Юная Венера (сборник) Мартин Джордж
– Что это, черт возьми?! – нервно крикнул Квинтаро.
– Водопад. Нравится нам это или нет, но это конечная станция.
– Не совсем, – сказала Сапфир, – продолжай ехать.
– До водопада меньше мили, – запротестовал Скорпион, – куда, черт побери, ты хочешь, чтобы я ехал?
– Я скажу, когда остановиться, – ответила она.
«Что ты думаешь об этом?»
«Ты в любой момент можешь остановиться, – ответил Мерлин. – Так или иначе, мы собираемся доехать до конца. Почему бы не прогуляться?»
Скорпион медленно поехал вперед. Он успел продвинуться на четверть мили, когда два несколько потрепанных и покрытых грязью джипа появились справа от них.
Квинтаро вытащил из кармана лазерный пистолет и начал прицеливаться, но Сапфир так сжала его запястье, что Скорпион услышал треск костей даже сквозь его вопль.
– Чертова сука! – зарычал Квинтаро. – Я пытаюсь защищать наши интересы!
– Ты даже не знаешь, в чем они состоят, – с леденящим презрением произнесла она.
– Зато я знаю свои, – взревел он, – и никто не смеет обманывать меня!
Он замахнулся на нее здоровой рукой. Скорпион не видел, что произошло потом, но через мгновение Квинтаро без сознания рухнул на дно машины. Сапфир резко наклонилась и передала Скорпиону пачку банкнот.
– Вот то, что он вам должен. Ты знаешь, разумеется, что у него не было намерений вам платить.
– Знаю. – Скорпион забрал деньги.
– Для нас он теперь бесполезен, – продолжила она, – остановись.
Скорпион притормозил, она открыла дверь и вытолкнула тело Квинтаро в грязь.
– Он жив или мертв? – спросил Скорпион.
– Не важно, – ответила Сапфир, – поехали.
– Куда?
– Видишь высокое высохшее дерево впереди?
– Трудно не заметить. Первое мертвое дерево с начала нашего пути.
– Это наш конечный пункт.
– Мы проделали весь этот путь ради высохшей коряги?
– Не пытайся показаться большим дураком, чем ты есть.
– Неужели мы просто пытаемся обогнать те машины?
– Это не имеет никакого значения, и для них тоже.
Скорпион нахмурился.
«У тебя нет никакого предчувствия?»
«Нет».
Скорпион остановился в пятидесяти футах от дерева. Он и Сапфир сразу же вышли из машины, он обошел автомобиль и помог Мерлину спуститься. Венерианец еще пошатывался, но шел рядом с партнером, изо всех сил стараясь не обращать внимания на боль.
Два других джипа остановились, и Скорпион внимательно наблюдал за ними, ожидая увидеть синекожую женщину, похожую на Сапфир, но, когда та вышла из другой машины, он взглянул, заморгал, протер глаза и уставился снова.
«Они, наверное, близнецы!» — подумал он.
«Или еще ближе», – ответил Мерлин.
– Там будет защита, разумеется, – объявила Сапфир.
Женщина, которую Скорпион окрестил Другая Сапфир, произнесла короткую команду, и двое мужчин из ее группы осторожно приблизились к дереву с оружием в руках. Когда они были в пяти футах от него, раздался щелчок, и мужчины рухнули на землю, один с криком, другой без сознания или мертвый.
– Теперь наша очередь, – скомандовала Сапфир.
– Я не собираюсь идти к этому дереву. Я только что убедился, что бывает с людьми, которые так поступают.
– Тем не менее.
– Если ты скажешь, что именно мы ищем, это больше поможет.
– Ты уже знаешь, – сказала она.
– Это дерево и есть камень бога?
– Конечно, нет.
– Тогда где он и как выглядит?
– Камень неправильной формы, примерно фут в ширину. Видишь отверстие в основании дерева?
– Да. Похоже, там нора какого-то животного.
– Несколько эпох назад, возможно, так и было. Но сейчас там камень бога. Подползи к нему по-пластунски, мы надеемся, что тогда дерево не заметит тебя, и вернись обратно с камнем.
– Это самоубийство, – возразил Скорпион.
– Возможно, нет.
– Я тебе докажу. – Он забрался в машину, достал с заднего сиденья пистолет Квинтаро и, присев, швырнул пистолет в отверстие. Тот был не более чем в восемнадцати дюймах над землей и вспыхнул, когда до дерева оставалось три фута.
Скорпион выпрямился.
– Я же говорил, что это самоубийство.
– Его нужно извлечь, – произнесла она, и он впервые услышал в ее голосе отголосок – даже больше, чем отголосок, – эмоциональности.
– О, мы с Мерлином можем достать его для тебя, – сказал Скорпион. – Я просто пытаюсь определиться с ценой.
– Тебе уже заплачено.
– Мне было заплачено за то, чтобы мы доставили тебя сюда. Рисковать жизнью, чтобы вытащить ваше сокровище, в сделку не входило.
– Ты достанешь его сейчас же! – закричала она, и лицо ее внезапно исказилось яростью.
– Я подумаю, – ответил он. – Я прошу за это автомобиль, он, безусловно, стоит дорого, если его почистить, но мы оба знаем, что он был украден. И что-то мне подсказывает, что ты не собираешься делиться со мной камнем бога, не важно, что ты там мне обещаешь. Ты и вправду не в лучшем положении для ведения переговоров, синяя леди.
– Я могу убить тебя прямо сейчас, – каменным голосом произнесла она. – Ты ведь это знаешь?
– Меня убить немножко сложнее, чем ты думаешь, – отрезал Скорпион. – Но даже если ты можешь это сделать, тебе нужно быть уверенной, что ты знаешь, как достать камень без меня.
Она посмотрела на него с ненавистью, но ничего не сказала.
– Хорошо. – Он выждал паузу. – На черном рынке найдется дилер, который будет не слишком привередлив и купит VZ4. Я заберу автомобиль, когда мы закончим. Договорились?
Она кивнула.
– Прекрасно. – Он достал лазерный пистолет и прицелился в ствол дерева примерно в десяти футах над землей.
– Что ты делаешь?! – воскликнула Сапфир.
– Камень не должен расплавиться, я взял выше, – ответил он. Ствол начал тлеть, потом вырвалось пламя, и Скорпион опустил лазерный луч на нижние ветки. – Чертовски повезло, что нет дождя. В сырости ни за что бы не загорелось. – Он повернулся к Сапфир. – Кое у кого слишком много силы, но очень мало мозгов.
Через несколько секунд ветка запылала, и он перевел лазер на другую. Затем наклонился, поднял тяжелую палку и швырнул ее в отверстие. Ничего не произошло, за исключением того, что палка отскочила от ствола.
– Ладно, Мерлин, – сказал он. – Давай, туда и обратно. Я не знаю, когда это проклятое дерево может рухнуть.
Венерианец захромал вперед, добрался до дерева, сунул голову в отверстие и через мгновение показался снова с кристаллом неправильной формы в пасти.
– Камень! – выдохнула Сапфир.
И тут Скорпион увидел другую синекожую женщину. Она бежала к ним с таким же экстатическим выражением лица, что и у Сапфир. Сначала он подумал, что она собирается остановиться возле своей сестры, но потом понял: она держит курс прямо на Сапфир. Вероятно, чтобы разделить с ней триумф, заключив в объятия.
Через пару мгновений он увидел, что она не замедляется и что Сапфир, повернувшись к ней, не предпринимает никаких усилий, чтобы избежать столкновения. Но столкновения не произошло. Он не мог сказать, кто кого поглотил, или обе они слились в совершенно новое тело, но внезапно перед ним снова оказалось одно существо, женского пола – он не решался уже думать о ней как о женщине.
Она взяла камень у Мерлина и подняла его вверх. Скорпион заметил, что в нем имелось отверстие – вблизи центра, примерно в два дюйма в поперечнике.
Сапфир нараспев читала какое-то заклинание.
«Ты знаешь язык?» — спросил он Мерлина.
«Я знаю все языки, существующие на Венере, но этого никогда не слышал».
Камень становился все светлее и ярче и наконец ослепительно засиял. Скорпион прикрыл глаза, но, хотя он стоял рядом, не почувствовал тепла.
Затем низкий мужской голос разорвал тишину, проревев:
– Наконец-то! Наконец-то я снова ожил!
Скорпион приоткрыл один глаз, ожидая ослепительного сияния. Но вместо этого он увидел огромного синего человека, двенадцати футов росту, крепкого и мускулистого, с густой бородой, одетого в сверкающие ризы, которые казались мягкой версией камня.
– Тысячу тысяч лет ждал я этого дня!
Он протянул руку и взял ладонь Сапфир своими могучими пальцами. Соприкоснувшись, их руки осветились так же ярко, как камень минуту назад, и они начали расти, пока не стали выше самых высоких из окружавших их деревьев. Он снова заговорил, и его голос звучал как удар грома:
– Я снова целен!
Скорпион пытался рассмотреть их, но глаза не выдерживали яркого света, и ему пришлось отвернуться. Он почти минуту не размыкал век и вдруг ощутил, что сияние слабеет.
Когда они с Мерлином открыли глаза, то обнаружили, что одни и никаких следов Сапфир или гигантского существа – Скорпион не мог думать о нем как о боге, – который миллион лет томился в камне.
Вспомнив о камне, человек наклонился и поднял его с земли.
«Отверстие исчезло», – заметил Мерлин.
«Вижу, – тихо ответил Скорпион. – Он снова целен».
Скорпион отнес камень и положил его на сиденье.
«Жаль оставлять два джипа здесь, но VZ4 стоит больше, чем они оба вместе взятые. Давай вернемся обратно, в таверну Мак-Энэни, и отремонтируем корабль».
«А камень?»
«Думаю, оставим его себе в качестве сувенира, – ответил Скорпион. – В конце концов, много ли настоящих богов и богинь нам еще попадется в будущем?»
Он помог Мерлину забраться в автомобиль, залез сам, и они двинулись в обратный путь.
«Теперь давай убираться с проклятой Венеры как можно скорее».
Он увеличил скорость.
«Почему так быстро?» — спросил Мерлин.
«Я не придерживаюсь никакой религии и хочу, чтоб так и продолжалось».
«Какое это имеет отношение к делу?»
Скорпион пожал плечами.
– Может, и никакого, – вслух сказал он. – Но мы только что выпустили в мир бога, и не думаю, что он скоро выйдет в отставку.
Йен Макдональд
Английский писатель Йен Макдональд является амбициозным и смелым писателем с широким спектром разнообразных наград. Его первый рассказ был опубликован в 1982 году, и с тех пор его работы с завидной регулярностью появляются на страницах Interzone, «Фантастики Азимова» и других журналов. В 1989 году он получил премию «Локус» в номинации «Дебютный роман» за повесть «Дорога отчаяния». В 1991-м удостоен премии имени Филипа К. Дика за произведение «Утренний король, полуденная королева». Среди других его книг романы «Прочь из синей шестерки», «Сердца, руки, голоса», «Кафе в терминале», «Жертва дураков», «Край эволюции», «Кириния», «Марсианский экспресс», «Бразилия», а также три сборника его короткой беллетристики: «Империя грез», «Говорящий языками» и «Хроники Киберабада». Его роман «Река богов» вышел в финал конкурса на премии «Хьюго» и Артура Кларка в 2005 году, а повесть «Маленькая богиня» попала в финал конкурса «Хьюго» и «Небьюла». В 2007 году он получил еще одну награду «Хьюго» за рассказ «Супруга джинна», премию памяти Теодора Старджона за «Историю Тенделео», а в 2011-м ему вручили премию памяти Джона Кэмпбелла за роман «Дом дервиша». Среди последних его произведений – рассказ «Странник между мирами» и роман «Будь моим врагом». Недавно вышла в свет большая ретроспективная коллекция «Лучшие произведения Йена Макдональда», издан новый его роман «Императрица солнца».
Макдональд родился в Манчестере в 1960 году, большую часть жизни провел в Северной Ирландии, в настоящее время живет и работает в Белфасте.
В этой запоминающейся истории мы пройдем по пути цветов по всей планете, испытав все опасности и неожиданности венерианской судьбы.
Йен Макдональд
Botanica Veneris: Тринадцать бумажных узоров Иды, графини Ратангана
Введение Морина Н. Гелларда
Моя мать оставляла мне инструкции на случай, если загорится дом; первое, что следует спасать из огня, – это семейный альбом и Гранвиль-Гайд. Я вырос возле пяти оригинальных цветочных вырезок, совершенно не обращая внимания на их историю и ценность. Только в зрелом возрасте мне пришло в голову узнать стоимость уникальных художественных произведений моей двоюродной тети.
Коллекционеры жадно набрасывались на подлинные Гранвиль-Гайд в тех редких случаях, когда они выставлялись с аукциона. Оригиналы продавались за десятки тысяч фунтов (это бы очень развеселило Иду); два года назад в Музее Виктории и Альберта все билеты на выставку были проданы за несколько месяцев до открытия. В печати появлялись десятки антологий: в частности, Botanica Veneris выдержала пятнадцать изданий на двадцати трех языках, некоторые из которых не являются земными.
Казалось бы, последнее, в чем нуждается мир сегодня, – это еще одно издание Botanica Veneris. И тем не менее тайна ее последнего (и единственного) посещения Венеры интриговала еще полстолетия после ее исчезновения. Когда собрание ее дневников, альбомов и полевых заметок попало ко мне в руки после пятидесяти лет хранения в частной коллекции герцогов Ю, я понял, какой клад мне посчастливилось обрести; я обрел возможность рассказать истинную историю экспедиции моей двоюродной тети и открыть утерянную страницу семейной истории. Книги были в очень плохом состоянии, покрытые плесенью и потемневшие от влажного и горячего венерианского климата: большая часть страниц – неразборчива, некоторые просто отсутствовали. Повествование было удручающе неполным. Я с трудом подавлял в себе желание заполнить пробелы самостоятельно. Очень легко было бы внести в них немного драматизма, выдумки, даже сенсации. Но вместо этого я дал слово Гранвиль-Гайду Иды. Ее сильный, волевой, чарующий голос, звучащий из другого времени, класса и мироощущения, является настоящим, ее истинным голосом.
И ее бумажные узоры, конечно же, говорят сами за себя.
Пластинка № 1: V strutio ambulans: Странник Дюкро, местное название Полуденный бродяга (тенты) или Чудоцвет (текхи).
Бумажный узор, чернила и картон.
Поразительное зрелище!
В обед Хет О-Кран отметил, что космический корабль – «Поиск звездного урожая», марсианин, – должен скоро приводниться в лагуне. Я сказала, что должна это увидеть, особенно потому, что я проспала собственное приземление, когда прибыла в этот мир. Это означало отказ от десерта, но я прибыла на эту планету не для сладкого! Хет О-Кран предоставил паукомобиль в наше распоряжение. Через минуту принцесса Латуфу и я качались в раскошном мягком пузыре, окруженном шестью сильными механическими ногами. Он вынес нас наверх, над головокружительными коридорами и извилистыми лестницами, выше стен и висячих садов, вдоль опор и террас на крышах вверх по древним стальным лестницам Ледех-Олкоя. Острова архипелага невелики, их население огромно, и единственным выходом становится высотное строительство. Ледех-Олкой напоминает гору Сент-Мишель, только больше и грубее. Улицы там соединены переходами и построены в сети туннелей, непроницаемых для чужаков. Хеты просто карабкались над домами и жителями нижнего яруса в своем проворном паукомобиле.
Мы пришли на смотровую вершину Старостры, древнего маяка Ледех-Олкоя, указывающего путь морякам прошлого между рифами и атоллами архипелага Тол. Мою напарницу, принцессу Латуфу, подташнивало, она утверждала, что у нее кружится голова, хотя это могло быть из-за обеда. Оттуда мы могли увидеть весь Ледех-Олкой, с его бесчисленными уровнями и ярусами, сложенными, как лепестки роз.
– Нам нужны очки? – спросила моя спутница.
Нет! В этот момент вечный слой хмурых облаков разошелся, и столб света, как сияющее копье, пронзил небо. Я увидела темный объект, несущийся сквозь воздух, затем гигантский столб воды взметнулся вверх, как десяток Ниагарских водопадов. В небе вспыхнули короткие радуги, при виде которых моя спутница пищала от восторга – она ужасно тосковала без солнца, – и облака снова затянулись. Кольца волн расходились от корпуса космического корабля, который плавал, подобно огромному киту, хотя местная морская фауна может похвастаться более интересными экземплярами, чем земные киты.
Моя спутница захлопала в ладоши и восхищенно закричала. И правда, это было прекрасное зрелище!
Буксиры уже тянули корабль к причалу Океанского Дока.
Но это было не лучшее, что мог предложить Ледех-Олкой. Посетители архипелага обычно спали на проветриваемых балконах, чтобы отдохнуть от загрязнений из нижних слоев города. Я отправилась на послеобеденный отдых – по моим часам было уже после полудня, хотя по расчетам Большого Венерианского Дня было еще утро и полдень должен был наступить только через две недели. Что-то скользнуло по моей ноге, когда я уже устроилась на диване. Что это? Мое сердце сжалось. V strutio ambulans: Странник, растение, которое само по себе, вслепую беспечно забиралось на мой диван! Сквозь очки я наблюдала за его движением. Толстый, сочный стебель, составляющий резервные запасы воды, позволяющие сматывать и разматывать три ножки – наверняка видоизмененные корни – с помощью гидравлического давления. Простой механизм, в котором человеческий мозг замечает движение, элементы личности и мотивы. Это не просто гидравлика, запускаемая светом и жидкостью, а маленький отважный росток, отправившийся в эпическое путешествие, полное опасностей и приключений. Два часа я делала зарисовки, как растение поднимается на мой диван, движется к балюстраде, чтобы продолжить свое путешествие вверх по склону Ледех-Олкоя. Полагаю, миллионы этих растений непрерывно мигрируют по архипелагу, и все же один-единственный странник для меня уже считался чудом.
Отдохнула, черт побери! Я подошла к столу и развернула мягкую замшевую упаковку с ножницами. Чик-чик! Когда требуется сделать бумажный узор, у меня даже руки чешутся!
Когда Ген-Лал Хет узнал цель моего прибытия, он умолял меня не ходить в порт Ледех, но я настаивала (о, как я настаивала!) по крайней мере взять телохранителя или оружие. Я очень удивила его, спросив имя лучшего оружейника, который проживает в их городе. Лучший стрелок ноябрьских стрельбищ округа Клэр, десять лет стажа! Ледбех-Телтай – самый известный оружейник архипелага. Ввозить оружие с других планет – незаконно, это запрет, связанный во многом с огромной популярностью охоты в долине Иштар. Пистолет, который они мне сделали, отлично лежал в руке и подходил по весу: небольшой, как и требовалось; мощный, но в меру; и так разукрашенный спиральными и концентрическими орнаментами Архипелага, что казалось, будто это украшение.
Порт Ледех оказался действительно отвратительным переплетением переулков и туннелей, освещенных бьющим через высокие окна серым водянистым светом. Ужасная вонь и смрад! И тем не менее никто не умирал от этого неприятного запаха. Женщина-землянка, тем более одна, в таком неподходящем месте была тут в диковинку, но венерианцы-негуманоиды обращали на меня мало внимания. В последние годы я часто удостаиваюсь ненавидящих взглядов, оказываясь где-нибудь. Текхи, произошедшие от кочевников Центральной Азии, массово похищенных из своих жестоких степей в одиннадцатом веке, теперь считают себя настоящим человечеством, а землян относят к низшему виду; к человекообразной землянке отношение не лучше.
В баре я огляделась. Больше ни одной женщины-гуманоида. Из «Бестиария Внутренних миров» Карфакса я знала, что нахожусь среди земноводных кридов, их мужчины – это маленькие симбиотические паразиты, живущие в ушных раковинах самок. Бармен, четырехрукий тент, проводил меня в угол, где я должна была встретиться со своим первым информатором. Окна бара выходили на океанский берег. Я смотрела, как рабочие доков снуют между десятками космических кораблей, входя и выходя из люков, открытых в боках судна. Мне не хотелось смотреть на эти люки; они разрушали все совершенство, точные, плавные изгибы корпуса.
– Леди Гранвиль-Гайд?
Какой тихий человек, будто смазанный маслом, я не услышала его приближения.
– Стаффорд Грэймс к вашим услугам.
Он предложил купить мне выпивку, но я пресекла эту непристойную попытку. Это не помешало ему заказать один напиток себе и громко потягивать его – и несколько последующих, отвечая на мои вопросы. Годы, проведенные на Венере, сделали его кожу коричневой и морщинистой; глаза пьющего полуприкрыты тяжелыми капюшонами век – сказывались годы жесткого ультрафиолетового излучения. Шея и руки усеяны белыми оспинами там, где хирургом удалялись меланомы методом заморозки. Загар, меланхолия и алкоголизм: классический набор для заслуженных консулов самого разного профиля, и не только на Венере.
– Спасибо, что согласились встретиться со мной. Значит, вы его видели?
– Я его никогда не забуду. Жемчуг Афродиты, размером с вашу голову, леди Ида. Это большая удача для мужчины…
– Или женщины, – поправила я, тайком включая записывающее кольцо под своей перчаткой.
Пластинка № 2. V flor scopulum: Цветок Морского Тумана.
Название является неправильным: это не цветок, а животное, коралл из воздушных рифов Континентального океана. Мнимые лепестки являются поверхностями, поглощающими влагу частых океанических туманов, возникающих в этих широтах. Пестики и тычинки имеют липкие ворсинки, функционирующие точно так же, как и земная паутина – ловушка для жертв. Венера имеет цельную экосистему морских насекомых, неизвестную на земле.
Этот бумажный узор является наиболее точным трехмерным изображением Botanica Veneris леди Иды. Репродукции дают только слабое отображение объемного оригинала. «Лепестки» завернуты по краям тупой стороной ножниц. Каждое из двухсот восьми щупалец сделано так, что прекрасно просматриваются на фоне черной бумаги.
Плюс миниатюрная раскраска.
Запись рассказа почетного консула
Жемчужина Афродиты. Действительно, бесценный жемчуг. Но облачные рифы опасны, леди Ида. Перережут тело человека пополам эти двустворчатые. Раздавят голову, как дыню с созвездия Лисички. Жемчуг Афродиты – это кровавый жемчуг. Того, кто научится разводить их, ждет целое состояние, моя дорогая. Очаровательный человек Артур Гайд – его провинциальный акцент звучал как небесная благодать. Очарование каменного века, зато натуральное, без показухи. Ничего удивительного, ведь он с аристократической закваской. Природа! – ее не скроешь. В то время у меня была фирма: рыболовные туры по архипелагу. Легенды об Ирогенте, острове, который на самом деле был рыбой, тогда ходили повсюду. Представьте себе, поймать такую! Конечно же, никто ее никогда не поймал. Нет, я им многое показывал, воздушные рифы, кридовые муравейники, миграции крылатых рыб, воздушное желе; разрешал им мертвецки напиваться на лодке, делал фотографии с какой-нибудь размороженной рыбой-копьем, которую поймали не они. Простые, легкие, честные деньги. Почему мне этого было недостаточно? Я проделывал эту работу сам множество раз, пил с клиентами, одну мою стопку на две их, и я любил эти вечера в Наветренной таверне, любил пить горячий пряный кашаш и слушать ночной свист ветра в шпилях мертвого Кидовского убежища, словно в клетке, где томились души утонувших моряков. Любил пить днями напролет во время Великих Сумерек, одна их стопка на две мои. Все было мило и очаровательно, пока я не пообещал свою лодку для его предприятия. Он хотел купить планктонир – старое корыто, морской чистильщик, где не осталось ни единой прямой пластины в обшивке и ни одной нормальной заклепки. Он хотел засеять его спорами и отправить на север, по великому циркуляционному потоку, словно движущийся воздушный риф. Пять лет требуется, чтобы обогнуть планету и вернуться в арктические воды, которые его породили. Те же пять лет требуются моллюскам Афродиты, чтобы вырастить то, что мы, люди, называем жемчугом, но это неверно. Сперма, леди Ида. Очень плотная сперма. В воде она диспергируется и растворяется. Каждый Великий Рассвет поверхность Континентального океана бела от нее. В воздухе она снова конденсируется и превращается в драгоценный камень, самый ценный из всех. Достаточно лишь течения. За время, пока дрейфующий корабль достигнет севера, моллюски созреют, и холодная вода убьет их. Это была простая задача, вскрыть панцири с помощью газа под высоким давлением, собрать урожай и выручить целое состояние.
Пять лет заставляют человека беспокоиться за свои инвестиции. Артур слал еженедельные отчеты от морской службы и кридовских торговых судов. Месяц шел за месяцем, год за годом, но я начал подозревать, что истинное положение корабля сильно отклонилось от наших графиков. Я сомневался не один. Со своими коллегами-инвесторами мы образовали консорциум и арендовали дирижабль. И там, в точке 60 градусов северной широты, 175 градусов восточной долготы, мы нашли наш корабль – то есть то, что от него осталось, настолько он зарос моллюсками. На наши инвестиции набросились кридовские грабители: когда мы прибыли, они как раз зачищали корабли алебардами и грейферами. Палубы и мостики были зелеными от мяса моллюсков и фиолетовыми от крови кридов. Артур стоял на корме и отчаянно размахивал флагом с крестом Святого Патрика, призывая нас поворачивать и уходить.
Кридские пираты грабили наши инвестиции! И хуже того, Артур был у них в плену. А у нас был невооруженный воздушный поплавок, и потому мы повернули обратно в поисках ближайшего Морского Патруля, способного помочь нам.
Миляга. Чертов обаятельный гомик. Я знаю, что он с вами единая плоть и кровь, но… Это то, что я тогда думал! Если бы он был захвачен в плен кридскими пиратами, они бы не дали ему возможности предупредить нас, размахивая флагом. Когда мы приехали на полицейском крейсере, все, что мы обнаружили, был перевернутый остов планктонира и стадо хищников, жиреющих на остатках моллюсков. Нас обманули! Пираты, мать их… простите. Те четыре танкера ломились от наемных рабочих, а у него никогда не было намерения делить с нами добычу.
Последнее, что мы о нем слышали, что он снял ячейку в Банке Иштар на предъявителя – лучше, чем золото, – в Йез Ток и исчез из страны. Это было двенадцать лет назад.
Ваш брат стоил мне моего бизнеса, леди Гранвиль-Гайд. Это был хороший бизнес, я мог бы его продать и нажить состояние. Купил бы место на Ледех Сайнт, может быть, добрался бы даже до Земли, чтобы закончить дни там. Но вместо этого… А, что толку. Пожалуйста, поверьте мне, что я не отношусь плохо к вашей семье – только к вашему брату. Если вы его все-таки найдете – в чем я сильно сомневаюсь, поскольку даже я его не нашел, – пожалуйста, напомните ему, что он мне все еще должен.
Пластинка № 3. V lilium aphrodite: Лилия островного моря. По-текхски – Перекати-Море. На Криде внятного перевода не зафиксировано. Вездесущее и плодовитое, однодневное растение, очень агрессивно растет в течение Большого Венерианского Дня и к вечеру забивает цветами все заливы и бухты настолько, что судоходство возможно только с помощью специальных цветоочистительных судов.
Цветная бумага, венерианские ткани с водяными знаками, краски, резьба по картону.
Моя спутница, принцесса Латуфу, просто прелесть. Она знала, что я солгала, когда под предлогом покупки бумаги пошла увидеться с почетным консулом в Ледехском порту. Тем более когда я вернулась без бумаги. До нашего отправления в Иштар я занялась двумя бумажными узорами, морской лилией и Цветком Морского Тумана, даже если это не цветок, как следует из «Бестиария Внутренних миров» Карфакса. Мое усердие не обмануло ее, и я чувствовала себя грязной и продажной. Все женщины Тонга имеют достоинство, но принцесса обладает таким врожденным благородством, что мысль о лжи оскорбляет саму ее натуру. Моральный закон вселенной нарушен. Как я могу сказать ей, что вся моя поездка по этому миру скроена из выдумок?
Погода снова хорошая, с неизменным легким ветром и бесконечным серым небом. Я из Ирландии, где якобы мы всегда живем под хмурым небом, но, даже несмотря на это, я тоскую по солнцу. Бедная Латуфу! За неимением света она стала очень бледной. Кожа у нее как воск, волосы матовые. Она проводит много времени в ожидании проблеска солнца; Карфакс утверждает, что небо немного очищается на рассвете и на закате Большого Венерианского Дня. Я надеюсь, к тому времени меня уже тут не будет.
Наш корабль «Семнадцать знаменитых навигаторов» – быстрая и крепкая Кридская джейкуна – все мореходы Крида женщины, но они превосходят мужчин моего мира в богатстве и разнообразии систематики судов. Джейкуна – это быстрый двухгондольный катамаран, рассчитанный на торговлю между островами архипелага. Я непривычна к морской качке, но «Семнадцать знаменитых навигаторов» был единственным вариантом, позволяющим достигнуть Иштара в разумные сроки. Принцесса Латуфу говорит мне, что это прекрасный и крепкий корабль, хотя построен под существ другого роста: она несколько раз больно ударилась лбом. Капитан Большие-Возможности-и-Перспективы, признав в ней родственную морскую душу, вовлекала ее в длинные разговоры о маршрутах между островами, природе архипелага, которая сильно напоминала Латуфу ее родной остров. Из других людей на борту были только высокомерные текхи и Гуго фон Трахтенберг, немец с высоким самомнением, относящийся к тому беспомощному типу людей, которые считают себя благородными авантюристами, но на самом деле они чуть больше, чем грандиозные мошенники. Тем не менее он говорит по-кридски (на том уровне, на каком язык знают земляне) и выступает в качестве переводчика между принцессой и капитаном. Общепризнанной венерианской истиной является то, что две путешествующие без сопровождения женщины должны ощущать потребность в покровителе-мужчине. И герр фон Трахтенберг долгими тоскливыми часами ведет светскую, в его понимании, беседу. А вечером до одурения играет в Баррингтон. Фон Трахтенберг утверждал, что играл в эту игру профессионально в облачных казино: я дала ему выиграть достаточно, чтобы у него вскружилась голова, а затем стала выигрывать один кон за другим. Десятикратная чемпионка графства Килдэр в чемпионате по бриджу вполне способна разгромить его в Баррингтоне. Но он так и не усек – да, я состоятельная вдова, но не имею никакого интереса к скучным пруссакам. Поэтому я вернулась в свою кабину, чтобы продолжить вырезать crescite dolium.
Есть ли в этом мире более великолепное зрелище, чем гавань Йез Ток? Это город массы перпендикуляров, столбов и башен, мачт и шпилей. Высокие трубы кораблей, сверкающие геральдикой Кридовских морских семей, вперемешку с колокольнями церквей, маяками, таможенными башнями и портовыми кранами, которые, в свою очередь, высились на фоне высоток и часовых башен Биржи, и все это сливалось с зелеными гигантами прибрежных лесов Иштар, в которых тут и там виднелись смешные крыши ранчо, принадлежащие тентам, разводящим заваров, и позолоченные фигуры звездных богов на их минаретах. А над зеленым полотнищем лесных крон возвышался скалистый частокол Палисада Иэкс. А там – вот это да! – на невообразимой высоте горных перевалов блестели снега, напоминающие об Альтиплано. Снег. Холодный. Вот это блаженство!
И только сейчас, после стопки фиолетовой прозы, я понимаю, что я хотела сказать о Йез Ток: этот город напоминает ботанику – стебли и стволы, цветы и прицветники, корни и ветви!
И там, в этом городе-лесе, есть человек, который проведет меня дальше по следам моего брата: мистер Даниэль Окиринг.
Пластинка № 4: V crescite dolium: Тыква изобилия. Повсеместно встречающееся на побережье Иштар вьющееся растение так хорошо приспособлено к городской среде, что считалось бы сорняком, если бы не плоды, содержащие нектар, который ценится у прибрежных тентов как деликатес. Для жителей Крида и людей является токсичным.
Бумажная поделка имеет при себе записку, уточняющие масштабы модели, написанную золотыми чернилами.
Рассказ охотника
Вы видели янтхара? В самом деле? Он чертовски прекрасен, великолепен, как может быть великолепен ураган или взрыв вулкана. Великолепный и ужасающий. Фильм никогда не сможет передать ощущение масштаба. Представьте себе дом с клыками. И бивнями. И шипами. Дом, который может развить скорость сорок миль в час. Фильм не передаст истинного чувства массы и скорости – или элегантности и грации, и то, как нечто настолько огромное может быть таким ловким и проворным! И что фильм никогда вам не покажет, так это запах. Они пахнут карри. Такое используют, когда готовят виндалу. Такая уж венерианская биохимия. Но поэтому вы никогда не попробуете карри в Асъян. Начиная от Сталвы, трава настолько высока, что может полностью скрыть янтхара. Предупреждением может быть только запах. Чувствуете запах виндалу и убегаете.
Вы всегда убегаете. Когда идет охота на янтхара, всегда наступает момент, когда янтхар охотится на вас. И надо бежать. Если повезет, вы поставите себе зарубку на приклад. Если нет… Местные веками охотятся на него. Это традиция из древности. Как масаи. Они дают вам копье и указывают, в каком направлении лев. Да, я убил льва. Я и янтхара убил – и бегал от него еще дальше.
У местных для этого есть специальное слово: пнем. Дурак, который бежит.
Вот как я встретил вашего брата. Он собирался стать пнем для Окиринга в Асъяне. Заявленный опыт – участвовал в охоте в Хандеве, в охотничьей фирме Коста. Мне не нужно было звонить в Коста, чтобы понять, что он наврал. Но парень мне понравился, у него было обаяние, и держался он раскованно. Я знал, что он пяти минут не протянет, как даст деру. Взял его в качестве помощника в лагере. Они там любят персональный сервис, эти охотники. Если вы можете себе позволить слетать с друзьями, повеселиться на Венеру, то ожидаете, что кто-то будет вытирать вам задницу. Но обаяние на этих ублюдков действует. Он приносил им выпить и льстил. Они его приглашали с собой, и, прежде чем успеешь оглянуться, парень уже знает всю их жизненную историю и многое другое.
Он был очень осторожный парень – выпивал не больше одного бокала, рано вставал и всегда имел ясный орлиный взгляд на следующее утро. Приносил им чай в постель. Взбивал подушки. Возвращался всегда с солидными чаевыми. Я знал, что он так делает, но он выполнял все прекрасно, ведь я же взял его на работу, верно?
Значит, он аристократ. Почему я не удивлен? Через три поездки я назначил его инструктором. Слышал, он уже сделал и потерял одно состояние… верно? Украл драгоценности? Почему я опять не удивлен?
Тридцатый граф Мар воображал себя великим охотником. Забронировал на три месяца гостиницу «Гранд» в Асъяне: он, пятеро друзей стреляли всю дорогу от Побережья до Сталвы. Жены, мужья, любовники, личные слуги, двадцать тентов из Асъяна и караван их сорока граапов, чтобы нести их сумки и багаж. Один граап только под шампанское, все было завезено с Земли. Устроили такой шум, что лес на десять миль опустел. Проклятые скоты – мы делали засады у водопоя, чтоб они могли стрелять в упор. Это не охота. Каждый день отправляли десяток носильщиков обратно с шкурами и трофеями. Я удивляюсь, как тут вообще что-то осталось, столько металла они вогнали в этих бедных животных. Вонь от туш… Боже! Небо было черным от падальщиков.
Ваш брат превзошел самого себя: учтивый, собранный, обаятельный, остроумный, само внимание. О, очень внимательный. Особенно к леди Мар… Обращалась с оружием она довольно сносно, но, я думаю, она устала от этих мальчишеских выходок джентльменов. А может, от непрерывной бойни. Так или иначе, она стала все больше оставаться в лагере. Где ваш брат проявил к ней участие. Аристократы, они же друг друга чуют.
В общем, Артур подбивал клинья к леди Мар, пока мы продолжали наш кровавый, жестокий, безумный путь в Верхнюю Сталву. Тридцатому графу приспичило найти янтхара. Трое из пяти коренных жителей Асъяна его даже никогда не встречали. Десять процентов охотников, идущих на янтхара, не возвращаются. Только десять процентов! Ему такие шансы нравились.
Двадцать пять ночевок мы провели там, пока Большой День не превратился в Большой Вечер. Я не останавливался в Сталве на ночь. Это не просто другое время суток, это другой мир. Существа выходят из спячки, вылезают из логов, из-под земли. Даже за все состояния графа Мара я не остался бы в Сталве на ночь.
К тому времени мы покинули базовый лагерь. Мы несли скудный паек, спали рядом с животными, все время с рацией в одном ухе. Потом пришел сигнал: идет янтхар! Жители видели свежую тропу в луговых травах в пяти милях к северу от нас. Через минуту мы уже были готовы и пересекали Верхнюю Сталву.
Граф гнал, как сумасшедший, заставляя своего граапа нестись с бешеной скоростью. Чертов дурак: из всех лугов Сталвы те, что заросли щучьей травой, наиболее опасны. Янтхар может стоять рядом с вами, а вы его не увидите. Эта трава дезориентирует, отражая звуки. Хотя граф и его друзья не были предупреждены. Его жена повернула обратно – она утверждала, что ей натирают крепления, и она хромает. Поэтому я ничего не сказал, когда Артур повернул, чтобы сопровождать леди Мар. Но моей задачей было вытащить всех охотников из щучьей травы живыми.
И в этот момент граф вонзил шпоры в бока своего граапа, и, прежде чем я смог что-либо сделать, его уже и след простыл. Моя рация затрещала – где-то начали стрелять! Этот придурок решил сам напасть на янтхара. Аристократы! Прошу прощения, мэм. Спустя несколько секунд его граап с треском пронесся обратно через траву к стаду своих собратьев. Моей единственной надеждой было образовать линию огня и надеяться – и молиться, – что он приведет янтхара прямо под наш перекрестный огонь. Чтобы остановить такого зверя, нужно много боеприпасов. И в этой-то местности, где из-за травы вы с трудом могли рассмотреть руку у себя перед лицом, я должен был расставить этих идиотов на огневые позиции так, чтобы они не разорвали друг друга на куски, когда начнут палить.
Мне удалось поставить их в какое-то подобие позиции. Я держал центр – лакоо. Ваш брат и леди Мар по моему приказу по рации заняли ефт и гарун – две крайние позиции левого крыла. Наконец я заставил их всех соблюдать режим радиомолчания. Местные учат тебя, как молчать, как слушать и как определить, что безопасно, а что смертельно. Тишина, потом устойчивый грохот. Мой наводчик дал сигнал, но мне не требовалось слов: это был звук смерти. Я мог только надеяться, что граф помнил, что следовало бежать строго прямо, чтобы он не споткнулся обо что-нибудь, что линия сработает вовремя… сто таких «но». Сто шансов погибнуть.
Самый страшный звук – топот стремительно приближающегося янтхара! Кажется, что он несется отовсюду одновременно. Я крикнул позиции: стоять на месте! Стрелять по команде! И тогда я почувствовал его. Резкий, четкий запах. Карри. Я закричал: «Виндалу! Виндалу!»
И тут сумасшедший граф выскочил из зарослей. Идиот! Чем он думал?! Он был не в том месте, двигался в неправильном направлении. Единственные, кто мог прикрыть его, были Артур и леди Мар. А там, прямо за ним – янтхар. Больше, чем я когда-либо встречал. Мать всех янтхаров. Королева Верхней Сталвы. Я замер. Мы все замерли. С тем же успехом мы могли пытаться убить гору.
Я крикнул Артуру и жене графа: «Стреляйте! Стреляйте сейчас!» Ничего. «Стреляйте ради всего святого!» Никакой реакции. «Стреляйте!» Почему они не стреляют?
Местные говорили, что тридцатого графа Мара размазало на сотню ярдов.
Они не стреляли, потому что их там не было. Они были там, где вчера была вечеринка, и даже не слышали янтхара.
Странная женщина эта леди Мар. Она даже в лице не изменилась, когда узнала о страшной смерти мужа. Словно это не было для нее неожиданностью.
Конечно, став свободной, она сделалась богатой.
Понятное дело, ваш брат больше никогда не работал на меня.
Позор. Я любил его. Но я не могу избавиться от мысли, что он в этом деле был использован настолько же, насколько воспользовался сам. Разве леди Мар убила своего мужа? Слишком много оставалось шансов. Тем не менее это был очень удобный несчастный случай. Не могу не думать, что тридцатый граф знал, на что способна его дама; и это положение обманутого мужа вынуждало его пытаться доказать, что он мужчина.
Янтхар еще много лет блуждал по высокогорью. Он стал легендой. Каждый спесивый аристократик из Внутренних миров, возомнивший себя Величайшим Охотником, пытался поймать его. Ни одному это не удалось, хотя попытки стоили еще пяти жизней. Людоед Сельвы. В конце концов он угодил в ловушку, расставленную аборигенами, и погиб на отравленных кольях, съеденный гангреной. Так что мы все проиграли. Ни финального загона, ни стрельбы, ни трофеев.
Как я говорил, ваш брат мне нравился, но я никогда не доверял ему. Когда разразился скандал, он ушел, перебрался в другую страну, за Сталвой в горах Палисада. Я слышал, что он присоединился к наемникам явростского блока, воюющим на снежных вершинах.
Ботаника, да? Это дело безопаснее, чем мое.
Пластинка № 5. V trifex aculeatum: Триффид-птицеед Сэннэджа. Обитает в лесах Великого Побережья Иштар. Хищник, привлекает небольших питающихся нектаром птиц своими сладкими выделениями и жалит их до смерти хлыстообразными, липкими, отравленными жгутиками.
Бумажный узор, чернила, складчатая ткань.
Принцесса расчесывала волосы. Она делает это каждый вечер, в Тонга ли, в Ирландии на Земле, на борту космического шаттла или на Венере. Ритуал неизменен. Она становится на колени, вынимает булавки и раскручивает тугой узел, позволяя волосам свободно протянуться по всей длине до самой талии. Затем берет два серебряных гребня и широкими, энергичными движениями расчесывает волосы от макушки до самых кончиков. Сто движений, и сто строк тонгских стихов, которые я так люблю слушать.
Когда волосы расчесаны, она чистит гребни, кладет их обратно в суконный чехольчик, затем берет бутылку кокосового масла и обрабатывает им волосы. Воздух наполняется сладким запахом кокоса. Он напоминает мне цветы, растущие на скалах около моего дома. Она заворачивает волосы обратно в пучок и закалывает булавками. Простая, ежедневно повторяющаяся традиция, но она меня трогает до слез. У нее такие красивые волосы! Я так люблю мою дорогую Латуфу!
Мы спим на хованда, в придорожном трактире тентов, на Великой Северной дороге в округе Хоа среди лесов Великого Побережья. О наши ставни скребут ветви деревьев. Жара, сырость и крики животных невыносимы. Мы далеко от прохладных бризов Девственного моря. Я измучена, хотя Латуфу наслаждается теплом. Голоса обитателей леса здесь громче, чем в Ирландии, они звенят, визжат и громко ухают. Я всегда мечтала провести ночь здесь, Большую Ночь, карфакс говорит, что прибрежные леса Иштар скрывают наибольшее количество люминесцирующих живых существ – грибов, растений, животных, и еще специфические венерианские типы. Там становится светло как днем. Я провела некоторые дневные исследования Звездного Цветка – ни один атлас венерианской ботаники не будет полным без него, но для большей красочности необходимо увидеть его ночью, подсвеченного люминесцирующими красителями в Лугаза, куда мы въезжаем, пересекая границу Сталвы.
Моя милая Латуфу уже закончила свой вечерний туалет и убрала гребни в футляр из зеленого сукна. Она настоящий верный друг! Мы встретились с ней в Нукуалофа, во время моих ботанических похождений в королевстве Тонга, в южной части Тихого океана. Король, ее отец, выдал мне приглашение – он был увлеченным коллекционером, – и во время приема я познакомилась со всей его семьей, в том числе и с Латуфу, и сразу же была очарована ее умом, энергией и чувством собственного достоинства. На следующий день она пригласила меня на чай – это было грандиозное событие, – где она призналась, что, поскольку она младшая принцесса, верхним пределом ее устремлений станет удачное замужество – событие, к которому она не питала ни малейшего интереса. Я ответила ей, что посетила южную часть Тихого океана без лорда Ратангана – когда после нескольких лет совместной жизни стало ясно, что он не питает ко мне никакого интереса (равно как и я к нему). Мы были двумя благородными дамами с одинаковыми потребностями и темпераментами, и тогда мы стали надежными друзьями и неразлучными спутницами. Когда Патрик застрелился и наследство Ратанган перешло в мое распоряжение, было как-то естественно, что принцесса переехала ко мне. Я не могу представить себе жизнь без Латуфу; мне было очень стыдно, что я не была полностью честна в своих мотивах насчет этой венерианской экспедиции. Почему я не могу довериться? О, секреты! О, эти притворства!
V stellafloris noctecandentis: Венерианский Звездный Цветок. Точно так же он называется у тентов, текхов и кридов. В настоящее время популярное на Земле растение, где он известен как Светляника, хотя это название не является верным. Оно появилось из-за светящихся ночью белых ягод, хотя эти ягоды на самом деле являются шарообразными соцветиями, с биолюминесцирующими цветками в центре. Некоторые сорта этих цветов по традиции используются для освещения венерианских поселений во время Великой Ночи.
Бумага, светящаяся краска (не репродукция). Данный бумажный узор немного радиоактивен.
Высотный поезд в Камаху
У нас собственный вагон из старого готарового дерева, все еще хранящий пряный аромат. Гамаки меня не устраивают. Весь поезд лениво покачивается, и у меня появляется морская болезнь. Караван-сарай в Лугазе выглядел довольно смешно и непрактично. Но здесь, в высокой траве, открывается вся полнота его изобретательности. Высокие двадцатифутовые колеса поднимают нас над землей, хотя я очень боюсь травяного пожара – паровой двигатель в голове поезда постоянно выбрасывает в небо клубы сажи и угольев.
Я вполне довольна тем, что остаюсь в карете и могу работать над растениями, собранными в Сталве, – думаю, они получатся наиболее объемными. Покачивания повозки заставляли мои ножницы дрожать, но благодаря этому еще лучше передавались воздушные, пушистые цветочные бутоны. Как и все приморские жители, принцесса чувствовала себя как дома среди этого моря травы, проводя большую часть времени на балкончике, глядя, как ветер пронизывает луга.
Именно там она разговорилась с благородным Кормаком де Бултиром, ирландцем. Он неизбежно был приглашен к нам и через несколько минут уже пил чай в нашем вагоне. Внутренние миры кишат молодыми людьми, утверждающими, что они отпрыски захудалых ирландских дворянских семей, но несколько минут ласкового допроса показали, что он не только действительно благородный Кормак де Бултир из Багеналстоуна, но и достаточно близко знает подробности кончины моего мужа и скандал с Голубой Императрицей.
Наш разговор продолжался в этом русле.
Он: Гранжгорман Гайд. Мой отец валял дурака вместе с вашим старшим братом, – как его звали?
Я: Ричард.
Он: Младший брат – он ведь был немного белой вороной? Я помню этот жуткий скандал. Драгоценности – сапфир размером с яйцо. Да, это сравнение использовалось в газетах. Яйцо дрозда. Как он назывался?
Я: Голубая Императрица.
Он: Да! Это был он. Ваш дед получил его от какой-то марсианской принцессы. За особые заслуги.
Я: Он помог ей бежать через Тарсисские степи во время второй революции, а затем организовал Белые бригады, которые помогли ей вернуть трон Яспера.
Он: Ваш брат не мальчик. Однажды вы проснулись, а его нет, и камень исчез. Украден.
Читать бесплатно другие книги:
