Белый воин Осадчук Алексей

Глава 16

СЕЛЕНИЕ

Утро теплым солнечным покрывалом обволокло долину и скалы. Тающий снег под присмотром всепроникающих лучей, превратившись в сотни маленьких ручейков, убегал с насиженных мест к неизведанным далям. Уставшие от зимы скалы, казалось, подставляли промерзшие бока солнечному теплу. Весна ступала своими зелеными пробуждающими шагами по продрогшей, впавшей в спячку, а сейчас пробуждающейся земле. Саша уже давно не спал. За ночь огромное стадо оленей ушло далеко в глубь долины, ему пришлось срочно собирать вещи и уходить следом. Предстояло много дел: нужно найти новое место для лагеря поближе к постоянно двигающемуся стаду, разыскать место, где он будет брать дрова и воду. Потом еще нужно поискать так понравившихся ему коричневых «картошин». В общем, дел невпроворот. Хотя принц уже привык: меняя места стоянки примерно через день, он все делал почти автоматически. Решив двигаться вдоль гор, он обогнул подальше место недавней волчьей трапезы. Горы вместе с местностью менялись на глазах. Поросшие мелким кустарником и начинающей пробиваться из земли травой, они были похожи на огромных мохнатых великанов. Птичьи стаи, гнездившиеся среди горной зелени, треща и галдя, занимались своими важными делами.

Временами набегающие тучи и свежий ветерок, задувающий в спину, напомнили снявшему меховую куртку юноше, что делать это пока рано. Пришлось останавливаться и доставать из торбы теплую одежду.

Взобравшись повыше на гору, он стал натягивать через голову свою меховую куртку. Стоя на возвышенности спиной к долине, расправляя поудобней одежду и вешая за спину вооружение, Ксандр мельком взглянул на лес, распростершийся по другую сторону невысокого горного хребта.

Глянул — и застыл, не веря своим глазам: совсем недалеко от того места, где он находился, из гущи плотно растущего леса еле заметной струйкой пробивался дым. Он, словно в несколько раз сплетенная нить, тянулся к небу.

Проморгавшись и протерев глаза, принц снова взглянул на далекую струйку дыма. Никуда не исчезнув, слабая серая нить продолжала подниматься к небу, рассеиваясь где-то в вышине. Люди?! Не верилось! Наконец-то он вышел к людям! Его радости не было предела. Долгие дни скитаний в одиночку подошли к концу.

Проверив одежду и оружие, дрожа от нетерпения, он поспешил в сторону увиденного дыма.

Спустившись с уступа и пробежав легким бегом по весеннему лесу, он стал обдумывать ситуацию. Не стоило сразу показываться первому встречному, тем более что еще неизвестно, с кем свела его дорога. Дым был виден издалека, значит, разведшие костер — либо дилетанты, либо им не от кого таиться. В этом опасном мире, где вокруг гуляют зубастые и клыкастые зверюги, стоит забыть о предосторожности, и ты — еда. Интересно, какое существо, знающее тайну огня, может не бояться стаи белых волков? И кто может дать гарантии, что его встретят с распростертыми объятиями?

Вопросов хоть отбавляй, единственный способ их разрешить — разведка местности. Еще раз, мысленно поблагодарив Криса за лесную науку, юноша легким бесшумным шагом продолжал движение.

По мере приближения к предполагаемому местонахождению костра ноздри отчетливее различали запах дыма. И чем явственнее становился дух, тем больше он настораживал.

Несло гарью. Так когда-то воняло после того, как в интернате сгорел небольшой хозяйственный сарайчик, заполненный всякой ненужной дрянью. В тот день все дети высыпали во внутренний двор посмотреть на огромный костер, поднимающийся до самого неба. Сане запомнился запах того пожара. Ничего общего с обычным костром. Этот огонь разносил по всей округе дух горелого мышиного помета и старых одеял. Судя по запаху, приносимому ветром, пожар, скорей всего, случился этой ночью. Вчера днем Саня обязательно заметил бы его. Стоило поторопиться — может, нужна помощь.

Наконец, достигнув последней стены деревьев, преграждающей путь на открытую зону, крадучись, словно дикий зверь, он остановился. Выбрав подходящее место для засады среди густых зарослей какого-то сухого кустарника, притаился, оглядывая местность.

Увиденное заставило снять со спины затянутый в белый мех щит, обнажить шеттир и натянуть шлем. Дым привел его к маленькому хутору, огороженному невысоким хлипким частоколом. Через поваленные кое-где участки этой стены виднелись пепелища с торчащими из них остовами черных от копоти бревен. Частокол, видимо, возводился очень давно — черные, высохшие от времени бревна, кое-как заостренные, обросли местами зелеными пятнами мха. Казалось, он попал в старую русскую сказку — настолько колоритно смотрелись ветхие зубья частокола на фоне стены корявого серого леса. Посидев некоторое время в своем укрытии и не обнаружив никаких признаков жизни, принц решился на вылазку. Медленно раздвинув щитом заросли кустарника, он осторожно выбрался на открытую местность. По уму, конечно, было бы правильней обойти по кругу этот хутор под прикрытием деревьев. Но смущало то, что жители таких диких мест могли запросто наставить кругом разных ловушек и капканов на диких зверей, а попадать в них у него в планах не было.

Осматриваясь и прислушиваясь к звукам, он обнаружил на земле большие следы босых ног. Рядом, чуть левее, след на снегу сопровождался вмятинами, похожими на отпечатки отчетливо видных огромных костяшек кулаков. Присев, Саня даже негромко присвистнул. Размер кулака был в два раза больше, чем у него. Идя по следу, он примерно через сто пятьдесят шагов вышел к одной из дыр в частоколе. Толстые черные бревна, вогнанные в небольшую насыпь неплотным строем, покосились от чего-то большого, ударившего по ним. Частокол находился в плачевном состоянии. Жители, давно не следившие за своей защитой, поплатились за лень.

Заглянув в пролом, рассмотрел небольшой хутор шагов четыреста — четыреста пятьдесят в диаметре. Ни одной целой постройки — все сгорели. Пройдя сквозь пробоину в заборе, прикрывшись щитом, двинулся к центру сгоревшего поселения.

Справедливо полагая, что в центре находится главное жилище, Саша, то и дело осматриваясь и оглядываясь, проходил между сгоревшими постройками. Жертв пока не было видно. Но в том, что они были, сомневаться не приходилось. На снегу, истоптанном множеством ног разных размеров, виднелись бурые пятна крови. Среди больших следов, которые он уже видел, были и поменьше. Отпечатки обутых ног явно читались на снегу.

Выходило, что нападавшими являлись некие босоногие существа — судя по внушительной углубленности следа, весили они немало. Центр тяжести смещен немного вперед, характерные отпечатки кулаков, параллельные отпечаткам ступней, говорили о том, что «босоногие» передвигались, опираясь иногда на свои руки или, скорее, лапы. Также некоторые из «горилл» (так он мысленно назвал их) что-то носили в правой руке. Округлые отметины на снегу указывали, скорее всего, на какой-то допотопный вид дубин.

Выйдя к центру сгоревшего хутора, Саня не нашел никого. Крови было много, но самих погибших или выживших не обнаружилось.

Обойдя еще раз по кругу место ночной трагедии, он насчитал около пятнадцати нападавших, причем у пяти из них было допотопное оружие. Защитников оказалось меньше — всего четверо взрослых мужчин, один из них особенно могучий — наверное, вождь. А еще следы на снегу рассказали молодому следопыту, что неведомые «босоногие» победили и увели несколько пленных — судя по маленьким следам, женщин и детей. Хорошо натопанная тропка вела в сторону зарослей леса и терялась среди деревьев.

Саша был уверен, что следы обуви принадлежали людям.

Вот и пришел конец его одинокому путешествию, у него появлялась цель — помочь несчастным. Кем бы ни оказались нападавшие, нужно было попытаться. Принц, полный уверенности, встал на след, уходящий в глубь леса.

Уже почти достигнув развороченного частокола, сквозь который проходила тропа, проложенная ушедшими, он услышал какой-то очень знакомый звук. Он шел откуда-то из-под земли и вел к небольшому снежному холмику недалеко от частокола. Осторожно ступая, Ксандр пошел в обход округлого сугроба. Сделав почти полукруг, он увидел довольно широкий лаз, завешенный потертой засаленной шкурой неизвестного животного.

Снежный холмик оказался хорошо замаскированной землянкой. Отодвинув полог из засаленной шкуры, он осторожно просунул голову в отверстие. Противная вонь перепрелых шкур и тухлятины ударила в нос. На мгновение он вынул голову из темной вонючей норы и вдохнул свежего воздуха. Сорвав шкуру, закрывавшую вход в нору, Саша еще раз заглянул внутрь.

Темно. Покопавшись в своей сумке, он достал бензиновую зажигалку и уже с зажженным огоньком решился залезть вовнутрь.

Нора оказалась неглубокой, вырытой в земле канавой, присыпанной сверху землей. Ее своды придерживались почти прогнившими сырыми бревнами. Передвигаться пришлось на корточках, постоянно задевая головой потолок лаза. Щит, лук и торбу пришлось оставить снаружи, они просто не пролазили в небольшую дыру.

Знакомый звук уже отчетливо слышался на дне вонючей норы. Это был приглушенный детский плач. То и дело цепляясь ногами за какие-то вещи, валяющиеся на полу, принц достиг дна землянки. Эти несколько метров дались нелегко.

Глаза резало от вони, не хватало кислорода. Если это жилье, то как же здесь жить? Может, это какое-то подсобное помещение? Судя по обрывкам шкур и всякому непонятному хламу, в углу находилось некое подобие ложа. Чуть справа от кучи хлама в постоянно мигающем свете зажигалки Саня разглядел маленький сверток, который всхлипывал и шевелился. Наклонившись над своей находкой, принц дрожащими руками отвернул уголок свертка.

По мере того как Саша развертывал пеленки, его все больше охватывало волнение. Ведь это была первая встреча с местным, так сказать, населением.

Кто окажется перед ним? Человек? А может, совершенно другое существо? И что тогда? Как быть дальше?

Тем временем, развеивая всякие сомнения, из вороха грязных пеленок появилась маленькая детская ручонка. Ребенок, самый настоящий, скорее всего восьмимесячный, смотрел на принца большими глазами. Примерный возраст он определил без проблем: старших воспитанников интерната часто отсылали помогать в соседний Дом малютки, куда, кстати, и принес когда-то Альдор его самого. Взрослые ученики помогали персоналу подмывать, кормить, стирать пеленки, гладить, готовить кашки. Саша, как самый старательный, знал о маленьких детях достаточно много. Пугала только перспектива остаться с малышом на руках посреди дикого и опасного леса. Мысль же оставить умирать ребенка, оказавшегося, кстати, девочкой, ему даже в голову не приходила. Замотав драгоценную ношу в лохмотья, он поспешил наружу, навстречу свежему и чистому воздуху.

Вынырнув из тесного и удушливого плена землянки, Ксандр, жадно глотая прохладный весенний воздух, огляделся вокруг. Обстановка в сгоревшем поселении не изменилась, только тучи набежали на бывшее с утра солнечным небо, сделав картину пожара еще более удручающей.

Собрав и повесив на себя все вещи, держа в левой руке притихшую малышку, Ксандр решил сделать последний круг по пожарищу. Хорошо приглядевшись, он обнаружил еще три таких же землянки, находящихся недалеко друг от друга.

Пришлось проверить каждую. Просто так он не смог бы уйти. После тщательного осмотра больше сюрпризов не нашлось. Внутренности землянок походили одна на другую. Обследуя последнюю нору, принц оставил ребенка на выпуклом щите у выхода. Внутри он нашел небольшой котелок и топорик. Видать, живущие в этой землянке были более зажиточными. Да и само жилище отличалось от предыдущих размерами.

Оказавшись на поверхности, принц внимательно осмотрел свои находки. Заметно было, что котелок и топор ковались вручную. Виденные ранее в магазинах рабочие инструменты, сделанные на заводских станках, резко контрастировали с найденной допотопной утварью. Котелок был изготовлен то ли из меди, то ли из бронзы, причем очень небрежно. Топор, не имея правильной формы, также не отличался высоким качеством. Плохо заточенное лезвие из мягкого металла имело множество мелких зазубрин и сколов. Как этим топором можно рубить что-то, он не мог себе представить. Судя по этим изделиям и землянкам, здешние жители находились на очень низкой стадии развития. Хотя сгоревшие деревянные постройки в центре хутора говорили о более высоком уровне. Также не обнаружилось ни одного следа каких-либо домашних животных, собак или коров. Хотя, может быть, в этом мире все по-другому?

Посмотрев еще раз на подобие топора, решил не обременять себя лишним весом: бросил его внутрь землянки. А вот небольшой котелок оказался кстати.

— Все, осмотр окончен, — произнес юноша, обращаясь к внимательно слушающей его и переставшей плакать крохе. — Моя совесть перед твоими односельчанами чиста.

Подняв дитя, он забросил щит и колчан с луком за спину и направился к лесу. Уже у самой кромки чащи обернулся и еще раз на прощание окинул взглядом пепелище.

Дым от недавнего пожарища уже не тянулся к пасмурному серому небу. Тяжелая мертвая тишина окутала некогда жилой уголок леса. Черный старый частокол скалился выбоинами, обнажая запустение и темные, остывшие пепелища хутора. Только гнетущая тишина провожала исчезающего в лесной чаще путника…

Пройдя немного по следу ушедшей недавно вереницы пленных людей и пленивших их «босоногих горилл», Саша пришел к выводу, что колонна двигается медленно и нагнать ее ему не представит особого труда. Только сладко посапывающий у него за пазухой ребенок удерживал молодого человека уже этой ночью попытаться подойти вплотную к колонне.

Следы уходили назад, на северо-восток, к лесу с «мертвыми» деревьями и теплыми скалами. Видимо, «босоногие» жили в лесу, прозванном Ксандром «мертвым».

Пятнадцать здоровенных и сильных тварей против несовершеннолетнего подростка с младенцем на руках. Интересно, что бы сказали его учителя про такой расклад? Саша понимал, что он наверняка может погибнуть — ведь четверо взрослых защитников хутора не убили ни одного из нападавших, а сами сложили головы в бою.

Но были и плюсы: во-первых, никто не догадывается о его присутствии, значит, на его стороне внезапность. Во-вторых, судя по следам на снегу, только несколько противников вооружены, да еще и из рук вон плохо. Ну и в-третьих, Крис и варги учили вести бой и с более многочисленным противником.

Взвесив все «за» и «против», он решил сначала найти ночлег, покормить начавшую капризничать малышку, немного передохнуть и с рассветом продолжить преследование медленно двигающейся колонны.

Сознание постепенно возвращалось к Анае. Сильная боль, казалось, сковала голову стальным обручем. Лежа на чем-то холодном и влажном, она не могла даже пошевелиться от боли. Туго связанные руки не слушались, они бесчувственно обвисли за спиной онемевшими плетьми. Где она? Что с ней?

С трудом приоткрыв немного залитые чем-то липким глаза, она ничего не смогла разглядеть. Тяжело перевернувшись на другой бок, девушка окунула лицо в холодный влажный снег, на котором лежала, и почувствовала облегчение в раскалывающейся голове. Эти движения не прошли бесследно: кровь в застывших связанных руках потекла по жилам, отдавшись острой болью. Уткнувшись лбом в обжигающий холодный снег, она попыталась подтянуть связанные колени под живот и встать.

По всей видимости, ее возня не осталась незамеченной, и Аная тут же получила сильный пинок под ребра, отшвырнувший ее на несколько шагов. Резкая боль пронзила все тело. Переворачиваясь, она услышала недовольный хрюкающий рык.

Когда круги боли перед глазами рассеялись, девушка наконец увидела, где находится, и вспомнила все. Как остался Митро, чтобы задержать погоню, как они с Римасом из последних сил убегали по лесу, как, сделав несколько сотен шагов, услышали торжествующий рев сзади, где оставался Митро.

Дочь ярла никогда не забудет, как они, еле двигая ногами, вышли на небольшую поляну и как напротив из чащи вывалилось несколько волосатых тварей. Их поймали, как несмышленых детей. Они стояли с Римасом плечом к плечу против дюжины опьяненных погоней тарков. Они, рыча и скалясь, окружили свою добычу, попавшую в ловушку. Анае не хотелось думать в тот момент о напрасной жертве Митро — достаточно было того, что погибший названый брат умер в бою с мыслью о спасении друзей.

Странно, но девушка не боялась, даже, наоборот, была счастлива, что погоня закончена и больше не нужно никуда бежать, падая и спотыкаясь. Жгучая огненная ярость охватила ее перед боем. Она отомстит за Ульм, за Митро, за свой страх и свои слезы! Она дорого продаст свою жизнь!

По рычанию из-под шлема Римаса было ясно, что он чувствует то же самое. Она не запомнила, кто первым начал бой — твари или они, впавшие в раж. Аная помнила только, как ее меч пил кровь врага, как опешившие от яростного натиска двух разъяренных воинов твари немного отступили. Она никогда так не дралась раньше, как в том страшном бою. Кровавая пелена заволокла взор. Дочь ярла, словно древняя богиня войны Кара, разила волосатые ненавистные тела.

Но долго так продолжаться не могло. Тяжелая когтистая лапа подобравшегося сзади тарка опустилась на голову девушки. Она не успела отвести удар — ее короткий меч застрял в груди бьющейся в агонии твари. Уже падая, теряя сознание, она видела, как опускается тяжелая дубина огромного белого тарка на спину отвлекшегося на атаку Римаса. Видела, как оседает мертвым кулем тело воина, защищавшего ее жизнь. Сквозь зыбкую кровавую пелену, затянувшую глаза, она видела, как тарки, опьяненные свежей кровью, набрасываются сверху и рвут на куски безжизненное тело Римаса.

«Подождите, братья, у Берега сестру свою…»

Вспомнив страшную погоню, смерть обоих дружинников, погибший Ульм и опасность, нависшую над Хирмальмом, девушка бессильно прокусила губу до крови. Невольно вырвавшийся из ее окровавленных губ стон отчаяния тихо разнесся по ночной поляне.

Тарки, возившиеся неподалеку в темноте, казалось, забыли о ней. Их темные силуэты выделялись на фоне белого, еще не растаявшего снега. Наблюдая за мельтешением теней, она тихо провалилась в тяжелый и вязкий мир липких сновидений…

Трижды вставало солнце с того дня, как Аная попала к таркам. По какой-то непонятной причине ее никто не убил и не съел. Напротив, пленницу старались кормить полусырым мясом и поить водой, вытопленной из снега. Ей развязали ноги и руки, оставив только крепкий ошейник на шее, привязанный к веревке, которую не выпускал из лап один из тарков. Каждая попытка сбежать заканчивалась неудачей и избиением в наказание. Избитая, но не сломленная, Аная старалась не терять веру в скорое освобождение.

Стая, которая пленила Анаю, состояла из дюжины тварей. Они не шли с основной ордой к Хирмальму. Нет. Они покидали земли лоримов. С каждым днем количество пленных росло, их подводили небольшие группы из трех-четырех тарков. За три дня уже набралось около двух десятков человек. В основном — женщины, мужчин тарки брали только для еды, каждый день убивая одного или двоих для пропитания стаи. По какой-то необъяснимой причине женщин не трогали.

Эти дни были самыми ужасными в жизни Анаи. Каждый раз, когда тарк-вожак вытаскивал из толпы перепуганных людей одного из мужчин и забивал его на глазах у всех, а потом за ногу тащил окровавленное тело к костру, она только и могла, что сжимать в бессилии кулаки.

После трех дней пути постоянного страха, усталости и голода люди, зная, что за мясо им дают, не ели ничего. Пленники еле плелись, постоянно погоняемые ненавистными тварями. За это время Аная узнала много нового о врагах ее народа. Оказалось, тарки умеют разводить огонь. В стае из дюжины особей особенно выделялись два тарка, которых слушались все остальные. Первый — огромный белый вожак, убивший в тот злополучный день Римаса, другой, на удивление, — самый маленький из всех, но он единственный знал тайну огня и поэтому пользовался беспрекословной властью в стае. Каждый раз, когда «маленький» тарк проходил мимо своих соплеменников, у тех даже шерсть на загривке становилась дыбом.

На четвертый день пути в стае остались только пленницы — накануне был съеден последний мужчина. Эта смерть, особенно страшная, подорвала душевное состояние Анаи, да и всех остальных женщин.

Белый вожак, казалось, умышленно не добил свою жертву. Еще долго сбившиеся в кучу женщины, закрывая руками уши, слышали вопли несчастного умирающего, съедаемого заживо.

Весь день тарки были злы. Много раз Аная ловила на себе голодные взгляды маленьких звериных глаз, но по непонятной причине женщины пока были неприкосновенны. За этим строго следил сам вожак и «маленький» тарк, и еще неизвестно, кого боялись твари больше — грозного вожака или тихого тарка, умеющего разводить огонь.

В конце дня к стае присоединились еще четыре особи. Обнюхавшись со всеми, словно собаки, они, видимо, сообщили какие-то новости, которые очень возбудили всю стаю.

Наблюдавшая за всем этим со стороны Аная, находившаяся в куче жавшихся друг к другу от холода женщин, заметила, что тарки имеют какой-то свой примитивный язык жестов и звуков. Оказалось, они не такие уж и дикие, как говорили ветераны с границ. А что могли знать ветераны? Тарков можно узнать, только попав к ним в плен, а она уже видела, что делают с пленными мужчинами эти полузвери.

Уже в сумерках вся стая во главе с белым вожаком куда-то ушла. С пленницами остался только «маленький» тарк, который, казалось, даже не смотрел за ними. Только сквозь окутавшую лес ночную темень Аная чувствовала чужое цепкое звериное внимание.

Несчастные замерзшие женщины, будто маленькая отара испуганных овец, жались друг к другу. Девушка пыталась приглядеться к каждой из своих подруг по несчастью и выделить хотя бы одну из них. Только ничего не выходило — страшный плен стер все чувства. Будто безмолвное стадо, ведомое на убой, женщины, покорившись судьбе, шли, подгоняемые страхом и ужасом перед смертью. Аная с каждым шагом в сторону Ледяного леса, которым родители часто пугали на ночь непослушных чад, теряла надежду. Под утро забывшуюся страшным сном девушку разбудили звуки пришедшей стаи. Многие из тарков имели на шкуре следы крови, вожак на плече притащил полуобглоданное человеческое тело. Судя по возбужденным порыкиваниям и похрюкиваниям, ночная охота удалась: они пригнали еще пять перепуганных пленниц. Две женщины и три девочки. Дрожащие от ужаса, с заплаканными лицами, они жались друг к другу, вздрагивая от малейшего шума.

Аная тихо, чтобы не услышали возбужденные ночной охотой тарки, спросила у ближайшей новоприбывшей:

— Как тебя зовут? Откуда вы?

Та, казалось не сразу поняв, что обращаются к ней, так же тихо ответила:

— Мы из Приторного селища, а зовут меня Нарима, я жена старосты…

И, вдруг вспомнив что-то, она заплакала.

— Не плачь, — сказала торопливо Аная. — Если будешь плакать, тарки начнут тебя бить, они не любят, когда плачут. И своих научи.

Нарима сразу взяла себя в руки. «Сильная баба, — подумала дочь ярла. — Вон как враз замолкла, недаром на окраине земли лоримов живут».

— Меня Анаей зовут, вы прижимайтесь к нам, а то враз околеете. Видать, Ледяной лес рядом, вон как морозно-то.

Женщины с трудом придвинулись к другим, и им сразу стало теплее.

— До Ледяного лесу-то еще две седмицы ходу, — отозвалась Нарима и, обведя жалостливым взглядом всех пленниц, тихо, чтобы только Аная слышала, добавила: — Только не все дойдут туда. Скоро начинаются земли ра-ханов, там тарки не защита, да и мороз еще не отпускает…

Разговор Анаи с Наримой как будто разбил на миг лед, сковавший подсознание женщин, — послышались приглушенные разговоры среди постоянно молчавших эти дни пленниц. Силен бывает дух человеческий: стойко борясь с невзгодами и напастями, душа всегда продолжает тянуться к надежде и вере. Только одна молодая девушка, то и дело всхлипывая, закрывала рот рукой и никак не могла успокоиться.

— Дитятко совсем малое в подполе запрятала, вот теперь и горюет, и сокрушается, — объяснила Нарима, обнимая плачущую.

С рассветом вожак поднял стаю, и цепочка несчастных пленниц потянулась вперед, на север — все дальше от отчего дома…

Глава 17

СХВАТКА

Вечер, нежно набросив темную шаль на высокую скалу, медленно уходил, уступая место своей постоянной спутнице — ночи. Птицы, закончив дела, попрятались в своих гнездах… Только неугомонный легкий морозный ветерок, не нагулявшийся за день, бродил по ночной земле.

Уйдя примерно на километр от следа, Саша вернулся к горному хребту на ночевку. Все-таки привык уже спать на высоте — и безопасно, и удобно. Разведя костер и разложив спальный мешок, он извлек не спящую уже малышку из ее грязных тряпок и запустил в лоно теплого мехового спального мешка.

Понаблюдав, как выброшенное грязное тряпье летит с высоты уступа на землю, Ксандр продолжил хлопотать по хозяйству. Соорудив вокруг костра небольшой очаг из камней, он поставил на огонь котелок со снегом.

Под постоянное агуканье и люлюканье из спального мешка достал небольшой кусок оленины и, нарезав мелкими кусочками, бросил в закипевший котел. Почуяв запах еды, малышка показала свою пухлую мордашку из толстого меха.

— Лю? — спросила она.

— Скоро будем кушать, — ответил, улыбаясь, Саша. Все-таки хорошо, что он нашел ее: теперь не было так одиноко. — Тебя как звать-то? — спросил он, пробуя на готовность вареное мясо.

— Лю, — ответила из мешка кроха.

— Ясно, будем звать тебя Юлей. Как тебе — нравится?

— Лю.

— Вот и ладно. Теперь давай покушаем.

Саня достал вилкой перочинного ножа небольшой кусочек разварившейся оленины и, подождав, пока остынет, вложил теплый кусочек в маленькую ладошку.

— На, помусоль, это вкусно. Я читал, все северные народы детей твоего возраста так кормили.

То ли у Юли уже был такой опыт, то ли это действительно было вкусно, но, в общем, она с удовольствием стала слюнявить свой ужин. Саша внимательно следил, чтобы она не подавилась. Слава богу, все обошлось, и через некоторое время словами «лю-лю» Юля попросила добавки. Накормив вареным мясом и напоив постным бульоном из ложечки перочинного ножа, Ксандр уложил ребенка спать рядом с собой. Из остатков шкуры он нарезал несколько подгузников и одним из них обмотал попку уже вовсю сопящей Юли.

Помыв котелок и растопив в нем чистого снега, он оставил гореть костер на всю ночь — вдруг придется меняться и подмываться этой ночью…

Заснуть долго не получалось. Сколько всего свалилось за день! Он вышел к человеческому жилью, нашел Юлю, которая сейчас мирно посапывала у него под боком. Разглядывая ее в свете огня, Саша не нашел никаких различий с земными детьми: те же светлые волосики, те же глаза, нос и уши…

Интересно, ее мать выжила после нападения? Ведь, спрятав свое дитя от нападавших «босоногих», она в принципе ненадолго продлевала жизнь своей дочери. На чью помощь рассчитывала мать, оставляющая своего ребенка посреди пустого мертвого селища? Так она только отсрочила ненадолго ее гибель. А может, всему виной надежда на то, что ее малышка останется жива? Может, отчаявшаяся мать верила в Провидение? Ведь вышел же сюда Саша, увидев слабый дымок. Да, странное и необъяснимое это явление — материнское сердце. Его мать тоже оставила пятимесячным свертком — пусть на руках придворного мага, пусть под охраной троих лучших воинов, но все же… Альдор уходил в неизвестность, пугающую и смертельно опасную. Но уходил — подальше от неминуемой гибели, унося крохотную надежду, что дитя все-таки выживет. Умирать легче с мыслью, что твой ребенок жив. Когда-то Саша слышал выражение, что самое великое несчастье для родителей — это пережить своих детей.

Лежа у костра в меховом спальном мешке и слушая мерное дыхание малышки, пригревшейся у него под мышкой, юноша еще долго смотрел в темное ночное небо. Что принесет завтрашний день? Победу или горькое поражение? Завтра принц Ксандр выйдет на свою, может быть, последнюю в жизни охоту. Завтра ему понадобятся все его умения, чтобы выжить.

Вереница полураздетых голодных женщин, погоняемых рычащими, скалившими зубы тарками, уходила на север вдоль уже виднеющегося перевала. Утренний мороз как оковами сковывал тело. Многих особенно плохо одетых женщин трясло на холодном ветру. Но они не сдавались: по предложению Анаи самые сильные женщины несли по очереди трех девочек, выбившихся из сил еще в начале дня. Тарки на это никак не реагировали, казалось, им было все равно, чем заняты пленницы — лишь бы не пытались бежать и не плакали.

В полдень небо затянуло серыми, почти черными тучами, казалось, вот-вот пойдет снег. Выбившиеся из сил пленницы стали часто спотыкаться и падать в режущие мерзлой коркой сугробы. Тихо рыча и хрипя, «маленький» тарк остановил передвижение. Он проковылял на своих коротеньких ножках вдоль мгновенно сбившихся в кучку трясущихся женщин, оглядывая их внимательно своими маленькими черными глазками. Видимо удовлетворившись осмотром, он глухо рыкнул что-то белому вожаку. Тот, будто согласившись с «маленьким» тарком, рявкнул на остальных — и три твари, отделившись из основной массы, исчезли в лесу. Расскажи Аная старым ветеранам, что тарки разговаривают между собой, ее бы подняли на смех. Вожака и «маленького» тарка слушались беспрекословно. Это были уже не совсем звери. Как же ошибались лоримы, думая, что тарки — дикие неорганизованные животные. Может быть, все было бы по-другому…

Детей женщины переместили в середину их тесной группы — хоть какое-то тепло. Когда «маленький» тарк остановил колонну, многие просто попадали там, где стояли, стараясь забыться сном. Их больше никто не кормил, и единственной едой пленниц был сухой холодный снег.

Разговоров больше не вели: каждая старалась получить от передышки побольше отдыха. Так и сидели в полузабытье, прикрыв веки и постоянно вздрагивая от холода. Только Аная заметила, что троих тарков, ушедших в чащу, долго нет.

Долгое отсутствие своих подчиненных заметили также вожак и «маленький» тарк. Новый рык вожака — и еще два волосатых монстра, рыча, исчезают в той стороне, куда ушли предыдущие.

«Маленький», подняв клыкастую морду, принялся взволнованно нюхать воздух, ходя вокруг небольшой поляны, где остановилась стая. Четверо особо здоровых тварей, вооруженных длинными тяжелыми дубинами, сгрудились около вождя. Остальные, поменьше, возбужденно озирались вокруг, шерсть на их спинах встала дыбом, некоторые даже тихо поскуливали.

Аная, подтолкнув заснувшую рядом Нариму (они теперь вообще держались всегда вместе), тихо кивнула в сторону забеспокоившихся тарков.

— Что-то почуяли, — прошептала враз очнувшаяся от сна вдова старосты. — Если это ра-ханы, то, наверное, мы уже отмучились. «Клыкастые» не оставляют в живых…

Новость, словно легкий ветерок, пролетела по кучке просыпающихся пленниц.

— Уж лучше от ра-хановых клыков, чем от мороза, — сказала Аная уверенно.

— Скорей бы, — добавила Нарима тихим голосом.

Все произошло внезапно. Аная увидела, как «маленький» тарк вдруг резко остановился как вкопанный. Его широкие ноздри, словно кузнечные мехи, громко втягивали воздух, ловя каждый запах из леса. Наверное, что-то почуяв, он хотел было рыкнуть, но еле слышимый шелест остановил его. Моргнув несколько раз, Аная увидела, как «маленький» тарк оседает с разорванным горлом, не успев издать ни единого звука, как хлещет бурая кровь из его рта и широких ноздрей.

Ее сердце бешено заколотилось, в висках застучали сотни маленьких молоточков. На ее глазах от страшного, неведомого шелеста падали, как подрубленные топором лесоруба, тарки с дубинами. Вожак уже лежал в огромной луже своей черной крови. На поляне остались мечущиеся от страха и бешенства четверо тарков. Они выли и рычали на темные заросли деревьев, скрывающие страшную, невиданную доселе смерть.

Вдруг из кустов рядом со сжавшимися от страха и боявшимися пошевелиться женщинами выкатился с тихим рыком небольшой комок белой шерсти.

— Ра-хан, — прошептала севшим от ужаса голосом Нарима.

Непонятное существо неуловимыми для взгляда движениями закружилось вокруг мечущихся и пытающихся отбиться тарков. Вот ближайший тарк падает с разорванным горлом, орошая землю вокруг теплой бурой струей. Не успев как следует рассмотреть павшего, Аная уже видит обезглавленное тело следующего монстра. Третий, громко визжа, вертится в снегу с развороченным брюхом, разбрасывая вокруг внутренности. На миг девушка закрывает глаза от отвращения. Она с трудом сдерживает рвоту.

Открыв глаза, она видит убегающего последнего тарка, визжащего и зажимающего отрубленную по локоть лапу. Краем глаза замечает, как по телу страшного существа, убившего тарков, проходит волна и как падает замертво, не добежав до лесной стены, последний тарк.

Все произошло за несколько ударов сердца. Нет больше грозных страшных тарков, они лежат на поляне, залитой их собственной кровью. Последний из них, с развороченным брюхом, затих в буром снегу.

Женщины не дышали, боясь привлечь внимание страшного существа, застывшего на середине поляны и, казалось, к чему-то прислушивающегося. Постояв несколько мгновений, оно исчезло в темной лесной чаще, будто и не было его вовсе. Только мертвые тела тарков на снегу по всей поляне говорили о реальности происходящего.

Тишина опустилась на поляну. Аная с широко раскрытыми глазами все еще сидела, боясь пошевелиться, не веря в произошедшее. Обернувшись к своим спутницам, она увидела схожее выражение на их лицах. Нарима, нервно закусив нижнюю губу, глядела в ту сторону, где исчезло странное существо.

— Что это было? — спросила ошарашенная дочь ярла дрожащим голосом.

— Не знаю, — ответила напряженная Нарима, — но оно скоро вернется.

Страшные слова услышали все, они словно смертельный приговор ударили по сознанию испуганных женщин.

— Нужно что-то делать, — сказала, вставая на ноги, Аная и обернулась к своим спутницам.

— Поздно, — как-то отстранению произнесла Нарима, смотря за спину стоявшей девушки.

Аная резко обернулась. К ним, выйдя из леса, приближалось недавнее существо, так быстро убившее почти дюжину тарков. С каждым шагом существа в глазах девушки росла надежда и неверие в происходящее. К ним приближался живой настоящий человек. Странная белая одежда из меха ра-хана и капюшон, наброшенный на голову, делали его похожим на зверя. Его руки были прижаты к груди, казалось, он ранен или… нет, он что-то бережно нес за пазухой.

Уже рядом она смогла разглядеть черный лук за спиной и темную рукоять меча. Широкий щит, заброшенный за спину, делал его фигуру немного шире, чем она была на самом деле. На ногах — странные сапоги и штаны темно-зеленого цвета, окованные стальными пластинами. Кого же они повстречали на своем пути?

Подойдя к притихшим женщинам, он откинул капюшон. На них смотрел воин в искусно выкованном шлеме в виде оскалившейся лесной кошки карри.

Аная завороженно смотрела на шлем чудесной работы. Когда он снял его левой рукой, некоторые женщины охнули от удивления. На них глядел светловолосый, еще совсем молодой парень с только недавно пробившейся щетиной на загорелом лице. Его правильные черты лица и высокий лоб говорили о том, что родители молодого человека — благородные люди. Только не было оно похоже на лица смазливых сыновей богатых членов лоримского Сейма.

Он, молча оглядев притихших пленниц, достал из-за пазухи меховой сверток и медленно протянул его женщинам. Сверток весело залюлюкал и зашевелился. Первой очнулась односельчанка Наримы, оставившая своего ребенка в разоренном селище. Она с приглушенным воплем радости кинулась к свертку…

Снег, подмерзший за ночь, хрустел под ногами. Его верхняя корка покрылась хрупким льдом, а под ней сухая снежная мякоть коварно поскрипывала, заставляя Ксандра идти немного медленнее, чем обычно, выбирая место для каждого шага.

Лес еще спал. Если на открытой скале предрассветные сумерки постепенно рассеивались, то в лесу еще было темно. Только луна, выглянувшая из-за темных туч, освещала спящую чащу. Пересекая небольшие полянки и прогалины, Саша невольно любовался лунным светом, падающим на сухой искрящийся снег, покрывавший все вокруг.

Идея выйти пораньше пришла сама собой, тем более что заснуть так и не удалось. Тяжелые мысли лезли в голову. Они, словно запах гари, обволакивали сознание, рисуя в голове страшные кровавые картины. Ведь каждый час промедления стоил кому-то из пленников жизни. Следы явно говорили о том, что среди «босоногих» нет охотников, — ни один из них ни разу не уходил в сторону. Судя по тому, что отсутствовали всякие следы пищевого мусора, можно было заключить — запасов еды у «горилл» тоже нет. Вывод один — люди и есть еда «босоногих»! Несчастных, словно бессловесный скот, вели на убой. Проще вести за собой еду, если она идет своим ходом.

— Практичные, гады, — шептал себе под нос идущий по следу воин.

На смену первому легкому волнению, которое обычно бывало у него перед экзаменами в школе, приходил жаркий всепоглощающий гнев. Рука сильнее сжимала рукоять верного шеттира, шаг становился тверже, и только спящая за пазухой Юля, крепко сжимающая во сне Сашин камешек из «теплой» пещеры, не давала ярости овладеть им полностью.

По проторенному следу, превратившемуся в довольно широкую тропу, шлось достаточно легко. И постепенно, приноровившись к притоптанному снегу, принц перешел на бег. Подошва ботинок не скользила — спасибо современной инженерии. Хотя нет. Нет больше никакой «современной инженерии», есть абсолютно другой мир, а в нем — опасный первобытный лес и бегущий по нему охотник, жаждущий крови врага.

Он стал частью этого древнего леса и этого странного, но уже родного ему мира. Его обнаженный клинок блестел в лунном свете, полностью разделяя чувства своего хозяина. Наконечники стрел, будто услышав немой разговор принца со своим мечом, радостно звякнув из колчана за спиной, поддержали их беседу. Сердце своим биением словно обещало оружию: «Скоро… Скоро… Скоро… Вы напьетесь горькой крови врага… Скоро…»

Вот и рассвет. Тропа, уходящая вправо, терялась за деревьями, наполовину освещенными утренним светом. Солнца на небе не было, оно, будто предчувствуя кровавую битву, не захотело выйти из-за хмурых серых туч.

Добежав до деревьев, Саша остановился и прислушался. Тишина. Враг даже не соизволил прикрывать отход.

— Что же, это нам только на руку, — прошептал он спящей Юле. — Чем мы ближе подойдем к ним, тем лучше.

Оглянувшись еще раз, принц неслышно нырнул в заросли кустарника, потревоженного ранее прошедшими здесь людьми и их конвоем. Заросли быстро закончились, тропа вывела его на небольшую поляну, окруженную стеной плотно растущих деревьев. От зрелища, представшего перед Сашиными глазами, содержимое его желудка подступило к горлу. Снег на лужайке был бурого цвета от крови, повсюду валялись обрывки и куски внутренностей вперемешку с костями и остатками одежды жертв. На миг отвернувшись и глубоко вздохнув, принц закрыл глаза. Будто электрический заряд пробежал по спине и ударил в виски. По всей прогалине были разбросаны свежие человеческие останки. Такого он еще не видел. На глаза невольно навернулись слезы.

Нет! Он должен быть сильным!

Но это трудно в данную минуту, когда взгляд блуждает среди останков людей. Сложно быть сильным, когда взгляд спотыкается о маленький одиноко лежащий в кровавом месиве меховой детский сапожок.

Саша, будто оглушенный, бродил среди растерзанных трупов, невидящим взглядом рассматривая страшную поляну. Он тщательно запоминал каждый фрагмент этой жуткой картины.

Ксандр обязательно вспомнит каждую деталь и каждую пядь этой проклятой поляны, когда будет сражаться с врагом! Эти воспоминания помогут ему не упасть в бою от ран, они поддержат его, не дав умереть, пока не будет сражен последний людоед! Сделав последний круг по поляне, попрощавшись с погибшими, принц, не оглядываясь, продолжил преследование. Нельзя медлить — обнаружилось, что не все пленники растерзаны на той поляне. На снегу явно читались следы по меньшей мере пяти или четырех человек, причем трое из них — явно дети. Сердце ныло — неправильно вот так вот уходить, не похоронив мертвых. Но на другой чаше весов лежали жизни угоняемых на север несчастных людей. Каково же было его удивление, когда он вышел на большую поляну, где, по всей видимости, была ночная стоянка «босоногих». Походив немного и изучив снег на поляне, Ксандр составил в уме примерную картину. По всему выходило, что отряд, оставив одного собрата охранять примерно десяток пленников, совершил набег на одинокий хутор. Люди сидели и полулежали, плотно прижавшись один к другому то ли от страха, то ли от холода.

Он нагнал колонну спустя несколько часов. Это было нетрудно сделать — люди смертельно устали и медленно плелись, подгоняемые тварями. Сидя в кустах, Саша наконец разглядел врага, с которым ему придется вступить в схватку. Что ж, Крис не зря гонял ученика. Твари действительно чем-то походили на горилл, но только манерой передвигаться, опираясь на лапы-руки. Все остальное не шло ни в какое сравнение с земными обезьянами. Длинная грязно-серая шерсть, местами свалявшаяся, покрывала тела зверей. На спине виднелись костяные наросты вдоль позвоночника. Вытянутые по-собачьи морды скалились желтыми клыками. Они забавно ковыляли на коротеньких кривых ногах, но вся их неуклюжесть компенсировалась длиной рук и высоким, около двух метров, ростом.

Из общей массы особенно выделялись две твари. Первый, с грязно-белым мехом, — просто гигант, он возвышался над соплеменниками на голову и, по всей видимости, являлся вожаком, так как все остальные члены своры безоговорочно подчинялись ему. Второй, самый маленький из них, тоже имел вес в стае, и, вероятно, немалый. Он не рычал и не скалился, как это делал «белый», но, если проходил мимо какого-нибудь из зверей, тот начинал щериться и поскуливать, как побитая собака. «Видимо, это тот, что охранял пленников, пока остальные резвились на хуторе. Этого нужно убрать первым», — подумал Ксандр, внимательно наблюдавший из своего укромного наблюдательного пункта.

Также в отряде выделялись четыре особи, которые держали в передних лапах здоровенные узловатые дубины. Эти четверо постоянно находились возле «белого».

— Эти будут следующими, — прошептал одними губами Саша. — Надо торопиться. А тебя придется оставить здесь неподалеку…

Юля спала, поев примерно час назад вареной оленины, которую он приготовил ночью.

Подходящее место нашлось сразу. Широкий, в метре от земли раздвоенный ствол сухого дерева надежно укрыл спящую девочку, закутанную в спальный мешок. Уходя, старался не думать о том, что будет с малышкой, если он погибнет.

Время ускорилось. Лук и стрелы готовы. Бить придется наверняка. Шеттир и ножи легко выходят из ножен. Сейчас понадобится все умение, приобретенное у Криса и варгов. На ходу он мысленно обратился к отцу: «Сейчас мне нужен твой Дар!»

Подобравшись вплотную к остановившейся колонне, он незаметно выглянул из-за ствола дерева. «Мелкий» проковылял вдоль ряда несчастных женщин, полураздетых и уставших. Вернувшись, он что-то рыкнул «белому» гиганту. Саша не поверил своим ушам: сквозь рык слышались слова!

— Самки устали. Нужен отдых и огонь, — прорычал «мелкий».

Они разговаривали! И Саша их понимал!

— Съедим самых слабых, — проворчал «белый».

— Повелители будут недовольны, — ответил «мелкий».

Услышав о каких-то «повелителях», гигант вдруг ощерился и занервничал. Его шерсть на загривке встала дыбом. Он резко рыкнул что-то, от стаи безоружных тварей отделились три особи и исчезли в кустах недалеко от того места, где прятался Саша.

— Нам облегчают работу, — прошептал себе под нос Ксандр, метнувшись следом за уходящими зверями.

Они ушли недалеко. Принц застал их за сбором сухих веток среди деревьев.

Твари молча, иногда недовольно похрюкивая, бродили, собирая хворост. Широкие волосатые лапы, явно неприспособленные для сбора мелких ветвей, сгребали вместе с хворостом куски талого снега.

Самый маленький из троицы, постоянно тайком оглядываясь на старших товарищей, собирал меньше всех. Он немного отдалился от общей группы, не обращавшей на него никакого внимания, и углубился в лес. Зайдя за стену широких деревьев, «лентяй», делая вид, что увидел подходящую ветку, спрятался за одним из деревьев. Присев на коротких ногах и прислонившись спиной к широкому стволу дерева, он расслабленно опустил длинные лапы на снег.

Саню позабавило поведение «босоногого», невольно вспомнился Вовчик. Толстый тоже любил проделывать такие же штучки. Частенько класс, отосланный на работу в интернатовский сад, начинал день сбором урожая, а заканчивал коллективными поисками «куда-то запропастившегося» Толстого. Вовчику потом влетало от всех — и от преподавателей, и от одноклассников, но этот неисправимый лентяй всегда находил предлоги или лазейки, чтобы только не работать.

Спрятавшись от своих старших товарищей, «босоногий» от удовольствия даже закрыл маленькие глазки-пуговки. Он не услышал и не заметил, как из кустов напротив прилетела острая стальная смерть, пригвоздившая его голову к стволу дерева.

«Минус один», — открыл счет в уме принц, доставая следующую стрелу.

Двое оставшихся «босоногих», как по команде, подняли морды на раздавшийся глухой стук. Переглянувшись, они направились к большому дереву, за которым спрятался их товарищ.

Саша стоял в кустах с натянутым луком. Наконечник его стрелы смотрел прямо в сердце приближающегося справа монстра. Расстояние около тридцати шагов. Это не дистанция для Сашиных стрел.

Дум!

Монстр справа беззвучно заваливается набок, черная стрела с листовидным наконечником пробила насквозь его грудь в районе сердца, застряв в костяном наросте на спине.

Дум!

Третий «босоногий», заходящий слева, не заметил смерти товарища, зато, перед тем как самому уйти из жизни, он увидел сидящего на корточках с раздробленной головой пригвожденного к дереву «лентяя».

— Три — ноль в нашу пользу, — произнес Ксандр, осторожно вылезая из своего укрытия.

Оглядевшись, он обнажил шеттир и подошел к трупам. Добивать никого не пришлось — все три твари были мертвы. На вырезание стрел не было времени, и принц поспешил обратно к стоянке. Наверняка ушедших уже хватились.

Оглядев последний раз устроенное им побоище, воин ни на минуту не усомнился в правильности сделанного. Там еще осталось четырнадцать женщин и три девочки, доведенные этими тварями до жуткого состояния.

Тварей действительно хватились, принц чуть было не столкнулся нос к носу с двумя особями, бредущими по следу ушедших соплеменников. Они, удивленно вытаращив свои маленькие черные глазки, смотрели на бегущее к ним странное существо.

Взмах клинка — и обезглавленное тело заваливается на сзади стоящего зверя. Удивительно, но второй «босоногий», довольно прытко развернувшись, пустился наутек от вдвое меньшего противника. То ли его напугала смерть товарища, или всему виной был наряд принца. Сейчас убегающий поднимет тревогу, элемент неожиданности исчезнет. И тогда принцу придется вступить врукопашную с одиннадцатью разъяренными тварями, жаждущими крови и отмщения за смерть своих товарищей.

Не успевая достать лук и ножи, Ксандр метнул вслед быстро удаляющемуся зверю свой шеттир. Клинок, сделав несколько быстрых сверкающих оборотов, настиг почти скрывшегося среди деревьев «босоногого», вонзившись ему в спину. Сильный удар опрокинул бегущего, по инерции сделавшего еще несколько шагов. Когда принц с обнаженными ругами подбежал к твари, она, хрипя и отплевываясь бурыми сгустками крови, попыталась встать. Наверняка шеттир пробил легкое. Молниеносным движением ножа принц перерезал горло, добив раненую тварь.

«Пять — ноль».

Стоянка была похожа на побеспокоенный пчелиный улей. Некоторые твари метались по поляне, скалясь и рыча. Вооруженные дубинами «босоногие» обступили своего вожака-гиганта, скаля желтые клыки и ревя угрозы неведомому врагу. Только «мелкий» спокойно ходил рядом со сгрудившимися и перепуганными женщинами. Подняв вверх морду, он нюхал воздух широкими ноздрями.

Ксандр расположился в кустах за пленницами, надеясь, что запах женщин перебьет его собственный, и «мелкий» не учует его. Волнение тварей передалось пленницам, они испуганно озирались по сторонам, прижимаясь друг к другу. У некоторых были широко раскрыты от ужаса глаза.

— Ничего, дорогие, скоро все закончится, — прошептал Саша, готовясь к выстрелу.

Вид несчастных полузамерзших людей, доведенных до отчаяния, рождал новый всплеск гнева. Руки налились силой, тетива легко поддавалась напору мышц рук, плеч и спины. Легкая дымка заволокла взор, враги двигались словно в густом желе.

«Отец, мне нужен твой Дар!»

Дум!

Первая стрела разорвала горло все же успевшего что-то почуять «мелкого». Он оседал, захлебываясь собственной кровью, в снег.

Дум! Дум! Дум!..

Вожак, а за ним и его телохранители, не понимая, откуда прилетает страшная смерть, валятся в снег, пронзенные черными стрелами.

Они двигаются очень медленно, слишком медленно, они близко, и на них нет доспехов. Саша чувствовал, как вместе с гневом в его тело втекала какая-то неведомая сила, заставляя мышцы двигаться быстрее, намного быстрее! Он ликовал! То, что он почувствовал в бою с белой волчицей, было всего лишь отголосками отцовского Дара! Сейчас он мог все! Ему незачем прятаться в зарослях, подобно мелкой мыши! Дар словно чудесный яркий огненный цветок расцветал в теле!

Молниеносный прыжок — и Ксандр, переполненный силой Дара, с глухим звериным рыком устремляется к медленно мечущимся тварям. В правой руке верный шеттир, а в левой, обратным хватом, длинный нож голубой стали.

Их осталось четверо. Четыре твари из шестнадцати — они убивали и разрывали на куски несчастных людей, не жалея ни детей, ни стариков. Сейчас они умрут! Воин, уверенный и стремительный, ворвался в жалкую кучку оставшихся в живых тварей. Подобно саблезубым волкам, он рвал свою добычу на кровавые куски. Твари визжали и верещали, умирая под молниеносными ударами смертельных клинков.

Все произошло быстро: первый упал с перерезанным ругой горлом, он медленно оседал, неуклюже пытаясь прикрыть страшную рану. Второй умер легко — его голова отделилась от туловища, снесенная шеттиром. Как будто извиняясь за подаренную легкую смерть, шеттир распорол снизу вверх брюхо следующей твари. Забыв о схватке, визжа и скуля, зверь закувыркался, разбрасывая вокруг кишки.

Только четвертый попытался как-то отбиться когтистой лапой от страшного противника. Шеттир не дал ему такой возможности. Лапа, отрубленная по локоть, неспешно, будто в замедленном кино, падает на землю. Ревя от боли, зажав левой лапой культю, с бьющей из обрубка фонтаном крови, оставшийся в живых попытался сбежать. Острый нож как хищная рыба, рассек воздух и нашел свою добычу, насквозь пробив затылок убегающей твари.

Сила Дара била огненным ключом через край. Мышцы бешено сокращались, сердце ускоренно стучало, говоря мозгу: «Все… Все… Все… Враги мертвы… Все…»

— Отмщены, — прошептал успокаивающийся Саша.

Сила постепенно покидала его, возвращая в окружающий мир краски и привычное движение. Деревья и кусты снова обретали первоначальный вид. Оглядев устроенное им побоище, Саша вдруг вспомнил: «Юля!» Он бросился к раздвоенному дереву.

Юлю он застал спокойно играющей с теплым камешком, высокие стенки дупла надежно охраняли малышку от падения. Увидев обеспокоенное лицо принца, девочка протянула к нему пухленькие ручки, просясь на руки. Саша, взяв ее, нежно прижал маленькое, пахнущее молоком тельце.

— Лю? — Казалось, малышка понимала состояние принца после битвы.

— Пошли искать твою маму, — произнес Саша севшим от перенапряжения голосом.

Плотно укутав ребенка в шкуру, он направился обратно на поляну — нужно помочь бедным женщинам, да и Юлину маму не терпелось найти. Очень хотелось верить, что она не осталась на той страшной кровавой поляне.

Выйдя снова к лагерю, он обнаружил, что пленницы продолжают сидеть на снегу — наверное, плен очень сильно истощил женщин. Только одна из них, стоявшая спиной к приближающемуся принцу, пыталась что-то сказать своим подругам по несчастью. Со своего места он не мог разобрать слов, но, судя по тону, она старалась поднять их дух.