Полеты божьей коровки Шатов Эдуард

Ольга, Эдуард

– Ты был очень убедителен, когда расписывал загробное существование. Я почти поверила. Но иррациональный страх, особенно мой… Его все равно ничем не победишь. Я не готова. Я не готова настолько, что даже мысль о смерти способна вызвать у меня настоящий приступ паники. Тебе все равно придется иметь дело с этой проблемой, такова твоя роль в моей жизни, а может, и в жизни вечной. Как ты думаешь, у меня получится принять свою смерть? Это возможно?

– Смерть всегда вызывает волнение…

– Какое волнение? Это ужас!!!

– Ужас – это всего лишь степень волнения. У кого-то она больше, у кого-то меньше. Смерть не бывает приятной. – Я не идиотка. Я понимаю, что это неизбежно. Я не понимаю, как не отравить остаток жизни мыслями о смерти.

– Не надо себя травить, но в старческой, пустынной традиции существовало хорошее выражение: «Если человек хочет научиться жить, он должен научиться умирать».

– Как?

– Различными способами. Это очень хорошо описано в романе Эрика-Эммануила Шмитта «Оскар и Розовая дама». Его главный герой – ребенок, который скоро должен умереть от болезни. Это ставит читателя перед его собственными реалиями. Мы можем бегать от смерти или замирать от ужаса – смерть все равно наступит. Мы можем замкнуться в себе, как сделал этот мальчик, но нам все равно нужно найти выход из этой ситуации. Этот роман показывает, что выход очень часто находится там, где мы его не ждем, и нам стоит быть очень внимательными. «Розовая дама» приехала в больницу не спасать жизнь мальчику, она приехала продавать пиццу. Пиццу покупать никто не хотел, но доктор заметил, что мальчик не прочь общаться с этой дамой. И дама согласилась навещать Оскара при условии, что больница будет покупать пиццу. Как она могла ему помочь? Тем не менее помогла. Она предложила ему представить, что каждый новый день – это десять лет его жизни. И он должен их прожить полноценно и ярко, попытаться за день сделать то, что ему предстояло бы сделать за десять лет. Рецепт простой, мы все его знаем, но редко пытаемся осуществить – думать, делать и говорить то, что мы бы говорили людям, зная, что видимся с ними последний раз. Даже если мы надеемся на следующую встречу.

Наша жизнь приобрела бы насыщенность, если бы мы не забывали и не стеснялись сказать людям: «Ты мне дорог, мы друзья». Или даже: «Я тебя люблю». А кому-то: «Мне с тобой тяжело». Не надо откладывать и думать, что обязательно это сделаешь когда-то в будущем.

Я приведу простой пример, который для меня очень важен. Когда я был в новициате, наставник послушников попросил меня навещать пожилых людей в одной из парижских больниц.

История вопроса. Новициат – время, соответствующее послушничеству в Православной Церкви. Новициат продолжается в разных орденах разное время, но в среднем в монастырях – два года, в религиозных апостольских общинах – один год.

Новиции живут в монастыре, соблюдают устав ордена, к ним присматриваются, и они тоже проверяют свою решимость посвятить жизнь Богу.

Я навещал бабушек и дедушек, которые находились не в лучшей форме, и первое время я часто думал: «Это я скажу потом». Но я приходил через неделю и не видел на двери таблички с именем – это означало, что человек умер. Это быстро приучило меня говорить без промедлений, потому что у меня может не быть иной возможности.

– Я и правда очень много откладываю. И мысли о смерти откладываю. Не научилась пока об этом думать. Но сколько бы я ни готовилась, когда она подступит слишком близко, мало кто из людей не потеряет разум и не закричит: «Не надо!»

– Есть опыт людей, которые умирали в абсолютном мире и спокойствии.

– И как им это удалось?

– У них была глубокая уверенность, что это не конец. Каким образом они получили эту уверенность, я не знаю. С опытом веры, с духовным опытом.

Они не кричали от страха, а, к примеру, собирали учеников и давали им последние наставления. Если жизнь прожита полноценно, вполне возможно наступление ощущения, что она исполнена. Даже если и прервана преждевременно. Если это не конец, на что мы надеемся, то она откроется в другую реальность. Ужас – признак недоделанного и недосказанного. Я понимаю тебя прекрасно: страх смерти – очень большой страх. Но я не вижу иного пути его уравновесить. Я повторю – уравновесить, потому что преодолеть его до конца не удалось никому. Даже Спасителю.

– Для меня самая главная любовь в жизни – сама жизнь. Я ее обожаю, испытываю к ней огромное чувство и не представляю, что меня в ней не будет. Это страсть, а страсть всегда иррациональна.

– Жизнь большинства святых, которым удавалось умереть в мире, не была спокойной заводью. Их жизнь тоже была наполнена страстью, но не только. Еще и постоянным существованием лицом к лицу со смертью. Без ложного куража. Они знали, чего хотят и видели цель. Они боялись смерти, но этот страх их не терроризировал.

Мы ведь не знаем, полноценно ли живем. Очень часто человеческие отношения строятся на принципе заинтересованности, мы не показываем свои истинные чувства.

– Издеваешься? Если мы начнем показывать настоящие чувства, мы такого огребем!

– Мы огребем потому, что и мы, и почти все живут по принципу обладания, а не по принципу одаривания. Мы хотим владеть тем, что нам нравится, любой ценой. Не важно вещь это, человек или сама жизнь. Мы должны научиться воспринимать жизнь как подарок, а не как право. И тогда мы сможем ее отдать – как выдохнуть. Мы же не задумываемся о том, как мы вдыхаем и выдыхаем?

– Если бы это было как выдох. Для начала, если нам повезет, мы будем дряхлеть и стареть. Мы будем видеть, как у нас отнимают естественные права. Хорошо, если в маразм не впадем, но в любом случае будем некрасиво выглядеть и невкусно пахнуть. А потом это омерзительно закончится. Я видела, как выглядит агония – это отвратительно! Потом тело более-менее приведут в порядок и закопают. И оно будет гадко гнить. Зачем же подвергать людей перед этой вечной жизнью таким испытаниям? Нельзя ли было придумать что-то более эстетичное и менее мучительное? Фу!

Изумительная красавица становится отвратительной каргой, которой все брезгуют. Великий ученый погибает, капая слюной изо рта от болезни Альцгеймера.

– Оля, это не наказание – это путь. Который мы должны пройти, чтобы стать людьми. Научиться быть людьми.

– Бог всегда выполняет обещания, и это значит, что все хорошо. Почему же люди всю жизнь живут со страхом смерти, всю жизнь пытаются смерти избегнуть или максимально ее оттянуть? Может, и есть отчаянные смельчаки перед лицом собственного конца, но это исключение.

– Скорее исключение, чем правило, – и это объяснимо. К земной жизни мы уже притерпелись, а дальше полная неизвестность. Есть пример Христа, мы о нем слышали из преданий, но сами Его Воскресения не видели.

Страшно… И этот страх рождает желание продлить молодость или найти средство бессмертия. Но не надо забывать – даже Кощей Бессмертный умирает. Мне кажется, очень интересно это показано в опере Римского-Корсакова «Кощей Бессмертный». Кощей боится умереть, а игла, в которой его смерть, находится в слезе его дочери. Он очень заботиться о том, чтобы девушка никогда не заплакала из сострадания. Конечно, однажды слеза все равно выкатывается, и Иван Царевич ломает иглу.

В христианстве есть традиция – молиться о ниспослании хорошей смерти, чтобы встретить ее как сестру, а не как врага. Опять же на эту тему есть прекрасная легенда про трех братьев, которые получили дары смерти в «Сказках барда Биддля» Джоан Роулинг. Третий брат дольше всех бегал от смерти, прикрывшись плащом-невидимкой, но в конце концов и он понимает, что должен снять плащ и встретиться со смертью как с лучшим другом.

– Теоретически красиво звучит, но практически… Раньше у меня были какие-то иллюзии, что с возрастом человеку жить надоедает и он примиряется со смертью. Но потом заболела моя свекровь, которой было под девяносто. К ней пришел врач, сел на стул рядом с постелью, а она его как за руку схватит и как спросит: «Доктор, я не умру?» А в глазах такой ужас плещется… Я не знаю, кто был больше шокирован – врач или я. Для меня наступило крушение больших надежд… Я думала, что к старости я привыкну. Но, увы…

– Я расскажу другую историю. Когда Тереза из Лизье поняла, что у нее неизлечимое заболевание, она пережила этот страх, притом что была человеком верующим. Она пишет в своей «Истории одной души», что один голос ей говорил: «Да, когда ты умрешь, ты увидишь свет и все будет хорошо». Другой голос говорил: «Нет, там ничего нет, кроме тьмы. И тьма, которую ты переживаешь сейчас, станет еще гуще, а потом просто ничего не будет»,

На самом деле случай показывает, что это одно из самых страшных искушений и трудностей в человеческой жизни и никто от этого не свободен.

Тереза пишет: «И тогда я приняла решение: верить всем своим сердцем, что там будет свет».

Это призыв к каждому из нас – сделать шаг веры, которому нет никаких объяснений, но на который нужно решиться. Он освобождает от многих других страхов. Надо понимать, что, если твой час еще не пришел, с тобой ничего не будет, а если пришел, то стоит принять конец достойно.

– О чем ты думаешь, когда идешь по кладбищу? Я о том, что вот под этой плитой лежит целая вселенная, а от нее осталась короткая надпись на камне. И это будет со мной.

– А я думаю, что если даже воспоминания обо мне исчезнут, это не самое важное. Самое главное, чтобы меня Бог не забыл. Традиция памятников и молитв об усопших связана именно с обязанностью верующего напомнить Богу слова из псалма: «В Твоей памяти, Господи, не забывай меня». Потому что именно память Бога зовет нас и вызывает к жизни. По этому поводу есть интересное размышление раввинов. Когда Бог установил Завет с народом, избранным на горе Синай, Он сказал Моисею, что у Него есть два имени. Первое – это Справедливость. Второе – Милосердие. Бог сказал: «Когда Я буду смотреть на народ Божий и видеть, что не все хорошо, Я буду восстанавливать справедливость. Но Мой гнев может слишком сильно разгореться. И тогда ты, Моисей, должен напомнить, что Мое имя также и Милосердие».

Молитва об усопших – напоминание о них Богу. Потому что Он сам так захотел.

– Давай рассуждать здраво. Очень часто пышное надгробие с мраморными завитушками вовсе не напоминание Богу о покойном, а напоминание себе о собственной крутости. Иногда ощущение вины перед покойным и желание как-то эту вину загладить. Мне вообще кладбище представляется крайне бессмысленным местом. Душа покинула свое тело…

– Не-не-не… Человек – это не только душа, но и тело. Человек без тела – призрак, тело без души – труп. Во втором пришествии душа должна снова соединиться с телом, так что кладбище не такое уж бессмысленное место. И тело не конвертик, в котором письмо отправляется Богу.

– Поэтому скелет в гробу нужно сверху украсить тремя тоннами мрамора?

– Я бы не хотел. Даже учитывая, что мне будет все равно.

– Мне тоже будет все равно. Но чисто эстетически мне бы не хотелось, чтобы надо мной был огромный монумент, достаточно креста. Ну и забора не хотелось бы. Я не понимаю этой нашей традиции запереть дорогого покойника за двухметровым забором, чтобы не сбежал. – А ты знаешь, почему есть традиция крест ставить в ногах? Чтобы когда человек восстанет при воскресении мертвых, он сразу понял, кто его зовет. Это тоже напоминание. Забор же ставят в нашей традиции, чтобы по телу не ходили, хотя… Я на прошлой неделе гулял и видел на одном из квебекских кладбищ, как компания молодых людей устроила пикник на травке.

– Ой, как хорошо! Я была бы счастлива, если бы на моей могиле молодые люди устроили пикник. Мне вообще очень нравятся кладбища в Северной Америке. Парк, газон, на газоне небольшие каменные доски. И люди гуляют где хотят, а не пробираются по узким тропинкам между клетками и мраморными портретами во весь рост.

– Да, мне это тоже нравится. Это очень деликатно стирает грань между миром мертвых и миром живых и делает смерть не такой пугающей.

– Это правильно воспитывает живых?

– Это и правда воспитывает живых.

– Как ты относишься к российской традиции разложить покойнику на могилке яички, конфетки, водочки стаканчик налить, самим тут же выпить за компанию. Христианское ли это?

– Скорее языческое. Грань, которая разделяет мир живых и мир мертвых, физически преодолеть нельзя. Так что водочка и конфетки покойнику ни к чему. Гораздо лучше ему поможет молитва.

– Угу, поняла. Еда на могилке – отголосок тех времен, когда вместе со знатным покойником закапывали драгоценности, одежду, посуду и всех жен, чтобы на том свете ему было не скучно.

– Именно. А ты все же не бойся так, как ты боишься. Не порть себе жизнь.

– Это частично и твоя забота, и я тебе не завидую.

Ольга, Эдуард

– Я человек среднестатистический, поэтому хорошо понимаю святого Фому. Мне бы убедиться, персты вложить…

История вопроса. После своего Воскресения Иисус Христос явился ученикам и, чтобы доказать, что Он воскрес, показал им свои раны от Креста. Апостола Фомы не было в то время среди учеников, и он не поверил рассказам: «Если не увижу на руках Его ран от гвоздей, и не вложу перста моего в раны от гвоздей, и не вложу руки моей в ребра Его, не поверю» (Ин. 20: 25).

Через неделю Иисус снова явился ученикам и сказал Фоме: «Подай перст твой сюда и посмотри руки Мои; подай руку твою и вложи в ребра Мои; и не будь неверующим, но верующим». И Фома признал: «Господь мой и Бог мой!» (Ин. 20: 27).

– Он ведь так и не вложил. О чем очень прямо говорит текст Евангелия.

– Это второстепенный вопрос. Вы мне предъявите, куда вложить.

– Между первым и вторым явлением проходит семь дней, когда Фома проявляет вполне человеческие качества и сомневается в воскрешении Христа. Человеческая жизнь и есть эти семь дней.

– В глубине души каждый из нас ждет чуда. Вернее – ЧУДА! Которое нельзя толковать неоднозначно. А не просто свидетельств, которые случались в жизни каждого верующего. Были и у меня. Каждый человек, у которого обширная молитвенная практика, может предъявить множество свидетельств, что его услышали и был результат.

– Чуда хотят все, но не все понимают, что жизнь после этого никогда не будет прежней.

– Она будет не прежней, она будет лучше!

– Не все готовы к этому изменению. Я приведу пример. Мы молимся и просим: «Господи, дай мне любить того-то, относиться хорошо к тому-то, простить того-то». Предположим, однажды все произойдет так, как мы просим. И тогда люди, которые вокруг нас, станут нам очень важны, а наш эгоизм не всегда способен понести за них ответственность. Современному человеку гораздо проще сказать: «Я тебя люблю, насколько могу себе позволить», чем: «Я тебя люблю без условий и твое благо мне важнее моего». Если в нашей жизни чего-то не происходит, это значит, что мы пока не готовы.

Чудо, на мой взгляд, – это серьезные внутренние изменения, то, что можно назвать обновленным пониманием себя и мира вокруг себя.

Приведу пример, который я наблюдал, когда находился в Лурде, где, как известно, случаются и такие чудеса, которые принято называть чудесами.

История вопроса. 11 февраля 1858 года четырнадцатилетней жительнице Лурда Бернадетте Субиру, девочке из бедной семьи, в одном из гротов на окраине города явилась Святая Дева и попросила приходить на это место в течение некоторого времени. Девочка приходила и беседовала с Богородицей. Через несколько лет Бернадетта стала монахиней, ее канонизировали в 1933 году.

Лурд – одно из самых популярных мест паломничества христиан. Сотни тысяч человек ежегодно посещают город, храм Нотр-Дам-де-Лурд и грот, надеясь получить исцеление. И число доказанных случаев избавления от тяжелых болезней исчисляется тысячами.

Но гораздо большее чудо – изменения, которые происходят с паломниками внутри их души. Их трагедии не становятся милыми и приемлемыми неприятностями, но люди начинают по-новому относиться к событиям и переживать их.

– У них находятся силы принять свои проблемы?

– Это не просто пассивное приятие, это новое преодоление проблем.

– В результате чего это происходит?

– Многих факторов – атмосферы, распорядка, сопровождения, которое оказывается в паломничестве, молитвенного опыта или даже просто опыта тишины и покоя.

Будучи в Лурде одним из капелланов в госпитале, я занимался детьми с физическими и ментальными недостатками. Среди паломников однажды приехала мама с ребенком, который был очень болен. Я увидел ее уже на второй или третий год. Но, когда она приехала в первый раз, ее отношение к вере было весьма скептическим. В свое время она приняла решение оставить больного ребенка у себя и ухаживать за ним. Наступил момент, когда это стало невыносимо. Она тяжело обиделась и на свою судьбу, и на Бога, который дал ей эту судьбу.

Когда ей предложили это паломничество, она сначала фыркнула: «Нужны мне ваши чудеса!» Потом согласилась – только для того, чтобы отдохнуть, потому что уход за ребенком в Лурде брали на себя другие люди, а женщина могла днем гулять и развлекаться. Ее поселили в компании матерей, находящихся в таком же положении, и она сильно была этим недовольна. Но постепенно из-за обстановки, спокойного общения, отдыха она стала меняться. Вечером спускаться к гроту, где Дева Мария явилась святой Бернадетте Субиру, и даже что-то Богу доверять, разговаривать с Ним. На второй год она еще сильнее изменилась. На третий стала сопровождать других мам больных детей.

Исцеления ее ребенок не получил, но она заново обрела себя. Она сказала мне: «Когда я была далека от Церкви, мне всегда пытались выразить жалость. Но мне жалость не нужна – я сама могу себя пожалеть. Мне нужно сострадание. Такое, чтобы я видела: меня любят и уважают». И она нашла это в Лурде. Более того, теперь она сама способна проявить сострадание и уважение к другим.

Внешне, как видишь, ничего не изменилось. Но внутренне изменилось все.

– Замечу, что с некоторыми женщинами в это время происходили другие чудеса. Они находили богатого и красивого мужа, рожали от него здоровых детей, дети их радовали, хорошо учились, женились и дарили им внуков, в то время как муж дарил бриллианты. Означает ли это, что Бог способствовал благу и той и другой женщины?

– Мы не знаем, какой путь каждому из нас предстоит пройти, чтобы очеловечиться. Процесс достаточно сложный. И Бог для каждого выбирает свою дорогу очеловечивания. Это не значит, что Он выбирает ее с самого начала, у творения есть свобода. Но как только человек призывает Бога, Бог помогает ему очеловечиться в любой ситуации. Женщина, у которой нет проблем со здоровьем детей и внуков, может быть очень несчастна и занята исключительно материальным миром. И ей предстоит свой путь. Если же у нее внутри все хорошо, она поможет другим. И это тоже План Божий…

– Я это очень хорошо понимаю. Очень хорошо. Но в Лурде было и другое. Девочке явилась Святая Дева. Не один, а много раз. Не мне указывать Деве Марии, нет, не мне… Но кажется, что если бы такие явления случались почаще и с разными людьми, это бы укрепило нашу веру.

– Думаю – нет. Когда святой Стефан сказал, что видел живого Христа, его побили камнями, вместо того чтобы возрадоваться. Все зависит от того, в каком внутреннем расположении мы находимся. Примем ли мы визит Святой Девы, архиепископа или соседки тети Клавы. А ведь в каждом из этих посещений может быть заключено явление Бога.

Святая Бернадетта объясняла, что ее тронуло больше всего. Что Дева Мария обратилась к ней на «вы» и попросила: «Не окажете ли вы мне милость являться сюда пятнадцать раз?» То есть Дева Мария не была такой, какой ее презентуют некоторые церковные иерархи: «Я оказала тебе великую милость, теперь ты должна сюда примчаться пятнадцать раз, а не придешь, будет хуже!»

Бернадетта признавалась: «Она разговаривала со мной, как человеческая личность разговаривает с человеческой личностью, а не как господин со своим слугой».

Когда скульптор делал знаменитую статую Святой Девы в Лурдском гроте, Бернадетта очень внимательно контролировала процесс. Описывала ему облик Мадонны. Статуя в гроте прекрасна, молитвенно сложенные руки, взгляд, устремленный к небесам, но, когда скульптор впервые показал статую, Бернадетта изумилась: «Это не то, что я видела. С руками я бы еще согласилась, хотя у Девы Марии руки были не сложены, а открыты. Но почему она у вас смотрит в небо? Когда она со мной разговаривала, она смотрела на меня».

Вот это и есть чудо преображения. И на эту тему я могу привести пример двух церковных деятелей. Одного назову, а второго нет, и ты поймешь почему. Первый – это бывший архиепископ Вестминстерский, кардинал Бэзил Хьюм. Когда он с тобой здоровался, у тебя складывалось ощущение, что ты единственный человек, который существует для него в это время. Ты знал, что Бэзил Хьюм говорит именно с тобой, весь остальной мир для него не существует и время, которое он тебе выделил, полностью принадлежит тебе. А был другой архиепископ, который, когда здоровался, смотрел через плечо – кто там следующий?

Чудо – это то, что человек с тобой. Как Бог, всегда присутствует с нами.

– Я правильно поняла, Эдуард, твою мысль, что даже если завтра над европейской частью России, Польшей, Австрией и частью Италии откроются небеса, появится весь сонм ангелов и Святая Троица, будут разговаривать с нами и даже сыпать сверху лепестками роз, все равно скажут, что это голографическая картинка, посланная американской военщиной?

– Нет, все сразу решат, что это Ватикан расстался с частью золота из своих безразмерных подвалов и транслировал на небеса серьезную компьютерную графику. Эта тема очень хорошо проработана в современной российской фантастике. В романе одного популярного автора ангелы решили проиграть мягкую версию Апокалипсиса. В результате Зверя приняли за генетического мутанта, а реки крови объяснили глобальным потеплением.

Это все еще Достоевский понял, описывая «Легенду о великом инквизиторе». Не страшно не понять, что это Бог. Страшно понять, но не пожелать Его принять.

Мы не готовы, мы не хотим, именно поэтому присутствие Бога на земле сведено к минимуму. Он такой – Он никогда не навязывает себя. Он проявляет себя только тогда, когда под угрозой оказывается весь порядок творения.

– Это правда. Я много молюсь, иногда что-то удается, иногда нет. Но, когда в критической ситуации я говорю «включай режим ручного управления, не справляюсь, надо разрулить», не бывало случая, чтобы Он не вмешивался.

– Ты не ошибаешься. Чтобы Бог вмешался, Его надо искренне позвать. И помнить о совместной молитве с другими, потому что сказано: «Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них».

– Я много разговариваю с Богом, я видела чудеса, я чувствовала Его вмешательство, в моей жизни были моменты Его ощутимого присутствия, но иногда я думаю, а вдруг это все-таки трансляция у меня в голове. Разговаривает Оля-1 с Олей-2 и в результате их шизофренической беседы рождаются фантомы. Очень часто атеисты нас и упрекают в массовом психозе. Я на них ругаюсь матерно, а вдруг они правы?

– Эти мысли неизбежны, как и разговор, который у тебя происходит внутри. Это не опасно. Как говорила наша домоправительница в Лондоне: «Ты разговариваешь сам с собой? Не страшно. Вот когда начнешь отвечать сам себе – тогда надо к доктору». Я не знаю, когда это произошло, но однажды человек категорически разграничил: Бог – это Бог, а человеческая личность – это человеческая личность. И нас ничего не связывает. И когда я разговариваю сам с собой – это игра больного воображения. Особенно если воображаешь себя Богом. Опять-таки приведу пример из своей жизни в Лондоне.

Был у нас один прихожанин, который принимал себя за Иисуса Христа. В периоды обострения он брал в руки гостию, выходил перед народом и говорил: «Братья и сестры, на колени! Я Господь ваш, а это мое тело!» В этот момент один из викарных священников спокойно двигался в ризницу, чтобы вызвать «скорую». А жена держала его до приезда врачей.

Однажды обострение пришлось на время визита доминиканца, который читал проповедь и задал популярный риторический вопрос: «Братья и сестры мои! Где сегодня Христос?»

Этот мужчина встал и ответил: «Я здесь!» Все заволновались, а доминиканец сказал: «Спасибо, мой дорогой, можешь присесть».

… Однако мы отвлеклись… Бог всегда другой. Всегда. Но Библия говорит, что мы созданы по образу и подобию Божьему. Следовательно, в нас заключена часть Бога, которую ничто, даже последствия греха, не может истребить. Эта часть всегда будет нам напоминать, как нам принимать Бога и как обратиться к Богу. У нас есть то, что является связующим звеном с Ним.

– Модем?

– Я отказываюсь сравнивать человека с техникой. Но, не являясь Богом, мы можем Его понимать через эту связь. Так что, когда тебе кажется, что ты разговариваешь сама с собой, Олей-1 или Олей-2, ты осуществляешь эту связь. Которая присутствует всегда, но проявляется только тогда, когда ты обращаешься к Богу.

– Как все-таки не спутать с шизофренией?

– Очень просто. Шизофрения ведет к распыленности и раздвоению личности. Голос Бога, даже если он звучит внутри, ведет к объединению и интеграции личности. Шизофреник тот, кто ходит каждое воскресенье на литургию, а потом шесть дней живет прямо противоположной жизнью. Если человек в семье ведет себя одним образом, а на работе он совершенно другой. Мы можем играть социальные роли, но не меняться до полной противоположности. К сожалению, мне кажется, что проблема современного общества именно в такой духовной шизофрении.

– Быть с Богом – счастье?

– Это счастье, но это не отсутствие проблем. Счастье знать, что ты идешь по жизни с Тем, кто тебя любит.

– Как, скажи на милость, я должна понять, что Бог меня любит?

– Вообще-то это написано в Откровении.

– Читала. Но когда меня любит ребенок или мужчина, я могу это понять. Они мне радуются, обнимают, целуют. Слова всякие говорят. А Бог меня никогда не целует…

– На самом деле необходимость показывать любовь Бога возложена на общину верующих. Именно мы должны являть это миру. И мы должны задуматься, какую Благую Весть мы являем миру? Может быть, это ужас или, наоборот, сладкий сироп? Тогда, наверное, Бога мы не ценим и унижаем Его учение. Христос сказал: «По вашей любви друг к другу мир узнает, что вы мои ученики».

– Ой, мамо! Нам всем надо вешаться.

– Не надо вешаться, но осознать ситуацию необходимо.

– Давай попробуем, но это будет новая тема.

Эдуард, Ольга

– Если община верующих, объединенная таинствами, не может явить миру братские отношения, наверное, очень трудно будет убедить кого-то вокруг..

– Вот мы и не убеждаем…

– На самом деле мы должны за это переживать. Очень часто понятия «евангелизация», «проповедь» воспринимаются как свет, который мы несем в массы. Отнюдь. Свет Христов нужно прежде всего пустить в себя, потом распространить этот свет на отношения в общине, а уж потом, Бог даст, массы увидят этот свет и тоже засияют. Не надо начинать с выхода на Тверскую улицу с криком «Бог вас любит!» или «Бог вас накажет!».

Когда община верующих из-за разницы в понимании Евангелия или традиции готова переубивать друг друга, то вряд ли кто-то снаружи скажет, что это ученики Христа. А если и впрямь ученики, то видали мы такого учителя.

Как сказал один священник прихожанке: «Я тебя так благословлю, что ты две недели не встанешь». Если мы обещаем друг другу муки ада, окружающим тяжело понять, что такое Божественная любовь.

– Да даже если мы начнем изо всех сил всех любить, нам все равно никто не поверит.

– Наша задача не в том, чтобы нам поверили. Наша задача – любить, как любил Христос.

– Угу. По этому поводу есть песенка из мюзикла «Дульсинея Тобосская»:

Я не то чтобы совсем любить не умею, но я не понимаю, как я могу любить всех.

Вспоминаю эпизод из фильма «Мания Жизели». Молодой поклонник приходит к знаменитой балерине с букетиком, объяснением и надеждой на взаимность. В ответ женщина заливисто хохочет: «Молодой человек, вы представляете себе, как часто мне объясняются в любви? И что бы со мной было, если бы я спала со всеми, кто мне объясняется?» Вот и я думаю, что б со мной было, если бы всех любила одинаково, всеми фибрами души. У меня «любилки» такой нет…

– Да, иногда так говорят: «Ну, конечно, человечество я люблю, а вот соседа Васю терпеть не могу».

– Именно поэтому я не верю в любовь ко всему человечеству.

– Страстно любить все человечество и не нужно, любовь в данном случае должна проявляться как уважение в первую очередь. Не жалость или слащавый взгляд свысока. Именно уважение. Ко всем. И к каждому.

Папа Бенедикт Шестнадцатый любит всех, кого видит на площади Святого Петра. И хотел бы каждому пожать руку и сказать несколько слов. Но пожимает и говорит не всем – у него просто нет такой физической возможности.

Поэтому сконцентрировать эту любовь нужно в первую очередь на тех, с кем мы живем. И монашеский, и брачный опыт показывает, что это самое сложное. Мы создаем себе идеал, но, как только какая-либо деталь выбивается из нашей картины, происходит разрушение отношений. Нужно запастись огромным терпением и вниманием, чтобы понять, что это именно маленькая деталь, которая не соответствует идеалу. Или для сохранения себя, своего достоинства и ради другого лучше разорвать отношения.

– Я правильно поняла, что когда Бог призывает нас любить, Он призывает любить тех, кто рядом? Хотя бы…

– Да. Потому что как только начинается любовь к тем, кто рядом, она постепенно изменяет жизнь всех.

– Я знаю кучу людей, которые своих ненавидят люто, а с чужими очень милы в общении и склонны помогать.

– В таких случаях стоит спокойно разобраться, не произошла ли в прошлом какая-то драма, которую трудно понять и простить. Пока рана обиды жива, отношений быть не может, потому что бывший обидчик напоминает о перенесенном страдании. С чужими не было такого опыта, поэтому общаться с ними легче, даже если они на самом деле в тысячу раз хуже.

– Еще про любовь. Существует такая манипуляция, когда христианину говорят: «Ты должен любить ближнего и помогать ему. А мне как раз нужно картошку посадить в деревне Малые Гусли. Будь так добр… С утра в воскресенье…» Христианин может выбирать, кому выражать милосердие?

– Один мой знакомый учится в университете. Некоторые его однокурсники вынуждены по ночам подрабатывать, и на лекциях им порой очень тяжело. Иные не работают, но по ночам развлекаются в клубах. Им тоже на лекциях очень тяжело. Позиция моего знакомого такова – тем, кто работает, он всегда дает переписывать конспекты, а гулякам никогда. Не объясняя причин, просто говорит: «Не дам». И он прав.

– Я тоже приведу пример. Очень часто католические девочки обсуждают задумчиво: «Хорошо бы пойти в интернат для больных детей, который опекают сестры Матери Терезы, и помочь сестрам». Как правило, потом никто никуда не идет. Я в процессе этих обсуждений обычно молчу. Потому что понимаю – я не могу туда пойти. Это выше моих сил.

– Это не выше твоих сил, поверь мне. Но в помощи главное – регулярность и верность. Не надо говорить, что ты будешь ходить каждый день, а потом появляться раз в два месяца. Для успокоения совести. Лучше сразу сказать: «Я могу приходить раз в два месяца на три часа, но я очень хочу уделить вам это время». Нужно прикинуть свои возможности и потом помогать, не мучаясь совестью, что делаешь мало.

– Что имелось в виду, когда говорилось, что надо любить ненавидящих тебя? Хочется сразу спросить – а с какой стати?

– Потому что солнце светит и праведным, и неправедным. Мы же должны Богу уподобляться.

– Тогда скажи, в чем должна проявляться такая любовь? Человек ко мне, допустим, подошел, назвал «сволочью» и ударил. А я?

– Твоя любовь в данном случае должна проявиться в том, чтобы ударить его в ответ. Если силы есть. Потому что он должен понять, что не у него одного есть такие возможности. Если назвал «сволочью», то это не значит, что его немедленно нужно так же «обласкать», но стоит спросить: «Откуда такие комплименты?» Если он даст вразумительный ответ, в котором есть доля истины, то стоит извиниться перед ним.

– А если нет доли истины?

– Ну тогда уже можно говорить жестко – по какому праву он это себе позволяет?

– При чем тут любовь?

– Притом что здесь проявляется воля – помочь человеку осознать его достоинство, чтобы в дальнейшем он осознал твое. Любовь – это не когда все вокруг такие милые одуванчики и никто никому не делает ничего плохого. Это не любовь – это полянка из одуванчиков, которую снесет ветром. Любовь – то, что помогает человеку быть самим собой и помогает другому быть самим собой с точки зрения божественного Промысла, образа и подобия Божьего.

– То есть я не должна делать добро тому, кто намеренно причиняет мне зло?

– А что есть добро? Если добро в том, чтобы уверить зло в его безнаказанности, то да – делай хорошее тому, кто делает тебе плохое. Добро в данном случае заключается в том, чтобы вернуть человека к здравому рассудку, чтобы он понял, что творит зло. И делать это нужно эффективно, исходя из ситуации. Нет издания готовых рецептов под названием «Книга о вкусной и здоровой любви».

Попробуем разобрать описанную в Евангелии ситуацию «если тебя ударят по правой щеке, подставь левую». Если представить это, то получается, что тебя должны ударить левой рукой, а левой рукой редко кто владеет так же хорошо, как правой. Жест на самом деле расценивался как приглашение к дружбе. То есть, если тебя ударили, а ты делаешь жест, который показывает «несмотря ни на что, ты можешь стать моим другом», возможно, человек будет не способен ударить второй раз.

– А вот это… Когда советуют прощать не семь, а семьдесят семь раз?

– Но там сказано еще: «если брат твой извинится». Без извинения нет прощения, только борьба с собственным гневом. Потому что с гневом и желанием отомстить действительно нужно бороться. Молитвой, постом и духовными упражнениями.

Но это не значит, что нужно встать перед неким условным супостатом и сказать: «Я тебя прощаю!» Потому что Вася после этого сделает вывод, что он вполне может так поступать и дальше.

– Более-менее понятно. Когда оскорбляют тебя, ты себе хозяин. Можешь простить. Но если при тебе оскорбляют того, кто не может ответить? Например, покойника. Или веру. Ты имеешь право прощать?

– Надо вставать на защиту достоинства того, кто не может себя защитить.

– Католики России в сложном положении. И нередко слышат прямые оскорбления своей Церкви и своих святых. Очень многие считают, что нужно не обращать внимания и прощать. Бога невозможно оскорбить и прочее…

– До Бога доплюнуть действительно невозможно. На эту тему есть шутка. В одной тюрьме была надпись: «Бог умер. Ницше». А ниже: «Ницше умер. Бог».

Но реагировать на оскорбления своей веры нужно. Прежде всего – нужно понять, почему это сделано. Если из-за недостатка информации или по глупости, то можно попробовать объяснить и расширить рамки сознания. Если же злая воля есть и человек намеренно хочет унизить то, что тебе дорого, нужно противостоять силам зла.

– Ух, как это мне близко.

– Понимаю. Но должен заметить, что большинство ляпсусов все же делается от неграмотности. Однако существует определенный круг людей, которые намеренно точат зуб на христианство или Католическую Церковь. И они будут всегда. Им нельзя попустительствовать.

Ольга

Ребенок рождается открытым миру. С белым, мягким брюшком, в которое очень скоро начинают прицельно бить. Человек не собака, но условные рефлексы у него присутствуют в той же степени. К моменту своего совершеннолетия человек, как правило, уже отрастил иголки и научился сворачиваться в клубок, выставляя их миру. Это не беда, беда, когда еще через несколько лет мы перестаем разворачиваться. Вообще. Я очень боюсь физической смерти, но кошмар удара ногой по открытой душе – это вещь, которую я боюсь еще больше. И этот страх настолько парализует, что я предпочла создать театр одного актера с роскошной имитацией любых чувств и обстоятельств. Кстати, я и вообще актриса неплохая, педагоги театральных училищ пару раз сильно сожалели, что я не пришла к ним в восемнадцать, поскольку характерных актрис всегда дефицит, в отличие от героинь.

К чему такое длинное предисловие? К тому, что, родившись во Христе, крестившись, я ненадолго впала в состояние младенца с белым пушистым брюшком. И на старуху бывает проруха. Я любила, я была уверена, что Церковь – единственное место на земле, где я могу развернуться и почувствовать любовь других людей, любовь Христа.

Многие мои православные друзья рассказывают о подобном опыте неофитства, но я буду рассказывать о своем католическом опыте.

Я покажусь вам очень глупой, но я блаженно воображала, что то, о чем мы говорили выше, – община любви – не идеал, к которому нужно стремиться, а реальность. Первые звонки прозвучали тогда, когда меня начали попрекать моим неофитством. Вернее, даже не попрекать, а пытаться применить ко мне вид буллинга, который в армии носит название «дедовщина».