Камень судьбы Туров Тимур
«А вот, кажется, и господин Декатин пожаловал».
Машины приближались. Впереди шли два «Хаммера», за ними – шесть абсолютно одинаковых «Мерседесов» представительского класса. Джипы остановились у ворот, захлопали дверцы, и к охранникам в черном прибавились громилы в камуфляже.
Сатра! Глеб сжался, чувствуя, как от волнения у него взмокла спина. Он был уже совершенно точно уверен, что в одном из «Мерседесов» сидит Декатин. Но если сейчас покинуть свое укрытие и выйти наперерез кортежу, шансов глупо погибнуть у него будет много, а вот сделать то, ради чего он оказался тут, – ничтожно мало.
Машины начали заворачивать в ворота. Откуда рядом с ними вдруг появился «Ниссан Мурано», Глеб не понял. Казалось, хищный силуэт кроссовера соткался на асфальте прямо из воздуха и перегородил проезд. Кортеж завизжал тормозами. Множественный звук передернутых затворов слился с треском раций и отрывистыми командами.
Дверцы «Ниссана» распахнулись разом. Из автомобиля подчеркнуто неспешно выбрались Скулария, Акунд и знакомая Погодину девушка-верог. Глеб скрипнул зубами, нашарил в кармане запечатанный сургучом пузырек, который дал ему Сог-Рот. Ситуация осложнялась.
Охранники-люди взяли незваных гостей на прицел. Охранники-сатра окружили «Ниссан» плотным кольцом. Один из них, седой могучий старик с длинной бородой, что-то спросил у Акунда. Старику ответила Скулария и указала рукой на один из «Мерседесов». Там тоже началось движение – приехавшие сатра, судя по богатым одеяниям, явно важные персоны – в сопровождении охраны покидали машины. Большинство сразу двинулось к зданию фонда, но несколько «зеленых» приблизились к окруженному «Ниссану». Глеб заметил среди них невысокого толстого сатра, к которому все относились с необычайным почтением.
«Уж не это ли Декатин-Дэфтер? Может, попробовать сейчас? Вроде стрелять никто не собирается, скорее всего будет толковище. Подберусь поближе, крикну – мол, господин Дэфтер, вяжите их, они хотят вас убить, камень у меня! А потом кину пузырек с Сердцем огня под ноги Скуларии. Она же убила Ксенфа, сатра мне только спасибо скажут. И все, конец этому кошмару…»
Глеб поморщился. Ему не нравился собственный план, но, похоже, выбора у него просто не осталось. События развивались согласно какой-то непонятной Погодину логике, и он был всего лишь сухим листом, подхваченным ураганом.
Повинуясь приказу Дэфтера, охранники-люди сняли оцепление и быстро скрылись в здании фонда. У распахнутых ворот остались только нелюди. Если бы они хотели, то наверняка засекли бы Глеба. Но сатра сосредоточили внимание на Скуларии, Акунде и верог.
Погодину удалось, все еще оставаясь незамеченным, наблюдать за странной встречей. Он не слышал, о чем говорили Скулария и сатра, но благодаря увиденному сквозь волшебную линзу Погодин был в курсе замыслов хозяйки «Силлипитирьи».
«Сейчас она попытается убедить верхушку клана Ксенфа, что их лидер Дэфтер – узурпатор и преступник. Покажет контракт, а потом нанесет удар. Или вначале представит Акунда как наследника Ксенфа?»
Глеб увидел, как Дэфтер сделал приглашающий жест, явно намереваясь поговорить со Скуларией с глазу на глаз. Сатресса отрицательно покачала головой. Акунд высился за ее спиной безмолвным манекеном, девушка-верог стояла рядом с хозяйкой, бросая по сторонам настороженные взгляды.
Шаг, другой, третий… Погодин чувствовал себя марионеткой, управляемой неизвестным кукловодом при помощи невидимых нитей. Здравый смысл предостерегал его – стой, не ходи! Но ноги сами несли Глеба к машинам, а пальцы уже сжали футляр с изумрудом.
Неожиданно окружавшие Скуларию и Дэфтера сатра зашумели. Послышалось несколько гневных выкриков.
«Она сказала про убийство Ксенфа», – догадался Глеб.
Он, двигаясь точно сомнамбула, преодолел уже половину пути.
– Таким образом, уважаемые сатра, – долетел до Глеба голос Скуларии, – ваш Стоящий у престола – обыкновенный преступник, пытавшийся прибрать к рукам власть в клане… Всем желающим я могу продемонстрировать контракт…
Дэфтер зарычал, ткнул толстым пальцем в сатрессу:
– Это подлог! Все знают, что такой контракт может быть только фальшивкой! Ни одна серьезная организация не сдаст заказчика ни при каких обстоятельствах! Адал, убейте их!
Старик с седой бородой подал знак воинам-сатра и сам направился к Скуларии. Верог заслонила хозяйку, с ее тонких пальцев на асфальт потекли струи огня. Акунд все так же неподвижно стоял у машины. Глебу показалось даже, что он смотрит в сторону.
«Околдовали его, что ли?» – мелькнуло в голове.
– Нет, Светлана! – взвизгнула Скулария. – И вы, доблестные сатра, тоже остановитесь! Вот мой свидетель, тот, кто докажет правоту сказанного мною. Сатра Акунд!
– Это убийца, он вне закона! – рявкнул Адал, но мановением руки остановил бойцов.
– Ты не знаешь главного, уважаемый. – Глеб не услышал в голосе Скуларии даже намека на страх.
«Она контролирует ситуацию, – сообразил он. – Значит, у этой дьяволицы есть какой-то козырь в рукаве».
– Этот сатра невиновен. И он – не сын клана. У него был отец, – продолжила говорить Скулария. – Его звали…
Дэфтер оттолкнул седого сотника, колобком выкатился на свободное пространство перед сатрессой и резко выбросил руку. С нее сорвался поток снежинок.
– Умри!! – рявкнул он.
Скулария мягко присела, легко отмахнулась, и струя снежной пыли взвилась, описала дугу и врезалась в дерево, превратив его в щепки.
– Его звали Ксенф! – выкрикнула сатресса. – Ксенф из Ксенфов! Он был…
Стоящий у престола не дал ей договорить. Глеб не знал, насколько сильным магом был Дэфтер, но он пустил в ход нечто, намного превосходящее способности того же Акунда, скорее всего, некий припрятанный на крайний случай амулет.
То, что он увидел, потрясло воображение геймера. На Скуларию, верог и Акунда обрушилась лавина огня, пронизанная короткими молниями. Земля задрожала, асфальт пошел трещинами, и из них хлынули потоки кипящей воды, грозящие сварить троицу нелюдей заживо. Все вокруг заволокло туманом. Скулария и верог выставили руки, словно удерживая незримую стену, о которую бессильно разбился атакующий порыв Стоящего у престола.
– Не стойте! Убейте их, убейте их всех! – ревел Дэфтер.
Воины, повинуясь его приказу, вновь двинулись вперед, но их остановил сатра с благообразным лицом, до этого момента державшийся в тени.
– Не спешите! – бросил он властно. – Уважаемый Дэфтер, к чему горячиться? Они в нашей власти, и мы всегда успеем отправить их к Праотцу. Мне кажется, стоит выслушать доводы этой сатрессы.
– Уйди, Дорот! – повернув оскаленное лицо, закричал Дэфтер. – Ты не знаешь этой ведьмы. Она способна на все!
– Она даже не пытается применять атакующие заклинания, – спокойно возразил ему Дорот. – Мне кажется, ты превышаешь…
– Мне плевать, что там тебе кажется! – Дэфтер оставил попытки уничтожить незваных гостей с помощью магии и обратился к бородатому: – Адал! Помоги! Я не… Измена в клане…
Он захрипел, упал на одно колено. Глеб сквозь рассеивающийся под порывами ветра туман увидел, как верог шевелит пальцами, точно душит кого-то.
«Она не дает ему дышать! А Скулария-то совсем близко!»
Погодин стоял уже возле «Ниссана» и при желании мог дотронуться до покрытого капельками воды крыла машины. Пузырек с Сердцем огня был зажат в руке. Обтянутая черной кожей спина сатрессы маячила в паре метров от Глеба.
– Ваш законный Владыка – Акунд Ксенф! – закричала Скулария воинам, стеной надвигавшимся на нее. – Остановитесь, во имя Великого древа, или я убью вас!
«Не убьешь! – подумал Глеб и размахнулся. – Не успеешь. Сейчас все и завершится…»
Он не заметил момента, когда Дэфтер сумел сломить магию девушки-верог. Она вскрикнула и отлетела в сторону. Толстяк бросился вперед, вытянув руку с пистолетом. Обычным человеческим пистолетом, кажется, армейским «кольтом».
Выстрел! Второй! Третий! Глеб взмахнул рукой и разжал пальцы. Сердце огня начало свой короткий полет, который должен был закончиться смертью Скуларии. Сияя рубиновым огоньком, пузырек взмыл в воздух, и тут время остановилось. На мгновение Погодину показалось даже, что он видит зависшие цилиндрики пуль, выпущенных из пистолета Дэфтера. Мгновения спрессовались в секунды, минуты, часы…
Скулария повернулась и в упор посмотрела на отважившегося бросить ей вызов человека. Она улыбалась, но в звериных глазах сатрессы Глеб увидел свою смерть.
Сердце огня все летело и летело, но очень медленно, словно продираясь сквозь воздух. Дэфтер выстрелил еще раз.
«Он – никудышный стрелок, – подумал Глеб. – С пяти метров ни разу не попал».
– Ах ты! – взвизгнула Скулария. В ее опущенной руке появился длинный широкий клинок, лезвие сияло чистым серебром.
Перепуганному Глебу стало ясно – он провалил все дело. Скулария каким-то магическим чутьем уловила его атаку и оказалась достаточно быстра, чтобы приостановить полет Сердца огня и расправиться с незадачливым киллером. Помощи ждать неоткуда и не от кого. Теоретически Акунд мог бы помочь Глебу, но сатра стоял в двух шагах от Скуларии, совершенно равнодушный ко всему происходящему.
«Верог! Она контролирует его», – догадался Глеб.
– Прощай! – Клинок сатрессы взлетел над головой Глеба. – Силлипитирья!
– Госпожа! – резанул по ушам отчаянный вопль верог.
Ни Скулария, ни Глеб не видели, как Дэфтер, отбросив бесполезный пистолет, вытащил нож. Толстяк прыгнул вперед, смазанной тенью скользнул к Скуларии. Он бил наверняка, и клинок в его руке должен был разрезать сатрессе шею. Должен был – если бы не предупреждающий крик верог. Скулария успела увернуться в самый последний момент. Магический клинок столкнулся с обычным. Раздался короткий треск, и во все стороны брызнули осколки и брызги металла.
Пузырек с Сердцем огня завершил полет, ударившись об асфальт. Вот только на том месте, где до этого была Скулария, теперь стоял Дэфтер…
Хрустально зазвенев, пузырек разлетелся на мелкие кусочки. Полыхнуло нестерпимо яркое пламя. Жаром Глебу опалило волосы, брови и ресницы. Охранники-сатра во главе с Адалом отшатнулись, прикрываясь руками. Дэфтер успел еще кинуться в сторону, но огонь рванулся вверх, объяв грузное тело Стоящего у престола пламенеющим коконом. Кожа на лице сатра вспучилась, губы почернели. Крик, вырвавшийся у него, умер, поглощенный оглушительным треском пламени. А следом за ним умер и сам Дэфтер. Умер – и обратился в пепел, не оставив после себя даже обугленных костей. Огонь, расправившись со своей жертвой, опал, волна жара рассеялась, и перед потрясенными сатра оказался лишь пятачок высушенного асфальта и горсть черного праха на нем.
В наступившей тишине громко прозвучал голос Скуларии:
– Что ни случается – все к лучшему…
«Беги! – неожиданным громом прозвучал в сознании Глеба голос смарагда. – Спасай себя и ЕГО! Иначе ОН окажется не у тех, у кого должен!»
И Глеб, отбросив сумку, побежал. Без цели, не выбирая направления, сломя голову понесся прочь от дороги, от машин, от Скуларии.
Глеб не видел, как разъяренные непонятной и жуткой смертью Дэфтера воины сатра набросились на сатрессу, как по ее сигналу из кустов появились сидевшие в засаде бойцы «Силлипитирьи» и вступили в схватку с «зелеными». Как маги клана Ксенфа, наконец-то разобравшиеся, что к чему, вступили в бой. Как сила столкнулась с силой и воздух загудел от заклинаний. Как Скулария, стиснув зубы, устремилась за ускользающим смарагдом, как верог бросила Акунда и помчалась за хозяйкой. Не видел он и финала яростной схватки нелюдей – сатра и подоспевшие люди-охранники разметали нападавших, убив не менее десяти. Несколько уцелевших сочли за лучшее отступить и скрылись во тьме. На искореженном пятачке асфальта остались только мертвые тела и догорающий «Ниссан».
– А где этот? Где Акунд? – устало спросил Рамер.
– Уважаемый, он тоже бежал, – ответил тяжело дышащий Адал. – Сумел сбросить с себя «короткий повод» и рванул прочь. Я даже не понял куда.
– Догоните их и убейте. Впрочем, Акунда и «коричневого» хорошо бы взять живыми, – распорядился Дорот. После смерти Стоящего у престола он де-факто стал главой клана. – Все же надо проверить, не родня ли он Владыке…
И лицо главы рода Фемиксов стало озабоченным.
Ничего этого Глеб не видел и не слышал. Он бежал, спасая свою жизнь. Ветер свистел в ушах, ветки хлестали по лицу, под ногами чавкала жирная грязь. Наверное, если бы Погодин подумал, он бы выбрал какое-то направление, постарался выбраться из парка, чтобы укрыться на улицах города, среди людей. Но все мысли исчезли, уступив место страху, обычному животному страху.
Так Глеб не бегал никогда в жизни. Совершая огромные прыжки, продираясь сквозь кустарник и трескучий частокол бурьяна, он петлял по огромному парку, все углубляясь и углубляясь в чащу. Страх придавал ему силы, гнал вперед, подстегивал, точно плеть. Ночь укрыла беглеца черным плащом, и след его затерялся среди мокрых деревьев…
Глава 15
Выбравшись из леса, Глеб на секунду остановился. Тусклый ночной свет никогда не спящей Москвы разливался над городом. Впереди лежала сырая пустошь, а за ней возвышались темные корпуса какого-то заброшенного завода. Несколько цехов, обнесенная забором территория, желтый скелет башенного крана. Ржавые ворота были гостеприимно распахнуты.
«Там можно спрятаться, – подумал Глеб, вновь срываясь с места. На бегу он оглянулся – между деревьями мелькали темные тени. Преследователи не отставали. – Есть ли у меня шансы на спасение? Если да, то минимальные. Но пока я жив, я не сдамся!»
Оставляя в грязи цепочку следов, он пересек пустошь и вбежал в ворота. Все пространство за забором занимали старые строительные вагончики-бытовки. Видимо, их свозили сюда со всей Москвы. Обшарпанные, с сорванными дверьми, вагончики были расставлены безо всякой системы, образовывая настоящий лабиринт. Глеб углубился в него, стараясь держать направление на кран. У него пересохло в горле, пот заливал глаза. Он очень устал и постепенно начал терять способность рассуждать здраво и принимать решения. У Погодина осталось только одно желание – убежать, скрыться, спрятаться от жутких нелюдей.
Скулария, верог и двое оборотней, отправившихся в погоню вслед за хозяйкой, не стали задерживаться на пустоши перед заводом. Миновав ворота, сатресса на бегу скомандовала своим бойцам:
– Найдите его и добудьте камень. Если взять «коричневого» живым не получится – я не в претензии. Он уже приговорен. Силлипитирья!
Оборотни, раздевшись и приняв звериный облик, исчезли между вагончиками. Они двигались быстро и бесшумно, чувствительные носы вбирали недоступные прямоходящим запахи.
Глебу вначале повезло – он умудрился не заблудиться между вагончиков и выбрался к пустым заводским цехам. Слева темнел вход в один из них, справа в серое небо уходила ажурная башня крана. Ветер раскачивал тяжелый крюк, свисающий с длинной стрелы над полуразобранной крышей одного из цехов. По всей видимости, с помощью крана оттуда извлекали какие-то станки или механизмы.
Куда бежать дальше? Решение нужно было принимать быстро. Но Погодин уже не мог этого сделать. Потратив все силы на бегство, он превратился в жертву, в добычу, которую преследуют охотники. Он руководствовался не разумом, а первобытными инстинктами. Эти инстинкты оттолкнули его от темного зева дверей, ведущих в цех, и погнали к крану.
Ухватившись за мокрую холодную скобу лестницы, ведущей к будке крановщика, Глеб обернулся и затравленным взглядом окинул скопище вагончиков. Он заметил силуэты оборотней, неумолимо идущих по следу. Подниматься на кран было безумием – его быстро заметят, но именно безумие и двигало Погодиным, когда он начал свое восхождение.
Крик, донесшийся от заводских ворот, еще больше усилил испуг Глеба.
– Скулария!! – проревел чей-то могучий голос. – Я пришел! Я – пришел!!
Этот яростный вопль заставил Глеба ускорить подъем. Минуя промежуточные площадки, марш за маршем, он забирался все выше и выше. Постепенно перед Глебом открывалась панорама всего кладбища вагончиков. Он разглядел не только рыщущих по нему оборотней, не только Скуларию с верог, носившей красивое имя Светлана, но и того, кто звал главу «Силлипитирьи».
Акунд! Сатра не бросил его! Избавившись от чар, он нашел в себе силы последовать за Глебом. За Глебом – или за камнем? Впрочем, пока изумруд лежал во внутреннем кармане куртки Погодина, это было не так уж и важно.
Сатра не стал тратить время на поиски прохода через скопище вагончиков. Он одним прыжком оказался на крыше крайнего из них и снова закричал:
– Скулария!! Выходи!
– Убей его! – взвизгнула сатресса. – Светлана, он твой!
Девушка сорвалась с места и размазанной белесой тенью скользнула навстречу Акунду. Он бежал по крышам строительных вагончиков, перепрыгивая с одного на другой. Временами сатра хватался за низко висящие кабели освещения и, перебирая руками, несся по воздуху, точно гигантская обезьяна.
Верог на миг упустила его из виду и вновь заметила врага слишком поздно. Акунд буквально рухнул на нее сверху, ударил чудовищными кулаками раз, другой, третий. Изломанное тело отлетело к стене и замерло.
– Это называется – не лезь не в свое дело и не прислуживайся! – прорычал сатра. – Сука хладнокровная!
– Ты умреш-ш-шь, – прошипела в ответ Светлана.
Акунд не ожидал, что его противница окажется настолько живучей. Удары сатра могли бы убить и быка, но верог недаром славятся неистощимой жизненной силой. Поддерживая одной рукой другую, Светлана поднялась на ноги и тут же атаковала, использовав магию.
Она действовала прямолинейно, но очень эффективно, применяя самые простые и сильные заклинания. От голубоватого вихря «заморозки» Акунд сумел уклониться, «ветер перемен» пропустил над собой. Несколько огненных шариков разнесли ближайший вагончик, а два по касательной задели сатра, сбив его с ног. Акунд, понимая, что ему во что бы то ни стало нужно перемещаться, иначе он будет легкой мишенью, немедленно вскочил, но движения сатра уже не были столь стремительными. Кривясь от боли, он руками затушил тлеющую одежду.
Светлана нагнулась, и от ее пальцев побежали дорожки искрящегося бесцветного пламени, петляя и высушивая землю. Сатра слишком поздно сообразил, что верог таким образом старается ограничить ему пространство для маневра. Он попытался было перепрыгнуть через ближайшую полосу огня, но получил чувствительный удар током и взвыл от боли. Через мгновение бегущий по земле огонь окружил его со всех сторон. Верог изобразила на бледном лице нечто, напоминающее улыбку, и поднялась в воздух на несколько метров.
Все уроженцы красной сферы обладают способностью к левитации и прекрасно умеют заживлять свои раны. Светлана не была исключением. Повиснув над Акундом, она обрушила на зажатого в огненном кольце сатра несколько ударов «молота». И он, давно не имевший возможности пополнить силы из источника, не смог их отразить. Деактивировав огненное заклинание, верог через клубы пара и пыли подлетела к тяжело ворочавшемуся на земле Акунду.
– Посмотри на меня, сатра, – негромко сказала она. – Посмотри – и запомни, как выглядит твоя смерть.
– Н-на!! – выдохнул Акунд, буквально выбросив свое окровавленное тело вперед и вверх. В руке он сжимал обломок толстого деревянного бруса.
Взмахнув им, как теннисист ракеткой, он сбил верог на землю. Та еще в падении метнула тонкий золотистый луч, но промахнулась. Сияющий клинок прошел мимо головы Акунда и разнес кусок бетонной стены далеко позади него.
– Ого, как ты умеешь! – превозмогая боль, усмехнулся сатра.
Светлана пыталась подняться, ворочаясь в мутной луже. Ее одежда превратилась в грязные лохмотья, дрожащие руки и ноги не слушались верог.
– Я вы-ы-ыпью тебя! – провыла Светлана, с трудом взлетая.
Акунд увидел, как в оскаленной пасти верог сверкнули сахарно-белые тонкие клыки, и почувствовал, что теряет способность двигаться.
Вновь «короткий повод»! Она воспользовалась тем, что он остановился, и пустила в ход излюбленное заклинание вампиров, позволяющее взять жертву под контроль. Сатра выругался и одним прыжком перебросил себя к крашенному коричневой краской вагончику на противоположной стороне прохода. Верог, злобно визжа, метнулась за ним. Дверь в вагончик оказалась заперта, и Акунд нырнул в окно, разбив макушкой мутное пыльное стекло. Светлана подлетела ближе и просунула голову внутрь.
– Все, сатра, теперь ты мой! – торжествующе захохотала она.
– Ну, это вряд ли, – буркнул Акунд и ударил кулаком в стену вагончика.
Большой кусок стекла, застрявший в верхней части рамы, от сотрясения выровнялся и скользнул вниз. Верог выпучила глаза, начала что-то говорить, но не успела издать и нескольких звуков, захлебнувшись собственной густой темной кровью. Стекло, точно нож гильотины, отрубило Светлане голову.
Акунд поднял ее за волосы, посмотрел в затухающие глаза и сплюнул в сторону.
– Так, одной тварью меньше.
Выбираясь из вагончика, он едва не наступил на бьющееся в агонии тело верог. Демонстрируя поразительную живучесть, обезглавленная девушка шарила вокруг себя руками, словно пытаясь найти и вернуть на место отрубленную голову. Перешагнув через лужу дымящейся крови, Акунд бросился туда, откуда слышался пронзительный вой оборотней. На бегу он подпрыгнул и легко отломил от торцевой стены одного из вагончиков кривую ржавую трубу-гусак с грязно-серыми обрывками проводов.
Глеб поднялся на треть высоты крана, когда внизу раздался протяжный вой. Глянув вниз, он увидел два волчьих силуэта.
«Оборотни, или, как их называл Акунд, маах’керу! Они нашли меня, нашли свою жертву».
Обросшие серой шерстью подручные Скуларии выли, подняв уродливые морды. Затем один из них превратился в человека и глумливо рявкнул:
– Иди сюда, живая сыть!
Глеб зажмурился и едва не сорвался с лестницы. Он думал, что после пережитого за последние дни уже ничто не сможет его напугать, но перспектива погибнуть в пастях монстров, перспектива быть съеденным заживо окончательно низвела его разум к животному состоянию.
– Нет, господи, нет… Я улечу… Как птица… Нет… – бессвязно забормотал Погодин и быстро полез вверх, судорожно стискивая прутья ступенек.
Оборотни устремились к крану. Они уже подобрались к подножию лестницы, когда их настиг срывающийся голос Акунда:
– Эй, твари! А про меня вы забыли?
Пошатываясь, сатра вышел на открытое пространство перед краном и, расплескивая лужи, двинулся навстречу маах’керу, сжав двумя руками ржавый гусак, словно бейсбольную биту.
У Акунда не было ни огнестрельного оружия с серебряными пулями, ни кинжала с посеребренным лезвием, а это означало, что схватка с оборотнями, которые к тому же были магами, предстояла серьезная.
Один на один маах’керу легко мог справиться даже с очень сильным человеком, да и против сатра он имел хорошие шансы. Даже против здорового и полного сил сатра. Два оборотня, причем не простых, а натасканных на убийство, представляли для уроженца зеленой сферы реальную угрозу. По всем раскладам выходило, что шансов на победу у Акунда нет. И тем не менее он ринулся на врага, изрыгая проклятия.
Маах’керу не отступили. Тот, что превратился в человека, замахал руками, прибегая к магии. А волк набросился на Акунда, намереваясь опрокинуть его на землю.
Сатра не стал уклоняться от сшибки. Свистнул в воздухе гусак, раздался глухой удар, и оборотень с воем покатился по грязи, обильно поливая ее кровью из раны на морде.
Второй швырнул во врага змеящуюся молнию, но, не надеясь на успех, вновь обратился зверем, и на этот раз – черной пантерой. Несколько обликов имеют лишь маах’керу с магическими способностями, и Акунду «повезло» столкнуться именно с такими.
Сатра увернулся от молнии, и тут враг повис на нем, пустив в ход длинные кривые когти и пытаясь добраться до его шеи. Собрав все силы, Акунд воткнул в пасть противнику ржавую трубу и сдавил ему горло.
Известно, что маах’керу из-за фантастической способности к регенерации очень трудно убить. Ферменты, отвечающие за регенерацию, блокирует серебро. Без него отправить оборотня на тот свет можно лишь двумя способами – разорвать на части или задушить. Акунд выбрал второй. Не обращая внимания на глубокие раны, которые наносила ему пантера, он прижимал маах’керу к земле, стискивая пальцы на жесткой шее монстра. От напряжения у сатра вздулись на руках вены, лицо покраснело, глаза налились кровью. Нужно было спешить покончить с этим врагом, пока не восстановился другой.
Акунд успел. Мертвый маах’керу замер в грязи. Едва сатра успел распрямиться, как первый оборотень, тоже поменяв облик, рванулся на него. В этот раз наследнику Ксенфа пришлось сразиться с огромным орлом. Не уступающий размерами боевому топору клюв крылатого хищника едва не раскроил Акунду череп, крылья хлестнули по лицу.
Изогнувшись, он ухватил птицу за горло. Маах’керу сообразил, какая участь его ждет, и попытался вырваться, но Акунд коротким ударом кулака разбил череп, додушил, а затем, схватив обмякшее тело за хвост, шмякнул тварь об землю.
В этот момент к крану вышла заблудившаяся среди вагончиков Скулария. Глеб, скорчившийся на полу будки крановщика, уже немного пришел в себя и даже попытался крикнуть, чтобы предупредить Акунда – как-никак сатра бился сейчас и за его жизнь тоже. Но крик умер в горле Погодина, когда сатресса, мгновенно оценив ситуацию, метнула в окровавленного сатра нечто невидимое, но по сокрушительной силе равное крепостному тарану.
Удар пришелся Акунду в грудь и швырнул сатра на ближайшую бытовку. Не давая Акунду опомниться, Скулария несколько раз ударила его «длинной рукой», буквально похоронив под обломками вагончика. Потом с помощью молнии подожгла груду строительного мусора и приблизилась, дабы удостовериться, что с сатра покончено.
Акунд возник из пламени, словно бессмертный герой фильмов ужасов. Скулария находилась совсем близко от него, и сатра прыгнул, стараясь еще более сократить дистанцию. Он отлично понимал, что имеет дело с сильным магом, и пытался хоть как-то уменьшить преимущество сатрессы, навязав ей ближний бой. Первый из оборотней невероятным образом пришел в себя, перекинулся в волка и поспешил на помощь хозяйке. Три фигуры – черная, кроваво-красная и серая – сплелись в рычащий ком, стремительно покатившийся прямо в огонь.
Глеб не сразу понял, что произошло в следующий момент. До него долетел истошный визг маах’керу, потом послышался голос Скуларии, выкрикивавшей какие-то слова на неизвестном Погодину языке, грохнул взрыв, породивший темное пыльное облако. Оно поглотило несколько вагончиков, пламя пожарища и сражавшихся нелюдей.
И вдруг стало очень тихо.
«Все, – понял Глеб. – Акунд мертв. Мертв, потому что после такого остаться в живых просто-напросто невозможно. Скулария и ее подручный, я так понимаю, тоже. Я остался один. Да и всегда был один, если начистоту. Милку жалко…»
Пыль рассеялась. Внимательно оглядев дымящиеся развалины и груды мусора, возникшие на том месте, где до начала битвы между Скуларией и Акундом стояли строительные вагончики, Глеб, к немалому своему облегчению, нигде не заметил движения.
«Все же не очень верится, что сатресса действительно погибла. Но если это так, то ситуация в корне меняется. По крайней мере, охотников за моей головой, а точнее, за камнем больше не осталось. Те парни из клана о нем не знают».
Глеб повеселел. Усевшись на площадке возле кабины крана, он свесил ноги и достал сигареты. Можно было, конечно, спуститься вниз и покурить, стоя на твердой надежной земле, но Погодин устал, а кроме того, что-то или кто-то подсказывал ему – торопиться не следует.
Он не выкурил и половины сигареты, когда услышал шепот. Тихий ласковый шепот:
– Вот мы и остались одни, Глеб Погодин… Так даже лучше… Лучше… Иди сюда, дурачок…
Выронив сигарету, Глеб посмотрел вниз и увидел запрокинутое, покрытое копотью лицо забирающейся на кран сатрессы.
Скулария! Жива!
Сердце заколотилось как бешеное. Вскочив, Погодин обошел кабину и полез на стрелу крана. Еще ничего не закончилось, и жизнь его по-прежнему была в опасности…
Осторожно ставя ноги на мокрые стальные уголки, Глеб медленно двигался по стреле. Теперь единственной возможностью спастись было добраться до ее оконечности, спуститься по тросу и спрыгнуть на полуразобранную крышу заводского цеха. На глаз крюк и крышу разделяло не более четырех метров. Высоковато, конечно, но не смертельно.
Порыв ветра ощутимо качнул кран. Глеб опустился на четвереньки и посмотрел вниз. Закружилась голова, руки ослабли, ноги стали ватными.
Не то чтобы Погодин боялся высоты, но четкое осознание того, что внизу бездна, падение в которую совершенно точно оборвет его жизнь, буквально парализовало Глеба. Вцепившись в холодный металл стрелы, он зажмурился, часто дыша открытым ртом. Нужно было как-то взять себя в руки, расслабиться, отвлечься… Вспомнилось двустишие, придуманное еще в школе:
- Что, рыба, бьешься на песке?
- Ищи кратчайший путь к реке!
Новый порыв ветра донес до ушей Глеба тихий ритмичный звон. Переборов страх, он все же нашел в себе силы открыть глаза. Звон доносился от башни крана. Ступеньки под копытами Скуларии звенели, как ксилофон.
Страх перед бездной исчез, растворился в новом и куда более сильном чувстве – ненависти к сатрессе.
– Гнида! – выругался Глеб.
Поднявшись на ноги, он уверенно зашагал по стреле, не обращая внимания на ветер и дождь. Нужно было во что бы то ни стало успеть спуститься и покинуть стройку до того, как Скулария доберется до него. У Погодина имелись все шансы сделать это.
Видимо, сатресса тоже поняла, что добыча может ускользнуть. Остановившись на одной из площадок, она потерла плечо, а потом взмахнула рукой. Чары начали действовать мгновенно. Воздух стал плотным и упругим, как резина, капли дождя повисли в нем, медленно истончаясь, вытягиваясь в длинные нити.
Эти нити зашевелились, переплетаясь, и вскоре потрясенный Погодин понял, что со всех сторон окружен самой настоящей паутиной. Он попробовал разорвать ее – и не смог. Попробовал пролезть сквозь довольно крупные ячейки – и застрял. На то, чтобы освободиться, потратил немало сил. Водяная паутина превратилась в кокон, и он медленно сжимался, грозя полностью обездвижить Глеба. Сквозь переливчатую сетку он видел, что Скулария одолела уже половину башни. Надо было что-то делать…
Единственная возможность избавиться от кокона – попробовать пролезть внутрь стрелы. Глеб несколько секунд раздумывал, сумеет ли он справиться со своими нервами – все же одно дело находиться поверх металлической конструкции, и совсем другое – быть в ней, там, где от возможности сорваться тебя отделяет лишь неловкое движение. Призрачный кокон тем временем сжался настолько, что его колышущиеся стенки коснулись плеч Глеба.
– Выбора у меня нет, – пробормотал он и, согнувшись, поставил ноги на жирно блестящий от смазки трос внутри стрелы.
Цепляясь за него, Глеб прогнулся и лег спиной на поперечные балки. Кокон над головой практически схлопнулся, став непроглядно-серым.
«Будем надеяться, что Скулария не видела, что меня внутри нет», – подумал Глеб и пополз, отталкиваясь ногами от приваренных наискосок уголков.
Он старался не думать, что под ним сейчас не менее тридцати метров пустоты. Гораздо более Погодина в этот момент интересовал другой вопрос – как, каким образом он будет спускаться по тросу? Получится ли это сделать вообще и получится ли это сделать быстро?
То, что спуститься вниз ему не суждено, Глеб понял, уткнувшись головой в металлический щиток, перегораживающий ферму стрелы. Трос проходил сквозь него через отверстие не более десяти сантиметров в диаметре. Можно было бы перелезть через щиток сверху, но едва Глеб просунул голову между балками, как водяной кокон, словно живой, сорвался с места и ринулся к нему, на лету вновь разворачиваясь в ловчую сеть.
Похоже, он чуял свою цель, едва та выглядывала из-под прикрытия железа.
Акунда Глеб заметил не сразу. Лихорадочно соображая, как же выбраться из ловушки, в которую он сам себя загнал, Погодин случайно скользнул взглядом по земле и едва не сорвался вниз от удивления. Он увидел, как зашевелилась гора тлеющего мусора, как огромные руки сатра разбросали обломки досок и куски кровельного железа. Выбравшись на открытое пространство, Акунд, припадая на одну ногу, побрел к крану. За ним потянулся кровавый след.
– Смарагд! – заревел он. – Бросай смарагд!
Глеб, судорожно вцепившись в балку, посмотрел на сатра. Сверху тот казался чуть ли не карликом, куколкой, которую шутник-художник раскрасил красными полосами и пятнами. Погодин не сразу понял, что это кровь.
– Смарагд! – От голоса Акунда, казалось, завибрировала вся конструкция крана.
Вывернув голову, Глеб поискал глазами Скуларию и увидел, что сатресса одолела подъем и теперь перебирается на стрелу. От него не укрылось, что в ее движениях появилась некоторая суетливость, как будто Скулария нервничала.
«Наверняка так и есть, – подумал Глеб. – Для нее заполучить изумруд означает больше, чем для политика средней руки – выиграть президентские выборы».
Ветер, утихший было, яростно засвистел в переплетах стальных конструкций крана. Скулария заскакала по балкам стрелы, на бегу, не глядя, метнула в Акунда веер огненных шариков и сразу же послала следом водяной бич.
«Она тоже устала. У нее не хватает сил на полновесные заклинания», – догадался Погодин, наблюдая, как огненные шары взрываются вокруг Акунда, расплескивая грязь, как толстый водяный жгут пытается обвить его, словно живой удав свою добычу, – и рассыпается туманом мельчайших брызг, как только сатра голыми руками раздирает его холодные объятия.
– Бросай! – Акунд уже не прокричал – провыл это слово.
Глеб в нерешительности вытащил из кармана футляр с камнем. Щелкнула застежка. Изумруд лежал в своем бархатном ложе, уютно светясь глубокой травяной зеленью.
«Дон! Дон! Дон!» – запел металл стрелы под копытцами Скуларии.
Глеб оглянулся – сатресса приближалась. Счет времени пошел на секунды.
Он перевел взгляд на камень. Что же делать? Отдать? Сбросить вниз Акунду? Навсегда отказаться от возможности стать кем-то, отказаться от могущества, славы, богатства… Или оставить – и бросить все силы на то, чтобы попытаться выкрутиться, каким-то образом стравить Скуларию и Акунда, под шумок улизнуть, а уже потом, в спокойной обстановке надежного убежища, трезво прикинуть, каким образом можно будет использовать смарагд.
«У тебя была на это масса времени, – упрекнул себя Глеб. – Чтобы использовать камень, нужно быть магом. И не просто магом, а наследником Ксенфа или чародеем, способным снять наговор на кровь, сделанный бывшим Владыкой».
«А вдруг во мне действительно есть скрытые способности? – немедленно ответил внутренний голос, второе «я», альтер эго Погодина. – Вдруг Часовщик не врал, и я маг нового, неизвестного за Пеленой типа? Ведь разговаривал же со мной изумруд! Ведь умею же я «входить в гейм»! Нет, абсолютно точно, я маг! Поэтому камень отдавать нельзя…»
«Да какой там маг! – продолжился диалог в голове Глеба. – Куда ты лезешь? С этой стрелы вместе с камнем ты скорее попадешь не в надежное убежище, а прямиком в ад. Акунд – сын Ксенфа. Смарагд принадлежит ему. Ты же сам хотел передать камень законному наследнику. Вот он, стоит внизу и ждет. Ты обязан это сделать! Обязан по всем законам, по всем правилам, и человеческим, и нелюдским».
«По каким еще правилам?»
«Тебя просил об этом старый Ксенф. Невыполнение воли умирающего – это… это…»
«Что? Грех? Ха-ха! Можно подумать, я один такой. А вокруг все – просто святые. Тот же Ксенф…»
«Акунд спас тебе жизнь. Ты обязан отблагодарить».
«Я не просил его спасать меня. Может, я бы и сам справился!»
Глеб чувствовал – борьба с самим собой заходит в тупик, аргументы и контраргументы он может генерировать до бесконечности, но это ничего не изменит.
Камень нужно отдать.
Ведь если Аскет тогда не соврал… а зачем ему врать?..
Он последний раз вгляделся в таинственную зеленую бездну, в недра изумруда, и словно наяву увидел бушующее море, обсидиановые глыбы на берегу Одинокого острова, колдуна в полированной маске и воинов Аталана, сжимающих в руках боевые весла.
– Клянусь семенем Всеотца, – долетел до Глеба сквозь свист ветра прерывающийся голос Скуларии, – я исполню любое твое желание, «коричневый»! Отдай камень – и ты станешь самым… самым…
Сатресса была совсем близко. Даже не оборачиваясь, Погодин чувствовал это. Те секунды, которые у него оставались на раздумья, закончились. Пришло время принятия решения.
– …Самым могущественным немагом в Москве! – Крик Скуларии полоснул Глеба по ушам. – Отдай!!
Двумя пальцами вытащив изумруд из футляра, Глеб посмотрел на застывшего внизу Акунда. Сатра больше не кричал. Он просто стоял и наблюдал за тем, как Скулария все ближе и ближе подбирается к Погодину. Выдержке наследника Ксенфа можно было позавидовать. На его глазах рушилось все – он же просто ждал, понимая, что повлиять на развитие событий не может, а может только просить, но это было бы унижением для гордого сатра.
Глубоко вдохнув – как перед прыжком в холодную воду, – Глеб разжал пальцы. Лучащийся зеленью камень на мгновение, казалось, завис в воздухе, точно не хотел расставаться со своим хранителем. Скулария взвизгнула. Собрав остатки сил, она черной пантерой бросилась вперед, совершила невероятный прыжок – и почти дотянулась до смарагда. Глеб видел, как рука повисшей на стреле сатрессы прошла в воздухе рядом с падающим камнем. Скулария промахнулась всего на каких-то пять сантиметров.
Изумруд медленно уменьшался в размерах, удаляясь от Глеба. В этот момент Погодину почудилось, как множество голосов прежних хозяев удивительного камня прокричали ему не то слова благодарности, не то проклятия. Но на самом ли деле он услышал этих людей и нелюдей или виной всему был шум ветра в ушах и усталость, навалившаяся вдруг, точно бетонная плита?
Скулария, вцепившись в нижнюю балку стрелы, завороженно провожала взглядом падающий изумруд. Понимала ли сатресса, что проиграла? Или, наоборот, в этот миг в ее хорошенькой головке возник новый план? Узнать это Глебу было не суждено. Он лег грудью на ледяной металл, разжал руки. Очень хотелось закрыть глаза, но пока превратившийся в зеленую точку камень не закончил свой полет, Глеб не нашел в себе силы сделать это.
Запрокинув искаженное гримасой ненависти, побелевшее лицо, Скулария прошипела:
– Ты умрешь, «коричневый»! Глупец, на что ты надеялся? Акунд слабый колдун, и сил в нем не осталось! Я убью его и все равно завладею камнем. Ты упустил свой шанс. Пусть клан Ксенфов погибнет – мне плевать! Со смарагдом я подчиню себе любой другой. Я возьму под контроль все колодцы в городе. Да что там в городе – в стране! В мире! Смотри, что такое настоящая высшая магия!
И она вдруг захохотала неожиданно загустевшим, басовитым голосом, от которого Глеба продрал озноб, во сто крат сильнее того холода, что нес ветер.
– К черной земле, что принимает в себя всякого, взываю я! К черной воде, что топит в себе всякого, взываю я! К черным корням, что пьют всякого, взываю я! К черному ветру, что иссушает всякого, взываю я! Смерть, приди же и возьми то, что твое по праву! Твоей власти отдаю я сих малых…
Голос Скуларии сделался еще более низким. Это был уже не голос, а глухой подземный гул, в нем тонули отдельные слова. Вокруг ее тела разлилось зеленоватое сияние, в котором потрясенный Глеб увидел очертания разнообразных предметов – светящиеся призрачные силуэты.
Кольца, амулеты на цепочках, камни, ножи, браслеты, кости, серебряная чаша, золотая корона повисли в сгустившемся воздухе и хороводом закружились вокруг висящей над бездной хозяйки. Наливаясь недобрым, сумеречным светом, каждый из них породил тонкую темную нить, тянущуюся к голове Скуларии. Теперь уже казалось, что вокруг нее вращается зелено-золотое колесо с пульсирующими спицами.
От холода и какого-то общего опустошения души и тела Глеб не мог думать, говорить, двигаться. Он лишь наблюдал, как сатресса готовилась нанести последний, решающий удар с помощью всей совокупности вживленных в ее тело амулетов.
И в этот миг смарагд закончил свое бесконечное падение и с тихим шлепком лег в окровавленную ладонь Акунда.
Он действительно был никудышным магом, этот черноволосый сатра, всю недолгую жизнь проживший изгоем, безвестным сиротой. Обреченный на сострадательное презрение со стороны соплеменников, он с детских лет пытался доказать всем: он, Акунд, что-то значит. Изнуряя сильное тело многочасовыми тренировками, он пытался стать тем, кем и должен был быть по праву рождения, – сильнейшим среди сильных. Судьба жестоко обошлась с ним, но вот пришло время расплаты за все унижения, за годы прозябания, за невидимое клеймо «ребенка клана», за драки и хулиганские выходки, у которых была одна-единственная цель – заставить всех вокруг если не уважать, так хотя бы бояться себя.
Поэтому, когда наследство убитого отца соединилось наконец с наследником, когда тело Силы Акунда Ксенфа ощутило ту мощь, что содержал в себе зеленый кристалл, он, несмотря на боль, несмотря на раны, терзавшие его тело, засмеялся, ибо в одно короткое мгновение увидел, что его ждет, и понял, чем теперь обладает.
И смех его напугал Скуларию. Безжалостная убийца, служившая в этой жизни лишь себе – и Смерти, – она услышала в смехе сатра свой приговор. Золотисто-зеленое колесо, спаянное из теней смертоносных амулетов, сорвалось с оси и рухнуло вниз, на Акунда.
Сжав смарагд, он не стал плести сложных заклинаний – да он и не умел этого делать. Нахмурив брови на обожженном лице, сатра просто пожелал силы, и камень откликнулся на это желание нового хозяина. Множество магов Ксенфа в то мгновение ощутили, как исчезают незримые створы, что запечатывали колодцы, принадлежавшие их клану. Находящиеся на боевых постах, ожидающие атаки врага, они поняли – что-то случилось.
Чистая, бешеная сила ударила из колодцев, и невидимые для глаз лишенных магии людей и нелюдей струи ее устремились к одной точке, туда, где стоял с камнем в руке Акунд Ксенф.
Магическая энергия слилась в единый бурлящий поток и, подчиняясь воле хозяина смарагда, ударила навстречу колесу Скуларии. Поток был настолько плотным, настолько насыщенным, что обрел видимый образ. Глеб запомнил это как столб яркого зеленого огня, вдруг вырвавшийся из поднятой руки Акунда. Испепелив без остатка призрачное колесо, пламя рванулось дальше – ввысь!
Читать бесплатно другие книги:
