Пляска богов Робертс Нора

15

Прошел час, затем другой. Третий. Делать было нечего — разве что съесть хлеб и сыр, которые дала им с собой Мойра, и запить этот немудреный ужин водой.

Киан и Ларкин время от времени перебрасывались короткими фразами, а Блэр молчала, сосредоточившись на собственных мыслях. Девушка недовольно хмурилась. Она привыкла охотиться в одиночку, сидеть в засаде в темных, тихих местах. Как это ни странно, но всего за две недели ее привычка, вырабатывавшаяся всю жизнь, была разрушена.

Ожидание затянулось, и Блэр решила хоть как-то рассеять скуку. Она вспомнила свою первую ночь в Ирландии и то, как ей улыбнулась удача, когда на темной, пустынной дороге спустило колесо.

Тогда врагов было трое, а элемент неожиданности, который она внесла, усилил ее преимущество. Вампиры не ожидали, что их отдубасят монтировкой — особенно хрупкая на вид женщина. И уж точно не предвидели, что она вытащит деревянный дротик и прикончит их.

Эти двое — если вернутся — тоже ни о чем не догадаются. Только ей нужно помнить, что на этот раз не следует обращать демонов в прах. Нелегкая задача для охотника на вампиров.

Отец не одобрил бы эту вылазку, подумала Блэр. Враги должны быть убиты — без размышлений. Быстро и эффективно. Никаких уловок или разговоров. Разумеется, он постарался бы убить Киана. Родство, воля богов — все это не в счет. Отец никогда не стал бы сотрудничать с Кианом, сражаться с ним бок о бок. И даже тренироваться. И тогда один из них — а возможно, и оба — были бы уже мертвы.

Наверное, именно поэтому выбор пал на нее, а не на отца. Именно поэтому — теперь, сидя в засаде на разбитой лесной дороге, Блэр призналась себе в этом — она не сообщила отцу о Киане. Вряд ли отец читал ее письма, но Блэр все равно не решилась рассказать о союзе с вампиром.

В охоте на этих тварей не может быть никаких союзов — по крайней мере, по мнению отца. Только ты и враг. Черное и белое, жизнь и смерть.

Есть еще одна причина, почему ей не добиться одобрения отца. Не только потому, что она не сын, а дочь. Кроме черного и белого, Блэр увидела серый цвет и засомневалась в правильности своих жизненных установок. Потому что, подобно Ларкину, чувствовала — и не раз — жалость к тем, кого уничтожала. Она знала, что сказал бы отец. Мгновение жалости или угрызений совести может привести к колебаниям. А секунда колебаний — это смерть.

Отец прав, подумала Блэр. Но не совсем, потому что, кроме черного и белого, есть и другие цвета, тот же серый, например, да еще и с разными оттенками. Она может чувствовать жалость и в то же время исполнять свой долг. Должна.

Разве она не стоит сейчас здесь, живая? И, черт возьми, она намерена и дальше оставаться живой. Ей только хотелось узнать, первый раз после Джереми, возможна ли жизнь, наполненная чувствами. Блэр уже давно не позволяла себе задавать вопрос, может ли кто-то любить ее. Теперь у нее есть Ларкин, и ей хочется верить, что он любит ее. По крайней мере, это похоже на любовь, которую стоит желать. Возможно, со временем их чувство превратится в любовь. Такую, которой она еще не знала, которая разрушает все преграды. Это жестоко, просто жестоко, что у них так мало времени. Они не могут разорваться между двумя мирами.

Но когда Блэр вернется в свой мир, то будет знать, что у нее был мужчина, который любил ее, понимал ее и заботился о ней. Если ей суждено вернуться домой, если они победят и миры продолжат свое существование, она расскажет ему, как много он ей дал. Расскажет, как он изменил ее, сделал лучше. Что она всегда будет его любить.

Блэр скорее почувствовала, чем увидела движение и резко обернулась, приготовившись отразить нападение. Но из тени выступил Киан — его запах, его фигура.

— Внимание, — прошептал он. — В лес въехали два всадника. Тащат за собой тело, еще живое.

Она кивнула, подумав: «Занавес поднимается».

Блэр медленно повела лошадь к фургону, чтобы вампиры могли догнать ее. Создастся впечатление, что она въехала в лес, прежде чем ее лошадь захромала.

Она почувствовала их. Это был даже не запах — некое знание, затронувшее все шесть чувств. Но нужно подождать, пока послышится стук копыт.

Блэр сняла пальто. Вряд ли женщины Гилла разгуливают в черной коже. Спасаясь от холода, она надела одну из туник Ларкина и туго подпоясалась, демонстрируя грудь. Кресты спрятала внутри. Она выглядела беззащитной женщиной, ищущей помощи.

Когда всадники приблизились, она окликнула их, стараясь, чтобы в ее голосе сквозил деревенский акцент и чувствовался страх:

— Эй, кто там? У меня беда — здесь, на дороге.

Стук копыт смолк. «Ага, — подумала Блэр, — остановились и присматриваются». Она снова позвала на помощь слабым, дрожащим голосом:

— Вы где? Моя лошадь споткнулась о камень. Мне страшно. Я еду в Силлард.

Они снова стали приближаться к ней, теперь медленнее, и Блэр показалось, что она уловила смесь тревоги и облегчения на их лицах.

— Слава богу, — пробормотала она, увидев лошадей. — Я уж думала, что придется идти пешком до дома сестры — одной, в темноте. Поделом мне — не нужно было выезжать так поздно.

Один из всадников спешился. Выглядит сильным, подумала Блэр. Крепко сбит. Он откинул капюшон, и она увидела спутанные белокурые волосы и зигзагообразный шрам над левой бровью.

За лошадьми никто не волочился, и Блэр решила, что вампиры на время бросили добычу.

— Ты путешествуешь одна?

Славянин. Акцент почти незаметен. Русский или украинец.

— Да. Это не очень далеко, и я хотела выехать раньше. Но сначала одно, потом другое, а теперь еще вот она… — Блэр показала на лошадь. — Я Бэл из рода Довир. Вы случайно не в Силлард?

Второй всадник тоже спрыгнул на землю и взял поводья двух лошадей.

— Опасно одной идти через лес, да еще ночью.

— Я хорошо знаю эту дорогу. Но вы вроде не здешние. — Она попятилась, как сделала бы на ее месте испуганная женщина. — Значит, вы тут в первый раз.

— Можно сказать и так. — Он улыбнулся, обнажив клыки.

Блэр вскрикнула, решив, что переусердствовать здесь никак нельзя. Вампир со смехом протянул к ней руку. Она ударила его коленом между ног, добавив увесистую оплеуху. Он согнулся пополам, и Блэр со всего размаху впечатала каблук ему в лицо, затем приготовилась встретить второго врага.

Второй был не таким крепким, как первый, но более быстрым. И он выхватил меч. Блэр сделала сальто назад и, приземлившись на руки, ногой ударила по руке врага, державшей меч. И получила небольшую передышку. Когда первый вампир поднялся с земли, из-за деревьев выскочил Ларкин.

— Посмотрим, каков ты против мужчины!

Блэр разбежалась, чтобы усилить удар ногой в корпус первого, а Ларкин скрестил меч со вторым. Затем она вытащила меч из ножен, притороченных к седлу; все три лошади шарахнулись в сторону. Почувствовав движение за спиной, она резко повернулась и подняла меч, отражая атаку врага.

Она правильно оценила силу вампира — удар потряс ее, отозвавшись в каждой косточке тела. Пришлось переходить на ближний бой. Преимущество противника заключалось с том, что Блэр не собиралась его убивать, только он об этом не знал. Она наступила ему на ногу и изо всех сил ударила рукоятью меча в подбородок. Удар отбросил вампира назад, на лошадь Блэр. Все три лошади заржали и бросились врассыпную.

Вампир продолжал наступать, размахивая мечом, а Блэр защищалась, пока пот не стал заливать ей глаза. Она услышала чей-то крик, но не стала рисковать, отводя взгляд. Потом обманным движением увела меч влево и нанесла удар ногой в живот противника. Вампир упал, и она успела вскочить на него и приставить к горлу меч.

— Только пошевелись, и тебе конец. Ларкин?

— Да.

— Если ты закончил, я не отказалась бы от помощи.

Ларкин перешагнул через поверженного врага и ударил того по голове и лицу — несколько раз.

— Ага, наверное, достаточно. — Задыхаясь, она выпрямилась и посмотрела на Ларкина. Рубашка и лицо у него были забрызганы кровью. — Твоей тут много?

— Не особенно. Большей частью его. — Он отступил назад и показал на вампира, пригвожденного к земле мечом.

— Ух ты. — Блэр встала. — Нужно собрать лошадей, заковать этих двоих в цепи и… — Она умолкла, заметив Киана, который шел к ним, ведя за собой лошадей.

— Неаккуратно. — Он окинул взглядом вампиров, истекающих кровью на тропе. — Но эффективно. А вот этот выглядит неважно. — Кивком головы Киан указал на окровавленного мужчину, переброшенного через спину лошади. — Но живой.

— Отличная работа. — Уже не в первый раз она задавала себе вопрос, трудно ли ему устоять перед запахом свежей человеческой крови. Но, похоже, время для вопросов не очень подходящее. — Лучше заковать нашу парочку в цепи. Если вот этот очнется, неприятностей не оберешься. — Блэр повела ноющим плечом. — Силен как бык, черт бы его побрал.

Пока Киан и Ларкин заковывали пленников, она осмотрела мужчину. Без сознания, окровавленный, избитый, но не покусанный. Его везли в фургон, подумала Блэр. Чтобы разделить беднягу с девушкой. Хотели устроить небольшую пирушку.

— Нужно похоронить мертвых, — сказал Ларкин.

— У нас нет времени.

— Нельзя же просто бросить их.

— Послушай. — Блэр схватила его за руки, не давая отвернуться. — Этот человек ранен, серьезно ранен. Ему нужна помощь, и как можно скорее, иначе он может умереть. Тогда придется копать еще одну могилу. И, кроме того, Киану нужно вернуться до восхода солнца. Нельзя терять ни минуты.

— Тогда я останусь и займусь этим сам.

— Ты нам нужен, Ларкин. Если мы не успеем, Киану придется ехать вперед или искать убежище, и я останусь одна с двумя вампирами и раненым человеком. В случае чего я, конечно, справлюсь, но такой необходимости нет. Пришлем сюда кого-нибудь, а если хочешь, я вернусь вместе с тобой, и мы похороним их сами. Но сейчас мы должны их оставить. Нужно ехать.

Ларкин ничего не ответил. Кивнул и пошел к своей лошади.

— Он подчиняется женщине, которую покорил, — пробормотал Киан.

— Не всем это легко дается. У тебя плащ с собой? На всякий случай.

— Да. Но буду откровенен: я бы предпочел не рисковать своей шкурой, надевая его.

— Мне не в чем тебя упрекнуть. Если нужно, поскачешь вперед. — Она оглянулась на двух вампиров: закованных в цепи, с кляпами во рту, их привязали поперек седел. — Мы за ними присмотрим.

— Ты и сама бы справилась — мы оба это знаем.

— Ларкину не стоит одному заниматься фургоном. — Блэр вскочила на лошадь. — Вперед.

В молчании они ехали через темный лес и поля, освещенные бледным светом луны. Один раз перед ними взвилась в воздух белая сова и, шелестя крыльями, описала плавную дугу. Блэр показалось, что она видит блеск птичьих глаз, зеленых, словно изумруды. Затем все снова смолкло в предрассветной тишине слышался лишь шелест высокой травы, раскачивавшейся от ветра.

Блэр заметила, что вампир, с которым она сражалась, поднял голову. Их глаза встретились, и Блэр увидела в них ярость и жажду крови. И страх.

Он пытался порвать цепи, все время оглядываясь на восток. Второй лежал неподвижно, и звуки, раздававшиеся из-под кляпа, были похожи на плач.

— Они чувствуют приближение рассвета, — сказал Киан, скакавший рядом с ней. — Его жар.

— Езжай вперед. Мы с Ларкином справимся.

— Нет, еще есть время. Немного.

— Наверное, осталось пара миль.

— Меньше, — сказал Ларкин. — Чуть меньше. — Раненый приходит в себя. Лучше бы ему оставаться без сознания.

— Быстрее. — Блэр пустила лошадь галопом, надеясь, что раненый, лежавший на другой лошади, которую она вела за собой, переживет еще одну милю.

Сначала показались огни в тумане — мерцание свечей и факелов. Потом стал виден сам замок на высоком холме, с белыми флагами, развевавшимися на фоне неба, которое из черного превращалось в темно-синее.

— Вперед!

Первые красноватые отблески появились на горизонте позади замка, и вампиры задергались, извиваясь и издавая звуки, похожие на звериный вой.

Но Киан выпрямился в седле; волосы его развевались на ветру.

— Я так редко вижу восход.

Въезжая в ворота под тень сторожевой будки, он ощущал жгучую боль. А также восхищение и смутное чувство, похожее на сожаление.

Мойра уже ждала их, бледная и напряженная.

— Иди, пожалуйста, внутрь. О твоей лошади позаботятся. Пожалуйста, — повторила она. Киан медленно спешился. — Поторопись.

Взмахом руки Мойра приказала стоявшим рядом воинам увести пленных.

— Есть подходящая темница? — спросила Блэр.

— Нет.

Риддок наблюдал, как уводят закованных в цепи пленников.

— По просьбе Мойры все приготовили. Их будут держать в подвале, под охраной.

— Не снимайте с них цепи, — приказал Ларкин.

— Хойт и Гленна ждут внутри, — сказала Мойра. — Мы добавим заклинания к цепям. Не волнуйся. Всем вам нужно поесть и отдохнуть.

— С нами человек. Раненый. — Блэр прижала пальцы к шее мужчины, нащупывая пульс. — Живой, но ему нужна помощь.

— Сейчас. Сэр?

— Мы пошлем за лекарем. — Риддок махнул рукой слугам. — Позаботьтесь о нем, — приказал он и повернулся к сыну. — Ты ранен?

— Нет. Я должен вернуться, потому что нам пришлось оставить людей в лесу, на дороге в Силлард. — Бледное лицо Ларкина было решительным. — Их нужно похоронить.

— Мы пошлем туда людей.

— Нет, я сам.

— Хорошо. Только сначала зайди в дом. Тебе нужно вымыться и перекусить. — Риддок обнял сына за плечи. — Это была долгая ночь для всех нас.

Киан разговаривал с Хойтом и Гленной. Он умолк и вопросительно вскинул бровь, обращаясь к Мойре.

— Ты получила пленников. Что будешь делать с ними?

— Потом обсудим. Я приказала накрыть стол в большой гостиной. Встретимся там. Нам есть о чем поговорить.

Она ушла, сопровождаемая двумя женщинами.

Блэр поднялась в свою комнату, где в камине уже горел огонь, а в чаше ждала свежая вода. Она смыла кровь и сняла взятую напрокат тунику, надев одну из своих рубашек. Потом уперлась ладонями в комод и посмотрела на свое отражение в зеркале.

Не так уж плохо. Нужно бы поспать, но не получится. Она многое бы отдала за час отдыха в кровати, но шансов на сон не больше, чем на пару дней отдыха на модном курорте. Придется убить полдня, чтобы вернуться в лес и похоронить незнакомцев. Жалко тратить на это время, когда нужно обучать войска, разрабатывать стратегию, следить за изготовлением оружия. И еще десяток неотложных дел.

Но если она не пойдет, Ларкин отправится туда один. А вот этого допускать нельзя.

Когда Блэр вошла в гостиную, Ларкин был уже там. Сидел у окна и наблюдал, как солнечные лучи рассеивают туман.

— Ты думаешь, что я впустую трачу драгоценное время, — сказал он, не оборачиваясь. — На что-то ненужное и бессмысленное.

Он прочел ее мысли. Чертовски верно.

— Неважно. Если тебе это нужно, мы все сделаем — Семьи должны чувствовать себя в безопасности на дорогах Гилла. Юных девушек не должны насиловать, пытать и убивать. И превращать в тех, кого следует уничтожить.

— Нет, так не должно быть.

— Ты сталкивалась с этим дольше моего. И, наверное, можешь относиться ко всему…

— Равнодушно.

— Нет. — Теперь Ларкин повернулся. В полутьме он выглядел старше, и жестокие события этой ночи оставили отпечаток на его лице. — Я никогда так не думал о тебе. Скорее спокойно или, если хочешь, практично. По-другому тебе нельзя. И я не заставляю тебя идти со мной.

Именно поэтому у нее не остается другого выбора.

— Я же сказала, что пойду.

— Да, и я тебе благодарен. Знаешь, я становлюсь сильнее, зная, что ты будешь вместе со мной, что ты понимаешь, как мне это необходимо, что ты согласна потратить свое время.

— Я думаю, что только сильный человек способен на человечные, гуманные поступки. Этого для меня достаточно.

— Мне так много нужно — и хочется — тебе сказать. Но сегодня не самый подходящий день. Я чувствую себя… — Ларкин посмотрел на свою правую руку. — Запятнанным. Ты понимаешь, о чем я?

— Да. Конечно.

— Вот и хорошо. Давай выпьем крепкого чая. Жалко, что это не кока-кола. — Улыбнувшись, он подошел к Блэр, положил руки ей на плечи и прикоснулся губами к ее лбу. — Ты так прекрасна.

— Твои глаза, должно быть, устали.

— Я вижу тебя. — Он слегка отстранился. — Такой, какая ты есть.

Ларкин отодвинул для нее стул, чего раньше никогда не случалось. Блэр села. В гостиную вошли Хойт с Кианом. Бросив взгляд на окна, Киан отошел от них к столу, который Мойра приказала поставить подальше от света.

— Гленна скоро придет, — сказал Хойт. — Ей нужно осмотреть раненого. Пленники под замком. — Он взглянул на брата. — И, похоже, очень страдают.

— Голодные. — Киан налил себе чашку чаю. — В замке отличный винный погреб, а ты об этом не говорил. — Он повернулся к Ларкину. — Один его угол достаточно темный и влажный, чтобы держать там пленников. Но если твоя сестра не хочет уморить их голодом, то им нужна пища. В противном случае они больше дня не протянут.

— У меня нет намерения уморить их голодом. — В гостиную вошла Мойра. На ней был изящный костюм для верховой езды цвета зеленых листьев. — Но кормить вампиров тоже не будут. Они уже достаточно выпили крови Гилла — и людей и животных. Мы с дядей покинем вас ненадолго, чтобы собрать людей. Все, кто сможет, придут в замок к концу дня. Когда солнце сядет, им покажут монстров из погреба. А потом уничтожат.

Она посмотрела на Киана.

— Ты считаешь, что это жестоко, бесчеловечно и безжалостно?

— Нет. Практично и полезно. Я и не думал, что нас отправили за пленниками, чтобы вылечить их и использовать в качестве консультантов.

— Мы покажем жителям Гилла этих чудовищ и покажем, как их убивать. Мы отправляем отряды, чтобы они расставили ловушки, которые придумали Блэр с Ларкином. Я поручила это Фалину.

— Мужу моей сестры, — пояснил Ларкин. — Да, он справится. Ты сделала правильный выбор.

— Человек, которого вы привезли, очнулся, и лекарь мог бы заняться им. Гленна согласна. Он рассказал, что вышел из дома, подумав, что в курятник забралась лиса. Вампиры набросились на него. Он успел крикнуть жене и троим детям, чтобы те не выходили из дома. Больше ничего он сделать не мог — слава богу, они послушались. За ними уже послали.

— До возвращения Блэр и Ларкина мы с Гленной можем заняться обучением. И, возможно, Киан, — добавил Хойт, — в помещении.

— Спасибо. Я надеялась на вас. Да, деревенский кузнец и еще двое мужчин куют оружие. Его не хватает, но некоторые придут со своим.

— Вокруг полно деревьев, — заметила Блэр. — Нужно сделать из них дротики. И о стрелах с копьями не забыть.

— Да, конечно. Мне нужно идти — дядя ждет. Я хотела поблагодарить вас за ночную вылазку. Мы вернемся к заходу солнца.

— Она становится похожа на королеву, — сказала Блэр, когда Мойра вышла.

— Скорее на усталую женщину.

— Быть королевой — нелегкий труд, — кивнула Блэр. — Да еще война. Киан, ты расскажешь остальным о нашем ночном приключении?

— Я уже просветил их. Остались детали.

— Тогда нам с Ларкином пора.

Они отправились на конюшню и собрали все, что могло понадобиться.

— Я долечу быстрее, чем мы доедем верхом. Ты не возражаешь?

— Было бы здорово.

Ларкин повел ее в сад, который Блэр видела из окна своей комнаты.

— Сумка тяжелая. Повесь ее мне на шею.

Ларкин передал ей сумку и превратился в дракона. Потом он наклонил голову, чтобы Блэр могла продеть лямку. Она посмотрела ему в глаза и погладила по золотистой щеке:

— Красавец.

Ларкин присел, и она вскочила ему на спину. Они взмыли в небо, поднялись над зубчатыми стенами, башнями и развевающимися флагами.

Утро сверкало синевой, зеленью и золотом. Блэр откинула голову, подставляя лицо ветру, чтобы он сдул усталость долгой и трудной ночи.

На дороге она увидела лошадей, телеги, фургоны и идущих пешком людей. Внизу раскинулась маленькая деревушка с яркими домиками и конюшнями. Завидев дракона, люди поднимали головы, приветственно махали руками или шапками и вновь возвращались к своим делам.

«Жизнь не просто продолжается, — подумала Блэр. — Она расцветает».

Она повернулась в сторону гор, окутанных туманами, наполненных тайнами и укрывающих в своем сердце Долину Молчания, которая через несколько недель превратится в долину крови и смерти. Они будут сражаться, и кому-то суждено умереть в этой битве. Но они будут бороться за то, чтобы жизнь расцветала.

Ларкин сделал круг над лесом и осторожно приземлился среди деревьев. Блэр соскользнула с его спины и стащила сумку. Снова превратившись в человека, Ларкин взял ее за руку.

— Как красиво, — сказала она. — Прежде чем мы займемся погребением, я хочу сказать тебе, что Гилл прекрасен.

Они углубились в лес и выкопали три могилы в мягкой, покрытой мхом земле. Работа была простой, механической, и они почти не разговаривали. Потом заставили себя вернуться к фургону и вытащить тела.

Когда они зарыли могилы, Блэр почувствовала, что усталость вновь навалилась на нее, а к горлу подступает тошнота. Ларкин притащил камни для каждой из трех могил, а потом и четвертый — для юной девушки, которую они не могли похоронить.

Блэр оперлась на лопату.

— Хочешь сказать… не знаю… надгробное слово?

Взяв ее за руку, Ларкин заговорил на гэльском, а затем повторил свои слова по-английски, чтобы Блэр поняла.

— Мы их не знали, но друг для друга они были близкими людьми. Они умерли ужасной смертью, и теперь мы возвращаем их земле и богам, где они обретут мир и покой. Их не забудут.

Он отступил, потянув за собой Блэр.

— Я оттащу фургон в поле. Там мы его сожжем.

Все имущество этих несчастных, подумала Блэр, когда они подожгли фургон. Все, чем владели эти люди, имена которых ей неизвестны. Эта мысль так опечалила ее, что, снова взобравшись на спину дракона, она положила голову на его шею, закрыла глаза и задремала, пока Ларкин кружил над пепелищем.

16

Услышав гром, Блэр сквозь сон подумала, что им нужно опередить грозу. Она выпрямилась и открыла глаза, с удивлением отметив, что умудрилась задремать на спине дракона. Потом тряхнула головой, пытаясь окончательно прийти в себя.

Нет, это не гром, поняла она, с изумлением глядя на стену воды, низвергавшуюся с раздвоенной скалы в широкое синее озеро.

Деревья вокруг были еще покрыты зеленой листвой, а среди них — удивительное дело — росли тропические пальмы. Розовые и белые лилии на поверхности озера казались нарисованными. В голубой воде сновали рыбки, яркие и изящные, словно драгоценные камни.

Воздух был насыщен ароматами цветов и чистой воды.

Дракон опустился на землю, но Блэр буквально застыла от изумления. Голова дракона пригнулась к земле, и сумка соскользнула с его шеи. А Блэр обнаружила, что сидит верхом на Ларкине.

— Что? Мы заблудились?

Он повернул голову и улыбнулся, глядя в ее удивленные глаза.

— Я же обещал тебя сюда привезти. Это Фэйри-Фоллз. Для пикника времени нет, но я подумал… Мне захотелось провести вдвоем с тобой хотя бы час в каком-нибудь красивом месте.

— С удовольствием. — Блэр соскочила с его спины и в восхищении несколько раз повернулась вокруг.

Трава была усеяна мелкими, похожими на звездочки цветами, скалы увиты пурпурными лианами, обрамлявшими водопад. Гладкая поверхность озера напоминала зеркало — синее, словно анютины глазки. Белые лилии и струи воды, низвергающиеся с высоты пятидесяти футов, придавали этому природному шедевру завершенность и изысканность.

— Это невероятно, Ларкин, — просто райский уголок. И мне плевать на холодную воду — я хочу купаться.

Она сбросила ботинки и принялась стягивать рубашку.

— А ты?

— Конечно. — Ларкин продолжал улыбаться. — Сразу за тобой.

Блэр разделась, небрежно бросив одежду на мягкую землю. Подошла к берегу, сделала вдох, ожидая обжигающего холода хрустальной воды. И нырнула. Вынырнув на поверхность, она радостно вскрикнула.

— Боже, вода теплая! Ласковая, шелковистая, чудесная. — Она снова погрузилась в воду. — Будь я рыбой, то жила бы здесь.

— Говорят, что каждое утро феи согревают воду этого озера своим дыханием. — Ларкин снял сапоги. — Кое-кто, более приземленный, рассказывает о теплых подземных источниках.

— Феи, природа — мне все равно. Тут так хорошо!

Ларкин прыгнул в воду, как это обычно делают мужчины — побольше брызг, чтобы окатить ее с головой. Блэр рассмеялась и плеснула в него водой.

Они подныривали друг под друга, тянули друг друга под воду, щипали за голое тело, играли, словно морские котики. Блэр нырнула и сильными гребками поплыла к водопаду, пока не почувствовала вибрацию падающей воды. Потом оттолкнулась от дна и оказалась под струей.

Струи воды хлестали по плечам, шее, спине и пояснице. Блэр закричала от радости и облегчения, чувствуя, как уходят боль и усталость. Ларкин присоединился к ней, обнял, и они засмеялись, подставляя тела под мощные струи. Водопад снова отбросил их в центр озера, и они расслабленно вытянулись на водной глади.

— Недавно мне в голову пришла мысль о том, что хорошо бы провести пару дней на приличном курорте. Но тут куда лучше! — Она вздохнула и прижалась головой к его плечу. — Час, проведенный здесь, не сравнится ни с каким курортом!

— Я хотел показать тебе что-то чистое, девственное. И напомнить себе, что на свете есть такие места. — «Не только могилы, — подумал он. — Не только битвы». — Я не знаю другой женщины, кроме Мойры, которая сделала бы для меня то, что сегодня сделала ты. Ради меня.

— А я не знаю других мужчин, которые сделали бы то, что сегодня сделал ты. Так что мы в расчете.

Он коснулся губами виска Блэр, потом щеки, нашел ее губы. Поцелуй был нежным и ласковым, словно вода в озере. Рука Ларкина, гладившая ее, казалась легкой, как воздух. Все исчезло — осталось лишь это место, это мгновение. Раскинувшись на поверхности воды, Блэр увидела белую голубку, кружившую над ними. Заметила блеск зеленых глаз птицы.

«Значит, боги наблюдают за нами, — подумала она, вспомнив белую сову. — И в радости, и в печали».

Потом повернулась и нашла губы Ларкина. Какое ей дело до богов? Эти минуты и это место принадлежат только им. Блэр растворилась в поцелуе, отдавая себя во власть воды и рук Ларкина.

— Ты мне нужен. — Не отрывая взгляда от ее глаз, он снова прижался губами к ее губам. — Знаешь, как ты мне нужен? Возьми меня, — прошептала Блэр, и он обхватил ее ягодицы руками и прижал к себе.

Их тела слились — глаза смотрели в глаза, пальцы гладили кожу, губы касались губ. Ее охватило непередаваемое чувство, нечто большее, чем наслаждение, даже большее, чем радость жизни. Если это и есть истина, подумала Блэр, то ее хватит на всю оставшуюся жизнь. Она крепко обняла Ларкина, подчиняясь этой истине.

И поняла, что имя этой истины — любовь.

Такого отчаяния и такой усталости Гленне еще не приходилось испытывать. По просьбе Мойры она привела группу женщин на край ристалища, чтобы обучить их основам самозащиты.

Они в основном хихикали и сплетничали, а также пытались флиртовать с мужчинами, которых тренировал Хойт в другом конце площадки. Занятия их мало интересовали.

Гленна отобрала около двадцати молодых женщин, надеясь, что они проявят больше интереса, и рассчитывая также на их хорошую физическую форму. И это было ее первой ошибкой.

«Пора преподать им урок», — подумала она.