Легкомысленные Стивенс С.

– Он – что? – Но тут тон Анны смягчился, как и ее лицо. – Постой… Так вот почему ты так долго со мной не разговаривала? Господи, я-то решила, ты оскорбилась из-за того, что я схватила Денни за булки в аэропорту.

Я хихикнула и порадовалась тому, что еще могла над чем-то смеяться.

– Нет, это как раз было весело. – Я со вздохом выдержала пристальный взгляд ее изумрудных глаз. – Не злись на Келлана. Он был обижен, зол и хотел меня помучить. Ты просто оказалась под рукой. Я только потом, много позднее, узнала, что спала-то ты с Гриффином. – Я отстранилась и прищурилась на нее. – С Гриффином… ты серьезно?!

Анна закусила губу и чуть пискнула.

– Черт, дай же мне наконец рассказать тебе эту историю! Ты ведь понимаешь, что я умирала?

Я зарделась, сменив три оттенка красного, по мере того как она выкладывала мне все, решительно все, чем они занимались той ночью. К концу меня немного замутило, но я выдавила слабую улыбку. Анна вздохнула и сунулась мне под бок. Спустя секунду она проговорила:

– Ты же знаешь, я бы пальцем не тронула Келлана, если бы ты рассказала, что происходит?

Я обняла ее:

– Знаю… Теперь ты понимаешь, почему я не могла ничего сказать?

– Нет… – помотала головой Анна. – Ну, может быть. – Она чмокнула меня в макушку. – Я люблю тебя, Кира.

Мы лежали в обнимку, пока не принесли обед. Тут Анна вскочила и начала распространяться о поисках работы и жилья – чего-нибудь стильного с видом на злив. Я со вздохом принялась за свой «Джелло»[27]. Кто-кто, а моя сестра подыщет и то и другое еще до захода солнца. Она поцеловала меня в затылок и обещала вернуться с хорошими новостями. Но я была готова ждать ее в любое время.

После обеда я поспала еще и проснулась, когда мной занялась медсестра, а затем заснула опять. Не знаю, чем была вызвана эта сонливость – травмой, действием препаратов или тем тягостным обстоятельством, что я пока не хотела быть хозяйкой собственной жизни.

Но жизнь не оставляла меня в покое. Вечером вернулся Денни. Он коротко улыбнулся, как только увидел, что я выгляжу чуть лучше – во всяком случае, пребываю в большем сознании.

– Эй.

Он нагнулся, будто хотел поцеловать меня в губы, но вроде вспомнил, почему не стоит этого делать, и чмокнул в лоб. Привычки… С ними бывает трудно расстаться.

На сей раз Денни присел не рядом со мной, а на стул возле кровати. У меня создалось впечатление, что он выстраивал дистанцию, готовясь к окончательному разрыву, о неизбежности которого знали мы оба. Его взгляд приковался к моему синяку, пока мы беседовали о второстепенных вещах: он подал заявление об уходе с ненавистной работы, его родители были потрясены его возвращением домой, да еще и без меня, он оставлял мне машину, так как не мог позволить себе отправить ее морем.

Последнее ошеломило меня, и он глянул на мое лицо, готовое залиться слезами.

– Я знаю, Кира, что ты о ней позаботишься.

Его акцент был сердечен и мягок, и мне на секунду, лишь на секунду захотелось, чтобы он оказался ближе.

Я же стремилась поговорить о вещах важных: о травме, вине, которую он, как я знала, испытывал при каждом взгляде на меня, моей вине, оживавшей при каждом взгляде на него, нашей любви, еще сохранявшейся, пусть даже несколько в ином роде, моем романе…

Но я отказалась от этого. Я была слишком измотанной, чересчур слабой и просто не могла завести очередной тягостный разговор, будучи подключенной к этому чертову пикающему монитору, который медленно сводил меня с ума. Вместо этого мы коснулись лишь пустяков. Я рассказала, что Анна бросила все, явилась ко мне и сейчас, очевидно, искала работу и жилье. Денни, похоже, был согласен со мной в том, что рано или поздно она что-нибудь найдет.

Его брови взлетели, когда я сообщила, что буду жить с ней, и мне было видно, что он хочет спросить о Келлане. Что бы они ни обсуждали, Келлан явно не сообщил ему, что попросил меня на выход, – а может, и сам еще не знал этого в тот момент. Не сказал, что тоже уходит от меня. Денни так и не спросил. Наверное, слишком боялся моего ответа. Или опасался поддаться искушению остаться, скажи я ему, что между нами с Келланом ничего больше нет. Опять же – возможно, ему уже было все равно, вот он и не интересовался.

Денни сидел со мной, пока ближе к вечеру не вернулась Анна. Она сдержанно обняла его, и это поначалу меня смутило. Обычно Анна бывала более раскованной в своих симпатиях. Но, когда она взглянула мне в лицо, я поняла. Он причинил мне вред, и его акции мгновенно упали на несколько пунктов. Придется с ней поговорить, так как технически Денни не собирался меня калечить и уж точно не был виноват в моих дурацких поступках. Как она и сказала, дурой была я сама.

Повернувшись ко мне, Анна буквально засветилась, как только заговорила о нашем новом жилье и ее новой работе в «Хутерс». Я вздыхала и слушала, как она обработала старикана-домохозяина, который только и знал, что пялился на ее буфера: Анна посулила ему тарелку горячих крылышек бесплатно при каждом посещении ресторана. Это решило дело. Моя сестра умела добиваться своего от мужчин.

Денни тихо попрощался с нами и перед уходом поцеловал меня в лоб, не сводя глаз с моего синяка. Когда он уже был в дверях и я испытала знакомый укол в сердце, до меня донесся голос сестры: «Подожди». Они вышли вместе. Не знаю, о чем у них шел разговор, но их не было добрых двадцать минут. Когда Анна вернулась и я спросила ее, она лишь улыбнулась. Заинтригованная, но утомленная, я оставила все как есть. Может быть, они уладили разногласия и теперь она будет относиться к нему помягче. Он и вправду не был виноват в моих травмах.

Сестра просидела со мной еще несколько часов, пока не заерзала, и я сказала ей, что беды не случится, если она уйдет налаживать связи. Анна лукаво ухмыльнулась и обещала вернуться завтра днем. Я ни секунды не сомневалась, что в ее планах стояла встреча с Гриффином, и радовалась, что он каким-то странным образом привлек ее, но все равно решительно не понимала этого. А мне теперь жить с чудовищно проработанной картиной их свидания в уме.

И точно: на следующий день Анна пришла и рассказала мне все об их нескончаемой ночи. Если меня и могло что-то восхитить в Гриффине, так это его выносливость. Чуть позже проведать меня пришли другие друзья. Мэтт и Эван поочередно обняли меня, испытывая некоторую неловкость, однако всем видом выказывая поддержку. Эван выглядел особенно виноватым, как будто считал, что должен был присутствовать на поле боя, или поговорить предварительно с Денни, или бог знает что еще. Когда он собрался уходить, я клятвенно заверила его в том, что он ни в чем не сплоховал. Он сделал то, о чем просили мы с Келланом, а потому ни за что не в ответе. Эван кивнул, и его счастливая медвежья физиономия озарилась улыбкой, когда он сгреб меня в охапку и шепнул, что отчаянно рад моему благополучию.

Дженни и Кейт забежали вместе перед рабочей сменой, и Дженни не удержалась от слез при виде моего изувеченного лица. Она стиснула меня в объятиях и твердила без устали, как рада, что со мной все в порядке, и на работе все рады тому же, и все с нетерпением ждут моего возвращения.

Я высвободилась и увидела, как по щеке Дженни сбежала слеза.

– Дженни… Я не могу вернуться к «Питу».

Ее голубые глаза расширились.

– Но… Почему, Кира?

Теперь уже я была готова расплакаться.

– Я не могу находиться рядом… с ним.

В палате воцарилась мертвая тишина, едва все поняли, о ком идет речь. Кейт с Дженни переглянулись, а я гадала, не бродит ли Келлан внизу и не столкнулись ли они с ним, как получилось с Анной. По взгляду Кейт и хмурому лицу Дженни я поняла, что так оно и было.

У Дженни не нашлось аргументов против, и это лишь укрепило мое подозрение.

– Куда же ты пойдешь?

Я покачала головой, уже в слезах:

– Не знаю. Может, подскажешь – не нужна ли кому средненькая официантка?

Она печально улыбнулась и обняла меня:

– Ты лучше чем средненькая. Я поспрашиваю. Без тебя все будет не так, Кира… Не так – и баста.

Чувствуя себя недостойной ее похвалы, я смогла только кивнуть и тоже обнять ее. Она отстранилась, вытерла слезы и произнесла:

– Что ж, дружбе все равно не конец – ну и что, что мы не работаем вместе?

Я кивнула и утерла глаза:

– Иначе и быть не может.

Гриффин меня удивил – он тоже явился вскоре после ухода Дженни и Кейт. Конечно, он больше рассчитывал подцепить у меня Анну. Он обнял меня и словил кайф, но я оценила если не исполнение, то порыв. Сестрица отвесила ему шлепка и выбранила за готовый стояк. Гриффин изобразил святую невинность и притянул ее для умопомрачительного французского поцелуя. Дурачась друг с дружкой, они попрощались со мной и отправились, как выразился Гриффин, «покрестить новую хату». Я молилась, чтобы они держались подальше от комнаты, предназначавшейся для меня.

Когда они ушли, врач устроил мне беглый осмотр и, удовлетворенный моим состоянием, велел сестрам отключить эту дьявольскую машину и убрать капельницу. Поедая пресный обед, я пожелала себе восстановиться в том виде, в котором будто бы уже пребывала, по заверениям доктора. После еды, когда Сюзи в очередной раз проверила меня и ушла, тишина палаты навалилась на меня всей тяжестью.

Помещение было полностью освещено, однако темень зимнего вечера, казалось, просачивалась в широкое окно, и эта чернота как будто похищала у меня тепло и свет. Мне чудилось, что я часами таращилась в эти вороватые окна, мрак за которыми сгущался и усиливался. Меня пробрал озноб, и я плотнее укуталась в одеяло. Было очень зябко и одиноко. Я изнемогала от угрызений совести, – они одолели меня как бы со всех сторон и сконцентрировались в уязвимой точке внутри головы. В тот миг, когда я задумалась, как с этим быть, от двери с мягким акцентом донеслось:

– Привет. Как дела?

Я отвела взгляд от окна и смахнула слезу, о которой не подозревала. Денни стоял на пороге, прислонившись к косяку. Руки его были скрещены на груди, стопа – уперта в стену, как будто он уже некоторое время наблюдал за мной. Он улыбнулся слабым подобием своей дурацкой ухмылочки, которая обычно согревала мне душу. А нынче… нынче она вызвала лишь новые слезы.

Денни немедленно рванулся ко мне, но замер на полпути, весь в раздрае. Он оглянулся на дверь, и я различила сквозь туман неясную фигуру, попятившуюся прочь. Силуэт был нечеток, но я знала, кто это. Келлан вернулся и заставлял себя держаться на расстоянии. Мы пришли к нашей старой политике взаимной неприкасаемости. Но стало хуже, теперь она распространилась и на зрение.

У меня вырвался всхлип, и Денни, похоже, укрепился в первоначальном намерении. Он дошел-таки до моей постели, сел рядом и взял меня за руку. Простое прикосновение – куда более дружеское, чем я привыкла получать от него в минуту расстройства, но это было все, что он мог себе позволить. Я стиснула его кисть, пропитываясь уютом сколько могла.

– Кира, не плачь… Все хорошо.

Я шмыгнула носом и постаралась успокоиться, содрогаясь при мысли, что этот золотой человек утешал меня, хотя страдал-то он сам. Это представлялось несправедливым. Ему полагалось завопить и взбеситься, назвать меня шлюхой и вылететь вон без оглядки. Но… Денни был не таков. Он держался сердечно и заботливо, едва не теряя лицо. А по тому, как он неотрывно смотрел на мои ушибы, я понимала, что его постоянное присутствие в значительной мере объяснялось неимоверным раскаянием.

Я сглатывала слезы, и мы молча рассматривали друг друга. Тепло его руки успокаивало меня, и в какой-то момент я сумела взглянуть на него и не расплакаться. Стоило моим глазам высохнуть, как Денни снова улыбнулся.

– Видел твое новое жилище, – сообщил он спокойно. – Думаю, тебе понравится. У твоей сестры хороший вкус.

Я склонила голову набок:

– Ты видел? – Он кивнул, и я крепче сжала его руку. – О чем вы вчера говорили с Анной?

Денни потупился и покачал головой.

– Она немного зла, – он поднял глаза, – из-за того, что я тебя изувечил.

С секунду он глядел затравленно, потом потянулся к моему синяку.

– Обматерила меня будь здоров. – Денни вскинул брови. – Язык у нее бывает еще тот.

Я улыбнулась – он тоже, искренне.

– Ну а когда отвела душу, попросила меня помочь перевезти твои вещи. Мне и свои нужно было забрать, так что… – Денни пожал плечами. – Я согласился помочь. За вечер мы с этим управились, и Анна раздобыла кое-какую мебель у Гриффина, Кейт, Дженни – короче, у всех, у кого что-то было. – Он чуть не с испугом заправил мне за ухо выбившиеся волосы. – Все готово к переезду.

Я попыталась усмотреть в этом нечто доброе, изобразив улыбку, однако испытала лишь боль, вынужденная покинуть дом, который неизменно радовал меня, пока дела не пошли вкривь и вкось. Денни, похоже, понял мое уныние и бережно провел ладонью по моей щеке, после чего убрал руку и положил к себе на колено.

– Ну а ты? Где ты живешь, пока… еще здесь? – спросила я, чуть дрогнув в конце.

– У Сэма. Он сама любезность. Я уже несколько дней продавливаю его диван. – Денни взъерошил волосы и криво усмехнулся. – Я не мог остаться с Келланом, моей выдержки бы не хватило.

– Почему вы?.. – Я оставила вопрос незаконченным, не желая разгневать Денни упоминанием о своем романе. Быть может, его злость никуда не делась и лишь скрывалась чуть ниже поверхности.

Впрочем, Денни не позволил ей проявиться.

– Почему мы – что? Не убиваем друг друга? Не орем, не бесимся, не продолжаем тему? Почему мы ведем себя цивилизованно?

Я пожала плечами и скривилась. Какое-то время он смотрел на меня, и я не была уверена, но мне почудилась злоба в его глазах. Когда Денни заговорил опять, тон его был сдержан, однако акцент – силен.

– Я мог убить тебя… И мне даже думать не хочется об этом кошмаре. Но даже при том, что я совершил, дела должны были обернуться для меня намного хуже, чем вышло на деле. И Келлан – одна из причин того, что случилось иначе.

Совершенно запутавшись, я склонила голову набок.

– Не понимаю…

Он вздохнул, и его лицо смягчилось.

– Знаешь, я никогда особенно не задумывался о совместной с ним жизни. О том, насколько им были очарованы женщины. Еще в школе ему было достаточно посмотреть на девчонку, и та… – Денни издал очередной вздох, а к моему лицу прилил жар. – Я думать не думал, каким он может быть искушением для тебя. Мне казалось, что это совершенно не важно, потому что у нас все было так…

Он закрыл глаза, а на мои немедленно навернулись слезы. В эту секунду я до печенок ненавидела себя за то, что сделала с ним. Я потянулась к его щеке, но не дотронулась до нее и уронила руку на колени. Денни поднял веки и спокойно выдержал мой взгляд.

– Как только я это понял… Мне стало ясно, что я никогда не смогу с ним тягаться.

Я моргнула и сдвинула брови. Тягаться с Келланом? Ему было незачем это делать. Я всегда хотела его. Хорошо – может быть, какой-то частью и нет? Денни заметил мое замешательство.

– Когда я начал складывать два и два – взгляды, которые я видел, прикосновения, на которые не обращал внимания, вашу внезапную отчужденность, твою опустошенность, когда его не было рядом, – то понял, что теряю тебя, если уже не потерял. Я знал, что у меня не было ни единого шанса выстоять против него. – Денни закатил глаза и покачал головой, затем уставился на мои простыни. – Возможно, против главного сердцееда на тихоокеанском северо-западе.

– Денни… Я…

Он перебил меня:

– Я был вне себя от злобы на него. – Он посмотрел на меня, потом на свои руки, так и не выпуская при этом моей. – Как если бы знал, что тебе не устоять, а потому все ложилось только на его плечи – и он проиграл.

Я потупила взор в тот момент, когда он поднял свой, и наши взгляды встретились на полпути.

– Наверное, именно поэтому я попросил его в аэропорту держаться от тебя подальше. Я не думал, что ты дашь слабину, нет… Я верил тебе, но лишь при условии, что он сохранит дистанцию. – Денни повел плечами. – Он добивается любой девчонки, на которую положит глаз, и я понимал, что он добьется и тебя, если всерьез постарается, и в этом я ему не соперник.

– Денни, все было не так.

Я хотела привести аргумент посолиднее, но больше сказать было нечего. Признаться Денни в том, что едва ли не все, что произошло между мной и Келланом, случилось по моей инициативе, я была не в силах. Ведь Келлан не заслужил его ярости, так как я первая пошла на контакт, а он уже был влюблен. Какими бы добрыми ни были мои намерения, когда Денни уехал, в какой-то момент именно я дала слабину до того, как дала… по-настоящему.

Еще хуже было то, что и я влюбилась. Теперь я даже не знала точно, когда меня угораздило. Может быть, при первом неловком знакомстве в коридоре, может быть, когда я впервые плакала в его объятиях, или когда он сказал, что я красивая, или когда меня тронула – и до сих пор трогает – та пронзительная песня. Наверняка я знала одно: это случилось. Я втюрилась по уши, и эта боль добавилась к нынешней, когда я читала неприкрытое страдание в глазах Денни.

– Когда я нашел вас на парковке… своими глазами увидел вашу страсть… я чуть не рехнулся от ненависти к нему. Он ограбил меня. Я хотел прикончить его за то, что он обращался с тобой как с какой-нибудь своей полоумной фанаткой. – Денни помотал головой, не давая мне возразить. – Мне и в голову не пришло, что он влюблен. О том, что и ты влюблена, я тоже не догадывался. Я и подумать не мог обвинить тебя в чем-то. Ты была на пьедестале…

Я кивнула, не поднимая глаз, которые наполнились готовыми хлынуть слезами. Этого пьедестала я не заслуживала, а по взгляду Денни, который я уловила при этих словах, я заключила, что он, возможно, теперь был согласен со мной. Чувствуя себя очень глупо, я тихо подтвердила его право смотреть на меня иначе.

– Мы были влюблены друг в друга… И оба не хотели ранить тебя.

Денни вздохнул и понурил голову.

– Я знаю. Думаю, сейчас мне это понятно. – Он машинально рисовал пальцем узоры на моей кисти и заговорил снова после паузы: – Эта драка была похожа… – Он поднял на меня глаза. – Мне мерещилось, будто я вышел из себя и смотрю какое-то жуткое кино, которое не могу выключить. Я даже не помню всего, что сказал и сделал, – я словно на миг вышел из тела.

Я кивнула и отвернулась, ненавидя себя за вещи, на которые толкнула его. Акцент Денни усилился, и я опять обратилась к нему лицом.

– Я чувствовал только ненависть. Видел только красное. – Рассказывая все это, он пытался перехватить мой взгляд, но отвлекался на синяк, о котором никак не мог забыть. – Я не отвечал за свое тело. Мне просто хотелось бить и крушить. – Денни снова вздохнул и посмотрел в потолок. – Может быть, я сошел с ума.

Закрыв глаза, он покачал головой.

– Я мог потерять все, абсолютно все. – Он поднял веки, и я нахмурилась, не вполне понимая его скорбные речи. – Только благодаря Келлану я до сих пор не в наручниках.

У меня приоткрылся рот, а брови сошлись так близко, что заболела голова. Темные глаза Денни вонзились в меня.

– Кира, я отметелил его до полусмерти. Я чуть не вышиб тебе мозги. Я мог убить или серьезно покалечить вас обоих. За это полагается тюрьма. Но не мне. Я скоро уеду из страны, и это стало возможно лишь потому… что Келлан прикрыл меня.

– Не понимаю, – замотала я головой.

Денни улыбнулся и смягчился.

– Это ясно. – Его пальцы, зажатые в моей кисти, принялись поглаживать мою кожу, и я расслабилась, видя, что гнев улегся. – Когда ты отключилась и мы убедились, что ты жива и дышишь, он заставил меня уйти.

– Уйти?

Денни кивнул и страдальчески улыбнулся.

– Я не хотел. Собирался помочь тебе. Мне хотелось сделать хоть что-нибудь, что угодно. Он выкрикнул мне… кое-какие неприятные вещи и пообещал вырубить меня, если я не уберусь. – Взгляд Денни обратился к темным окнам, и глаза у него тоже как бы потемнели, будто он поглощал мрак. – Ты была такая бледная, такая крошечная, еле дышала. Он держал тебя мертвой хваткой, а мне хотелось самому…

Он выдохнул и закрыл глаза.

– Он убедил меня, что я должен уйти и позвать на помощь, а когда прибудет «скорая», он скажет, что на вас напали хулиганы. Что это они его избили, а потом и тебя, когда ты бросилась помогать. – Денни со вздохом заглянул в мои расширенные глаза. – Он даже отдал мне свой бумажник, чтобы выглядело правдоподобнее.

Покачав головой, Денни снова уставился на окна.

– Все купились. Потом я появился в больнице, и никто даже не спросил меня ни о чем.

Он повернулся ко мне, преисполненный глубокой вины и скорби.

– Похоже, мне все сошло с рук… Избиение тебя и его… благодаря ему. – Денни опустил взгляд, и на мое одеяло капнула слеза. Я машинально вытерла ему щеку, и он посмотрел мне в лицо. – Это меня вроде как убивает.

– Нет… – произнесла я. – Не казни себя. Он был прав. Ты достаточно поплатился за наши ошибки. Ты не должен лишиться всего, если это мы подтолкнули тебя к… к… – Я больше не могла сдерживать слезы – как и потребность обнять Денни. Я обвила его руками, и он на секунду окаменел, но в итоге обмяк и тоже обхватил меня. – Мне очень жаль, Денни.

Он прерывисто выдохнул и погладил меня по спине.

– Я знаю, Кира. – Он крепко прижал меня к себе, и я ощутила дрожь его тела. – Мне тоже очень жаль. Очень.

Мы просидели так большую часть ночи – на самом деле почти всю ночь. Временами, в промежутках между взаимными извинениями, мы засыпали в обнимку, а к утру я уверилась, что, пусть нашего прошлого не вернуть, между нами навсегда сохранится некая связь. И на душе у меня стало очень хорошо.