Легкомысленные Стивенс С.

Келлан вернулся поздно, спустя несколько часов после того, как солнце покинуло наш промерзший домишко. Он вошел в кухню и увидел, как мы с Денни молча заканчиваем ужин. Келлан глянул на меня, очевидно прикидывая, состоялся ли у нас разговор. Я сумела лишь неуловимо покачать головой: нет. Он понял. Лицо Келлана исказилось, и я решила, что он сию секунду повернется и снова уйдет, однако он взял себя в руки, положил на стойку ключи и вынул из холодильника пиво. Но его потухшие глаза продолжали выслеживать меня, и я невольно смотрела на него, хотя Денни пристально за мной наблюдал. Мне отчаянно хотелось подойти к нему и все объяснить, но я не могла.

Денни обратился к Келлану, глядя мне прямо в глаза:

– Эй, старина. По-моему, нам всем полезно прогуляться. Как насчет «Хижины»? Потанцуем снова?

Он странно выделил слово «потанцуем». В груди у меня все оборвалось. Зачем он хочет вернуться туда? Я уставилась в тарелку и услышала, как Келлан неловко переступил с ноги на ногу.

– Ну да… Конечно, – произнес он тихо.

Сердце пришпорило, я опустила голову и сосредоточилась на еде и дыхании. Это было не к добру… Точно не к добру.

Келлан повернулся и ушел с пивом к себе. Мы с Денни доели в неловком молчании: он так и не сводил с меня взгляда. Покончив с ужином первой, я буркнула что-то о сборах и поплелась наверх готовиться к вечеру, который, по моему предчувствию, обещал быть таким же ужасным, как и наша прошлая вылазка в этот кабак.

Дверь Келлана была закрыта, когда я проходила мимо, и я испытала порыв вломиться и растолковать ему, почему я сорвала объяснение с Денни. Впрочем, у меня не вышло. Я все равно не была готова к разговору. Вздохнув, я направилась в ванную уложить волосы и подкраситься – что угодно, лишь бы избавиться от навязчивых мыслей.

Наконец, уже в машине, Денни нарушил свое многочасовое молчание.

– Ты уже решила насчет зимних каникул? – поинтересовался он непривычно тускло, несмотря на акцент. Он взглянул на меня, влажно поблескивая глазами. Выражение его лица смягчилось впервые за весь день. – Мне правда очень хочется забрать тебя к себе домой на праздники. Что скажешь, Кира? – На моем имени его голос дрогнул.

Я отчетливо услышала, о чем он спрашивал на самом деле: ты выберешь меня? Мои глаза тоже были на мокром месте, и я сумела только кивнуть. Отвернувшись, я стала смотреть в окно на проносившийся мимо город. Именно это я ощущала внутри: как будто лечу куда-то и останавливаться поздно.

Мы опередили Келлана. Он явно оттягивал неизбежное. Вот бы и я могла… Денни увлек меня через весь бар к дверям, открывавшимся в сад. Я заметила табличку: «Зимний фестиваль – победи стужу». Очевидно, мы праздновали заморозки.

Несмотря на то что просто сидеть и пить пиво было весьма холодно, снаружи обосновалось много людей, и Денни подвел меня к тому же столику, за которым мы расположились в роковой день. Я не знала, нарочно он так поступил или нет. Мой взгляд метнулся к калитке и кофейной будке. Знал ли он о том вечере? Я постаралась унять дрожь. Денни заказал выпивку на троих, и мы молча потягивали пиво. Денни был погружен в свои мысли.

Мое дыхание невольно пресеклось, когда из бара вышел Келлан. Я не собиралась задыхаться. Я молилась, чтобы Денни этого не заметил. Просто Келлан был такой, что захватывало дух. Он плавно приблизился, выглядя до странности умиротворенным, и даже улыбнулся Денни, когда садился рядом со мной. Мое сердцебиение участилось отчасти от нервов, отчасти от его близкого соседства.

Бар был набит битком. Из динамиков, установленных по всему саду, гремела музыка, и несколько человек веселились на импровизированном танцполе, а холод усиливался. Я надеялась, что Денни говорил о танцах не всерьез. Мне вряд ли удалось бы притвориться – не с такой круговертью в сердце и печенках. Наблюдая за подвыпившей публикой, разогревавшейся движением, я начала дрожать и снова задумалась, зачем Денни усадил нас здесь, а не в теплом зале. Подавив желание потянуться под столом к Келлану, я положила озябшие руки на колени.

Не знаю, как долго мы сидели в молчании. Мы с Келланом рассматривали толпу, но старательно игнорировали друг друга. Денни пристально смотрел на меня, но вот сработал его телефон. Вздрогнув, я уставилась на Денни: тот неспешно откинул крышку, произнес несколько фраз, захлопнул его, вздохнул и повернулся ко мне:

– Извини. Я им нужен. – Взглянув на Келлана, он осведомился: – Довезешь ее до дома? Мне придется уйти.

Келлан просто кивнул, и Денни встал. Я была слишком шокирована поворотом событий, чтобы связно изъясняться. Денни склонился ко мне и негромко спросил:

– Подумаешь над моим вопросом?

Я что-то согласно промямлила, и он, заключив мое лицо в ладони, поцеловал меня так проникновенно, что я застонала и машинально обняла его за шею. Сердце пустилось вскачь, и к моменту, когда Денни отстранился, мне уже не хватало воздуха.

Келлан шумно поерзал на стуле, и я на секунду представила чудовищную картину, как Келлан набрасывается на Денни. Он кашлянул и вновь шевельнулся, когда Денни простился с нами обоими и пошел прочь. Я смотрела, как он уходил, а мое сердце продолжало бешено колотиться. В дверях он повернул ко мне свое красивое лицо, чтобы бросить на меня прощальный взгляд. Увидев, что мы провожаем его глазами, он чуть кивнул, скупо улыбнулся и вошел в бар, чтобы выйти через главную дверь.

Мертвея, я повернулась к Келлану. Закатит мне сцену? Рассвирепеет из-за того, что я не поговорила с Денни? Откуда ему было знать, как это трудно. Но встретившись с ним глазами, я обнаружила в них только любовь.

Он нашел под столом мою руку и заговорил, как будто мы весь вечер просидели на свидании, а мой парень не целовал меня упоенно перед уходом минуту назад.

– Я задумался… Наверное, ты пока не готова познакомить меня с родителями…

Келлан сделал многозначительную паузу.

– Я это полностью понимаю. – Он улыбнулся. – Может, останешься на зимние каникулы со мной? Или сгоняем в Уистлер? В Канаде очень красиво, и…

Он умолк и посмотрел на меня с любопытством.

– Ты на лыжах катаешься? – Келлан покачал головой, слава богу не ожидая ответа, так как я пока не находила слов. – Ладно, если нет, тогда мы просто не будем вылезать из комнаты.

Он коварно ухмыльнулся.

Я смотрела в синие глаза и слушала его речи, но ничего не видела и не воспринимала сказанного, понимая лишь то, что он хотел провести со мной зимние каникулы. Сам того не зная, он просил о том же, о чем только что спрашивал Денни. Келлан продолжил разглагольствовать о прелестях отдыха в Канаде, и я перестала слушать.

Мои мысли обратились к словам, произнесенным Денни в машине. Денни хотел познакомить меня с родителями из-за нашего окончательного переезда к нему. Только этому не бывать. К тому времени мы уже расстанемся – это произойдет очень скоро, и он отправится домой один. Я болезненно сглотнула, измученная наплывом воспоминаний о наших светлых временах.

Вот, например, наша первая встреча. Денни улыбался входившим в аудиторию студентам, и я обмерла, едва увидела его. Когда он обратился с улыбкой ко мне, я опустила глаза. Профессор поручил ему раздать какие-то бумаги, а я сидела с краю, и он вручил мне стопку для всего ряда.

– Привет! Ну как, нравится здесь? – спросил он негромко, и я, пораженная его волшебным акцентом, а если честно, и близостью его симпатичного лица, взяла и рассыпала всю пачку по полу.

– Ох, извините. – Я опустилась на колени, чтобы помочь ему все собрать, уже красная как свекла.

– Ничего страшного, – приветливо отозвался он, а когда мы покончили с делом, протянул руку: – Меня зовут Денни Харрис.

Я пожала ее и пролепетала:

– Кира… Аллен.

Он помог мне подняться и осторожно передал стопку листов.

– Рад познакомиться, Кира.

Денни произнес это со всей сердечностью, и даже сейчас я испытывала трепет первого раза, когда мое имя потонуло в его волшебном акценте. С того дня мне было не оторвать от него глаз. Я погрузилась в занятия этого курса сверх всякой меры, лишь бы меня заметили.

Затем я вспомнила наше первое свидание. В один прекрасный день мы встретились в институтском дворе и Денни пригласил меня. Я была предельно удивлена и, разумеется, страстно хотела этого, однако постаралась остаться невозмутимой и бросила лишь: «Конечно». Вечером он забрал меня, и мы отправились в чудесный ресторанчик с видом на реку. Денни предложил отведать чего-то очень вкусного, но дал мне выбрать самой. Он не позволил мне взглянуть на счет, и мы легко и беззаботно проговорили весь ужин. После он взял меня за руку, и мы гуляли по тротуарам, не будучи в силах расстаться. Когда вечер все-таки завершился, Денни проводил меня до двери и подарил мне самый нежный и сладкий поцелуй, какой я знала. Наверное, тогда-то я в него и влюбилась.

Мое сознание рывком переместилось в настоящее: Келлан задал вопрос, а я не сразу ответила. Со второй попытки я расслышала.

– Кира… Ты еще со мной?

Вспыхнув, я осознала, что не имела ни малейшего понятия, о чем он говорил. Келлан все еще нежно поглаживал пальцем мою кисть, однако смотрел на меня озабоченно.

– С тобой все в порядке? Может, хочешь домой?

Я кивнула, по-прежнему не способная говорить. Мы встали, и, заботливо придерживая меня за спину, он направился со мной к боковой калитке. Увидев парковку, я сразу поискала глазами машину Денни. Ее не было… Он в самом деле уехал. Я машинально глянула на роковую кофейную будку. Келлан заметил, куда я смотрю, сжал мою руку и с нежной улыбкой поглядел на меня сверху вниз, тогда как калитка затворилась за нами. Однако вид будки не развернул мои мысли к Келлану и нашему мучительно блаженному вечеру. Нет, мои мысли обратились ко времени более чистому и простому, когда я была с Денни.

Я вспомнила нашу первую ночь – мой первый опыт вообще. Мы встречались два месяца. Для парня чуть за двадцать это была вечность, но Денни никогда меня не подталкивал. Мы целовались и занимались еще кое-чем – столько, сколько я хотела, но стоило мне его оттолкнуть, и он с легкостью отступал. Он никогда не заставлял меня чувствовать себя виноватой, благодаря чему я лишь хотела его еще сильнее. Он знал, что для меня этот опыт будет первым, и подготовил нечто особенное: снял домик, где мы провели долгий зимний уик-энд. Наш первый раз напоминал киносказку: камин, мягкие одеяла и тихая музыка. Денни терпеливо выверял каждый шаг, дабы убедиться, что мне хорошо. Так оно и было. Он действовал настолько бережно и нежно, что я не почувствовала никакой боли. Потом он прижал меня к груди и впервые признался в любви, а я, конечно, расплакалась и сказала, что тоже его люблю… И за первым разом незамедлительно последовал второй.

В реальном же мире Келлан вел меня к своей машине. Он все еще негромко говорил – теперь уже о планах на лето.

– После школы я путешествовал автостопом по орегонскому побережью. Так и познакомился с Эваном. Дело точно стоит того, тебе понравится. Там такие пещеры…

Я унеслась мыслями прочь. Каждый шаг будоражил меня все новыми воспоминаниями о Денни.

Два шажка к машине – дни рождения. В последний мне исполнился двадцать один год, и Денни отвел меня в местный бар, а после заботливо придерживал волосы, когда меня выворачивало наизнанку. Былые празднования Рождества, родительский дом, я устроилась у него на коленях и смотрю, как мое семейство обменивается подарками. Дюжина красных роз на День святого Валентина… и мой день рождения… и нашу годовщину, все с неизменной и милой дурацкой улыбкой.

Еще один шаг – у меня пищевое отравление. Денни приносит воды и кладет мне на лоб холодное полотенце. А вот он испытывает на мне свою стряпню – в основном замечательную, но пару раз поразительно скверную. Следующее воспоминание: я свернулась калачиком на его постели и смотрю фильм. Другое: мы готовимся к занятиям… Нет, притворяемся – целуемся взасос.

Еще несколько шагов – воспоминания свежие: мы едем через всю страну в его развалюхе, питаемся в забегаловках, часами играем в алфавитную игру[25], подпеваем радио и особенно выделяем звонкое кантри, когда пересекаем Средний Запад, наскоро освежаемся в ледяной речушке, занимаемся любовью в машине на пустынной парковке магазина.

Новый шаг – мы гуляем по набережной, я засыпаю с ним на диване, мы танцуем в баре, он сентиментально называет меня «своим сердцем»…

И еще один – его мягкая щетина, теплые карие глаза, мои пальцы, зарывающиеся в его темные волосы, его нежные губы, головокружительный акцент, ласковые слова, дурацкая ухмылка, беззлобный юмор, милый характер, добрая душа…

Он был моим уютным пристанищем. Моим утешением. Почти все тяготы, с которыми я столкнулась за свою недолгую жизнь, мне удалось преодолеть благодаря ему, ибо он всегда находился поблизости с ласковыми словами и нежным сердцем. Будет ли так же с Келланом? Я вспомнила наши жаркие схватки и слова, которыми мы кололи друг друга. Мы с Денни редко обменивались гадостями… Но с Келланом…

К чему приведет наша связь? Рано или поздно между нами обязательно начнутся раздоры, которые наверняка будут сопровождаться скандалами. Я мысленно восстановила наши отношения во всем их развитии и сразу представила американские горки: вверх и вниз, вверх и вниз, из крайности в крайность. На что будет похожа наша совместная жизнь? Окажется ли она постоянным метанием от одного к другому? Буду ли я в этом случае счастлива?

Я любила постоянство. Безопасность. Это была одна из причин того, что мы с Денни отлично ладили. Он был подобен прохладному водоему: всегда поддерживал, освежал и практически не менялся. Келлан же… Келлан был само пламя: страстный и взбалмошный, он прожигал до костей. Но пламя не вечно… Приходит время, и страсть увядает… Что тогда? У Келлана была масса возможностей. Не миновать того дня, когда его пыл угаснет и он вне зависимости от любви ко мне сойдется с какой-нибудь милашкой из тех, что так и липнут к нему. Как он сумеет сопротивляться им всю жизнь? Красивые девушки вешались на него постоянно. Во мне же не было ничего особенного, хоть он и твердил обратное. И он был талантлив – со временем мог стать крупной звездой. И чем это кончится? Количество женщин, вьющихся вокруг него, многократно возрастет. Как ему устоять? Я была уверена, что с Денни подобное невозможно, но с Келланом… Я знала, что он возненавидит себя за это, но такой исход казался вероятным.

Остановившись, я вырвала руку, и Келлан тоже затормозил. Я не могла на это пойти. Не могла бросить человека, который так долго составлял всю мою жизнь, что без него она становилась немыслимой. По крайней мере, пока. Мне нужно было дополнительное время. Мне следовало удостовериться, что между нами с Келланом существовало нечто жизнеспособное, прежде чем отказаться от перспективного будущего с хорошим человеком, которого я искренне любила.

Келлан шагнул вперед и повернулся ко мне. Он был прекрасен в лунном свете, невозмутимый и одновременно до боли грустный. Его взгляд едва не разбил мне сердце, и мне пришлось отвести глаза. Дело было не в том, что они вдруг блеснули влагой, а в их синеве зародилось нечто, легко способное превратиться в слезы. В них стояла спокойная покорность, и вот она надрывала мне душу.

С минуту он оценивал выражение моего лица, после чего тихо произнес:

– Я все-таки потерял тебя, да?

Я удивленно заглянула в его кроткое лицо. Он что же – знал лучше меня? И все это время понимал, что я поступлю с ним именно так?

– Келлан, я не могу этого сделать… Пока. Я не могу его бросить. Мне нужно еще время…

Его спокойствие нарушилось гневом, сверкнувшим в его глазах.

– Время? Кира… Так ничего не изменится. Сколько времени тебе нужно? – он покачал головой и кивнул в сторону нашего дома. – Теперь, когда он знает о твоей лжи, от проволочек ему станет только хуже.

Келлан имел в виду, что моя нерешительность ранит Денни, но по усилившемуся блеску его глаз я поняла, что он говорил и о себе.

Он запустил руки в волосы, взъерошил их и снова пригладил.

– Нет, Кира… Нет.

Он произнес это, явно сдерживая себя, и мне стало страшно.

– О чем ты? Нет, ты не можешь меня ненавидеть… Или можешь? – Мой голос сорвался, и я болезненно сглотнула.

При виде моего искаженного болью лица Келлан погладил меня по щеке и с надрывом ответил:

– Нет, больше времени не будет. Я не могу. Меня это убивает…

Я покачала головой, и слезы сорвались с моих ресниц.

– Тьфу ты, Кира… – Он крепко сжал мне другую щеку, пресекая возражения. – Выбирай сию секунду. Вообще не думай, просто возьми и выбери. Я или он? – Большими пальцами он смахнул мои слезы. – Я или он, Кира?

– Он, – выпалила, не думая, я.

Обрушилась такая тишина, что самый воздух, казалось, завибрировал. Келлан перестал дышать, его глаза потрясенно расширились. То же произошло и со мной. О боже… Зачем я это сказала? Этого ли я хотела? Мой поспешный выбор было слишком поздно переменить. Поздно взять слово назад. Я следила за крупной слезой, которая покатилась по щеке Келлана. Эта единственная слеза как будто подкрепила мой ответ. Удар был нанесен. Теперь я не могла отступить, даже если бы захотела.

– Ох, – наконец выдохнул он.

И начал отводить от меня руки, пятиться, я же вцепилась в него мертвой хваткой и попыталась притянуть ближе.

– Нет, Келлан… Подожди. Я не имела в виду…

Он сузил глаза:

– Нет, имела. Это был порыв. Первая твоя мысль… А первое, что приходит в голову, обычно оказывается правильным. – В его голосе обозначился лед, а затем он прикрыл глаза и его кадык дернулся. – Это то, что ты носишь в сердце. Он – вот что в твоем сердце…

Я схватила его за руки, удерживая их перед собой, и Келлан несколько раз вздохнул, пытаясь успокоиться. На его лице отражалась внутренняя борьба – он старался совладать с гневом, и в голове моей пронеслись жалкие мысли о том, как ликвидировать вред, который я только что бездумно причинила ему. Пустота. Ни малейшей идеи, как исправить дело.

Когда Келлан немного успокоился, он открыл глаза, и у меня внутри все оборвалось – настолько они были печальны.

– Я говорил тебе, что уеду, если таков будет твой выбор… И я это сделаю. Я не стану тебе помехой.

Взирая на меня взглядом грустным, но до боли полным любви, он тихо добавил:

– Я всегда знал, что сердцем ты не со мной. Я не должен был просить тебя выбирать… Тут нечего выбирать. Прошлой ночью я понадеялся, что… – Он вздохнул и уставился на тротуар. – Мне надо было уехать сто лет назад. Я просто оказался эгоистом.

Не веря ушам, я смотрела на него. Это он считал себя эгоистом? Минуточку, не он, а я буквально курсировала между двумя постелями, а эгоистом был он?

– По-моему, Келлан, я наделила это слово новым смыслом.

Взглянув на меня, он слабо улыбнулся и вновь посерьезнел.

– Ты была напугана, Кира. Я это понимаю. Ты испугалась дать себе волю, и я тоже. Но все будет хорошо. – Словно желая убедить себя, он повторил: – Все у нас будет хорошо.

Келлан произнес это так тихо, что из-за громкой музыки, долетавшей через ограду сада, я еле расслышала его слова.

Он заключил меня в крепкие объятия. Я обняла его за шею и запустила руку в сказочно густые волосы. Наслаждаясь каждым мгновением, вдохнула аромат его кожи, смешивавшийся с запахом кожаной куртки. Он стиснул меня так, что я едва дышала. Мне было все равно, он мог бы впечатать меня в свое тело, и я не стала бы противиться, отчаянно истосковавшись по его близости. Мысли продолжали кружить вокруг моего переменчивого выбора. Я не знала точно, чего хотела, но Келлан, возможно, был прав… Быть может, верным оказывается то, что первым приходит в голову.

Обуреваемый чувствами, он прошептал мне в ухо:

– Никогда не рассказывай Денни о нас. Он от тебя не уйдет. Можете оставаться у меня сколько угодно. Даже комнату мою можете сдать. Мне все равно.

Я отпрянула, чтобы взглянуть на него, слезы уже текли ручьем по моим щекам. Келлан, тоже смахнув слезу в лунном свете, ответил на мой незаданный вопрос:

– Теперь мне придется уйти, Кира, пока я в силах. – Он утер мне слезы. – Я могу позвонить Дженни – пусть заберет тебя отсюда. К нему. Она тебе поможет.

– А кто поможет тебе? – прошептала я, выискивая в серебристом свете его до боли красивое лицо.

Сейчас я поняла, насколько я была небезразлична ему. Мне стало ясно, как много я для него значила и с каким трудом он уходил от меня. Я постигла тяжесть происходившего во всей полноте, и мне казалось, что я умираю.

Сглотнув комок, Келлан проигнорировал мой вопрос:

– Вы с Денни можете отправляться в Австралию, там и поженитесь. У вас будет долгая счастливая жизнь, как и должно быть. – Его голос надломился на последних словах, а по щеке скатилась слеза. – Я обещаю не вмешиваться.

Но я не собиралась его отпускать.

– Но как же ты? Ты останешься один… – Мне нужно было знать, что он не пропадет.

– Кира… – печально улыбнулся Келлан. – Это тоже было предопределено.

Я смотрела в его влажные синие глаза. Затем положила руку ему на щеку и подавила всхлип. Ради моих отношений с Денни он был готов без боя отказаться от всего, о чем когда-либо мечтал в этом мире, – от подлинной, глубокой любви. Его доброе сердце разбило мое.

– Я же говорила, ты хороший человек, – прошептала я.

– Мне кажется, Денни с этим не согласится, – отозвался Келлан.

Я снова повисла у него на шее под навязчиво медленный ритм, доносившийся из-за ограды и отдававшийся во всем моем существе. Пробежавшись пальцами по его волосам, я проглотила очередной всхлип, когда Келлан уткнулся в меня лбом.

– Господи, как же я буду скучать… – Он скомкал конец фразы и звучно сглотнул.

Это было чересчур, и стало невыносимо тяжело. Я не могла вздохнуть. Нельзя его отпускать. Я слишком сильно его любила. Все неправильно, попросту неправильно. Нельзя позволить ему уйти…

– Пожалуйста, Келлан, не…

Он моментально прервал меня:

– Не надо, Кира. Не проси. Иначе никак. Нам нужно разорвать этот круг, а мы не в состоянии держать дистанцию… Значит, кто-то должен уйти. – Келлан тяжело выдохнул и заговорил быстро, закрыв глаза и на каждом слове толкая меня лбом. – Если все будет так, Денни не пострадает. Ежели я уйду, он, может быть, и не спросит о твоем вранье. Но если ты попросишь меня остаться, я останусь, и он в конце концов выяснит все, и мы его уничтожим. Я знаю, что ты не хочешь этого. И я тоже, малышка.

Он вроде бы искренне произносил слова, которых явно не хотел говорить.

Меня пронзила боль, и я не смогла подавить рыдания.

– Но это невыносимо…

– Я знаю, малышка… – нежно поцеловал он меня. – Я знаю. Пусть поболит, ничего не поделать. Мне нужно уйти, на этот раз навсегда. Если ты хочешь его, то с нашей историей придется покончить. Это единственный способ.

Келлан снова поцеловал меня и отстранился, чтобы взглянуть мне в лицо. Глаза у него были мокрые и страдальческие – наверное, как и мои. Он сунул руку в карман куртки и что-то достал. Выставив кулак, другой рукой он осторожно разжал мою ладонь. Потом очень медленно разомкнул свою и положил какой-то предмет мне в руку.

Сквозь туман я рассмотрела, что это было, – тончайшая серебряная цепочка. К ней крепилась серебряная гитарка, в центре которой сидел округлый бриллиант весом не меньше карата. Простой и великолепный – такое же совершенство, как и сам Келлан. Я сделала порывистый вдох, не в силах вымолвить ни слова. Рука затряслась.

– Ты не обязана это носить… Я пойму. Я просто хотел, чтобы у тебя осталось что-то на память. – Келлан склонил голову набок, смотря на мое заплаканное лицо. – Не хочу, чтобы ты меня забыла. Я тебя никогда не забуду.

Я посмотрела на него, от боли едва способная говорить.

– Забыть тебя? – Нелепая мысль – как будто он не впитался в самую ткань моей души. – Я никогда…

Не выпуская цепочки, я стиснула в ладонях его лицо.

– Я люблю тебя… Навсегда.

Он приник ко мне губами и крепко поцеловал. Музыка позади звучала в унисон с моим сердцебиением. Я вновь усомнилась, что сумею отпустить Келлана. Ощущение сильнейшей неправильности происходящего сохранялось. Как он может уйти после всего, через что мы прошли, и как мне это пережить? Ломка от вечной разлуки обязательно разорвет меня на куски. Я уже томилась по нему, хотя наши губы слились в поцелуе.

Мы берегли каждую секунду, покуда оставались вдвоем. Мне казалось, что страдание вот-вот подкосит мои ноги. Вырвался всхлип, и Келлан крепче прижал меня к груди. Так не должно быть. Я не смогу смотреть, как он уходит. Мне нужно было заговорить, подыскать какие-то волшебные слова, способные его остановить… Но я понятия не имела, как это сделать. Мне было ясно, что по завершении нашего поцелуя моя жизнь уже никогда не будет прежней. Я не хотела, чтобы он завершался…

Но ничто не вечно.

Позади хлопнула калитка, и этот звук навсегда изменил мои воспоминания о последнем светлом переживании наедине с Келланом.

Я в ужасе отпрянула и уставилась на него большими глазами. Он глядел на фигуру за моей спиной, но я не могла заставить себя обернуться. Однако это было не обязательно. На свете существовал лишь один человек, способный вызвать у Келлана сразу страх, сожаление и чувство вины. Я задрожала всем телом.

– Мне очень жаль, Кира, – прошептал Келлан, не сводя глаз с калитки.

Денни как раз вступил в наш маленький круг частного ада, и пути назад не было ни для него, ни для нас.

– Кира?.. Келлан?..

Мое имя прозвучало вопросом, Келлана – проклятием. Денни подступил ближе к месту, где мы с Келланом поспешно расходились в стороны. На лице Денни угадывалось смятение вкупе с яростью. Он видел эту излишне проникновенную сцену.

– Денни…

Я попыталась что-то сочинить, но не сумела и вдруг поняла: Денни солгал. Его никуда не вызывали. Он все подстроил, проверяя нас… Мы проиграли.

Денни проигнорировал меня, в упор глядя на Келлана:

– Какого черта тут происходит?

У меня в голове пронеслись оправдания, с которыми мог выступить Келлан, но рот мой приоткрылся от удивления, когда тот просто сказал Денни правду:

– Я поцеловал ее. Попрощался… Я уезжаю.

Увидев гневный огонь в темных глазах Денни, я подавила отчаяние, вызванное этим заявлением.

– Значит, поцеловал? – Секунду мне казалось, что этим он ограничится, но Денни выпалил: – Может, и трахнул?

И вновь я была шокирована выводом, который он сделал из простого признания Келлана. Он все же был в курсе или как минимум подозревал что-то. Я посмотрела на Келлана, безмолвно умоляя его солгать.

Он не стал.

– Да, – прошептал он, слегка поморщившись от грубости Денни.

Тот разинул рот, продолжая таращиться на Келлана. Казалось, что оба они вообще забыли о моем присутствии.

– Когда? – резко прошептал Денни.

Келлан вздохнул:

– В первый раз – ночью, когда вы расстались.

Брови Денни взлетели вверх, а голос стал громче:

– В первый раз? И сколько же их было всего?

Я закрыла глаза, надеясь, что это просто кошмарный сон.

– Только два… – совершенно спокойно ответил Келлан.

Мои глаза раскрылись. Зачем он теперь-то врет? Но я поняла, наткнувшись на его многозначительный взгляд. Наши последние дни, проведенные вместе, абсолютно не сочетались со смыслом хамского вопроса Денни. Это была не ложь, а полуправда. Келлан кое о чем умолчал, и у меня чуть потеплело на сердце, несмотря на ужас ситуации.

Келлан невозмутимо закончил мысль, вновь посмотрев на Денни:

– Но я хотел ее каждый день.

Очажок тепла в моей груди обратился в лед, а сердце болезненно сжалось. Я полностью перестала дышать. Что он делает? Зачем говорит это Денни? Я, наверное, сплю. Этого не может быть на самом деле. Этого и нет.

Все произошло так быстро, что у меня не было времени осмыслить случившееся. Кулак Денни врезался в челюсть Келлана, и тот отшатнулся, попятился. Медленно восстановив равновесие, Келлан выпрямился и вновь оказался лицом к лицу с Денни. Из разбитой губы сочилась кровь.

– Денни, я не буду с тобой драться. Мне очень жаль, но мы не хотели тебя ранить. Мы боролись… Мы держались изо всех сил, старались сопротивляться притяжению друг к другу. – Келлан кривился лицом, душою страдая сильнее, чем телом.

– Ты старался? Старался не трахать ее? – взвыл Денни и ударил опять.

Все во мне требовало закричать, чтобы он прекратил. Тело призывало оттащить Денни. Но я не могла пошевелиться и только тряслась от страха и ноющего холода, пробиравшего до костей. Шок приморозил меня к месту. Разинув рот, как идиотка, я стояла и молчала.

– Я отдал ради нее все! – Денни нанес новый удар.

Келлан не пытался ни защититься, ни дать сдачи. Напротив, после каждого удара он обращался лицом к Денни, нечаянно или нарочно предоставляя тому наилучший угол атаки. Кровь текла из ссадины на щеке, из губы и надбровья.

– Ты обещал, что пальцем ее не тронешь!

– Прости, Денни, – бормотал Келлан между ударами едва различимо для меня и, очевидно, совершенно не слышно для разъяренного Денни.

Мне хотелось, чтобы Денни орал на меня, проклинал меня, бил – хотя бы возложил на меня ту же ответственность за это безобразие, но все его бешенство сосредоточилось на Келлане. Я перестала существовать для него. Внутри я рыдала и вопила, чтобы это прекратилось, однако на деле стояла столбом.

В конце концов силы покинули Келлана, и он, задыхаясь, рухнул на колени. Синяя футболка была заляпана кровью.

– Я верил тебе! – взревел Денни и в особом ожесточении опрокинул Келлана навзничь ударом колена в подбородок.

Этого мне было не вынести. Реальность происходящего перестала укладываться в сознании. Я видела сон, иначе быть не могло. Всего лишь кошмар, худший в жизни. Скоро я проснусь. Но я все равно стояла молча, будто захваченная зыбучим песком.

Денни принялся пинать Келлана своими тяжелыми ботинками, матерясь при каждом ударе. Один злобный пинок пришелся по его руке, сопроводившись тошнотворным хрустом, который был слышен даже мне в моем ступоре. Келлан закричал от боли, но Денни не унялся.

– Ты назывался моим братом!

Меня замутило. Тело безудержно тряслось. Слезы струились по щекам. Мир пошатнулся. Не сошла ли я с ума? Может быть, я поэтому не могла ни шелохнуться, ни позвать на помощь? Мне отчаянно хотелось оттащить Денни, ударить его, если придется, но я лишь в ужасе слушала и стояла не шевелясь.

Еще один быстрый удар в бок, и снова хруст – сломалось ребро или два. Келлан издал очередной агонизирующий крик, плюнул кровью, но не предпринял ничего, чтобы защитить свое тело, не сказал ничего, чтобы защитить свои чувства, и лишь без конца повторял:

– Я не буду драться с тобой… Я ничего тебе не сделаю… Прости меня, Денни…

Если мой рассудок еще покидал меня, то Денни уже его лишился. Он стал совсем другим человеком, ожесточенно выбивая жизнь из слабевшего тела Келлана. Денни очутился за гранью злобы и ярости. Он беспощадно орал на Келлана, изрыгая мерзости, которых я никогда от него не слышала. Казалось, он напрочь забыл, что я была рядом – застывшая в ужасе и шоке.

– Грош цена твоим словам! Ты сам ничего не стоишь!

Келлан морщился и отворачивался от его брани, и у меня возникло жуткое впечатление: он слышал эти слова не впервые. Ему уже говорили, что он ничего не стоит.

– Денни, прости.

Денни плевать хотел на его извинения и продолжал наносить удары.

– Она не одна из твоих шлюх!

Задохнувшись от рвения, Денни помедлил. Келлан слабо приподнялся на локте – весь истерзанный, в ссадинах и кровоподтеках. Кровь текла из его рта и хлестала из рассеченных щеки и лба. Он попытался перехватить свирепый взгляд Денни, и я увидела, как исказилось от боли его лицо.

То, что произнес Келлан дальше, наполнило меня несказанным теплом и повергло в бездонную пучину страха.

– Прости, что причинил тебе боль, Денни, но я люблю ее.

Он задыхался, произнося это. Его глаза обратились ко мне, исполнившись удовлетворения. Похоже, поступив так, он наконец умиротворился. Он откровенно объявил о своих чувствах ко мне своему лучшему другу, своему брату.

Сердечно улыбнувшись мне, Келлан добавил к своему заявлению еще кое-что, и это дополнение сорвало Денни с катушек.

– И она тоже любит меня.

Денни предстал мне как в замедленной съемке, в нем что-то щелкнуло. Дико уставившись на Келлана, он перераспределил вес и отвел ногу для удара, который, как я отчетливо видела, должен был стать сокрушительным для головы его жертвы. Келлан неотрывно смотрел на меня и не шевелился – разве что прерывисто дышал от боли. Следя за мной, он не обращал внимания на приготовления Денни. Его нечеловечески синие глаза впитывали меня – вбирали в себя так, как будто он запоминал каждую мелочь. Этому действию предстояло стать последним в его жизни.

Не отдавая себе в том ни малейшего отчета, я заорала:

– Нет!

Обретя наконец способность двигаться, я метнулась на землю прикрыть Келлана. Убийственный удар, предназначавшийся ему, пришелся на мой висок. Мне почудилось, что Келлан произнес мое имя, и мир провалился во тьму.