Дом Грома Кунц Дин

Вместо ответа Макги убрал пистолет в карман своего плаща.

В другой руке у него был какой-то мешок. Он бросил его на кровать. Нет, это был не мешок, это была наволочка, набитая какими-то тряпками.

— Нам нужно как можно быстрее выбираться отсюда, — коротко пояснил он.

Он начал вытаскивать из наволочки содержимое. Это была ее одежда. Трусики. Брюки. Белый свитер. Туфли.

На дне наволочки виднелся какой-то круглый темный шар. Сюзанна смотрела на него с ужасом. Над ней снова навис кошмар, она вдруг поняла, что на дне наволочки лежит полуразложившаяся голова Джерри Штейна.

— Нет! — крикнула она. — Только не это!

Макги все-таки извлек темный шар наружу. Она узнала в нем свою черную кожаную куртку, свернутую в комок.

Никакой мертвой головы не было и в помине.

Но легче ей не стало. Она все еще не могла прийти в себя, она все еще была на краю бездны, из которой на нее дышал ужасом мрачный кошмар.

— Нет, — промолвила она. — Нет. Я больше ничего не хочу. Оставьте все меня в покое.

Макги как-то странно взглянул на нее, затем, очевидно, что-то поняв, улыбнулся.

— Ты что, подумала, что спектакль продолжается?

— Я безумно, безумно устала, — проговорила Сюзанна.

— Поверь мне, никаких спектаклей больше не будет, — сказал он.

— Мне все надоело. Хватит.

— Послушай, на тебя еще оказывает действие лекарство. Пройдет совсем немного времени, и ты почувствуешь себя гораздо лучше.

— Уходи.

Ей стало невмоготу держать голову над подушкой.

Она даже не беспокоилась о том, что лежит перед ним совсем голая. Не было сил натянуть на себя одеяло. Кроме того, после всего, что они сделали с ней, такой жест стыдливости выглядел бы смешным.

Ей было холодно. Но это тоже ее не волновало теперь. Ей было все равно.

— Послушай, — продолжал Макги. — Я не требую чтобы ты понимала, что здесь происходит. Я объясню тебе все позже. Пока тебе придется поверить мне на слово.

— Это уже было, — обреченно сказала Сюзанна. — Я верила тебе.

— И поэтому я здесь.

— Да. И поэтому ты здесь.

— Я здесь для того, чтобы спасти тебя, глупая. — Он сказал это с неподдельным чувством волнения и сочувствия.

— Спасти меня? От чего?

— От этого ада. Ведь в последнее время они вдалбливали в тебя именно это. Ад. Так называлась программа, по которой они работали с тобой.

— Программа?

Он кивнул и тут же сделал нетерпеливый жест.

— Сейчас не время для подробных объяснений. Поверь мне на слово.

— Уходи.

Макги аккуратно взял ее за плечи и усадил в кровати. Затем он попытался надеть на нее белый свитер. Сюзанна сопротивлялась как могла.

— С меня хватит, — кричала она. — Хватит играть в эти грязные игры.

— О Боже! — не выдержал Макги. Он выпустил ее, и она упала на подушки. — Ладно, тогда лежи и слушай. Можешь ты выслушать меня, в конце концов?

Не дождавшись ответа, он достал из кармана плаща фонарик, включил его и исчез в темноте пещеры. Вскоре его шаги стали совсем не слышны из-за рокота подземного водопада.

Неужели он решил оставить ее в покое? Или все-таки собирается прикончить? Одно из двух.

Она снова закрыла глаза.

Внезапно шум воды прекратился. В одно мгновение «Дом Грома» превратился в «Дом Тишины».

От удивления она открыла глаза. Мелькнула мысль — не умерла ли она в самом деле.

Из мрака пещеры раздался голос Макги:

— Слышала? Это была всего лишь магнитная запись звуков водопада. — Судя по звукам шагов, он был уже где-то совсем близко. — Эту запись прокручивали через магнитофон на мощную квадрафоническую систему. — Он подошел к кровати и погасил фонарик. — Ты, наверное, и не догадывалась, что бывают водопады, в которых нет ни капли воды? А как тебе нравится пещера? Несколько настоящих камней, скалы из картона и папье-маше. Настоящая театральная декорация. Вот почему здесь около кровати так мало свечей. Если бы ты могла видеть лучше, ты бы скоро убедилась сама, что тебя разыгрывают. На самом деле мы сейчас находимся в гимнастическом зале местной школы, он довольно просторный, так что создается иллюзия большого пространства. Не хочется привлекать внимания, а то бы я тебе показал, как все это выглядит при включенном свете. Окна, конечно, задрапированы, но достаточно появиться узкой полоске света, как сюда прибежит охрана. Они продумали даже вопрос с запахом — долго бились в лаборатории, пока не получили нужное сочетание. Неплохо получилось, а?

— А что такое сам Уиллауок? — спросила она.

Любопытство брало верх над страхом.

— Я все объясню тебе в машине, — пообещал Макги. — У нас сейчас очень мало времени. Ты должна поверить мне.

Сюзанну все еще одолевали сомнения, она недоверчиво покачала головой.

Макги был близок к отчаянию.

— Если ты мне не будешь доверять, то вряд ли тебе вообще когда-либо удастся узнать, что же такое Уиллауок на самом деле.

Сюзанна вздохнула.

— Ладно, согласна.

— Я всегда знал, что так просто ты не сдашься, — улыбнулся он.

— Но мне понадобится твоя помощь.

— Конечно, конечно.

Она позволила, чтобы он одел ее. Она чувствовала себя маленькой девочкой, когда он натягивал на нее свитер, надевал ей трусики и джинсы, завязывал шнурки на ее туфлях.

— Не знаю, смогу ли я идти сама, — поделилась она сомнениями.

— Я и не собирался тебя заставлять. Просто подержи фонарь, чтобы осветить нам дорогу.

— Конечно, давай.

Он взял ее на руки.

— Да ты легкая, как перышко. Ну, может быть, не как маленькое перышко, а как большое. Ну-ка, крепче держись за мою шею свободной рукой.

Она направляла свет туда, куда он велел, и они пошли прочь от этой проклятой «пещеры». Луч фонарика плясал по деревянному полу, и в какой-то момент она поняла, что они проходят по разметке для игры в баскетбол. Они спустились по ступенькам к какой-то двери и прошли в соседнюю комнату.

В этой комнате горел свет. На полу, рядом со столом для тренера, были распростерты три трупа. Половина головы Джеллико была снесена выстрелом, у Паркера — два пулевых отверстия в спине. Куинс упал на скамейку, и из раны в его шее все еще сочилась кровь.

Макги, очевидно, уже начал уставать, он дышал все тяжелее. Они прошли через тренерскую комнату в ярко освещенный коридор. Здесь на полу лежал еще один мертвец.

— Кто это? — спросила Сюзанна.

— Охранник, — коротко ответил Макги.

Они прошли по коридору, повернули за угол и приблизились к металлическим дверям, возле которых лежал еще один труп, видимо, это был второй охранник.

— Выключи фонарик, — прошептал Макги.

Сюзанна выключила фонарь. Макги осторожно приоткрыл тяжелую дверь, и они оказались на улице.

Ночь была холодной и ясной. Значит, с тех пор как ей сделали укол наркотика в машине «скорой помощи», прошли целые сутки.

У здания школы стояли две машины. Макги направился к синему «Шевроле» и усадил Сюзанну в автомобиль.

На полной скорости они помчались прочь из Уиллауока по Мэйн-стрит. Здание больницы оставалось в противоположной стороне. До тех пор пока последние огни города не скрылись из виду, ни один из них не раскрыл рта. Теперь они неслись вдоль зеленых полей пригорода.

Со своего места Сюзанна вглядывалась в лицо Макги. В зеленоватом свете от приборной доски это лицо казалось странным. Странным, но не угрожающим.

Однако она пока не могла полностью поверить ему.

Она не могла довериться ему целиком.

— Расскажи мне то, что ты обещал, — попросила Сюзанна.

— Даже не знаю, с чего начать.

— Начни с чего хочешь. О Господи, ну рассказывай же!

— Тогда я начну с корпорации «Майлстоун».

— Это которая там, на холме?

— Нет-нет. Вывеска, которую ты видела, когда выезжала с холма на «Понтиаке», — это всего лишь прием, который был использован, чтобы еще больше запутать тебя, вывести из равновесия.

— Значит, то место на самом деле больница?

— Да, больница, но не только. А настоящая корпорация «Майлстоун» находится в Ньюпорт-Бич.

— Я действительно там работала?

— Да. Тут никакого обмана не было. Однако разговаривал с тобой вовсе не Фил Гомез. Разговаривал человек, живущий в Уиллауоке и прикидывающийся Филом Гомезом.

— Скажи, какую работу выполняла я в «Майлстоуне»?

— "Майлстоун" — это на самом деле исследовательский центр, в этом я тебя не обманывал. Но он не выполняет заказы частных корпораций. «Майлстоун» — всего лишь прикрытие для сверхзасекреченного исследовательского центра министерства обороны США. Он работает под непосредственным контролем министра обороны и президента США. Конгресс даже не подозревает о его существовании, деньги для центра поступают по секретным статьям бюджета. В «Майлстоуне» собраны лучшие ученые страны, по-моему, ведущих специалистов там человек двадцать пять. В их распоряжении самые совершенные базы данных и суперсовременные компьютерные системы. Каждый из этих ученых — блестящий специалист в своей области, работа ведется на основе синтеза знаний из всего научного спектра.

— Значит, я — один из этих специалистов? — спросила Сюзанна. Она и сейчас не могла припомнить ничего о корпорации, она даже не была уверена, что такая существует.

— Да, ты и еще один человек — ведущие специалисты по ядерной физике.

— Но я ничего не помню.

— Я знаю.

Они продолжали мчаться вдоль пустынной, заросшей лесами местности, и Макги рассказывал ей все, что он знал, или, по крайней мере, думал, что знает, о корпорации «Майлстоун».

«Майлстоун», по словам Макги, работал над одной основной темой. Это была разработка супероружия — лазера с ядерной накачкой, биологических супербоеприпасов, словом, всего того, что могло тем или иным образом свести эффект от использования обычного ядерного оружия к нулю, сделать его применение бессмысленным. В свое время американское правительство считало, что Советский Союз стремится к ядерному превосходству над США, с тем чтобы нанести победоносный первый ракетно-ядерный удар и таким образом вывести из строя американский потенциал возмездия. Осознавая эту угрозу, американское правительство вместе с тем отдавало себе отчет в том, что идея новых колоссальных затрат на довооружение не вызовет энтузиазма у налогоплательщиков. Поэтому в середине семидесятых годов президент и министр обороны видели спасение только в создании некоего чудо-оружия, которое смогло бы уравновесить советский ядерный арсенал и избавить человечество от призрака атомного апокалипсиса. Если невозможно запустить многомиллиардную программу перевооружения, то вполне возможно иное — создание секретного исследовательского центра с наилучшим творческим потенциалом в надежде на то, что интеллект американских ученых спасет Америку. В каком-то смысле «Майлстоун» превратился в последнюю надежду для США.

— Но я уверена, что подобные исследования проводились и раньше, — возразила Сюзанна. — Какая необходимость была в запуске новой научной программы?

— Дело в том, что в обычных исследовательских центрах было полно пацифистов, особенно среди лаборантов и студентов. Они похищали информацию и делали ее достоянием гласности, с тем чтобы завоевать в свои ряды больше сторонников борьбы с «кознями Пентагона». Так что эти центры, базировавшиеся в середине семидесятых в университетах, практически потеряли свое значение. Президент настаивал на том, чтобы исследования были продолжены за завесой абсолютной секретности, он хотел, чтобы технологический прорыв стал достоянием только Америки.

— На протяжении нескольких лет советская разведка не подозревала о существовании «Майлстоуна». Когда КГБ наконец узнал о корпорации, у Советов волосы встали дыбом при мысли о том, что США близки или, хуже того, уже достигли желаемого результата — нейтрализации советского ядерного потенциала. Перед КГБ была поставлена задача — выкрасть одного из специалистов «Майлстоуна» и любым путем добиться от него сведений о ходе работ над чудо-оружием.

Машина на уклоне начала разгоняться, и Макги стал притормаживать.

— Дело в том, что каждый из двух дюжин специалистов «Майлстоуна» должен был постоянно находиться в курсе работ своих коллег, поэтому каждый из них обладал уникальными знаниями о процессе работ по всем перспективным проектам. Это означало, что далеко идущие планы Пентагона могли быть сорваны, если бы в руки КГБ попали сведения хотя бы от одного специалиста из «Майлстоуна».

— Итак, Советы остановили выбор на мне, — сделала вывод Сюзанна. Она была уже готова поверить Макги, хотя в душе еще шевелились кое-какие сомнения.

— Да. КГБ раздобыл список специалистов «Майлстоуна» и начал собирать сведения по каждому из них. Ты представляла для них объект наибольшей заинтересованности, так как, по имеющимся данным, в прошлом у тебя были определенные сомнения по поводу участия в разработках ядерного оружия, это не совсем согласовывалось с твоими моральными воззрениями. Ты включилась в эту работу сразу же после получения степени доктора, в двадцать шесть лет, и у тебя тогда не было еще четко сформировавшейся системы ценностей. С возрастом у тебя появились сомнения, касающиеся твоей работы и ее роли для будущего. Ты даже высказала эти сомнения вслух. Ты поделилась ими с одним из твоих коллег и даже взяла месяц отпуска за свой счет, чтобы обдумать свои планы на будущее. Но, вероятно, ни к каким окончательным выводам ты не пришла и поэтому вернулась на работу, хотя сомнения и оставались.

— Все это звучит так, словно ты говоришь о каком-то третьем, совершенно постороннем человеке, — проговорила Сюзанна, испытующе глядя на Макги. — Я что-то не припоминаю ничего из того, о чем ты сейчас говорил.

— Я все тебе объясню, подожди немного, — успокоил он. — Сейчас нам придется сделать остановку.

Они уже спустились с холма и выехали на прямой участок дороги. Невдалеке дорогу перегораживал шлагбаум.

— Что это? — с беспокойством спросила Сюзанна.

— Контрольно-пропускной пункт.

— Ты случайно не собираешься вернуть меня опять к ним в лапы? Может быть, все эти разговоры только продолжение спектакля? — недоверчиво спросила она.

Макги, нахмурившись, покосился на нее.

— Наберись терпения, очень тебя прошу. Мы сейчас выезжаем из строго охраняемой военной зоны и должны обязательно проехать через все посты без инцидентов. — Он вытащил из внутреннего кармана какие-то бумаги. — Будет лучше, если ты притворишься спящей.

Сюзанна повиновалась, но сквозь полусомкнутые веки видела, как они подъехали совсем близко к посту со шлагбаумом. В этот момент она закрыла глаза и больше ничего не видела.

— Ни в коем случае не открывай рта.

— Поняла.

— Что бы ни случилось, ты — немая.

Макги остановил машину и опустил боковое стекло.

Сюзанна услышала, как где-то совсем рядом прогрохотали сапоги.

Часовой что-то сказал, и Макги тут же ответил. Но говорили они оба не на английском.

Сюзанна была до такой степени поражена этим, что едва не раскрыла глаза от удивления. Она не успела спросить его, зачем ей притворяться спящей, если у него есть документы на них двоих. Теперь все было ясно: скажи она хоть одно слово по-английски — и они оба пропали.

Ожидание, как ей показалось, было бесконечным. Наконец послышался шум поднимающегося шлагбаума. Машина тронулась с места.

Сюзанна открыла глаза, но назад оборачиваться не смела.

— Где мы? — спросила она Макги.

— Разве ты не поняла, на каком языке мы говорили?

— Неужели...

— Да-да, на русском, — подтвердил он.

Сюзанна потеряла дар речи. Она только безмолвно качала головой.

— В тридцати километрах от нас Черное море, — заявил Макги. — Как раз туда мы и едем. К берегу Черного моря.

— Так мы на территории Советского Союза? Это невозможно. Это какое-то сумасшествие.

— Но это так.

— Нет-нет, — бормотала Сюзанна. — Так не бывает. Просто для меня приготовили очередной спектакль.

— Нет, — твердо сказал Макги. — Выслушай меня.

Выбора не было. Не выбрасываться же ей из машины на полной скорости. Да и уйти далеко она не сможет, в ногах все еще чувствовалась предательская слабость.

К тому же в голосе Макги была неподдельная искренность. Ей очень хотелось верить.

Он продолжал.

— Так вот, агенты КГБ похитили тебя, когда ты проводила свой отпуск в Орегоне.

— Никакой автокатастрофы не было?

— Нет. Эта история с аварией была необходима лишь для того, чтобы спектакль в Уиллауоке начался. На самом деле тебя просто похитили и вывезли из США вместе с дипломатическим грузом.

Сюзанна нахмурилась.

— Но я не могу припомнить ничего подобного.

— На всех этапах операции тебе делались уколы. Лекарство, которое заглушает все чувственные восприятия.

— Но я же должна была помнить по крайней мере то, как меня похищали! — настаивала она.

— Все воспоминания об этом периоде стирались из твоей памяти при помощи специальных приемов гипноза и лекарственной терапии.

— Проще говоря, мне устроили «промывание мозгов».

— Да, если хочешь. Для того чтобы ты включилась в программу «Уиллауок», необходимо было, чтобы все воспоминания, противоречащие этой программе, отсутствовали.

У Сюзанны был еще десяток вопросов о загадочной программе, но она сдержала себя и решила выслушать рассказ Макги до конца.

— После того как ты попала в Москву, тебя поместили в специальную тюрьму на Лубянке. Весьма мрачное место, должен сказать. Первые допросы ничего не дали, ты не отвечала на их вопросы. Тогда они сменили тактику. Нет, они не били тебя, не загоняли под ногти булавки. Они применили весьма жестокую методику, хотя она и не была связана с физическим насилием. Тебе вводили целый спектр различных наркотических веществ с весьма неблагоприятными побочными эффектами. В сущности, такие вещества нельзя вводить человеку, они его могут просто изуродовать. Но в КГБ они применялись очень часто для извлечения ценной информации из тех, кто слишком уж упрямится на допросе. Однако, как только они перешли к этим методам, случилась странная вещь — ты стала утрачивать память даже о тех второстепенных моментах твоего пребывания в «Майлстоуне», которые еще сохранялись у тебя в голове.

— И такое состояние длится по сей день.

— Да. Даже под действием сильных наркотиков, с подавленной волей ты не рассказала им ничего. С тобой работали пять дней, пять напряженных дней, и только после этого наконец поняли, что же произошло.

Макги замолчал и снизил скорость. Они подъезжали к населенному пункту. Это, по всей видимости, была деревня, в ней не было ничего похожего на Уиллауок, она вообще не была похожа ни на какой американский городок. Если бы не несколько фонарей вдоль улиц, можно было подумать, что они перенеслись в прошлый век. Жалкие строения с небольшими оконцами производили впечатление средневековых построек.

Они промчались через деревню и вновь выехали на простор. Макги прибавил газу.

— Ты остановился на том, что я забыла обо всем связанном с «Майлстоуном», — напомнила Сюзанна.

— Да. Так вот, по всей видимости, каждый поступавший на работу в «Майлстоун» должен был соглашаться на серию специальных сложных манипуляций, в результате которых человек лишался возможности разгласить сведения о своей работе. Если человек отказывался пройти подобную обработку, это автоматически лишало его права на занятие должности в «Майлстоуне». В дополнение к этому служащие корпорации, вероятно, подвергались процедуре, после которой вся информация о «Майлстоуне» блокировалась, если к человеку применялись методы психического воздействия. В случае применения наркотиков, гипноза или другого сильного средства информация должна была уходить в глубины подсознания, и извлечь ее оттуда становилось практически невозможно.

Только теперь Сюзанна начинала понимать, почему она не могла восстановить в памяти даже внешний вид лаборатории в «Майлстоуне».

— Значит, эта информация все-таки хранится во мне?

— Да. Если нам удастся выбраться отсюда и ты попадешь в Штаты, то в «Майлстоуне» наверняка найдут способ, как разблокировать твою информацию и извлечь ее на свет Божий. Возможно даже, что нигде в другом месте, кроме «Майлстоуна», этого проделать нельзя. Возможно, сама процедура связана с какими-то ключевыми словами, которые можно получить только после абсолютной идентификации по отпечаткам пальцев. Конечно, это всего лишь мое предположение. Если бы мы знали, как это делается, мы бы сами проделали это с тобой. Но мы не знали, и потому нам пришлось прибегнуть к программе «Уиллауок». Суть ее заключалась в том, чтобы разблокировать твою память с помощью серии психологических встрясок.

Они летели сквозь ночь. Пейзаж в этих местах был не такой холмистый, как в окрестностях Уиллауока, деревья встречались все реже. В небе взошла луна, ее призрачный свет серебрил дорогу.

Сюзанна, вжавшись в свое сиденье, со страхом следила за лицом Макги, боясь обнаружить в нем следы нового обмана, новой, еще более жестокой «психологической встряски».

— Блокировка памяти может быть основана на различных видах эмоций — на любви, ненависти, страхе, — но из них самый эффективный тормоз получается, конечно, из страха, — продолжал Макги. — Именно на этой эмоции, на страхе, по-видимому, и основывалась блокировка, которая была тебе внедрена в «Майлстоуне». Вероятно, при помощи методик, связанных с гипнозом и лекарственной терапией, тебе в подсознание была внедрена мысль о том, что при раскрытии доверенных тебе секретов ты мгновенно погибнешь, испытав при этом невыносимую боль. Эту блокировку чрезвычайно трудно, практически невозможно снять, особенно если она внедрялась в подсознание профессионалами. А это как раз твой случай.

— Но вам удалось найти такой способ.

— Ну, я-то не имел никакого отношения к его разработке. Просто в КГБ есть масса специалистов по манипулированию сознанием, по «промыванию мозгов» и так далее, которые и разрабатывают эти методики. Одна из них предполагает, что блокировка, основанная на страхе, может быть снята, если в подсознание человека внедрить страх, еще больший по масштабу. Но найти страх, который был бы больше страха смерти, не так легко. Это касается большинства из нас. КГБ, основательно покопавшись в твоей биографии, обнаружил в ней твое слабое место. Они специально обращали внимание на те события, которые можно было бы вновь воскресить и таким образом создать для тебя настоящий кошмар наяву, им нужно было нечто сопоставимое со страхом смерти.

— "Дом Грома", — едва шевеля губами, пробормотала она, — Эрнест Харш.

— Да, именно так, — сказал Макги. — Именно эти события они положили в основу своей игры. После тщательного изучения твоей биографии КГБ пришел к выводу, что у тебя есть необычная страсть к порядку во всем, они поняли, что ты ненавидишь все, что выходит за рамки здравого смысла. По их гипотезе, твое стремление к рациональности во всем приняло гипертрофированные, маниакальные формы.

— Маниакальные? Да, наверное, — согласилась Сюзанна. — Наверное, я действительно такая. Вернее, была такой.

— По замыслу КГБ, ты должна была быть в первую очередь выведена из равновесия. Для этого тебя поместили в условия, в которых все окружающее мало-помалу становилось все более иррациональным, бессмысленным. В этом искусственно созданном мире мертвые могли являться перед живыми, каждый новый персонаж оказывался совсем не тем, кем он был на самом деле. Они привезли тебя в Уиллауок и поместили в одном из отсеков больницы, специально оборудованном для подобного рода спектаклей. Тебя потихоньку подталкивали к моральному и (или) психологическому слому. Кульминацией кошмара должна была стать сцена в декорациях «Дома Грома». Сценарий последнего акта был очень мрачным. Тебе предстояло быть многократно изнасилованной. Четверо «мертвецов» должны были насиловать тебя и подвергать изощренным пыткам.

Сюзанна замотала головой, не веря своим ушам.

— Меня хотели подтолкнуть к моральному слому?.. Но зачем? Даже если бы им удалось снять блокировку с моей памяти, они все равно не сумели бы получить от меня ничего путного. Перед ними оказалась бы женщина, сошедшая с ума, вот и все.

— Это не так. Психическое помешательство, вызванное кратковременным воздействием насилия, легко поддается лечению, — пояснил Макги. — После того как они сломили бы твою волю, они пообещали бы прекращение пыток в обмен на полное подчинение и сотрудничество.

После этого началось бы активное лечение, восстановление нервной системы до того уровня, при котором возможно возобновление допросов. Они рассчитывали получить от тебя достоверную информацию.

— Погоди, — остановила его Сюзанна. — Погоди. Для того чтобы подобрать двойников, продумать сценарий игры, дооборудовать помещения, нужно время, много времени. Но меня ведь похитили всего несколько недель назад... не так ли?

Макги не спешил с ответом.

— Не так ли? — повторила она свой вопрос.

— В Советский Союз ты попала больше года тому назад, — наконец медленно проговорил он.

— Нет! О-о, нет. Нет, этого не может быть!

— Так было. Большую часть времени ты провела на Лубянке, в камере, томясь мучительным ожиданием. Ты просто не помнишь этого периода. Его стерли из твоей памяти еще до того, как ты прибыла сюда.

Недоумение Сюзанны сменилось приступом яростного гнева.

— СТЕРЛИ? — Она выпрямилась, сжала пальцы в кулаки. — Ничего себе словечко! Стерли! Что я тебе — магнитофонная лента, чтобы меня стирали? Боже, я целый год провела в тюрьме, они похитили у меня этот год, а потом опрокинули на меня кошмар с Харшем и всеми остальными... — От крика ее голос сорвался.

Но теперь она поняла, что верит ему. Почти на сто процентов. Она была почти уверена, что все сказанное было правдой.

— Ты, конечно, имеешь все основания для возмущения, — спокойно сказал Макги, мельком взглянув на нее. — Но, пожалуйста, не обвиняй меня. К тому, что случилось с тобой тогда, в Москве, я не имел ни малейшего отношения. Я впервые увидел тебя только здесь, в Уиллауоке. Мне было совсем непросто дожидаться момента, когда я смогу спасти тебя.

Они ехали какое-то время молча, и гнев Сюзанны понемногу стихал.

Показалось освещенное луной море. Они свернули на магистраль, шедшую вдоль побережья. Здесь уже начали попадаться машины, большей частью грузовики. Сюзанна нарушила молчание:

— А теперь скажи мне, кто ты такой? Какова твоя роль во всем этом кошмаре?

— Чтобы ты лучше поняла, я должен буду сначала рассказать о том, что такое Уиллауок.

У Сюзанны опять появились сомнения.

— Даже за один год они не успели бы построить целый город. Только не рассказывай мне, что все это они построили, чтобы выкачать из меня информацию про «Майлстоун», я не поверю.

— Да, ты права, — сказал он. — Уиллауок действительно построен не сейчас, а в пятидесятые годы. Он должен был представлять собой типичный американский городишко. С той поры он многократно перестраивался и обновлялся, чтобы соответствовать современным требованиям.

— Но с какой целью? Зачем нужен образцовый американский город в самом центре Советского Союза?

— Уиллауок — это учебный центр, — отчеканил Макги. — В этом центре советские агенты глубокого прикрытия учатся быть американцами, учатся американскому образу мышления.

— Что это?.. Агенты глубокого прикрытия? — изумленно спросила Сюзанна. Макги в это время обгонял тяжелый, груженный доверху грузовик советской марки.

— Каждый год примерно триста-четыреста одаренных детей в возрасте трех-четырех лет, пройдя предварительный отбор, приезжают в Уиллауок. Их забирают от родителей, которым объясняют, что их дети избраны для выполнения очень важного задания и что они их больше никогда не увидят. В Уиллауоке все эти дети распределяются по семьям, которые заменяют им их прежнюю родню. После этого начинается новая жизнь, о которой надо сказать прежде всего две вещи. Первое — они подвергаются массированной идеологической обработке, которая призвана сделать из них фанатиков коммунистической доктрины. Не думай, что слово «фанатики» я употребляю здесь для красного словца. Нет, дело куда серьезнее, по сравнению с этими ребятами последователи аятоллы Хомейни — это смиренные овечки. Каждый день два обязательных часа посвящены идеологической подготовке. Кроме того, для воздействия на подсознание ребятам прокручивают идеологические материалы во время сна.

— Похоже, они готовят целую армию маленьких роботов, — заметила Сюзанна.

— Именно. Дети-роботы, роботы-шпионы. Теперь второе — эти ребята вовсю учатся быть американцами, учатся думать по-американски, жить по-американски. В итоге они должны стать американскими патриотами, будучи в душе фанатичными приверженцами коммунистической доктрины. В Уиллауоке говорят исключительно на американском варианте английского языка. Эти дети не знают ни одного слова по-русски. Все книги — на английском, все фильмы — на английском. Телепередачи записываются с трех американских телепрограмм и передаются вперемежку во все дома Уиллауока по закрытой системе вещания. Так что у этих детей примерно тот же фон телепередач, что и у их сверстников в США. За этим очень строго следят. После того как эти ребята пропитаются насквозь американским образом мышления, американской культурой, их отправляют в США, снабдив безукоризненно выполненными документами. Им в это время от восемнадцати до двадцати одного года. Часть из них попадает в американские колледжи и университеты. У каждого есть тщательно проработанная легенда, к тому же каждый факт из этих легенд поддерживается американцами, симпатизирующими Советам, так что сомнений в их американском происхождении почти никогда не возникает.

Эти тайные агенты постепенно пробираются на важные посты в промышленности, администрации, они спокойно работают на протяжении десяти, двадцати лет, делают карьеру. Часть из них никогда не будет востребована Советами, они так и будут жить в образе американских патриотов, будучи в глубине души настоящими русскими. Другую, большую часть будут использовать для шпионажа и диверсий. Их и используют — каждый день, каждый час.

— Боже! — воскликнула Сюзанна. — Но на это же уходят безумные деньги! Даже трудно себе вообразить, каких средств это требует. И что, эти затраты хоть немного окупаются?

— Во всяком случае, советское правительство считает, что окупаются, — мрачно сказал Макги. — В истории этих операций действительно было несколько ошеломляющих удач. Им удалось внедрить своих людей на руководящие посты в аэрокосмической промышленности. Выпускники Уиллауока служат офицерами в американском флоте, сухопутных войсках, авиации. Я думаю, их не больше нескольких сотен, но некоторые работают на крупных должностях. В американских средствах массовой информации тоже есть люди из Уиллауока, благодаря им удается проводить операции, связанные с дезинформацией. С точки зрения Советов наличие одного преданного им сенатора пары конгрессменов, одного губернатора штата и множества влиятельных чиновников — это уже успех, он оправдывает любые затраты.

— Боже мой! Боже!

Сюзанна забыла на время о своем возмущении, пораженная размахом зловещего замысла, открывшегося ей.

— Кстати, превращений выпускников Уиллауока в двойных агентов практически не происходит, они слишком хорошо натренированы, слишком фанатичны. Больница, в которой ты находилась, кроме своего прямого назначения — она является одной из самых лучших в СССР, — служит еще и исследовательским центром, где проводятся работы по контролю за поведением и воздействием на психику. Именно благодаря этим исследованиям стало возможным превращение детей Уиллауока в послушных роботов. Именно поэтому стало возможным создание самой надежной шпионской сети в мире.

— А что же ты? Ты-то как здесь оказался, Джефф Макги? Что ты здесь делаешь? Да, наверное, тебя и зовут как-то по-другому.

— Да, — сказал он. — Мое настоящее имя Дмитрий Никольников. Я русский, родился в Киеве. Было это тридцать семь лет назад. Фамилию Макги я получил здесь, в Уиллауоке. Я был одним из первых выпускников, правда, тогда, на начальном этапе, они пытались делать агентов из подростков пятнадцати-шестнадцати лет. Это потом они перешли на детей младшего возраста. Так вот, я один из тех немногих, кто стал «двойным агентом». Правда, они пока об этом не подозревают.

— Боюсь, что ждать осталось недолго — они скоро обнаружат трупы тех четверых.

— Ну, к тому моменту мы будем уже далеко.

— Ты так уверенно это говоришь.

— Ничего другого не остается, — улыбнулся он. — О других вариантах просто не хочется думать.

Сюзанна вновь изумилась силе этого человека.

Именно сила, дремавшая в нем, привлекла ее к нему и разожгла ее страсть.

«Неужели я по-прежнему влюблена в него?» — удивилась она.