Тайна семи циферблатов Кристи Агата

Глава 11

Обед с Биллом

Бандл ожидала своего свидания с Биллом на следующий вечер, горя от нетерпения.

Билл приветствовал ее явно в приподнятом настроении.

«Билл в самом деле очень мил, – подумала Бандл. – Он как большая неуклюжая собака, виляющая хвостом, когда рада встрече с вами».

«Большая собака» коротким лающим стаккато выдавала информацию и комментарии:

– Ты выглядишь восхитительно, Бандл! Не могу выразить, как я рад видеть тебя. Я заказал устриц, ты ведь любишь устриц, правда? Ну, как дела? Что это ты так долго развлекалась за границей? Весело провела время?

– Нет, ужасно, – ответила Бандл. – Отвратительно. Старые больные полковники, греющиеся на солнце, и резвые сморщенные старые девы, управляющие библиотеками и церквами.

– Признаю только Англию, – поддержал ее Билл. – Я против заграничных поездок, кроме Швейцарии, – это нормально. Мечтаю поехать туда на Рождество. Почему бы нам не поехать вместе?

– Я подумаю об этом, – ответила Бандл. – А чем ты занимался последнее время, Билл?

Опрометчивый вопрос. Бандл задала его только лишь из вежливости и для подготовки к предложению своей темы беседы. Однако это была та благоприятная возможность, которую так ждал Билл, чтобы поговорить о своем – совсем не про то, что интересовало Бандл.

– Как раз об этом-то я и хотел рассказать тебе! Ты умница, Бандл, и мне нужен твой совет. Ты знаешь это музыкальное шоу, «Будь прокляты твои глаза»?

– Да.

– Так вот, я расскажу тебе о самой невероятной и грязной интриге. Бог мой! Театральная публика! Там есть девушка, она американка, совершенно потрясающая…

У Бандл оборвалось сердце. Жалобы подружек Билла были бесконечны, они продолжались, и ничто не могло их остановить.

– Эта девушка, ее звать Малышка Сент-Мор…

– Интересно, откуда это у нее такое имя? – с сарказмом спросила Бандл.

Билл педантично объяснил:

– Она взяла его из «Кто есть кто». Открыла справочник и ткнула пальцем в страницу не глядя. Остроумно, верно? Ее настоящая фамилия Гольдшмидт или Абрамайер – что-то совершенно невозможное.

– О да, весьма! – согласилась Бандл.

– Малышка Сент-Мор очень ловкая и сильная. Она была одной из восьми девушек, которые делали живой мостик…

– Билл, – в отчаянии воскликнула Бандл, – вчера утром я была у Джимми Тесайгера!

– Да, старина Джимми, – сказал Билл. – Ну вот, как я тебе говорил, Малышка очень ловкая. Приходится быть такой в наше время! Она на голову выше всей этой театральной толпы. Если хочешь жить, будь своевольным – вот что говорит Малышка. И, заметь, она очень талантлива. Она может играть… просто восхитительно, как она может играть! У нее было немного шансов в «Будь прокляты твои глаза» – просто затерялась в толпе смазливеньких девочек. Я сказал ей, почему бы вам не попробовать себя на драматической сцене – ты знаешь миссис Танкверей, что-нибудь вроде этого, – но Малышка просто смеялась…

– Ты видел Джимми?

– Да, сегодня утром. Подожди, о чем я говорил? А! Я еще не дошел до ссоры. И обрати внимание, это была ревность, откровенная, злобная ревность. Другая девушка была ничто по сравнению с Малышкой, и она знала это. И она у нее за спиной…

Бандл смирилась с неизбежным и выслушала полностью историю несчастливых обстоятельств, которые в итоге привели к тому, что Малышка Сент-Мор была вынуждена покинуть труппу «Будь прокляты твои глаза». Рассказ занял много времени. Когда наконец Билл остановился, чтобы передохнуть и услышать сочувствие, Бандл сказала:

– Ты совершенно прав, Билл. Просто ужасно! Сколько должно быть ревности!

– Весь театральный мир прогнил от нее!

– Должно быть, так. Джимми что-нибудь говорил тебе о поездке в аббатство на следующей неделе?

Впервые за вечер Билл обратил внимание на то, что говорила Бандл.

– Он нес какой-то вздор, который я должен был повесить на уши Филину. Что-то о желании помочь интересам консерваторов. Но ты знаешь, Бандл, все чертовски рискованно.

– Ерунда! – возразила Бандл. – Если Джордж раскусит его, ты ни в чем не будешь виноват. Ты просто был обманут, только и всего.

– Совсем нет. Я имею в виду, что это чертовски рискованно для Джимми. Не успеет он понять, что произошло, как его увезут куда-нибудь в Тутинг-Уэст с заданием целовать младенцев и выступать с речами. Ты и не представляешь, какой Филин основательный и какой ужасно предприимчивый!

– Что ж, придется рискнуть. Джимми сам сможет позаботиться о себе.

– Ты не знаешь Филина, – повторил Билл.

– Кто будет на приеме, Билл? Есть кто-нибудь особенный?

– Обычная дрянь. Миссис Макатта, например.

– Член парламента?

– Постоянно озабоченная благотворительностью, беспримесным молоком и спасанием детей. Представь себе беднягу Джимми, беседующего с ней!

– Черт с ним, с Джимми. Продолжай!

– Потом венгерка, как ее называют, Юная Венгерка. Графиня Что-то-непроизносимое. Она в порядке.

Он сглотнул, как будто в смущении, и стал нервно теребить бороду.

– Юная и красивая? – вежливо осведомилась Бандл.

– Очень!

– Не подозревала, что Джордж обращает большое внимание на женскую красоту!

– О нет. Она руководит кормлением детей в Будапеште или чем-то в этом роде. Естественно, она и миссис Макатта хотят встретиться.

– Кто еще?

– Сэр Стенли Дигби…

– Министр авиации?

– Да, и его секретарь, Теренс О’Рурк. Он стоящий парень, между прочим. Или был таким, когда летал. Потом там будет совершенно ядовитый немец по имени герр Эберхард. Не ведаю, кто он такой, но все мы подняли чертовский шум вокруг него. Дважды мне пришлось сопровождать его на ленч, и, скажу тебе, Бандл, это была не шутка! Он не похож на ребят из посольства, которые очень воспитанны. Этот человек всасывает в себя суп и ест горох при помощи ножа. И это еще не все: эта скотина постоянно грызет ногти, просто гложет их!

– Отвратительно!

– Правда? Думаю, он изобретатель, что-то вроде этого. Ну вот и все. А, да, сэр Освальд Кут.

– И леди Кут?

– Предполагаю, она тоже будет.

Несколько минут Бандл сидела задумавшись. Список Билла был многообещающим, но у нее не было сейчас времени взвесить различные возможности. Нужно было переходить к следующему вопросу.

– Билл, – сказала Бандл, – что это за Семь Циферблатов?

Билл мгновенно смутился. Он заморгал и стал избегать ее взгляда.

– Я не знаю, о чем ты говоришь, – сказал он.

– Глупости, – возразила Бандл. – Мне сказали, что ты знаешь все!

Это был трудный вопрос. Бандл подошла с другой стороны.

– Не понимаю, почему ты такой скрытный, – посетовала она.

– Мне нечего скрывать. Почти никто туда и не ходит сейчас. Раньше была просто мода.

– Стоит только куда-нибудь уехать – и ты уже не в курсе дел, – грустно сказала Бандл.

– О, ты ничего не потеряла, – успокоил ее Билл. – Все ходили туда, только чтобы сказать, что они там были. Это было ужасно скучно, и, боже мой, ты бы устала от обилия жареной рыбы!

– Куда все ходили?

– В клуб «Семь Циферблатов», конечно, – озадаченно ответил Билл. – Ты же о нем спрашивала?

– Я не знала, как он называется, – ответила Бандл.

– Был такой захудалый район около Тоттенхэм-Корт-роуд. Теперь он снесен и расчищен. Но клуб «Семь Циферблатов» остался верен традициям старины. Жареная рыба с жареным картофелем. Убожество. Типичная истэндовская штука, но ужасно удобно было забегать туда с концерта.

– Это ночной клуб, я полагаю? – спросила Бандл. – Танцы и все такое?

– Именно! Ужасное разношерстное общество. Далеко не шикарное. Знаешь, художники, одинокие женщины всех сортов и капля представителей нашего круга. Говорят там очень много! Обычная болтовня, чтобы почесать языки.

– Хорошо, – кивнула Бандл. – Мы едем туда сегодня.

– О, лучше не стоит! – возразил Билл. Растерянность вернулась к нему. – Сказал же тебе, его время прошло. Никто туда уже не ездит.

– Ничего, мы поедем.

– Тебе будет там неинтересно, Бандл.

– Ты повезешь меня в клуб «Семь Циферблатов», и никуда больше, Билл. И мне хотелось бы знать, почему ты не хочешь.

– Я? Не хочу?

– Мучительно не хочешь. Что за греховная тайна?

– Греховная тайна?

– Перестань повторять, что я говорю! Ты тянешь время.

– Нет! – возмущенно возразил Билл. – Только…

– Ну? Я знаю, тут что-то не так. Ты не умеешь ничего скрывать.

– Мне нечего скрывать. Только…

– Ну?

– Долгая история… Видишь ли, однажды я был там с Малышкой Сент-Мор…

– О, опять Малышка Сент-Мор!

– Почему бы нет?

– Не догадывалась, что это из-за нее… – проговорила Бандл, сдерживая зевок.

– Как я сказал, я был там с Малышкой. У нее была прихоть заказывать омаров. И вот, когда омар уже лежал передо мной…

Рассказ продолжался… Когда омар был наконец разорван на части в борьбе между Биллом и совершенно посторонним молодым человеком, Бандл опять удалось привлечь внимание Билла к себе.

– Понятно, – сказала она. – Был скандал?

– Конечно, но ведь омар был мой! Я купил его и заплатил за него. И у меня было полное право…

– О! Было, было, – торопливо согласилась Бандл. – Но я уверена, что все уже забыто. И в любом случае мне наплевать на омаров. Так что поехали.

– Мы можем попасть в полицейскую облаву. Там есть комната наверху, где играют в баккара.

– Отцу придется приехать и забрать меня под залог, только и всего. Давай, Билл!

Билл продолжал упорствовать, но Бандл оставалась непреклонной, и вскоре они уже неслись в такси по указанному адресу.

Место, когда они достигли его, оказалось именно таким, каким Бандл его представляла. Это был высокий дом на узкой улице. Бандл обратила внимание на табличку: «Ханстентон-стрит, 14».

Дверь открыл человек, лицо которого казалось удивительно знакомым. Бандл почудилось, что он слегка вздрогнул, когда увидел ее, но Билла он узнал и приветствовал с почтительностью. Это был высокий светловолосый человек с бегающими глазками на слабовольном, анемичном лице. Бандл задумалась, где же она могла видеть его раньше.

Билл наконец восстановил душевное равновесие и теперь получал удовольствие от своей роли экскурсовода. Они танцевали в подвале, полном дыма настолько, что могли видеть друг друга только сквозь сизую завесу. Запах жареной рыбы был почти нестерпимым.

На стенах висели грубые рисунки углем, но некоторые из них были выполнены действительно талантливо. Публика была чрезвычайно разнообразна. Были там и представительные иностранцы, и богатые еврейки, и настоящие щеголи, и несколько дам, представляющих самую древнюю профессию в мире.

Вскоре Билл повел Бандл наверх. Там стоял на страже человек с анемичным лицом, наблюдая рысьими глазками за теми, кто входил в игровую комнату. Внезапно Бандл узнала его.

– Конечно, – сказала она. – Как глупо с моей стороны! Это же Альфред, он был вторым лакеем в Чимниз. Как поживаете, Альфред?

– Чудесно, благодарю вас, ваша светлость.

– Когда вы покинули Чимниз, Альфред? Задолго до нашего возвращения?

– Около месяца назад, ваша светлость. У меня появился шанс получить повышение, и было бы неразумно не воспользоваться им.

– Надеюсь, вам здесь хорошо платят? – спросила Бандл.

– Очень хорошо, ваша светлость.

Бандл вошла в комнату. Казалось, в этой комнате была представлена настоящая жизнь клуба. Ставки были высокие, она сразу заметила это, и люди, столпившиеся вокруг двух столов, были именно те – бдительные, осунувшиеся, с азартным лихорадочным блеском в глазах.

Они с Биллом пробыли там около получаса. Затем Билл начал беспокоиться:

– Уйдем отсюда, Бандл, давай потанцуем!

Бандл согласилась. Тут не на что было смотреть. Они опять спустились вниз, потанцевали еще с полчаса, поужинали рыбой с жареным картофелем, и тогда Бандл объявила, что она готова отправиться домой.

– Но ведь еще так рано! – запротестовал Билл.

– Нет, уже совсем не рано. И тем более завтра у меня будет трудный день.

– Чем ты собираешься заняться?

– Зависит от обстоятельств, – загадочно ответила Бандл. – Но вот что я могу сказать тебе, Билл: под лежачий камень вода не течет.

– Этого никогда не случается, – согласился мистер Эверслей.

Глава 12

Расследование в Чимниз

Свой темперамент Бандл унаследовала от кого угодно, но только не от отца, основной характеристикой которого была полная и добродушная инертность и вялость. Как очень верно заметил Билл Эверслей, Бандл руководствовалась принципом, что под лежачий камень вода не течет.

На следующее утро после обеда с Биллом Бандл проснулась полная энергии. У нее были три определенных плана, которые она была намерена осуществить в этот день, и она понимала, что в этом ей могут препятствовать временные и пространственные границы.

К счастью, она не страдала недугом Джерри Уэйда, Ронни Деврё и Джимми Тесайгера, которые были не в силах вставать рано. Сам сэр Освальд Кут и тот не нашел бы, к чему придраться, что касается времени ее пробуждения. В половине девятого Бандл уже позавтракала и была за рулем своего «Хиспано» на пути в Чимниз.

Ее отец, казалось, был приятно удивлен, увидев дочь.

– Никогда не угадаешь, когда ты появишься, – сказал он. – Но это избавит меня от телефонных звонков, которые я терпеть не могу.

Полковник Мелроуз, старый друг лорда Катерхэма, был начальником полиции графства.

– Ты имеешь в виду расследование смерти Ронни Деврё? Когда оно состоится?

– Завтра. В двенадцать. Мелроуз вызовет тебя. Так как ты нашла тело, тебе придется дать показания, но он говорит, что тебе совершенно не нужно волноваться.

– С какой стати я должна волноваться?!

– Ну, знаешь, – сказал лорд Катерхэм извиняющимся тоном, – Мелроуз немного старомоден.

– В двенадцать часов, – повторила Бандл. – Хорошо. Я приеду, если буду жива.

– У тебя есть какие-то причины предполагать, что ты не будешь жива?

– Кто знает! – ответила Бандл. – Напряжение современной жизни, как пишут в газетах.

– Это напомнило мне, что Джордж Ломакс просил меня приехать в аббатство на следующей неделе. Я отказался, разумеется.

– Совершенно правильно, – согласилась Бандл. – Тебе не нужно связываться ни с какими подозрительными делами.

– А там что, намечается подозрительное дело? – спросил лорд Катерхэм с внезапно пробудившимся интересом.

– Ну, предупреждающие письма и все такое, ты же знаешь, – ответила Бандл.

– Может, Джорджа убьют? – с надеждой спросил лорд Катерхэм. – Как ты думаешь, Бандл, может быть, мне все же поехать?

– Обуздай свои кровожадные инстинкты и тихонько сиди дома, – сказала Бандл. – Я поговорю с миссис Хауэлл.

Миссис Хауэлл была экономка, та самая величественная и скрипучая дама, которая внушала ужас леди Кут. Она была совершенно не страшна для Бандл, которую, кстати, она всегда называла мисс Бандл – след тех дней, когда Бандл жила в Чимниз, длинноногая, проказливая девчонка, до того еще, как ее отец получил свой титул.

– Ну, Хауэллочка, – сказала Бандл, – давай-ка выпьем по чашечке крепкого какао, и ты расскажешь мне домашние новости.

Она разузнала все, что хотела, без особого труда, делая в уме следующие замечания:

«Две новые посудомойки… из деревни… в этом, кажется, ничего нет… Новая третья горничная… племянница старшей горничной. Здесь все в порядке. Похоже, Хауэллочка здорово запугала леди Кут. С нее станет!»

– Никогда не думала, что наступит день, когда я увижу Чимниз, населенный незнакомцами, мисс Бандл.

– О, приходится идти в ногу со временем, – ответила Бандл. – Тебе повезет, Хауэллочка, если ты не увидишь, как он превратится в многокомнатный дом, предназначенный для роскошных развлечений.

Миссис Хауэлл задрожала всей возмущенной аристократической сущностью.

– Я ни разу не видела сэра Освальда Кута, – заметила Бандл.

– Сэр Освальд, несомненно, очень умный джентльмен, – сдержанно ответила миссис Хауэлл.

Бандл поняла, что сэр Освальд был не слишком любим своими слугами.

– Конечно, это мистер Бейтмен следил за всем, – продолжала экономка. – Очень квалифицированный джентльмен. Действительно, очень квалифицированный джентльмен и всегда знающий, что к чему.

Бандл перевела разговор на смерть Джеральда Уэйда. Миссис Хауэлл только рада была поговорить об этом, но ее жалобные восклицания о бедном молодом джентльмене не сообщили Бандл ничего нового. Тогда Бандл оставила миссис Хауэлл и опять спустилась вниз, где она сразу же вызвала звонком Тредуэлла.

– Тредуэлл, когда уволился Альфред?

– Около месяца, миледи.

– Почему он уволился?

– По собственному желанию, миледи. Я думаю, он направился в Лондон. У меня не было к нему никаких претензий. Надеюсь, вы найдете нового лакея, Джона, вполне удовлетворительным. Похоже, он знает свою службу и очень старается.

– Откуда он?

– У него отличные рекомендации, миледи. Перед нами он служил у лорда Маунт-Вернона.

– Ясно, – задумчиво произнесла Бандл.

Она вспомнила, что в настоящее время лорд Маунт-Вернон находится на длительной охоте в Восточной Африке.

– Как его фамилия, Тредуэлл?

– Бауэр, миледи.

Тредуэлл подождал минуту-другую, затем, видя, что Бандл закончила, тихо вышел из комнаты. Бандл оставалась погруженной в свои мысли.

Сегодня Джон открыл ей дверь, когда она приехала, и это поневоле заставило ее обратить на него внимание. Несомненно, он был отличным слугой, хорошо обученным, с невозмутимым лицом. Возможно, у него была несколько солдатская выправка, в отличие от большинства лакеев, и еще что-то необычное в форме его затылка.

Но эти детали, как понимала Бандл, вряд ли имели какое-то отношение к делу. Она хмуро смотрела на листок бумаги, лежащий перед ней. В руке она держала карандаш и машинально снова и снова писала на листке фамилию Бауэр.

Вдруг внезапная мысль осенила ее, и она остановилась, уставившись на листок. Затем она опять вызвала Тредуэлла: