Холод Малиогонта Щупов Андрей

— Что еще за «но»? — Чибрин нахмурился, готовясь отстаивать и отбиваться.

— Видишь ли, капитан, не долго мы таким образом полетаем.

— Ты говоришь о горючке? А что препятствует время от времени наведываться на базу?

— Я о другом. Горючка — ладно, не такая уж и проблема. Люди нам не дадут патрулировать. Люди.

— Не понял? — Чибрин продолжал хмуриться.

— Чего ж тут не понять? Люди, чай, не слепые. Даже если по ночам будем летать, все равно кто-нибудь да заметит. Поползут слухи, заинтересуется начальство, а потом и на крыши полезут. Организуют какие-нибудь рейды любителей ДОСААФ, и прикроется наше гнездышко.

— Да ну, глупости какие! Кто у нас чем когда интересовался? Снежные человеки вон бегают в лесопарках, и что? — много их ищут? А с нами, думаю, посложнее будет. Попробуй, приметь-ка!

— Верно. Но ты же собрался не вхолостую летать. Ты хочешь за порядком на улицах следить. Значит, придется вмешиваться в жизнь людей. Так сказать — самым активным образом. Вот это вмешательство они рано или поздно заметят.

Чибрин принялся удрученно грызть ноготь большого пальца. А Константин тем временем продолжал:

— К примеру, наблюдаем мы пацанву, громящую какой-нибудь киоск. Или, скажем, трое раздевают одного. Что делаем мы? Экстренно снижаемся, берем правонарушителей на прицел и выдаем по двадцатимиллиметровому гостинцу. Для них это вроде осиного укуса — больно, но не смертельно. Предположим даже, что шпана разбегается, но!.. Без последствий уже никак.

— Это еще почему?

— Потому что свидетели. Потому что улики в виде тех же двадцатимиллиметровых гостинцев. Стоит кому-нибудь копнуть глубже, и вычислят.

— Ну?

— Вот тебе и ну!

Чибрин поскреб затылок.

— А может, черт с ними — с последствиями? Что нам тут — всю жизнь отсиживаться?

— Тоже верно, хотя это уже другой разговор. Ты пойми, я ведь не возражать тороплюсь, я стараюсь анализировать. Мы же до сих пор так ничего и не решили. Может, действительно стоит возобновить переговоры — скажем, в виде переписки с командованием? А условия сами будем диктовать, назначать встречи со спецами и так далее. Или ты настроился всю жизнь прожить в таком обличье?

— Ничего я не настроился! — Чибрин раздраженно поднялся.

— Да ты не серчай. Просто надо обмозговать все как следует. Не выдумаем ничего, займемся патрулированием.

— Ладно, будем думать… Но я припас еще сюрприз. Не знаю, заслуживает ли внимания, но… Словом, сам увидишь.

Капитан неспешно приблизился к вертолету, заглянул в грузовое отделение.

— Вот они, субчики! Специально в сторонку отложил… — он вытянул на свет автомат, за ним еще один. — Полюбуйся на этих красавцев.

Константин принял у Чибрина оружие, недоумевая, повертел перед глазами.

— Кажется, все в порядке. Да вы же сами вчера все вычистили и смазали.

— Все, да не все. Переставь-ка магазин с одного автомата на другой.

Константин послушался. С щелчком вынул рожки, попытался поменять местами.

— Не понял… — искомого результата он не добился. Пальцы совершали привычные манипуляции, но что-то стопорилось, магазин не желал вставать в чужеродную позицию. У майора возникло ощущение, что гнездо значительно меньше сечения рожка.

— Деформация, так, что ли?

— Нет, не так, — капитан забрал у него автомат, аккуратно приставил к собрату — ствол к стволу, приклад к прикладу. Майор присвистнул. Один из автоматов оказался длиннее. То есть, даже не просто длиннее, — были изменены все пропорции. С таким же успехом можно было бы поставить рядом первоклассника и второклассника. Капитан тут же подтвердил его мысль.

— Этот красавец крупнее. Причем это касается абсолютно всех деталей: пенала, затвора, шомпола.

— Погоди, погоди! А калибр у них…

— Калибр обычный, под основной патрон «Калашникова».

— Значит… — майор положил руки на автоматы. — Что же ты раньше помалкивал, ядрена-матрена!

— Раньше я и сам не знал. Только вчера и приметил, когда оружие чистить начали.

— Но это же важно! Очень важно… — Константин зачарованно смотрел на автоматы. — А что с другим оружием?

— То же самое. Правда, расхождения поменьше. Вот Ванек с Матвеем вернутся, посмотришь…

— Стоп! — майор решительно направился к вертолету. — Это дело надо срочненько зафиксировать. Где-то тут у нас метр складной валялся…

Константина даже залихорадило от волнения. Капитан следил за ним с удивлением.

— И все-таки есть плюсы в лилипутской жизни! — разглагольствовал Матвей. Катушка с нитками на загорбке ничуть его не беспокоила. — Жаль, нет фотоаппарата. Обязательно бы снялся.

— Кого нынче будем грабить?

— А тех же и будем. Кухня у них богатая, так что не обеднеют.

— Стой, мужики! — Матвей поставил на крышу катушку. — Готов спорить, что запрыгну на эту фиговину.

— Чердачное окно? — оператор в сомнении прикинул высоту. — Навряд ли… Тут метров шесть по нашим старым меркам.

— По нашим новым меркам, — поправил его Южин.

— Но сам-то по себе метр — величина старая.

— Ладно вам! Старая, новая… — какая разница? Лучше глядите. Потом подтвердите, если не будут верить.

— Ну, смотри, оглоед! Поломаешь ноги, я за тебя отвечать не буду!

— Не дрейфь, лейтенант. Какая ответственность, если войска разные? Чибрин далеко, а майор твой мне тоже не указ.

— Не допрыгнешь, Матвей, — тихо предупредил Южин.

— Это я-то? На эту ерундовину?.. — Матвей уже пружинисто раскачивался на крепких ногах, готовясь к разбегу.

— Разогрелся бы сначала.

— Не дрейфь, мужики, — Матвей застучал каблуками по крыше, не добегая до чердачного выступа, толкнулся. У будущих свидетелей захолонуло дух. Матвей не долетел совсем чуть-чуть, но успел уцепиться руками за шиферный край, одним рывком выбросил тело наверх.

— Однако!.. — Сергей озабоченно поскреб макушку.

— Видали? — Матвей стоял наверху, приплясывая от горделивого возбуждения. — Бубка с Брумелем обзавидовались бы!

— Это если бы ты туда чисто долетел. А так — все равно что сбивать планку задом.

— Вот уж и нет! — возмутился Матвей. — А потом, будь на мне фирменные кроссовки, да будь я в форме…

— По-моему, ты в форме, — заметил Сергей.

— Знаток!.. — фыркнул сержант наверху. — Я о другой форме толкую. О спортивной!..

— Ладно, спортсмен, сползай вниз. Твоя катушка тебя ждет.

— А почему бы добрым товарищам меня не сменить?

— Сам рассуди: один из твоих добрых товарищей все еще слегка хромает, а второй как-никак — командир. Сам, небось, знаешь, что это за штука такая — субординация.

— Точно. Знаю. Ранговая дискриминация, — Матвей с воплем сиганул вниз. Не удержавшись на ногах, шлепнулся на спину, но тут же вскочил.

— Все-таки рано или поздно ты что-нибудь себе поломаешь, прыгун, озабоченно пробормотал оператор.

— Типун тебе на язык, господин лейтенант, — Матвей молодцевато отряхнулся. — Этот скальп, — он подергал себя за коротенький чубчик, — не так-то просто содрать.

— Но если хозяин поможет…

— Ладно, хватит препираться! — по-командирски взвизгнул рядовой Южин. — Время не ждет.

— Да… Насчет дисциплинки майор, пожалуй, прав, — проворчал Сергей. — Распустились…

— Что верно, то верно, — жизнерадостно подхватил Матвей. Легко поддел носком катушку, поставил на попа. — Собственно говоря, мы ведь уже пришли.

Еще в прошлый раз они не поленились навязать на нитке узлов. Спускаться и подниматься по узлам было значительно легче. Премудрый оператор предложил ко всему прочему соорудить через каждые двадцать-тридцать метров по петле, чтобы появилась возможность отдыхать, не выбираясь наверх. Катушку укрепили в щели между двумя шиферными плитами, нить свободными змеистыми кругами растянули на крыше.

— Кто лезет первым?

— Чур, я! — шагнул вперед Южин.

— А-а, комсомольский призыв?.. Ну уж, дудки! — Матвей покачал головой. — Или я, или лейтенант. Третьего, Ваня, не дано. Ты, как укушенный муравьем, в первые ряды не допускаешься.

— Тогда вторым.

— Вторым — это пожалуйста, это завсегда с радостью…

— Ну, а первым полезу я, — объявил Сергей. — В прошлый раз лазил Матвей, стало быть, приспело время меняться.

— Как скажешь, господин лейтенант, — Матвей с напускным равнодушием пожал плечами. — Хотя Ваня вон подтвердит, я по этим делам спец. По шмону, значит. Так что, возникнут затруднения, дерните за веревочку. В один момент припожалую.

— Никаких «пожалую»! Сиди на стреме и поглядывай в оба.

Матвей циркнул слюной сквозь зубы, снова пожал плечами.

— Как хотите.

Ваня уже суетился у кромки крыши, осторожно стравливая нить.

— Ветер пошаливает, — пожаловался он. — Раскачивать будет.

— Переживем, — ободрил его Сергей. — Ну все. Крепи трос, я пошел.

— Колбаску там с сыром присмотрите, — напутствовал их Матвей. Хлеба-то мы везде найдем.

Сергей одарил его насмешливым взглядом, руками перебирая узлы, скрылся внизу. Чуть позже последовало два легких рывка. Вниз стал спускаться Южин.

— Давай, Ваня! Главное не теряй головы, — Матвей подмигнул сослуживцу.

Совет был не лишним. Давным-давно, еще в детстве, у Южина в самом деле кружилась от высоты голова. На деревья он лазил без особой охоты и в парашютную секцию только потому и записался, чтобы изжить наконец высотобоязнь. По той же самой причине очутился в десантных войсках. Страх не пропал, но Южин научился его преодолевать.

Не глядя вниз, он перебирал нить руками, машинально считая проползающие мимо кирпичи. На сорок третьем его окликнули. Скосив глаза, он разглядел в распахнутой форточке оператора. Сидя верхом на раме, Сергей ерошил свои белокурые волосы, мечтательно озирая гомонящую внизу улицу.

— Кажется, дома кто-то есть, — сообщил он. — Так что действовать надо осторожно.

Автомат он перевесил на спину, с рамы соскользнул по той же нити вниз на подоконник. Южин присел, последовав примеру лейтенанта, обхватил ногами деревянную раму. Работали по схеме, предложенной Матвеем еще в прошлый раз. Один из спустившихся в квартиру рыщет по кухне в поисках съестного. Обнаружив что-нибудь существенное, привязывает к той же нити, и груз аккуратно вытягивают на крышу. Второй и третий из маленькой группы страховали таким образом товарища и груз.

— Живем, Ваня! — прокричал оператор. Он стоял уже на столе, возле салатницы. Приподняв салфетку с прижимающей ее вилкой, он узрел то, о чем просил Матвей: нарезанные плиточками куски сыра, основательный кусок батона и полурастаявший кубик масла. Должно быть, хозяева недавно позавтракали, — недалеко от салатницы лежал огрызок огурца, в кухонной мойке громоздились стаканы.

Отомкнув от пояса штык-нож, Сергей споро взялся за дело. Нарезая сыр по возможности ровными кирпичиками, кидал на заранее расстеленный брезент. Масло пришлось упаковывать в полиэтиленовые кульки. В конце концов дошла очередь и до хлеба…

— Все, Ваня, тащим! Посылка номер раз, — уже на подоконнике оператор привязал тюк к той же нити, махнул рукой. — Вира помалу, Ванек!

Южин без особого труда поднял объемистый груз до уровня форточки, взгромоздил на раму и, дернув за нитку условленным образом, просигналил наверх.

Энергия переполняла Матвея. Не зная, куда деть себя, он расхаживал по крыше взад-вперед. Голуби держались в отдалении, не решаясь к нему приблизиться, однако время от время кося в его сторону оранжевые любопытствующие глаза. «Их счастье», — решил про себя Матвей. Отложив автомат, он встал на руки, легко пробежался по шиферу. Вздумал было решиться на сальто, но вовремя усомнился. А ну как не получится? Вот и загремишь под уклон… Гвоздь, прижимающий шиферную волнистую плиту, торчал наружу, напоминая корабельный кнехт. Собственно говоря, они и пользовались им, как кнехтом, наматывая нить чуть пониже массивной, порыжевшей от ржавчины шляпки. Подобные грибки кособоко выглядывали там и тут. Ухватившись за ближайший, Матвей натужно закряхтел. Ничего из этого не вышло. Гвоздь остался на месте, а Матвей в досаде попинал его каблуками. Усевшись сверху, стал разглядывать раскинувшийся под тополями дворик.

Двор — как двор. Собачка обнюхивает фонарный столб, задирает тощую лапу. Басовито орут дети, гоняясь друг за дружкой, кидаются какими-то щепками. Все движения — с медлительностью слонов, вытанцовывающих на манеже цирка. Матвей снисходительно фыркнул. В песочнице пластмассовые лопатки выкапывали ямку-котлован, вполне способную вместить всех пятерых обитателей вертолета. Бабочку, порхающую на уровне третьего этажа, желтую, как лимон, можно было запросто прошить короткой очередью.

Матвей опустил глаза ниже.

Сморщенный старичок сидел на скамейке у подъезда. Голова его чуть тряслась, а вместе с ней тряслись и пигментные пятна, густо покрывающие дряблое лицо. Несмотря на приличное расстояние, Матвей видел его до последней морщинки. В водянистых глазах старика лучилось угасающее прошлое; настоящее, шумное и цветное — отражения в них не находило. Сидел старичок однако, кокетливо припечатав ладошки к скамье, взвалив одну ножку в коротковатой брючине поверх другой. Рядом с ним пристроился серо-полосатый кот. Покусывая время от времени грязноватую грудку, он с удивлением разглядывал собственное отражение в луже. Прищемив зубами очередное насекомое, с осторожностью трогал водный глянец неуверенной лапой. Мир приасфальтового зазеркалья его не пугал, но из состояния всеобщей ясности и объяснимости, вероятно, выводил. Так обезьяна, глазея в зеркало, тщетно пытается ущипнуть скрюченными пальцами своего двойника. Злясь и нервничая, колотит зеркалом по мохнатому колену и возобновляет попытки. Кот взирал на лужу с большей выдержкой. Разумеется, загадка требовала разъяснения, но придумывать что-либо эффектное, по-эйнштейновски акробатическое, коту было лень. Жужжание мух отвлекало, кроме того не следовало забывать о песике, обнюхивающем столб за столбом и дерево за деревом. Кот крутил ушастой головой, косясь на старика. Тот сидел абсолютно неподвижно. Слово «суета» для него умерло, взор ветерана лазерным прицелом бил в одну и ту же точку. Кот пробовал было проследить за взглядом человека, но потерпел неудачу. Старик рассматривал недоступное постороннему глазу. Возможно, это недоступное принадлежало к той же мистической категории, что и зазеркалье луж.

Скучая, Матвей подхватил ползущего по шиферу жучка, с любопытством приблизил к лицу. Жук напоминал крупную черепаху, многочисленные шипастые лапки его возбужденно шевелились.

— Ох, и пахнет же от тебя, — Матвей брезгливо швырнул жучка с крыши. — Полетай покуда…

Коснувшись пальцами натянутой нити, ощутил ритмичную дрожь.

— Быстро же управились!.. — порывисто наклонившись, он энергично стал вытягивать нитку. — Кажется, и набрали прилично. Надо будет лейтехе выписать благодарность…

Опасность он почувствовал спиной. Может быть, просигнализировало обоняние. Чужой запах, вкрадчивые шажки… Матвей обернулся, не выпуская из рук петель. И тут же позабыл о грузе, об оставшихся внизу товарищах. Два огромных желтоватых глаза следили за ним с дистанции не более двадцати шагов. Двадцати шагов — для него. Для хозяина глаз хватило бы одного легкого прыжка.

— Черт! Сколько же вас кругом!.. — Матвей еще пытался шутить. Но в следующую секунду уже ринулся за автоматом. Изготовившийся к атаке кот опередил человека. Когти его скребнули по шероховатому рельефу шифера, гибкое тело взвилось вверх. Матвей закричал что было силы.

Тюк со снедью, утянутый к небу, неожиданно пролетел мимо изумленного Вани Южина, вытравив всю нить до конца, вздрогнул и неспокойно закачался.

— Что еще там стряслось? — Сергей встревожено взглянул на Южина. Солдат пожал плечами. И только тут до них долетел далекий вопль.

— Так… — оператор взволнованно огляделся, в сомнении прикинул метраж, отделяющий их от раскачивающейся нити. — Значит, так… Оставайся, Ваня, тут, а я разузнаю, что и как.

Прижав одной рукой автомат к груди, он толкнулся ногами. У Вани Южина захолонуло дух. Не имея такой практики в прыжках, как Матвей, оператор чуточку перестарался. Правая кисть успела вцепиться в нить, но тело понесло по инерции вперед. Описав двойную дугу, новоявленным маятником он ударился спиной о кирпичную кладку. Впрочем, на подобные мелочи не стоило обращать внимание. Мышцы стремительно работали, вытягивая тело наверх. Узлы и петли, попадающиеся на пути, он не разбирал. Более того — они мешали ему. Тревога удесятерила силы, он поднимался с головокружительной скоростью. Еще немного, и Сергей уже выглядывал из-за краешка крыши. «Если это только шутка!..» Он заранее скрежетнул зубами. Но это не было шуткой. Открывшаяся взору картина заставила его похолодеть.

Продолжая кричать, Матвей трепыхался в пасти семенящего в направлении чердачного окна кота. Животное не спешило. Слуха оператора коснулось довольное урчание.

— Стой, подлец! Стой, я сказал! — передернув затвор, оператор бросился следом. И вовремя мелькнула мысль: если кот ускользнет на чердак, то там люди будут совсем бессильны. Под открытым небом они владели своим главным оружием — вертолетом, оснащенным пулеметами, пушкой и ракетами. На чердаке, среди балок, среди множественной рухляди, они рисковали разбить машину в первые же секунды.

— Ну, тварь! — Сергей на бегу вскинул автомат, ударил пулями по удирающему животному. Парочка светляков полоснула по брюху беглеца. Кот взвизгнул, но не остановился.

— Ладно! Ты сам напросился. Сам… — оператор, шумно дыша, упал на одно колено. Палец прирос к спуску, дрогнув, дал команду грохочущей очереди. Сергей выпустил весь рожок. Часть пуль пришлась по ногам кота, часть угодила в вертлявый зад. Выронив Матвея, кот заходил вьюном, пытаясь узреть ужалившего недруга.

— Матвей! — оператор в нерешительности стоял на месте. Теперь он и сам был совершенно беззащитен. — Матвей! Постарайся отползти от него подальше! А я сейчас… Позову мужиков и вернусь.

Он видел, что сержант чуть пошевелился. Коту же было пока не до него. Зализывая лапы, он нервно встряхивал головой и снова принимался работать языком. Боль на какое-то время отбила аппетит. Спотыкаясь, Сергей бросился к вертолету. На полпути растянулся, споткнувшись о какую-то щепку.

К счастью, его разглядели издали. Когда было нужно, полноватый Константин умел суетиться. Оператор еще забирался в кабину, а над головой уже шумели набирающие скорость лопасти.

— Кот!.. — Сергей хватал распахнутым ртом воздух. — Здоровенный котяра! Сграбастал, скотина, Матвея. Я стрелял в него… Должно быть, они еще на крыше…

На каждую его несвязную фразу Константин сосредоточенно кивал. Чибрин дышал в затылок и что-то стонуще себе выговаривал.

— Не скули, капитан! — Константин кричал, стараясь перекрыть рев двигателя. — Бегом к люку! Будь на стреме!..

Чибрин подчинился без звука. Оператор тем временем, спешно натянув на голову наушники, запускал бортовой компьютер. Оторвавшись от крыши, вертолет плавно взлетел.

— Где? — Константин не тратил времени на длинные фразы.

— Правый склон крыши. Почти на самом конце… Там чердачное окно, понимаешь?

И снова майор лаконично кивнул. Набрав высоту, машина тут же спикировала к антеннам, перелетев конек крыши, чуть затормозила ход, приближаясь к указанному месту. Увидев кота, оба с облегчением вздохнули. Застыв над распластанным человеком, полосатый хищник озабоченно глядел на металлическую стрекозу. Габариты летающего противника не внушали особого опасения, и все же кот проявлял некоторое беспокойство.

— Черт! Он сейчас схватит Матвея и смоется. Стреляй же!

Пальцы Сергея нервно подрагивали. Важнее, чем когда-либо, было не промазать. Отказавшись от мысли о ракете, он задействовал пушку. Визор светящейся окружностью замер на теле кота. Лазерный дальномер уже выдавал искомые данные о дистанции, о кривизне траектории. Мультиплексная компьютерная система была готова к бою. Затаив дыхание, Сергей нажал клавишу пуска. Дробная очередь сотрясла вертолет. С яростным мявом кот отпрыгнул в сторону.

— Не уйдешь!.. — Сергей вновь поймал его в роковую окружность. Система управления огнем вновь заморгала светодиодом, оповещая, что цель взята на автоматическое слежение. Палец Сергея повторно утопил клавишу. На этот раз коту пришлось совсем худо. Спотыкаясь и подволакивая раненую лапу, он ринулся к чердачному окну. На лежащего в стороне Матвея он даже не взглянул. Секунда, и полосатый хищник растворился во мгле. Чердак проглотил его, и уже из-под шифера до них донеслись приглушенные взрыкивающие вопли. Вертолет заходил на посадку.

Южин отнюдь не был трусом. Как только оператор, перебирая нить руками, скрылся из виду, Иван решил сосчитать про себя до десяти и последовать примеру Сергея. Все было бы хорошо, но он допустил оплошность. Разбегаясь перед прыжком, шагнул назад, совершенно забыв о том, что стоит на деревянной крестовине окна. Нога Южина провалилась в пустоту, он хрипло вскрикнул и полетел в межоконный проем.

Он не разбился, хотя падение оказалось чертовски болезненным. Гулом наполнился череп, в сотрясенном организме ныло все до последней косточки. Прислушиваясь к колокольному перезвону, гуляющему от виска к виску, он лежал, боясь пошевелиться. Заставить себя двинуться — значило обнаружить возможные переломы. Так контуженный боец на поле боя некоторое время понятия не имеет, все ли у него на месте.

— Прелестно! Очень даже прелестно…

Звук собственного голоса несколько успокоил Южина. Выждав еще немного, он решился на то, чтобы медленно поднять руку. Бледная растопыренная пятерня зависла над лицом. Чуть погодя к ней присоединилась и вторая. Теперь ноги… Южин скосил глаза вниз и шевельнул носками. Значит, и позвоночник в порядке. Старчески охнув, он сел. Автомат валялся в нескольких шагах от него. Пахло пылью, пахло дохлыми мухами. С окостеневшими лапами они лежали тут и там — лохматые и безобразно усохшие. Пчела, по собственной глупости отлученная от свободы, тыкалась в стекло над головой, не понимая прозрачности преграды, вообще мало что понимая в этом мире, кроме цветов, нектара и уз пчелиного братства. Из опушенного брюшка нет-нет да и показывалось жало, размерами и формой напоминающее средней величины кинжал. Южин осторожно встал на четвереньки и подполз к автомату. Опасливо поглядывая на пчелу, пробормотал: «Я тебя не трогаю, и ты меня не трогай…»

На улице грохочуще прокатил бульдозер, стекла гулко задрожали.

— Как же я отсюда выберусь? — вслух вопросил Южин. Вспомнив о прыжке Матвея, сожалеюще вздохнул. Во-первых, это был Матвей — живчик и спортсмен, а во-вторых, здешнюю высоту не смог бы преодолеть и он.

Может быть, вырезать в дереве подобие ступенек? Ваня достал штык-нож, ковырнул раму. Под ноги посыпалась ссохшаяся краска. В принципе — вещь возможная, но и времени он на это угрохает бог весть сколько. А если попросту ждать, можно ли гарантировать, что кто-либо за ним вернется? Он же не знает, что случилось с Матвеем. Возможно, они сами нуждаются в его помощи. О, Господи!.. Южин с удвоенной энергией заработал ножом. Слой краски скалывался относительно легко, но с деревом дело явно стопорилось. Кое-как покончив с первой ступенькой, он встал на нее, глазами измерил оставшуюся гладь рамы. Таких ступеней понадобится не менее трех десятков. Южин ощутил тоску. Самое скверное заключалось в том, что выскабливать следующие ступени будет неизмеримо сложнее. Он почти не сомневался, что не раз еще сорвется вниз. И так ли благополучно все обойдется, как при первом падении?

Поток воздуха шевельнул волосы на затылке, гудящая пчела пронеслась мимо, едва не коснувшись солдата. Вздрогнув, Южин потерял опору и шлепнулся в пыль. Что и требовалось, собственно говоря, доказать!.. Эта тварь могла бы напугать его на десятой или двадцатой ступени. Он вертанул со спины автомат, зло даванул спуск. Прошитая очередью пчела загудела еще громче, описав петлю Нестерова, вслепую добралась до края рамы и вылетела наружу.

Вот так… Южин глядел ей вслед и молчал. За спиной раздались тяжелые шаги. Он метнулся за створ рамы. На кухню зашла женщина, медлительно и плавно стала мыть стаканы. Следя за ее движениями, Южин почувствовал, что в глазах у него защипало. Женщина мыла посуду. Вода шумела в мойке, бренчали ложечки. От картины веяло уютом, чем-то до обыденного родным. Присев на корточки, Ваня Южин заплакал.

Уткнувшись носом в собственные колени, он спал, когда его разбудили легким прикосновением.

— Вставай, соня. Все на свете проспишь.

Над Южиным стоял капитан Чибрин. Рядовой вскочил. От резкого перехода из сна в бодрствование у него слегка закружилась голова.

— А где лейтенант? Что с Матвеем?

— Оба дышат, не гоношись. Матвея кот крепко помял, ребра малость погнул, но жив… Вовремя подоспели.

— Лейтенант…

— Лейтенант-бедолага всю кухню излазил, тебя разыскивая. Ты тут так свернулся, что поначалу и не заметили. А я в прихожей в капкан едва не угодил. Хозяева, должно быть, приметили, что кто-то сыр у них кромсает, вот и поставили. Один в прихожей, другой в спальне.

— Там была женщина, мыла посуду.

— Была да сплыла. Мы тут одни пока. Серега реквизировал пару конвертов, листочки из блокнота. Грифель отломил от карандаша. Так что собирайся, будем писать письма.

— Письма?

— А ты как думал? Пора подавать о себе сигнал. Не век же нам лилипутствовать, — Чибрин внимательно оглядел Южина. — Ты-то сам в порядке?

— Вроде да, — Южин стеснительно пожал плечами.

— Тогда вперед! — подавая пример, капитан первым ухватился за нить.

Поверх носилок настелили маскировочных халатов, и все же Матвею было неудобно. Ныл он, однако, об ином.

— Не поверишь, капитан, за всю мою жизнь у меня было всего три женщины. Три жалких женщины у меня — у Матвея Косыги!..

— Бог любит троицу. Переживешь.

— Тебе легко говорить! У самого, небось, и семья и детей полон рот…

— Дочка, — лицо Чибрина на мгновение осветилось.

— Вот видишь! А что останется после меня?.. Я и с теми-то подружками — так, как говорится, самым несерьезным образом. Одну только и помню по имени.

— Слушай! Чего ты ноешь? — Чибрин разозлился. — Кажется, ребра целы, ноги с головой тоже, — чего тебе еще надо?

Матвей обиженно смолк. Вполголоса пробурчал:

— Тебе бы на мое место…

— Не каркай! — ответствовал капитан. На Матвея он, как и все остальные, перестал обращать внимание, едва убедившись, что жизни сержанта ничто не угрожает. Сам Матвей испытывал серьезные сомнения по этому поводу, но к опасениям его приятели не прислушивались. Даже добросердечный Ваня Южин отмахнулся, сказав:

— Кот — это что!.. Вот я брякнулся на подоконник — это да…

Подобное невнимание не было причиной людской черствости. Всех взгоношил Константин. Горячечно шагая между вертолетом и деревянной штакетиной, на которой красовались метки, знаменующие рост людей, он нервно тер виски и пытался рассуждать вслух.

— Ясно пока одно: это не хаос. Если бы все шло вразброд, автоматы бы не стреляли, а двигатель вертолета давно бы развалился к чертям. Там уймища передач, поршней, цилиндров… Значит… — майор заглянул в блокнот, усеянный десятками цифр. — Значит…

— Кое-кто из нас явно подрос. И не только кое-кто…

— Но и кое-что! — вскинул палец Константин. — И это говорит очень о многом! А в первую очередь о том, что у нас появился шанс, вы понимаете!

— Может, он с самого начала был? Шанс этот? Был, только мы его не замечали?

— Возможно… Вполне возможно, — изучая свои записи, Константин делал мысленные прикидки. — Нет, никак не могу ухватить гидру за хвост. Чую, что где-то она совсем рядом, а ухватить не могу.

— Давай рассуждать сообща, — предложил Сергей. — И вслух, хорошо?

— Ну.

— Что, ну? Докладывай о своих соображениях, а мы поправим, если что, — оператор обратился к капитану с Южиным. — Семь автоматов, так? Три точь-в-точь одинаковые, а с четырьмя какая-то неразбериха. Разница — и разница явная. Патроны от одного не подходят к другому и так далее… Теперь о нашем собственном росте. Я был метр восемьдесят — возьмем за римский эталон, так? И что же тогда выходит? Костя каким был, таким и остался, а вот вы двое и этот нытик…

— Сам ты нытик, — Матвей ругнулся. — Я, между прочим, и до армии был дылдой, а в армии еще подрос. Метр восемьдесят шесть, — пусть вон майор запишет.

— Ты ладно! С тобой разговор особый, а эти друзья вполне официально измерились возле штакетины. И что вышло? Капитан был одного роста со мною, а стал на пару пальцев выше. У Южина то же самое.

— Нам бы еще этого орла измерить, — Чибрин кивнул на Матвея. — Так сказать, для полной ясности.

— Ну и что? Предположим, стал он метр девяносто, — говорит нам это о чем-нибудь?

— Растем понемногу, — неуверенно и с надеждой пробормотал Ваня Южин.

— Это вы растете! А мы нет! — выкрикнул оператор. — Надо же думать! Анализировать! Вдруг все с самого начала так и идет? Я имею в виду — после той молнии. А мы тут распустили слюни…

— Исключено! — твердо возразил майор. — С самого начала такого разброса не наблюдалось.

— Но мы же ничего не измеряли.

— И не надо. Если бы трансформация вертолета характеризовалась столь существенными девиационными неравномерностями… То есть, я хочу сказать, если бы была допущена хоть малейшая погрешность в пропорциях машины, мы бы уже давно рухнули. Но этого не случилось. Стало быть, и машина, и все, что в ней находилось, уменьшилось одинаково. Один и тот же закон, один и тот же коэффициент подобия.

— Тогда почему мы наблюдаем обратное? — оператор красноречиво обвел рукой разложенные на крыше автоматы, фляги, противогазы, штык-ножи и прочее солдатское барахло.

— Значит, происходит нечто, чего мы пока не замечаем. Возможно, субстанция, из которой состоят наши тела, оружие и одежда, находится в неком неустойчивом состоянии. То есть, как ты говоришь, я пытаюсь анализировать вслух. Разумеется, это только гипотеза… Если наполнить баллон сжатым газом, равновесие будет нарушено. Объем А превращен в объем Б, но лишь до поры до времени. Стоит сорвать свинцовую заглушку, и объем Б вернется в исходное состояние.

— Испустив громкое «пссс»… — добавил Матвей.

— Что? — майор не расслышал.

— Я сказал: значит, надо найти эту чертову заглушку и сковырнуть. Кажется, так? Или я не прав?

— В том-то и дело, что не прав. Заглушки, как таковой, уже не существует. Во всяком случае… — Константин снова задумался.

За него продолжил Сергей.

— Так или иначе, если пользоваться терминологией сжатых газов, некий сквозняк налицо. Пробка оказалась с дырочкой… Послушай, Костя! А как тогда вертолет? Мы же только что летали. Все исправно.

— То-то и оно, опять возвращаемся обратно, — Константин приблизился к штакетине, всмотрелся в метки с надписями. — В общем, будем измерять каждого дважды в день.

— А оружие?

— Оружие тоже. Нам надо наблюдать, собирать факты и думать…

— Минуточку! — Сергей хлопнул себя по лбу. — А ведь не все трансформировалось, командир! Помнишь, когда нас тряхнуло? С одного из пилонов сорвало ракету… То есть, это я тогда решил, что сорвало, а могло получиться и так, что…

— Стоп! — майор остановил его движение руки. — Как ты думаешь, мы можем отыскать эту ракету?

— Вообще-то иголка в стогу сена, хотя… — Сергей задумчиво потянул себя за нос. — В бортовом компьютере все наши маршруты зафиксированы в особых файлах. Конечно, привязка к местности — вещь скользкая, но многое зависит от того, что именно будем искать. Если бы это была ракета класса «Зэт», тогда включился бы радиомаячок. Но у нас-то ракеты были простенькие.

— Простенькие, да не простенькие, — непонятно выразился Константин. Ты правильно сказал: многое зависит от того, что именно мы станем искать ракету величиной со спичку или то самое, что она представляла собой до удара молнии.

— Я думаю, стоит проверить, — предложил Сергей. — Кто знает, возможно, это и окажется недостающим звеном в цепочке.

— Да пока, собственно, никакой цепочки нет. Сплошные иксы-игреки, но… Может быть, ты и прав, — майор поднял голову. Глаза у него загорелись. — Сделаем так. Полет — штука опасная. Тем более, что путь не близкий. Придется разделиться. Сгрузим половину провианта, оружие, снимем с турели один из пулеметов, — он хозяйственно огляделся. — Соорудим здесь подобие блок-поста. Капитан, проверь все чердачные окна, перекрой какими-нибудь щеколдами. В крайнем случае встретите противника не с пустыми руками.

— Это как же? Значит, нам оставаться здесь?

Майор пожал плечами.

— Так надо, капитан. Клянусь, мы будем осторожны и вернемся побыстрее. Скучать вам тоже не придется. Организуй посты, дежурство. Днем можете писать письма. Наблюдайте. На всякий пожарный оставим вам ракетницу.

— Зачем? У меня своя.

— Пусть будет две. Мало ли что. Вечером и ночью давайте по ракете. Так сказать, маленький салют в нашу честь. Нам легче будет разыскать вас.

— Чего проще запомнить адрес.

— Я же говорю: мало ли что. Туман там или горючка кончится.

— Вы мне смотрите, орлы! — пригрозил Чибрин.