Никогда не слушайте Элис! Кёртин Джуди
– Вроде нет. Одни женщины. Там полно домохозяек. Это какой-то домохозяечный рай.
Я даже не успела рассмеяться, как она продолжила:
– Ой! Там есть один мужчина.
Я не отважилась посмотреть.
– Он сидит один?
Элис кивнула.
– Пока да. Но мама еще в очереди. Может, он ее ждет. Да нет. Не может быть… Мама бы не стала… Он…
– Что такое?
– Посмотри, Мэг. Посмотри на мужика рядом с тем горшком.
Я выглянула из-за ее плеча – и не поверила своим глазам.
Скажите мне, что это не Норман.
Не может быть, что этот дядька – будущий отчим Элис.
Или может?
Мужик был высокий, бледный и тощий. На голове одна-единственная, очень длинная прядь, которую он зачесал на макушку, – может, надеялся, что под этой сальной паклей не видно лысины. На нем был лоснящийся серый костюм и грязные кеды. Он ел гигантский пончик. Рот у него был перемазан липким кремом. Он достал носовой платок, высморкался, а потом тем же платком вытер рот. Меня чуть не передернуло от отвращения. Я посмотрела на Элис. Она и так была бледная, а теперь стала какого-то жуткого желто-белого цвета – как пахучий сыр, который мама покупает на рынке по субботам.
– Да нет. Мама бы… – прошептала Элис.
Я вдруг поняла, что она права. Вероника никогда бы не запала на такого. Это не ее тип мужчины. Она повернута на одежде и внешности и всем таком. Она бы никогда не появилась на людях с человеком, который плохо одет и не умеет пользоваться носовым платком.
Вот моей маме он вполне мог бы понравиться, если б она решила, что он хороший человек или переживает насчет окружающей среды. Но Веронике? Ни за что.
Я ухмыльнулась.
– Спокойно, Эл. Не в этой жизни.
– Да уж, – ухмыльнулась она в ответ.
Только я приготовилась облегченно выдохнуть, как Элис снова схватила меня за локоть. Больно. Что за привычка? Хватка у нее будь здоров. Что-то мне подсказывало, что к концу дня у меня вся рука будет в синяках.
– Смотри, Мэг. Это точно он. Маме такие нравятся, – опять зашипела она.
Она показала на мужчину, который стоял на краю тротуара через дорогу от нас. Молодой. Ну, точно моложе Вероники. Стильная куртка, брюки, элегантный кожаный портфель. Волосы впереди взъерошены гелем, но не сильно – он не выглядел так, словно косит под подростка, он просто выглядел в меру круто.
Машины проехали, мужчина перешел улицу и оказался прямо рядом с нами. Мы с Элис опустили головы и сделали вид, что в жизни не видели более интересных трещин в асфальте. Мужские ноги зашагали прочь от нас. Симпатичные, кстати, ноги, не слишком большие, не слишком маленькие, в шикарных синих ботинках. Не поднимая головы, я наблюдала за тем, как синие ботинки идут к кофейне. Через несколько секунд я уловила запах дорогого одеколона. Не то чтобы я очень разбиралась в таких вещах, но почему-то я подумала, что именно так пахнут мужчины, которые идут на свидание.
– Думаешь, он? – спросила я.
Элис вздохнула.
– Есть только один способ это узнать. – И без всякого предупреждения крикнула: – Норман!
Как только мужчина обернулся, Элис схватила меня за руку и затащила в дверной проем.
– Точно он, – сказала она.
Потирая свою несчастную руку, я выглянула из-за угла. Норман оглядывался по сторонам, не понимая, кто на пустой вроде бы улице окликнул его по имени. Затем пожал плечами и вошел в кофейню.
Элис осталась в укрытии, вид у нее был очень сердитый. А я, вытянув шею, следила за развитием событий. А куда деваться? Мужчина стоял в дверях кофейни и оглядывался. Будь это воскресный спектакль, я бы крикнула: «Она у тебя за спиной!» – и все бы рассмеялись. Но это был не спектакль, и на счастливый конец рассчитывать не приходилось.
Вероника сидела за столиком у окна. Мне было хорошо ее видно. Пальто она аккуратно сложила на соседний стул. Она теребила цепочку на шее и стучала пальцами по столу. Обычно Вероника себе такого не позволяет, бережет накладные ногти. Похоже, она жутко нервничала.
Она подняла голову и заметила Нормана. Поправила волосы – снова. Улыбнулась и помахала. Норман направился к ней. Она привстала и протянула ему руку. Он взял ее ладонь обеими руками, в кино мужчины так делают, когда изображают искреннее чувство. Она улыбалась ему, как самая счастливая в мире женщина. Норман стоял ко мне спиной, так что мне не было видно, улыбается ли он в ответ. Скорее всего, да. Я повернулась к Элис. Она по-прежнему разглядывала трещины на тротуаре. Наверное, уже так хорошо их изучила, что могла бы нарисовать по памяти. Хотя, пожалуй, и хорошо, что она всего этого не видела.
Норман все никак не мог отпустить руку Вероники. По-моему, я наблюдала самое долгое рукопожатие в истории человечества. И тут случилась катастрофа. Норман подался вперед и поцеловал Веронику в щеку.
Мне захотелось сесть на жесткий, холодный, потрескавшийся тротуар и заплакать. Я бы плакала, пока река слез не унесла бы меня далеко-далеко от этого ужасного места.
Глава девятая
Мне, понятно, не хотелось рассказывать Элис все подробности. Поэтому ей пришлось меня уговаривать. Целых двадцать две секунды. Впечатляющий результат – даже для Элис.
Элис внимательно меня выслушала. Она не кричала, не визжала, даже ногой не топнула. Не стала ломиться в кофейню, чтобы спросить Нормана, какое право он имеет целовать ее маму. Она просто молчала, и это пугало меня до чертиков. Я бы пережила, если б она стала злиться или надулась, но молчание – это было очень странно. Я не знала, что мне с ней делать.
Мы приплелись домой. Элис сразу пошла в свою комнату, легла на кровать и уставилась в потолок. А я пошла на кухню и заварила горячий шоколад. Я мешала и мешала, но вкусной пенки, как в кофейне, все равно не получилось. Я бухнула в кружки побольше розовых зефирок. Потом порылась в шкафчиках и нашла шоколадное печенье. Я старательно расставила все на подносе. Я сомневалась, что это поможет, но ничего другого мне в голову не пришло.
Я отнесла поднос в комнату Элис. Она буркнула «спасибо», но поставила кружку на пол и пить не стала. К печенью она тоже не притронулась, и я поняла, что дела совсем плохи. Элис обожает шоколадное печенье так же, как моя мама – кашу из экологически чистой крупы.
Она все лежала и смотрела в потолок. Я отхлебнула шоколада и подумала, чем бы я могла сейчас заниматься, будь я дома. Конечно, шоколада с печеньем дома нет, но обстановка, думаю, была бы повеселей. Да где угодно сейчас веселей, чем в комнате Элис. Я хотела помочь Элис, утешить ее, но не знала как. Затея с печеньем провалилась, а других идей у меня не было.
Как же я ненавижу трагедии. Мне хотелось всего-навсего нормальных каникул в компании лучшей подруги. Неужели это так много?
Лет через пятьсот Элис наконец заговорила. Голос у нее был тихий и хриплый, как будто она разучилась разговаривать. Может, и впрямь разучилась – не припомню, чтобы она когда-нибудь так долго молчала.
– Он действительно ее поцеловал? Ты уверена?
– Да, уверена, – ответила я и вздохнула. – Но не в губы, клянусь. Только в щечку.
– И что ты думаешь? – сказала Элис уже громче.
– Может, они просто друзья. Сейчас друзья сплошь и рядом при встрече целуются. У взрослых так принято. Наверняка они просто дружат.
Сама я, конечно, в это не верила. И зачем я рассказала ей про этот дурацкий поцелуй? Я была слишком потрясена, в этом все дело.
Элис меня не слушала.
– Интересно, когда она собирается нам о нем рассказать? Небось скоро приведет его домой, – размышляла она вслух. – Дети, познакомьтесь с Норманом, мы с ним очень близкие друзья, – сказала она голосом Вероники. Потом перекатилась на живот и ткнула кулаком в подушку. – Нельзя так с нами поступать. Нельзя. Я ей не позволю.
Ее боевое настроение мне не нравилось. Почему Элис не умеет принимать все как есть? Почему она всегда уверена, что может все изменить?
– Может, все не так плохо. Может, ты постепенно привыкнешь. Как другие дети, – сказала я как можно мягче.
Элис резко села и уставилась на меня.
– Я – не «другие дети». Я не собираюсь привыкать. Не собираюсь с ним дружить. Не собираюсь с ним разговаривать. Я не позволю ему вломиться в нашу семью. Я…
Она замолчала на полуслове.
– Ты что? – с опаской спросила я.
Она улыбнулась, но не ответила.
– Ну же, Эл. Говори. Что ты задумала? – В который раз я задавала вопрос и боялась ответа.
Элис снова улыбнулась.
– Только что осенило. Теперь я точно знаю, что делать.
– И?
Она улыбнулась еще шире.
– Я буду такой наглой, капризной и противной девицей, что Норман сбежит от мамы. Я так его напугаю, что он навсегда исчезнет из нашей жизни.
Только не это! Я рисовала себе одну кошмарную сцену за другой. Всерьез запахло жареным. Я хотела помочь Элис, но этот ее план никуда не годился. Вечно она ищет неприятностей на свою голову! Надо остановить ее, пока не случилось беды.
– Но твоя мама же не дура. Она тебя в два счета раскусит. Тебе это с рук не сойдет. Она тебя убьет.
И я не шутила. Я видела, как Вероника может психануть из-за сломанного ногтя. Представить страшно, как она взбесится.
Элис передернула плечами.
– Ну, может, сначала и посердится малек, – беззаботно сказала Элис.
– Малек посердится? – выдохнула я.
Элис сделала недовольную мину.
– Ладно, может, она очень сильно рассердится, зато потом скажет мне спасибо. Я сделаю ей одолжение. Просто она не сразу это поймет.
Она потянулась за горячим шоколадом – который уже превратился в холодный. Элис невозмутимо выпила всю кружку залпом, вытерла губы и скрестила руки на груди.
– Завтра. Приступаю завтра. Как думаешь, с чего нам начать?
Двадцать минут спустя мы с Элис сидели на полу в гостиной и изучали толстенный медицинский справочник. Более отвратительной книги я в жизни не видела. Картинки там просто ужас – детям до 18 такое вообще нельзя показывать. Моя чувствительная натура подвергалась суровому испытанию.
Мы уже забраковали скарлатину, свинку и ветрянку. Выглядит о-го-го, но симулировать, мы решили, будет трудновато.
Мне быстро надоело, к тому же от некоторых картинок сразу мутить начинало. Я не сомневалась, что ночью меня будут мучить кошмары о том, как я вся покрылась гнойными струпьями. Я схватила книгу, быстро ее пролистала и вернулась на страницу с аппендицитом.
– Вот. Это подойдет. – Я протянула книгу Элис.
– Хммм. Не особо оригинально.
Мне захотелось дать ей в лоб. Элис вообще повезло, что я не драчунья.
– Эл, мы вроде как к оригинальности и не стремимся. Это ж не творческий конкурс. Нам не нужно редкое заболевание, нам нужно что-то простое и убедительное.
Она пожала плечами.
– Ну да, может, ты и права. Сейчас почитаем, что нужно будет делать.
Она пробежала пальцем по списку симптомов.
– Боли в правой нижней части живота, потеря аппетита, тошнота, неприятный запах изо рта. Пожалуй, я справлюсь.
Она захлопнула книгу и поставила ее обратно на полку.
– Значит, решено. Завтра утром, между девятью и десятью часами, у меня случится острый приступ аппендицита.
План Элис меня по-прежнему не вдохновлял. Я предложила аппендицит только для того, чтобы она не решилась на что-нибудь совсем уж безумное. А то она вполне могла бы попробовать симулировать перелом ноги, к примеру. Или хуже того – по-настоящему сломать ногу. Когда на Элис находит, ей ничего не стоит переборщить.
– Эл, я даже не знаю. Ну, поверит твоя мама, что ты заболела, а дальше что?
– Ей придется отменить свидание с Норманом.
– И что? Что изменится? Она ему позвонит, скажет, что не придет, потому что дочка заболела, и перенесет свидание на следующий день. Толку-то. Вряд ли это его отпугнет. Или ты собираешься валяться с аппендицитом каждое утро до конца жизни?
– Нет, конечно, вот же ты тормоз. Просто у Нормана наверняка нет детей – для папаши он слишком чистенький. Я хочу ему показать, что с детьми куча хлопот. Они вечно портят родителям все планы. Это главный детский талант. Норман это скоро поймет. И тогда он бросит маму и найдет себе подружку без детей. С внешностью у него порядок, ему незачем держаться за мать-одиночку.
Я вздохнула. На словах все очень просто, но на деле всегда выходит наоборот.
– Ладно. Ты притворяешься больной, твоя мама отменяет завтрашнее свидание. Что потом?
Элис задорно улыбнулась.
– Пока не решила. Но наверняка что-нибудь кошмарное.
От ее слов у меня скрутило живот – очень даже по-настоящему.
Глава десятая
Ночью, как я и боялась, меня то и дело будили кошмары из медицинского справочника. Один раз мне приснилось, что у меня глаз стал ярко-красный и раздулся, как баскетбольный мяч. Наверное, я кричала во сне – проснулась я от того, что Элис бросила в меня подушкой. Но это не помогло. Когда я заснула обратно, сон был тут как тут, поджидал меня. Так я и маялась до самого утра, пока у Элис подушки не кончились.
После такой ночки я была совсем без сил. Я лежала, не открывая глаза, на гостевой кровати в комнате Элис и мечтала о том, чтобы впереди меня ждал нормальный день – прогулка по центру, может, кино. Я бы даже согласилась на уборку квартиры, лишь бы не этот план Элис.
Хотя, может, за ночь она одумалась и поняла, что план никуда не годится. Может, у меня все-таки будут настоящие каникулы.
Нет, зря надеялась.
– Вставай, Мэг. Вставай. – Элис принялась меня трясти. – У нас же план. Забыла, что ли?
Угу, забудешь тут.
Мне было лень спорить. Я оделась и поплелась за Элис в кухню. Вероника и Джейми уже сидели за столом. Я насыпала себе большую миску хлопьев. На пачку даже не взглянула – какая разница, главное, что это не каша. Элис села рядом со мной. Она не притронулась к хлопьям и всем своим видом показывала, что ей нездоровится. Но Вероника ничего не замечала, она пыталась удовлетворить бесконечные капризы Джейми.
– Хочу сахар.
– Но, детка, хлопья и так с сахаром. Смотри, на пачке написано.
– Я хочу сахар.
– Ну хорошо, детка. Вот. – Она высыпала на его хлопья ложку сахара.
– Хочу еще…
– Но, детка…
– Дура, я хочу еще сахара!
Вероника погладила его по руке.
– Ладно, ладно, детка. Вот тебе еще, за то, что ты такой хороший мальчик.
Ку-ку?? Она что, с луны свалилась? С каких пор Джейми – хороший мальчик?
Элис состроила мне гримасу, я скривилась в ответ. Даже когда они жили в Лимерике, Джейми был не подарок, но тут он совсем отбился от рук.
Элис шумно вздохнула, но Вероника по-прежнему не обращала внимания на ее пантомиму – она пыталась остановить Джейми, который норовил высыпать в свою миску очередную ложку сахара.
Когда Элис театрально застонала, Вероника наконец посмотрела на нее.
– Это еще что за мычание?
Элис наклонилась вперед и схватилась за живот.
– Это я, мам. Мне что-то нехорошо.
Вероника раздраженно цокнула языком, встала и подошла к нам. Джейми не упустил свой шанс. Он сунул руку в сахарницу, зачерпнул горсть и попытался запихнуть все себе в рот. Сахар посыпался ему на одежду и на стол, а со стола на пол. Джейми недоуменно уставился на свой пустой кулак. Потом взял ложку из-под молока и окунул ее сахар. За несколько секунд он запихал в свою наглую моську три ложки с горкой. Моя мама говорит, что от сахара глисты. Если она права, Джейми очень скоро сможет открыть собственную глистную ферму.
Вероника положила Элис на лоб руку.
– Ты не горячая.
Элис снова застонала. Мне казалось, она перебарщивает, но Вероника не заподозрила подвоха.
– Что-нибудь болит?
Элис слабо кивнула.
– Да, вот здесь. – Она прижала руку к левому боку. Элис вечно путает право и лево. К счастью, Вероника в этот момент отвернулась, я энергично замотала головой, и Элис схватилась за другой бок.
Вероника улыбнулась.
– Может, просто в туалет давно не ходила.
Фу! Что-то мне не хотелось про это слушать.
Элис затрясла головой – чересчур бодро для тяжелобольной девочки.
– Нет, мам. Это не от этого. Болит очень-очень-очень сильно. – Она все больше наклонялась вперед, и вид у нее был такой, будто она вот-вот рухнет на пол и умрет.
Вероника вдруг заметила, что Джейми ворует сахар.
– Джейми, прекрати, – сказала она сердито. Джейми, конечно, не послушался. Впрочем, сахарница к этому моменту уже почти опустела.
Вероника повернулась к Элис и похлопала ее по руке.
– Элис, голубка, может, пойдешь полежишь?
Элис слабо кивнула и вышла, прихватив из ящика с овощами головку чеснока.
Я пошла за ней.
– Чеснок-то тебе зачем?
– Мэган, ну ты даешь. Помнишь, в книжке было написано, что, когда аппендицит, плохо пахнет изо рта? Чеснок для этого лучшее средство.
Едва ли в книжке имелось в виду чесночное дыхание, но мне неохота было спорить. Я слишком устала.
Элис села на кровать и принялась ногтями счищать кожицу с двух огромных зубчиков чеснока. Потом она запихала чесночины в рот, прожевала, корча при этом жуткие рожи, проглотила с усилием, наклонилась и дыхнула мне в лицо.
– Пахнет?
Я аж отпрыгнула.
– Да! Ужасно! Воняет не то слово.
Она бросила шелуху под кровать, забралась под одеяло и изобразила немощь. Я сидела в кресле-мешке и ждала. И ждала. И ждала. За дверью стоял и шум и гам: Джейми закатывал истерику, Вероника пыталась его утешить. Что-то грохнулось на кафельный пол в кухне и, судя по звуку, разбилось – наверное, сахарница. Прошла куча времени, прежде чем Вероника сунула голову в дверь. Она успела накраситься и уложить волосы.
– Тебе получше, детка?
Элис схватилась за живот.
– Мне хуже, мам. Совсем плохо.
Вероника зашла и села на кровать.
– Фу. Что за запах? Это у тебя изо рта. – Она отвернулась на секунду, и Элис показала мне большой палец. Я не рискнула ей ответить. – От тебя чесноком пахнет, – сказала Вероника, наклонившись к Элис. – Почему от тебя пахнет чесноком? Мы неделю чеснока не ели.
Элис слабо пожала плечами.
– Не знаю. Может, это из-за того, что живот болит. Есть какая-нибудь болезнь, от которой изо рта несет?
Вероника погладила ее по голове.
– Откуда мне знать? Я же не врач. Послушай, малыш, мне скоро надо будет уйти. По делам. Мэган с тобой побудет, хорошо?
Элис яростно замотала головой.
– Мам, не уходи. Так живот болит. Не уходи, пожалуйста. Посиди со мной. – Она схватила руку Вероники и сильно сжала.
– Надо же, как тебя прихватило. – Вид у Вероники был озадаченный.
Элис кашлянула.
– Ну да… мам… – Она снова схватилась за живот и громко застонала. Я сама почти поверила, хотя и знала, что она притворяется. В школьных спектаклях Элис всегда была лучше всех.
Вероника встала.
– Я только отведу Джейми в сад и сразу вернусь.
Такой вариант мы предусмотрели. Элис решила, что если Вероника поведет Джейми в сад, она успеет на обратном пути пересечься с Норманом. Чтобы план сработал, их надо было разделить. Норман должен думать, что Вероника по горло занята с детьми и ни на минуту не может вырваться.
Элис скрючилась и застонала еще громче. Если здесь тонкие стены, соседи скоро начнут жаловаться, подумала я.
Затем она вскинула голову, волосы упали на лицо.
– Ну не уходи, мама, – захныкала она тоненьким голоском. – Умоляю, останься. Не бросай меня. Только не уходи. Ты мне так нужна.
Моя мама бы уже в панике звонила семейному врачу и в неотложку и, может, священнику, чтобы наверняка. К счастью, Вероника замешена покруче. Она посмотрела на часы и вздохнула.
– Ладно, малыш. Я никуда не пойду. И Джейми остается. Посидим сегодня все вместе дома. Сейчас только позвоню… мне надо… в общем…
Мы с Элис переглянулись. Мы знали, кому ей надо позвонить, но Вероника не догадывалась, что мы знаем, и ничего не заметила. Подумав секунду, Вероника быстро сказала:
– Сейчас только позвоню в сад, скажу, что Джейми сегодня не будет.
Она вышла, и я увидела, как она взяла трубку и пошла к себе. Она плотно закрыла дверь в свою комнату. Через пару минут она вернулась.
– Ну вот. Я все отменила. Весь день буду с вами.
Вид у нее был разочарованный, и на мгновение я ее пожалела. Может, она не виновата, что у нее не сложилось с мужем. Может, Норман – ее первая настоящая любовь. Может, они заслуживают счастья. А я участвую в осквернении величайшей в мире истории любви.
Потом я посмотрела на Элис, всю из себя несчастную, свернувшуюся под одеялом и тихонько поскуливающую. Послышались вопли Джейми из кухни и хлопанье дверей. Я посмотрела на фотографию папы Элис, в рамке, на тумбочке у кровати. И решила…
Ну, я не уверена, что именно я решила, – все это было слишком сложно. Но у меня был ужасный день, взаперти в маленькой квартире со злой Элис, которая притворялась больной, невыносимым Джейми и скучающей Вероникой.
Думаю, это был худший день в моей жизни.
Пока что.
Глава одиннадцатая
На следующее утро Элис подняла меня еще раньше. Я была не в восторге. Все-таки каникулы же. Можно дать человеку выспаться. Но Элис не обратила никакого внимания на мои протесты.
– Вставай, Мэг. Девятый час. Уже полдня прошло.
Точно как моя мама, подумала я, но мудро оставила свое мнение при себе. Нехотя одевшись, я набралась храбрости и задала страшный вопрос:
– Элис, зачем мы встали в такую рань? Что ты задумала?
Я, как обычно, сомневалась, что хочу знать ответ. Но в любом случае я зря напрягалась, Элис все равно не собиралась отвечать.
– Потом скажу, сейчас некогда. Нам надо быстренько сгонять в магазин.
– Зачем?
– Дурацкий вопрос. Надо кое-что купить.
– Дурацкий ответ. Что купить?
– Все узнаешь, обещаю. Давай, собирайся. Времени в обрез.
Я покорно потащилась с Элис в соседний магазин, где она принялась изучать состав на всех пакетах с конфетами. Мне стало смешно. Один в один моя мама. Ааааа! Вдруг Элис превращается в мою маму? Какой ужас! Отличный фильм бы получился – «Как моя подруга превратилась в мою маму». Хотя, пожалуй, нет, слишком уж страшный.
Наконец Элис изучила все сладости без исключения.
– Что ты делаешь, если не секрет? Смотришь, где какие пищевые красители? – сострила я.
– Вообще-то да.
Это уже ни в какие ворота не лезло. Я втиснулась между Элис и прилавком, скрестила руки на груди и решила показать, что шутки кончились.
– Слушай, Эл. Так нечестно. Хватит уже тайн, объясни, что происходит.
Она пожала плечами.
– О'кей. Как скажешь.
Я постаралась не выдать удивления – обычно Элис так легко не сдается. Она оттащила меня в угол и зашептала мне в ухо. В магазине не было ни души, кроме старушки за кассой, так что вполне можно было говорить громко, но в этом вся Элис.
– Короче. Знаешь, как Джейми иногда бузит?
Я кивнула. Какой там бузит, он часто вообще неуправляемый.
– Так вот. Ты еще не видела, что с ним бывает после кое-каких красителей.
Читать бесплатно другие книги:
