Колдовские страсти Жукова-Гладкова Мария

Глава 13

Турчинская Маргарита Николаевна в очередной раз приехала к Зойке, так как глубоко верила в ее дар и вообще была благодарна за помощь и моральную поддержку.

Дочь Турчинской чувствовала себя значительно лучше, хотя у нее то и дело повторялись периоды или повышенной возбудимости, или депрессии. Папа нашел еще какого-то специалиста, который раз в неделю проводил с дочерью чистку всего организма и отдельно крови. Деталей мама не знала, но резкое улучшение после сеансов лицезрела. Правда, подобные сеансы простому смертному не по карману, и как Вася будет лечить сына с племянником (если такое лечение потребуется), я не представляла. Эх, куда ушли те времена, когда у нас была бесплатная медицина?!

Но на этот раз Турчинская пришла насчет мужа.

Ему, как и пятерым молодым бугаям, про которых мы знали из средств массовой информации, вымазали половой орган трудно смываемой красной краской.

Мы с Анной Ивановной и Зойка, слушавшие Турчинскую в Зойкиной квартире, вылупились на нее большими круглыми глазами, потом поведали про пятерых парней, про которых клиентка моей соседки слышала впервые. Я про себя пожалела, что вчера не уточнила у Айчила и Николая, не их ли молодцы пострадали таким образом.

Александра Федоровича Турчинского отвезли в больницу, сейчас он, правда, дома, но вот уже два дня не может прийти в себя, только время от времени материт китайцев. Он сломался психологически. Турчинская просила Зойку поработать с мужем. Для этой цели принесла его фотографию, вернее, целый семейный альбом, чтобы Зойка выбрала ту, работа по которой окажет наиболее сильное действие.

Соседка глянула на нас с Анной Ивановной, затем сказала Турчинской, что для большего эффекта нужно бы поработать с ее мужем лично.

– Пусть Таня вместе с тобой съездит, – сказала Зойке моя свекровь, потом обратилась к Маргарите: – Мы с Таней иногда помогаем Зое, как вы поняли. А раз у вас такой трудный случай, лучше, если девушки поедут вдвоем.

Мне, конечно, было приятно услышать, что хоть кто-то величает меня «девушкой», я готова была расцеловать Анну Ивановну в знак благодарности, но сдержалась – из-за присутствия Маргариты, которая могла бы меня не понять.

В результате мы с Зойкой быстренько собрались и на машине Турчинской поехали к ней домой. Всю дорогу она причитала, проклиная китайцев, вообще всех восточных людей и тот день, когда они появились в нашем городе.

Александр Федорович лежал на кровати и смотрел в потолок. Он пребывал в состоянии депрессии, ничего не хотел делать, ни с кем не желал разговаривать, но Зойка была прекрасным психологом, ну или, правильнее сказать, психотерапевтом.

Ей удалось вытянуть из Турчинского реальную картину случившегося, до этого жена не знала, что произошло на самом деле, а мы с Зойкой предполагали, что Александру Федоровичу вкололи чего-то из той дряни, которой Лим заполнил город. Интересно, а зависимость возникает с одного раза?

Турчинский стоял во главе крупного предприятия, торгующего компьютерной техникой. В головном офисе фирмы, владеющей несколькими магазинами в разных частях города, имелся демонстрационный зал, где время от времени устраивались презентации новых моделей. В том же самом месте, на Лиговском проспекте, имелись складские помещения довольно внушительных размеров, гарантийная мастерская и кабинеты руководства фирмы.

Позавчера, к большому удивлению секретарши Турчинского и охраны, не предупрежденных заранее, к флигелю стали подъезжать машины с партнерами фирмы, которые обычно появлялись на ее презентациях. Все они получили совершенно одинаковые красочные приглашения.

При виде первого посетителя, которого охранники знали в лицо, и по предъявлении им приглашения парни на входе пропустили господина с помощником, решив, что их, наверное, забыли оповестить. На всякий случай позвонили снизу секретарше Турчинского, которая удивилась не меньше охраны. Но тут прибыли еще два посетителя, опять же частые гости фирмы. Их также проводили в демонстрационный зал.

А секретарша тем временем бросилась на поиски шефа. Его машина стояла во дворе, никто не видел, чтобы он выходил из здания, но в кабинете его не оказалось. Секретарша не на шутку всполошилась, подключила к поискам одного охранника, потому что трое других, дежуривших в здании, были заняты со все прибывающими и прибывающими посетителями. Сотрудники фирмы спешно сбегали в ближайший магазин, нарезали бутерброды, подавали напитки, всем своим видом демонстрируя, что гостей ждали, правда, про себя на чем свет стоит кляли шефа, их не предупредившего. Да они и не знали в связи с чем устроена эта презентация. В приглашениях значилось: «Нечто весьма любопытное, что доставит вам удовольствие».

Секретарша думала: кто готовил эти приглашения? Она сама ни с кем не связывалась, а обычно именно она передавала задание сотруднику из группы компьютерной графики. Сотрудники этой группы тоже ничего не знали. Что за тайна такая?

Народ, собравшийся в демонстрационном зале, уже начинал нервничать. Все были люди деловые, лишним временем не располагали никогда, да и поняли по поведению сотрудников Турчинского, что что-то не так. Стали задавать вопросы, кое-кто из прибывших уже двинулся к выходу. В этот момент один из гостей вспомнил, что во время предыдущей презентации забыл в офисе Турчинского шляпу.

Секретарша бросилась к огромному шкафу-купе, установленному в углу демонстрационного зала, куда гости обычно вешали одежду и складывали шляпы (но позавчера было тепло и все приехали просто в костюмах), отодвинула створку и обомлела. Потом издала вопль ужаса.

В шкафу с кляпом во рту сидел абсолютно голый Турчинский, связанный по рукам и ногам, и дико вращал глазами. Его детородный орган, как я уже говорила, был выкрашен ярко-красной краской и приковывал к себе внимание.

Гости, приглашенные на презентацию, сгрудились вокруг шкафа. Послышались сдержанные смешки. Большинство, конечно, поняли, что это не шутка Турчинского, но дело было сделано. Его видели все. Александр Федорович не представлял, как в дальнейшем будет смотреть людям в глаза.

Партнеры быстро разъехались, секретарша вызвала милицию и врача. Позавчерашний день Александр Федорович провел в больнице, где его пытались отмыть, а также отвечал на вопросы следователя.

Но рассказать он фактически ничего не мог.

Он помнил, как вышел из кабинета в туалет, расположенный сразу за демонстрационным залом. В туалете, в соседней кабинке, кто-то был. Когда Александр Федорович вышел, к нему в одно мгновение подскочили сзади – и в шею воткнулась тончайшая игла. Очнулся он довольно быстро, но уже в шкафу в описанном состоянии. Слышал все, что говорилось в помещении. Поняв, что все партнеры приехали на какую-то презентацию, он молился только об одном: чтобы никто не полез в шкаф. Надежда была на теплую погоду. Но не повезло…

Ни Турчинский, ни охрана не представляли, как кто-то посторонний мог незаметно проникнуть в здание и засесть в кабинке туалета. А потом так же незаметно выйти?

– На складе мог скрываться? – спросила Зойка.

Александр Федорович пожал плечами.

– А если проникли заранее, а в нужный день переместились в туалет? – не отставала Зойка.

Турчинский опять вяло пожал плечами.

Насколько я поняла, он пребывал в состоянии депрессии не от укола – он считал, что его бизнесу пришел конец. Он не представлял, как в дальнейшем поведут себя с ним его партнеры. А ведь на эту треклятую презентацию собрались все, с кем он работал. Все видели его позор.

– Ты хоть напился вчера-позавчера? – посмотрела на Турчинского Зойка.

– Он не пьет, – ответила вместо Александра Федоровича его жена. – Ему нельзя. Лучше бы пил, честно говоря, – вздохнула женщина.

Зойка на мгновение задумалась, а потом в приказном порядке велела нам с супругой Александра Федоровича покинуть спальню, в которой мы сидели до сих пор. Сам Турчинский возлежал на большой двуспальной кровати.

Я подхватила женщину под локоток, переглянулась с Зойкой, и мы с Турчинской отправились на кухню. Это мое любимое место в каждом доме.

– Она ему поможет? – с надеждой спросила меня Рита.

– Она сделает все, что в ее силах. Вы же знаете, – изобразила я легкую улыбку и с вожделением посмотрела на коробку датского печенья, стоявшую открытой на столе.

Но Турчинская за направлением моего жадного взгляда не следила, она вздыхала и сокрушалась по поводу здоровья мужа и дочери. Дочь в настоящий момент отсутствовала – шли занятия в гимназии. Периоды излишней возбудимости и депрессии регулярно повторяются, опять причитала Маргарита. И девочка им с отцом так ничего и не рассказала пока. Она молчит. И врачи из нее ничего не вытянули.

А Рита рассказывала мне, как их семье в свое время помогла Зойка (будто я не знаю). Колдунья оказалась лучше всех именитых врачей, к тому же она всегда честно говорила, в каком случае может помочь человеку, а в каком – нет. К сожалению, окончательно вылечить дочь Турчинских у нее не получится.

– Время лечит, – сказала я во вздохом. – Вы же видите, прошло не так уж много – и ваша девочка уже не в постоянной депрессии, как вначале. Еще разок ей кровь почистят, шлаки из организма выведут. Кстати, а мальчик у нее есть?

– Какой еще мальчик?! – взвилась Турчинская. – Только этих проблем мне еще не хватало. У них в классе одна уже в четырнадцать лет родила! Не знаю, сколько еще там аборты сделали. Я свою самолично раз в три месяца к гинекологу на осмотр вожу. Напополам разрежу, если узнаю, что нагуляла!

– Любовь – это то, что помогает от стрессов, – произнесла я нейтральным тоном. – Выжить в сложной ситуации, преодолеть трудности, препятствия. И в состоянии влюбленности человек ведь как на крыльях летает. Вы помните, как были влюблены?

– Я не была влюблена, – отрезала Турчинская.

Я на нее вылупилась в оба глаза и даже забыла о печенье. Хозяйка тем временем достала из холодильника запотевшую бутылку водки, рюмки из серванта, поставила на стол банку с огурцами, разлила водку и, не дожидаясь меня, хлопнула. Я последовала ее примеру, прихватив самый большой огурчик, потом еще пару печенюшек и приготовилась слушать.

– Меня мой муженек изнасиловал, когда мне было шестнадцать лет, – сказала Турчинская, наливая себе вторую рюмку. – Вместе с двумя дружками поразвлекался. А потом еще и один трахнул, после того, как я никому ничего не сказала. Вот тогда я уже сказала. Ну не сразу, правда. Не потому что боялась позора, а когда поняла, что беременна. Он женился, чтобы не сесть в тюрьму. Отец мой, царство ему небесное, проявил недюжинную настойчивость, готов был до конца идти, чтобы наказать подонков. Какая тут любовь?

– Но вы же, кажется, в первый раз ходили к Зое мужа привораживать? – спросила я, прикидывая, не путаю ли чего.

Турчинская кивнула и пояснила, что хоть и выходила она замуж «по обстоятельствам», разводиться с Александром Федоровичем не собирается, терпит многочисленные его выходки, но другой бабе его не отдаст. Пусть содержит ее и дочь. А содержал Александр Федорович своих милых дам на очень хорошем уровне, от которого она не желала отказываться, а поэтому держалась за своего мужика коготками, зубками и вообще всеми частями тела.

Какое-то время мы с Ритой молча сидели на кухне. Она пила водку не закусывая, я же грызла печенье, как семечки. С Турчинской старалась не встречаться глазами. Она временами произносила матерные слова и выражения, ни к кому конкретно не обращаясь и никому их не адресуя. Я с нетерпением ждала, когда Зойка закончит с Александром Федоровичем.

Наконец моя соседка вышла из спальни хозяев. Вид имела изможденный, словно перекидала машину песка или даже вагон угля. Да уж, отдача собственной энергии – дело непростое.

– Такси вызови, – сказала мне Зойка, устало опускаясь на табурет в коридоре.

Держась за стеночку, из кухни вышла Турчинская и, округляя глаза так, что они стали похожи на жабьи, уставилась на Зойку.

– Ты опять нажралась, Рита? – устало глянула на нее Зойка. – Сколько ж можно-то? Приходи завтра, опять попробуем тебя полечить.

– Не надо меня лечить! – завопила Турчинская.

– Тише, муж твой спит.

– Нечего ему валяться! Я ему сейчас…

Зойка резво вскочила (я не ожидала от нее такой прыти) и врезала Турчинской по физиономии. Возможно, Зойке просто было жаль результатов своих трудов, потраченных на Александра Федоровича. После пощечины Рита тут же обмякла, сползла по стене и уселась на полу, вытянув ноги.

– Рита, давай мы с Таней тебя уложим? – предложила Зойка.

– Не надо меня укладывать, – промычала Рита. – Я абсолютно нормальна. Аб-со-лют-но! Слышишь, Зоя? Слышишь?

– Слышу, – вздохнула Зойка, встречаясь глазами со мной, подпиравшей стену.

В этот момент в двери повернулся ключ, она распахнулась, и мы увидели миловидную девушку, очень похожую на Маргариту, только гораздо более молодую.

– Здравствуйте! – тихим голосочком произнесла Катя Турчинская, оглядывая нас с Зойкой, а потом в ужасе уставившись на мать.

Рита что-то промычала в ответ дочери, у которой на глаза уже наворачивались слезы. Я взяла инициативу в свои руки, закрыв дверь, завела девушку в квартиру и потащила на кухню, за нами последовала Зойка. Риту мы оставили в коридоре.

Девушка Зойку знала и считала ее врачом – так в свое время мою соседку представила Маргарита. Я не стала разуверять Катю.

Я видела, что Зойке очень тяжело, она еще не восстановила силы после работы с Александром Федоровичем, но моя соседка собрала оставшиеся резервы организма и долго говорила с Катей. Я тоже иногда вставляла фразочку.

Зойка в основном спрашивала Катю об учебе, друзьях, каких-то других интересах. Но этих интересов у девочки не было…

– Я поговорю с твоим папой, Катя, – вещала Зойка. – Чем бы ты хотела заняться?

Катя долго смотрела в окно, иногда кусала губы. Потом она все-таки повернулась к нам и сказала:

– Я хотела бы пойти на курсы гидов. У нас несколько девочек в классе уже ходят. Я понимаю, что этим летом я, наверное, уже не успею поработать, ну, может, только в конце, после краткосрочных… И то не на всех экскурсиях. Я хотела пойти еще в начале учебного года…

Зойка тут же поинтересовалась, почему Катя на них не пошла. Девушка опять покусала губы, посмотрела в окно, повздыхала и призналась:

– Я не хотела оставлять маму… Зимой курсы только после школы… А если бы меня не было дома и утром, и днем…

Тут уже вздохнула я.

– Катя, ты сейчас уже в порядке? – спросила Зойка. – Ты чувствуешь в себе силы ходить и в школу, и на курсы?

– Так занятия в гимназии закончатся через две недели… – произнесла Катя. – Да, я хочу пойти на курсы, чтобы куда-то ходить… И потом поработать. Что еще делать летом?

Я лично могла предложить тысячу и одно занятие, в особенности в Катином возрасте: съездить на пляж, на озеро, шашлыки пожарить, в волейбол поиграть, да просто по парку с подружками погулять!

– Я поговорю с папой, – пообещала Зойка.

– Как он? – спросила Катя почти шепотом. – Он поправится?

В ее голосе слышалось искреннее беспокойство.

– Поправится, – кивнула Зоя. – Я оставлю тебе свой телефон. Позвони мне, если ему станет хуже. Сейчас он проспит несколько часов. Не буди его. И не давай маме его будить. Когда папа проснется, он будет чувствовать себя гораздо лучше. Ты мне веришь?

Катя кивнула, опять покусывая губу.

Из коридора послышалось невнятное мычание, потом, судя по звукам, Рита попыталась встать. Мы все рванули туда. Катя бежала первой. Укладывание Риты выпало на мои могучие плечи: мне было легче всего подхватить ее на руки. Катя показала, в какой комнате ее уложить, мы с Зойкой Риту раздели и укрыли, потом зашторили окна, чтобы свет не мешал ей спать, и закрыли дверь.

– Ну мы пойдем, Катя, – сказала Зойка.

– А вы можете со мной остаться? – спросила девочка.

– Да, конечно, – тут же кивнула моя соседка.

Я про себя подумала, что в таком случае нам, возможно, удастся вытянуть из Кати какую-то интересующую нас информацию, которую она до сих пор удерживала в себе. Теперь, возможно, прошло нужное время и произошла разблокировка сознания или как там это называется. Вначале она не могла ни о чем говорить, теперь ей, наоборот, хочется выговориться?

В общем, мы опять отправились на кухню, где Катя разогрела суп и предложила нам с Зойкой. Соседке надо было восстанавливать силы, я поесть вообще никогда не отказываюсь, так что мы приступили к трапезе, одновременно слушая Катю.

Но пока девочка говорила о своей любви к отцу и к матери. Оказалось, что она любит их обоих, но по отдельности, и очень переживает, что родители так часто грызутся, ей становится просто плохо во время скандалов, а скандалы случаются чуть ли не каждый вечер.

Катя не могла слышать, как ее любимые мама и папа орут, обзываются нехорошими словами, иногда бьют посуду и даже дерутся.

– Они ненавидят друг друга! – воскликнула девочка. – Нельзя жить вместе и так ненавидеть партнера! Причем в последние месяца три скандалов стало в несколько раз больше! Раньше они так не ругались.

Хотя они и закрывают дверь и слышимость в их старом доме не такая, как в новых, до девочки многое долетает. Катя вначале старалась закрыться в своей комнате и даже пряталась в шкаф, затыкая уши, но ничего не помогало.

Однажды вернувшись из гимназии раньше обычного (два последних урока отменили), Катя услышала, что в квартире опять кто-то скандалит, причем один голос – знакомый (матери), а второй – мужской – незнакомый. Катя пошла, тихо ступая по паркету. Катины шаги не создавали никакого шума, половицы не скрипели.

Подходя к спальне родителей, Катя поняла, что звуки идут откуда-то из глубины квартиры, она вначале даже четко не осознавала, откуда именно. Она пошла дальше.

– Вы были в спальне сегодня, тетя Зоя? – глянула девушка на мою соседку большими грустными глазами.

Зойка кивнула.

– Ну вот. Там есть большой шкаф, помните?

Зойка опять кивнула в задумчивости.

Оказалось, что в этом шкафу имеется потайная дверь, ведущая еще в одну комнату, о которой Катя никогда не знала. Комната представляла собой любовное гнездышко, в котором ругались мать и неизвестный Кате мужчина, а потом вдруг началось бурное примирение… Да такое…

Катя не досмотрела действие и убежала к себе, долго рыдала в подушку, потом ей даже захотелось покончить с собой. Но девочка знала, что родители любят ее, папа вообще все готов для нее сделать. Мама тоже, когда не пьяная.

Девушка не могла своими силами и своим умом разобраться в происходящем, к тому же она боялась кому-то признаться в том, что делается у нее дома: ведь все друзья родителей считали их семью чуть ли не образцовой. Не было ни одного взрослого, кому Катя доверяла бы, с подружками же не хотелось делиться: о таком со сверстницами не говорят.

Катя ходила в гимназию в сомнамбулическом состоянии. Перед глазами все время стояла потайная комната, имевшаяся у них дома, и мама с другим мужчиной. И с ним-то почему мама ругалась так же, как с папой?

Заметив, что с ней что-то не так, одна девочка, с которой они раньше не особо дружили, предложила Кате вместе с ней сходить вечером в один интересный центр, где предлагают разнообразные занятия – по интересам, причем вначале тестируют, определяют склонности каждого к тому или иному предмету. Все это бесплатно. Занятия раз в неделю.

– Пойдем, – сказала девочка. – Тебе понравится. Там хорошо. Там все очень доброжелательные. И ты отключишься от своих проблем.

Предложение пришлось как раз в тему. Катя пошла. И таким образом оказалась в «Китайском культурном центре».

– Тебе там предлагали принимать какие-то таблетки? – уточнила Зойка.

Катя покачала головой. Вначале она прошла серию тестов, потом с ней долго говорили два человека, русская женщина и китаец. Затем ей дали прослушать какую-то странную музыку, от которой тут же стало легче на душе. Во второй раз Катя снова слушала музыку, уже другую, потом еще какую-то. Теперь она не могла сказать, засыпала ли она или бодрствовала. Пытаясь анализировать происходившее, Катя не могла дать четкого ответа.

Ей вручали книги, она их с удовольствием читала, но теперь не может сказать, о чем там говорилось. От книг тоже становилось легче на душе. И ее все время тянуло в центр, послушать ту музыку, которая давала облегчение и позволяла забыть о проблемах дома.

– Ты принимала какие-нибудь порошки? Тебе делали уколы? – упорствовала Зойка.

– Нет, тетя Зоя. Ни таблеток, ни порошков, ни микстур мне не давали, уколов никаких не делали. Меня об этом много раз спрашивали – и папа, и все врачи, к которым папа меня водил. И я ни разу не бывала в притоне, о котором почему-то говорил папа. Да, я в свое время прогуливала гимназию. Но это мы с девчонками… Я ведь вообще раньше все время на улицу рвалась. Это мне сейчас не хочется. А в центре… Почему его все ругают? Со мной там впервые взрослые по-настоящему разговаривали. Ну то есть… Вы меня понимаете?

Мы с Зойкой кивнули.

– Это потом и врачи стали меня слушать, и мама с папой. Но мне не хотелось говорить… Ни с кем из них…

– А сейчас хочется? – вставила Зойка.

Катя медленно кивнула. А я подумала: гипноз спал? Зависимость ушла?

Затем я вспомнила, что китайцы, которых обвинил отец, представили убедительные доказательства Катиной связи с наркоманами. Видимо, о том же самом вспомнила и Зойка. Катя объяснила, что только слушала музыку. Она не ходила ни в какой притон! Да, в свое время баловались с подругами какой-то травкой – но они просто попробовали ее. Но чтобы наркоманский притон, который папе представили на видеокассете… Не было никакого притона!

«Или не помнит?» – промелькнула у меня мысль.

А Катя тем временем толкала хвалебную речь о центре – как там хорошо, как там ее приняли, как ей было интересно.

После того, как она перестала ходить в центр, вернее, папа запретил ей это делать, ей очень не хватало музыки, которую она там слушала, прошло состояние успокоения и умиротворенности. Катя стала возбудимой и раздражительной. Бывали моменты, когда ей просто хотелось лезть на стену, потом наступала депрессия. Девочка точно знала, что если послушает еще раз ту восхитительную музыку, то ей станет легче. Но ей этого не позволяли. Она и сама теперь боялась идти в центр. Что она там скажет? Да и во время ограбления их квартиры пропали и ее книги, которые ей там давали читать. А если она не может их вернуть… Кате было стыдно перед учителями, и еще было странно – зачем сотрудники сказали отцу, будто бы она принимала наркотики в каком-то чудовищном отвратительном месте? Она вообще запуталась.

– И тебе хочется и сейчас слушать ту музыку? – спросила Зойка.

– Уже не так, как вначале… – медленно произнесла Катя. – Не так… Но я бы послушала. Мне без нее грустно. А мама не понимает, почему мне грустно. И папа не понимает. Ну почему, почему меня туда не пускают?! Почему мои родители не хотят понять, как мне было хорошо?!

После этих Катиных слов мы с Зойкой принялись за дело. Давили в основном на то, что сейчас Катина поддержка очень нужна отцу, у которого неприятности на работе, а также матери. Если Катя снова пойдет в центр, это очень не понравится папе, а папа и так потратил столько времени и сил на Катю. Это его убьет. Родители хотят ей только добра. Пусть Катя найдет для себя другое занятие, гидовские курсы – это прекрасно. Но главное – это поддержка родителей. Без Кати семья развалится.

– Я понимаю, – тихо сказала девушка, покусывая губы.

– Зоя, ты еще здесь? – послышался из коридора мужской голос.

– Иду! – крикнула Зойка и нас покинула, а я продолжила работу с Катей – в указанном Зойкой направлении.

Я подумала, что мы с соседкой оказались в этом доме как раз вовремя – девочка была готова высказаться перед любым, кто станет ее слушать, а Зойку она видела не один раз и знала, что ей доверяют родители… Я очень надеялась, что мы помогли Кате. А сейчас Зойка, наверное, проводит работу с Александром Федоровичем.

Соседка оставалась у хозяина где-то минут сорок, потом они вышли вдвоем, Александр Федорович позвонил в фирму, чтобы вызвать шофера.

– Пусть вас отвезет. Не позволю, чтобы вы от меня сами добирались, – улыбался хозяин, обнимая дочь.

– Папа, тебе лучше? – с беспокойством спрашивала Катя.

– Лучше, лучше, киска. Теперь все будет хорошо. Пойдешь на курсы, еще куда-нибудь. Может, вместе отдохнуть с тобой съездим?

– И с мамой? – спросила Катя.

– Да, – сказал Александр Федорович. – И с мамой.

Вскоре приехал шофер, мы распрощались с Александром Федоровичем и Катей и тронулись вниз по лестнице вместе с говорливым коренастеньким мужичком, ровесником Александра Федоровича. Мужичок проявил интерес одновременно и к Зойке, и ко мне, называл нас «девочками», все время шутил.

При виде машины, на которой он за нами приехал, я на мгновение застыла на месте. Она как раз стояла задом к подъезду.

Это была жирная темно-синяя иномарка, с последней цифрой 6 в номере. Я вспомнила ту ночь, когда подобрала Мей Лу.

Стопроцентно я не могла быть уверена, что видела именно эту машину, но… Что-то недоговаривает Александр Федорович… Или я ошиблась и это просто совпадение? В марках-то машин я не очень сильна, и совпадение цифры в номере еще ни о чем не говорит… Да и зрение у меня не самое лучшее…

Глава 14

Вечером после возвращения с работы я пригласила к себе Зойку и вместе с Анной Ивановной, которую мы ввели в курс наших сегодняшних похождений, обсудили полученную информацию.

– Насколько я понимаю, – начала Зойка, – Катя подсела на эту чертову музыку, как на иглу. Отец не поверил утверждениям китайцев, что она посещала какой-то обычный притон. Наш отечественный, – хмыкнула соседка. – Ну и узнал, что у Лима тоже есть дочь. Дочь за дочь, так сказать. Честно говоря, я могу понять Александра Федоровича.

– Правильно сделал, – кивнула Анна Ивановна. – Хотя Мей Лу, конечно, жалко. Помню я, какую ты ее сюда принесла, Таня. И почему дочери должны платить за грехи отцов?

Я промолчала. Я не была уверена, что машина в ту ночь была Турчинского. И он ли сидел за рулем?

– В свою очередь, китаец отомстил Турчинскому, – продолжала Зойка развивать свою версию. – Весьма оригинальным способом, признаю. Но действенным. Все партнеры Турчинского надолго запомнят это представление. Я, тетки, Александру Федоровичу посоветовала прекратить военные действия, а то еще неизвестно, чем они могут кончиться. У китайцев-то способы мести весьма оригинальные, и кто знает, что они еще могут придумать? Турчинский вроде бы со мной согласился. Кстати, тетки, знаете, что меня больше всего поразило?

Мы вопросительно глянули на соседку. Ее удивило, что Александра Федоровича не били, можно сказать, пальцем не тронули. Да, ему вкололи какой-то препарат – но только чтобы отключить на некоторое время. Но увечий не нанесли никаких. Только намазали красной краской…

Зойка была права. Эта месть оказалась более действенной, чем пытки. Возможно, Турчинский предпочел бы, чтобы его отлупили так, что места живого не осталось бы.

Тут я как раз уточнила у Зойки, известно ли ей про ежедневные скандалы Турчинских, которые продолжаются после всех ее «приворотов». Соседка кивнула.

– Но зачем Рита его привораживала?! – не понимала я. – Если они ненавидят друг друга?! Если она его ненавидит? А судя по Катиным рассказам, так оно и есть. Зачем ей этот мужик, в особенности если есть другой, которого она прямо домой водит? И прости, Зоя, но судя по всему, после твоего «приворота» они стали скандалить еще больше.

– Это я посоветовала Ритке ругаться перед тем, как лечь в койку, – сообщила Зойка.

Мы с Анной Ивановной изобразили собой два вопросительных знака и некоторое время сидели с открытыми ртами, не в силах поверить в услышанное.

– Чего уставились? – спросила Зойка. – Баба сама сделала свой выбор.

Когда Рита Турчинская в свое время пришла к Зойке привораживать мужа, соседка, как и обычно в таких случаях, долго разговаривала с клиенткой, выясняя причины, из-за которых в семье произошел разлад и муж стал смотреть на других женщин. Тут причина была вполне определенной: жена не удовлетворяла его сексуально, да и сама Рита считала себя холодной. На самом же деле ей требовалась определенная любовная игра.

– А это ты как выяснила, Зоя? – воскликнула Анна Ивановна. – Ты у нас теперь что, еще и этот… как там его, Таня?

– Сексопатолог, – подсказала я.

– Вот-вот, он самый. Выступает тут один по телевизору.

– И вы смотрите? – расхохоталась Зойка. – И как вам, Анна Ивановна? Что нового узнали?

– Ты надо мной не смейся, Зоя! – закричала бабушка. – И сейчас вообще речь не обо мне. Как ты могла понять, что ей надо?

Мы с Анной Ивановной вопросительно посмотрели на соседку.

– Не я поняла, – вздохнула Зойка. – Ленька, сынок мой. Он по этим делам специализируется, тетки. Катя, наверное, в потайной комнатке его видела. Он мне про нее потом рассказывал… Про любовное гнездышко в смысле. Это Александр Федорович для себя оборудовал, а Маргарита нашла каким-то образом, уж не представляю, каким.

– А Ленька?..

– Но бабе-то он помог! – заорала Зойка. – Правда, до сих пор не знает, как отделаться.

– Но что теперь-то происходит у Турчинских? – произнесла я. – Зачем ты туда вообще лезла, Зоя? Что вы там натворили с сыном? Катя же сегодня рассказывала, что мать с отцом чуть ли не каждый вечер скандалят!

– Это не скандалы, – устало сказала Зойка. – А Катя еще маленькая и не все понимает. Куда уж ей, если ты, взрослая, не разобралась. У них так любовная игра начинается. Именно это и заводит и Турчинского, и Ритку.

Как пояснила нам с Анной Ивановной наша широко образованная соседка, у ряда пар секс после ссоры получается наиболее ярким (хотя у других желание может вообще падать до нуля). Во время ссоры мужчины и женщины в кровь поступает в три раза больше сексуальных гормонов, чем при обычном половом акте, в особенности возбуждаются мужчины. Но и Ритке, как выяснил Зойкин сын, большой знаток женщин, обязательно нужно поругаться, а еще лучше подраться, причем это не садомазохистские штучки, а обычная ругань, которая плавно переходит в активное укрепление отношений – если можно так выразиться. В восхитительное примирение, как, кстати, определила его сама Ритка после того, как попробовала применить полученные рекомендации на практике. Вот только Леньке от Маргариты никак не отвязаться.

– Теперь у Турчинских крепкая семья, – сказала Зойка. – Да, Ритка попивать стала, думаю, что от нечего делать. Ей, кстати, неплохо бы еще одного мужика заиметь, не моего Леньку, чтобы занять себя чем-то и энергию выплеснуть. Она теперь, кажется, хочет компенсировать то, что недополучила за все предыдущие годы. Работать-то она, как я понимаю, не пойдет. Вот и квасит время от времени – когда Александр Федорович и Ленька ей мало внимания уделяют. А по пьянке жалуется на жизнь. И это не нравится Турчинскому. Ты ей просто попалась под руку в неудачное для тебя время, Таня. Мне она иногда звонит, тоже поддатая. Но теперь Турчинский у нее по бабам не бегает. Насколько мне известно, у него только секретарша осталась для таких дел в рабочее время. Он дома каждый вечер, сразу же после работы. Ритка ведь именно этого хотела? Поверьте мне на слово: отношения между Турчинскими сейчас крепче, чем когда-либо. Александр Федорович держится за жену, получая дома столько секса, сколько ему нужно. И дочь они оба любят. Во многом именно поэтому Катю они, можно сказать, вытащили. На их месте я бы только игры устраивала не по ночам, а днем, когда Катя в гимназии. Но тогда Турчинский на работе…

Я спросила Зойкино мнение насчет снятия с Кати зависимости от странной музыки. Зойка считала, что девочке помогло все вместе: и очищение организма, которое никогда не повредит, и полная изоляция от тех звуков, на которые она «подсела», и давно желаемое внимание родителей. Мать и отец показали ей, что они ее любят и что им небезразлична ее судьба. Вот только им следует еще показывать ей, что они любят друг друга – в традиционном смысле.

– Я поговорила с Александром Федоровичем сегодня, – сказала Зойка. – Он в курсе. И сам оклемался. С ним вообще просто было работать. Один сеанс – и он пришел в себя. Ты же видела, Таня.

Анна Ивановна уточнила, погружала ли Зойка клиента в транс. Зойка кивнула. Насколько я знала, она это делает крайне редко, хотя бы потому, что процесс отнимает слишком много сил, но, если это единственный способ и клиент у нее постоянный, Зойка на это идет, правда, предпочитает у себя дома, потому что потом ей самой приходится долго отходить.

– И что теперь? – спросила я у Зойки.

– В смысле?

– Что будет с этой семьей?

– Думаю, что все нормально, – пожала плечами Зойка. – А своим бандитским друзьям ты можешь позвонить и сообщить, что мы выяснили про еще один способ одурманивания – музыка.

– Зоя! – воскликнула бабушка. – А ведь твой Леня тоже иногда какую-то музыку для своих клиенток заводит! Я под нее засыпаю. Я же тебе несколько раз говорила. Ты же в курсе, какая у нас слышимость…

– Это лечебная музыка, – кивнула Зойка. – Ленька кассету купил в Москве, в том магазине, где благовония и травы. Ему сказали, что она раскрывает резервные силы организма. Он проверил на клиентках – в самом деле. А вы, Анна Ивановна, ведь сами признавались, что от нее крепко спите и встаете отдохнувшей. Так?

Свекровь кивнула.

– Я вот не решаюсь ее использовать, – продолжала Зойка. – Но я ведь консервативная, а Ленька идет в ногу со временем. Я в газете даже читала про какого-то мужика, который вообще только музыкой лечит. «Музыка вместо скальпеля» статья называлась.

– Но лечение – это ведь во благо, – заметила Анна Ивановна. – Для людей. А эти китайцы…

– Принцип один, как я понимаю, – вздохнула соседка. – Воздействие на подсознание. Наверное, на каких-то частотах. Я не специалист по этим делам. Пусть твои бандиты, Таня, проконсультируются у профессионалов, кагэбэшных, например, те им лучше объяснят все детали. Кстати, тетки, вы про эффект двадцать пятого кадра слышали?

Мы с бабушкой кивнули: про него и мы знали.

– Ну и тут нечто подобное. Психологическая зависимость от каких-то звуков, сочетаний звуков. Возможно, вначале Катю хотели поставить в зависимость, а потом уже отдавать ей таким образом какие-то приказы. Кстати, о птичках. Ты, Татьяна, помнится мне, рассказывала про боевиков, обладающих фантастической силой и не чувствующих боли?

Я кивнула.

– Скажи своим знакомым, что боевики могут орудовать не под наркотой, а под звуковым внушением. Их запрограммировали на такие действия и на отсутствие боли. Но могут и под наркотой. А может, и все вместе влияет. Не знаю. Но вообще-то, тетки, скажу я вам…

Зойка покачала головой. Я тоже подумала, что еще месяц назад не могла даже предположить, что подобное творится у нас в городе, даже в районе. Неизвестные наркотические препараты (а они есть, раз продаются в ночных клубах), программирование людей, попадание в полную зависимость, от которой очень трудно отделаться… А то и вообще невозможно…

Зойка поинтересовалась, не получила ли я ответ от Боярова насчет состава порошка, который Людка Боярова нашла у их с Олегом дочери. Я покачала головой: Олег сказал, что лабораторные исследования займут от трех до десяти дней. Нам оставалось только ждать.

Тут в дверь позвонили.

Я бросилась открывать. На пороге стоял сынок в явно приподнятом настроении.

– Ты случайно не выпивши? – принюхалась я.

Петька засмеялся, проходя в квартиру.

– Нет, мама, я из «Китайского культурного центра». Забыла, что ли? Я выполнил твое задание.

Глава 15

Зойка с бабушкой тоже выскочили в прихожую и встретили Петьку, как давно потерянного родственника, вернувшегося в лоно семьи после долгих лет отсутствия, под белы рученьки проводили на кухню, усадили. Бабушка тут же стала летать вокруг внука, подавая пищу, – чтобы его растущий организм рос еще быстрее. Правда, с его темпами мы вдвоем скоро не сможем помещаться в нашей «распашонке». Хоть к Айчилу в замок переезжай. И вообще Николаю бы надо позвонить, поинтересоваться, как там у него прошла встреча, которую ему вчера Зойка на картах нагадала. Нет, проявлять инициативу не буду. Сам прорежется. Если захочет, конечно.

После кормления Петька, пребывавший в исключительно благостном расположении духа (и что же такое произошло?), начал свой рассказ.

В центре их сегодня собралось аж целых двадцать три человека, которые обратились туда в последнее время с желанием заниматься в том или ином кружке. Кое-кто из них уже побывал на одном, а то и двух занятиях, кто-то пришел впервые. Как объяснили собравшимся в зале, подобный общий сбор принято проводить, когда набирается двадцать-тридцать новичков. Такой группе рассказывают о центре подробно, показывают фильм, дают послушать музыку и предлагают пройти несколько тестов – для их же блага, чтобы определить склонность потенциальных учеников к тому или иному предмету. Конечно, слушатели курсов могут посещать любые занятия, которые по душе, но сотрудники центра считают своим долгом помогать людям выявлять скрытые способности, для чего им, в свою очередь, и нужны тесты. Собравшиеся в зале были предупреждены, что в дальнейшем им могут предложить пройти еще несколько – но уже каждому индивидуально, в зависимости от того, что покажут сегодняшние, одинаковые для всех пришедших в центр.

Я поинтересовалась у сына, кто проводил это собрание.

Перед ними вначале выступил китаец, очень неплохо говоривший по-русски. Затем говорила наша женщина лет сорока – сорока пяти. В общем, эти двое и вели собрание, во время тестов подключилось еще несколько человек. Петя насчитал пятерых – четверых китайцев и одну нашу даму.

– Что с вами делали? – спросила Зойка.

Петя поведал нам обо всем по порядку.

После речей им показали фильм, в котором рассказывалось о Китае, а также немного о созданном в нашем городе центре.

– Но вообще классно рассказывали! – восторженно сообщил сынок. – И фильм хоть и не боевик, но такой здоровский! Я бы дома документальный никогда не стал смотреть, а там так клево! Такие съемки!

У Петьки горели глаза.

– Ты давай дальше, – перебила его Зойка. – Повосторгаться всегда успеешь.

Мне она под столом наступила на ногу.

Всем собравшимся раздали бланки, которые попросили заполнить. Стулья в зале чем-то напоминали авиационные – на спинках стоящих впереди имелись открывающиеся столики, на которых ребята и писали. Вопросов было несчетное количество, по прикидкам Пети – около трехсот. На часть требовалось отвечать «да» или «нет» (вернее, ставить плюс или минус), на некоторые – давать подробные ответы в специально отведенном месте, в ряде случаев – подчеркнуть нужный ответ.

– Устал я их заполнять, если честно, – признался сын. – Но нас так просили это сделать… Людям же надо помогать, правда, мама?

Я кивнула.