Девушка с полотен Тициана Остен Эмилия
Он пожал плечами, ничуть не огорченный оттого, что она так уничижающе на него смотрит.
— Не захочешь по доброй воле — возьму силой. Ты очень красива, а я не из тех, кто отказывается от подарков судьбы.
— Я буду кричать!
— Сколько угодно. Это меня даже возбуждает. А если ты думаешь, что кто-то прибежит на помощь, не надейся. В этих трущобах всем наплевать, хоть изойди криком. Так что лучше тебе быть смирной, и тогда ты умрешь быстро и хорошо.
Джулиана молчала. Она понимала, что все ее слова окажутся тщетными: этот человек уже убил бы ее, если бы хотел. И никакие деньги ему не нужны.
— Кстати, — словно прочитал ее мысли Абадайя, — при тебе должен быть чек. Это мне известно. Отдашь добровольно, я надеюсь? Конечно, я мог обыскать тебя, пока ты была без сознания. Но мне хочется видеть, как ты покоряешься мне, как сама снимаешь свою одежду. — Его голос даже задрожал от возбуждения. — Не сопротивляйся мне. Отдай чек по-хорошему, а потом раздевайся. Я подарю тебе наслаждение. И ты умрешь незаметно. Обещаю, мальчишку твоего тоже мучить не стану, когда найду. Это такая радость — умереть безболезненно. Бывает, ведь иначе.
Джулиана молча покачала головой. Если выходу нее один — смерть, — без сопротивления она не умрет.
— Жаль, — огорчился Абадайя. — В таком случае — сначала чек, а потом все остальное.
Джулиана вскочила и отбежала к противоположной стене; ухмыльнувшись, Краштвуд двинулся за ней, словно играющий с мышью кот. Он был нетороплив. Да и куда ему спешить? Джулиана быстро огляделась, увидела стоявшую на столе вазу и, как только Абадайя подобрался достаточно близко, схватила ее и ударила его по голове. Ваза разлетелась на множество осколков; Краштвуд с искривившимся от боли лицом изо всех сил толкнул Джулиану и рухнул; она не удержалась на ногах и отлетела в сторону, почувствовала, что не может устоять, и, падая, сильно ударилась головой об угол стола…
Джулиана пришла в себя через несколько минут. На полу рядом с ней, постанывая, лежал человек, его длинные, собранные в хвост волосы были в крови. Кто он?.. Что случилось?.. Она убила человека? О боже. Нет. Вроде бы он жив. Но может умереть. Она знала только одно: нужно бежать. Бежать, и немедля, нельзя оставаться тут. Джулиана, пошатываясь, поднялась на ноги, схватила шляпку, попятилась к двери. Слепо пошарила по ней — к счастью, ключ торчал в замочной скважине. Пара мгновений — и Джулиана оказалась в длинном, пахнущем мочой коридоре. Все вокруг плыло. Она знала, что должна идти. Скорее. Куда? Просто идти…
Она спустилась по лестнице, пару раз едва не упав, распахнула дверь и оказалась на улице. Вокруг были люди. Немного, но были. Джулиана диким взглядом обвела окрестности, коснулась головы, зачем-то надела шляпку, которую до сих пор держала в руке. Неподалеку высились мачты, слышались крики чаек… Порт. Это порт. Она знала, что нужно бежать: иначе тот человек найдет ее и убьет, как только очнется. Ей надо уехать как можно дальше. Ей казалось, что она забыла что-то важное, но Джулиана никак не могла вспомнить, что именно. Потом, все потом. Сейчас главное — уйти отсюда.
Она двигалась словно в толще воды, каждый шаг давался с трудом. Люди не обращали на нее внимания. Джулиана брела по улице, и улица вывела к порту, где покачивались у пирсов шлюпки, доставлявшие пассажиров на корабли.
В одну из них садился человек в капитанской форме, по виду англичанин, явно собиравшийся добраться до своего судна.
— Постойте! — вскрикнула Джулиана.
Мужчина обернулся; у него были ясные глаза и пушистые усы.
— Да, мисс? — Он действительно говорил по-английски.
— Вы с пассажирского судна?
Джулиана говорила с некоторым трудом.
— Парусник «Королевская слава». Мы идем в Мельбурн.
— Замечательно. — Джулиана вытащила кошелек, который непостижимым образом остался при ней, и сунула его в руку опешившему капитану. — Вот. Возьмите меня с собой. Умоляю.
— Но, мисс… — мужчина взвесил кошелек в руке. — Но…
— Прошу вас! — умоляюще прошептала Джулиана. — Мне нужно уехать! Пожалуйста!
Капитан заглянул в кошелек и, видимо, остался доволен увиденным. — А ваш багаж, мисс?
— У меня нет багажа. — Она решила солгать. Что угодно, лишь бы не остаться здесь! — Его потом привезут. Позже.
— Понятно, — с сомнением протянул капитан, но, взвесив кошелек еще раз, решил не задавать лишних вопросов.
Он взял под козырек и предложил Джулиане руку, чтобы молодая женщина могла войти в шлюпку.
— Добро пожаловать на «Королевскую славу», мисс! Мы, конечно, уступаем чайным клиперам в скорости, но, поверьте…
Джулиана не слушала болтовни капитана. Она сидела, сложив руки на коленях, и смотрела, как удаляется берег. Удаляется то черное, что было там. Она бежит. Бежит на край света.
Как она добралась до своей каюты, Джулиана не помнила. А следующим ее воспоминанием была уже портовая гостиница в Мельбурне и — лицо Джеймса Форда…
Джулиана не сводила глаз с этого человека. Абадайя Краштвуд — вот его имя. Он хочет ее смерти, и не просто хочет. Он — ищейка, посланная за ее жизнью и душой. Кто-то настолько желает ее смерти, что готов преследовать Джулиану до самого края земли, без остановки, без отдыха, до самого конца. Он заметил ее. Абадайя видел корабль, видел его название. Пойдет ли он следом? Конечно, пойдет. На мгновение Джулиане захотелось, чтобы все кончилось здесь и сейчас. Стоит немного сильнее перегнуться через перила, оттолкнуться руками — и кануть в голубой бездне океана. Здесь, на глазах у своего преследователя. И все кончится. Ищейка получит свое.
Голос Эдди вырвал Джулиану из черного мрака уныния и отчаянья. Нет. Не так. Не на глазах у сына. Не на глазах у Джеймса. Они этого не заслужили. Сколько бы ей ни отвела судьба, пусть. Она вернется в Мельбурн, займется пансионом. Главное, чтобы никто и ничего не заподозрил. А когда Абадайя Краштвуд придет за ней, она подчинится. И попросит лишь одного: сделать так, чтобы она исчезла без следа — и в обмен на эту услугу она сделает все, что он пожелает. Эдди станет богатым наследником, а она назначит его опекуном Джеймса. Сколько бы дней ей ни оставалось, она их проживет.
Мельбурн встретил их жарой и пылью: середина австралийского лета. Эдди утомило долгое путешествие морем, хотя он и старался этого не показывать. Форд, привыкший за время вынужденной изоляции на корабле каждый день проводить рядом с Джулианой, смотрел на приближающийся берег с определенным неудовольствием. Хотя Джулиана много времени уделяла сыну, она никогда не отказывала Джеймсу в общении; они обсуждали книги, купленные в Бомбее, Джулиана делилась своими планами насчет пансиона. Они говорили обо всем на свете, и это все больше сближало их.
Джулиана казалась спокойной, но печальной. Форд не мог понять, почему она грустит. Казалось бы, все идет как нельзя лучше: она нашла сына, память постепенно возвращается, она обеспеченная и даже богатая дама. В чем причина ее печали? Иногда Форду казалось, что она больна, смертельно больна. Еще полгода назад он и представить себе не мог, что скажет о ком-то, что на этом человеке, видите ли, лежит тень смерти. Теперь же он ясно и больно ощущал эту тень, призрак безнадежности и конца. Это было необъяснимо и страшно. Их каюты располагались рядом, поэтому он часто слышал, как Джулиана поет колыбельную сыну, рассказывает ему сказки, смеется и заставляет смеяться сына. Эдди был еще слишком мал, чтобы долго помнить плохое, поэтому мальчик искренне радовался воссоединению с матерью и совершенно не вспоминал о разлуке. Джулиана же не могла отвести от сына глаз, постоянно искала его взглядом, поправляла одежду, обнимала и целовала. Мальчик принимал эти ласки и отвечал на них с искренностью невинной души.
Эта сторона натуры Джулианы поразила Джеймса еще глубже, чем ее красота, грация, острый ум и образованность. Нежность и терпение, мягкость, абсолютная преданность и ласковая способность прощать, соединенная с уверенной настойчивостью талантливого воспитателя. Она действительно может стать хорошим учителем, она способна передать другим огонь своей души и стремление познавать мир. Форд смотрел на Джулиану, стоящую у поручней на носу клипера вместе с сыном, и думал, что никогда не сможет отпустить ее. Что угодно, только не это. С тех пор как она покинула Гленфилд, он постепенно терял ее. Она утекала, как вода. То страстное притяжение, что возникло между ними так быстро, больше не давало ему никакой власти над ней. Что-то более сильное влекло Джулиану куда-то во тьму. Несколько раз он пытался заговорить о ее печально она умело переводила разговор на другое. У нее появилась какая-то тайна, к которой она никого не желала допускать.
— Джулиана, — Форд подошел к матери и сыну. — Я помню, что ты не захотела принять мое предложение насчет квартиры, но теперь, когда с тобой Эдди, может быть… Я все же думаю, что тебе стоит пожить там. Я устроюсь в гостинице.
— А когда приедет папа?
До сих пор мальчик никогда не заговаривал об отце, и это слово заставило Форда вздрогнуть. Он напряженно ждал ответа.
— Папа? — Джулиана погладила сына по голове. Она знала, что рано или поздно Эдди спросит, и ответ приготовила заранее: — Я не знаю, милый. Понимаешь, мама долго болела, а папа…
— Ты говорила, что папа уехал далеко-далеко, что он хочет приехать, но не может.
— Да, сынок, не может. Но он любит тебя и думает о тебе.
— А о тебе? — Мальчик смотрел Джулиане в лицо напряженно и внимательно. — О тебе он думает? А ты любишь его?
— Родители всегда помнят о детях и любят их. И мужья о женах.
Джулиана покривила душой. Она совершенно ничего не помнила о своем муже. Несколько смутных вспышек, странные сны. То, что сейчас сказал Эдди, утвердило ее в мысли о том, что она вдова. Давно ли? И что случилось с ее мужем?
— А как зовут твоего папу, малыш?
Джеймс догадался, какой вопрос хочет задать Джулиана — и не может.
— Берти!
Альберт? Бертрам? Имя ничего не сказало Джулиане, не пробудило никаких воспоминаний.
— Хорошее имя, — похвалил Форд и с преувеличенным вниманием уставился на берег. — Сейчас причалим.
Глава 15
Место для пансиона Джулиана нашла почти сразу же. Утром следующего после возвращения в Мельбурн дня она с сыном вышла на улицу, просто пройтись, прогуляться до парка, который Джулиана заметила неподалеку. Удивительно, но среди пересохшего города оставался островок зелени, не выгоревшей под солнцем. Около самого парка обнаружился большой двухэтажный особняк, с широкой террасой и отдельным входом в небольшой флигель справа. Первый этаж был сложен из рустованного камня, а второй — из круглых бревен, гладко отполированных и выкрашенных в яркий голубой цвет. Крыша, крытая рифленым железом, сияла на солнце. Эдди тянул Джулиану в парк, но она все не могла отвести глаз от дома. И, о чудо! На маленькой зеленой калитке висела табличка: «Сдается в наем».
— Милый, — обратилась Джулиана к сыну. — Давай немного отложим поход в парк. Посмотри, какой прекрасный дом!
— Мы будем здесь жить?
Эдди сразу заинтересовался зданием.
— Если повезет, то будем.
— Тогда пойдем и посмотрим дом!
Мальчик толкнул калитку и побежал к крыльцу.
— Эдди, подожди! — вскрикнула Джулиана, но мальчик уже добежал до двери и постучал кулачком.
До молотка он, естественно, не мог дотянуться. Прежде чем Джулиана успела подойти, дверь открылась, и на крыльцо вышла сухонькая пожилая дама в белом крахмальном чепце и кружевной шали.
— И кто ты, юный джентльмен? — обратилась она к Эдди.
— Мама сказала, что мы будем жить в этом доме, — совсем не смущаясь, ответил Эдди.
— Простите его, — подошла к сыну Джулиана. — Он непоседливый ребенок.
— Ничего страшного, — мило улыбнулась старая леди. — Так вы интересуетесь домом, дорогая?
— Да. Меня зовут мисс Джулиана. — Она чуть замялась, но продолжила: — Мисс Джулиана Джоунс. Я увидела объявление на калитке.
— Я — миссис Далия Шервуд. Дом действительно сдается, но у меня есть условия. Пройдемте в дом, выпьем чаю, поговорим.
Джулиана последовала за пожилой леди в гостиную. Уже немолодая, но улыбчивая горничная подала чай и горячие коричные булочки. Эдди чинно и благопристойно принял чашку и занялся булочкой, так что Джулиана и миссис Шервуд смогли спокойно обсудить дела.
Идея с пансионом очень понравилась хозяйке, и дамы быстро обо всем сговорились. Миссис Шервуд жила во флигеле, а весь остальной дом решила сдавать. Наследство мужа, не очень большое, позволяло ей вести скромную жизнь, но поддерживать дом в приличном состоянии она была не в силах.
— Теперь мы пойдем в парк? — обрадовался Эдди.
— Да, милый. Дела можно отложить и до вечера.
Сердце Джулианы сжималось от боли при мысли о том, что ей придется оставить Эдди одного. Абадайя Краштвуд все равно ее настигнет. Если он не потерял след после того, как она вырвалась из его рук в Индии, ничто не заставит его отказаться от преследования. Стараясь не думать о том, сколько ей осталось, Джулиана устроилась на скамейке и с невыразимой нежностью наблюдала за сыном, бегающим по травке в погоне за бабочкой. В ридикюле у нее была припасена книжка, которую можно будет почитать, когда мальчик набегается и устанет.
В контору Джеймса они вернулись к обеду. Последние десять минут Джулиана несла сына на руках. Мальчик устал и засыпал на ходу. В квартиру на втором этаже был отдельный вход, так что Джулиана никого не отвлекла от работы. Толкнув дверь, она едва не столкнулась с Джеймсом, взволнованно ходившим туда-сюда по комнате.
— Джулиана! — начал он, а потом заметил спящего малыша.
Не произнося больше ни слова, он помог ей устроить сына в спальне, осторожно прикрыл дверь и только потом высказал, что хотел:
— Джулиана, я чуть с ума не сошел, когда пришел сюда и обнаружил, что вас нет и никто не знает, куда вы подевались.
— Мы ходили гулять в парк.
Она сняла шляпку, положила на стол и расправила ленты. — Простите, что мы заставили вас волноваться, Джеймс.
— Простите, я был несдержан, — Форд вздохнул. — Вы не обязаны передо мной отчитываться.
— Все равно, мы не хотели вас встревожить.
Джулиана оставила шляпку в покое и предложила Джеймсу сесть.
— Кажется, я нашла дом для своего пансиона.
— Поздравляю.
Формула вежливости вырвалась прежде, чем он успел действительно осознать новость. Джулиана окончательно покидает его. Если в Гленфилде у него были все возможности добиться ее любви, то сейчас… сейчас он в таком же положении, как и все остальные мужчины Мельбурна. Которые вскорости оценят не только красоту мисс Джулианы, но и узнают о ее состоянии. Один Эдди был достаточно сильным соперником, а Эдди и толпа поклонников в придачу… Скоро к Джулиане и подойти нельзя будет без предварительной записи.
— Это по-настоящему прекрасный вариант, — рассказывала Джулиана. — Просторный, там есть все, что нужно, расположение выгодное… И хозяйка замечательная, миссис Шервуд.
— О, миссис Далия Шервуд! — протянул Джеймс.
— Вы о ней слышали?
— Кое-что, — уклонился от ответа Форд.
Не сообщать же Джулиане, что в давние времена, по воспоминаниям отца и его друзей, мадам Шервуд содержала самый изысканный бордель на приисках Виктории. Сейчас об этом вряд ли кто помнит, так что пусть бурное прошлое остается всего лишь мифом. Хватит с него откровений о прошлой жизни Бетси.
— Это дом рядом с парком. Практически идеальное место для пансиона благородных девиц.
— Сильно сомневаюсь в поголовном благородном происхождении ваших будущих воспитанниц, — улыбнулся Джеймс, — но вот деньги у их родителей точно водятся.
— Если бы голубая кровь гарантировала врожденные манеры, воспитание и образование, то в моем пансионе не было бы нужды. — Джулиана помедлила. — Миссис Шервуд готова нас принять уже сегодня вечером. Думаю, мы переберемся сразу после обеда. Вещей у нас почти нет, так что проблем с переездом у нас не будет.
— Как пожелаете, Джулиана.
— Джеймс, — она посмотрела ему в глаза. — Я не хочу, чтобы вы сочли меня неблагодарной, но иногда нужно действовать решительно. Так всем будет лучше.
— Я все равно буду рядом, — ответил он. — Вы знаете, что я не отступлюсь.
— Я знаю, Джеймс. Но поверьте, и я не изменю решения. Я не прощу себя, если навлеку на вас неприятности. Потому что вы так много для меня сделали, потому что вы вернули мне сына и потому что я… понимаю ваши чувства.
— Потому что вы отвечаете на мои чувства.
Джулиана отвела взгляд.
Предсказания Джеймса полностью сбылись. Едва в газетах появилось объявление, что миссис Джулиана Джоунс открывает пансион благородных девиц, как в ее дом потянулись не юные леди, но целые толпы поклонников разных возрастов. Пару раз заглянув в гости к обеду, Джеймс обнаружил, что за столом, помимо него, Джулианы и маленького Эдди, присутствуют еще пятеро мужчин. На всех тумбочках стояли вазы, полные цветов. Сам он о букете как-то не подумал. Пришлось вести чинные беседы, причем не с Джулианой, а с этими наглыми негодяями.
— Миссис Джулиана, — обратился к хозяйке дома один из гостей, холеный брюнет в нежно-голубом костюме. Кажется, он владел лесопилкой где-то в предгорьях. — Как идут ваши дела с пансионом?
— Я занялась кое-каким переустройством дома и дала объявление о наборе преподавательниц и воспитанниц. Если все пойдет по плану, то через месяц пансион уже откроется.
— Если ваши воспитанницы будут столь же умны и образованны, как их патронесса, то Мельбурн быстро станет городом невест. — А этот фрукт был в нежнейше-зеленом костюме, словно кузнечик по весне. Странные же у некоторых понятия о том, что значит принарядиться.
— Вы слишком щедры на комплименты.
Джулиана была изысканно вежлива — но и только. Однако и это расценивалось поклонниками как поощрение. Джеймс скрипнул зубами. Сосед подпрыгнул на стуле — видимо, услышал. Форд продемонстрировал юнцу пренеприятную улыбку. Тот поежился, но пялиться на Джулиану не перестал.
После пары подобных визитов Форд впал в несвойственную ему депрессию и заперся в своей квартире с бутылкой шотландского виски и книжкой. Удивительно, но с тех пор, как Джулиана пристрастила его к чтению, он не мог уснуть без книги или выкурить трубку, просто бездумно пялясь в небо. Все эти выдуманные миры приобрели над ним странную власть. По рекомендации торговца книгами он купил на днях роман «Гордость и предубеждение» мисс Остен. Продавец сказал, что ему понравится.
Пока что нравилось, даже интересно было, чем все закончится. К середине дня и бутылки Джеймс добрался до того места, где мистер Дарси делает мисс Элизабет предложение. И тут его осенило: как и мистер Дарси, он считает, что достаточно ему любить Джулиану, чтобы она полюбила его и согласилась стать его. Но ведь это не так. И никто не даст ему гарантии, что кто-нибудь из этих наглецов не сможет пробудить в ней те же чувства, что и он. Да и что он знает о ее чувствах? Да, она столь же страстно желает его, как и он ее. Но неужели можно хоть на мгновение подумать, что такая благородная леди уступит страсти, если не испытывает настоящей любви и если не уверена в предмете страсти? Разве говорил он Джулиане хоть раз, что любит ее и готов стать для нее надежным мужем, беречь и охранять ее всю жизнь, в болезни и здравии, в богатстве и бедности, пока смерть не разлучит их? Кажется, нужно, наконец действовать по правилам, которые приняты во всех этих великосветских кругах. Конечно, хорошо быть богатым скваттером и западным женихом. Это вполне достаточно для девиц Вортуорт, но совершенно недостаточно для Джулианы. Она умна, красива, богата. У нее сеть сын — и она уже была замужем. Ходить вокруг и бросать страстные взгляды — это невероятная глупость.
Форд поставил бутылку на стол, отложил книгу и направил свои стопы в книжную лавку. Опять. Ему было жизненно необходимо приобрести какое-нибудь руководство по ухаживанию за благородными леди из богатой семьи. Кажется, что-то подобное он там видел.
Джулиана только что получила от мальчишки-курьера несколько объемистых свертков с одеждой для Эдди. Мальчику явно требовалось гораздо больше, чем пара штанишек, рубашка и курточка, в которой Джулиана забрала его из приюта при католической миссии в Бомбее. Поднявшись наверх, Джулиана принялась раскладывать по ящикам комода новые вещички: маленькие рубашечки, коротенькие бриджи, носочки и белье. Руки ее слегка дрожали, она не могла не думать, что, возможно, ей придется покинуть Эдди, едва она успела его найти. Она взяла из свертка очередную рубашонку и разложила на полке комода, помедлила и начала аккуратно сворачивать: сюда рукавчик, сюда другой…
Джулиана бросала в сумку одежду Эдди, поспешно, не заботясь о том, чтобы каждая вещичка была аккуратно сложена. Разительный контраст с ее обычной спокойной аккуратностью! Но сейчас не до таких мелочей. Прочь из этой страны, скорее, скорее! Только бы не оставаться здесь, в этом ненавистном месте, с которым связано столько воспоминаний, теперь отравленных! Слезы жгли Джулиане глаза.
Она почти швыряла вещи, не заботясь о том, что они помнутся, что будут сложены как-то не так. Торопливое желание убежать, исчезнуть из Англии навсегда затопило все существо Джулианы, и она не могла больше ему противиться. Может, это и плохо — бежать вот так. Может, и недостойно. Но она не видела другого выхода и не желала теперь иного. Дядя примет ее в любое время. Он писал, часто писал, что очень хочет увидеть и племянницу, и ее сына. Джулиана ни разу не встречалась с дядей; возможно, с его стороны это лишь вежливые пустые слова. Если окажется так, Джулиана и Эдди все равно не пропадут. Она уедет куда угодно и сделает что угодно, лишь бы обеспечить спокойствие Эдди, лишь бы он никогда не узнал, что произошло.
Может быть, она и расскажет ему однажды. А возможно, и нет…
В комнату заглянула служанка.
— Мисс, вам помочь?
Слуги в доме уже знали, что хозяйка его покидает.
— Да, благодарю, Элис. Только быстро. Все нужно сложить очень быстро.
— Хорошо, мисс.
Джулиана сама не знала, чего опасается. Но ощущение опасности нависло над ней, как дамоклов меч. Она могла лишь скрыться, словно юркий зверек, за которым гонится хищник Быстрее. Быстрее. Сердце взволнованно тюкало в груди.
Оставив Элис разбираться с вещами (служанка действительно сделает все лучше и быстрее), Джулиана пошла в комнату к Эдди. Мальчик сидел на кровати и листал книжку. Джулиана присела рядом и прижала сына к себе.
— Мы уезжаем, Эдди.
— Куда, мамочка?
— Очень далеко, в жаркие края. Тебе там понравится.
На самом деле Джулиана не была так уж в этом уверена. Но Эдди еще маленький, он быстро все забывает, впечатления сменяются, и он привыкнет.
— А папочка поедет с нами?
Горло сдавило острой болью.
— Нет, папочка не сможет, — с усилием выговорила Джулиана.
— А потом он приедет?
— Может быть.
— Когда?
— Не знаю, Эдди. Не знаю.
Она все объяснит ему позже. Может быть, на корабле. Может быть, уже в Индии. Расскажет, что папочки в их жизни больше нет. Джулиана обхватила сына руками и уткнулась в его сладко пахнущие волосы, сдерживаясь, чтобы не разрыдаться.
— Мисс! — в комнату вбежала Элис. — Все готово!
— Хорошо. — Джулиана встала, потянула за собой Эдди. — Пусть подают экипаж. Мы едем немедленно.
Глава 16
После нескольких дней, проведенных в обществе поклонников, Джулиана поняла, что так дальше продолжаться не может. Толпа мужчин в доме мешала заниматься делами, отпугивала кандидаток в преподавательницы, а уж тем более воспитанниц. Что с этим делать, Джулиана не знала. Если просто запретить недавно нанятому дворецкому открывать двери, то поклонники начнут караулить в саду или на улице. Да и сомневалась Джулиана, что флегматичный и полноватый дворецкий, Вусли, сможет захлопнуть дверь перед носом у решительных мельбурнских мужчин. Особенно перед носом одного конкретного мужчины. Джеймс Форд начал осаду по всем правилам галантного искусства. Джулиана подозревала, откуда он поднабрался знаний, так что теперь она даже слегка сожалела, что открыла для него мир книг.
Каждое утро Джеймс присылал ей букет, причем Джулиана узнавала его среди всех остальных: простой, скромный и элегантный, ничего вызывающего и излишне роскошного. Кажется, в его книге было написано, что дамам, уже побывавшим замужем, а тем более вдовам, ничего «слишком» дарить не стоит. К каждому букету прилагалась короткая записка, где Джеймс в самых изящных выражениях осведомлялся, может ли Джулиана уделить ему немного своего времени и прогуляться с ним в парке после обеда (он прекрасно знал, что именно в это время она выходит на прогулку с Эдди). Как это ни странно, ни один из остальных поклонников до такого хода не додумался. Наверное, они не знали, как вести себя с Эдди. Джеймс же знал — или интуитивно нашел правильную линию поведения. Вряд ли в книгах пишут о том, как подружиться с шестилетним сыном предмета своих воздыханий.
Однажды утром Джулиана получила очередной букет от Джеймса. Это были розы, белые розы, миниатюрные и нежные, еще с капельками росы. Она поднесла букет к лицу, вдыхая свежий тонкий аромат…
На сей раз они встретились не у озера. Стояла непогода, моросил мелкий дождь, и Джулиана замерзла даже в теплом плаще от порывов холодного ветра. Следуя указаниям из полученной утром записки, она пробралась через сад и по узкой тропинке вышла к полузаброшенному гроту. Здесь стояла деревянная скамья срезной спинкой, и ветер стихал, не в силах взять штурмом высокий холм. На скамье сидел человек, которого Джулиана хотела видеть больше всех на свете. Он поднялся ей навстречу и тут же заключил в объятия.
— Ты пришла! И совсем замерзла…
— Рядом с тобой мне не холодно.
Она смотрела на него сияющими глазами. Его близость, его запах вызывали в душе целую бурю Амоций.
— Садись.
Он увлек ее за собой и усадил рядом на скамью.
— Вчера я целый день ждал этого мига. Только и мог думать о том, как мы встретимся. И сейчас, когда ты здесь, я не могу на тебя наглядеться, не могу надышаться тобой…
Он торопливо принялся покрывать короткими поцелуями руки Джулианы; потом, спохватившись, отстранился на миг, достал из-за спинки скамьи припрятанный там букет и протянул девушке. Мелкие белые розы остро пахли летом. Джулиана зарылась в них лицом, чувствуя на своих щеках капли росы.
— О, Берти…
— Я сам срезал их в саду для тебя. Нравятся?
— О да!
— Это словно наваждение. — Он накрыл ее ладони своими. — Я все время думаю о тебе! И не могу остановиться. Мне хочется быть с тобою рядом каждое мгновение. Я слишком много читаю романов, верно? — Он усмехнулся. — Но я таков, каков я есть. Может, не столь решителен, как следовало бы. Одного я хочу точно. Джулиана, — голос Берти на мгновение прервался, — стань моей!
— Что ты имеешь в виду?
В горле у Джулианы пересохло.
— Я хочу подарить тебе все то, о чем ты пока не подозреваешь.
Берти наклонился к Джулиане и говорил, почти касаясь губами ее губ. Букет едва не зажало между ними, и Джулиана отложила цветы.
— Только догадываешься. Это иной мир, но тебе понравится, обещаю. Я хочу обладать тобою до конца, а ты будешь обладать мной.
Он поцеловал ее, не дожидаясь ответа; Джулиана ответила на поцелуй. Она уже привыкла к прикосновению его губ и никак не могла насытиться; казалось, когда они вместе, мир выворачивается наизнанку — и там, на другой стороне, возможно все. Рука Берти скользнула по шее Джулианы, пальцы зарылись в ее волосы. Большой палец гладил мочку ее уха, и это зажигало в груди Джулианы огонь, черный, как самая долгая зимняя ночь.
— Берти! — выдохнула она, и он отстранился на мгновение.
— Ты ведь уже моя, — прошептал он, — уже моя! Джулиана! Почему ты отвергаешь меня? Почему не хочешь отринуть последнее препятствие между нами? Ведь разве тебе, — он привлек ее еще ближе, провел ладонью по спине, — не нравится то, что я тебе предлагаю? Разве ты не можешь согласиться?
В его объятиях ей было так уютно, так спокойно. И тем не менее Джулиана покачала головой.
— Нет, Берти. Я не так воспитана.
— Чего же ты желаешь?
— Ты знаешь.
— Я не могу!
— Но что? Что тебе мешает? — Джулиана впилась взглядом в его лицо. Берти отвел глаза. — Твоя судьба уже связана с чьей-то? Тебе обещана невеста? Ты женат? Ты ничего не говоришь, ускользаешь каждый раз! Только намеки, в которых я не в силах разобраться! Я больше не могу так. — Она отстранилась, вывернулась из его объятий. — Я хотела бы принадлежать тебе, как ты просишь. Но мое воспитание, моя честь не позволяют мне этого сделать. Если я так поступлю, то до конца жизни буду терзаться чувством вины и согрешу перед Богом. Я не могу. Извини, но я не уступлю, как бы мне этого ни хотелось.
— Ты отвергаешь меня потому, что боишься неодобрения церкви?
В голосе Берти прозвучала настоящая боль.
— Не только. Потому что таким образом я предам саму себя.
— Разве быть вместе с любимым человеком — это предательство?
— Для союза, не освященного церковью, да. Я понимаю это так. Иначе все то, во что я верила с самого детства, вообще не имеет смысла. Я не могу это принять.
Берти тяжело вздохнул и взъерошил светлые волосы, завивавшиеся от влаги.
— Все так сложно, Джулиана.
— Объясни мне. — Она вновь потянулась к нему, провела ладонью по его щеке. — Ты же знаешь, я пойму. И, возможно, вместе мы отыщем выход…
— Боюсь, что нет.
Опять воспоминание. После возвращения из Индии память постоянно подбрасывала Джулиане такие картинки, словно кто-то там, наверху, решил вернуть ей ее жизнь до того, как… Прежде, чем Абадайя Краштвуд ее найдет. Клипер пролетел путь от Бомбея до Мельбурна меньше чем за две недели. Пароход потратит на это около трех, если погода будет благоприятствовать. Джулиана узнала, что начался сезон штормов, так что вряд ли какие-либо корабли, кроме самых отчаянных, пересекут Индийский океан. Капитаны не рискуют в такую погоду. Почтовый пароход придет через пару месяцев, к концу лета. Это давало надежду, что ей отпущено немного больше, чем она думала вначале. Может быть, удастся открыть пансион и оставить Эдди в наследство еще и работающий бизнес. На следующий день после переезда к миссис Шервуд Джулиана посетила нотариуса и составила завещание, назначив опекуном Эдди мистера Джеймса Форда. Она старалась не думать о приближающейся опасности, старалась просто жить и быть рядом с сыном. Воля Всевышнего неисповедима. Абадайя Краштвуд вполне может сгинуть в океане, а она все будет ждать и вздрагивать от любой тени в темном углу. Что бы там ни было, сама себе она жизнь портить не будет.
В одну из ночей, когда Джулиана в полудреме лежала в своей кровати, обнимая Эдди, прибежавшего к ней после привидевшегося страшного сна, она со всей ясностью и определенностью вспомнила большой отрезок своей прежней жизни. Немного обрывочно, но совершенно понятно.
В спальне горели свечи; Джулиане почему-то казалось, что нельзя ни на мгновение оставлять сына в темноте. Она боялась за него, как никогда и ни за кого не боялась; она, наверное, просто утомилась, вот и все. Роды были трудными, но, к счастью, завершились благополучно; и вот уже вторую неделю Джулиана не могла нарадоваться на своего сына. Эдди. Маленький Эдди.
Как же она его любит!
Сейчас Эдди спал в колыбельке, а Джулиана сидела рядом, тихонько покачивала ее и смотрела на сына, едва дыша. Он такой смешной, маленький и сморщенный, со светлыми волосенками на крохотной голове. И уже сейчас похож на отца — человека, которого Джулиана любила всей силой своего сердца. Эдди тихо и смешно сопел, укутанный в мягкое одеяльце. Джулиана склонилась ближе, прислушиваясь к дыханию сына, и не зная зачем это одеяльце поправила, хотя это было, вовсе не нужно. Но она была нужна Эдди. Он чувствовал, когда мать рядом, а когда отходит, и начинал плакать, если ее долго нет.
— Ты такой маленький у меня, — прошептала Джулиана сыну, хотя он не мог еще понять ее. — Такой беззащитный. Я буду тебя защищать. От всего. Ото всех. Пока ты еще не знаешь, как велик и сложен мир, в который ты попал. Но однажды, ты вырастешь и станешь важен и необходим не только мне, но и многим, многим людям. Так будет, Эдди. Я знаю.
Она коснулась его лба легким, как бабочка, поцелуем. Эдди не проснулся, и Джулиана тихонько засмеялась от переполнявшего ее счастья. У нее есть все, чего только можно пожелать. Любящий муж. Прекрасный сын. Счастливая жизнь. Совсем счастливая, если бы… Если бы не некоторые детали.
За дверью послышались шаги, раздался скрип — кто-то вошел. Джулиане не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что это Берти. Он остановился у нее за спиной, положил руки ей на плечи, прижал к себе. Джулиана с удовольствием ощутила его знакомое, надежное тепло.
— Спит? — спросил Берти, хотя ответ был очевиден.
Но рождение сына тоже сделало мужа счастливым и немного растерянным (ведь он сам еще был очень молод!), поэтому иногда он задавал глупые вопросы, не в силах поверить, что такое счастье — Эдди — появилось у них с Джулианой.
— Спит, — шепотом ответила она. — Так сладко…
— Тебе бы тоже не мешало поспать. Тетя Патрисия говорит, что ты не высыпаешься. Оставь Эдди хоть ненадолго, няня за ним присмотрит.
— А если с ним что-нибудь случится? Если он будет нуждаться во мне, а меня не окажется рядом?
— Поверь, Джули, люди становятся взрослыми и в таких случаях. Взгляни хотя бы на меня.
Джулиана помолчала, потом встала и повернулась к Берти. Он отступил на шаг: такой знакомый до последней черточки, усталый, с мягким взглядом.
— Кстати, хорошо, что ты заговорил об этом. — Она бросила взгляд на кроватку, опасаясь, что ее голос может разбудить малыша. — Теперь все изменилось.
— Мы уже говорили об этом.
Берти заложил руки за спину: признак пробуждающегося упрямства.
— И еще не раз заговорим. Я не намерена оставлять эту тему. — Джулиана умела настаивать на своем. — Теперь, когда у нас есть Эдди, тыне считаешь, что мы кое-что должны нашим… родственникам?
Он вскинул голову.
— Нет! Ты не представляешь, сколько неприятностей это принесет.
— Почему? — Джулиана пожала плечами. — Мы обвенчаны перед Господом, в Его глазах мы муж и жена. Никто не сможет разорвать эту связь. Что нам скрывать? Свою любовь?
— Джулиана, — Берти шагнул к ней, мягко взял за локти, — ты прекрасно все знаешь и сама. У тебя есть все ответы. Неужели так сложно поверить мне, понять: то, о чем я говорю тебе, — не шутки? Это безрассудно и, может быть, даже опасно.
— Но почему? — взмолилась она. — Я не понимаю тебя. Я знаю, что тебе тяжело, но… я ведь люблю тебя, Берти, я твоя жена и буду рядом, что бы ни случилось.
— Я боюсь, — еле слышно произнес он, — что твоя преданность обернется против тебя. Пожалуйста, Джулиана. Давай отложим этот разговор. Мы возобновим его и подумаем, что делать, но только не теперь. Не сейчас. Я не могу сейчас.
В его глазах отразилась такая боль, что Джулиана тут же пожалела о вырвавшихся у нее словах.
— Хорошо. — Она порывисто обняла мужа, желая только одного: чтобы он был счастлив. — Давай не будем об этом теперь. Ты посидишь со мной и Эдди?
Берти погладил ее по распущенным волосам.
— Любовь моя, я за этим и пришел.
Под утро она проснулась (Эдди по-прежнему спал рядом) и попыталась обдумать то, что вспомнила. Любимый муж, Эдди, счастливая семейная жизнь. Почему же она оказалась на краю света, одна? Кто хочет ее убить? И где Берти? Они с Эдди поспешно уехал из Англии. Джулиана помнила то чувство обиды и необъяснимого страха, что было в том воспоминании. Она страшилась чего-то — и одновременно надеялась, что появится кто-то (Берти?) и все снова станет хорошо.
Утро началось, как всегда, с букета от Джеймса. Джулиана улыбнулась. Неужели он считает, что может завоевать ее таким путем? Наивный. Если бы она уже не была безоглядно и предосудительно покорена им, то никакие букеты и никакие прогулки в парке, сопровождающиеся беседами о прекрасном и играми с Эдди, ему бы не помогли. Иногда Джулиане хотелось подойти к Джеймсу вплотную, развязать идеальный узел шейного платка, растрепать волосы, стащить пиджак — в общем, превратить застегнутого на все пуговицы вполне безупречного джентльмена (не идеального, но определенно достойного) в вольного и абсолютно очаровательного пастуха. Ах, если бы не тени прошлого, если бы не ищейка за спиной…
Однажды вечером Джеймс зашел без предупреждения, в качестве оправдания он продемонстрировал стопку книг.
Читать бесплатно другие книги:
