Русский хан Лошаченко Владимир
Поздоровавшись, я объяснил причину нашего вторжения.
– Не вижу проблем, товарищи. Отоваривайте чеки и покупайте что хотите.
– Уважаемый, мы из очень дальней командировки, чеки не успели получить, но денежки есть.
Я достал из сумки пять банковских упаковок по десять тысяч рублей и аккуратной стопочкой положил перед директором. Судя по нервно дернувшемуся кадыку, такую большую взятку бывшему кэгэбэшнику до сих пор не предлагали. Глазки у него беспокойно забегали.
– Вы не волнуйтесь, мы не из ОБХСС и не из вашей бывшей конторы. Посмотрите на меня, – он взглянул, и я успел зацепить его взглядом. Остальное – дело техники. Гипноз – великая сила.
Симпатичные девушки-продавщицы одели и обули нас с иголочки, вплоть до английских модных белых плащей и светлых французских шляп. Дорогая одежда и обувь известных зарубежных фирм позволяет чувствовать себя легко и комфортно. В итальянских туфлях из отлично выделанной кожи, темно-коричневых замшевых пиджаках и легких хлопковых брюках мы выглядели гораздо лучше, чем в камуфляже, что весьма важно для задуманной финансовой операции. Взамен своих неказистых спортивных сумок приобрели модные кожаные, все из той же солнечной Италии.
Выйдя на улицу, Скуратов чуть шею себе не свернул, пытаясь осмотреть себя сразу со всех сторон.
– Ну, вот, хоть на людей похожи, а камуфло, что, выбросим?
– Ни в коем разе, он нам пригодится, и не раз. По пути попалось фотоателье.
– Семен, нам сюда.
Шустрый фотограф, за полтинник, в полчаса залудил нам по шесть фотографий на документы.
Когда вышли из ателье, я сказал Скуратову:
– Предупреждая твой вопрос, отвечу – нам понадобятся паспорта и водительские права.
– Вопрос отпал. Куда сейчас, хан?
– Лови такси, и на Казанский вокзал – сбросим лишнее барахло и пообедаем.
По дороге Скуратов заметил:
– Коммунисты, хоть и козлы порядочные, но город в чистоте держали. Я в девяносто первом из Бурденко выписался – лежал после ранения, посмотрел на столицу перед отъездом домой. Грязь, мусор, бомжи и четкое расслоение населения на богатых и бедных. Несчастная Россия, угораздило же в ней родиться.
– Какая есть, а будет лучше или хуже – зависит от нас всех, – подвел итог я.
На вокзале запихнули в спортивные сумки камуфляж, сапоги вместе с плащами и шляпами, утрамбовали все это в камеры хранения.
Обедая в ресторане, спросил Скуратова:
– Ты сколько монет с собой прихватил?
– Дык, двадцать единиц.
– Аналогично.
– Командир, нам деревянные необходимо пристроить. Такой расклад – в конце восемьдесят девятого года некто Павлов, в правительстве Горбачева, устроит денежную реформу – значительно снизив покупательную способность рубля, а в конце девяностых последует дефолт и окончательное обнищание российского народа.
Я слегка обалдел:
– Сеня, ты не заболел часом? Изъясняешься как профессор экономики.
– Просто процитировал выдержку из статьи красной газеты – прикол такой, – ощерился Семен.
– Не надо таких приколов, заикой сделаешь. Раз такое дело, думаю, больше шестисот тысяч деревянных нам не нужно – родителей поддержим твердой валютой.
– Верно, командир, только где искать валютчиков?
– Прежде чем искать, расскажи подробно о перестройке и лихих девяностых – кто власть захватил и т. д.
За полчаса, под десерт, Семен поведал много интересного и полезного.
– Благодарю за информацию, а сейчас приглашаю посетить отличный музей – Оружейную палату. Для дела, – пояснил я.
В Оружейной палате, наведя справки, ринулись в отдел нумизматики. Все остальные экспонаты на данный момент нас не интересовали.
Я обратился к смотрительнице, интеллигентного вида пожилой женщине:
– Нам необходимо увидеть заведующего отделом нумизматики, где мы можем его найти?
Смотрительница оценивающе оглядела нас и подробно объяснила местонахождение кабинета начальника. Он находился в другом крыле здания, этажом ниже.
Заведующий – типичный ботаник, по классификации Скуратова – энергично взбалтывал склянку с кислотой. «Монеты, поди, отмывает», – подумал я.
Стеллажи, заваленные слипшимися ржавыми комками, занимали почти весь кабинет.
– О, сколько раритетов, и ведь каждый отмыть нужно.
Поздоровавшись, достал из сумки заранее отобранные две золотые монеты – динарий с непонятной вязью слов по кругу и дирхем с полузатертой датой выпуска, положил их на стол заведующему.
– Что скажете, Петр Тимофеевич? – именно так звали начальника отдела нумизматики.
Тот коршуном вцепился в монеты, выхватил из кармана халата лупу и забыл о нашем существовании. Мы переглянулись. Семен шепнул:
– Мы нарвались на фаната, лава нанэ – денег найн.
– Погоди ты, нам информация первым делом нужна.
Честно говоря, я не рассчитывал на продажу монет Оружейной палате. Нет у них настоящих денег, да и с документами у нас пока туго, билеты на поезд «Казань – Москва» за паспорта никак не сойдут.
По-хорошему, паспорт нужен только Семену, мой дома лежит, в Омске, но когда еще я до него доберусь… Нет, документ и мне необходим.
«С Семеном все заморочки еще впереди – по Коврову сейчас второй Скуратов шастает, в весьма сопливом возрасте. Печенкой чувствую, им встречаться нельзя, может трагедия случиться. И кто там меня за рукав дергает? Не вовремя я в себя ушел».
Оказывается, дергал Петр Тимофеевич и орал мне в ухо:
– Откуда у вас эти бесценные раритеты? Вы хоть представляете что в сумке таскаете? Золотой динарий – уникальная монета, единственный экземпляр находится в Лондонском национальном музее! Вторая монета – дирхем эпохи Караханидов, одиннадцатый век! Сохранилось всего два экземпляра – один в Каирском музее, второй в Мадриде.
Я вежливо отодрал от себя заведующего:
– Петр Тимофеевич, монеты мы нашли, находясь в командировке на Ближнем Востоке. Хотим их продать – наличные нужны. Кстати, сколько они стоят в твердой валюте? Нет ли у вас каталога?
Каталог нашелся. В нем мы обнаружили аналоги наших монет и цену. Динарий – один миллион долларов, дирхем – семьсот тысяч долларов. В ответ на выпученные глаза Скуратова пожал плечами – сам не ожидал.
Петр Тимофеевич нарезал круги вокруг стола и, заламывая руки, голосил:
– Ну нет у нас таких денег, нету!
– Вы не расстраивайтесь, мы вам лично, но не музею, подарим. Одну. Не за просто так – за информацию. Нам нужен богатый антиквар или крупный валютчик. Ю ми андэстэнд?
Заведующий шлепнулся на стул и задумался, затем достал из стола потрепанную записную книжку и стал ее яростно листать.
– Ага, нашел. Я с этим антикваром учился на одном курсе МГУ, он уже лет десять занимается частным коллекционированием. Надеюсь, мой бывший однокашник купит у вас монеты.
– Петр Тимофеевич, позвоните ему и представьте нас, а мы с ним сами договоримся, хорошо?
Заведующий ухватился за допотопный дисковый телефон.
Нам повезло, коллекционер отозвался сразу. После пары фраз Петр Тимофеевич отдал мне трубку.
Дело уладили за минуту: нумизмат, назвавшийся Юрием Ивановичем, обозначил адрес и время встречи.
Я достал золотой дирхем и положил на стол перед заведующим.
– Спрячьте его подальше и никому о нем ни слова, даже жене и детям. Лет через восемь-десять она спасет вас от нищеты.
Петр Тимофеевич негодующе замахал руками:
– Но как я ее оприходую, каким образом внести ее в реестр Палаты?
Я смотрел на наивного чудака и фаната нумизматики, мне было искренне его жаль. По рассказам Скуратова, вот такие гибли первыми в дикие девяностые.
– Повторяю, монета теперь ваша личная собственность, забудьте о музее, подумайте о себе и своей семье.
Надеюсь, наивный нумизмат переживет страшные годы разрухи и развала России.
Мы вывалились из Оружейной палаты на свежий воздух и уселись в тенечке на скамью, Сеня благодушно рассуждал:
– Вечером срубим деньжат, завтра найдем валютчиков, и домой.
– Семен, рано радуешься, с коллекционером нужно держать ушки на макушке.
– Ты чего, командир? Они же все ботаники, в натуре.
– Сеня, ты дурак или где? У них своя мафия. Где гуляют большие деньги, там всегда криминал.
– Вот бы никогда не подумал, – искренне удивился Скуратов.
– Короче, диспозиция такая – я достаю гранату, а ты валишь всех, кроме антиквара Юрия Ивановича. Он нам нужен.
– Неужели кидалово?
– Все может быть. Ты не забыл, где мы находимся? В Москве, брат мой по оружию. Сейчас поехали добывать документы, мы ведь не бичи какие.
Ближайший райотдел милиции оказался рядом, всего в двух кварталах от Оружейной палаты.
Прямым ходом к начальнику паспортного стола. Им оказалась симпатичная брюнетка лет тридцати с хвостиком, в звании капитана. Мы представились. В ответ на нашу скромную просьбу выдать нам новые паспорта взамен утерянных капитан расхохоталась:
– Граждане, паспорта выдаются по месту жительства, вы разве не знаете?
– Товарищ капитан, как вас звать величать?
– Худякова Инна Васильевна, – с недоумением ответила она.
Есть, я ее зацепил взглядом, она наша. Мы скоренько нацарапали заявления со своими данными – прикинулись москвичами, отдали фотографии и через полчаса стали обладателями новеньких серпастых паспортов.
Скуратов недоверчиво листал свой документ.
– Сеня, хватит дурью маяться, поехали в ГАИ.
– ГАИ-то нам зачем?
– Права получим, купим по «Волге» и подарим родителям. Кроме того, на чем я мотоцикл в Омск доставлю?
– Хан, идея отличная.
У таксиста узнали адрес ближайшего Управления ГАИ, куда он нас и отвез.
По отработанному сценарию получили права. Посмотрел на часы – пора на рандеву с коллекционером.
Еле успели к девятнадцати часам, ехать пришлось на другой конец столицы. Добравшись до места, остановили такси за квартал от нужного дома, расплатились и потопали по теневой стороне улицы. Вот он, дом номер сто сорок пять, дробь один, по улице Зеленой. Зашли в подъезд – время восемнадцать пятьдесят восемь.
– Семен, у тебя патрон в стволе?
Сеня, пыхтя, полез в сумку, вынул «Стечкин», снял с предохранителя и передернул затвор.
– Надень глушак, – посоветовал я.
С недовольной мордой Скуратов навинтил глушитель.
– Ты почто морду кривишь? Тебе кто у нумизмата к стрельбе позволит готовиться?
– Да, а сам что, лучше?
– Выходит, лучше, – вытащив из сумки АПС с насаженным глушителем, я передернул затвор.
Вылетевший патрон поймал на лету.
– О, когда ты успел?
– Я, в отличие от тебя, не хожу по Москве с открытым хлебальником.
Семен молча перевел флажок предохранителя на одиночный.
– Все, пришли. Сделай мордушку попроще, будем работать под дураков.
– Работаем, – я нажал кнопку звонка.
Дверь открыл сам антиквар. По длинному зигзагообразному коридору провел нас в большой зал со скудной обстановкой. Кроме голого круглого стола и трех стульев, в комнате ничего не было. Квартира съемная – наверняка подстава.
Я повернул голову к Скуратову и еле заметно подмигнул, тот понимающе опустил веки.
Юрий Иванович, интеллигентного вида мужчина лет тридцати шести, с заметным брюшком и наглым бараньим взглядом, азартно потер ладошки.
– Насколько я понял из нашего телефонного разговора, у вас ко мне деловое предложение?
– Совершенно верно, хотим продать золотой динарий, – я достал из кармана раритет.
У антиквара затряслись руки. Достав лупу, принялся тщательно осматривать монету со всех сторон.
– Сколько вы хотите? – спросил он хриплым голосом.
– Пятьсот тысяч. Юрий Иванович улыбнулся шире морды.
– Долларов, – добавил я. Из коллекционера сразу выпустили воздух. Он посидел, пожевал губами:
– Хорошо, согласен, сейчас принесу деньги.
– Монету отдайте, – Скуратов подставил ладонь.
Коллекционер, нехотя вернул динарий и поплелся вглубь коридора.
– Готовься, сейчас начнется.
В коридоре послышались шаги, и в зал влетели четыре типа с явно криминальными замашками. Наставив на нас пистолеты, они с ухмылками ждали хозяина. Вошел Юрий Иванович:
– Извините, господа, но монетку придется отдать.
– Может, лучше другую? – заканючил я.
– У вас еще есть? – обрадовался жулик.
– Канэшна, дарагой! – я вытащил из кармана РГД, выдернул кольцо и запихал гранату ему под рубашку.
– Стволы на пол, уроды.
Бандиты впали в столбняк, антиквар свалился на пол в обмороке.
В мертвой тишине раздался щелчок бойка в «лимонке» – криминальный элемент рухнул навзничь.
Я выдернул АПС из сумки и короткой очередью прострелил бандитам головы. Вынул свою гранату, поставил ее на боевой взвод и вставил предохранительную чеку с кольцом.
– Ты какого фуя ждал? – напустился на Семена.
– Дык, когда боек щелкнул, меня столбняк пробил, забыл, что «лимонка» порченая.
Я фыркнул:
– С тобой не соскучишься. Давай по контрольке, хватаем хозяина и делаем ноги.
Семен достал свой «Стечкин», раздались четыре хлопка, затем принес из кухни чайник и стал поливать московского жлоба, похлопывая его по щекам.
– Чего ты с ним нянькаешься?
Я от души врезал антиквару ногой в бок.
– Какой вы, гражданин, бескультурный, у вас гости, а вы тут на полу улеглись. Глазки откройте, вы не в морге.
Скуратов встряхнул незадачливого коллекционера и поставил его на ноги. Юрий Иванович затравленно озирался.
– Вот и ладушки. Поехали в ваши закрома, слово свое держать надо. С вас пятьсот косарей в американских рублях, – я ткнул его стволом под челюсть. – Попробуй сказать «нет» и ляжешь рядом со своей гопотой. Не слышу?
Нумизмат забубнил: дескать, недоразумение приключилось, и он совершенно ни при чем. Семен врезал ему по печени.
– Не три нам по ушам, ханыга. Все, поехали. По дороге не дергаться, пристрелю сразу.
Жулик жил близко – пятнадцать минут на такси.
Обитал он в двухэтажном доме сталинской постройки, в трехкомнатной квартире. Хорошо строили в те времена, комнаты большие, до потолка фиг доплюнешь – высота за три метра. Жил один, с женой развелся пять лет назад.
Мы уселись на кухне, поближе к холодильнику, предварительно заперев входные двери. Положив «Стечкин» на стол, достал пару бутылок запотевшего пива.
– Хозяин, пора рассчитываться, монета в наличии, гони баксы.
– Но у меня нет такой большой суммы.
– Тебя давеча кто за язык тянул? А может, вместе поищем.
Со стоном московский жлоб ушел в комнаты. Минут через пять хозяин влетел в кухню с «ТТ» – руки вверх.
Я рефлекторно засадил ему пулю в плечо – терпеть не могу направленного на меня оружия.
Юрий Иванович заверещал и мешком осел на пол, «ТТ» упал рядом.
Подобрав пистолет, я выщелкнул обойму и передернул затвор – патрона в стволе не оказалось.
– Вояка фуев. Ты по-хорошему не понимаешь, сейчас прострелю тебе ноги и сдохнешь от потери крови. Плати деньги, придурок.
– Все отдам, только не убивайте.
– Аптечка есть?
– В ванне.
– Семен, перевяжи его.
В итоге, хозяин отдал двести тысяч баксов и четыреста тысяч рублей. Дополнительно получили информацию о крупном валютчике. Юрий Иванович просветил нас относительно подпольных котировок доллара – от одного к трем и выше. Напоследок вытрясли адрес богатого антиквара. Переночевали здесь же, предварительно связав хозяина.
Утром, расколотив телефон, выкатились из квартиры. Таскать с собой килограммы наличности смысла не было.
– Семен, баксы оставим в камере хранения, семьсот штук деревянными сдадим в Сбербанк, а лимон обменяем.
Так и сделали. Получили сберкнижки на предъявителя и поехали к валютчику на улицу Горького. Не торгуясь, обменяли миллион рублей на доллары – курс один к четырем. Очередные двести пятьдесят штук баксов отправились в камеру хранения Казанского вокзала.
– Сеня, вот твои сберкнижки на триста пятьдесят тысяч, вот мои.
Переночевали на съемной квартире у говорливой старушки. С утра навестили антиквара, он жил в районе ВДНХ.
С ним оказалось проще – честный попался. Сдали две монеты за четыреста тысяч долларов и восемьсот штук деревянных. Где он набрал столько наличных, нас не интересовало. Такси – и на Казанский вокзал.
– Сегодня, Семен, последний штрих, завтра меняем рубли и катим отсюда. Устал я от столицы и долбанной торговли.
– В самую точку, командир, руки отваливаются чемоданы с деньгами таскать.
Мне хотелось увидеть одного интересного человека. Скуратов, делясь информацией о перестройке и ее последствиях, упоминал о предшествующих событиях. Приблизительно в данное время каток КГБ проехал по многим делаварам Москвы и Питера.
Мы легко нашли крупнейший в столице продовольственный фирменный магазин. С некоторым трудом попали к директору.
Внешне он мне понравился – спокойный дядя, знающий себе цену. Я выложил пару золотых и договорился о встрече. На шесть часов вечера заказали столик в ресторане «Прага», а в полседьмого пили армянский коньячок с директором. Звали его Виктор Петрович. Выпив рюмку, он задумчиво повертел в руках золотой динарий.
– Вы меня извините, но я пригласил эксперта. Не возражаете?
– Вы в своем праве, Виктор Петрович.
Директор оглянулся в зал и махнул рукой. Из глубины ресторана к нам подошел невзрачный мужичок с портфелем в руках. Виктор Петрович усадил его за стол.
– Полагаюсь на ваше мнение, профессор.
Мы с Семеном переглянулись: однако, как все серьезно поставлено.
Профессор минут десять елозил с лупой по монетам, только что на зуб не пробовал. Как и следовало ожидать, он подтвердил подлинность раритетов. Под конец экспертизы так разволновался – руки затряслись и лупа упала в салат. Беднягу пришлось отпаивать коньяком. Подозвав администратора, директор отправил пьяного вдрызг эксперта домой.
Пол-лимона баксов и шестьсот тысяч рублей предстояло забрать завтра в магазине.
– Виктор Петрович, послушайте доброго совета, вам срочно нужно бежать из Союза.
Директор, выпив бокал шампанского, с улыбкой поинтересовался:
– Почему так пессимистично, Владимир Михайлович?
– Можете, конечно, не верить, но мы с приятелем знаем будущее. Всех крупных делаваров в скором времени Андропов расстреляет с конфискацией. Он мужик суровый и крови не боится. Бегите, пока не поздно. Мы вас предупредили, дальше вам решать – комфортно жить за бугром или лежать на Родине в гробу. Ну, на посошок и до завтра.
Переночевав в гостинице «Россия», бодрые и отдохнувшие, поехали в магазин к покупателю.
Виктор Петрович честно рассчитался, и мы распрощались.
– Хан, опять у нас куча денег, устал таскать.
– Не ной, сегодня обменяем восемьсот тысяч и привет – вечером уезжаем в Нижний Новгород, тьфу, в Горький.
– А туда зачем?
– За машинами.
Мотанье по заполошной столице и мне надоело до чертиков, а что делать – нужно дело довести до конца.
Получили у валютчика за наши рубли двести тысяч долларов. На покупку авто и прочие траты оставили наличкой шестьсот штук деревянных. Обвешанные чемоданами и сумками, ввалились в откупленное купе.
– Вот не думал, что деньги такие тяжелые, – пробубнил Семен, цапнув со столика бутылку минералки.
Утром прибыли в Горький. Оставив в камерах хранения надоевшие чемоданы, поперлись на автозавод.
С директором поговорили весьма продуктивно – сорок тысяч, хоть и в рублях, аргумент весомый. В итоге заполучили два автомобиля «ГАЗ-24» в экспортном исполнении и один автомобильный прицеп – тележку. На вопрос Семена о прицепе сказал лишь одно слово: мотоцикл. Нацепив транзитные номера, заправились бензином, и на запад, в Ковров.
Прибыли поздно вечером, переночевали на окраине города.
С утра Скуратов стал меня тормошить:
– Поехали за мотоциклом, самый лучший выберем.
– У вас что, авторынок богатый? – зевая спросил я.
– У нас мехзавод, работающий на оборонку, попутно клепает мотоциклы.
– Тогда поехали.
Поскольку Семен местный, ему и карты в руки: он поехал впереди, показывая дорогу.
Пара шоколадок секретарше, и мы в кабинете директора. Нормальный мужик, вояк в нас сразу просек и проблем с мотоциклом не возникло, правда не «ижак» – их здесь не выпускали. Нам продали армейский «Урал» – тоже не хило. На предложенные деньги директор шибко обиделся – тогда пригласили его в ресторан. Выйдя из приемной, Семен выдал:
– Побольше бы таких директоров, глядишь, Союз бы не развалили. В гостиницу соваться резона нет, устроимся в частном секторе.
– Добро, веди, Сусанин.
Тщательно закрепив «Урал» в прицепе, поехали.
Ковров производил впечатление тихого патриархального городка, где люди живут спокойной размеренной жизнью. После нервной столичной беготни и всякой криминальной шушеры здесь душа отдыхала.
Скуратов сориентировался легко, и через час мы пили чай на летней веранде у Василия Ивановича, хозяина добротно срубленного дома.