Эльфийские камни Шаннары Брукс Терри
— Да, действительно. — Мужчина холодно улыбнулся.
Он был высокий, более шести футов ростом, костлявый; черные усы и борода на жестком смуглом лице делали его улыбку неживой, почти механической. Глаза, еще темнее, чем ночь вокруг, хмуро смотрели из-под резко очерченных, насупленных бровей, сросшихся на переносице. Он протянул руку за факелом — на каждом пальце блеснуло по перстню.
— Принесите воды, — приказал он, не сводя глаз с долинца. Выражение его лица нисколько не изменилось. — Кто ты, кто она и куда вы идете?
— Меня зовут Вил Омсворд, это — моя сестра Амбель. Мы идем в Арборлон.
— В Арборлон, — задумчиво повторил высокий мужчина. — Да, правильно, вы — эльфы, по крайней мере частично. Это и дураку ясно. Значит, вы потеряли своего коня. А не умнее было бы идти вдоль Мермидона, а не топать прямо на запад?
Вил улыбнулся еще шире:
— Да, мы думали об этом, но, видите ли, нам надо прийти в Арборлон как можно скорее, а идти пешком — это слишком долго. Мы видели ваш лагерь на том берегу и заметили, что у вас есть несколько довольно неплохих лошадей. Мы подумали, что, если нам удастся догнать вас, мы, может быть, сумеем обменять у вас лошадь на что-нибудь ценное.
— Что-нибудь ценное? — Мужчина пожал плечами. — Очень возможно. Мы, конечно, увидим, что вы собираетесь нам предложить?
Вил кивнул:
— Ну конечно же.
Подошла старуха с ковшом воды и деревянной чашкой. Она молча протянула их Вилу. Под пристальным взглядом скитальцев он налил воду в чашку и, не предложив ее Амбель, выпил воду сам. Эльфийка удивленно посмотрела на Вила, но он, казалось, вообще не обращал на нее внимания. Затем он снова налил воду и снова выпил ее сам. После этого без единого слова он протянул Амбель пустую чашку и ковш с водой.
— Ты кое-что знаешь про Путь, — заметил высокий мужчина, теперь в его глазах появился некоторый интерес. — И ты знаешь, что мы — скитальцы.
— Я когда-то лечил скитальцев, — ответил Вил. — Я — Целитель.
В толпе стоящих рядом скитальцев послышалось быстрое бормотание, которое немедленно охватило весь лагерь.
— Вот как? Целитель? Вот уж не ждали…
Мужчина в зеленом плаще вышел вперед, снял шляпу и церемонно поклонился. Выпрямившись, он протянул Вилу руку:
— Мое имя Кефело. Я — старейшина этого рода. — Вил крепко пожал его руку. Кефело улыбнулся:
— Ладно, нечего стоять здесь на холоде. Идите за мной. Твоя сестра тоже желанный гость: Насколько я вижу, поесть и помыться вам совсем не помешает.
Он пошел впереди, указывая дорогу. Они прошли сквозь кольцо повозок к самому центру круглого лагеря; там пылал огромный костер, в котелках над ним что-то булькало и шипело. Радуга ярких красок на расписных повозках смешивалась с ночными тенями в отблесках огня. У повозок стояли деревянные скамьи с причудливо вырезанными узорами, длинные подушки лежали на полированных сиденьях. У одной из повозок стоял длинный стол, на котором в строгом порядке были разложены мечи, ножи и копья. Два маленьких мальчика усердно чистили оружие.
Они подошли к костру, и Кефело резко обернулся:
— Что сначала — ужинать или мыться? — Вил даже не взглянул на Амбель.
— Мыться. Думаю, сестра согласна со мной. Если только вам не жаль воды.
— Нам не жаль, — кивнул Кефело и крикнул в темноту: — Эретрия!
Раздалось слабое шуршание шелка, и Вил оказался лицом к лицу с самой прекрасной девушкой, какую он когда-либо видел. Она тоже была маленькой и хрупкой, как Амбель, но без детского простодушия и наивности на лице. Густые черные волосы кольцами падали ей на плечи, оттеняя глаза, темные и таинственные. Всякий, кто хоть раз взглянул на ее лицо, уже никогда не смог бы забыть его. Она была в высоких кожаных сапогах, штанах и длинной рубахе из алого шелка. Серебряные обручи поблескивали на шее и на запястьях.
Вил смотрел на нее во все глаза, не в силах оторвать взгляда.
— Моя дочь, — растягивая слова, произнес Кефело. Он указал на Амбель: — Возьми эльфийку и помоги ей помыться.
Эретрия озорно улыбнулась, прищурив глаза.
— Гораздо интереснее помыть его, — кивнула она в сторону Вила.
— Делай что сказано, — коротко бросил ей отец. Эретрия задержала взгляд на долинце.
— Пойдем, девочка. — Не глядя на Амбель, дочь Кефело повернулась и пошла. Эльфийка поплелась за ней. Похоже, она была не очень довольна.
Кефело повел Вила в дальний конец лагеря, где между двумя повозками стояли ведра и кадка с водой. Вил снял одежду и сложил ее на землю неподалеку. Он хорошо знал скитальцев — они только и смотрят, где бы что стянуть, — и поэтому тщательно проследил, чтобы кошель с эльфинитами не выпал из внутреннего кармана рубашки. Вил с наслаждением зачерпнул воду ковшом и вылил на себя.
— Нечасто встретишь Целителя, который лечит скитальцев, — сказал Кефело чуть погодя. — Обычно мы сами заботимся о себе.
— Я учился у сторов, — ответил Вил. — Они помогают всем.
— У сторов? — удивился Кефело. — Насколько я знаю, все они — гномы. — Вил кивнул:
— Но я — исключение.
— Ты исключение во многом, — проговорил старейшина. Он уселся на ближайшую скамью и смотрел, как Вил вытирается и подбирает свою одежду. — У нас есть для тебя работа, Целитель. Так ты заплатишь за ужин и приют. Многие у нас нуждаются в твоем искусстве.
— Я сделаю все, что в моих силах, — ответил Вил.
— Хорошо. — Кефело удовлетворенно кивнул. — Я принесу тебе чистую одежду.
Он поднялся и ушел. Вил мгновенно переложил кошелек с эльфийскими камнями в сапог. Он не медлил ни секунды, и правильно сделал. Кефело вернулся почти тут же, неся Вилу шелковое одеяние скитальцев. Вил быстро оделся. Несмотря на причиненное эльфинитами неудобство, он туго натянул правый сапог, затем левый. Кефело позвал старуху, которая раньше приносила воду, и она забрала грязную одежду долинца. Конечно, скитальцы тщательно осмотрят ее, но уже ничего не найдут.
Они вернулись к костру, где к ним присоединилась Амбель, чисто умытая и одетая почти так же, как Вил. Им дали по тарелке дымящейся еды и по стакану вина. Они молча ели, пока скитальцы, придвинувшись поближе, с любопытством изучали их. Кефело уселся напротив, его смуглое лицо ничего не выражало. Эретрии не было видно.
Когда ужин закончился, старейшина собрал всех, кто нуждался во врачебной помощи. Без лишних слов долинец осмотрел их одного за другим, стараясь по мере возможности помочь больным. Почти за час Вил закончил работу. Кефело подошел к нему.
— Ты хорошо потрудился, Целитель, — улыбнулся он чуть более любезно. — Теперь посмотрим, что мы можем сделать для вас. Иди со мной. Здесь недалеко.
Он положил руку на плечо долинцу и повел его прочь от костра, оставив Амбель прибирать после работы. Они направились в дальний конец лагеря.
— Так ты говоришь, прошлой ночью вы потеряли коня, — задумчиво начал Кефело. — Что за конь?
Лицо Вила оставалось доверчивым и простодушным, он знал, какую игру ведет скиталец.
— Жеребец, весь черный.
— Так… — Кефело изобразил еще большую задумчивость. — Сегодня рано утром мы нашли коня, как раз такого, как ты описал. Славное животное! Он забрел к нам в лагерь, когда мы уже собирались уезжать. Может быть, это твой конь, Целитель?
— Может быть, — согласился Вил.
— Но мы-то не знали, чей это конь, — улыбнулся Кефело. — И взяли его с собой. А почему бы и нет? Такой славный конь…
Они прошли сквозь кольцо повозок и вышли на равнину за лагерем. Там были привязаны кони скитальцев. Из темноты им навстречу выступили две тени — мужчины, вооруженные луками и копьями. Одно слово Кефело — и они так же молча скрылись. Старейшина повел Вила к самому дальнему концу коновязи. Там стоял Артак.
Вил кивнул:
— Это наш.
— А у него есть твое клеймо, Целитель? — Кефело задал вопрос так, словно он очень смущал его. Вил покачал головой. — Это плохо: как мы теперь узнаем, точно ли это твой конь? В конце концов, в Четырех Землях полно черных жеребцов, и как их различить, если хозяева не ставят клейма? Может быть, я и хочу отдать его тебе, но это очень рискованно. Допустим, я отдаю его тебе — я, правда, хочу это сделать, — а потом приходит еще кто-нибудь и говорит, что тоже потерял черного жеребца… тут я вижу свою ошибку. И как мне отвечать перед этим человеком?
— Да уж, — кивнул Вил с изрядной долей сомнения, однако тщательно избегая всяких споров по этому нелепому вопросу: это тоже было частью игры.
— Конечно, я тебе верю. — Кефело стал серьезным. — Если кому-то и можно верить в этом мире, так это Целителю. — Он сам ухмыльнулся своей шутке. — И все же, если я отдам тебе этого коня, риск остается, и я, будучи практичным человеком, вынужден с этим согласиться. И потом, мы ведь кормили его и ухаживали… Это тоже нельзя сбросить со счетов. Мы ухаживали за ним, как за своими, кормили наравне с нашими. Ты ведь не будешь возражать, если я скажу, что нам за это кое-что причитается?
— Не буду, — кивнул Вил.
— Вот и отлично. — Кефело с удовлетворением, потер руки. — Вот мы и пришли к соглашению. Осталось лишь установить цену. Ты говорил, что готов обменять нашего коня на что-то ценное. Это будет честный обмен: ты даешь нам то, что у тебя есть, в уплату за присмотр за твоим конем. А я в свою очередь ничего не скажу, если еще кто-нибудь спросит у нас о потерянном черном жеребце.
Он хитро подмигнул. Вил подошел к Артаку, погладил коня по морде, давая ему обнюхать себя.
— Боюсь, у меня с собой нет ничего ценного, — сказал он, чуть помедлив. — Я не взял с собой ничего, что могло бы достойно вознаградить тебя за твои старания.
Кефело буквально взвыл:
— Ничего?!
— Совсем ничего.
— Но ты говорил, что у тебя есть что-то ценное…
— О да. — Вил быстро кивнул. — Я имел в виду, что могу предложить свою помощь как Целитель. Я думал, это может иметь некоторую ценность.
— Но мы же договорились, что это будет уплатой за ужин и ночлег для тебя и твоей сестры.
— Да, верно. — Долинец как будто забыл об этом и теперь, припомнив, выглядел очень несчастным и растерянным. Он глубоко вздохнул: — Но может быть, я все-таки смогу кое-что предложить. — (На лице Кефело снова появилось выражение живейшего интереса.) — Похоже, мы оба направляемся на запад. Может быть, у меня еще будет возможность отплатить тебе, если ты позволишь нам пойти с вами. Может быть, вам еще понадобится мое искусство.
— Это вряд ли. — Кефело обдумывал предложение, качая головой. — У тебя точно ничего нет, совсем ничего?
— Ничего.
— Нет, так не пойдет, — пробормотал скиталец, пощипывая бороду. Вил молчал, ожидая решения. — Ладно, в конце концов, ничего не случится, если вы проедете с нами до лесных земель. Всего несколько дней пути. Но если ты ничего не сделаешь для нас за это время, мы оставим коня себе. Ты меня понял?
Вил молча кивнул.
— И еще. — Кефело подошел ближе, теперь его лицо уже не было радушным. — Не думаю, что ты настолько глуп, чтобы попытаться украсть коня, Целитель. Ты хорошо нас знаешь и, надеюсь, понимаешь, что с тобой будет тогда.
Долинец тяжко вздохнул и снова кивнул. Он знал.
— Вот и славно. — Кефело отступил. — Смотри не забывай об этом. — Он был явно недоволен таким поворотом событий, но старался казаться равнодушным. — Хватит о деле. Иди в мой дом и пей со мной.
Они вернулись в лагерь. Кефело созвал всех скитальцев к костру, чтобы музыкой и вином отметить удачный день и поприветствовать молодого Целителя, который был столь добр к ним. Старейшина усадил Вила на скамью рядом с собой, остальные в нетерпении столпились вокруг. К костру выкатили огромную бочку с вином, кубки вмиг наполнились, Кефело поднялся и произнес пространный, витиеватый тост за здоровье и процветание его рода. В ответ скитальцы высоко подняли кубки и быстро их осушили. Вил выпил вместе со всеми. Он поискал глазами Амбель: она сидела неподалеку от него, среди разряженных скитальцев, по выражению ее лица было ясно, что все это ей не нравится. Надо бы объяснить ей, что происходит, но это можно будет сделать только тогда, когда они останутся одни. А сейчас они могли лишь переглядываться.
Кубки снова были наполнены, тост произнесен, вино выпито. Музыканты заиграли на принесенных цимбалах и каких-то необычных струнных инструментах. Музыка звучала исступленно, дико и вольно в темноте ночи. К ней примешивался смех скитальцев, беззаботный и радостный. Потом принесли еще вина, и оно было выпито, при этом все криками подбадривали музыкантов. Вил почувствовал необычайную легкость в голове. Вино было крепкое, слишком крепкое для непривычного человека. Вил подумал, что ему следует быть осторожнее; он поднял свой кубок в очередной раз при новом тосте, но не осушил его целиком, а отпил лишь маленький глоток. В правом сапоге кошель с эльфийскими камнями вдавился в ногу Вила. Это его успокоило.
Музыканты заиграли быстрее, некоторые скитальцы вскочили на ноги и, взявшись за руки, закружились вокруг костра в безумном хороводе. Через минуту танцевали почти все, остальные неистово хлопали в ладоши. Вил присоединился к этим последним, поставив свой кубок на скамью рядом. Через мгновение кубок вновь был полон. Захваченный яростным вихрем музыки Вил, не раздумывая, выпил его до дна. Теперь скитальцы разбили круг и танцевали парами, смеясь и кружась в отсветах пламени. Кто-то запел, тоскливая мелодия жутковато слилась со смехом и музыкой.
Потом рядом с Вилом появилась Эретрия — загадочная и прекрасная, закутанная с головы до ног
в алые сверкающие шелка. Она ослепительно улыбнулась и взяла его за обе руки, заставив подняться. Девушка втащила его в самую середину танцующих, на миг оторвалась от него, кружась в сверкании ярких лент. И вот она снова рядом, тонкие руки крепко держали его. Аромат ее волос и тела смешался с жаром вина в его крови. Вил почувствовал, как она тесно прижалась к нему в танце, нежная и легкая, как перышко, шепча слова, которые он не мог разобрать. Танец закружил ему голову, все вокруг смешалось в вихре цвета, теней и отблесков пламени. Музыка, хлопки, смех и крики скитальцев стали громче и слились в единый гул. Вил почувствовал, что отделяется от земли, продолжая прижимать к себе Эретрию.
Потом она исчезла, и он начал падать.
ГЛАВА 15
Вил проснулся со страшной головной болью. Такого, пожалуй, с ним еще не бывало. Его трясло, как тонкую ветку при сильном ветре, и только через несколько минут он сообразил, что лежит в одной из повозок скитальцев, на набитом соломой тюфяке в самом дальнем углу дома на колесах. Причудливые ковры, шелка и кружева были развешаны по стенам, на полках стояла деревянная и медная утварь. Все это мерно покачивалось в такт движению повозки. Яркий солнечный свет проникал сквозь треснувшее стекло, и Вил понял, что уже день. Значит, он проспал всю ночь. Правда, больше он ничего не помнил.
К нему приблизилась Амбель, в ее зеленых глазах явственно читался укор, если не больше.
— Не стоит спрашивать, как ты себя чувствуешь, правда? — сказала она. Ее слова были едва слышны из-за грохота колес. — Что ж, ты это заслужил, долинец.
— Ты не права. — Он медленно сел, ощущая пульсирующую боль в голове. — Где мы?
— В повозке Кефело. Мы здесь всю ночь, если, конечно, ты помнишь. Я сказала ему, что ты болел лихорадкой и еще не совсем выздоровел, то есть что ты ослаб не от вина, а от болезни. Поэтому он разрешил мне ухаживать за тобой, пока тебе не полегчает. Вот, выпей это.
Она протянула ему кубок с какой-то темной жидкостью. Вил подозрительно смотрел на странное варево. Выглядело не очень-то аппетитно.
— Выпей, — повторила Амбель настойчиво. — Это приготовлено из трав. От чрезмерных возлияний. Вовсе не нужно быть Целителем, чтобы знать некоторые вещи.
Без лишних споров он выпил. И тут Вил заметил, что он босиком.
— Мои сапоги! Где?..
— Тише. — Она быстро указала на закрытую дверь на том конце повозки, подошла поближе и, предупреждая дальнейшие вопросы, достала из сумки на поясе кошель с эльфийскими камнями.
Вил с облегчением откинулся назад.
— Похоже, вчера ты несколько переоценил свои силы, — сказала Амбель не без сарказма. — Когда ты отключился, Кефело перетащил тебя сюда. Он уже собирался приказать той старухе раздеть тебя, но я его убедила, что если это возобновилась лихорадка, она может быть заразной. И уж ты наверняка обидишься, если забрать одежду без твоего ведома. По-видимому, ему было все равно, и он приказал старухе уйти. А когда он тоже ушел, я, снимая с тебя сапоги, нашла альфиниты. — Долинец одобрительно кивнул:
— Ты молодец.
— По крайней мере один из нас должен думать, — отмахнулась она от его комплимента, потом опять оглянулась на дверь. — В соседней комнате Кефело оставил эту старуху, чтобы присматривать за нами. Думаю, ему хочется узнать о тебе побольше. Он подозревает, что от него что-то скрывают.
Вил подался вперед:
— Меня это не удивляет.
— Тогда почему мы все еще здесь? Конечно, если не считать того, что прошлой ночью ты слегка перепил. Итак, почему мы вообще здесь?
Вил забрал у Амбель эльфиниты, положил кошель обратно в правый сапог. Затем он знаком попросил Амбель придвинуться ближе.
— Потому что нам надо вернуть Артака, и мы можем сделать это, только оставаясь с ними, — сказал он шепотом. — Есть еще одна причина. Демоны ищут двух человек, а не целый караван. Может быть, мы собьем их со следа, если поедем со скитальцами. И потом, мы же все равно едем на запад, как раз туда, куда нам надо, а ехать в повозке — это удобнее, чем идти пешком.
— Хорошо, долинец, но это тоже опасно, — сказала она. — А что ты будешь делать, когда мы доберемся до лесов Западной Земли, а Кефело опять откажется отдать Артака?
Он пожал плечами:
— Я еще не думал об этом. Давай сначала доберемся до Западной Земли, а там я обязательно что-нибудь придумаю.
— Вчера ты говорил точно так же. — Ей явно не нравилась его беспечность. — И что получилось? В конце концов, ты мог бы рассказать мне побольше о своих планах. Все-таки мало приятного полагаться на них, не зная, в чем они состоят.
— Да, ты права, — согласился Вил. — Прости меня за вчерашнее. Мне следовало бы заранее предупредить тебя, прежде чем мы вошли в лагерь. Но, если честно, до самого последнего момента я и сам толком не знал, что мы будем делать.
— Я так и думала, — нахмурилась Амбель.
— Ну ладно, попытаюсь объяснить хотя бы теперь, — заискивающе проговорил он. — Ты уже знаешь, что скитальцы живут и путешествуют семьями, или родами. Слово «семья» не совсем точное, так как ее члены не родственники по крови. Скитальцы часто меняют или просто покупают жен и детей у других семей. Они что-то вроде общинной собственности. Каждый род имеет старейшину — это как бы отец, глава семьи, который принимает все решения. Женщины полностью подчинены мужчинам; они называют это Путь. Для них это естественно. Они считают, что женщина должна служить и повиноваться мужчине, который ее защищает и обеспечивает всем необходимым. У них также принято, что каждый чужак, который приходит в их лагерь, должен соблюдать этот обычай, если он хочет, чтобы его хорошо приняли. Вот почему я первым выпил воду. Вот почему я оставил тебя убирать за больными. Я хотел убедить их, что знаю и чту их законы. Если они этому поверили, то у нас есть вероятность получить Артака обратно.
— Не похоже, что это получится, — заметила Амбель.
— Да, пока еще нет, — согласился Вил. — Но они позволили нам ехать с ними. Обычно они не позволяют даже этого. Скитальцы не привечают чужаков.
— Они позволили нам ехать с ними, потому что Кефело заинтересовался и хочет побольше разузнать о тебе. — Она помедлила. — Эретрия тоже явно заинтересовалась тобой, правда с иной целью. Это сразу видно.
Вил усмехнулся, злясь на себя:
— И ты думаешь, что мне безумно понравилось пить и плясать?
— Если хочешь знать правду — да, именно так я и думаю.
Она явно не шутила. Вил опять откинулся назад, голова еще болела.
— Хорошо, я согласен, вчера я немного перестарался. Но что бы ты там ни думала, у меня есть оправдание. Необходимо, чтобы они поверили: я не такой хитрый, как они. Если бы они мне не поверили, мы оба были бы уже мертвы. Поэтому я и позволил себе пить, танцевать и вообще вести себя так, как повел бы себя любой чужак на моем месте, чтобы не вызвать у них подозрений. — Он пожал плечами. — А что касается Эретрии, то я-то здесь при чем? Что я могу сделать?
— Я не прошу тебя ничего делать, — рассердилась Амбель. — Мне все равно, какие у нее виды на тебя. Меня заботит одно, чтобы ты не подвел нас обоих.
Она увидела изумление у него в глазах и внезапно густо покраснела.
— Просто будь осторожен, ладно? — быстро добавила она, забрала у него пустую чашку, повернулась и направилась к дальнему концу повозки. Вил с любопытством смотрел ей вслед.
Через минуту она вернулась, уже спокойная.
— И еще одно. Сегодня рано утром каравану повстречался старый охотник, который шел на восток, навстречу нам. Он как раз миновал Тирфинг — озерный край на границе с Западной Землей, в низовьях Мермидона. Он посоветовал Кефело не ходить туда. Сказал, что там появился бес. Вил нахмурился:
— Бес?
— Скитальцы называют его бесом — что-то злое, нечеловеческое, страшное. — Она многозначительно замолчала. — Может быть, этот бес — один из демонов, вырвавшихся из-за стены Запрета?
— А что говорит об этом Кефело? — Амбель улыбнулась:
— Он не боится каких-то там бесов. Во всяком случае, он все равно намеревается идти в Тирфинг. Думаю, у него там какие-то дела. Остальные, однако, не слишком довольны.
Вил кивнул:
— Я бы пошел с ним.
— А я бы на твоем месте не пошла ни с кем из этого табора. И в следующий раз, когда тебе снова предложат вина, будь осторожнее.
Амбель опять отвернулась и ушла в дальний конец повозки. Вил с раздражением смотрел ей вслед, но боль в голове быстро заставила его убедиться в правильности ее слов. Он медленно сел, стараясь как-то облегчить боль. Одно несомненно, хмуро подумал Вил, больше он не выпьет ни капли. Так что она может не волноваться.
До полудня караван шел на запад, потом скитальцы остановились на привал. К этому времени Вил немного оправился и смог поесть. Кефело заглянул к нему, вежливо осведомился о здоровье, затем ушел. У него было много других дел. Скитальцы перекидывались хмурыми замечаниями по поводу слухов о бесе, они были явно встревожены рассказом старого охотника. Скитальцы всегда были очень суеверны, и решение Кефело во что бы-то ни стало идти в Тирфинг пришлось им не по душе.
День прошел быстро. Вил сменил старуху на козлах и теперь правил повозкой. Амбель сидела рядом с ним, напевая что-то себе под нос и изредка удостаивая Вила разговором. Долинец оставил ее в покое и занялся лошадьми, время от времени задумчиво оглядывая безбрежные луга. Они ехали впереди каравана, несколько раз Кефело подъезжал к ним на огромной гнедой лошади, его лицо блестело от пота. Когда скитальцы повели коней на водопой, Вил увидел Артака. Конь был без всадника, значит, Кефело еще не решил, как он распорядится черным гигантом. Вилу это показалось обнадеживающим.
Примерно за час до заката они въехали в Тирфинг — озерный край в низине у кромки лесов. Далеко на западе, под красным кругом заходящего солнца, виднелась темная стена лесов Западной Земли. Повозки скитальцев свернули с равнины вниз, в леса Тирфинга, направляясь по следу бесчисленных странников, прошедших здесь раньше. Караван вошел под сень деревьев; их тени сплетались со сгущающимся сумраком, в лесу было темно и мрачно. В просветах меж деревьев показалась вода.
Уже совсем стемнело, и Кефело наконец объявил привал на окруженной дубами поляне у маленького озерца. Скитальцы, как всегда, развернули повозки кругом. Грохот и скрип колес наполнили тишину. От долгого сидения на козлах все мышцы Вила затекли и болели, так что он едва мог пошевелиться. Пока все были заняты — мужчины распрягали коней, женщины готовили ужин, а дети резвились, — Вил осторожно слез с козел и решил пройтись. Амбель куда-то делась, но он не стал ее искать. Вил отошел к краю поляны и до боли в суставах потянулся.
Буквально через минуту он услышал звук шагов и обернулся. К нему приближалась Эретрия — еще одна тень в вечерних сумерках, такая же смутная и изменчивая. Она была в сапогах и кожаной куртке для верховой езды, вся в черном, только на поясе и на шее — алые пятна шелковых шарфов. Черные волосы в беспорядке рассыпались по плечам. Она улыбалась ему, черные глаза сверкали озорством.
— Не ходи далеко, а то заблудишься, Вил Омсворд, — сказала она. — Что ты будешь делать, если наткнешься на беса?
— Подумаешь, бес. — Вил поморщился, потирая поясницу. — В любом случае я не собираюсь заблудиться до того, как мне дадут поесть.
Он опустился на густую траву и прислонился спиной к дубу. Эретрия молча смотрела на него, потом села рядом.
— Где ты была весь день? — спросил Вил, желая вызвать ее на разговор.
— Следила за тобой, — ответила она и лукаво улыбнулась, увидев выражение, появившееся на его лице. — Поэтому ты меня и не видел. Ты не знал об этом.
Он смутился:
— А зачем?
— Кефело хочет, чтобы тебя не оставляли без присмотра. — Она подняла брови. — Он не доверяет тебе и этой эльфийке, которую ты называешь сестрой.
Теперь она смотрела на него пристально и дерзко, как будто ожидая, что он на это скажет. Вил опять смутился, но быстро овладел собой.
— Амбель — моя сестра, — сказал он так твердо, как только мог.
Эретрия, надув губки, покачала головой:
— Она тебе такая же сестра, как я — дочь Кефело. Сестра не может смотреть на брата так, как она смотрит на тебя. Глаза выдают ее. Она не сестра тебе, нет. Впрочем, мне-то какая разница… Если ты утверждаешь, что она твоя сестра, хорошо, пусть будет так. Только смотри, чтобы Кефело не раскусил твою маленькую ложь. Он не любит, когда с ним играют. Очень не любит.
Теперь уже Вил вытаращил глаза.
— Подожди, — сказал он после непродолжительного молчания. — Что ты имеешь в виду: «такая же сестра, как ты — дочь Кефело»? Он же сказал, что ты — его дочь, разве не так?
— То, что говорит Кефело, и то, что есть на самом деле, редко совпадает, если вообще когда-нибудь совпадает. — Она наклонилась вперед. — У Кефело нет своих детей. Он купил меня у моего отца, когда мне было пять лет. Мой отец был беден, ничего хорошего не ожидало меня в будущем. И потом, у него есть еще дочки, так что для него это не было большой потерей. Теперь я принадлежу Кефело. Но я ему не дочь.
Эретрия сказала это так откровенно, что Вил некоторое время молчал, не зная, что ответить. Она увидела его замешательство и весело рассмеялась:
— Мы — скитальцы, Вил, и ты знаешь наши законы. Кроме того, все могло быть гораздо хуже. Кефело — старейшина, его уважают и боятся. И у меня совсем неплохая жизнь, ведь я вроде как его дочь. Я пользуюсь большей свободой, чем остальные женщины. И я многому научилась, Целитель. Поэтому я не такая, как все.
— Ну, с этим я не могу спорить, — согласился Вил. — Но почему ты мне все это рассказываешь?
Она сжала губы и вызывающе посмотрела на него, как бы поддразнивая:
— Потому что ты мне понравился, почему же еще?
Вил старался не смотреть ей в глаза.
— Этого я и боялся.
Эретрия резко выпрямилась. Теперь ее лицо было дерзким и надменным.
— Она что, твоя жена? Или вы собираетесь пожениться?
Вил удивился:
— Нет.
— Хорошо. А то я подумала, что… — Эретрия снова улыбнулась своей озорной улыбкой. — Кефело не собирается отдавать тебе коня.
Вил обдумал это заявление, потом спросил:
— Это точно?
— Я знаю, что он за человек. Он не отдаст тебе коня. Он разрешит тебе ехать с нами, если ты не будешь причинять ему беспокойства, например, пытаться украсть коня. Но он никогда не вернет его по доброй воле.
Лицо долинца ничего не выражало.
— Я еще раз спрашиваю: почему ты говоришь мне все это?
— Потому что я могла бы тебе помочь.
— А почему ты хочешь мне помочь?
— Потому что и ты можешь помочь мне. — Вил нахмурился:
— Как?
Эретрия откинулась назад, усаживаясь поудобнее. В ее глазах заплясали веселые огоньки.
— Я полагаю, Вил Омсворд, что ты не тот, за кого себя выдаешь. Ты не простой Целитель, путешествующий по лугам Каллахорна вместе со своей сестрой. Мне кажется, ты сопровождаешь ее как покровитель, защитник. — Она подняла руку, предупреждая его возражения. — Не торопись отрицать это. Ты не сможешь меня обмануть: я все же дочь самого главного обманщика в мире, ты не забыл? Я изучила это искусство гораздо лучше, чем ты. — Она улыбнулась и положила ладонь на его руку. — Ты мне нравишься, Вил, правда нравишься. Я хочу, чтобы ты получил своего коня обратно. Очевидно, это для тебя очень важно, иначе бы ты не пошел за нами. Но один ты ничего не добьешься. А я могу помочь тебе.
Вил с сомнением смотрел на нее.
— Но зачем тебе это надо? — наконец спросил он.
— Когда я помогу тебе вернуть коня, я хочу, чтобы ты взял меня с собой.
— Что?! — вырвалось у Вила.
— Чтобы ты взял меня с собой, — твердо повторила девушка.
— Но я не могу!
— Можешь, если ты хочешь вернуть коня. — Он беспомощно покачал головой:
— Но почему ты хочешь уйти? Ты же сама только что говорила…
Эретрия резко прервала его:
— Все это в прошлом. Теперь Кефело решил, что мне пора замуж. По обычаю скитальцев, он сам выберет мне мужа и за определенную плату отдаст меня ему. Да, у меня была неплохая жизнь, но я не желаю, чтобы меня продали во второй раз.
— А разве ты не можешь уйти сама? Ты вполне на это способна.
— Если на то пошло, я способна на гораздо большее, Целитель. Вот почему я нужна тебе. Если тебе удастся увести коня — хотя вряд ли тебе это удастся без моей помощи, — скитальцы погонятся за тобой. А раз это произойдет, тебе ничего не остается, как взять и меня вместе с конем. Ведь я достаточно знаю о скитальцах, чтобы помочь тебе уйти от погони. — Она пожала плечами. — Я думала о том, чтобы уйти самой. Если не будет выбора, лучше уйти, чем снова быть проданной, да еще неизвестно кому. Только куда мне идти? Скитальцам нигде не рады, а я, нравится мне это или нет, — одна из них. Если я уйду одна, я везде буду отверженной. Безрадостное существование, правда? Но с тобой мне будет легче: ты — Целитель, тебя уважают. Я не прошу большего: просто путешествовать вместе с тобой. Я могла бы помогать тебе в твоем деле. Я способная. Ты увидишь, что я…
— Эретрия, — мягко прервал ее Вил, — нет смысла говорить об этом. Я не могу взять тебя с собой. Я не могу взять с собой никого, кроме Амбель.
Ее лицо потемнело.
— Не спеши отталкивать меня.
— Ничего не поделаешь. — Он пытался решить, что можно ей сказать. Немногое, понял он. — Послушай. Сейчас тебе очень опасно ехать со мной куда бы то ни было. Когда я уеду, не только Кефело будет искать меня. Они куда страшнее его. Они и теперь меня ищут. Если я возьму тебя с собой, ты будешь в большой опасности. Я не могу этого допустить.
— Но ведь эльфийка идет с тобой, — настаивала Эретрия.
— Амбель идет со мной, потому что она должна идти.
— Это лишь слова. Я не верю тебе. Ты возьмешь меня с собой, Вил Омсворд. Ты возьмешь меня с собой, потому что ничего другого тебе не остается. Ты должен взять меня!
Он покачал головой:
— Я не могу.
Она резко поднялась, на ее лице застыло выражение обиды и гнева.
— Ты еще передумаешь, Целитель. Придет время, и у тебя не будет другого выхода.
Эретрия повернулась и пошла прочь, потом внезапно остановилась, помедлила и резко обернулась к нему. Она буквально впилась в него глазами, постояла так и вдруг ослепительно улыбнулась.
— Но я твоя, Вил Омсворд, — сказала девушка.
Когда она ушла, долинец долго смотрел ей вслед. Его охватило странное, похожее на изумление чувство.
ГЛАВА 16
Скитальцы закончили ужинать. Вдруг низкий прерывистый звук, похожий на кашель, прорезал мирную тишину ночи, заставив всех в лагере замереть. Он доносился откуда-то с южного конца озера, рядом с которым остановились скитальцы. Раздавшись один-два раза, он замолк. Все как один повернулись в ту сторону и, испуганные, ждали, что будет дальше. Через некоторое время кашель повторился, громыхая из темноты, как яростный рев какого-то чудовищного быка, бросающего вызов всему свету. Мужчины немедленно схватились за оружие и, вглядываясь в ночь, бросились туда, откуда доносился звук. Но звук замер и больше не повторился. Кефело и его люди выжидали, чувствуя, что этим дело не кончится. Но все было тихо, и Кефело хриплым голосом приказал всем вернуться к костру. Нарочито громко отпуская шутки по поводу бесов, крадущихся в ночи, он похвалялся, что ни один из них не осмелится пробраться в их лагерь, не спросив на то разрешения у него, Кефело. Снова кубки были наполнены вином, и каждый охотно выпил. Однако время от времени они посматривали в сторону озера.
Примерно через полчаса страшный звук раздался снова, на этот раз гораздо ближе; внезапный и ужасный, он тяжело повис в ночной тишине. Испуганные скитальцы снова схватились за оружие и бросились к дальней стороне лагеря. Теперь Вил побежал с ними, Амбель тоже не отставала. Они остановились между двумя повозками, настороженно вглядываясь в стену деревьев. Но ничего не было видно. Кефело нерешительно прокрался к самому краю поляны, к огромным деревьям, крепко сжимая обеими руками рукоять тяжелого широкого меча. Но лес был спокоен и тих. Кефело развернулся и пошел обратно, его лицо застыло в напряжении. Теперь ему было уже не до шуток. Он распорядился подвести поближе к лагерю коней, которые были привязаны на берегу озера, потом расставил часовых и приказал им следить за лесом. Все остальные укрылись в круге повозок, ближе к свету костра. Скитальцы потеряли интерес к вину, хотя кое-кто пил и сейчас. Разговоры продолжались, но тихие и настороженные, часто мелькало слово «бес». Мужчины держали своих женщин и детей поближе к себе. Все были явно встревожены.
Вил отвел Амбель на несколько шагов и заговорщически наклонился к ней.
Читать бесплатно другие книги:
