Герцогиня в подарок Жукова-Гладкова Мария

Глава 24

– Что это? – ошарашенно уставился на стену Вербинин. – Ее не было, когда меня сюда заводили. Не было!

Банкир в исступлении стал колотить по стене кулаками. Удары получались глухие. Снаружи до нас не доносилось никаких звуков.

Я же пыталась осмотреть стену. Она располагалась примерно в тридцати сантиметрах от двери, которую я открыла отмычкой. Семен, подручный Бодряну, никакую стену не упоминал. Вероятно, когда он тут появлялся, стена не была опущена. А меня в подвале закрывали другие люди, те, кто хорошо знал особняк и все, что в нем имеется.

Значит, меня поместили в подвал и опустили стену. Скорее всего, что она опускается с потолка. Или, возможно, выдвигается откуда-то сбоку. А рычаг находится с другой стороны…

Что же делать?

Банкир уже не бился о стену, а приложился к ней лбом и рыдал. За нашими спинами раздался молодецкий храп. Это алмазный король заснул прямо на полу. Вот прекрасная нервная система у человека!

Я судорожно размышляла. Настроение стало отвратительным. Я же была практически уверена, что сейчас мы все выберемся на свободу, а тут такой облом. Правильно говорят: в России никогда ни в чем нельзя быть уверенным.

Стену не пробить. Даже если банкир с алмазным королем вдвоем на нее навалятся со всей силы. Но во время свадебного пира в зале, где он проходил, были слышны крики и удары о стены Иванова. А завтра аукцион… Вероятнее всего, его тоже будут проводить в том зале. Значит, мы должны подавать сигналы. Должны кричать. Это обязательно привлечет внимание.

Кстати, а ведь зал-то еще нужно приготовить под аукцион! Не за столом же там люди сидеть будут. Не пировать.

Я оглядела подвал. Наверное, что-то из мебели отнесут сюда. То есть кто-то спустится в подвал… Может, как раз не те, кто нас сюда помещал?

Нам нужно дожить до завтра. Продержимся ли мы без еды? Сколько человек может без нее жить? В разных источниках говорится по-разному – где две недели, где сорок дней. Наверное, зависит от обстоятельств и от человека.

Главное – у нас есть что пить. Конечно, лучше бы воду, но за неимением ее будем пить коллекционное вино…

Кое-как дотянули до следующего вечера. Периодически о чем-то беседовали, иногда молчали, иногда алмазный король ругался с банкиром – по совершенно различным поводам. Иванов предпочитал оставаться пьяным, Вербинин, наоборот, хотел сохранять трезвую голову, как и я. После первой вспышки отчаяния Игнат Семенович держал себя в руках. Алмазный король успел предложить мне руку, сердце и какое-то месторождение, про которое я отродясь не слышала, потом заявил, что никогда не женится на иностранке, даже по расчету. И вообще у него цель – забрать Надю назад у Игната. Они поругались еще и из-за Нади.

Ночью мы спали в гробах, потому что выбор мест для ночлега был небольшим. Гробы оказались не простыми, а с двойным дном. Мы их осмотрели от нечего делать и обнаружили тайники, сейчас пустые. Значит, какие-то вещи вывозятся за границу с покойниками?

Я вспомнила свадьбу и трех иностранных гостей. Трех! И гроба три. У меня все внутри похолодело… Но как же Сигизмунд Сигизмундович уговорил баронессу и Резу Аслана сюда приехать? И… что он запланировал? Должен быть какой-то несчастный случай со всеми тремя… Значит, я просто обязана придумать, как отсюда выбраться, пока еще не поздно. Если еще не поздно.

Теперь предстояло готовиться к следующей ночи, для меня – третьей в комфортабельном подвале. На наши крики и удары в стены пока никто не отреагировал. Может, аукцион отменили? Или собравшимся сказали, что крики из-под земли – так сказать, местный колорит. Мол, вводим традицию привидений в русских особняках.

Мне показалось, что стало холоднее. Банкир со мной согласился. Алмазный король предложил побольше выпить – для внутреннего «сугрева». Ему-то не было холодно, а нам с Игнатом он посоветовал прикрыться крышками. Поскольку других вариантов не было, мы решили попробовать, конечно, оставив щели для воздуха. Сам он тоже через некоторое время поднял крышку с пола, заявив, что у него замерзли ноги. Внутренний «сугрев» до них почему-то не доходил. И он порвал и второй носок – вероятно, потому, что разгуливал по полу без ботинок. Может, поэтому и ноги замерзли?

– У тебя проблемы с сосудами, – заявил Вербинин.

Иванов предложил ему отправиться по известному русскому адресу и захрапел.

Я проснулась от топота ног и в первое мгновение не поняла, где нахожусь. Выглянув в щелочку, заметила, что в подвале собралось несколько человек в камуфляже и черных масках с прорезями для глаз. Все были вооружены и что-то обсуждали.

– Что за вопли опять? – подал вдруг голос Иванов из-под крышки гроба. – Вечно поспать не дадут.

– Мамочки! – заорал один из мужиков в камуфляже – и выпустил очередь из автомата. Слава богу, выше наших крышек.

– Не стреляйте! – закричала я из-под своей крышки, не осознавая, как люди могут воспринять вопли из гробов. Ведь нормальному же человеку не придет в голову, что мы в них спим, чтобы не укладываться на пол.

– Вампиры! – взвыл еще один мужик. – Я точно помню: вампиры в гробах спят!

– Мертвецы ожили!

Казалось, все мужики в камуфляже орали одновременно. Правда, больше никто не стрелял.

– А ну тихо! – рявкнул от двери командирский голос. До боли знакомый. Его я не забуду никогда…

Я высунула нос из-под крышки и пискнула:

– Капитан! Не стреляйте!

– Майор, – автоматически поправил он и расширившимися в прорезях маски глазами наблюдал, как я поднимаю крышку и появляюсь на свет божий.

– Бонни! Ты?! – выдохнул мужик, который орал про вампиров.

Я повернула голову. Это был заместитель командира отряда. Он в Чечне положил на меня глаз, но не решался на активные действия из-за того, что я иностранка и насчет меня был отдан строгий приказ. Но ведь каждая женщина чувствует, когда мужчина к ней неровно дышит.

– Бонни, что ты здесь делаешь? – спросил капитан, то есть уже майор, спокойным тоном и подошел к столу, на котором стоял гроб.

Я не успела ответить. Справа и слева от меня из-под крышек высунулись опухшие лица банкира и алмазного короля. Иванов в эту минуту напоминал вокзального бомжа (успел порвать еще и рубашку).

– Мы тут спим, – сказал он.

– Нас тут держат в плену, – более конструктивно выступил Вербинин.

Майор усмехнулся и помог мне спуститься на пол. Его зам кинулся ко мне обниматься. Оказалось, что я знакома с еще двумя бойцами. Я вспомнила их лица после того, как они стащили черные шапочки с прорезями для глаз, но не помнила имен.

– Пойдемте наверх, – предложил майор. – Вас там ждут.

– А пожрать дадут? – спросил алмазный король.

– Вопрос не ко мне, – дернул плечом майор.

– Можно в доме посмотреть, – высказала я предположение.

– Да есть тут пожрать, – успокоил зам. – Всем хватит.

– Свиридов! – гаркнул майор.

– Понял, – откликнулся зам и замолчал, изумленно оглядывая батарею пустых бутылок. Неужели мы втроем столько выпили? Хотя, учитывая вместимость организма алмазного короля…

Меня покачивало. Вероятно, дело было и в алкоголе, но и слабость чувствовалась. Майор поддерживал меня под локоток.

Я не забыла про стену и поинтересовалась, как ее открыли. Оказалось, что с той стороны сделать это очень легко – в особенности когда знаешь, что и где искать.

На улице я с жадностью вдохнула прохладный ночной воздух. Воздух свободы… Майор тем временем связывался с кем-то по мобильному, приглашая к дому.

Вскоре я уже была в объятиях Аньки и ее отца, которые и наняли частный спецназ для моего освобождения. Павлу Прокофьевичу позвонил неизвестный, говоривший с легким акцентом, и сообщил, где меня искать. Он добавил, что, возможно, вместе со мной окажутся и другие люди. Звонивший рекомендовал проводить поиски именно в эту ночь, поясняя, что в эту ночь, не исключено, в доме удастся прихватить еще кое-кого. В другие он должен стоять пустым. Но дом и в эту оказался пустым. Никакого аукциона не проводилось.

Я пыталась переварить услышанное.

– Частный спецназ? – повторила я и посмотрела на майора.

Он стушевался впервые за все время нашего знакомства. А в Чечне не смущался никогда и ни из-за чего!

– У нас есть официальное название.

– Да знаем мы, – махнул рукой Павел Прокофьевич. – Просто в народе вы известны как частный спецназ. И ведь на ваши услуги большой спрос, не правда ли? – Анькин папа улыбнулся.

– Понимаешь, Бонни, нам же семьи кормить надо, – встрял зам майора. – И мы все уже уволились с государственной службы.

Капитан, то есть майор, крепко сжал челюсти. Я не могла знать, о чем он думает, но, вероятно, о погибших друзьях. Ведь многие из них и в Чечню тогда поехали, чтобы заработать. Но не вернулись. Или вернулись калеками.

– Вы все делаете правильно, – сказала я. – Семья и друзья – самое главное в жизни. И большое вам всем спасибо за наше освобождение. А то мы уже стали терять надежду… Считали, что про нас забыли.

Частный спецназ согласился развезти по домам алмазного короля и банкира, которые проживали недалеко друг от друга. Я же села в машину Павла Прокофьевича. Перед расставанием Иванов меня облобызал и заявил, что готов делать со мной бизнес, когда я унаследую фирму отца. Вербинин поцеловал ручку и заявил, что его банк всегда к моим услугам. Капитан, то есть майор, впервые за время нашего знакомства поцеловал меня в щеку. Хорошо хоть не в лобик! Его подчиненные не были так целомудренны.

По пути в особняк Павла Прокофьевича Анька с отцом рассказали мне все, что знали про последнее развитие событий.

В день свадьбы кто-то все-таки вызвал милицию. Вероятно, родственники Полины, причем имеющие знакомых в органах. Приехало гораздо больше людей, чем обычно приезжает на труп. А ведь трупа-то не было!

Ада Сергеевна, жена Анькиного отца, поняла, что жареным запахло серьезно, и бумаги, которые привез адвокат мужа, подмахнула, не читая. В настоящее время она находится в женском изоляторе на Арсенальной улице.

Полину убила Ада Сергеевна. Она ничего не имела против этой девушки, но ей нужно было подставить Аньку, любимую дочь своего мужа, которую она считала самой серьезной конкуренткой в борьбе за богатство нефтяного короля. Полина для подставы Аньки подходила прекрасно: увела у нее жениха (или он сам ушел, но в данном случае это значения не имело), Анька страдала и хотела жениха вернуть, явно считая, что если не будет Полины, то, может, Олег вернется к ней.

Жена Павла Прокофьевича позвонила Полине и, не представляясь, пригласила ее на мальчишник. Она отказалась пересказывать, какими именно аргументами заманила девушку. Но, по-моему, их было несложно придумать. Потом она встретила ее на территории особняка, на пути к нему, и застрелила. Машину Полины Ада Сергеевна лично отогнала к въезду в город. Вероятно, ее украли – потому что автомобиль так и не нашли, а теперь родителям Полины, конечно, не до него. К телу Полины Ада Сергеевна подбросила дизайнерскую брошь Аньки и ее шарфик, по которым, по мнению жены Павла Прокофьевича, и должны были выйти на его дочь.

– Она их выкрала из твоей квартиры? – посмотрела я на подругу.

Та покачала головой, а на глаза у нее тут же навернулись слезы. Что такое?

Оказалось, частный детектив, в которого влюбилась Анька, также работал и на Аду Сергеевну, даже считал ее более перспективной клиенткой для себя. Именно он выкрал вещи. А Анька еще ему брошью хвасталась, поясняя, что она существует в единственном экземпляре. Прекрасная вещь для поиска преступницы!

– Я прослежу, чтобы у него отобрали лицензию, – заявил Анькин папа. – Обвинить его ни в чем нельзя – так, чтобы посадить, но работать в частном сыске он больше не будет. И ни в одной серьезной фирме не будет.

– А как же «был бы человек – статья найдется»? – посмотрела я на нефтяного короля. – Не вы ли мне объясняли, что это один из принципов жизни в России?

– Да не хочу пачкаться! – отмахнулся Павел Прокофьевич. – И вообще, по-моему, испорченная навсегда репутация – дело гораздо более серьезное. – Потом он посмотрел на дочь. – Ты, я надеюсь, его из головы выкинула?

Анька кивнула, но глаза у нее так и оставались влажными. Не везет подруге с мужчинами!

«А мне?» – тут же спросила я себя и задумалась. Капитан, то есть майор, заметно постарел. Наверное, годы после нашего знакомства в Чечне были не самыми лучшими в его жизни. Он дослужился до майора и другого звания уже не получит – раз уволился из армии. И вообще он изменился…

Конечно, мы виделись совсем недолго, но, пожалуй, сегодняшней встречи достаточно, чтобы я сбросила «хвост» из прошлого. Я же здравомыслящая англичанка, а не эмоциональная русская! Я отреагировала на него совсем по-другому. Ну конечно: ведь стала старше, много воды утекло, и образ, который я создала у себя в голове, не соответствует реальности. Просто это была моя девичья мечта, которая жила в сердце и обрастала все новыми подробностями, которые я сама придумывала.

– А тело Полины нашли? – спросила я у Павла Прокофьевича, возвращаясь к действительности.

– О да! – воскликнул он.

Анька закатила глаза.

– Где?

И я внимательно выслушала рассказ.

Основная масса гостей, как званых, так и незваных, отправилась в дом. Только баронесса Литтлвудская осталась спать под кустиком да Олег сидел на травке. К нему побеседовать пристроилась я и получила по голове. Прибывшие представители органов тоже сразу же проследовали в дом, где уже шло бурное обсуждение сложившейся ситуации и возможного выхода из нее. Каждый преследовал свои цели. На мое исчезновение тогда никто не обратил внимания. Не до меня было, в особенности Павлу Прокофьевичу и Аньке. К сожалению, алмазный король под домом больше не вопил – они с Вербининым в те минуты предпринимали попытки приведения меня в чувство. Если бы он кричал и бился о стены во время пребывания в доме сотрудников правоохранительных органов, те бы наверняка провели расследование и освободили нас в первый день заточения. Они бы не поверили ни в какое привидение.

Вася и Сигизмунд Сигизмундович присоединились к группе в доме как-то незаметно. По крайней мере на их отсутствие в начале скандала и бурного обсуждения никто не обратил внимания, а в толпу в зале они влились очень умело.

– Ты будешь что-то предпринимать против них? – посмотрел на меня Павел Прокофьевич. – Официально или неофициально.

– Вероятно, нет. У меня ведь только диктофонная запись… – задумчиво произнесла я. Хотя для беседы с Сигизмундом Сигизмундовичем ее может оказаться достаточно. Именно он говорит Васе, чтобы тот тащил меня в подвал, когда Вася позвонил Доброчинскому по мобильному и сообщил, что треснул меня по башке, потому что я допрашивала расклеившегося Олега. Вася отволок меня в густые кусты и спрашивал у Доброчинского, что со мной делать дальше.

– Можно с моим адвокатом посоветоваться, – предложил Павел Прокофьевич.

– Нет. У меня нет желания участвовать в уголовном процессе в России ни в какой роли. А роль потерпевшей может навредить моей репутации. Вы же сами знаете, как важна репутация?

Павел Прокофьевич улыбнулся. Анька сжала мою руку. Потом ее отец стал рассказывать дальше.

Какое-то время все гости и прибывшие сотрудники органов находились в доме – за исключением упомянутых Олега и баронессы. А когда народ отправился показывать милиции, где произошла попытка убийства, то все увидели Олега с безумными глазами, так и сидящего под кустом. У него на коленях лежала мертвая Полина. Он обнимал ее, прижимал к себе и рыдал. Как она появилась рядом с ним, Олег объяснить не мог. В настоящее время парень находится в психушке.

Тут народ вспомнил обо мне. Мобильный мой не отвечал, никто не видел, как я уходила. Также не вернулся и Бодряну. Вася с Сигизмундом Сигизмундовичем молчали как партизаны. Остальные пришли к выводу, что мы решили покинуть мероприятие по-английски. Понятно: иностранцам не нужны лишние проблемы в России. Клавдия Степановна с тетей Светой и Ленкой, а также Сигизмунд Сигизмундович с Васей дали мне самую лестную характеристику. Сотрудники органов, вероятно, решили ни со мной, ни с Бодряну не связываться. Зачем мы им? Труп есть, преступница есть (обезвреженная мною), дело сразу же раскрыто. И свидетельских показаний более чем достаточно.

– А как в особняке появились родственники Полины? – спросила я. – Вроде бы мать Полины говорила, что им кто-то сообщил о свадьбе.

– Я сообщила, – призналась Анька. – Не могла я спокойно смотреть, как Олег женится на другой.

Павел Прокофьевич закатил глаза.

«М-да, русские женщины…» – подумала я. Все-таки во мне много английской крови.

– А что с баронессой Литтлвудской? – спросила я.

– Да вроде отбыла в вашу Англию, – пожал плечами Анькин папа. – По телевизору ее показывали. Она рассказывала, что обожает бывать на русских светских мероприятиях, как в Англии, так и в России, и, зная про эту ее любовь, братья Доброчинские ее всегда приглашают.

– Что значит «всегда приглашают»?

– Увидишь ее – спроси, – хмыкнул Павел Прокофьевич. – Но, как я понял, она довольно часто бывает в России. Как и ты. Только ты тут делом занимаешься, а она по светским мероприятиям ходит, для светской хроники снимается и всячески себя, любимую, рекламирует.

– А Реза Аслан с подругой или женой, или кто она ему там?

– Насколько я понял, Реза Аслан – партнер Доброчинских и в эти дни по каким-то делам был в России. Может, Доброчинский позвал его на свадьбу, поскольку его было некуда деть? Или баба хотела на русскую свадьбу посмотреть. Честно, Бонни, я об этом не задумывался. А почему они тебя волнуют? Потому что англичане? То есть из Англии?

– Пытаюсь найти объяснение странностям.

– Не заморачивайся! – воскликнула Анька. – С точки зрения англичанина, наша жизнь – одна большая странность. Вот ты сколько ездишь в Россию? Сколько лет со мной знакома? И для тебя все равно остается много непонятного. А для других иностранцев тем паче. И вообще у многих ваших после приезда наших возникла куча вопросов о нашей стране, наших людях, обычаях и традициях. Ты сама мне рассказывала. И постоянно об этом пишешь. Вот иностранцы и захотели побывать на русской свадьбе.

Я кивнула, но не была уверена, что все так просто.

Мы подъехали к особняку Павла Прокофьевича, где нас встречала радостная домработница, навсегда избавившаяся от последней жены хозяина.

После ванны, заботливо приготовленной домработницей, я переоделась в совершенно новую одежду, купленную Адой Сергеевной и ни разу ею не надетую, и принялась строчить письма шефу и Джону, которые уже забросали меня эсэмэсками. После ужина с Анькой и ее папой я написала две статьи, которые тут же по электронной почте переправила шефу.

Глава 25

На следующее утро Анька спросила, что я намерена делать. Для начала я собиралась съездить за своими вещами в квартиру Артема и перевезти их в особняк Павла Прокофьевича. А потом уже из особняка я сделаю несколько звонков…

Анька предложила отвезти меня до дома Артема. Но обратно мне придется добираться самой. – Аньке требовалось на работу.

– Без проблем, – кивнула я, не зная, сколько пробуду в той квартире.

Моя одежда была приготовлена домработницей, а Анька, как выяснилось, еще и плащик забрала из дома Сигизмунда Сигизмундовича, за что ей моя отдельная большая благодарность.

На всякий случай я уточнила у Аньки, не сошел ли с ума еще и Артем. На свадьбе друга и своей гражданской жены он показался мне неадекватным.

– Да он вроде в запое, – пожала плечами Анька. – Звонить ему будешь?

Я подумала и покачала головой. Приеду «нежданчиком», как иногда говорят в России. Моему шефу это слово почему-то очень нравится. Если Артема не будет дома, воспользуюсь отмычкой. Я же в России!

Или позвонить Игнату Вербинину, шефу Артема? Чтобы отпустил подчиненного открыть мне дверь, если он на работе? Отпустит, наверное. Но в конце концов я все-таки решила действовать без предупреждения кого-либо.

У подъезда сидел наш с Бодряну знакомый, неудачно укравший машину, и пил пиво из бутылки в компании какого-то весьма потрепанного мужика.

– Опять ты? – вскинул он на меня глаза. – Почему другим кусты горящие являются, а мне ты?

– В следующий раз приду с горящим кустом, – сказала я и попросила открыть дверь в подъезд.

– Безбожница! – гневно воскликнул дядька. – Библию не читала, а в наш подъезд хочешь!

– Ты же говорил, что она из преисподней. Зачем же ей Библия? – подал голос второй дядька.

И тут только до меня дошло, какой горящий куст супруг басовитой Наташи имел в виду… Надо же, какой ералаш у него в голове!

– Моисея сегодня со мной нет, поэтому нет и горящего куста, – невозмутимо заявила я. – Кстати, а где Наташа?

– На работе, конечно, – сказал ее муж и отхлебнул пива. – Сеет разумное, доброе, вечное. В общем, людей лечит.

– Она врач?! – По-моему, та женщина давно должна была перейти в разряд пациентов.

– Нет, санитарка в психушке, – сообщил друг и посмотрел на Наташиного мужа: – А ведь сеет-то вроде кто-то другой…

Тут дверь подъезда распахнулась, и появилась одна из девушек, которые приезжали за Артемом. Меня она в моем нормальном виде не узнала, и я быстро прошмыгнула внутрь.

Из-за двери квартиры Артема неслись вопли. Я узнала голоса Клавдии Степановны, тети Светы и Ленки. Интересно, Артем там или они между собой ругаются?

Я позвонила в дверь.

Меня приняли как давно потерянную блудную дочь. А после того как рассказала про свое сидение в подвале по милости Васи и Сигизмунда Сигизмундовича, меня полюбили еще больше. Дамы как раз собирались к Доброчинскому, и я могла усилить их боевой отряд.

– А что вы собираетесь делать у Доброчинского? – уточнила я.

– Как что? – удивленно посмотрела на меня пышнотелая тетя Света. – Морду ему бить. А ты потом напишешь о русских традициях. Ты же ради этого в Россию приехала?

Я уточнила: какие именно традиции тетя Света имеет в виду?

– Брачные, – пояснила Клавдия Степановна, у которой на груди опять висели ножны. – Он организовал свадьбу моей Ленки не с тем мужчиной. Мы уже подали документы на аннуляцию брака. Олег же в психушке, и его туда прямо со свадьбы увезли.

«И ухаживает за ним соседка Наташа? Разумно, по-доброму и навечно?»

Из спальни раздался стон Артема. Ленка отправилась туда. Она снова здесь живет?

– Но в общем-то неплохо все получилось, – заметила тетя Света. – Свадьбу для родственников и знакомых вы сыграли, причем ничего за это не платили.

– А платье? – напомнила Клавдия Степановна. – Ты знаешь, сколько сейчас стоит невесту одеть? Даже несмотря на то, что мы все в Апрашке покупали, а не в салоне.

– На следующий раз оставите, – махнула рукой тетя Света. – А Ленка замужем побывала, хоть и один день, но людям о том знать не надо. Все отлично, Клава. Ты просто молодец. Так Доброчинского за грудки взяла! Я бы, наверное, не смогла. – Тетя Света вздохнула. – Но ему тоже, наверное, потраченных денег стало жалко.

«На что потраченных?» – хотелось спросить мне, но я сдержалась.

– И с Олегом ты хорошо поработала, – продолжала приятельница Клавдии Степановны. – Возможно, он чувствовал вину за своих друзей, поэтому и согласился сразу же. Но Лена только тебя должна благодарить. Да любая дочь должна молиться на такую мать, как ты! Так быстро сообразить и все провернуть! Сейчас еще с Доброчинским разберемся. Бонни нам поможет. Бонни, ты собираешься брать с Доброчинского компенсацию за физический и моральный ущерб?

– Информацией, – ответила я.

– Прекрасно! – воскликнула тетя Света. – Слышишь, Клава? Бонни берет информацией, мы – деньгами. Никто никому не конкурент. Поехали… Лена!

Из спальни появилась дочь Клавдии Степановны и заявила, что останется с Артемом, которому нужно вызвать врача.

– Лена, ты должна бросить все силы на нефтяника, с которым познакомилась на своей свадьбе, а не тратить их на какого-то алкаша! – заявила тетя Света.

– Можно подумать, нефтяник не алкаш, – хмыкнула Клавдия Степановна. – И пока от него ни слуху ни духу. Вот если прорежется, тогда и посмотрим. А так пока хоть и банкиришка, да свой. Они тоже, знаешь ли, Света, на улице не валяются.

– Это Артем-то не валяется? – захохотала тетя Света. – Расскажи кому-нибудь другому. И на улице, и под столом…

– Не надо, Света, так представлять русских мужчин перед иностранкой, – сурово произнесла Клавдия Степановна. – Что Бонни о нас подумает?

Я сказала, что знакома с очень многими русскими мужчинами и лежанием на улице и под столом меня не удивишь. В Англии, кстати, тоже лежат. Но в настоящее время у нас гораздо более серьезной проблемой считается женский алкоголизм.

– У вас бабы пьют? – поразилась Клавдия Степановна.

– А у нас, можно подумать, не пьют! – воскликнула тетя Света.

– Это они потому, что их мужики на наших девках женятся, – уверенно заявила Ленкина мать. Потом серьезно посмотрела на меня: – Бонни, ты мне нравишься, и я хочу тебе только добра. Послушай моего совета, у меня ведь большой жизненный опыт. Бонни, один раз тебе обязательно нужно сходить замуж. Потом разведешься. Но сходить нужно! Разведенная женщина – нормальная единица общества, а вот та, которая ни разу не побывала замужем, вызывает много вопросов, и отношение к ней совсем другое.

Я не знала, плакать мне или смеяться, но, по крайней мере, порадовалась, что живу не в этом обществе.

– Вы к Доброчинскому собираетесь или нет? – спросила Ленка, которая в препирательствах не участвовала.

– Ты что, родную мать гонишь? – уперла руки в боки Клавдия Степановна. – И, кстати, как мы поедем? Ты же нас собиралась на машине везти!

– Мы поймаем такси, я заплачу, – предложила я. – Куда нужно ехать?

Ленка вручила мне записанный на бумажке адрес.

– Он в городе живет? – уточнила я. – В городской квартире?

– В основном да, – ответила Клавдия Степановна. Мы с ней и тетей Светой тронулись в путь. Я прихватила свои вещи, поскольку не планировала еще раз возвращаться в квартиру Артема.

Но к Доброчинскому мы не попали. На наши звонки по домофону никто не отвечал, потом вышел консьерж, который больше напоминал охранника, и сообщил, что господин Доброчинский уехал, а когда вернется – неизвестно.

Я предложила дамам зайти в кафе, выпить кофе и поговорить. Они согласились и, кроме кофе, стрескали по три пирожных.

Первым делом я поинтересовалась, брала ли милиция с Доброчинского подписку о невыезде.

– А с какой стати? – удивленно посмотрела на меня Клавдия Степановна. – Он не делал ничего противозаконного.

Ну да, ведь про мое сидение в подвале в компании с алмазным королем и начальником Артема органы не знали.

– Бонни, тебя, наверное, интересует особняк? – спросила у меня тетя Света.

Я кивнула. Клавдия Степановна подключилась к объяснениям и сообщила, что Ленка уже давно допросила Артема насчет того загородного особняка и роли, которую играл в деле Олег. А потом, когда собралась замуж за Олега, еще и у него выяснила, чем он точно занимается и сколько с того имеет. От этого зависело, надолго ей за ним замужем задерживаться или побыстрее расстаться.

Особняк принадлежал Сигизмунду Сигизмундовичу Доброчинскому и регулярно сдавался в аренду – для проведения форумов, конференций, тренингов, выездных корпоративных вечеринок. Подо что угодно сдавался – если клиенты были в состоянии оплатить весьма крупную сумму. Олег работал там директором-распорядителем. Раньше он трудился в одной дорогой гостинице известной иностранной сети, открывшей свой отель в Санкт-Петербурге, потом перешел к Доброчинскому, где работы было меньше, а денег больше. Иногда Олег представлялся владельцем особняка. То ли так хотел Доброчинский, то ли просто не возражал, когда Олег желал повыпендриваться перед женщинами.

«А потом собрался бежать от Доброчинского в сеть дешевых отелей через женитьбу на Полине?» – подумала я, но вслух ничего не сказала.

В особняке имелся штат прислуги – горничные, повара, официанты, которые постоянно там не находились, но приезжали по первому зову. Практически все выходные особняк был занят клиентами. Иногда его снимали и на неделю. Все делалось легально – заключался договор, Доброчинский платил налоги.

Я поинтересовалась, бывали ли там раньше Клавдия Степановна и Ленка.

– Нет, – покачала головой Клавдия Степановна. – Но примерно знали, где он находится, и твоя записка помогла найти дорогу. Как только появился повод туда наведаться, мы сразу же воспользовались возможностью. – Женщина улыбнулась, явно вспоминая свое появление с охотничьим ножом.

Я спросила, сдавали ли особняк под какие-то не совсем легальные мероприятия.

– Ты имеешь в виду воровские сходняки, Бонни? – уточнила тетя Света. – Ну, наверное, могли сдавать. Почему бы и нет? Только сходняк, наверное, как-то по-другому оформлялся. Как малый экономический форум, например.

– А подпольные аукционы?

– Аукционы? – переспросила тетя Света.

– Да, какие-то аукционы были, – кивнула Клавдия Степановна. – И Олег там был ведущим.

– Аукционером, – поправила я.

– Не знаю, как это точно называется, – махнула рукой Клавдия Степановна. – Но он иногда выступал ведущим на разных мероприятиях. У него неплохо получалось. По крайней мере так Артем говорил. Хотя, по-моему, у Васи роль ведущего получилась бы лучше, хотя я Васю терпеть не могу.

– В Васе интеллигентности нет, а в Олеге есть, – заметила тетя Света. – Клава, ты можешь представить Васю во фраке?

Я напряженно думала. С Олегом мне не побеседовать. В России можно за деньги пройти куда угодно, и в психушку я попаду, вот только Олег, вероятно, не сможет отвечать на мои вопросы. Артем, наверное, мало знает, а Сигизмунд Сигизмундович исчез. Конечно, через какое-то время он выйдет из подполья, но мне-то следовало со всем разобраться сейчас!

Оставался Вася. Клавдия Степановна любезно сообщила мне его адрес и телефоны. А в дополнение подчеркнула, что Вася холост. Я же подумала, что предпочла бы навсегда остаться старой девой, но не связывать свою судьбу с Васей, пусть даже на один день.

Потом я поинтересовалась у Клавдии Степановны с тетей Светой, зачем они искали Доброчинского.

– У нас с ним свои дела, – довольно резко ответила Клавдия Степановна и плотно сжала губы.

– Клад, что ли? – спросила я наугад.

И попала в цель.

Клавдия Степановна открывала и закрывала рот, как выброшенная на берег рыба. Тетя Света поперхнулась третьим пирожным и уставилась на меня расширившимися глазами.

Я похлопала тетю Свету по спине (то есть по скопившемуся там жиру) и невозмутимо заявила:

– Давайте поставим все точки над «i». Я не претендую на драгоценности. У меня своих фамильных хватает. И со стороны мамы, и со стороны папы. А папа еще является владельцем сети ювелирных магазинов и мастерских. Это наш семейный бизнес, и я его унаследую как его единственная дочь. Поэтому успокойтесь, я не собираюсь у вас ничего отбирать.

– Было бы что отбирать… – зло хмыкнула Клавдия Степановна. – Кретин Артем взял для Ленки всего одно кольцо, а потом Олег еще браслет подарил, да и то, потому что я скандал устроила. Мы ему, можно сказать, невесту за один день собрали, а он еще кочевряжился! Кто бы все так успел организовать, если бы не я?

– Вам про клад Артем рассказал? – уточнила я.

– Ну а кто же еще? – хмыкнула Клавдия Степановна. – Ленка из него все вытянула. Когда он ей кольцо старинное принес и она мне похвасталась, я его тут же знакомому ювелиру отнесла, чтобы оценил. Ювелир мне рассказал, что по городу слухи про клад ходят, который нашли в одном старинном особняке, и кольцо, возможно, оттуда. Я и направила Ленку в нужное русло. Все должно было принадлежать Артему, а он, идиот, отдал клад Васе с Олегом. Ну как таких недоумков, как мой гражданский зятек, земля носит?

– А почему Артему? – поинтересовалась я.

– Бонни, ты знаешь, как клад был обнаружен? – вкрадчиво спросила тетя Света.

– Знаю. И про убийство белорусов тоже. А вы в курсе?

– Мы в курсе. Артем все выложил. Меня это нисколько не удивило. За клады всегда убивали, убивают и будут убивать. Но раз клад нашли в особняке, который проверял Артем, и как раз в тот день, когда с проверкой приезжал Артем, все должно принадлежать Ленке, – уверенно заявила Клавдия Степановна. Помолчала и добавила: – А потом я поняла, что Ленку можно за Олега замуж выдать, и все равно клад к рукам прибрать. Так оказалось, что тот – тоже кретин! – отдал клад Доброчинскому. Ему, видишь ли, его не продать. Зачем вообще продавать? А если уж так хочется, то я продам. Вот я и собиралась у Доброчинского потребовать принадлежащий мне по праву клад.

«Потрясающая логика», – с изумлением подумала я.

– А я увидела на баронессе Литтлвудской точно такой же браслет, как Олег подарил Ленке, – вставила тетя Света. – И рассказала об этом Клаве.

– И вы сняли с пьяной баронессы часть драгоценностей, – сделала вывод я.

Дамы переглянулись.

– Не беспокойтесь, – улыбнулась им я, – ей любовники еще подарят. У нее в бойфрендах то арабский шейх, то русский газовый магнат.

Дамы опять переглянулись.

– Бонни, ты понимаешь, – несколько напряженно заговорила наконец тетя Света, – драгоценности баронессы оказались фальшивыми. Всего лишь хорошими подделками.

– Что?! – откровенно поразилась я.

Клавдия Степановна с тетей Светой кивнули. А потом рассказали подробности.