Ответы: Об этике, искусстве, политике и экономике Рэнд Айн
Разве идея свободной воли не противоречит идее о том, что у человека есть определенная сущность?
Даже слепой заметил бы, что в данном случае игнорируется главный философский принцип - закон тождества. Это хороший пример вопроса, на который незачем отвечать, поскольку он противоречит первоосновам философии. Вот что можно посоветовать любому, кто рискует задать подобный вопрос: не переписывайте реальность. На каком основании вы решили, что выбор противоречит сущности? Это ничем не обоснованное детерминистское утверждение.
Впервые я столкнулась с чем-то подобным в колледже. Наш профессор заявил: «Мы должны решить, кто мы - спиритуалисты или материалисты, поскольку вселенная не может содержать в себе противоположные элементы. Так что или все есть дух, или все есть материя». Мне было лет шестнадцать, и я подумала: «Разумеется, я за материю». Мне казалось, это рациональный ответ. Прошло года два, прежде чем я задалась следующим вопросом: «На каком основании он решил, что реальность должна быть только одним или другим?» Затем я открыла для себя прием переписывания реальности, и это здорово мне пригодилось. Вы не поверите, сколько ошибок порождает переписывание реальности. Самый яркий пример - Кант. Он делал это чаще и более открыто, чем большинство философов. Он решил (на примитивной рационалистической основе в духе Гераклита и Парменида), какой должна быть реальность, и если она не отвечала его требованиям, значит, была виновата реальность, а не его требования к ней.
Вы должны спросить, почему решено, что реальность должна быть такой, а не какой-то другой. Вы знаете, что в реальности не может быть противоречий, а первое, что мы должны усвоить, выйдя из младенчества, - что есть неодушевленные предметы и осознающие мир существа. Вы знаете себя - знаете, что у вас есть тело и сознание. Это эмпирическое самоочевидное доказательство, что во вселенной есть и материя, и сознание. Все ваше знание человеческой природы основывается на этих базовых идеях - что реальность существует, так же как существует и сознание. Отвергнув любую из этих аксиом, вы везде найдете противоречия. А если заявите, что вселенная есть только материя или только сознание, то будете повинны в использовании краденой идеи. Это попытка навязать природе ваше представление о том, какой она должна быть. Но вы не вправе высказывать какую бы то ни было идею реальности или строить ее логическую схему, если материал для ваших построений не поставляет сама реальность - данные ваших органов чувств.
На каких основаниях некто утверждает, что под сущим подразумевается только материальное и что человеческое сознание опровергает закон тождества, поскольку действует по собственному желанию? Свобода воли самоочевидна в силу нашего опыта. Ее наличие можно доказать столь большим числом аргументов, сколько вы не поленитесь собрать. Все, что вы наблюдаете применительно к человеческому сознанию, действует по собственному выбору. Это подтверждает ваше наблюдение не только за собой, но и за другими людьми. Итак, вот ваша позиция: вы видите, что материя существует и сознание существует, и сознание действует по своему выбору. Так разве противоречиво утверждение, что имеются однозначные сущности и способность выбора? Спросите себя: «Выбора в чем?» Мы не вольны выбирать применительно к собственной природе - ее сущность однозначна, - но вольны в наших действиях. Реальность не дает оснований утверждать, будто свобода действия противоречит закону тождества.
Вот что значит, в моей терминологии, свести вопрос к его основам и узнать, отвечает ли он базовым аксиомам или противоречит им. Советую поупражняться на кантовской «Критике чистого разума» (Critique of Pure Reason). Прочтите ее, и вы увидите, как часто Кант переписывает реальность.
Добросовестный человек не может отвечать на подобные вопросы, пока не прояснит этот аспект. За этим стоит невысказанная убежденность, что никто не может быть настолько бесчестным и иррациональным, как иные философы: «Если философ вроде Канта потратил всю жизнь на создание такого огромного объема знания, значит, у него были веские причины, которых я не вижу.
Он ведь не законченный мошенник». Если вы исходите из этой предпосылки, вам конец. Вы кончите скептицизмом, незаслуженным чувством вины и неуверенностью в себе. Чем больше изучаешь, например, Канта, тем беспомощнее себя чувствуешь: «Ах, зачем все это? Человек ничего не знает - по крайней мере я ничего не могу узнать и слишком устал, чтобы заниматься исканиями. В философии есть что-то не то и в Канте что-то не то, но я не способен это выяснить, а значит, логика бессильна, разум бессилен, Кант прав со своей точки зрения, а я прав со своей, жаль только, не знаю, в чем эта правда заключается». Вот итог признания презумпции невиновности такого рода.
Никому не давайте презумпции невиновности, если первое впечатление говорит вам, что этот человек иррационален. Не отбрасывайте его мысли по первому впечатлению - возможно, оно ошибочно. Терпеливо дождитесь свидетельства мистицизма или нелогичного заключения. Если вы подметите их в его формулировках (а это самый беспристрастный тест), можете забыть о нем навсегда. Незачем изучать его заблуждения. Если же вы преподаете философию, возможно, вам придется помочь студентам увидеть конкретные огрехи в таких трудах. Но в интересах собственной осведомленности и для ясности собственных убеждений достаточно прийти к заключению, что некий философ является мистиком (т.е. часть его философии, по собственному его признанию, не подвластна разуму или стоит вне разума), и все, о нем можно забыть. Считайте, что он избавил вас от докуки осмыслять все остальные свои высказывания [NFW 69].
Является ли решение сфокусировать ум рациональным выбором?
Нет, это первичный выбор. Это значит, что нельзя быть рациональным, если ваш ум не сфокусирован. Напротив, как только вы освоили хотя бы начатки рационального мышления, то фокусируете свой ум осознанно и произвольно. Как вы учитесь его первоначальной фокусировке? Так же, как младенец учится фокусировать зрение. Он рождается с расфокусированными глазами. Умение фокусировать зрение - приобретаемое, хотя это действие осуществляется автоматически. (Не знаю, полностью ли оно автоматическое, но по наблюдениям для этого не требуется волевое усилие младенца.) Почему он учится фокусировать зрение? Потому что пытается смотреть - воспринимать. Точно так же младенец или маленький ребенок учится фокусировать ум, когда хочет что-то узнать - ясно понять. Это начало полностью осознанной рациональной фокусировки мышления [FHF 72].
Чем сосредоточенность отличается от фокусировки?
Под сосредоточенностью понимается направление безраздельного внимания на определенную задачу или объект. Оно включает в себя и фокус, но является более широким понятием. Это внимание, деятельность, всецело посвященные конкретному объекту. Фокус - нечто более фундаментальное. Вы должны быть сфокусированы, чтобы сосредоточиться, но фокус есть определенная «настройка» вашего сознания, не привязанная к конкретному заданию, объекту или действию, на котором вы сосредоточены. Вы должны быть сфокусированы на чем-то, но сам фокус - это не постоянно решаемая задача. Он не связан с определенным предметом или заданием. Он не меняется, на чем бы вы ни фокусировались. Это «настройка» вашего ума. Это явление чисто эпистемологическое, тогда как сосредоточенность скорее соотносится с действием. Последнее включает идею фокуса и распространяется на конкретную задачу, занимающую вас дольше мгновения, вы ведь сосредоточиваетесь не на секунду. Сосредоточенность предполагает длительность, протяженность во времени [РО6 76].
Представляется, что характер человека достаточно постоянен. Если выбор жить своим умом первичен, существует ли некое качество, постоянно присущее конкретному человеку, которое позволяет другому предсказать, какой выбор он сделает? И должны ли такие прогнозы ограничиваться тем, как будет действовать человек, поскольку установки и психоэпистемология нравственной личности подведут ее к более достойному действию при любом уровне фокусировки, чем установки и психоэпистемология безнравственного человека?
Никогда не пытайтесь предсказать, что сделает другой человек. Хотя можно добиться высокой вероятности. Если вы настолько хорошо знаете человека, что вам известны его базовые установки, то можете вполне уверенно предсказать, что он, весьма вероятно, сделает правильный выбор, если правильно понимает ситуацию. Но этого нельзя утверждать с полной уверенностью, поскольку это невозможно даже в отношении себя самого. Выбор требует определенного действия со стороны сознания - решения при возникновении определенной проблемы. И вы можете сделать неправильный выбор либо же вам не хватит сил или смелости сделать правильный. Если вы не можете сделать прогноз насчет самого себя, то нельзя ничего сказать и насчет других. Если некто известен вам как человек нравственный, то можно ожидать от него лучших поступков, чем от иррационального человека. Но сама мысль о том, чтобы предсказывать действия человека, как предсказывают затмения, ошибочна. Так предсказывать действия человека невозможно, да и не нужно. Если вы знаете, к чему склонен нравственный человек, каковы его базовые установки, то он, даже совершая ошибки и уходя от каких-то проблем, скорее всего, в долговременном плане будет идти верным курсом - станет сам исправлять свои ошибки. Вот и все, что можно сказать о другом человеке, да и о себе самом тоже [РО6 76].
Как человек претворяет желание писать в волевое требование писать?
Это вопрос из области психологии, но мой друг, который прочел его вместе со мной, дал прекрасный ответ: старайтесь изо всех сил [ОС 80].
Может ли человек принять объективистскую философию - или любую другую философию - и вследствие этого действовать, как при условном рефлексе, не думая?
Человек не может действовать в силу условного рефлекса. Теория условных рефлексов неприменима в сфере человеческой психологии. Это неосмысленное комплексное решение, не имеющее ничего общего с концептуальным, интеллектуальным функционированием человека. В уме человека есть автоматические функции, реакции и идеи, но это идеи, которые когда-то были осознаны им, а автоматическими стали впоследствии [FHF 67].
Является ли человек социальным животным? Может ли он развиваться только в социуме?
Человек действительно живет в обществе, а не на необитаемом острове. Но это не значит, что общество его «развивает». Выражение «развиваться в социуме» предполагает, что человек есть социальное животное. Но я в это не верю.
Вопрос тут вот в чем. Что играет главную роль в развитии человека - общество или его собственный ум? Разумеется, ум главенствует. Общество не может сформировать его или расформировать. Аморальное общество может искалечить и чрезвычайно затруднить нормальное психологическое развитие человека. В смешанном обществе лучшие умы и наиболее нравственные люди могут выдержать давление социума, тогда как для среднего человека эта задача может оказаться не по силам. Общество не может формировать человека, не может принудить его принять какие-то идеи. Но оно может сломать его. Тем не менее это не делает человека социальным животным [FHF 67].
Эпистемология
Теории истины
В книге «Объективизм: Философия Айн Рэнд» (Objectivism: The Philosophy of Ayn Rand) Леонард Пейкофф пишет: «"Истина" в определении Айн Рэнд есть "принятие реальности". В сущности, это традиционная теория соответствия истине: имеется реальность, независимая от человека, и есть определенные понятийные конструкции, предположения, сформированные человеческим сознанием. Если одна из этих конструкций соответствует реальности… значит, это истина». Широко распространенная альтернатива - когерентная теория истины, о которой Айн Рэнд говорит ниже.
Я хочу задать вопрос о критериях соответствия как показателях истинности. Идея, соответствующая своему объекту, истинна. Но как убедиться, что идея идеально отвечает своему объекту? Разве не нужны для этого какие-то критерии, кроме соответствия? Кроме того, разве для проверки идеи на соответствие реальности нам не требуется критерий, чтобы измерить, насколько то, что мы думаем, отвечает тому, что существует?
Вы ошибочно полагаете, будто для того, чтобы установить соответствие, нужно что-то еще, кроме соответствия. Рассмотрим ту же ошибку в иной сфере: если вы называете нечто красивым, нужен ли вам иной критерий, кроме красоты, чтобы утверждать этот факт? Но если вы говорите, что красота есть, скажем, идеальная гармония элементов, то ничего иного, кроме красоты, не требуется, чтобы назвать нечто красивым.
Утверждать наличие соответствия означает утверждать, что А и В аналогичны или идентичны друг другу. Какие еще критерии вам нужны? Если же вы вводите иной критерий, то первое, к чему следует обратиться, это реальность. Автор вопроса полагает свои идеи чем-то отдельным от реальности. Это крайняя степень рационализма. Как вы определите точную степень сходства наших мыслей и сущего? Вы скажете: «Мои идеи соответствуют реальности примерно на одну десятую процента?» Если речь идет об идеях, то точность высказывания определяется возможностью указать, чему именно в реальности соответствуют ваши идеи. Применительно к понятиям - основам идей - если вы не можете указать, что обозначает используемое вами понятие, то с точки зрения морали или эпистемологии не имеете права им оперировать. Сначала нужно определить, с чем в реальности соотносится это понятие. Если вы умеете пользоваться понятиями и строить с ними грамматически правильные предложения, значит, вы знаете, что в реальности описывают ваши предложения. Вы постоянно должны задаваться вопросами «О чем я думаю? О чем я говорю?». Не делайте вывода, пока - и если - не можете указать на факты реальности и сказать: «Я сделал вывод об этом». Это проверка соответствия. Например, если вы видите, как кто-то лезет в чужой карман, и говорите: «Этот человек крадет чужой кошелек», - это соответствует реальности. Но если вы, видя это действие, скажете: «Я не знаю, у меня нет уверенности, что именно я увидел», - то ваше утверждение реальности не соответствует.
Чтобы установить факт соответствия, никаких особых критериев не нужно. Нужна лишь сама реальность и правильная мысленная идентификация. Ваше мышление - это не отдельный атрибут и не собрание платоновских «идей», которые вы сравниваете с реальностью. Это идея Платона - о степени соответствия между тем, что мы думаем, и сущим. Правильное мышление - это мысленная идентификация или классификация сущего.
В этом вопросе есть еще один опасный элемент платоновской философии - представление об идеальном соответствии. С осторожностью пользуйтесь понятием «идеальный». Оно применимо в сфере этики, но в сфере мышления чрезвычайно опасно. Это мистическая концепция. Что такое «идеальное соответствие»? В словоупотреблении мистиков оно может быть только «сверхъестественным», т.е. знающим абсолютно все о каком-то объекте. Но человеческий ум действует иначе. Это не рациональная эпистемология.
Что касается соответствия реальности, выполняйте всего два простых правила. Делая вывод, который вы считаете правильным, вы должны:
1) включить в него все, что имеет к нему отношение;
2) не упустить ничего, из имеющего к нему отношение.
Иными словами, вы должны обдумать все, что узнали о каком-то факте или группе фактов, лишь тогда можно будет заявить: «Мое заключение истинно». Вы должны использовать все знание, доступное вам, не допустив ни единого умолчания. Вот единственные правила, гарантирующие, что ваше умозаключение будет соответствовать реальности. Но настоящая проверка - то, что есть в самой реальности, а не какие-то двойные критерии, выведенные из предубеждений, откуда-то взявшихся у вас в уме.
Изучайте реальность. И если найдете у себя идеи, оторванные от реальности, это признак рационализма [РО6 76].
В своей эпистемологии Айн Рэнд исповедует контекстуальный подход к знанию. Абсолютные истины существуют, и их можно обрести - полная убежденность возможна, но только в определенном контексте.
В чем различие между концепцией контекстуальных абсолютов и когерентной теорией истины? Переписывает ли реальность когерентная теория?
Тут то же различие, что между жизнью и смертью. Когерентная теория истины утверждает, что любой набор утверждений, являющихся последовательными, т.е. не содержащих в себе противоречия, и есть истина. Незачем обращаться к реальности, достаточно вывести последовательную цепочку рассуждений, и если в них нет внутренних противоречий, значит, это истина. Это рационализм в чистом виде. Он предполагает наличие мистического абсолюта, восседающего где-то там, в другом измерении, над нашим миром. «Отцом» когерентной теории истины стал Гегель, хотя он и не продвигал идею контекстуальных абсолютов.
Когерентная теория - бесспорный случай переписывания реальности. Она прямо заявляет: «Ступайте и переписывайте, и если как-нибудь сумеете избежать противоречий, то ваша мазня станет реальностью». На самом деле при этом избежать противоречий невозможно, вы лишь завязнете в рассуждениях, что произошло и с Гегелем [РО6 76].
Разум и рациональность
Как с помощью разума доказать, что выводы разума обоснованны?
Понятие доказательства истинности основывается на понятии разума и из него вытекает. Вне разума доказательств не существует. Я не могу сейчас подробно разбирать эпистемологию, поэтому отсылаю вас к речи Голта[49], а свою позицию обрисую вкратце. Сначала дадим определение разума. Разум с неизбежностью опирается на информацию, которой снабжают нас органы чувств, на то, что мы воспринимаем, - не на данные наших органов восприятия или чувства, а на результаты перцепции (данные органов чувств, автоматически интегрированные умом или мозгом). С этого начинается человеческое знание. Это следует считать самоочевидным, поскольку таково содержимое нашего сознания, а о сознании нельзя вести речь, не установив как факт, что оно начинается с восприятия сущностей материального мира вне нас. Теперь необходимо установить, что такое разум. Наш разум занят конструированием абстрактных понятий с помощью конкретных и абсолютных определений, выделяя из воспринятого материала то, что видится нам общего в неких сущностях или же их отличает.
Понятие доказательства истинности стоит в иерархической зависимости от понятий разума, аксиомы и свидетельства. Доказать, что нечто является истинным, - значит логическим путем пройти по нисходящей до базовой аксиомы или отправной точки восприятия. (Подробности ищите в моих работах и у Аристотеля.) «Подтверждение обоснованности выводов разума» или «доказательство законов логики» - это внутренне противоречивые понятия. Разум и логика есть то, что позволяет нам доказать что-либо; они первичны. Законов логики не доказывают, они имплицитны вашему чувственному опыту. Закон тождества вы воспринимаете вместе с первым проблеском света. Конечно, потребуется еще много перцептивных и концептуальных знаний, чтобы годам к двенадцати-пятнадцати мы могли по-настоящему осознать закон тождества или придать ему понятийное выражение. Но имплицитно он всегда был в нашем сознании [FF 61].
Можете ли вы объяснить дихотомию разума и эмоций?
Я отрицаю дихотомию разума и эмоций. Если вкратце, то моя позиция такова. Эмоции есть результат того, что вы думаете или чего пытаетесь избежать. Это продукт вашей способности к рациональному мышлению, и создаете их вы сами, сознательно или неосознанно. Эмоции - отклик подсознания, но управляет ими ваш сознательный ум. Так что никакой дихотомии нет. К примеру, Фридрих Ницше и хиппи усматривают дихотомию, но это нужно им для того, чтобы поставить эмоции выше разума. Если вывернуть задом наперед отношение между разумом и эмоциями и заявить, что ум должен служить вашим желаниям, то вы создадите внутренний конфликт - дихотомию разума и эмоций. Такую дихотомию создают иррациональный человек и иррациональная культура [FHF 69]
В «Романтическом манифесте»[50] вы утверждаете, что художественное творчество и рациональное познание - разные способы использования собственного сознания. Не поясните ли в чем разница? Например, является ли художественное творчество неосознаваемым изобразительным процессом, а рациональное познание - осознанным и вербальным?
Рациональное познание сознательно и вербально. Пока ваше знание не облечено в слова, вы на самом деле не знаете, к какому выводу пришли, и не сможете его сохранить. Но художественное творчество не является неосознаваемым и изобразительным. Оно носит изобразительный характер в рамках изобразительных искусств, но не в других искусствах. Различие в том, что при создании художественного произведения вы не привязаны к реальности в точном значении этого слова. Реальность для вас материал, основа. Она задает определенные рамки. Она указывает, что вы можете подвергнуть избирательной реорганизации или воссозданию. Иными словами, это последовательность актов восприятия. Вы должны что-то увидеть в реальности, узнать о ней, чтобы приступить к ее пересозданию. В художественном творчестве вы пересоздаете свое знание реальности, и даже если в значительной мере делаете это неосознанно, всегда подвергаете этот процесс сознательному контролю.
При рациональном познании - по большому счету, я бы сказала, вас не существует. Вы лишь зеркало, за исключением того, что вы должны направлять процесс восприятия и постижения реальности, внешней по отношению к вам. В ходе рационального познания вы выступаете не творцом или реорганизатором, а честным наблюдателем, для которого нет иного критерия (и никакие иные эмоции тут не примешиваются), кроме любви к истине. Это и есть единственный критерий процесса рационального познания. Он всецело ориентирован на бытие [РО11 76].
Многие философы, включая Канта, приходят к выводам с помощью логики. Как можно быть уверенным, что разум приведет нас к удовлетворительным выводам?
Во-первых, даже если весь мир согласен или не согласен с чем бы то ни было, это еще не доказательство с помощью логики. Если все просто соглашаются с некой идеей или принимают как факт, что есть идеи, с которыми согласиться невозможно, это не доказывает, что эти философы пользовались логикой или были честны.
Ничто нельзя принимать на веру. Истинна ли данная философия, вы можете установить только собственным сознательным использованием логики, и результат этого процесса не гарантирован - вы не застрахованы от ошибок. Научитесь размышлять и будете знать, какую идею принимать. Если вы ошибетесь, разум поможет вам исправить ошибку и узнать больше. Помимо вашего разума у вас нет никаких средств познания. Если вы пришли к выводу, что человек ничего не может узнать, достаточно оглядеться, чтобы опровергнуть этот вывод. Очевидно, что человек уже добился очень и очень многого, а для этого нужны были знания. Даже чтобы прийти к своему вопросу, вам потребовались знания.
В отношении Канта не может быть и речи о презумпции невиновности. Его система столь последовательно ложна и нелогична, что такие грубые ошибки просто не могут быть случайными. Его философия сознательно преследует одну цель: уничтожить человеческий ум. Все в ней подчинено этой задаче, и в этом смысле он «логичен» - как преступник логичен в своем преступлении [PWNI 74].
Вы и Эмерсон казались мне пропагандистами индивидуализма, и меня удивили ваши слова [в книге «Философия: Кому она нужна» (Philosophy: Who Needs It)], что у Эмерсона «крайне скудный ум». Вы можете как-то их прокомментировать?
Я рада, что вы об этом спросили. Индивидуализм - не философский и даже не политический базовый принцип. Чтобы эта идея была истинной, она должна опираться на верную эпистемологическую и метафизическую основу. Эмерсон как заклятый враг разума исповедовал разновидность сверхъестественного мистицизма. Он был «трансценденталистом» - последователем течения европейской романтической философии, призывавшего почитать волю в противоположность разуму. В моих глазах это поклонение эмоции.
Я прежде всего поборница разума, а не индивидуализма или капитализма. Я защищаю капитализм, поскольку защищаю разум. Это моя эпистемологическая основа, а не Эмерсона. У человека нет права делать все, что ему нравится. Если он действует по собственному произволу, природа быстро уничтожает его. У человека есть политическое право действовать и думать, как Эмерсон, но такие действия и мысли противоречат реальности и разуму.
Так что не надо равнять меня с мыслителями вроде Эмерсона или гораздо более крупной фигурой Ницше. Он также проповедовал индивидуализм и написал ряд прекрасных (в литературном отношении) фрагментов в защиту индивидуализма. Но Ницше был мистиком. Диониса, бога эмоций, он ставил выше Аполлона, бога разума. И верил во враждебность вселенной - будто реальность противостоит человеку, но сверхчеловек может как-то противодействовать реальности (пусть и не в силах добиться успеха) и ради своей «эгоистичной» цели вправе шагать по головам. Но в чем его «эгоистичная» цель? Непонятно. Ницше нигде не определяет добродетель эгоизма, Фактически он говорит, что сверхчеловек стоит «выше добра и зла». Но эгоизм - не принесение других себе в жертву. Я отрицаю и альтруизм, самопожертвование ради других. Человек не жертвенное животное. Отправная точка моей морали - отказ от мысли, будто люди по своей природе являются врагами друг другу. Интересы разумных людей не пересекаются, и я не согласна с идеей Ницше о противопоставлении сверхчеловека посредственностям. Каждый человек должен быть свободен и иметь права на все, чего сможет достичь, при условии, что он добился этого без применения насилия. Если его ценности и идеи ложны, пострадает только он сам.
Если вам так уж хочется с кем-то меня сравнить, то есть лишь один философ, влияние которого я признаю, причем с гордостью, - Аристотель. Я не согласна с некоторыми элементами его философии, особенно с его космологией (но в те времена космология и не была полноправной частью философии). Мое несогласие вызывает и определенное платоновское влияние в некоторых его работах. Но со всеми важнейшими положениями я согласна. В общем, если хотите налепить на меня ярлычок, то я считала бы за честь относиться к аристотелевскому кругу [PWNI 74].
Трудно ли объективно оценить идеи, воспринятые с молоком матери, и выявив среди них ложные, отвергнуть их?
Нет, если вы исходите из предпосылки, что разум - единственный критерий при принятии любой идеи. Если в детстве вы приняли какие-то идеи на веру или усвоили их из послушания, они могут быть важны для вас в эмоциональном плане. Но на ваш ум они не влияют, если только вы сами этого не допускаете. Как только вы узнали, что рациональность заключается в правильном восприятии вещей, вам нетрудно пересмотреть любые ошибочные представления или предпосылки. Трудность состоит в том, что иногда эти ошибочные представления порождают психологические проблемы. Но, если у человека психологические проблемы, их можно решить. Если же человек их не решает, то сам себя обрекает на несчастную жизнь, поскольку борется с реальностью [NC 69].
Во время запуска «Аполлона-11» на Луну мне казалось, что люди чувствуют нечто вроде «видового единства». В каких еще случаях они могут испытывать такое чувство?
Если вообще бывает «видовое единство» - обоснованное единство ценностей, разделяемых всеми людьми, - то вызвать его, безусловно, могут технологические достижения, поскольку они говорят вам: вот что может сделать разум, а разум есть и у тебя. Для этого необязательно лететь на Луну, вы задействуете ту же способность, и изобретая новую спичечную коробку. Разум - это сила жизни в человеке. Если вы знаете, что обладаете потрясающей и безграничной способностью, это может возвысить вас и подарить вам чувство определенного (но не видового) самоуважения. Запуск «Аполлона-11» был именно таким беспрецедентным проявлением возможностей разума [NFW 69].
Есть ли веские причины для полета на Луну?
Да, расширение знания. Любое рациональное начинание расширяет знание. Конечно, я надеюсь, что программа запуска «Аполлона» как-то связана с нашей военной программой, поскольку в будущем освоение космоса может представлять огромную ценность для национальной обороны. Не забывайте, что дикари, которые гораздо хуже тех, что бесновались в Вудстоке, заявляют, что летают в космос. Если это правда, то в следующий раз нам следует раньше них полететь на Марс и даже дальше. Я не верю, что русские могли это сделать. Но пока они пытаются (а какие-то преступные интеллектуалы сыщутся даже в этой выгребной яме), наш нравственный долг не ослаблять собственных усилий в интересах самообороны [FHF 69].
Вы приводили слова фермера из Вудстока, что из-за разрушения своей собственности он готов вообще спалить ее, если хиппи явятся и в следующем году. Разумно ли это?
Да. Человек упорно трудится, чтобы обеспечить себя, и его собственность - это результат многолетних усилий. И вот он видит, как ее захватывают и губят дикари - дикари из среднего класса с дипломами колледжей, в нравственном отношении стоящие ниже дикарей из джунглей. Когда такие люди вторгаются на его землю и разрушают все, что он создавал годами, он не может этого терпеть. И если власти его не защитят, я бы посоветовала ему сжечь свое владение - особенно если этим поступком он смог бы привлечь внимание страны. Я одобряю намерение пострадавших судиться с городскими властями и компанией - организатором фестиваля. Если дело дойдет до суда, я желаю им удачи [FHF 69].
Иррациональность
Какую философскую концепцию вы считаете самой опасной для ее последователя?
Надо назвать только одну? Если приходится выбирать, назову рационализм, поскольку он включает и все остальное [FHF 78].
Что не так с господствующей сегодня философией?
Три основные идеи:
1) Иррационализм. Люди перестали уважать разум или видеть в нем ценность. Это результат философии, которой их учили последние две сотни лет.
2) Альтруизм. Эта этическая теория гласит, что единственное оправдание существования человека - служение другим.
3) Коллективизм. Представление о том, что у индивида нет прав, что коллектив (общество или какая-то группа) имеет все права и может распоряжаться каждым отдельным человеком, как заблагорассудится, и его власть над индивидом безгранична.
Иррационализм, альтруизм и коллективизм - три фундаментальных порока философии, господствующей на сегодняшний день [NC 69].
Разве человек не является иррациональным от природы, а значит, всегда будет искать счастья в иррациональном?
Нет. Быть ли человеку рациональным - вопрос выбора. Разум - произвольная способность. Человек сам выбирает, думать его или не думать. Таким образом, от природы человек не является ни рациональным, ни иррациональным. Он сам выбирает, каким ему быть. Конечно, человек не может обрести счастье в иррациональном, поскольку иррациональное противоположно реальному - это или ненормальность, или невозможность. Многие пытались «искать счастье» в иррациональности (они и ответственны за нынешнее состояние мира). Но многие не значит все [ОЕ 62].
Отвечая на вопросы после лекции на прошлой неделе [РО 776], вы высказали крайне пессимистический взгляд на будущее. Как вы можете радоваться, что уже стары, если одна из самых важных идей объективизма - никогда не принимать иррациональность всерьез?
С чего вы это взяли, что у меня такие взгляды? Да мне бы в жизни не пришло в голову объявить одной из самых важных философских идей такой младенческий лепет. Самое важное в моей философии - теория концепций, этика и открытие в сфере политики, что зло - нарушение прав - представляет собой силовую агрессию.
Мне приходит в голову одна-единственная фраза, которая могла создать у вас это впечатление, - и если так, то меня это еще больше злит и ранит, - это слова Дагни, обращенные к Голту: «Не нужно воспринимать все это всерьез, правда?»[51]. Это одно из самых красивых мест в книге. Но это же фантастически далеко от заявления «иррациональность никогда не нужно принимать всерьез».
Я писала, что одна из проблем американцев - неверие в реальность зла. Лучше бы нам принимать всерьез зло и иррациональность: не наделять их значительностью, не позволять им рулить нашей жизнью, но не отрицать, что они существуют. Вы должны делать все возможное (но не ценой самопожертвования), чтобы противостоять злу и иррациональности, а для этого их как раз нужно принимать всерьез. Но смысл фразы из «Атланта» вовсе не в этом.
Далее, почему я сказала, что рада быть старой? Потому что устала бороться с низкопробной иррациональностью. Я готова сражаться с серьезными, философски значимыми проявлениями иррациональности - если таковые остались. Но я чувствую себя почти как Лео, персонаж романа «Мы живые», который говорил, что в его душе достаточно героизма для противоборства со львом, но не со вшами. Он сдался слишком рано. Но я воюю уже давно, и со всяким значимым злом, с которым сталкивалась, я не раз вступала в борьбу. Бороться с типами вроде Картера скучно. Думаю, если я передам борьбу с иррациональностью в ваши руки, это будет справедливое распределение работы [РО8 76].
Иррационалисты-скажем, экзистенциалисты-объявляют себя абсолютными противниками разума?
Некоторые, не большинство. Например, Герберт Маркузе[52] и Уильям Барретт[53] сказали бы, что они сторонники разума более высокого уровня. По их словам, они поддерживают хиппи, потому что хиппи - несцементированный авангард на пути к более высокому мышлению. Они сказали бы, что хиппи ближе к гласу Божьему - так в некоторых культурах полудурков почитали святыми. По их мнению, хиппи управляет нечто вроде откровения, полученного через ЛСД. (Именно в этом заключается культ, основанный Тимоти Лири[54].) Иррационалистам нужны подобные оправдания. Они никогда не скажут: «Я точно знаю, что вы понимаете под разумом, и я против него». В этом проявляется бессилие зла: оно вынуждено разглагольствовать о добре, особенно в вопросе о разуме. Кант, Гегель и прочие разрушители человеческого разума, индивидуализма, свободы были вынуждены говорить, что существует высшая реальность, высший разум и высшая свобода. Они не осмеливались сказать, что человеку было бы лучше без головы [NFW 69].
Экзистенциализм - важная философия?
Не в великом плане бытия и даже не в той схеме мира, какой ее рисуют газеты. Он имеет значение лишь как симптом болезни культуры. Люди, которые обратились к мистицизму и объявили его философией. значат даже меньше какого-нибудь Кьеркегора - он-то был хотя бы религиозен (в отличие от большинства экзистенциалистов). Любая школа, открыто обратившаяся к мистицизму, как экзистенциализм, перестает быть философской. Предшественник экзистенциализма (правда, сегодня не столь модный) - это дзен-буддизм. Экзистенциализм - болезненное явление в философии. Такие течения то и дело возникали в истории.
Кто прошел испытание временем? Аристотель и даже Платон сохранили значимость по сей день; Маркс уже нет. Он еще важен для политики, но не для философии. Он всего лишь примечание к Гегелю. Точно так же нельзя назвать философами Сартра[55] или Хайдеггера[56]. (Хайдеггер выдает фразы наподобие «ничто ничтожится»!) Это современные юродивые. В политической сфере экзистенциализм - удобное оправдание для людей вроде Маркузе, но его едва ли можно назвать философом [NFW 69].
Можно ли сказать, что убийцы Ширхан Ширхан[57] и Джеймс Эрл Рэй[58] в каком-то смысле использовали логику и рациональное суждение?
Нет, это примеры полнейшей иррациональности. Их иррациональность очевидна - даже если судить по другим их действиям и утверждениям, а не только убийствам. Например, Ширхан изучал мистицизм и заявлял, что способен управлять материей силой ума. Рэй был преступником - добывал себе на жизнь насилием. Сколько ни напрягай воображение, ни одного из них нельзя счесть рациональным человеком. «Рациональный» не значит «способный рационализировать что угодно». Любой человек может лгать самому себе и выдумывать причины, которые, если вырвать их из реальности, кажутся ему логичными. «Рациональной» можно назвать политику или принцип, продиктованные полным контекстом - всем тем, что имеет отношение к действию. Первое правило рационального мышления - если вы цените собственную жизнь и верите, что она принадлежит вам, то должны признавать это право и за другими людьми. Нельзя доказать, что вы имеете право на свою жизнь, а другой человек не имеет.
Нет логических доказательств, которыми эти убийцы могли бы обосновать свое право отнимать чужие жизни. У Ширхан Ширхана, Джеймса Эрла Рэя и Ли Харви Освальда[59] много общего в психологическом плане. Очевидно, что все они убивали, чтобы привлечь к себе внимание. Это явное свидетельство нехватки самоуважения - желания быть замеченным, добиться внимания каким угодно поступком, прославиться хотя бы как чудовище. Их психология ужаснее многого, что видела общественность за довольно долгое время [NC 69].
Разве последователь Макиавелли, планирующий отнять деньги у богатой тетки, не лучше использует свой разум, чем простак, которому подобный план и в голову не придет? И разве умный бандит не использует свой ум полнее, чем жертва бандита?
Интриган в духе Макиавелли прибегает к ограниченному использованию логики. Он пытается построить логическую схему, как ему кого-то обворовать. Логику можно применять вне контекста, можно судить о логичности или нелогичности действий человека независимо от того, насколько нравственным был его поступок. Но к вопросу о рациональности это не имеет отношения. Главное значение слова «рациональность» - соответствие контексту. Нельзя быть рациональным вне контекста, хотя логичным вне контекста можно быть - в конкретном случае. Логика - метод, рациональность - свойство ума, такое его функционирование, которое не допускает ни малейшего самообмана и, следовательно, бегства от контекста. Рациональность не избирательное свойство. Нельзя быть рациональным в одних вопросах, но нерациональным в других. Рациональность абсолютна. Следовательно, любой человек, выпадающий из контекста, как в ваших примерах, не может считаться рациональным согласно объективистской этике [ОЕ 62].
Противоречий не существует. Что же происходит в уме, столкнувшемся с противоречием?
Психическое нарушение. Способность человека видеть противоречия не означает, что противоречия существуют в реальности. Нужно различать существующее и сознаваемое. Что произойдет в реальности при попытке создать противоречие? Классический пример: два предмета не могут находиться в одном и том же месте в одно и то же время. Вы можете попробовать опровергнуть это утверждение, направив две автомашины на полной скорости навстречу друг другу. Результатом такой попытки создать противоречие станет их уничтожение. Нечто подобное происходит в уме, который создает противоречие [РО6 76].
Можно ли оценивать психологические мотивы человека, исходя из идей, которые он исповедует?
Некоторые журналы пытались именно так оценить мотивы Барри Голдуотера в ходе избирательной кампании 1964 г. Порок этого подхода заключался в том, что психологи пытались вынести вердикт о психологии человека, с которым никогда не встречались лично. Это столь же непрофессионально, как если бы врач пытался поставить диагноз, не видя пациента. Это относится к любой психологизации идей.
Единственно правильный подход к решению этой задачи - определить философию, которой придерживается этот человек, и задаться вопросом, какими психологическими мотивами может он руководствоваться. Чтобы изучить психологическое отклонение, нужно установить, чем плоха идея, а затем показать, что только ошибочные мотивы А, В и С могли привести кого бы то ни было к подобной идее.
Обсуждать таких образом психологические корни определенных порочных или иррациональных идей можно, поскольку в этом случае вы имеете дело исключительно с практическим применением идеи, о которой имеете возможность судить, а не выносите суждение о самом человеке. Выводить мотивы человека из его письменных работ неправильно и необъективно, так как один и тот же поступок может иметь десять миллионов мотивов. Например, невозможно перечислить все мыслимые мотивы, по которым человек может совершить убийство. Это относится к любому психологическому пороку. Невозможно вывести мотивы человека из того, что он говорит, разве что в общих чертах, как я описывала ранее. Но и в этом случае нельзя утверждать, что вы нашли единственный возможный мотив, поскольку всегда возможно отклонение или сочетание психологических нарушений, которые нельзя заметить в том, что человек говорит.
Так как нельзя доказать, что правильная идея проистекает из правильной предпосылки, то нельзя быть уверенным и в отношении правильных утверждений. Это возможно только при попытке выстроить абстрактную связь между философией и психологией [NFW 69].
Разве у меня нет права быть иррациональным?
Нет никакого права или свободы, которые стояли бы выше разума и реальности и противоречили им. Ваши права основываются на реальности и выводятся разумом из наблюдений. У вас нет морального права быть иррациональным. Конечно, в свободном обществе вы вольны делать, что пожелаете, даже самое иррациональное, пока не ущемляете права остальных [FHF 69].
Эпистемология и шахматы
Вам нравятся шахматы?
Я не могла бы играть в шахматы. Я их принципиальная противница. Нужно слишком много думать попусту. Шахматы состоят из одних «если». Вы должны рассмотреть сотни возможностей, все они обусловлены, а мне это претит. Это не метод познания; в реальности такой способ мышления не требуется. В процессе познания, если вы ясно определили проблему, то фактически имеете лишь альтернативу: «это верно» или «это неверно». Нет длинной череды «если» - если ваш оппонент пойдет так, то вы пойдете этак. Я не могу действовать подобным образом по тем причинам, которые делают меня хорошим мыслителем- теоретиком: это иная эпистемологическая база. Шахматы включают другой мыслительный процесс: вы готовы играть с неопределенностями, и ничто не имеет четкой идентичности. А не есть А; любое А обусловлено сотнями иных возможностей. Это другая вселенная.
Заметьте, что знатоки шахмат ни о чем больше не имеют представления. Шахматы становятся заменой философии или профессии. Это их способ жизни. Эти люди используют свой ум, чтобы играть в шахматы, а во всем прочем уподобляются чокнутому профессору. Они ничего не знают о жизни вне шахмат. В крайнем выражении происходит психоэпистемологическая подмена, которая делает человека неприспособленным к жизни. Это не значит, что нельзя понемногу играть в шахматы. Если они вам нравятся, играйте. Но я не считаю эту игру интеллектуальной. Шахматы требуют слишком много усилий в условиях, не являющихся познанием реальности. Это искусственное упражнение для ума в пустоте, где А не есть А. Таковы мои возражения против них.
Я слышала, что ученые пытаются научить компьютер играть в шахматы. Если у них получится, не тратьте больше мозгов на эту игру. Если это возможно, это доказывает мою личную теорию по поводу шахмат: компьютеры идеально приспособлены для механической, не творческой работы [NFW 69].
Разве психоэпистемология шахматной игры не аналогична той, что используется при принятии некоторых военных или деловых решений, когда нужно учесть множество факторов и альтернатив?
Шахматист не оценивает буквально каждую возможность. Он автоматически заключает, что девяносто процентов из них можно отбросить, и рассматривает оставшиеся десять процентов. Разве вы не утверждаете, что для того, чтобы выбрать возлюбленную, нужно перебрать два миллиарда женщин? Но этого не нужно, поскольку в принципе подавляющее большинство из них можно сразу отбросить.
Насколько я понимаю, чтобы стать хорошим шахматистом, нужно уметь отслеживать сотни возможностей. Полагаю, что опытный игрок автоматизирует определенные связи, но у меня никогда не было желания в этом убеждаться. Например, при выборе возлюбленной вы можете свести проблему к немногим принципиальным моментам: вам нужны достоинства или ценности А, В и С, а все остальное необязательно. Никто не оценивает каждую малость - насколько она соответствует основным достоинствам или недостаткам. Шахматы - нечто противоположное.
Бизнес подобен шахматам лишь в одном. Бизнесмен должен проанализировать множество «если», но у него есть и принципиальные моменты, составляющие иерархию: что нужно учесть в первую очередь, а какие решения являются вторичными и менее значимыми. (К слову, именно поэтому великих бизнесменов так мало.) В каком-то смысле мы все проделываем ту же мыслительную работу, когда делаем покупки. Мы не обдумываем каждую деталь, а оцениваем приблизительно, что мы можем купить и стоит ли на это тратить деньги. Но решение мы принимаем в соответствии с принципиальными критериями. Наше решение не диктуется предположением, что противник собирается предпринять против нас одно из тысячи возможных действий, которое придется отражать.
Ближе всего к шахматам, наверное, военное дело, но и там вы действуете согласно определенным принципам. А в шахматах таких критериев нет. Каждый ход - это деталь, которую вы должны рассчитать, исходя из собственных намерений и ваших догадок о том, что сделает противник. Вот этого-то гадания о действиях противника я и не приемлю. Бизнесмен не сосредоточивается только на том, что делают конкуренты. Его больше волнует, что может сделать он сам, но между делом узнает, какие угрозы или новые продукты появятся на рынке. И на кону очень серьезная ставка, как и в военном деле.
Наконец, в том, что касается сложности, шахматы не идут ни в какое сравнение с философией, которая требует распределить факты по категориям, выбрать из них базовые и затем их доказать. Вы должны это сделать. Если у вас есть убеждения, вы должны оценить все существующие системы или создать собственную, чтобы узнать, в чем состоят ваши убеждения. Но награда - жизнь, вот стимул всей этой мыслительной работы. Я не люблю шахматы не из-за сложности как таковой, а из-за того, что это никому не нужная сложность [NFW 69].
В «Открытом письме Борису Спасскому» вы утверждаете, что страсть к шахматам в определенном смысле является бегством от реальности. Можно ли сказать то же самое о профессиональных спортсменах?
Нет. Если человек становится профессиональным спортсменом, это расширяет его возможности в нужную сторону. Чемпион в беге бегает хорошо не только на стадионе. Парадокс шахмат, считающихся интеллектуальным спортом, в том, что люди, занимающиеся ими профессионально, разрушают свою способность к интеллектуальному постижению во всех прочих сферах. Нет ничего плохого, чтобы играть в шахматы ради отдыха. Но шахматные гроссмейстеры обычно мистически настроены, наивны и беспомощны в остальных сферах жизни. Они отдают свой интеллект только одному виду деятельности, которая не усиливает их интеллект в других вопросах жизни. Возьмите, например, Бобби Фишера. Я видела его по телевизору и была поражена, насколько интеллигентным он выглядит. Но это делает его поступки еще более трагичными. Такой одаренный человек не должен ездить в коммунистическую Югославию и почитать культ. Человек подобного ума не может делать этого по простоте душевной. Его поведение явно свидетельствует о бегстве от реальности [FHF 72].
Эпистемология и образование
В романе Виктора Гюго «Человек, который смеется» описана группа преступников - компрачикос, - которые похищали детей, уродовали их и делали из них клоунов или балаганных уродов. Айн Рэнд написала эссе под названием «Компрачикос»[60], где рассматривает в качестве современного аналога этого явления в духовной сфере деформацию детских умов прогрессивной системой образования.
Что бы вы посоветовали родителю, не желающему калечить ум ребенка?
Лучшее противоядие - это образование по системе Монтессори, которую я упомянула в статье «Компрачикос». Система Монтессори предназначена в первую очередь для детского сада. Соответственно, она закладывает правильную базу, что обезопасит дальнейшее развитие ребенка и сделает его невосприимчивым к негативному воздействию. И даже если вы отправите его в самую плохую из нынешних средних школ, он, может, и не будет там счастлив, но благодаря обучению по Монтессори она ему и не навредит. Кроме собственных трудов Марии Монтессори я бы советовала прочесть «Домашнее обучение по Монтессори» (Teaching Montessori in the Home) Элизабет Хэйнсток, где даются практические советы родителям, как начать развивать ребенка по методу Монтессори и помочь ему в дальнейшем, когда он пойдет в школу.
Я понимаю, почему группы родителей, практикующие систему Монтессори, стали открывать средние школы на основе этого метода. Это движение могло бы стать самым значительным и обнадеживающим явлением в нашей стране. В движении к Монтессори-педагогике замечательно то, что оно совершенно стихийно и исходит из масс. Группы родителей организуют школы для своих детей, потому что их ужасает то, чему детей учат в «прогрессивных» детских садах. За этим движением не стоит никакого корыстного интереса. Оно возникло и распространяется само по себе, принося замечательные плоды. Хотя не все школы по Монтессори внушают полное доверие. Некоторые имеют смешанный характер или пытаются сочетать разнородные системы. Но и в них ваш ребенок узнает на сегодняшний день больше, чем в какой бы то ни было другой школе [FHF 71].
Нужно ли объяснять маленькому ребенку, который ходит в Монтессори-сад, какое значение имеет мышление? Поможет ли это ему избежать трудностей, которые ждут его в средней школе?
Нет. Ребенку шести лет или младше невозможно объяснить, что значит думать и почему это так важно. Когда ребенок идет в школу и начинает получать начальное образование, он еще слишком мал, чтобы это понять. Ему, безусловно, рано знакомиться с этой теорией, поскольку для этого нужен весьма высокий уровень понятийного мышления. Объяснять теорию можно не раньше, чем он станет подростком. Если ребенок отличается очень ранним развитием и сам поднимает этот вопрос, можете познакомить его с некоторыми принципами. Но не этим занимается Мария Монтессори. Она делает нечто гораздо более важное: учит детей методу мышления - тому, что я называю психоэпистемологией. Ее система намеренно направлена на развитие способности ребенка к понятийному мышлению. Это гениальное достижение. Она пишет, что стремится научить ребенка не конкретным идеям, а методу, необходимому для постижения идей, - стремится упорядочить ум ребенка, чтобы в мире он не чувствовал себя чужаком. Она стремится выработать в ребенке способность управлять процессом познания - работать с концепциями, - именно это уничтожает «прогрессивное» образование. Нет никаких гарантий, что у ребенка будут правильные мысли. Правильный метод мышления - это защита, которую система Монтессори дает ребенку, что позволяет ему противостоять тому, что с детьми делают в школе. При определенном содействии ребенка - поскольку ничто не происходит автоматически - у него появится неплохой шанс понимать все правильно, ведь он учится обращаться сначала с объектами перцепции, а затем и с концепциями. Именно это и разрушают компрачикос [FHF 71].
Какими должны быть отношения между факультетом, студентами и руководством университета?
Во-первых, между факультетом и руководством должно быть заключено соглашение - сегодня такого соглашения нет, - что университетский курс должен быть разумным. Нужно внедрить фундаментальную эпистемологию - включая правила логики и освещения вопроса, определение того, что есть фактическое свидетельство и объяснение, чтобы преподаватели не путали студентов. Студенты не должны зазубривать и повторять то, чего не понимают. Университет должен стать местом, где учат понимать.
При наличии такой базы рационального познания у студентов останется одна-единственная цель для поступления в университет - учеба. Прекрасно, если студенты могут посещать всевозможные факультативы, особенно ближе к выпуску. Но они не должны участвовать в управлении университетом и в составлении программы обучения. Молодой человек, поступающий в колледж, просто не готов принимать решение, какой предмет ему должны преподавать или кто должен читать курс. Не готов он и к выбору представителей, которые могли бы принимать такие решения за него. Студенты не могут управлять университетом.
Что касается равновесия сил между руководством университета и факультетом, оно во всех университетах разное - и это правильно. Есть лишь одно общее правило, и его непременно нужно ввести: никого ни к чему не принуждать. Студент волен бросить университет, если он ему не нравится, и перейти в другой. Но такое же право должно быть и у администрации, и у факультета.
Наконец, общий принцип: университет должен быть местом учебы, науки, овладения знаниями. Он не должен быть политическим учреждением - рупором для политических требований. Это порочная идея, позаимствованная у европейских стран, которые исторически не могли похвастаться свободой [FHF 67].
Есть ли в поведении, характерном для нашей страны, что-то, что вы хотели бы изменить?
Разумеется, университеты. Не знаю, входят ли они в ваше понятие поведения. Я бы не стала вести речь о человеческом поведении, поскольку поведение - лишь следствие. Следует рассмотреть идеи людей. В общем, если бы я могла что-то разом изменить по мановению волшебной палочки, то изменила бы философские факультеты нынешних университетов [FHF 78].
В свете вашей критики академического мира, почему вы советуете студентам продолжать обучение в колледжах?
Потому что нельзя помогать тем, кто вас уничтожает. Цель того типа обучения, которое я критикую, - а сегодня оно преобладает, хотя монополии не имеет - разрушить ум человека. Этого можно достичь двумя способами: ослабить и подчинить вас в школе или выгнать вас из школы. Те, кого я критикую, или уродуют лучшие умы, или лишают их доступа к обучению.
У вас есть две причины не покидать колледж:
1) не перевелись еще хорошие преподаватели
2) человек не есть нечто заранее определенное.
Образование может помочь или повредить ему, но не оно его создает и уничтожает. Следовательно, человек может остаться невосприимчивым к отрицательному влиянию учителей, если не станет принимать их слова на веру и слепо не критиковать их. Если он с ними не согласен, пусть сам найдет ответ, почему это так. Если преподаватель безнадежно нетерпим, студенту незачем делать из себя мученика, однако он все равно может выучиться (хотя бы из духа противоречия), сберечь свой ум и получить диплом.
Кстати, я окончила Ленинградский университет. Что бы с вами ни происходило, это не сравнить с тем, через что прошла я (и хорошо, что вам не пришлось этого испытать). Нашу современную школу вы переживете [FHF 71].
В чем причина коллективистской ориентации большинства американских университетов?
Это влияние одного человека, разрушителя современного мира - Иммануила Канта. Под его влиянием находятся все университеты. Любая философская школа - в той или иной форме - является в своих истоках кантианской. И в этом есть реальная опасность для западного мира [FHF 74].
Разное
Назовите главную неразрешенную философскую проблему, которой не занималась ваша философия.
Это проблема техническая, и я хотела бы ее поднять, если раньше не умру, поскольку это очень трудная задача: принцип индукции - как мыслить индуктивно. Нужно верное определение индукции. Аристотель сделал кое-какие наметки, но исчерпывающего толкования не оставил [ОС 80].
Не могли бы вы рассмотреть определяющие принципы философии науки?
Нет. Чтобы рассмотреть такую тему, как философия науки, нужно несколько томов, которые я не написала, хотя кое-какие соображения у меня есть. Это серьезное дело, и с ним не справиться, отвечая на вопросы после лекции. Если хотите немного понять, что это такое, прочтите «Введение в объективистскую эпистемологию» (Introduction to Objectivist Epistemology). Если не можете сами разобраться в этом вопросе, вам придется подождать, пока я или еще кто-нибудь не проработает эту тему. Но все руководящие указания там уже есть [FHF 76].
Что вы можете сказать о влиянии объективизма на философию?
Не знаю, скажу только, что если судить по более очевидным феноменам в сфере психологии, то пока что никакого влияния не видно. Почти никто из тех, кто занимается психологией, судя по всему, не знает о существовании ума, а значит, не может и знать, что такое объективизм [FHF 78].
Можно ли мыслить образами, а не словами? Я имею в виду мысленный процесс, когда архитектор конструирует в воображении как будет выглядеть какое-то место, и прорабатывает этот образ в уме. Разве образ не подобен слову - воспринимаемый предмет, который может представлять идею?
Нет. Единственный образ, который может представлять идею, - это написанное или напечатанное слово. Визуальный символ. А образ предмета не имеет никакого отношения к мышлению. Образ может быть объектом мышления, но нельзя мыслить посредством образов. Архитектор или любой другой художник делает гораздо более сложное, и назвать его «мыслящим образами» можно только в плохой метафоре. Это не мышление, а воображение. Изображение может использовать сочетание образов, звуков и слов - но это совершенно другой процесс. Но воображение, творчество или что-либо рациональное невозможно, если творец не использует слова. Приятно дать волю воображению и освободить ум, но если - и пока - вы не можете придать образам рациональное выражение, у вас будут проблемы. Плох тот архитектор, который не способен воплотить свое пространственное воображение в словах, т.е. сказать: «Я построю здание таких-то размеров и подчеркну его высоту» и т. д. Причем он должен отлить свой план не просто в слова, но в слова инженерного языка - математического и в высшей степени точного.
Помимо творческого воображения, все, что человек создает без помощи слов, чаще всего оборачивается лишь безысходностью и тупиком: это не мышление. Если прибегать к понятиям, то слова становятся не более чем произвольными символами. Слово «стол» не есть понятие «стола», оно просто помогает нам удержать эту концепцию в уме. Слово придает понятию идентичность, но само понятием не является. Понятие - это наше понимание того, что обозначает данное слово. Материальный образ на такое не способен [РО6 76].
«Здравый смысл» - корректное понятие?
У него есть два значения. Изначальное, аристотелевское - тот «смысл», который объединяет данные ваших пяти органов чувств, т.е. формирует восприятие. Но чаще здравым смыслом называют рациональное мышление человека, который не знает, какой философии придерживается. Иными словами, это простая форма рациональности, неосознанное использование логики. Это корректное понятие, а также качество, которым очень полезно обладать [РО6 76].
Играть «адвоката дьявола» бывает полезно?
Да, это очень ценный прием. Выступать «адвокатом дьявола» значит принять роль противника ваших убеждений - защищать идеи, которыми «дьявол» одолевал бы вас. Этот прием учит отвечать на любые возражения, выдвинутые против вашего предложения. Это хороший способ испытать свои идеи, поскольку, если вы натолкнетесь на возражение, которое не сможете опровергнуть, вам следует найти ответ или пересмотреть свои взгляды [РО6 76].
В чем разница между человеком, хорошо обученным в своей области, и человеком исключительным?
Исключительный человек стоит на предпосылках, ведущих к активному мышлению. Он не успокаивается, достигнув какого-то уровня развития, и мало что принимает на веру. Ничего нельзя достичь разом. Всегда что-то приходится принимать на веру, пока наше развитие не позволит нам высказать сомнения на этот счет. Но исключительный человек исходит из предпосылки: «Я все должен узнать сам, я должен идти дальше того, что на сегодня известно». Хорошо обученный, но обычный человек исходит из предпосылки, что надо принимать вещи такими, как есть: «Это почтенная профессия. В ней установлены жесткие стандарты, и, чтобы им соответствовать, нужно много трудиться. Я выполню все требования, научусь всему, что должен знать. Я прочту все нужные журналы и стану таким же хорошим профессионалом, как и все остальные». Это предпосылки для стагнации. Такой человек может достичь своих целей и стать компетентным, но за пять-десять лет окажется в своей профессии не на первых ролях.
Я не говорю, что никогда не нужно следовать стандартам профессии. Но это предпосылки ученика. Вполне нормально, если ученик считает рекомендованные стандарты значимыми и сообразуется с ними. Знание нужных вещей - насколько они известны на сегодняшний день, - вот что отличает мужчину от мальчика. Взрослый человек всегда будет стремиться уйти на шаг вперед. А если нужно сделать больше одного шага, тем лучше. Исключительный человек не почивает на лаврах и не считает получение знаний из чужих рук своим нормальным состоянием [NFW 69].
Могли бы вы написать «Введение в объективистскую эпистемологию» (Introduction to Objectivist Epistemology) для людей с IQ 110, или эта книга так и останется адресованной только тем, у кого IQ 150?
Пусть лучше люди увеличивают свой IQ со 110 до 150. Это вполне возможно [FHF 67].
4. Эстетика, изобразительное искусство и художники
Природа искусства
Что такое искусство?
Искусство - это пересоздание реальности в соответствии с ценностями каждого человека. Под «пересозданием» я не подразумеваю ни копирование реальности, ни творение в мистическом смысле. Не призываю я и идти против реальности или упиваться фантазиями. Я имею в виду (перефразируя Аристотеля) создание того, что могло и должно бы быть. Слова «то, что должно быть» означают, что пересоздание происходит согласно ценностям художника. «То, что могло бы быть» - это все, что согласуется с реальностью, в отличие от фантазии. Фантазия - полноправный элемент творческого процесса, но нужно уметь ею пользоваться, не выходя за рамки рационального. Правильная фантазия должна согласовываться с реальностью. Следовательно, говоря, что художник пересоздает реальность, я не имею в виду, что он создает мистическое четвертое измерение или что-либо еще, не соответствующее реальным фактам [FW 58].
В этом случае Айн Рэнд не исключает научную фантастику, которую в «Искусстве вымысла» (The Art of Fiction) называет рациональной, если та служит «какой-либо абстрактной цели, применимой в реальности».
В чем назначение произведения искусства?
Представлять реальность согласно определенному комплексу ценностей. Любая другая деятельность человека утилитарна - ее результат не самоцель, а средство достижения цели. Если вы собираете автомобиль, это делается для того, чтобы ездить. Если пишете статью в газету - чтобы сообщить людям информацию. Но при создании произведения искусства ваша цель - произведение искусства как таковое. Однако произведение искусства не самоцель, никто не пишет книгу или картину только потому, что ему так захотелось. Есть причина, почему человек хочет смотреть на картину или читать книгу. Цель любого искусства - воплощение ценностей.
Наш отклик на произведение искусства тесно связан с его отношением к человеческим ценностям. Но, читая повесть или рассматривая картину, мы воспринимаем их как самоцель, поскольку хотим испытывать удовольствие ради самого удовольствия и ни для какой другой цели. А вызывается это удовольствие именно тем, что мы созерцаем идеализированное воплощение ценностей [FW 58].
Например, если взять статую - произведение искусства - и прикрепить к ней электрическую лампочку и абажур, превратив ее в светильник то, что это будет - произведение искусства или утилитарный предмет?
И то и другое. Вы могли бы сказать, что этот предмет в целом уже не является произведением искусства, поскольку имеет утилитарное назначение - светить. Но можно сказать также, что часть этого предмета раньше была и сейчас является произведением искусства, поскольку воплощает определенные аспекты реальности - скажем, человеческую фигуру, - в соответствии с базовыми ценностями художника [FW 58].
Может ли художник создать произведение, оторванное от его ценностей? Ведь, например, писатель натуралистического направления просто описывает реальность, как она есть.
Немыслимо, чтобы произведение искусства оторвалось от ценностей, даже если сам художник заявляет обратное. Например, натуралистическая школа утверждает, что ценностей не существует, соответственно, ее последователи не отображают ценности в своем искусстве. Они упускают из виду факт, что ценности невозможно отделить от человеческой деятельности. В этом смысле все, то делает человек, есть вопрос его выбора. Он может либо делать, либо не делать. И решает, будет ли он делать, и если да, то как. Невозможно создать произведение искусства без некоторой избирательности, направляющей действия автора. Человек, который пишет книгу, должен решить, что в нее включить, а что отбросить, и как преподнести читателю то, что будет включено. Всякий раз, когда человек делает выбор, он руководствуется теми или иными ценностями (осознанно или неосознанно). Он не может отказаться от необходимости делать выбор.
Предпринимая попытку пересоздать реальность - в живописи, скульптуре или литературе, - вы должны решить, какие аспекты реальности станете отражать. Что будет управлять вашим выбором? Философское ценностное ядро вашей личности. Вы не выбираете, иметь вам или не иметь философию. Выбор заключается в том, знаете ли вы, какой философии придерживаетесь, и сознательно выбрали ее или же пребываете во власти подсознания, случайных обобщений и хаотичных абстракций, воспринятых на веру без мало-мальского понимания и сознательного решения с вашей стороны [FW 58].
Должно ли все искусство рассказывать о людях и человеческих ценностях?
Поскольку цель литературного труда - пересоздание реальности согласно ценностям автора, то это должно быть повествование о людях. Человек может ценить животных или какие-то неодушевленные предметы, но это едва ли подходящий предмет для литературного произведения. Можно написать эссе о природе или красивое описание природы, но в нем ваши ценности и взгляды на природу не составят сюжетного повествования. Ваши основные ценности затрагивают и вас, и других людей. И каждый раз в литературном произведении отражаются ваши взгляды на человека. Я не могу сейчас подробно разбирать, как это выявляется в остальных видах искусства, но в них эта связь менее прямая и явная. Я лишь хочу отметить, что даже если художник пишет пейзаж без человеческих фигур, он на деле воплощает свое вйдение человеческих ценностей. Это взгляд человека на природу [FW 58].
В главе «Философия и ощущение жизни»[61] в книге «Романтический манифест» Айн Рэнд пишет: «Ощущение жизни - это доконцептуальный эквивалент метафизики, эмоциональная оценка человека и бытия, интегрированная на уровне подсознания».
Когда мы оцениваем произведение искусства, имеет ли какое-либо значение воплощенное в нем ощущение жизни? Например, произведение искусства, которое вдохновляет рационального человека стремиться к рациональным ценностям, лучше произведения, блистательно иллюстрирующего неправильное ощущение жизни?
Да, если они созданы примерно одинаковыми эстетическими средствами. (Невозможно с точностью до миллиметра определить, кто из художников лучший стилист.) Но предположим, два художника одинаково сильны как стилисты, но один изображает нечто великое и вдохновляющее, а другой изливает свою горечь и саркастичность. Первый - более крупная фигура. Но сначала вы должны подвергнуть их произведения эстетической оценке [РО11 76].
Многие утверждают, что любят всякую музыку, живопись и т. д. Как это может быть, если искусство открывает присущее им ощущение жизни? Или они кривят душой?
Я уверена, они искренни. Это может означать, что им нравятся все виды искусства или не нравится ни один. Ощущение жизни, которое позволяет человеку любить определенные произведения искусства и осознавать собственный взгляд на вселенную, - редкое явление. Лишь у немногих людей вкус напрямую соотносится с их ценностями. Четкое ощущение жизни - огромное психологическое и нравственное достижение.
Следовательно, если людям нравится все, тому может быть два объяснения:
1) Они видели недостаточно произведений искусства, чтобы это было для них важно, и питают лишь поверхностный, практически детский интерес к любому искусству как зрелищу, развлечению, но никак не могут понять, что им конкретно нравится. Ну и отлично; это дает вам некоторые сведения об их восприятии жизни - их чувства пока находятся в процессе формирования, и они не особенно это ценят;
2) Или же у них на самом деле нет никаких ценностей, и им все нравится одинаково, поскольку ничто не нравится слишком сильно. Помните, у большинства людей ощущение жизни формируется случайно или неосознанно. Они не знают, что им нравится и не нравится. Совершенно обоснованно им могут нравиться определенные произведения искусства, и они будут смущаться из-за этого. Или же постараются заставить себя полюбить то, что одобряют все окружающие.
Итак, возможно столько разных сочетаний предпосылок, что нельзя вывести правило, применимое к каждому, кто объявляет себя любителем всех видов искусства. Это относится и к людям, утверждающим, что им нравится только «романтическое» искусство или - вот тут насторожитесь - «объективистское» искусство (если бы оно вообще было, а его нет). Никогда нельзя знать наверняка, из каких предпосылок исходит человек, объявляя о своих вкусах. Большинство людей непоследовательны.
(Прежде чем забросать меня вопросами о том, почему нет такой вещи, как «объективистское» искусство, позвольте добавить: мои романы являются объективистскими, поскольку в них я придала осознанное выражение своему ощущению жизни. Ни о чьих других книгах я этого сказать не могу. К тому же нет таких формул, которые обязательно подходили бы для всех сфер искусства. Например, живопись моего мужа в его сфере творчества является тем же, чем мои романы для меня, но я никогда не назову ее «объективистской» живописью. Так говорить нельзя.) [РО11 76].
Как человеку определить свое ощущение жизни и насколько подробно? Можно ли использовать такие слова, как «счастливый», «печальный» или «чувствительный»? В качестве примера не могли бы вы описать ощущение жизни такого персонажа, как Скарлетт О'Хара из «Унесенных ветром»? Должен ли писатель знать ощущения своих героев?
В этом вопросе есть принципиальная ошибка - вы рассматриваете ощущение жизни как сознательное рациональное убеждение. Я всегда подчеркивала, что это не убеждение, а эмоциональная сумма, формируемая подсознанием. Поэтому человек не может руководствоваться исключительно своим ощущением жизни - он беспомощен без осознанной философии.
Собственное ощущение жизни можно определить интроспективно. Однако, если вы действительно хотите узнать о нем, не начинайте с попытки дать определение этому ощущению. Прежде всего поймите, что порождает ваши эмоции. Научитесь выявлять точную природу того, что чувствуете (и почему) в любой ситуации. Полностью освойтесь с собственными эмоциями. Научитесь давать осознанное словесное определение (и не приблизительное) тому, что чувствуете и почему. Когда же изучите свою эмоциональную жизнь и никаких больших тайн уже не останется, можете попробовать определить свое ощущение жизни.
Ощущение жизни господствует в двух сферах - сексе и творчестве. В сексе оно не столь отчетливо, поскольку сексуальные реакции труднее идентифицировать. Так что лучший, а возможно, и единственный способ понять свое ощущение жизни - наблюдать за своими реакциями на искусство. (Это вовсе не ускоренный метод, это довольно трудно.) Отмечайте, какие чувства пробуждает в вас искусство и почему. Выберите определенные романы, картины и, возможно, статуи, поскольку эти произведения легче всего поддаются концептуальному осмыслению. (Музыка играет огромную роль, но ее воздействие чрезвычайно трудно перевести в четкие формулы.) Будьте с собой предельно честны. Вы - единственный судья, жюри присяжных, обвинитель и защитник своих эстетических реакций. Испытав сильный эмоциональный отклик на какое-то произведение искусства, постарайтесь понять, что в нем вам понравилось и по какой причине. Так вы получите некоторое представление о своих убеждениях в сфере метафизики, поскольку именно это и отображает ощущение жизни - метафизику, но в виде эмоций, а не осознанных убеждений.
Пойдем далее. Слова вроде «счастливый», «печальный» и «чувствительный» поверхностны. Если люди ведут речь о трагическом восприятии жизни, это сокращенное и упрощенное видение. «Трагическими» можно назвать сколь угодно разных вариантов ощущения жизни. Вам незачем характеризовать свое ощущение жизни. Важно спросить себя: «Истинны или ложны идеи, которых я подсознательно придерживаюсь? Я осознанно исповедую их или ошибочно усвоил когда-то в детстве?» - и затем перевести свое ощущение жизни в сознательные убеждения. Как только вам удалось идентифицировать свое ощущение жизни в общих чертах, то, можете быть уверены, противоречие между вашими осознанными убеждениями и неосознаваемыми эмоциями исчезнет.
Насколько подробно его надо изучить? Подробности вам не важны, а важны базовые философские принципы. Следовательно, если вы можете описать в понятиях ощущения жизни то, как вы воспринимаете реальность, природу человека и его нравственность, этого достаточно, чтобы сказать - я знаю свое ощущение жизни.
Из сказанного мною вытекает, что ощущение жизни литературного персонажа охарактеризовать, разумеется, невозможно. Вы могли бы уловить ощущение жизни своего близкого друга, но и в этом я сомневаюсь. По прошествии ряда лет вы можете составить приблизительное представление об ощущении жизни человека, которого любите, но больше никого. Нельзя судить об ощущении жизни другого человека - это психологизация. Оценивайте его философские взгляды, но не то, насколько его чувства согласуются с идеями. Об этом не вам судить, и вас это не касается.
Применительно к искусству вы можете сказать «мне нравится этот художник», даже если его убеждения отличны от ваших или же противоположны им. В этом случае вас интересует не его психология, а идеи, воплотившиеся в его творчестве. Невозможно определить ощущение жизни литературного героя. Вы должны понять его убеждения - его представления о жизни. К слову, на мой взгляд, у Скарлетт О'Хары весьма простецкий взгляд на жизнь, в духе социальной метафизики. [В статье «Запугивание как метод аргументации»[62] в книге «Добродетель эгоизма» Айн Рэнд пишет: «Социальный метафизик - это человек, который считает сознание других людей выше собственного сознания и выше фактов реальности».] «Унесенные ветром» - замечательный роман, и мне он очень нравится. Это образец романтической прозы. Но его герои ужасны.
Романист не должен - и не может - знать ощущение жизни своих персонажей. Ему нужны их осознанные убеждения.
В связи с невозможностью узнать чужое ощущение жизни будет уместно сказать вот что. Прошу вас, не присылайте мне записи и не советуйте слушать музыку. Вам никогда не постичь мое ощущение жизни, хотя у вас есть лучший способ узнать его, чем у меня узнать ваше: ведь вы читаете мои книги, а мое ощущение жизни в них на каждой странице. Так что какую-то часть его вы можете уловить - но слишком малую. Я испытываю растерянность всякий раз, когда кто-то присылает мне музыку, точно зная, что мне она понравится. А я чувствую нечто противоположное - просто невозможная музыка. Я чувствую, что меня совершенно не понимают, хотя и руководствуются самыми лучшими намерениями. Никто, кроме моего мужа, не может рекомендовать мне произведение искусства в несокрушимой уверенности, что оно мне понравится. Так что, прошу вас, не пытайтесь. Это не бросает тени ни на вас, ни на меня. Просто ощущение жизни - сугубо личное дело [РО12 76].
Важна ли тема беспредметного «искусства» для описания базовых принципов эстетики?
Нет. Важны базовые принципы. Важна связь между искусством и эпистемологией. Это применимо ко всему искусству. Но беспредметное «искусство» никому не нужно. Оно важно сегодня как симптом культурного распада. Но оно не было никому интересно сто лет назад и, надеюсь, сто лет спустя тоже ни для кого не будет иметь значения [NFW 69].
Литература
Художественная проза Айн Рэнд
В главе «Для чего я пишу»[63] в книге «Романтический манифест» Айн Рэнд пишет: «Если говорить о классификации литературных школ, я бы назвала себя романтическим реалистом».
Что вы имеете в виду, называя себя романтическим реалистом? Кто из писателей, которые вам нравятся, также является романтическим реалистом?
Литературная школа, к которой я принадлежу, - это и есть романтический реализм. «Романтический», потому что я изображаю человека таким, каким он должен быть, «реализм», поскольку помещаю людей на эту землю здесь и сейчас, причем так, что это применимо к любому разумному читателю, который разделяет их ценности и хочет приложить их к себе. Это реализм, поскольку это возможно для человека и на этой земле, и романтизм, поскольку я рисую человека и его ценности такими, как должно, а не среднестатистическими.
Писатель, которого я считаю ближайшим предшественником в творческом отношении, - это Виктор Гюго. Это романтический писатель, изображающий ценности применительно к человеческой жизни. Он один из немногих попытался - проклятье, «пытался», я прошу прощения, - который написал современным языком великий роман - «Отверженные». Я так сразу и не назову другое романтическое произведение, написанное настолько реалистично. События других его романов происходят в более ранние эпохи, но «Отверженные» - роман о современном Гюго времени и обществе.
О. Генри - писатель-романтик с сильным чувством ценностей, претворяющий их в реальное действие в современном мире и пишущий почти журналистским языком. Однако он никогда не занимается «реалистическим» исследованием создаваемых им характеров: он описывает суть. Фигуры его богачей, девушек-работниц и мошенников чрезвычайно идеализированы или стилизованы. Это не статистические обобщенные копии известных ему людей. Это порождения его собственных абстрактных представлений о том, какими могут и должны быть люди. Общий нравственный посыл О. Генри: «Разве жизнь не занимательная штука?» В его мировосприятии вселенная благожелательна. Он показывает не то, что люди делают, а то, что они могли бы сотворить со своей жизнью, будь они наделены воображением [FW 58].
Почему вы считаете себя романтическим реалистом?
Читать бесплатно другие книги:
