Легкомысленные Стивенс С.
– Денни? – Мой голос царапнул железом, горло пересохло и болело от жажды. – Где я? Что случилось?
Денни выдохнул и осторожно прислонился ко мне лбом.
– Случилось? Я думал, что потерял тебя, убил. Я не могу поверить…
Его акцент звучал напряженно, как бывало всегда в минуты расстройства или на пике чувств. Тяжело выдохнув и проглотив комок, Денни сдержанно поцеловал меня в лоб. Затем отступил, и глаза у него были влажными.
– Ты в больнице, Кира. Ты уже пару дней то отключаешься, то приходишь в себя. Какое-то время все висело на волоске. Нам крупно повезло: ушиб есть, но кровоизлияние совсем небольшое. Ты поправишься.
Я осторожно дотронулась до виска. Пальцы Денни задели мои, когда мы оба коснулись чувствительной зоны над правым ухом.
– Им чуть не пришлось делать операцию, чтобы понизить внутричерепное давление, но в итоге все обошлось лекарствами, – пробормотал он, поглаживая мою кисть большим пальцем.
Меня замутило при мысли, что я едва не лишилась кусочка черепа. Слава богу, до этого не дошло. Я закрыла глаза и уронила руку, не отпуская Денни.
– Отлично… Она в сознании. И наверняка страдает от боли.
Вошла бодрая пухлая медсестра с широченной улыбкой. Я скривилась от ее звучного, энергичного голоса и попробовала улыбнуться в ответ, но получилось не очень.
– Меня зовут Сюзи, сегодня ты моя подопечная.
Она властно отогнала от койки Денни, хотя я и попыталась его удержать, и добавила в капельницу какой-то прозрачной жидкости. Только теперь я заметила иглу в моей руке, и желудок снова свело. Сюзи проверила мой пульс и вроде бы осталась довольна.
– Хочешь чего-нибудь, заинька?
– Воды, – прохрипела я.
Она потрепала меня по ноге.
– Конечно. Сейчас принесу.
Она пошла к выходу, и мой взгляд, теперь уже лучше сфокусированный, следил за ее кошачьей поступью. Денни сел на постель с другой стороны и взял меня за руку, свободную от капельницы, но я почти не обратила на это внимания. Я вообще не замечала больше почти ничего – и вовсе не под действием обезболивающих препаратов. Нет, они только устранили ноющую боль в голове. Сердце?.. Оно вдруг ухнуло, и прикроватное пиканье синхронно ускорилось.
Когда я наблюдала за уходом медсестры, глаза скользнули по человеку, который ходил ее разыскивать. Человеку, который так и стоял у двери, прислонившись к стене и держась на расстоянии от меня и Денни. Человек был с загипсованной от запястья до локтя рукой, с пестрым лицом сплошь в пятнах цветом от желтого до черного – и все-таки абсолютно безупречным.
Он улыбнулся, когда наши взгляды встретились, и я невольно стиснула руку Денни. Тот заметил мое восторженное внимание и посмотрел на Келлана, подпиравшего стену. Я не понимала, что они делают в моей палате вдвоем и почему не порываются поубивать друг дружку. Они переглянулись, и Келлан кивнул Денни, послал мне прощальную улыбку и вышел.
Мне хотелось крикнуть ему, чтобы он остался, поговорил со мной, рассказал мне о своих мыслях и чувствах, но Денни кашлянул, и я смятенно посмотрела на него. Он тепло улыбнулся, и я смутилась еще сильнее.
– Ты не злишься? – вот все, что я сумела произнести.
Денни на миг опустил глаза, и мне стало видно, как стиснулись его челюсти, – сквозь щетину, которая отросла чуть больше и беспорядочнее обычного, как будто он не отходил от меня слишком долго и не смотрелся в зеркало. Затем Денни взглянул на меня, и я увидела, как в его глазах сменилось множество эмоций, пока он не расслабился и не остановился на одной.
– Да… Я злюсь. Но я чуть не убил тебя, а это позволяет взглянуть на вещи иначе. – Он грустно улыбнулся краешком рта, затем приуныл. – Не знаю, что бы я натворил, если бы ты не вмешалась. – Он провел рукой по лицу. – Не знаю, как пережил бы это. Мне бы пришел конец…
Я потянулась к нему рукой, к которой крепилась трубка капельницы, и та налилась тяжестью, распространив ее по всему телу. Денни глянул на меня, вздохнул и улыбнулся, когда я провела пальцем по его щетине.
– Лучше бы ты мне сказала, Кира… С самого начала.
Я отняла руку, вдруг ставшую слишком горячей. Сердце бешено застучало, и я взмолилась, чтобы оно успокоилось, поскольку монитор и пиканье послушно отреагировали и зачастили. Денни отследил мою реакцию и вздохнул.
– Было бы тяжко… Но куда лучше, чем теперь, когда я выяснил сам.
Он уронил голову и пригладил волосы, костяшки его пальцев еще были сбиты после драки.
– Конечно… Я должен был поговорить с тобой, когда заподозрил. И уж никак не подставлять. Я просто надеялся… Я очень хотел ошибиться.
Денни поднял глаза, вдруг показавшиеся измученными, как будто он не спал несколько суток.
– Я и подумать не мог, Кира, что ты способна сделать мне больно. – Он склонил голову набок, а я закусила губу, чтобы не расплакаться. – Только не ты…
Он говорил так тихо, что мне пришлось придвинуться ближе.
– Я понимал, что Келлан может сунуться к тебе. Уезжая, я даже взял с него слово не трогать тебя. Но я никогда не думал, что ты и вправду… – Он отвернулся. – Как ты могла так поступить со мной?
Денни воззрился на меня, и я открыла рот в намерении попытаться что-то сказать, но не успела вымолвить ничего осмысленного – вернувшаяся медсестра бодро вручила мне пластиковый стаканчик с соломинкой, с конца которой свисала капля. Я не могла отвести глаз от этой капли и немедленно присосалась. Сестра убежала, едва я успела пробормотать какую-то невнятную благодарность.
Денни терпеливо ждал, пока я не выпила половину. В конце концов я выпустила соломинку и уставилась на стаканчик, не в состоянии больше выдерживать его скорбный взгляд.
– Что мы теперь будем делать? – спросила я тихо, с ужасом ожидая ответа, и трясущейся рукой поставила стакан на прикроватный столик.
Денни нагнулся и бережно поцеловал меня в здоровый висок.
– Ничего, Кира, – шепнул он мне в ухо и отстранился.
Слезы мигом застлали мои глаза, стоило посмотреть на его печальное, но спокойное лицо.
– Но я уходила от него. Я люблю тебя.
Денни склонил голову и провел пальцем по моей щеке.
– Я знаю… И я тебя люблю. Но, по-моему, мы любим друг друга по-разному. И… Мне кажется, что рядом с тобой я погибну. Посмотри, что я чуть не сделал с тобой и с Келланом. Посмотри, что я сделал тебе и Келлану. – Он уставился на подушки. – Я никогда не прощу себе этого… Но все могло обернуться намного хуже – и обернулось бы, будь мы вместе.
Слезы теперь струились по моим щекам. У Денни тоже, когда он повернулся ко мне лицом.
– Будь мы вместе? Разве мы не вместе?
Он с трудом сглотнул и кое-как вытер мне глаза.
– Нет, Кира… не вместе. Если вдуматься – как следует вдуматься, – то с некоторых пор уже нет. – Я замотала головой, но Денни продолжил изрекать свои ужасные истины. – Нет… Отрицать это бессмысленно. Все же очевидно, Кира. Где-то на полпути мы начали расходиться. Я не знаю, только ли в Келлане дело, или это произошло бы в любом случае. Может быть, он просто ускорил неизбежное.
Я снова замотала головой, но не могла отрицать того, что он говорил. В голове моей звучало одно: «Он прав», – но я не могла сказать ему этого. У меня не было сил подтвердить завершение наших отношений.
Денни слегка улыбнулся при виде моей жалкой попытки поспорить с ним.
– Мне кажется, что если бы ты осталась со мной, то поступила бы так из чувства долга или, может быть, ради удобства. Со мной, наверное, спокойно, и тебе это нужно. – Он снова погладил меня по щеке. – Я знаю, как ты боишься неизвестности. Я для тебя что-то вроде страхового полиса.
Я продолжала лить слезы, испытывая желание сразу не согласиться и согласиться с ним, но не имела понятия, какой ответ будет верным. Который из двух был хуже? Денни, похоже, понимал мое смятение.
– Теперь тебе ясно, что со мной так нельзя? Я не хочу быть страховкой. Мне незачем оставаться лишь потому, что идея расставания кажется… слишком страшной.
Он положил руку мне на сердце.
– Я хочу быть для человека всем. Мне нужны огонь и страсть, нужна любовь – конечно, взаимная. Я хочу быть сердцем той, кого люблю. – Он убрал руку и уставился на нее. Подавив всхлип, готовый вырваться от острого чувства потери, я уставилась туда же. – Даже если это разобьет мое собственное, – прошептал Денни с усилившимся акцентом.
Я напряженно выдавила, готовая взорваться:
– Денни, о чем ты говоришь?
Он шмыгнул носом и уронил пару слез, которыми уже полнились его глаза.
– Я согласился на работу в Австралии. Через пару недель я уеду домой, как только уверюсь, что с тобой все в порядке. Я поеду один, Кира.
Тут я уже не сдержалась и разревелась. Я дала выход решительно всем эмоциям, накопившимся в связи с Денни и нашими омрачившимися отношениями, и знала… знала, что он прав. Ему лучше уехать. С кем-нибудь он рано или поздно обретет счастье, ведь со мной он никогда не был счастлив по-настоящему. Только не при том обороте, который приняла наша связь. Не после моей измены. Не с учетом того, что я выслушивала его прощальные речи и в то же время гадала, куда ушел Келлан.
Денни осторожно завел под меня руки и крепко прижал к себе. Он плакал у меня на плече, а я – у него. Он поклялся, что все еще любит меня и не исчезнет с горизонта. Что я никогда не лишусь его дружбы, ведь у нас было слишком богатое прошлое, но он не мог быть рядом со мной. Только не при моей любви к другому. Мне хотелось заверить его, что ничего подобного нет. Сказать, что я люблю его одного и хочу быть только с ним. Но это была ложь, а я перестала лгать себе и другим.
Не знаю, как долго он меня удерживал. Казалось, прошло несколько дней. Когда Денни отодвинулся, я попыталась вцепиться в него, но анальгетики сделали свое дело: я стала слишком слабой и сонной. В этом была известная символичность, от которой меня передернуло. Денни поцеловал меня в голову, пока мои пальцы бессильно съезжали по его коже.
– Завтра проведаю, хорошо?
Я кивнула, и он, поцеловав меня в последний раз, повернулся и вышел.
Мне было видно, как он задержался в дверях и заговорил с кем-то вне поля моего зрения, посмотрел на меня, затем снова на собеседника. Бросив несколько слов, он протянул руку, как будто извиняясь за что-то. Я сдвинула брови, ничего не понимая и прикидывая, не тронулась ли малость от лекарств. Денни улыбнулся мне в последний раз и двинулся прочь от того, с кем говорил.
Он исчез, и внутри у меня все сжалось при виде его ухода. Я понимала, что это лишь первое из многих мучительных расставаний, которые нам предстояли, и самым болезненным будет последнее, когда я снова увижу, как улетит его самолет – уже навсегда. Закрыв глаза, я мысленно поблагодарила его, что он не наломал дров и не закрыл для себя это будущее. В конце концов, Денни сможет утешиться хотя бы отличным местом. И я знала, что рано или поздно он также найдет прекрасную женщину. Черт, эта мысль была невыносимой. Но он был прав, я держалась за него из неверных соображений.
Легкое прикосновение к щеке оторвало меня от тягостных дум. Решив, что вернулся Денни, я задохнулась под взглядом глубоких синих глаз Келлана. Его лицо превратилось в месиво: губа рассечена, но уже затягивалась розовым, через щеку тянулся порез, окруженный отвратительным иссиня-желтым кровоподтеком и стянутый парой хирургических швов. Над правым глазом заживала под пластырем другая ссадина, левый же почти целиком заплыл черным. Все, что находилось между этим кошмаром, загипсованной рукой и парой-тройкой, в чем я не сомневалась, скрепленных ребер, выглядело так, словно его дважды пропустили через машинку для отжима.
Но мое сердце все равно пропустило удар. В буквальным смысле: я не увидела его на докучливом мониторе. Улыбка Келлана была теплой и мягкой, он присел на место, которое только что освободил Денни. Тогда до меня дошло, что все это время он стоял за дверью и Денни разговаривал именно с ним. Слышал ли он нас? Знал ли, что мы порвали друг с другом?
– Ты в порядке? – спросил он тихо и хрипло с неподдельной тревогой.
– Наверно, да, – пробормотала я. – Лекарства подействовали, и я будто вешу тонну, но думаю, что выкарабкаюсь.
Келлан улыбнулся чуть шире и покачал головой:
– Я о другом. Поверь, я расспросил здесь всех сестричек и знаю о твоем состоянии… Так что, ты в порядке?
Он стрельнул глазами в сторону двери, и мне стало ясно, что он и правда знал о Денни. Подслушивал или нет, но тем не менее знал.
Я подняла на него взгляд, и по моей щеке скатилась слеза.
– Спроси еще раз через пару дней.
Келлан кивнул, нагнулся и нежно поцеловал меня в губы. Дурацкий монитор слегка всполошился, а Келлан глянул на него и тихо прыснул:
– Пожалуй, не надо мне было этого делать.
Когда он отодвинулся, я провела пальцем по синяку под его глазом.
– А сам ты в порядке?
Он отвел мою руку.
– Со мной все будет отлично, Кира. Тебе сейчас незачем об этом беспокоиться. Я страшно рад, что ты… не… – Сглотнув комок, он не сумел продолжить.
Келлан держал меня за руку обеими своими, и я погладила кожу на его запястье, где начинался гипс.
– Вы с Денни сидели здесь на пару?
– Конечно. Мы оба за тебя переживали, Кира.
– Нет, я не об этом, – помотала я головой. – Когда я проснулась, вы сидели и спокойно разговаривали. Как вы не поубивали друг дружку?
Он криво улыбнулся и посмотрел в сторону:
– Одного раза достаточно. – Он перевел взгляд на меня. – Ты двое суток была в отключке. У нас с Денни состоялось несколько разговоров. – Келлан принялся покусывать губу и прекратил, когда ему стало больно. – Первые были не слишком мирными. – Он потянулся и убрал с моего лица волосы. – Но в итоге беспокойство за тебя остудило нас, и мы заговорили о том, что делать, а не о том, что уже сделано.
Я собралась сказать свое слово, но Келлан опередил меня:
– Он сказал, что получил место в Австралии, а когда я спросил, возьмет ли он с собой тебя, ответил, что нет.
Он погладил меня по щеке, стирая слезы.
– Ты знал, что он решил сегодня расстаться со мной?
Келлан кивнул, и глаза его были глубоко печальны.
– Я знал, что он сделает это в самом скором времени. Когда ты проснулась и он посмотрел на меня, мне стало ясно, что он решил покончить с этим как можно быстрее. – Келлан отвернулся и очень тихо произнес: – Разом сорвать пластырь…
Он надолго погрузился в созерцание пола. Я потянулась к нему, и он заговорил, так и не поднимая глаз:
– Какие теперь у тебя планы, Кира?
Вздрогнув, я уронила руку. Больная голова вдруг показалась пустяком, так как сердце разболелось хуже любой раны.
– Мои планы? Я не… Я не знаю. Учеба… Работа…
Ты. Я хотела сказать это, но понимала, как ужасно оно прозвучит.
Но он, похоже, все равно услышал, и в синих глубинах его глаз появился холод. Лед, который я видела всякий раз, когда ранила его.
– А я? На чем остановились, тем и продолжим? Пока ты снова не бросишь меня ради него?
Я закрыла глаза и пожелала вновь лишиться сознания. Тело, как обычно, не послушалось.
– Келлан…
– Кира, я не могу больше так.
Голос у него надломился, и я подняла веки. Теперь, когда он смотрел на меня, в его глазах стояли слезы.
– Тем вечером я собирался оставить тебя в покое. Я сказал, что отпускаю тебя, если ты этого хочешь, а когда ты сказала… – Он прикрыл глаза и вздохнул. – После этого я даже не нашел в себе сил соврать Денни, едва он нас застукал.
Келлан уставился на свои руки, продолжая поглаживать мою кожу большим пальцем.
– Я понимал, что он набросится на меня, как только услышит правду… Но я не мог дать сдачи. Я нанес ему страшную рану и не мог искалечить еще и физически.
Желание обнять его жгло меня сильнее, чем головная боль.
– То, что мы ему сделали… – Келлан покачал головой, продолжая глядеть расфокусированным взором при воспоминании о том вечере. – Он был лучшим, кого я знал, роднее родных, а мы превратили его в моего… – Келлан на миг прикрыл глаза, и лицо его исказилось болью.
– Наверное, какая-то часть меня хотела, чтобы он меня избил… – Голос Келлана был тих и красноречиво выдавал его мысли в тот вечер, скорбь и вину. Затем он взглянул на меня. – Все потому, что ты постоянно, всегда выбирала его. Ты никогда не хотела меня всерьез, но ты – все, что у меня когда-либо…
Он сглотнул и отвернулся.
– И вот… Теперь он бросает тебя, выбор больше не твой, а я получаю тебя? – Келлан глянул на меня, вновь разъяренный. – Я буду твоим утешительным призом?
Разинув рот, я уставилась на него. Утешительным призом? Вряд ли. Он никогда не был на вторых ролях, я просто боялась. Господи, я всего-навсего боялась.
Я попыталась высказать ему все-все. Что поступала так из страха. Что отталкивала его так часто, лишь ужасаясь накалу нашей любви, страшась перспективы ему довериться, обмирая при мысли о том, чтобы лишиться уютной жизни с Денни. Но не сумела. Отяжелевшие губы не выговаривали слова. Я не знала, как сказать ему, что я ошибалась… Что нам нельзя было прощаться на той парковке.
Келлан кивнул моему молчанию.
– Так я и думал. – Он вздохнул и снова понурился. – Кира… Я хочу…
Он поднял голову и посмотрел на меня – недавний гнев сменился печалью.
– Я решил остаться в Сиэтле. – Келлан прикрыл глаза и покачал головой. – Ты не поверишь, какой нагоняй устроил мне Эван за то, что я чуть не бросил группу.
Он задержался взглядом на ушибленном месте возле моего уха.
– Во всей этой кутерьме я даже не подумал о них. Они обиделись, когда узнали, что я собирался сбежать из города. – Келлан грустно встряхнул волосами и вздохнул, пока я силилась произнести что-нибудь дельное.
В конце концов он снова тихо вздохнул и прошептал:
– Прости.
Склонившись, Келлан припал к моим губам. Выдохнув, стал целовать мою щеку и возле уха. Монитор выдал мою реакцию на его близость и запах. Келлан со вздохом поцеловал нежную ямку под ухом, чуть отстранился и прижался ко мне головой.
– Мне очень жаль, Кира. Я люблю тебя, но не могу так. Ты должна съехать.
Прежде чем я сумела на это ответить, разрыдаться и сказать, что я хочу остаться и все наладить, он встал и не оглядываясь вышел из палаты.
Мое сердце разбилось во второй раз за день, и я плакала так исступленно, что убаюкала себя и снова заснула.
Когда же я пробудилась, за окном уже было темно и моя маленькая палата освещалась мирным зеленоватым светом. На картине, украшавшей стену, был изображен косяк диких гусей, очевидно летевших на юг, а на прикроватной доске значилось имя моей ночной сиделки: Синди. Я потянулась, испытав как приятную легкость в отдохнувших мышцах, так и тупую боль в голове. Осушив стакан уже тепловатой воды со столика, я попробовала встать. Сначала мускулы отказались повиноваться. Все они затекли и мгновенно заныли от долгого пребывания в одной позе, но я в конце концов победила и, не обращая внимания на протесты мозга, поднялась, отстегнулась от пикающего устройства, следившего за моим сердечным ритмом, и направилась в туалет, волоча за собой стойку с капельницей.
На месте я пожалела, что встала. Видок у меня был отталкивающий. Волнистые волосы свалялись и растрепались, а правая половина лица от брови до скулы была жуткого иссиня-черного цвета. Глаза налились кровью, как будто я плакала днями напролет, и в целом лицо выражало глубокое отчаяние и опустошенность.
Я сделала это. Успешно оттолкнула двух замечательных мужчин. Мое стремление никого не обидеть в итоге ранило обоих. Я вынудила Денни к действиям, которые были настолько не в его характере, что не укладывались у меня в голове. Выражение его лица, когда он снова и снова пинал Келлана… Я ничего не знала об этой его черте, глубоко похороненной и готовой однажды взорваться. Наверное, у каждого из нас имеются свои пусковые кнопки, которые, если нажать хорошенько, могут сорвать с катушек даже самого спокойного человека.
А Келлан, всегда такой горячий… Если бы я не выбила почву у него из-под ног, он совершенно иначе отнесся бы к демаршу Денни. Возможно, дал бы сдачи. Не исключено, что с исходом даже худшим. Но все замкнулось на мне и моих многочисленных неудачных решениях и колебаниях.
Я постаралась выйти из туалета так быстро, как это было возможно для без пяти минут инвалида, и проковыляла к постели. Свернувшись калачиком, я задумалась о дальнейшем. Ничего не придумывалось. От боли и усталости веки медленно смежились, и я уснула.
Ночью я ненадолго проснулась, когда медсестра – Синди, наверное, хоть я и не уверена, так как была слишком сонной, чтобы спросить ее, – проверила мои показатели и вновь подключила меня к надоедливому пикающему аппарату. Я толком так и не очнулась до утра, когда вернулась энергичная Сюзи.
– Вот она, моя заинька. О, да мы и не спим! Прекрасно!
Проверив меня тут и там, она вручила мне обезболивающие таблетки – сегодня мне стало лучше. Однако я почти не замечала эту веселую тетушку, так как сосредоточилась на чудесном видении позади нее.
– Эй, сестренка, – прошептала Анна, присев в изножье моей кровати.
Ее длинные волосы вновь отливали привычным почти черным цветом, и она собрала их в потрясающе высокий хвост. На ней был ярко-синий свитер в обтяжку, подчеркивавший ее чудесные формы. Редкий случай – я не стала сокрушаться из-за своей затрапезности в сравнении с ней. Мне было важно только то, что рядом оказался родной человек.
Покуда медсестра делала свое дело, глаза мои наполнились слезами. Мне показалось, что та пробормотала что-то вроде: «Обед через час, и ты должна сегодня поесть», – но вот Сюзи вышла. Я поняла, что время близилось к обеду, а затем снова сосредоточилась на Анне, которая не сводила с меня прекрасных, однако печальных зеленых глаз.
Едва я собралась спросить, что она тут делает, Анна заговорила сама:
– Ну что, досталось тебе от этих мальчишек?
Я поморщилась: значит, ей было известно все. Анна покачала головой, со вздохом встала и обняла меня.
– Серьезно, Кира… О чем ты думала? Сунулась в драку!
Подавив всхлип, я пролепетала:
– Вообще не думала… Судя по всему.
Секунду подержав меня в объятиях, Анна взобралась на постель и прилегла с той стороны, где не было капельницы. Стиснув мою руку, она положила голову мне на плечо.
– Ну что же, я для того и здесь, чтобы теперь думать за тебя.
Мне было тепло; я улыбнулась и расслабилась.
– Сестренка, я люблю тебя и страшно рада, что ты приехала… Но что ты здесь делаешь?
Я надеялась, что это не прозвучало по-хамски. Ее приезд меня и в самом деле потряс.
Анна отодвинулась, чтобы лучше видеть меня.
– Это все Денни. Он позвонил после инцидента. – Она прищурилась. – Тебе повезло, что трубку взяла я, а не мама или папа. Иначе сейчас твоя побитая задница летела бы домой.
Я снова поморщилась. Нет, родителям лучше вообще ничего не знать.
– А на работу тебе не нужно?
Анна вскинула брови:
– Хочешь избавиться от меня?
Я уже мотала головой, вцепившись ей в руку, чтобы она не ушла, и Анна рассмеялась:
– Нет… Я в активном поиске. Если честно, мама, скорее всего, только рада тому, что я слезла с ее дивана. А где же искать работу, как не на Западе, бок о бок с моей самоубийственной сестренкой?
Она сияла, покуда сказанное оседало в моей заторможенной голове.
– Погоди… Ты остаешься в Сиэтле?
Анна пожала плечами и снова улеглась рядом.
– Сперва я хотела лишь убедиться, что ты, задница такая, цела, но потом услышала, что тебе негде жить, и решила – поищу-ка работу, а поселимся вместе. По крайней мере, пока не доучишься. – Она посмотрела на меня с озорным выражением, поразительно привлекательным. – Думаешь, в «Хутерс»[26] есть вакансии? Спорим, тамошние ребята круто отстегивают на чай.
Я закатила глаза – вот же ветреная, затем прищурилась на нее:
– Откуда ты узнала, что мне негде жить? Келлан сказал мне только вчера…
Она побледнела и стала похожа на олениху, выхваченную светом фар, – сказочно привлекательную олениху.
– Вот дерьмо. Я не должна была об этом говорить. Черт, теперь он взбесится. – Анна снова пожала плечами. – Да и ладно.
Она откинулась на подушку, а я присмотрелась к ней внимательнее, не понимая, о чем идет речь.
– Я столкнулась с Келланом внизу. Он рассказал мне, что происходит. Сообщил, что попросил тебя съехать. – Анна снова выгнула брови. – Он, между прочим, хреново выглядит. Красавчик, но все равно хреново. Неужели это Денни так его обработал?
Я бездумно кивнула, хоть на самом деле мне было не до того.
– Келлан все еще здесь, в больнице?
Я вроде бы решила, что он списал меня со счетов и поехал домой коротать время с пузырем «Джека» и, может быть, какой-нибудь девицей… или двумя.
Анна вздохнула, заправила мне за ухо прядь волос и задержалась пальцами на синячище, занимавшем значительную часть лица.
– Кира, он безумно влюблен в тебя. Он из больницы не уйдет. Бродит по вестибюлю, пьет кофе и ловит новости о твоем состоянии. – Она убрала руку и подложила ее под щеку. – Я пришла, а сестры уже о нем поговаривают. Он, ясное дело, успел очаровать нескольких, и они докладывают ему о тебе, как только он появляется. – Анна закатила глаза. – В этом сестринском курятнике уже разбиваются сердца.
Я покраснела и уставилась в потолок, пытаясь представить, где сейчас Келлан, и ощутить его тепло даже на расстоянии, однако почувствовала лишь тупую боль в голове и бльшую – в сердце.
– А сюда он больше не придет?
Анна тяжко вздохнула, и я взглянула на нее сквозь слезы.
– Нет, – прошептала она. – Он сказал, что для него это чересчур. Ему нужно переждать.
Ее брови сошлись в преувеличенно трогательном смятении.
– Заявил, что ему нужна минута. – Анна непонимающе повела плечами.
Я закрыла глаза и поняла: наша кодовая фраза… Ему понадобилась передышка от меня. Насколько сильно я уязвила его теперь? Достаточно, чтобы он в конце концов стал меня избегать. Невзирая на пронзительное одиночество из-за того, что я оттолкнула обоих, меня грела мысль о его чувствах, которых хватало для верного пребывания поблизости.
Голос сестры заставил меня поднять веки. На сей раз Анна говорила совершенно серьезно.
– Но все же, Кира, о чем ты думала, когда закрутила с двумя? – Серьезность на миг исчезла, и ее губы дернулись в кривой улыбке. – Разве Джон и Тай ничему тебя не научили?
Я улыбнулась, вспомнив ее недолговечный любовный треугольник, а после подумала о своем и нахмурилась.
– Анна, у меня этого и в мыслях не было. Я просто… – Тяжело вздохнув, я закончила: – Меня накрыло.
Она притянула меня к себе и поцеловала в голову.
– Какая же ты дура, Кира. – Я отпрянула в нескрываемом раздражении, и Анна весело ухмыльнулась. – Не надо стрелять в гонца с дурными вестями. Ты сама знаешь, какую кашу заварила. – Подчеркивая сказанное, она прикоснулась к моему черепу.
Меня затопило покорство, и я снова закрыла глаза.
– Знаю… Дура и есть.
Слезы потекли, и Анна стиснула меня в объятиях.
– Ну-ну, все равно ты моя маленькая сестренка, и я тебя люблю. – Я плакала у нее на плече, а она вздыхала. – Говорила же я тебе: занимайся книжками, а не людьми. Люди не твое ремесло.
«Сказала Королева Разбитых Сердец», – подумала я не вполне справедливо.
Анна, как будто подслушав мои мысли, отстранилась:
– Я не ролевая модель, конечно, но хоть ничего не обещаю парням. А ты наобещала им обоим, разве нет?
Кивнув, я закрылась руками, сраженная чувством вины и горем. Анна погладила меня по спине:
– Все хорошо… Все утрясется. Ты просто еще молодая. Молодая и неопытная, а Келлан чертовски горяч.
Я чуть напряглась и посмотрела на нее, мотая головой. Она разжевала:
– Я знаю… Все было серьезнее. Я заметила его слабое место – меланхолию, боль, которую он прячет, надрывность музыки. Думаю, он довольно глубок. И чувствителен, перед таким черта с два устоишь.
Вздохнув, я приникла к ней, счастливая тем, что она хотя бы поняла: дело было вовсе не в его внешности. Гладя меня по спине, Анна снова шепнула, что все устроится. Мы долго молчали, пока она не отстранилась со вздохом и не покачала головой на подушке.
– Как же ты, небось, меня ненавидела, когда я приехала. За шашни с Келланом.
Я открыла рот и не сразу нашлась, что сказать, так как вспомнила этот жуткий визит и мои худшие подозрения.
– Нет, – наконец прошептала я. – Не тебя. Я ненавидела его.
Анна явно забавлялась, и я продолжила объяснять:
– Он вынудил меня поверить, что вы переспали.
Ее глаза расширились, затем слегка ожесточились.