Легкомысленные Стивенс С.

Глава 21

Я люблю тебя

Он держал меня за руки в промерзшей машине. Изо рта у нас вырывались облачка пара, но никому не хотелось покидать безопасное, укромное пространство салона. И вот небеса озарились первыми лучами утреннего солнца. По мостовой стелился туман, и мир представал зыбким и призрачным. Я хотела, чтобы все оказалось сном, от которого мне никогда не проснуться, но эти золотые лучи привнесли в мое существование не только свет, но и действительность.

– Ты должна идти в дом, – прошептал он, сжимая меня в объятиях.

Я отодвинулась и посмотрела на него:

– А ты? Разве ты не пойдешь? – Я постаралась не выдать паники.

Он ответил ровным взглядом.

– Мне нужно сначала кое-что сделать.

– Что?

Он улыбнулся, но не ответил.

– Ступай… Все будет хорошо.

Он запечатлел на моих губах нежный поцелуй и перегнулся через меня, чтобы открыть дверцу. Когда я вышла, он прошептал: «Я люблю тебя». Затем перебрался на мое место и вскинул голову в ожидании ответного поцелуя.

Я кивнула и припала губами к его рту, не будучи в силах говорить из-за комка в горле. Наконец он отпустил меня, завел машину и укатил. Я смахнула пару слезинок.

Когда я вошла в комнату, Денни спал. Насквозь виноватая, я взяла смену одежды и отправилась в ванную освежиться. Покончив с этим, я посмотрела на дверь Келлана и испытала странное желание полежать на его постели. Я не стала этого делать. Если Денни проснется и найдет меня там, будет немного трудно все объяснить. Спустившись сварить кофе, я села за стол, обдумывая события последних часов. Удивительно, сколь многое может измениться за один-единственный день. Я пила кофе и смотрела на пустой стул, на котором обычно сидел Келлан. Где он? Почему не захотел провести день со мной?

Денни, чуть позже спустившийся в кухню, поцеловал меня на прощание – он уже полностью собрался на работу. Когда его губы коснулись моих, я снова испытала угрызения совести. Во мне возникло странное ощущение измены – но не ему с Келланом, а Келлану с ним. Я и раньше мучилась виной, но не настолько сильной, какой было чистое предательство. Это чувство явилось полной неожиданностью, но я твердо подавила его, так как еще не могла об этом думать. В настоящую секунду моим парнем был Денни, но и Келлан, пожалуй, тоже.

«Что я творю?» Этот вопрос вдруг перевесил второй, теперь показавшийся простым: где провести зимние каникулы. Не лучше ли позаботиться о последнем?

Я легла на диван, чтобы обдумать это, и проспала до момента, когда пора было идти на автобус, чтобы ехать в бар. Ох, мне столько надо было сделать по учебе. Придется быть аккуратнее, иначе моя драгоценная стипендия пропадет. К счастью, моя успеваемость была на высоте даже при слабой посещаемости.

Чуть погодя, когда я вошла в «Пит», Дженни отвела меня в сторону.

– Ну так в итоге – что у тебя с Келланом?..

Я улыбнулась и смахнула непрошеную слезу. Он не вернулся вовремя, чтобы отвезти меня на работу, и я уже скучала по нему.

– Дженни, он влюблен в меня по уши.

До глубины души, да. На уровне «я никогда ни к кому не испытывал ничего подобного». Это было слишком трудно осмыслить.

Она заключила меня в объятия.

– Здорово, что он признался, ты должна знать правду. Вам нужно все знать, чтобы принять решение.

Я отпрянула и в ужасе уставилась на нее:

– Что я творю? Я люблю Денни и не посмею его ранить. И Келлана не посмею. Я не знаю, что делать.

Дженни вздохнула и потрепала меня по руке.

– Этого, Кира, я не скажу. Тебе придется решать самой. – Она оглянулась на клиентов из ее зоны и шагнула к ним, однако остановилась и снова взглянула на меня. – Но ты должна выбрать, деваться некуда.

Она успокаивающе улыбнулась, хлопнула меня по спине и отошла.

Этим вечером Келлан так и не появился. Он не пришел и ночевать. Именно после этого во мне зародилась тревога. Когда на следующий день ничего не изменилось, она переросла в панику. На третьем круге появилось отчаяние.

Четыре болезненно долгих дня прошли без единой весточки от него…

Каждое утро я спускалась на кухню, рассчитывая увидеть там Келлана, сидящего за столом, – безукоризненного, потягивающего кофе, приветствующего меня сексуальной полуулыбкой и словами «Доброе утро». Но всякий раз его там не оказывалось, и мои глаза наполнялись слезами. Перед уходом в университет я брала его фирменную футболку (которую по-прежнему не носила) и прижимала к лицу, вдыхая его запах и гадая, где он и чем занимается. На работе же я из вечера в вечер ждала появления группы, и регулярно заходили Мэтт и Гриффин, пререкавшиеся о чем-то, но только не Келлан. Ночью, стоило Денни заснуть, я вставала и ложилась в его пустую постель, уткнувшись в подушку.

Во мне бушевала паника. Он все же уехал? Было ли это его решением – просто покинуть город и сбежать без меня? Я даже не могла спросить у ребят, куда он подевался. В их присутствии мне не удавалось связать и двух слов, а они никогда не говорили о нем, ни разу. Мне было пусто без него.

С каждым днем я все глубже погружалась в депрессию. Я охладела к Денни. Он пытался взбодрить меня, но тщетно. Он пробовал вызвать меня на разговор, однако и это не удавалось. Порывался целоваться – и я отворачивалась, ограничившись лишь дежурным чмоком. Мое настроение постепенно передалось и ему, и он прекратил попытки доставить мне удовольствие. Все равно в этом не было смысла. Меня ничего не радовало. Но Денни никогда напрямую не спрашивал, в чем дело, ни единым словом, почти как если бы боялся поинтересоваться этим, и слава богу, потому что я страшилась его вопросов.

Стояло унылое пятничное утро, и я сумрачно поцеловала Денни, уходившего на работу. Поцелуй был машинальным и не заключал в себе никаких чувств. Денни печально взглянул на меня. Я напряглась в ожидании вопросов, которые вскроют правду.

– Кира… я… тебя люблю.

Он нежно провел пальцем по моей щеке, и я заметила в его глазах влажный блеск. Я знала, что он чувствовал возникший между нами холод, и тоже ощущала дистанцию.

– Я тебя тоже, Денни, – шепнула я, моля себя не расплакаться.

Он склонился, поцеловал меня и погладил по голове.

Я провела ладонями по его лицу, пытаясь проигнорировать досаду на то, что Денни предпочитал щетину и не был гладким, как Келлан. Зарылась в его волосы, стараясь не думать, что у него они короче и мне не намотать их на пальцы, как пряди Келлана. Я впилась в него крепче, мечтая, чтобы дыхание мое участилось, чтобы губы Денни, столь не похожие на губы Келлана, зажгли во мне огонь, чтобы наша прежняя страсть вспыхнула с новой силой. Но ничего не произошло.

В следующую секунду он отпустил меня, дыша так же медленно и спокойно, как и я сама.

– Мне пора… Извини.

Еще секунду он грустно изучал меня, затем повернулся и вышел. Я не сдержалась, и несколько слезинок стекло по моим щекам. Неужели все кончено?

Келлана не было так долго, моя потребность в нем до того возросла, а печаль достигла таких глубин, что мне казалось, будто во мне проделали дыру. Я знала, что это неправильно, и понимала, что это выбивает жизнь из наших с Денни отношений, но не ведала, как это остановить. Он взял и уехал… Исчез. У меня не было времени ни подготовиться, ни окончательно проститься… Финал остался открытым, и это убивало.

Я потерянно побрела наверх в ванную – скоро пора отправляться на занятия. Мой мир катился в тартарары, но жизнь монотонно тянулась дальше. Я оделась. Причесалась. Накрасилась. Сделала все, что подобало обычной студентке в обычный учебный день, который я ненавидела до последней секунды. Мне хотелось свернуться калачиком и плакать часами. По Келлану, которого нет. По тому, что случилось с нами с Денни. Я шумно выдохнула и проглотила подступившие слезы.

Да, он ушел. «С тем и живи», – выругала я себя. Он правильно сделал. В итоге все упростится. Может быть, Денни никогда и не спросит, если Келлан никогда не вернется.

С этой болезненной мыслью я медленно отворила дверь и перестала дышать. Келлан, глядевший в пол, как раз одолел верхнюю ступеньку. Он поднял глаза на скрип и медленно улыбнулся своей ошеломляющей полуулыбкой. Он поражал взгляд. Без малого неделя разлуки заставила меня слегка подзабыть, насколько он был привлекателен. Волосы, волнистые и всклокоченные, просто взывали к моим пальцам: заройтесь! Футболка с длинными рукавами липла к телу до того возбуждающим образом, что откровенно просила их повторить каждый волшебный изгиб. Сильный гладкий подбородок открыто приглашал к поцелуям, а пухлые губы, изогнутые в улыбке, вынуждали меня оставаться бездыханной. Но главным были его непостижимо глубокие синие глаза, светившиеся любовью ко мне.

– Доброе утро, – сказал он негромко в своей типичной манере.

Я метнулась к нему, не успел он тронуться с места, и распростерла свои объятия. Зарывшись лицом в изгиб его шеи, я дала волю слезам, которые сдерживала до того.

– Я думала, ты уехал, – сумела я выговорить между всхлипами, пока Келлан крепко прижимал меня к себе. – Я решила, что больше никогда тебя не увижу.

Я плакала, а он гладил меня по спине и шепотом утешал:

– Прости, Кира. Я не хотел тебя расстроить. Мне нужно было кое-что уладить.

Отпрянув, я ударила его в грудь:

– Не смей так делать!

Улыбнувшись, Келлан положил руку мне на щеку.

– Не смей так меня бросать… – Я потеряла нить, натолкнувшись на его неожиданно болезненный взгляд.

– Не буду, Кира. Я просто так не исчезну, – ответил он, гладя меня по щеке.

Не думая о последствиях, я выпалила то, что так долго держала в себе:

– Я люблю тебя.

Его глаза мгновенно увлажнились. Он прикрыл их, и по щекам скатились две слезинки. Я смахнула их кончиками пальцев. Ему, наверное, никто никогда не говорил этого искренне. А я сказала. Каждым уголком своей души я чувствовала это.

– Я очень, очень… люблю тебя.

Келлан открыл глаза, уронив новые слезы.

– Спасибо. Ты не знаешь, как я хотел… Сколько я ждал…

Он не сумел закончить мысль: я подалась к нему и поцеловала упоенно и нежно. Он не замедлил вернуть поцелуй, придержав меня за щеку другой рукой. Не отнимая губ, я потянула его за шею в спальню. Почти не отлипая друг от друга, мы молча разделись. Когда я осталась перед ним обнаженная, он отстранился, чтобы взглянуть на меня, лучась теплом и любовью.

– Ты такая красивая, – прошептал Келлан, гладя мои волосы.

Я улыбнулась, а он снова приник к моим губам и бережно опустил на постель. Мы неспешно исследовали друг друга, как будто делали это в первый раз. Между нами не было ни стен, ни барьеров. Каждый из нас наконец знал, что чувствовал другой. Теперь мы оба знали: это была любовь.

Мы никуда не спешили, дразнясь и шаря губами и пальцами, открывая новые возможности взаимных прикосновений. Я слушала его стоны, когда целовала нежное место под его ухом, а пальцы скользили по шраму на его ребрах. Он восторженно вскрикнул, когда я провела языком по глубокому треугольнику, образованному мышцами его живота. Келлан же слушал меня, когда целовал мне ключицы и бережно покусывал за сосок. Я тоже вскрикнула, когда он вторгся языком в сокровенное место, пробуя на вкус то, что хотел взять.

Как только мы изнемогли и потеряли терпение, он взвился надо мной и медленно улегся бедром к бедру. Взгляд его шарил по моей коже, следуя линиям и изгибам, а за ним бралась за дело рука. Когда наши глаза снова встретились, Келлан взглянул на меня с такой любовью и страстью, что я до боли прикусила губу. Не потому, что хотела его, хотя желание, конечно, переполняло меня, но ради того, чтобы убедиться в реальности происходящего. В том, что это совершенство действительно находилось здесь и было моим.

Не отводя от меня восхищенного взгляда, Келлан вошел в меня почти болезненно медленно. Мы оба смежили веки, переполненные эмоциями и чувствами от долгожданной близости. Я первой открыла глаза и чуть потеребила его щеку.

– Я люблю тебя, – шепнула я.

Он тоже открыл глаза и прошептал в ответ:

– Я безумно тебя люблю.

А затем мы сделали то, чем никогда не занимались прежде – чего, возможно, не знал и Келлан: предались любви. Это не было пьяной авантюрой. Не было ни жаркой страстью, ни жгучей потребностью – нет, это было намного большим. Он держал меня за руку все время, пока мы познавали нечто дивное и насыщенное. Когда эмоции чуть отступали и мы могли говорить, Келлан нашептывал, как сильно он любит меня. Я всякий раз шептала ему то же самое. Не было ни сомнений, ни страха, ни вины. Наши бедра сходились и расходились в безупречном согласии, синхронно ускоряясь и замедляясь, как будто мы были единым существом. И пусть он даже, насколько я поняла, созрел раньше меня, его хватило на то, чтобы повременить с разрядкой, пока мы не кончим вместе. Когда это случилось, момент был ослепителен и ошеломил нас. Келлан выкрикнул мое имя, а я поймала себя на том, что отвечаю тем же и произношу его.

После он прижал меня к груди, содрогаясь всем телом. Я слушала, как его сердцебиение замедлялось в унисон с моим, и по щеке у меня скатились слезы, на сей раз вызванные не чувством вины, а восхищением моей неизбывной любовью к нему, к которому примешивалось сожаление насчет того, что нам отведено лишь несколько драгоценных минут единства. Он тоже это знал. Глядя на его лицо, я видела ту же смесь горя и радости, отражавшихся в повлажневших глазах.

– Я люблю тебя, – тихо сказал Келлан.

– Я тоже тебя люблю, – мгновенно отозвалась я, целуя его.

Он закрыл глаза и уронил слезу. Я смахнула ее и робко спросила:

– О чем ты думаешь?

– Ни о чем, – ответил он, не поднимая век.

Я приподняла голову, чтобы лучше видеть его. Он открыл глаза и выдержал мой взгляд.

– Я стараюсь ни о чем не думать, – сказал он мягко. – Иначе слишком больно…

Закусив губу, я кивнула, отчаянно жалея, что спросила.

– Я люблю тебя, – повторила я.

Он тоже печально кивнул:

– Просто не настолько, чтобы бросить его?

Прикрыв глаза, я подавила всхлип. У меня оставалась надежда, что он не спросит, никогда не спросит меня об этом. Келлан провел рукой по моим волосам:

– Ладно, Кира. Напрасно я это сказал.

– Келлан, мне ужасно жаль… – начала было я, но он приложил мне палец к губам.

– Не сегодня. – Он тепло улыбнулся и притянул меня для поцелуя. – Только не сегодня… Хорошо?

Я кивнула и тоже поцеловала его, затем на секунду отодвинулась.

– Как ты думаешь, если бы мы никогда… если бы не было первого раза – остались бы мы близкими друзьями все втроем?

Келлан улыбнулся, пытаясь проникнуть в ход моих мыслей.

– То есть если бы мы с тобой не напились и не затеяли секс, жили бы мы счастливо до сего дня?

Я кивнула, и он на секунду задумался, заправив мне за ухо прядь.

– Нет… Мы с тобой всегда были больше, чем просто друзьями. – Келлан любовно погладил меня по щеке. – Мы так или иначе закончили бы здесь.

Кивнув, я бросила взгляд на его грудь. Какое-то время Келлан гладил меня по руке, а потом тихо спросил:

– Ты жалеешь?

Я посмотрела в его страдальческие глаза:

– Жалею о том, что ужасно поступаю с Денни.

Он кивнул и отвернулся. Я положила руку ему на щеку и заставила смотреть на меня.

– Мне не жаль ни секунды, проведенной с тобой. – Я криво улыбнулась. – Ни один миг с тобой не был напрасным.

Он улыбнулся, так как я повторила его собственные слова, и привлек меня для поцелуя, который начал быстро становиться глубже и глубже.

В тот день я не пошла в университет. Я так и не вылезла из его постели – не могла, ибо не нуждалась ни в чем другом.

Келлан простился со мной за час до прихода Денни. Глаза немедленно наполнились слезами, он заключил мое лицо в ладони и покрыл поцелуями веки.

– Вечером буду в «Пите». Там и увидимся, хорошо?

Я безмолвно кивнула, и он поцеловал меня в последний раз, прежде чем выйти за дверь. Сердце ныло, пока я смотрела, как он уходил. Наш день был неописуем. И оно разрывалось сильнее, чем когда бы то ни было. Я вспомнила слова Дженни: «Придется выбрать одного. С двумя никак». Но я не знала, как отпустить другого.

Денни вернулся чуть раньше обычного страшно усталый. Он подошел к дивану, где я сидела, тупо уставившись в телевизор, сел рядом, и я взглянула на его печальное красивое лицо. Мгновенно нахлынуло чувство вины. Оно оказалось невыносимым, и я разразилась рыданиями.

Денни обвил меня руками:

– Иди сюда.

Он растянулся на диване, я – тоже, мы лежали друг к другу лицом, и Денни крепко прижимал меня к себе. Положив голову ему на грудь, вцепившись в его рубашку, я всхлипывала, пока не обрела мало-мальскую способность дышать.

– Все хорошо, Кира. В чем бы ни было дело, все хорошо.

Его голос дрожал, акцент обозначился резче от полноты чувств, и я знала, что Денни тоже готов расплакаться. Задыхаясь, он шептал:

– Солнышко… Ты мое сердце.