Пробужденный Хоук Коллин

Амон откусил кусок, и ему, похоже, понравилось, но когда я открыла бутылку с

содовой, произошло действительно интересное. Он набрал полный рот содовой, а

секундой позже его атаковал CO2, содовая полетела повсюду, а его глаза были мокрыми.

Я взяла у продавца пару салфеток и начала оттирать содовую с груди и рук Амона.

Он смотрел на меня со смущением:

- Я могу сам с этим справиться, юная Лили.

Схватив мою руку, он забрал стопку салфеток из моих пальцев, пока я краснела, и

извинился:

- Прости. Я не хотел так делать.

Он имел в виду и содовую, и наш разговор. Я заставила себя отвернуться, пока он

вытирал содовую, потому что мне слишком понравилось смотреть. Но я не хотела

влюбляться в мистера Почти-короля/Не-фараона, а потому задушила интерес на корню.

Когда он оттер грудь, Амон передал бутылку с содовой мне.

- Странный напиток. Здесь нет виноградного сока или воды?

- Жди здесь, - я ушла, а потом вернулась с бутылкой воды. – Вот. А теперь почему

бы тебе не рассказать о том, как ты попал в Нью-Йорк, если ты никогда не видел это

место? – вместо ответа он осушил бутылку.

Подняв пустую бутылку, он воскликнул:

- Эта вода намного вкуснее, чем нежные поцелуи дюжины прекрасных дев.

Я уже не помнила, о чем его спросила. Я выглядела так, словно забыла, как думать, пока смотрела на него, и он помахал рукой, привлекая мое внимание:

- Можно еще, Лили? Мое горло сухое, как песчаная буря в пустыне.

Какое совпадение. У меня в горле тоже пересохло.

- Угу… конечно.

Оставив сумку на скамейке рядом с ним, я взяла немного мелочи и подошла к

продавцу. Когда я обернулась с руками, полными бутылок с водой, я увидела человека в

капюшоне, что схватил мою сумку и побежал. Серьезно? Да что сегодня за день? Меня

точно прокляли!

- Эй! – прокричала я, выронив бутылки, две из которых разбились и вылили

содержимое мне на ноги. Без раздумий я побежала за вором. – Остановите его! – кричала

я, и несколько пешеходов попытались это сделать. Пока я догоняла его, вор внезапно

замер, словно потерял контроль над телом. Он повернулся ко мне лицом, и голос позади

меня сказал:

- Ты вернешь ее вещи.

Я проворчала:

- Не сейчас, Амон. Я могу справиться с этим.

А вору я сказала:

- Верни вещи, и я не позвоню копам.

Вор кивнул, его глаза шарили взглядом по округе, и он отдал мою сумку. После

этого он дернулся, словно резко проснулся, и принялся прорываться сквозь толпу, отчаянно пытаясь сбежать. Коротко взглянув на Амона, я покачала головой в неверии, а

потом расстегнула рюкзак, чтобы проверить содержимое.

Толпа снова собралась вокруг нас, и Амон развлекал народ. Некоторые даже весело

вопили, когда Амон поднял руки, наслаждаясь их реакцией.

Все было на месте, я зло застегнула сумку и перекинула через плечо.

- Невероятно, - пробормотала я себе под нос. – Ну правда. Не-черт возьми-вероятно!

Самый дикий день в жизни!

Я резко развернулась, сильно желая сбежать ото всех. Амон быстро среагировал.

- Куда мы идем, юная Лили?

- Не знаю, куда идешь ты, но я иду домой.

- К себе домой?

- Да.

Он преградил с легкостью мой путь, хотя я почти бежала. Я подняла руку, и такси

тут же подъехало к обочине.

Пока я открывала дверь, Амон тревожно сказал:

- Я не верю золотым колесницам.

Я вздохнула и вылезла обратно.

- Слушай, тебе лучше сейчас вернуться в музей. Это прямо, около шести районов.

Спроси Тони. Он мой друг. Скажи ему, что тебе нужно в Фивы, и они помогут тебе. Он

может дать тебе еще хот-догов за мой счет.

- Я не понимаю, юная лили. Ты хочешь, чтобы я оставил тебя?

- Да. Мне нужно домой, принять ванную и долго-долго спать.

- Тогда я пойду с тобой.

- Нет, ты…

- Эй, вы едете или нет? – потерял терпение водитель.

- Стой на месте! – крикнула ему я, добавляя вопли на водителей в свой репертуар.

Водитель замолчал и наслаждался тем, что окидывал меня мрачными взглядами.

Как и ожидал Амон, я растерялась. Мне и без этого парня было нелегко сегодня.

Пора было сойти с этого безумного поезда. Последняя остановка. Все на выход.

Потирая виски, я объяснила:

- Мне правда жаль, но я просто не могу больше ничего сделать. У меня болит голова.

Меня чуть не ограбили. Я обедала с тремя странными сестрами. Меня било током, и

теперь во рту словно жарили зефир. А тут еще я должна вести Капитана КрейзиТаун по

Нью-Йорку. Ты понимаешь, зачем мне нужно домой?

Амон провел пальцем по моей щеке, как он делал раньше, но намного нежнее, и

кивнул:

- Да. Я понимаю. Тебе нужно отдохнуть.

- С тобой все будет в порядке?

- Я могу не пораниться, юная Лили.

- Хорошо, - вес ответственности за него внезапно взвалился на мои плечи. Я

прикусила губу и позвала его, когда он зашагал прочь. – Стой!

Достав кошелек, я вытащила несколько двадцаток и сунула ему в руку.

- Если проголодаешься или захочешь пить, дашь одну такую человеку с хот-догами.

- Хейкнью, - сказал он, крепче сжимая кулак, сминая деньги. Заметив мой

вопросительный взгляд, он отозвался. – Мои благодарности.

- А. Ладно, спокойной ночи. И удачи.

- И пусть удача будет с тобой, - ответил он.

Сев в такси, я закрыла дверь, сказав водителю ехать до Центрального Парка. Пока он

ждал, чтобы движение ослабло, Амон заглянул в окно, где стекло было опущено, и

склонился ко мне.

- Юная Лили? – спросил он.

- Да?

Он улыбнулся мне свое солнечной улыбкой.

- У тебя сердце сфинкса.

Я уже хотела спросить его, что это значит, но водитель сорвался с места. Амон

смотрел мне вслед, расстояние между нами увеличивалось, и, несмотря на мою решимость

оставить его там, я чувствовала себя неуютно на сидении, глядя, как его поглощает толпа

людей, движущихся как темные джунгли Манхеттена.

Глава четвертая:

Связывающие узы

Когда водитель повернул за угол, а в поле зрения оказался Центральный Парк, я

попросила его отвезти меня к Отелю Гелиос, домой. Когда я была маленькой, мы жили в

пригороде, и родителям приходилось каждый день ездить на поезде в Манхеттен. Но как

только моя мама продвинулась вверх, а папа провернул крупную прибыльную сделку, они

продали наше жилье, дом в пригороде с кучей комнат, которые никто не использовал, и

купили дом еще больше, величественный пентхаус, что стоил раз в десять дороже, и в

котором было еще больше комнат, что не использовали.

Были и преимущества в жизни в Манхеттене, а особенно в жизни в отеле – работа

горничных, обслуживание номеров, швейцар, слуги, а еще бассейн, баня и спортзал. Но

мне все еще было сложно воспринимать это здание домом.

Улицы Нью-Йорка были постоянно полны шума. Звуки дрели и отбойного молотка,

гудение, свист полиции, кряхтение автобусов и вечная шипящая какофония, что никогда

не прекращалась. А еще дома в Нью-Йорке были пронумерованы и часто граничили с

разными столовыми и кафе, а, в моем случае, с обслуживанием номеров и лестничной

площадкой. Вдобавок, родители стремились держать жилище идеальным, как из картинок

журналов, но от этого все выглядело сухим и нежилым. Я никогда не хотела места, где

трава будет зеленее – мне просто хотелось траву. Так что я была немного разочарована.

Для меня дом был тихим местом с двориком, забором и собакой. И не с теми

собаками-неженками, что катаются в сумочках. Настоящему дому нужна была настоящая

собака, как, например, немецкая овчарка или доберман – большая собака, что будет

пускать слюни на хозяина, копать двор и терпеливо ждать у окна возвращения хозяина.

Теперь идеальным местом для собаки была ферма бабушки. Я помнила, как бегала

по высокой траве с разными ее питомцами, как их мокрые носы тыкались в мои ладони, запахи солнца, ветра, дерева и их шерсти, когда я целовала их в макушки и играла с их

ушами. У нее было несколько собак, но уже давно, ее последняя собака, Бильбо, умер

стариком, но она не смогла уже заменить его.

Как только водитель подъехал, Херб, швейцар, подошел к машине и открыл дверь.

- Хороший выдался день, мисс Янг? – вежливо спросил он.

Я позволила ему помочь мне выйти.

- Херб, это был худший день в жизни. Но ты все равно не поверишь, если я расскажу,

- сказала я, пожав его ладонь.

Посмеиваясь, Херь провел меня к золотым дверям отеля.

- Я поверю всему, что вы мне расскажете. Вы не из тех дамочек, которым не хватает

внимания.

Я рассмеялась.

- Ну, драма может и к тебе подкрасться, Херб. Я получила сегодня слишком много

внимания, больше, чем хотелось бы. А результат – убийственная мигрень и острое

желание шоколада. Хорошего вечера.

- И вам, мисс Янг. Надеюсь, вам станет лучше, - он окинул меня озадаченным

взглядом, прежде чем открыть дверь.

- Я тоже, - ответила я через плечо и вошла в отель.

«И зачем такой яркий свет?» Я прищурилась, чтобы уменьшить боль в глазах, и

прошла через лобби к личным лифтам, где стоял страж Стэн, и поднялась на пятьдесят

второй этаж.

В месте, где я жила, не было ничего скромного. Мои родители занимали целый этаж

и не скромничали с украшениями очень дорогими вещами – коврики были выбраны

известными декораторами, тщательно подобранные картины не только украшали

комнаты, но и показывали клиентам, как много у нас денег, а один только холодильник

был таким большим, что в нем можно было потеряться, и украшен как часть кабинета.

Исключением была только моя ванная. Только там я чувствовала себя уютно, сбросив

обувь и оставив ключи на столе.

Из дорогих покупок родителей я любила только одну вещь – подсвечник Чихули, что

стоял в столовой. Он был в каком-то плане хаотичным, что открывало другую сторону в

моей строгой жизни. Мягкий свет золотистых шаров, ленты с нарисованным

причудливым узором и крученые ракушки были диким, но красивым сочетанием, что

заставляло меня выходить за рамки себя, использовать тепло опыта, чтобы превращать

кучи песка в пустыне эмоций, какой была моя жизнь, в нечто ценное, как стекло Чихули.

Когда я вошла на кухню, то позвала:

- Марселла, ты здесь?

Но в ответ я слышала лишь затихающее эхо собственного голоса в этой пустой

гробнице дома. Выбрав прекрасно охлажденный диетический имбирный эль в

холодильнике, я направилась в свою комнату, свое убежище, что я называла ледяным

дворцом. Когда я вошла, я позволила сумке тяжело упасть на пол и склонилась, чтобы

расстегнуть ремешки сандалий.

Я любила свою комнату. Я украсила ее в кремовых, бежевых и бледно-розовых

цветах. Кровать и прикроватная тумбочка были в цвете желтоватого золота и выполнены в

стиле викторианской Англии. Столбики на каждом углу кровати были изогнуты в

красивые арки, и с них мягкими складками ниспадали шторы.

С одной стороны комнаты было окно во всю стену, которое вело на мою веранду с

прекрасным видом на Центральный Парк. Противоположная стена была выполнена в

геометрических узорах: замерзшие стеклянные круги и прямоугольники разных размеров

были подсвечены сзади приглушенными розовыми огнями.

Отражение в огромном зеркале убедило меня, что перед сном мне очень нужно

принять ванную. Я прошла через комнату, мои ноги тонули в пушистом ковре. Я шла в

ванную, массажируя на ходу шею сзади.

Мои плечи затекли, особенно, левое. Боль в голове усиливалась, а кожа, вдобавок, чуть припухла и зудела. Я пробежала языком по губам и почувствовала медный привкус, словно мои губы кровоточили.

«Наверное, это аллергия или что-то типа того, - подумала я. – Это из-за древней

пыли в музее».

Я проглотила четыре таблетки ибупрофена, а потом смотрела вблизи на свое

отражение с разных углов.

«Ну как так? Странные сестры были правы. Я выгляжу так, словно меня сбила

машина».

Надеясь, что ибупрофен подействует магически быстро, я погрузилась в роскошную

ванную и начала оттирать с себя пыль. Горячая вода с пузырьками открыла мне, как

сильно я устала. Я уснула с головой, обернутой полотенцем. Но спала я не долго, глаза

мой внезапно открылись.

Окна были матовыми, оберегая личное пространство, потому свет и тепло не могли

видеть снаружи. Душ в стиле спа был закрыт стеной гравированного стекла, которое легко

пропускало свет, но не давало четкой картинки человека внутри.

Я не включала свет, потому что мне хотелось насладиться теплом уходящего солнца, редким зрелищем в окружении небоскребов. Было в этом огромное преимущество жизни

в небоскребе в Центральном Парке. Гаснущий свет сыграл со мной злую шутку, и мне

показалось, что в тени кто-то есть.

Посмотрев с минуту на силуэт в тени, я решила, что это проделки облаков, что

отбрасывали странные тени, или проделки длинной тени от зданий. Я снова уложила

голову на полотенце.

«Паранойя уже, да?» - пробормотала себе под нос я.

Я попыталась расслабиться, но теплая вода холодила меня. Тьма высасывала

солнечный свет из комнаты, и мне начало казаться, что я погребена внутри саркофага, которым стала ванная. Запахи благовоний смешивались с медным привкусом крови. Я

слышала тихое всхлипывание и крик. Вскрикнув, я села, подняв волны на воде, и потоки

хлынули через край на мраморный пол.

Я быстро выкарабкалась из ванной и уставилась на нее в ужасе. Дрожа, пока мои

ноги стояли в воде, я убрала с глаз волосы и попыталась успокоиться, медленно дыша.

«Да что со мной такое?»