Стабилизатор. Минск 2041 Антонов Сергей

Глава 15. В логове

Воздух наполнился запахом пороховых газов. Сквозь застилавший глаза дым Вербицкий видел, что стреляют все. Вот только результативность была почти нулевой – паника сделала свое дело. Да и головачи стали осторожнее. Уже не перли на рожон, а методично окружали маленький отряд.

Единственным, кто не потерял голову в этой суматохе, был Дима. Он опустился на одно колено и, держа винтовку на весу, тщательно прицеливался. Хлопки выстрелов его «плетки» тонули в общем шуме, но Вербицкий видел, как после каждого нажатия Димой курка на землю валился очередной монстр. После этого глухонемой разворачивался и ствол его винтовки находил новую цель.

Пример снайпера вдохновил Марата. Хватит, черт побери, впустую лупить по кустам, лишь для того, чтобы заглушить грохотом выстрелов свой страх. Шумом горю не поможешь. Надо успокоиться и целиться тщательнее.

Вербицкий так и поступил. Снял палец с курка. Осмотрелся и отыскал нужную цель. Один из мутантов был ближе остальных. Каким-то чудом крупному головачу удалось избежать внимания остальных стрелков. Вербицкий поднял «дробыш» на уровень глаз. Поймал в прицел бугристую, пульсирующую голову мутанта. Ба-а-бах! Из дыры в черепе головача ударил фонтан крови. Чудовище вытянуло свои длиннющие руки вперед, сделало два шага и повалилось в кусты. Отлично. Теперь вон тот, размером поменьше, но слишком наглый. Вербицкий опять прицелился, но выстрелить ему помешал крик. Такой громкий и протяжный, что ему удалось заглушить выстрелы.

Марат не сразу сообразил, что кричит Вера. А когда наконец-то понял, драгоценное время было упущено. Один из головачей, в отличие от своих собратьев, действовал исподтишка. Он подкрался к Вере ползком. Мощные, похожие на перекрученные канаты руки, схватили девушку за щиколотки. Рывок. Вера рухнула на землю, выронила автомат. Напрасно она цеплялась за траву в попытке удержаться – головач был сильнее. Новый рывок и девушка исчезла в зарослях. Лишь по дергающимся верхушкам кустов можно было проследить, куда головач тащит Веру. В черный зияющий провал ворот большого, окруженного земляной насыпью склада.

Не раздумывая ни секунды, Вербицкий рванулся к кустам, но тут на его плечо легла чья-то рука. Марат обернулся. Талаш. Шрам на его лице поменял свой цвет с белого на багровый. Он пытался что-то сказать, перекричать шум. Однако Вербицкий так ничего не понял. Просто оттолкнул Талаша и ринулся вслед за Верой. Напрочь забыв о том, что всего минуту назад сам призывал себя к спокойствию. Плевать на здравый смысл. К черту логику, инстинкт самосохранения. Лапы этих чудищ не должны касаться любимой!

Из-за кары прямо на Вербицкого вылетел головач. Так стремительно, что сам наткнулся животом на ствол «дробыша». Марату не пришлось ничего делать. Он просто нажал на курок. Перерубленный свинцовым ударом головач дернулся, упал на колени и прижал руки к животу, пытаясь удержать ползущие наружу кишки. Вербицкий отдернул ствол, позволяя мутанту упасть и двинулся вперед.

Прижимая автомат к бедру, он водил стволом, он не снимал палец с курка, расчищая себе дорогу. Убитых головачей не считал. Скорее всего, по пути к входу в склад, он завалил четверых или пятерых. Когда из темноты на Марат выпрыгнул новый головач, автомат не выстрелил. В пылу стремительной атаки были израсходованы все патроны. Спасла Вербицкого все та же стремительность. Он продолжал двигаться по инерции. Ствол «дробыша» ударил головача в грудь. Плоть монстра оказалась на удивление мягкой и податливой. Сталь пропорола красную кожу. Марат усилил давление, одновременно поворачивая автомат так, чтобы буравить тело головача. Он видел удивление в страшных, утонувших в складках кожи глазах. Из раскрытого рта головача текла слюна. Пальцы рук обхватили ствол.

– Подыхай же, сука! – шипел Вербицкий. – Ну же, подыхай!

Прежде чем внять настойчивой просьбе человека, головач запрокинул голову и заревел. Марат увидел в разинутом рту ряд желтоватых зубов, конической формы. Слюна приобрела сначала коричневый, а затем и красноватый оттенок. Оттого, что смешалась с кровью. Еще одно усилие и головач упал на спину.

Вербицкий отпустил ставший бесполезным «дробыш». Переступил через агонизирующего мутанта и вошел в склад. Бетонный, растрескавшийся пол уходил под наклоном градусов пятнадцать вниз.

Марат остановился, позволяя глазам привыкнуть к темноте. От бля! Фонарик. Он остался в рюкзаке. Ага. Фонарик в рюкзаке. Автомат в груди головача. С чем же ты пришел сюда? Нож и тесак. Ладонь Вербицкого сомкнулась на ребристой рукояти. Немного же ты можешь предложить обитателям этого подземелья. Глупо рассчитывать на смелость, которая якобы города берет. Чушь все это. На голой смелости тут не выехать. Ты видел головы этих тварей? Они раздуваются и пульсируют словно кости черепушек мягкие словно резина. В курсе, какие мысли и желания таятся в мозгах головачей? То-то и оно, братан. Ты опрометчиво сунулся прямиком в пасть зверя, а теперь пытаешься искать выход. Он, между прочим, за твоей спиной дружище. Поворачивайся и сваливай отсюда пока не поздно. Вернешься с друзьями и сможешь спасти свою девчонку. Если, конечно, успеешь.

Мысли Марата двигались в правильном направлении. В отличие от ног. Они несли его вниз. Во мрак, растекающийся между ребрами-перегородками склада. Где-то там, в глубине чрева этого железобетонного великана была Вера. Она нуждается в помощи. Сейчас – это главное. Об остальном он подумает потом.

Это умозаключение стало для Вербицкого последним. Он услышал за спиной шорох, но обернуться не успел. Удар в затылок. Вспышка боли. Острые, впившиеся в колени, камешки. Марат уперся ладонями в пол. Попытался оттолкнуться и встать. Однако новый удар, на этот раз в подбородок, швырнул его на спину. Прежде чем мир был остатка съеден темнотой, Вербицкий успел рассмотреть над собой пылающие глаза головача.

Потом он несколько раз вываливался из беспамятства и вновь погружался в него. Видел потолок склада. Серый, в пятнах сырости. Странное дело – потолок двигался. Вербицкий убедился в этом, запомнив одно из пятен. Оно напоминало верблюда. С тремя горбами и двумя ногами. Пятно было слишком приметным. Если бы оно появилось второй раз, стало бы ясно, что движение потолка – иллюзия, галлюцинация, следствие удара по затылку. Но верблюд-мутант больше не появлялся. Пятна не повторялись. С другой стороны потолок тоже двигаться не мог. Значит, двигался сам Марат. Его куда-то тащили. Не успел Вербицкий сделать это открытие, как больно ударился многострадальным затылком о какой-то выступ на полу. Опять отключка.

Следующий проблеск сознания наступил из-за того вспышки боли в спине. Под лопатку впилось что-то острое. Марат охнул, попытался приподняться. Получилось не с первой попытки, а когда все-таки удалось немного ослабить давление на спину, сработал закон всемирного тяготения. Вербицкий вновь упал на колючее ложе. На этот раз в спину вонзились сразу несколько шипов. Это подействовало, как холодный душ.

Не дергаться. Потерпеть, осмотреться и понять, что все-таки происходит. Полумрак. Скудный свет пробивается через дыру потолке. Ага. Он на складе. Теперь немного повернуться набок.

Вербицкий действительно был в одном из помещений склада. Он узнал характерные изгибы перегородок, серые стены. Да и запах. Сырой, с примесью какой-то мерзкой кислинки. Весьма запоминающийся. Головачи утащили его вглубь своего логова и бросили. Точнее оставили про запас. То ли к ужину, то ли к завтраку.

Марат решил, что он набрался достаточно сил, чтобы подняться и, наконец, избавиться от чертовых игл, буравящих кожу спины. Стараясь не шуметь, он медленно сел и посмотрел прямо перед собой. Кость. Явно человеческая. Берцовая. Она была сломана и исполосована глубокими бороздами – следами зубов. Почему-то торчала вертикально. Вербицкий потер глаза. Кость была не одна. Головачи уложили его на целую груду костей разных форм и размеров. Кое-где виднелись обрывки истлевшей ткани, некогда бывшей одеждой людей, съеденных мутантами. Да уж, головачи явно не принадлежали к приверженцам вегетарианства. Жуткая гора упиралась в потолок и спускалась к полу. Пустые глазницы черепов выжидающе смотрели на Марата. Здорово, дружок! Не собираешься ли присоединиться к нам? Ах, не собираешься. А кто, собственно говоря, тебя спрашивает? Решать этот вопрос будут головачи, а уж они позаботятся о том, чтобы твоя черепушка заняла достойное место на нашей знаменитой горе.

Марат тряхнул головой, чтобы избавиться от навязчивых мыслей. Ему надо действовать, а не вести дурацкий диалог с самим собой.

Встать в полный рост Вербицкий не решился. Спускался на четвереньках, то и дело проваливаясь в зазоры между ребрами, позвоночниками и тазами.

Головачи были парнями аккуратными. Насытившись, не разбрасывали кости своих жертв где попало, а складывали их в одном месте.

Добравшись до пола, Марат выпрямился во весь рост. Его слегка штормило, но в целом самочувствие можно было оценить, как удовлетворительное. Оно значительно улучшилось после того, как выяснилось: нож на месте. Тесак тоже. Головачи, видать, не ожидали, что он будет трепыхаться, поэтому даже не удосужились разоружить пленника.

– Ну-ну…

Марат вытащил тесак из ножен и замер, в надежде пытаясь услышать хоть какой-то звук. Прошла минута, другая. Ничего. Может, мутанты были заняты остальными, а его посчитали выведенным из игры?

Вербицкий сделал несколько шагов вглубь склада и тут услышал что-то среднее между рычанием и причмокиванием. Звук исходил из соседнего помещения. Вербицкий пару раз взмахнул тесаком и двинулся вперед лишь после того как убедился – руки действуют.

Он подкрался к бетонной перегородке, выглянул из-за нее. Помещение оказалось тупиковым. Возможно, последним в складе. Пол был не бетонным, а земляным. В дальнем углу, спиной к Вербицкому сидел на корточках головач. Руки его упирались в землю. Второй головач склонился над какой-то темной грудой. Оба монстра порыкивали, очевидно, что-то обсуждая на своем примитивном языке.

И тут Марат увидел сапоги. Новенькие, на шнуровке. Такие же, как у него. Сердце мгновенно превратилось в кусок льда. Предметом обсуждения чудищ была Вера! Головачи беззастенчиво лапали лежащую на земле девушку. Они явно не собирались ее есть. Послышался звук расстегиваемой «молнии». О, черт! Эти твари хотели… Позаботиться о продолжении своего проклятого рода!

Вербицкий бросился вперед. Сидевший спиной головач услышал шаги и резко обернулся. Его собрат никак не отреагировал на появление Марата. Он был слишком занят – уселся на Веру и, покряхтывая от вожделения, продолжал ее ощупывать.

Головач бросился на Вербицкого, а тот взмахнул тесаком, намереваясь выпустить монстру кишки. Нулевой эффект. Мутант перехватил лезвие обеими руками и дернул на себя, собираясь обезоружить противника. Рывок оказался достаточно сильным, но Марат удержал тесак. В следующую секунду под сводами склада раздался вопль боли. Пальцы головача посыпались на землю. Из обрубков ударили фонтаны крови. Лезвия в две тысячи сорок первом делать умели! Визжа от боли и ужаса, монстр завертелся волчком. Вербицкий остановил это кружение ударом теска. Он пришелся в шею. Из перебитой сонной артерии хлынула кровь. Чудище упало на колени. Новый удар. Отделенная от тела голова запрыгала по полу, как жуткий, инфернальный мячик.

Обеспокоенный шумом, второй головач наконец соизволил обернуться. Только для того, чтобы подставить грудь тесаку Вербицкого. В этот удар Марат вложил всю кипевшую внутри его ярость. Кожа на груди чудища расползлась, обнажив розовые связки мышц.

Вербицкий не стал добивать урода. У него просто не осталось для этого сил. Просто столкнул головача с девушки. Опустился на корточки. Вера была без сознания. Бледное лицо. Посеревшие губы.

– Вера, Вера, очнись! – попросил Марат, касаясь пальцами щеки любимой. – Все закончилось…

Ресницы девушки затрепетали. Она открыла глаза.

– Ох, Марат. Они… Я знала, что ты придешь за мной.

– Иначе и быть не может, – улыбнулся в ответ Вербицкий. – Вставай. Идти сможешь?

Опираясь на плечо Марата, Вера встала. Как только увидела умирающего головача, от слабости не осталось и следа. Девушка бросилась к мутанту и с яростью пнула его ногой под ребра.

– Ну, тварь! Что разлегся?!

Вербицкому пришлось силой оттаскивать девушку, которая собиралась продолжить экзекуцию.

– Хватит! Этот сдохнет без твоей помощи. Нам надо подумать об остальных.

– Да. Ты прав, – Вера справилась с приступом гнева, перевела дыхание. – Как там наши?

– Честно? Не знаю. Меня вырубили, как только я вошел в склад. Последнее, что знаю – парни дрались.

– Т-с-с! – девушка приложила палец к губам. – Ты слышишь?

– Стреляют! Они живы!

– Тогда вперед!

На пути к выходу Марат и Вера не встретили ни одного головача. Все мутанты были наверху, сосредоточив силы на более крупной добыче.

Оказавшись у входа в склад, Вербицкий выглянул на улицу и удивленно присвистнул.

– Стемнело. Сколько же мы пробыли в подземелье?

– Надеюсь, что пару часов.

– Они мне показались вечностью, – Марат выдернул свой «дробыш» из тела поверженного головача. – Какие планы на жизнь?

– Самые простые, – девушка подняла руку, указывая на водонапорную башню. – Смотри. Наши там. Будем пробиваться к ним.

– Легко сказать. У меня нет патронов. Автоматом, конечно можно пользоваться, как дубинкой. Вот только проку от этого будет немного.

– Не имей привычки впадать в уныние раньше времени. Потопали!

Через минуту они оказались на пятачке, где все и началось. Повсюду валялись тела головачей. Одни со следами пулевых ранений. Другие… Вербицкий почувствовал позыв рвоты. Талаш с ребятами воспользовались гранатами. Вид истерзанных осколками тел был не самым лучшим из зрелищ. Головачи не блистали красотой при жизни, а уж теперь…

Впрочем, уже через минуту Марат забыл о трупах. Вера нашла свой автомат, а он – два пустых рюкзака. Головачи успели их выпотрошить. Однако не нашли для себя ничего интересного. Фонарики, запасные рожки к «дробышам» и гранаты были попросту разбросаны по земле.

Перезарядив свой автомат, Марат почувствовал себя значительно увереннее. А тут со стороны водонапорной башни прогремел выстрел – свидетельство того, что в живых остался кто-то еще.

Марат уже заканчивал собирать снаряжение, когда один из головачей зашевелился. Странное дело – грудь этого монстра была разворочена. Он явно умер. И, тем не менее, двигался. Вербицкий и девушка замерли, пытаясь понять, что происходит. Как оказалось, шевелился не головач, а земля под ним.

– Лярва, – прошептала Вера, схватив Марата за руку. – Стой на месте и не вздумай смотреть ей в глаза. Тварь приползла на запах крови.

Вербицкий кивнул. Однако сохранить спокойствие, к которому призывала девушка, оказалось не так-то просто. За спиной послышался шлепки босых ног. Марат обернулся и встретился взглядом с головачом. Их разделяло всего несколько метров.

Глава 16. Атака с тыла

– Не дергайся, Марат, – поразительно ровным голосом продолжала Вера. – Пострелять всегда успеем. Для начала попробуем не провоцировать лярву на агрессию.

– Хорошо.

Из-под земли показалась рука. Пальцы с острыми, как бритвы ногтями принялись ощупывать развороченную грудь головача, рыться в его окровавленных внутренностях. Лярве явно понравилось то, что она нащупала. Показалась вторая рука. За ней – голова. В Седые волосы с комьями грязи. Резким рывком лярва высунулась на поверхность по пояс. Несколько раз мотнула головой. В сумерках сверкнули два желтых глаза. Лярва потянулась было к добыче, но тут зарычал головач. Взгляды мутантов скрестились. Головач зарычал еще громче и двинулся на лярву. Та, словно подброшенная невидимой пружиной, выпрыгнула из норы, приземлилась на четвереньки и оценивающе посмотрела на противника. Головач не сбавил темпа. Он прошел в полуметре от Марата и Веры, не обратив на них никакого внимания. Дети радиации решили выяснить отношения между собой и люди были им теперь до лампочки.

Наблюдая за происходящим, Марат решил, что все дело – в борьбе за территории охоты. Лярва вторглась на чужую землю и головач не мог оставить этого без последствий. Вот он задрал свою уродливую голову к небу. Издал воинственный вопль. Лярва молчала. Все ее мускулы напряглись. И когда головач бросился в атаку, подземная жительница поднялась во весь рост. Движение ее руки было резким и почти незаметным. Однако головач остановился, словно наткнувшись на невидимую преграду и упал, уткнувшись лицом в землю. Лярва подняла по локоть мокрую от крови руку. Пальцы ее сжимали еще трепещущее сердце головача. Острые зубы впились в красный комок. Послышался хруст раздираемой плоти и жадное чавканье.

Покончив с сердцем, лярва опустилась на колени и принялась выгрызать куски мяса из груди поверженного противника.

Вера потянула Марата за руку, едва слышно прошептала:

– Уходим.

Они направились в сторону водонапорной башни. По пути пришлось обойти руины заводского корпуса. Дорогу можно было срезать, пройдя через развалины, но рисковать по молчаливому согласию не стали. Среди груд кирпичей и леса ржавых металлоконструкций могли таиться новые сюрпризы.

Теперь Вербицкий имел достаточно полное представление о Зоне. О том, чем заканчиваются игры с вещами, которые человек пытается подчинить себе, не зная их истинной сути. Хотели дешевую энергию? Мало было Чернобыля? Получите тогда по полной программе. Головачей, лярв, плотоядные растения и мутировавших птиц. Талаш с Макарычем были правы, выбрав маршрут похода. Никто в здравом уме и твердой памяти в Зону не сунется. Вопрос только в одном – выберутся ли они сами отсюда?

Выстрелы становились все громче. Марат уже различал силуэты людей на верхушке водонапорной башни. Через полсотни метров Вера остановилась, указала на бетонную плиту.

– Неплохое укрытие. Заляжем и осмотримся.

Марат опустился на землю рядом с девушкой. Выглянул из-за плиты и едва сдержал ругательство. У подножия башни суетилось не меньше трех десятков головачей. Восемь мутантов неподвижно лежали в траве – они успели получить свою порцию свинца.

Вербицкий понял всю щекотливость ситуации. Стрелки на башне могли успешно валить мутантов, но лишь до тех пор, пока те не попадали в мертвую зону. Головачи поняли это и теперь большинство из них пряталось от пуль у самой башни. Поэтому стрельба и была такой вялой – Талаш не собирался тратить патроны впустую.

Головачи перебрасывались отрывистыми фразами. Именно фразами, а не просто тупым рычанием. Некоторые были абсолютно обнаженными, другие носили лохмотья. Кто-то носил штаны, кто-то напялил на себя свитер или куртку. Один мутант превзошел своих собратьев в экстравагантности наряда – на нем были лишь стоптанные кирзовые сапоги. По всей видимости, животный инстинкт еще не до конца победил в них людей. В темных закоулках мозгов сохранилась память о прошлом. Что-то вроде поврежденного файла, который хоть и позволяет программе работать, но конечные результаты оказываются сплошной абракадаброй.

Тук! Один головач зазевался и попал в сектор обстрела. Снайпер Дима, как всегда, оказался на высоте. Пуля проделала аккуратное отверстие точно в центре лба урода. Головач упал, а его собратья поспешили прижаться к подножию башни.

М-да. Дима, конечно, молодец, но если он будет отстреливать мутантов такими темпами, на это уйдет уйма времени и… Как знать не подтянутся ли башни новые головачи?

Вербицкий подполз к Вере.

– Слушай сюда, девочка. Ребятам не слезть с этой башни без нашей помощи.

– У тебя есть план? – брови Веры удивленно приподнялись.

– Да. Все просто. Как только я метну пару гранат, начинаем обстреливать головачей из автоматов. Пробиваемся к башне и…

– Ты стал настоящим бойцом, Марат, – улыбнулась Вера.

– Время покажет, кем я стал. Приготовься.

Вербицкий достал две гранаты. Чуть привстал, зубами выдернул чеку первой и швырнул ее в гущу головачей. От взрыва содрогнулась земля. Яркая вспышка больно резанула по глазам, ослепила Марата. Вторую гранату он швырнул не так прицельно, но, судя по воплям и стонам головачей, она тоже нанесла им серьезный урон. Рядом застрекотал «дробыш» Веры. Вербицкий наощупь отыскал свой автомат. Проклятье! Что случилось с глазами?! Едва он подумал об этом, как зрение вернулось.

У подножия башни царила паника. Головачи не ожидали атаки с тыла. Беспорядочно метались в поисках укрытия. Падали сраженные короткими очередями Веры. С башни тоже стреляли. Марат остановился и отыскал цель для себя. Один головач или сильно испугался, или оказался слишком наглым. Он вцепился в стальную лестницу и начал с поразительной быстротой взбираться наверх. Вербицкий поймал его на мушку, нажал на курок. Получив несколько пуль в спину, мутант разжал ладони и рухнул вниз – прямо на своих уцелевших товарищей. Еще несколько выстрелов и путь к подножию башни был расчищен. Перепрыгивая через трупы головачей, Марат и Вера добрались до цели. Прижавшись спинами к башне, они готовились отразить атаку мутантов, но желающих нападать больше не нашлось. Уцелевшие головачи в панике мчались к заводским корпусам, чтобы нырнуть в темные провалы окон.

Вербицкий поднял голову вверх.

– Эй, на палубе! Как вы там?

– Вербицкий? Мать твою, живой! – в голосе Талаша слышалась радость. – Вера с тобой?

– А где же ей еще быть? Вы спускаться думаете или остаетесь жить на верхотуре? Там не дует?

– Пошел к черту, Марат!

На этот раз к разговору присоединился Антидот. По стальным ступеням загрохотали сапоги. Первым на землю спрыгнул Талаш. Он с воодушевлением пожал Вербицкому руку.

– Молодцом, браток. Ишь, сколько уродов накосил. А у нас, веришь ли, гранаты закончились. Без тебя мы на этой башне до второго пришествия просидели бы.

– Вера, – ответил Марат. – Вере тоже спасибо сказать надо.

– И скажем! – Талаш обнял девушку. – Есть женщины в белорусских селеньях! Ей Богу, есть!

Вербицкий с улыбкой смотрел на товарищей. Из передряги группе удалось выбраться без потерь. На месте были все – молчаливый Дима, бережно поглаживающий приклад своей «эсвэдэшки», заметно повеселевший Антидот. И Багор. Почему-то хмурый и сосредоточенный. Он включил фонарик, провел конусом света по трупам мутантов.

– Кровь. Слишком много крови.

– Еще бы! – воскликнул Бельский. – Бойня была то, что надо. Мы надолго отбили у головачей охоту нападать на честных людей.

– Я не об этом. На запах крови придут лярвы. Нам надо поскорее сматываться отсюда.

– Он прав, – согласился Талаш. – Раздача орденов откладывается до лучших времен. По карте – до стены метров пятьсот. За стеной взлетная полоса аэродрома. Двигаем!

Багор вызывался идти первым.

– Идем тихо, как мыши. След в след за мной. Если подам знак – останавливаемся. И – ни звука!

Не успел отряд пройти и полсотни метров, как позади послышался шум. Вербицкий обернулся. У подножия башни было заметно движение. Присмотревшись, Марат увидел сразу трех лярв, ползающих на четвереньках вокруг мертвых головачей. Вот одна из тварей выпрямилась во весь рост и посмотрела в сторону уходивших людей. Вербицкий поспешил отвернуться и ускорил шаг. Раздавать ордена на самом деле рановато. Головачи, конечно, были опасными. Но лярвы… Поединок у склада очень красноречиво продемонстрировал, кого следует опасаться больше.

По мере приближения к заводской стене кусты стали гуще. Ночь окончательно вступила в свои права. Взошла полная луна – прекрасный антураж ко всему происходящему. Легкий ветерок шевелил верхушки кустов, заставляя людей всякий раз напрягаться в ожидании появления новых монстров.

Багор вдруг замер, резко вскинул левую руку. В призрачном свете луны тускло блеснуло лезвие тесака. В течение нескольких секунд Багор не двигался, а затем вдруг ринулся вперед и с оттяга рубанул тесаком по невидимой для остальных цели.

– У-у-у-а-ах! Р-р-р-р!

Крик этот издавало явно не человеческое горло. Кусты раздвинулись и все увидели лярву. Одна ее рука была перерублена и держалась лишь на узком лоскуте мышц. Второй рукой чудище яростно разбрасывало вокруг себя землю, пытаясь спрятаться в нору. Багор почему-то не пытался добить тварь. Просто стоял и смотрел. Минута и на поверхности земли осталась лишь лужица крови.

Талаш приблизился к Багру, толкнул его в спину.

– Эй, Федя! Чего стоишь столбом?

Поначалу Багор никак не отреагировал на толчок. Потом тряхнул головой. Вложил тесак в ножны.

– Чтоб мне сдохнуть. Я посмотрел в глаза этой ведьмы.

– Сдохнуть мы всегда успеем, – сообщил Гриша. – Посмотрите-ка туда!

Все обернулись в сторону, указанную Антидотом. Над кустами прыгали пары желтых огоньков – глаза мчавшихся во весь опор лярв. Их было не меньше десятка. Талаш вскинул автомат. Прогрохотала очередь. Выстрелы не остановили лярв. Желтые огоньки приближались.

– Все! Теперь руки в ноги! – крикнул Багор. – Шифроваться смысла уже не имеет. Бегом к стене!

Группа бросилась бежать. Марат мчался рядом с Верой, подгоняемый треском кустом и рычанием, слышавшимися позади.

Поросшая мхом кирпичная стена высотой метра в три появилась так внезапно, словно выросла из-под земли. Вербицкий не поверил собственным глазам. В одном месте на гребне стены лежал ржавый скелет ленточного конвейера. Второй его конец упирался в землю, образуя прекрасную лестницу. Первым на конвейер вскочил Багор. Через несколько секунд он оказался на гребне стены и подал руку Талашу. Дима и Бельский взобрались наверх без посторонней помощи. Марат пропустил вперед Веру, обернулся и дал очередь по лярвам, которые были совсем рядом. Целиться времени не было, но несколько пуль все же достигли цели. Молодая черноволосая лярва, обогнавшая остальных, остановилась, прижала руки к разорванной свинцом груди и упала.

Вербицкий начал карабкаться вверх по конвейеру. До гребня стены оставалось всего пара метров, когда подошва сапога скользнула по роликам. Марат съехал вниз и почувствовал, как на щиколотке сомкнулись чьи-то руки. Непреодолимая сила потащила Вербицкого назад. Он выронил автомат, попытался вцепиться руками в раму конвейера. Тщетные усилия. Сейчас он окажется на земле в полной власти мутантов, умеющих одним взмахом руки пробивать грудную клетку. Бесславный конец приключений.

Мозг Вербицкого отключился, но тело продолжало сопротивляться. Он отчаянно дергал ногами. Наверняка выбил лярве зубы, но она не отставала. Когда Марат уже был готов сдаться, на конвейер спустился Багор. Он ловко перепрыгнул через Вербицкого. Прогремел выстрел. Тиски, сжимавшие ноги, ослабли. Вербицкий перевернулся на спину. Оказывается Федор воспользовался тем, что лярва была слишком увлечена Маратом. Он попросту приставил ствол к ее голове и одним выстрелом вдребезги разнес твари череп.

Вербицкий поспешил взобраться на гребень стены, одновременно с Багром спрыгнул на ту сторону.

– Быстро на взлетку! – тяжело дыша прохрипел Федор. – Там бетонные плиты и лярвы не смогут подобраться к нам под землей.

Марат бежал вслед за Верой. Так быстро, что и сам не заметил, как земля под ногами сменилась твердым бетоном. Это и была взлетная полоса бывшего аэродрома. Луна освещала темные холмы – ангары, для самолетов. Тут и там виднелись жалкие останки летных коммуникаций.

Талаш сел на плиту.

– Фу! Выбрались-таки. На будущее лучше обходить этот завод стороной.

Он достал из рюкзака карту, разложил ее на коленях, посветил фонариком.

– Следующий ориентир – заброшенная деревня. До нее десять километров через поле. Если опять на каких-нибудь уродов не нарвемся, то к полудню на месте будем. Пока – привал. Пять минут.

Вербицкий сел рядом с Верой. С наслаждением вытянул ноги и только теперь заметил, в каком плачевном состоянии находится его сапог. Лярва постаралась на славу. Ее зубы превратили кожзаменитель в лохмотья. Пришлось воспользоваться шнурком от вещмешка, чтобы закрепить сапог на ноге.

– Вера, а почему такая спешка? Разве ваши московские друзья не смогут подождать день-другой?

– Смогут. Мы не сможем. Все должно быть кончено двадцать восьмого июня. Не раньше и не позже.

– И кто установил такой срок?

– Мой отец. Все повторяется: и сорок первый год и день, когда на северном фланге двадцатая танковая дивизия вермахта захватила Минск. Время – субстанция, не терпящая беспорядка. Сто лет назад в Минск вошли немцы. Через несколько дней в столицу войдут партизанские соединения и диверсионный отряд из Москвы. Должны войти. И сейчас только нас зависит, рухнет ли режим в ближайшие дни или Беларуси придется ждать еще сто лет.

– Интересно получается. Мы повторим путь оккупантов?

– Неважно. Суть в другом. Просто следует быть готовым к очередному временному всплеску столетнего цикла. Вписаться в него.

– Что ж… Значит, будем вписываться.

Талаш встал первым. За ним поднялись остальные. Идти по взлетной полосе оказалось значительно легче, чем продираться через кусты или путаться в высокой траве. Взлетка выдержала испытание временем. Покрытые косой насечкой плиты лишь немного почернели, но не разрушились. Кустикам травы удалось пробиться лишь на стыках. Вербицкий тихо поинтересовался у Веры:

– А разве у москвичей нет самолетов? Они могли бы здесь приземлиться.

– Чудак человек, – усмехнулся Талаш, услышавший вопрос. – Да в Зоне такие помехи, что скорее разобьешься, чем приземлишься. Здесь свои законы или ты еще не понял? Только пешочком, Вербицкий, только на своих двоих. Кстати, почему без намордников? Ну-а всем быстро надеть респираторы!

Глава 17. Деревня

Луна потускнела. В воздухе запахло утром. Над горизонтом появилась серая полоска – предвестник рассвета. Отряд давно свернул с взлетной полосы в чистое поле. К слову сказать – не совсем чистое. Оно сплошь заросло бурьяном, из которого тут и там торчали ржавые, увитые ползучими растениями останки комбайнов, грузовиков. Новых встреч с обитателями Зоны не было, как, впрочем, и настроения. Все чертовски устали, но двужильный Талаш не сбавлял темпа. Он подбадривал товарищей шутками, однако его юмор уже не оказывал своего благотворного воздействия.

И вот, наконец, Вербицкому удалось рассмотреть вдали несколько строений. Он мысленно обратился к Создателю с просьбой, чтобы это была деревня, о которой говорил командиры. Молитвы были услышаны. Еще полкилометра и группа вышла на проселочную дорогу. Единственное, что отметил Вербицкий – дорога больше походила на тропинку. Зато Дима вдруг ни с того, ни с сего остановился и жестами позвал Талаша. Оба склонились над чем-то, что заметил немой и долго сидели на корточках. Талаш поднялся.

– Здесь следы. Судя по рисунку подошвы – кирзачи. Кто-то прошел здесь совсем недавно. Хотя я очень надеюсь, что это – обычный человек, всем быть начеку.

– Накрылся наш отдых медным тазом! – буркнул Бельский. – А все из-за немого. Угораздило его следы увидеть. Ну, увидел. Что с того? Мало кто здесь шляется!

– Тебе до нашего немого, как до Москвы раком, – отвечал Талаш. – Забей поддувало и смотри по сторонам.

Антидот еще долго бурчал что-то себе под нос, но его никто не слушал. Группа вошла в деревню. По обеим сторонам единственной улицы валялись гнилые бревна, некогда бывшие стенами домов. Кое-где из зарослей кустарника оккупировавшего покинутое человеком жилье виднелись следы пребывания «хомо сапиенс». Вербицкий различил в зарослях спинку панцирной кровати, а потом едва не споткнулся о куклу-неваляшку. Пластмасса отлично сохранилась, краска почти не поблекла. Если бы не треснувший живот неваляшки, она выглядела бы как новая. Марат собирался поднять куклу, чтобы рассмотреть ее получше, но тут раздался протяжный рев. Первым разобрался в характере звука Багор.

– Корова! – прошептал он. – Мать вашу, это корова!

– Дикая, скорее всего, – констатировал Талаш. – Кажись, вон там мычала. Пойдем, глянем.

Улица поворачивала почти под прямым углом и когда группа миновала поворот, все увидели кирпичный дом. Именно дом, а не руины. Стекла в окнах были на месте и, как показалось Марату, их недавно вымыли. Из печной трубы вился легкий дымок, а со двора доносились до боли знакомые звуки. Правда, идентифицировать Вербицкий их не мог, хотя был уверен – он слышал подобное и не раз.

Отряд подошел к воротам, которые были широко распахнуты и все стало на свои места. Звук оказался мерным повизгивание пилы. Во дворе пилили дрова. Старик лет семидесяти и молодой, крепко сбитый, очень крупный парень. Оба были абсолютно лысыми. Если отсутствие волос на голове деда можно было объяснить его возрастом, то лысина парня явно имела искусственное происхождение. Он не выбрил голову. Просто волосы на ней выпали, а может, их и не было от рождения.

Старик первым заметил посторонних. Двуручная пила замерла, допилив бревно на козлах до половины. Талаш вышел вперед.

– Здорово, батя. Бог в помощь.

– Бог хотел, чтоб ты помог!

Дед широко улыбнулся, демонстрируя единственный желтый зуб во рту. От этой улыбки лицо скукожилось, сделавшись похожим на сухой лист. На первый взгляд старик улыбался приветливо, но Марат сразу почувствовал какую-то фальшь. Блеклые, неопределенного цвета глаза не улыбались. Они пристально, изучающе смотрели на пришельцев. Наряд деда состоял из льняной рубахи, подпоясанной шнурком с потрепанными кистями, серых штанов с пузырями на коленях и кирзовых сапог. Скорее всего, тех самых, что оставили следы на дороге. На шнурке болталась связка из трех ржавых ключей.

Парень являл собой более колоритное зрелище. На здоровяке была некогда голубая, а теперь безнадежно выцветшая майка. Синие тренировочные штаны с белыми лампасами были слишком маленькими и доходили до щиколоток, открывая волосатые ноги. Подходящей обуви для великана тоже не нашлось – ему пришлось довольствоваться потрепанными шлепанцами. Носки у них были аккуратно срезаны, чтобы выпустить наружу пальцы, но пятки все равно нависали над подошвами.

Атлетическое сложение богатыря портила слишком маленькая голова и почти полное отсутствие шеи, отчего массивный, квадратной формы подбородок покоился на широкой груди. Низкий лоб козырьком нависал над черными глазами. Подернутые синевой тонкие губы беспрестанно шевелись. Казалось, парень хочет сообщить что-то важное, но никак не может найти нужных слов.

– Вы здесь живете? – поинтересовался Талаш, входя во двор.

– Живем помаленьку, – отвечал старик, усаживаясь на колоду для колки дров и кладя руку на рукоятку топора. – А чему удивляться? Податься нам все равно некуда, а тут – хозяйство. Коровенка, огородишко…

– Понятно.

– А вот мне не все понятно. С чем вы сюда пожаловали? Если с миром, то встретим честь по чести, а ежели лихие люди, то задерживаться тута не советую. Эдик чужаков не любит. Правда, внучок?

– И стал я на песке морском, – пропел великан густым басом. – И увидел выходящего из моря зверя с семью головами и десятью рогами. На рогах его было десять диадем, а на головах его имена богохульные! Убью. Душу выну!

Выдав смесь из «Откровения» Иоанна Богослова и угроз, Эдик замолчал. И з уголка его рта вытек ручеек слюны и скатился по подбородку на грудь.

– Не обращайте внимания, – махнул рукой старик. – Он с детства такой. Мать, дочка моя, сразу после родов померла от лучевой, чтоб ее, болезни. А батю мутанты на глазах у Эдика сожрали. Пареньку тогда пять годиков только минуло. С тех пор он и заговаривается. Любит, когда ему Евангелие читают. А я что? Я – не против. Жисть такая. Нам без веры никак нельзя. Только на Бога и уповаем…

– Зверь, которого я видел, был подобен барсу! – подтвердил Эдик, размахивая мускулистыми руками. – Ноги у него – как у медведя, а пасть у него – как пасть у льва; и дал ему дракон силу свою и престол свой и великую власть. И видел я, что одна из голов его как бы смертельно была ранена, но эта смертельная рана исцелела! От оно как. Истинно, истинно говорю вам: сожрет этот зверь всех вас. Сожрет и не поперхнется!

– А ну-ка, хватит! – рявкнул старик. – Марш в хату! Мне с гостями поговорить надо.

Эдик прикрылся лопатообразной ладонью, словно боялся, что дед ударит его по лицу. Пятясь, поднялся на крыльцо и проскользнул за дверь.

– Кхе-кхе. Вот я и интересуюсь, – продолжал старик. – Кто вы такие будете и на кой ляд сюда приперлись?

– Не беспокойтесь, дедушка, – Вера приблизилась к старику и положила руку ему на плечо. – Мы – люди мирные. А вооружены потому, что опасно здесь без оружия. Идем по своим делам. Если вам мешаем, то, извините. Сейчас же уйдем и больше нас не увидите.

– Тебя как звать, девонька?

– Вера.

– А меня Парфенычем кличут. Разные люди сюда приходят, Верочка. Оттого с подозрением к чужакам и относимся. К примеру, в прошлом годе бандюганы нагрянули. Старуху мою покалечили. Кабы не Эдик, может и меня до смерти забили бы.

– Не-а, батя. Мы – не бандюганы, – включился в разговор Антидот. – Передохнем малость, если разрешишь и потопаем своей дорогой.

– Отчего ж не разрешить, коль добрые люди, – старик встал с колоды, подошел к окну и постучал согнутым пальцем в стекло. – Эй, Мария, подь-ка сюды!

Окно распахнулось. Во двор выглянула старуха, при виде которой Вербицкий испытал сильное желание поскорее покинуть гостеприимный дом Парфеныча. Таких красоток Марат видел на жутких гравюрах Гойи, изображавшего картинки из жизни ведьм. Седые волосы жены Парфеныча были собраны в тугой узел на затылке. Изрезанная глубокими морщинами, желтая, как древний пергамент кожа висела на лице, как на вешалке. Маленькие, прищуренные глазки бегали, а крючковатый нос, почти касался похожих на сырые котлеты губ.

– Чаво? – прошамкала Мария.