-точно, — подтвердил Фил.

— Вообще без вас на третьем этаже очень мрачно, — пожаловался Мэрфи.

— Как в темнице, — подхватил Фил.

— Как на кладбище, — поправил товарища Мэрфи.

— Как в больнице, — выдал сравнение Фил.

— Так мы и находимся в больнице, — серьезно проговорила она, включаясь в игру и пытаясь не падать духом. До лифта им оставалось совсем немного.

— Вы абсолютно правы! — воскликнул Мэрфи.

— Это — больница, тут не может быть никаких сомнений, — с важным видом подтвердил Фил.

— Но когда вы рядом, волшебница...

— ...все поет, сверкает...

— ...как на роскошном курорте...

— ...словно в сказочной стране, где всегда светит солнце...

— ...словно живешь в экзотической, невиданной стране...

— ...вроде Месопотамии.

Они доехали до лифта, и Сюзанна затаила дыхание.

— Фил, я же говорил тебе вчера — никакой Месопотамии давно уже не существует.

Один из санитаров нажал на кнопку, вызвал лифт.

— Тогда куда же, по-твоему, я езжу каждую зиму, Мэрфи? В моем туристическом агентстве мне говорили, что эта страна называется Месопотамией.

— Боюсь, Фил, что тебя в этом агентстве водят за нос. Скорее всего они посылают тебя каждый год в Нью-Джерси.

Двери лифта раздвинулись. Сюзанна сжалась в комок. В лифте никого не оказалось.

— Но, Мэрфи, я точно никогда не был в Нью-Джерси.

— Я рад за штат Нью-Джерси, Фил.

«Черт возьми, я больше не могу, — подумала Сюзанна, когда они выруливали из лифта в коридор третьего этажа. — Я просто не смогу жить, подозревая каждого встречного. Я не выдержу постоянного ожидания новых ужасов. Я ведь жду, что кошмар может начаться за каждой дверью, за каждым углом».

Да есть ли вообще на земле человек, способный вынести эту пожизненную пытку, это бесконечное путешествие через дебри кошмаров, мимо круглосуточных балаганов, где демонстрируют смертельные ужасы.

Разве есть человек, который согласится жить такой жизнью?

Джессики Зейферт в палате не было.

Занавес убрали.

Санитар снимал с кровати постельное белье и отправлял его в корзину. На вопрос Сюзанны он ответил:

— Миссис Зейферт стало хуже. Ее пришлось срочно переправлять в палату интенсивной терапии.

— Бедная женщина.

— Это должно было случиться в какой-то момент, — сказал санитар. — Хотя я согласен, ее действительно очень жаль. Такая милая старая леди.

Сюзанна искренне сочувствовала Джессике Зейферт, но одновременно ощущала безмерное облегчение, оставшись в одиночестве в своей палате.

Необыкновенно приятно было смотреть прямо с кровати в окно, хотя день казался пасмурным и предвещал грозовое ненастье.

Минут через десять, после того как Мэрфи и Фил попрощались с Сюзанной, в палате появилась миссис Бейкер с подносом в руках.

— Вы сегодня утром остались без завтрака. А вам вовсе ни к чему поститься, вы же не такая толстушка, как я. Вот мне действительно стоило бы недельку обойтись без еды.

— Вы правы, я ужасно голодная.

— Я в этом ни капли не сомневаюсь. — Медсестра поставила поднос на столик у кровати. — Как вы себя чувствуете, милая моя?

— Меня искололи, как подушечку для иголок, — пошутила Сюзанна, ощущая тупую боль в спине, оставшуюся после неприятной процедуры.

— Наверное, доктор Макги все делал сам?

— Да.

— Вам, считайте, повезло, — сообщила миссис Бейкер, снимая крышку с подноса. — Здесь у нас есть врачи, которые далеко не так аккуратны, как доктор Макги.

— Боюсь, из-за меня он опоздает на свой частный прием.

— У него нет приема по средам в первой половине дня. Только после обеда.

— О, я совсем забыла! — воскликнула Сюзанна. — Мы вчера так мало виделись, что я даже не успела вас спросить. Как прошел вечер в понедельник?

Миссис Бейкер растерянно заморгала и наморщила лоб.

— Вечер в понедельник?

— Как прошло ваше свидание? Ну вы же сами мне говорили — партия в боулинг, ужин с гамбургерами?

Медсестра все не могла взять в толк, о чем говорит Сюзанна. Затем просияла.

— О! Свидание! Конечно. С моим весельчаком-столяром.

— С плечами, не влезающими в дверной проем, — повторила Сюзанна слова медсестры про ее красавчика.

— И сильными, но нежными руками, — сказала миссис Бейкер с тоской в голосе.

Сюзанна улыбнулась.

— Так-то лучше. Такое, наверное, не забывается.

— Да, это был запоминающийся вечерок.

— Рада за вас.

Миссис Бейкер лукаво улыбнулась.

— Мы погуляли, конечно, с размахом. Я имею в виду не только партию в боулинг.

Сюзанна от души рассмеялась.

— Вот как, миссис Бейкер, вы, оказывается, любительница погулять. Не знала, не знала.

Озорные глаза медсестры блеснули из-под очков.

— Если не добавлять пряностей, жизнь станет невыносимо пресной.

Сюзанна расправила салфетку и заткнула ее за ворот своей голубой пижамы — она успела в нее переодеться после того, как вернулась с первого этажа.

— Я подозреваю, что речь идет о чем-то более весомом, чем щепотка пряностей.

— Да, иногда приходится добавлять их целыми большими ложками.

— Понятно. Миссис Бейкер, вы настоящая кутила.

— Нет, я всего-навсего человек, приверженный методистской вере. Но методистам, конечно, не чуждо ничто человеческое. А теперь, моя милая, к столу! Вам предстоит съесть все, что находится на этом подносе. Как приятно видеть, что вы идете на поправку. Надо не снижать темпов.

В течение следующего получаса Сюзанна завтракала и посматривала в окно, за которым бушевала непогода. Низкие серые тучи застилали все небо.

В начале двенадцатого вошел Макги.

— Извини, пришлось задержаться. Результаты анализа уже давно готовы, но мне надо было побывать в палате интенсивной терапии у Джесси Зейферт.

— Как она?

— Угасает с каждым часом.

— Бедная женщина.

— Да, обидно, что уходят такие люди. Но мы не можем ей больше ничем помочь, и слава Богу, что ей не придется долго мучиться. С ее темпераментом было трудно переносить болезнь, постоянную неподвижность. Бедняжка так страдала в последние недели, что ее было просто жалко. — Он сокрушенно покачал головой, а затем неожиданно прищелкнул пальцами, вспомнив важную мысль. — Послушай, я понял одну вещь, когда был там, наверху, у Джесси. Знаешь, почему у тебя могли возникнуть галлюцинации, связанные с Джерри Штейном, когда ты увидела Джесси? Я понял, что есть одна вещь, которая подтолкнула твою психику к кошмару.

— Подтолкнула?

— Да. Это инициалы[10].

— Инициалы, — повторила Сюзанна, не понимая, что он имеет в виду.

— Ну да, инициалы. Разве ты не видишь — они одни и те же у обоих.

— О-о, я бы ни за что не заметила.

— Ты не заметила это на уровне сознания, но твое подсознание наверняка остановилось на этой детали. Я уверен, что так оно и было. Именно это совпадение инициалов заставило тебя сосредоточиться на пологе ее кровати и вызвало в тебе ужас. Если дела обстоят таким образом, то, наверное, есть своя причина и у других кошмаров, то есть они возникают не спонтанно, а под воздействием определенных факторов. Какая-то незримая ниточка связывает совершенно невинные эпизоды со страшными воспоминаниями о «Доме Грома», и у тебя сразу же начинается приступ болезни.

Эта догадка явно воодушевила Макги, но Сюзанна не разделяла пока его чувств.

— Если все это так, то разве что-нибудь меняется?

— Конечно, тут еще многое надо продумать. Но это обстоятельство обязательно надо учесть, когда будет ставиться окончательный диагноз и решаться вопрос, в чем корень недуга — в физиологии или в психике.

Сюзанне такой поворот в разговоре был явно не по душе.

Хмурясь, она заговорила:

— Если мои кошмары не следствие травмы головного мозга, если все они не случайны, тогда что же, мне придется лечиться у психоаналитика?

— Нет, нет, — замахал руками Макги, — у нас просто нет никаких оснований делать такие выводы. Мы, как и собирались, будем продолжать обследование головного мозга, так как имеется как минимум два основания для этого диагноза — травма головы и трехнедельная кома.

Сюзанна, безусловно, хотела бы, чтобы причина ее болезни была в состоянии ее мозга. Если речь идет о кровоизлиянии, о травме мозга, то медицина может ей помочь.

Она верила в возможности терапии и хирургии, потому что в ее понимании эти дисциплины были наукой. Психиатрия же представлялась ей по большей части шарлатанством, она не верила психиатрам и боялась их.

Она упрямо замотала головой.

— Нет-нет, ты ошибаешься, никакого толчка в виде инициалов не было и быть не могло. Мое состояние никак не связано с больной психикой.

— Я бы с удовольствием согласился с тобой, но, с другой стороны, мы не должны упускать ни одной мало-мальски правдоподобной версии.

— А я ее отметаю. Сразу же.

— А я — нет. Я врач и должен всегда оставаться объективным.

При этих словах он взял ее за руку, и ей сразу стало легче.

Она спросила:

— Так каков результат моего анализа?

Свободной рукой Макги задумчиво почесал за ухом.

— Анализ на протеин не показал никаких отклонений от нормы. Кроме него, мы проверили состояние крови. Если бы обнаружилось слишком большое количество красных кровяных телец, это могло означать, что где-то в головном мозге произошло кровоизлияние.

— Но цифра оказалась нормальной, — опередила его Сюзанна.

— Да. Если бы оказалось слишком много белых кровяных телец, это означало бы, что в организме есть инфекция.

— Но и этот тест показал норму, так?

— Да.

Холодные, безжалостные факты загоняли ее в угол. «Ты здорова, — выпаливали прямо ей в лицо эти факты. — Твое тело работает прекрасно. Твой мозг работает безукоризненно. Вот с психикой у тебя непорядок. Это не болезнь тела, Сюзанна, это болезнь души. Ты — душевнобольная. Ты — чокнутая, Сюзанна. По тебе плачет сумасшедший дом».

Она старалась прогнать от себя эти назойливые страшные мысли, старалась заглушить в себе хор сомнений, терзаний, тревог.

Она жалобно и с надеждой спросила:

— Ну хоть что-нибудь ненормальное показал этот анализ?

— Ничего. Мы даже проверили твою спинномозговую жидкость на содержание сахара. Есть вирусы, которые понижают уровень сахара, но в твоем случае была норма. Чуть ниже, чем обычно, но на это не обращают никакого внимания.

— Получается, что я хрестоматийный пример здоровой женщины тридцати двух лет?

Макги был явно встревожен затянувшимися поисками верного диагноза.

— К сожалению, нет. Где-то затаилась болезнь.

— Где?

— Не знаю.

— Звучит не очень-то ободряюще.

— Мы будем продолжать исследования.

— Наверное, это затянется надолго?

— Нет. Мы постараемся поставить диагноз как можно быстрее.

— Каким образом?

— Ну, во-первых, я сегодня же возьму рентгеновские снимки, электроэнцефалограмму и все результаты анализов домой, чтобы еще раз внимательно их изучить. Может быть, удастся найти какую-то деталь, ускользнувшую от нашего внимания.

— А если не удастся ничего найти?

Он замешкался, не зная, как сказать, и наконец проговорил:

— В общем... есть еще один тест, который придется пройти.

— В чем он заключается?

— Там довольно сложная процедура.

— По твоему лицу можно догадаться, что непростая.

— Это церебральная ангиограмма. Мы применяем ее обычно по отношению к больным, страдающим тяжелыми формами паралича. Если им предстоит операция на сосудах головного мозга, то без этого теста не обойтись.

— В чем он состоит?

— Мы вводим в кровь радиоизотопы. Это делается через артерию в области шеи. Неприятная процедура.

— Я догадываюсь.

— Да, болезненная.

Сюзанна инстинктивно потрогала свою, шею.

Макги продолжал:

— К сожалению, эта процедура несет с собой определенный риск для пациента. Небольшой процент пациентов после этой процедуры получает осложнения. Иногда бывает смертельный исход. Заметь, что я не употребил слов «ничтожно малый процент».

— Да, ты сказал «небольшой процент», и это означает, что такие случаи довольно редки, но опасность нельзя сбрасывать со счетов.

— Именно так.

— По-видимому, это какой-то усложненный вариант рентгеновского обследования?

— Да. Как только радиоизотопы попадают в мозг, мы делаем серию снимков, отслеживая их путь по всем сосудам мозга. Это дает наиболее полную картину состояния сосудистой системы. Мы определяем размер просветов во всех сосудах, определяем точное место кровоизлияния, тромба. Это очень точный метод, при нем ни одна мелочь не ускользает.

— Кажется, это именно то, что нужно в моем случае.

— Обычно я прибегаю к ангиограмме только в самых тяжелых случаях — при потере речи, при параличе или при инсульте, когда пациент не может надеяться на возвращение к полноценной жизни.

— Это как раз про меня, — мрачно сказала Сюзанна.

— О нет. Совсем не про тебя. Между тяжелым поражением мозга при инсульте и галлюцинациями такого типа, как у тебя, — колоссальная разница. Поверь мне, твой случай куда более легкий.

Они замолчали и долго держали друг друга за руки, не произнося ни слова. Затем Сюзанна заговорила:

— Предположим, ты не найдешь ничего нового в результатах анализов.

— Предположим.

— Будешь ли ты готовить меня в этом случае к ангиограмме?

Макги закрыл глаза и молчал.

Сюзанна заметила, как подергивается его левое веко.

— Я просто не знаю, — медленно начал он. — Это зависит от многих вещей. Вообще я исповедую старое правило врачей: «Если не можешь принести пользу, не делай по крайней мере вреда». Я хочу сказать, что, если обнаружится хоть малейший намек на то, что твоя болезнь не связана с состоянием тканей мозга...

— Она связана только с этим, — оборвала его Сюзанна.

— Даже если будет необходимость в ангиограмме, я хотел бы подождать несколько дней, чтобы ты окрепла.

Сюзанна облизнула пересохшие губы.

— Если и ангиограмма не обнаружит никаких отклонений, а галлюцинации будут продолжаться, что тогда?

— Этой процедурой мы исчерпаем все методы, доступные современной медицине в подобных случаях.

— О-о, нет, этого быть не может.

— Да, к сожалению, мы будем вынуждены отвергнуть диагноз недуга, связанного с физическим состоянием мозга, и должны будем перейти к другого рода обследованиям.

— Нет, только не это!