Шмяк! Пратчетт Терри

Сибилла взглянула на мужа, обернулась, выронила ведра и хотела что-то крикнуть…

…и тут вылетело пламя. Оно ударило Сибиллу в грудь, расплескалось вокруг и иссякло. Гном принялся отчаянно хлопать по своему аппарату.

Сибилла — сплошной столб пламени — произнесла властным голосом, не терпящим возражений:

— На пол, Сэм. Сию секунду!

Она рухнула на посыпанный песком пол, как только драконы во всех загонах подняли головы.

Их ноздри раздувались. Они делали вдох.

Им бросили вызов. Оскорбили.

И вдобавок они только что поужинали.

— Умницы… — лежа на полу, произнесла Сибилла.

Двадцать шесть струй драконьего пламени были ей ответом. Ваймс, заслоняя своим телом Юного Сэма, почувствовал, как ему опалило волосы на шее.

Это пламя не походило на дымно-алый гномий огонь. Его мог извергнуть лишь желудок дракона. Оно было почти невидимым. По крайней мере, одна из струй попала в гномье оружие, потому что раздался взрыв и что-то вылетело через крышу. Драконьи загоны строились по тому же принципу, что и фабрика фейерверков: очень толстые стены и тонкая крыша, которая обеспечивала скорейшее попадание на небеса.

Когда шум затих, превратившись в нервное икание, Ваймс рискнул поднять голову. Сибилла поднималась на ноги — немного неуклюже из-за защитного костюма, который носит всякий драконозаводчик.[12]

На железной двери, обведенный алым, чернел силуэт гномьего тела. Рядом остывала пара добела раскалившихся железных сапог в лужице расплавленного песка. Металл капал наземь.

Леди Сибилла вытянула руки в толстых перчатках, смахнула с кожаного фартука несколько капель горящего масла и сняла шлем. Он со стуком упал на пол.

— Сэм… — негромко произнесла она.

— Ты цела? Юный Сэм в порядке. Нужно отсюда выбираться.

— Сэм…

— Сибилла, пожалуйста, возьми ребенка, — произнес Сэм медленно и отчетливо, чтобы пробиться сквозь шок. — Может быть, поблизости другие гномы!

Леди Сибилла пришла в себя.

— Дай его сюда, — велела она. — А сам возьми Раджу.

Ваймс взглянул туда, куда она указала. Молодой вислоухий дракон, довольно добродушный (хоть и слегка стукнутый) на вид, похлопал глазами в ответ. Он принадлежал к породе «золотой ваутер». Ваутеры обладали таким горячим пламенем, что с помощью одного такого взломщики некогда вскрывали банковские сейфы.

Ваймс осторожно поднял дракона.

— Заправь его, — приказала Сибилла.

«Это кровь сказывается», — подумал Ваймс, скармливая ненасытному Радже кусок антрацита. Когда разъяренные толпы штурмовали далекие посольства, женщины из рода Овнецов подавали мужьям заряженные арбалеты. Они рожали детей на спине верблюда или в тени убитого слона, раздавали золотистые шоколадки, пока тролли пытались вышибить дверь, или же просто сидели дома и выхаживали то, что оставалось от мужей и сыновей после очередной междоусобицы. В результате на свет появилась порода женщин, которые превращались в закаленную сталь, как только слышали зов долга.

Ваймс вздрогнул, когда Раджа срыгнул.

— Это ведь был гном? — уточнила Сибилла, баюкая Юного Сэма. — Один из тех, глубинных?

— Да.

— Почему он пытался меня убить?

Если тебя пытаются убить, значит, ты что-то делаешь правильно. Это был закон, по которому жил Ваймс. Но… даже профессиональный убийца вроде Хризопраза до такого бы не додумался. Они сошли с ума…

Они будут гореть. Будут гореть.

— Они испугались, что я кое-что найду, — ответил Ваймс. — Видимо, у них что-то не заладилось, и теперь они хотят меня остановить.

«Неужели они настолько глупы? — подумал он. — Мертвая жена, мертвый ребенок… Неужели они решили, что это хоть на секунду меня остановит? Когда я найду тех, кто отдал приказ, — а я их найду, — то, надеюсь, кто-нибудь окажется рядом, чтобы меня удержать… Они будут гореть за то, что сделали…»

— Сэм… — прошептала Сибилла, и на мгновение стальная маска слетела с ее лица.

— Прости. Я не ожидал такого, — сказал Ваймс. Он опустил дракона и осторожно, почти со страхом, обнял жену. Гнев был пугающе сильным; Ваймсу казалось, что сейчас он порастет шипами или расколется на куски. Голова болела, как будто прямо за глазными яблоками выросла свинцовая опухоль.

— Что бы ни случилось, Сэм, не забывай: «хэй-хо, хэй-хо, как приятно добрым быть», — шепнула Сибилла.

— Вилликинс в доме, — сказал он. — Пьюрити тоже.

— Ну, так давай их найдем, — произнесла Сибилла и усмехнулась, хоть и слабо. — Просила же я тебя не приносить работу домой.

— На сей раз она меня сама преследует, — мрачно ответил Ваймс. — Но я намерен разобраться, уж поверь мне.

Они будут го… Нет. Их выследят, в какую бы нору они ни забились, и отдадут в руки правосудия. Если только они не вздумают сопротивляться при аресте (пожалуйста, пожалуйста, пусть они сопротивляются…).

Пьюрити стояла в прихожей рядом с Вилликинсом, не очень убедительно сжимая в руках трофейный клатчский меч. Дворецкий пополнил свое вооружение парой топориков для рубки мяса, которые держал с пугающей сноровкой.

— Господи, ты же весь в крови! — воскликнула Сибилла.

— Да, ваша светлость, — спокойно отозвался Вилликинс. — Позвольте мне в свое оправдание заметить, что это не моя кровь.

— Гном залез в драконий сарай, — сказал Ваймс. — Другие не появлялись?

— Нет, сэр. У тех, что в погребе, был некий аппарат для стрельбы огнем, сэр.

— У гнома, которого мы встретили, — тоже, — ответил Ваймс и добавил: — Впрочем, не много ему было проку от этой штуки.

— Правда, сэр? Я ознакомился с использованием этого прибора и для проверки стрелял огнем в туннель, из которого вылезли неожиданные гости, пока не закончилась воспламеняющаяся жидкость. Просто на тот случай, если там были еще гномы. Если не ошибаюсь, горит живая изгородь возле дома номер пять.

Ваймс не встречался с Вилликинсом в юности. У Рьяных Парней был мирный договор с Поддельнображной улицей, поэтому они не боялись удара с фланга, пока пытались противостоять территориальной агрессии со стороны шайки Мертвых Мартышек с Поросячьего холма. Ваймс искренне радовался, что ему не приходилось сталкиваться с юным Вилликинсом в драке.

— Должно быть, там гномы выскочили наружу, — сказал он. — Ладно, Джефферсоны все равно уехали за город.

— Ну, если они не готовы к такому повороту событий, зачем было выращивать рододендроны? — спокойно заметила Сибилла. — Что дальше, Сэм?

— Мы переночуем в Псевдополис-Ярде. И не спорь.

— Овнецы никогда не бегали от опасностей! — заявила Сибилла.

— А Ваймсы только и делали, что удирали, — сказал Сэм, которому хватило деликатности не упоминать о некоторых представителях рода Овнецов, которые возвращались домой в виде паштета. — Они дрались, когда им было угодно драться. Сейчас мы выйдем, сядем в карету и поедем в Ярд. Когда мы доберемся, я пошлю сюда кого-нибудь за нашими вещами. Всего на одну ночь. Понятно?

— Что делать с нашими гостями, сэр? — поинтересовался Вилликинс, искоса поглядывая на леди Сибиллу. — Боюсь, один из них действительно мертв. Если помните, я ударил его ножом для колки льда, который по чистой случайности оказался у меня в руках, поскольку я колол лед для кухни, — добавил он с непроницаемым лицом.

— Привяжи труп к крыше кареты, — велел Ваймс.

— Другой, кажется, тоже умер, сэр. Клянусь, он был жив, когда я его связывал, сэр, потому что он бранил меня по-гномьи.

— Ты ведь не стукнул его слишком сильно? — поинтересовался Ваймс и тут же замолчал. Если бы Вилликинс хотел убить незваного гостя, он не стал бы брать его в плен. Какой сюрприз для наемного убийцы — вломиться в погреб и обнаружить там Вилликинса…

Впрочем, к черту.

— Просто… умер? — уточнил он.

— Да, сэр. У гномов обычно идет зеленая слюна?

— Что?

— Вокруг рта у него зеленая пена, сэр. На мой взгляд, это улика.

— Так. Погрузи и его на крышу. И давайте двигаться.

Ваймсу пришлось настоять, чтобы Сибилла села в карету. Обычно ей удавалось одержать верх и он охотно предоставлял жене делать по-своему, но невысказанное правило гласило, что Сибилла слушалась, если Ваймс по-настоящему настаивал.

Ваймс уселся рядом с Вилликинсом и велел остановиться на полпути вниз с холма, чтобы купить у газетчика вечерний выпуск «Таймс», еще сырой от краски.

Картинка на первой странице изображала толпу гномов. Они открывали огромную круглую металлическую дверь, с которой уже были сорваны замки. В центре толпы, ухватившись обеими руками за дверную раму и напружив мускулы, стоял капитан Моркоу. С обнаженным торсом и радостной улыбкой.

Ваймс что-то довольно буркнул, сложил газету и закурил сигару. Ноги почти перестали дрожать, огонь гнева притих, но еще курился.

— Свободная пресса, Вилликинс. Не задушишь, не убьешь, — сказал он.

— Да, вы часто это говорите, сэр.

Существо скользило по дождливым улицам. Снова поражение! Оно почти проникло внутрь, оно это знало! Его услышали! И все-таки каждый раз, когда оно пыталось продвинуться дальше, его отбрасывали. На пути возникали решетки, двери захлопывались при его приближении. И кто же ему сопротивлялся? Какой-то солдатишка из простолюдинов! Да любой берсерк на его месте уже разгрыз бы свой щит пополам!

Впрочем, главная беда заключалась не в этом. За тварью наблюдали. Такого раньше не было никогда.

В окрестностях Ярда слонялись гномы. Они отнюдь не выглядели воинственно — во всяком случае, не более воинственно, чем обычно (учитывая тот факт, что все гномы по традиции и по привычке круглые сутки носят большой тяжелый шлем, кольчугу, железные сапоги и острый боевой топор). Зато они были явно растерянны и озадачены и как будто сами себя спрашивали, что они здесь делают.

Ваймс велел Вилликинсу въехать в главные ворота и передать трупы незваных гостей Игорю, который наверняка знал, отчего у умирающих бывает зеленая пена на губах.

Сибиллу, Пьюрити и Юного Сэма поспешно провели в помещение почище. «Как интересно… подумал Ваймс, наблюдая за Шелли и еще несколькими гномами-стражниками, которые возились с ребенком. — Даже теперь — особенно теперь, когда обстановка напряженная и все вернулись к знакомым истинам, — я не рискну с уверенностью сказать, сколько в Страже гномих». Лишь очень смелая представительница гномьей расы могла признать свой пол, поскольку ее окружало общество, в котором даже самое пристойное, до пола длиной, кольчужное платье вместо штанов автоматически ставило его обладательницу, с моральной точки зрения, на одну доску с Беллочкой и ее трудолюбивыми товарками из клуба «Розовая киска». Но стоит внести в комнату маленького ребенка — и женщины немедленно выдадут себя, несмотря на угрожающий железный лязг и бороду, в которой ничего не стоит заблудиться крысе…

Моркоу протолкался сквозь толпу и отсалютовал:

— Столько всего случилось, сэр!

— Правда? — с маниакальной бодростью спросил Ваймс.

— Да, сэр. Обстановка здорово… накалилась, когда мы подняли из шахты мертвых гномов. В общем, никто не стал возражать, когда мы принялись вскрывать дверь на Паточной улице. Все глубинные гномы скрылись, кроме…

— …Мудрошлема, — договорил Ваймс, шагая в кабинет.

Моркоу явно был озадачен.

— Верно, сэр. Он сидит в камере. Если вы не против, пожалуйста, сходите взглянуть на него. Он плачет, стонет и дрожит, забившись в угол, а вокруг горят свечи.

— Свечи? Он боится темноты? — уточнил Ваймс.

— Должно быть, так, сэр. Игорь говорит, у него что-то такое в голове.

— И пусть даже не пытается приделать ему новую! — поспешно ввернул Ваймс. — Я спущусь, как только смогу.

— Я пытался поговорить с Мудрошлемом, но он тупо смотрел на меня, и все. Как вы узнали, что мы задержали именно его?

— Я подобрал несколько странных фрагментов… — начал Ваймс, усаживаясь за стол. Перехватив непонимающий взгляд Моркоу, он объяснил: — Фрагментов головоломки, капитан. В основном это кусочки неба. И все-таки я думаю, что уже почти добрался до конца, потому что мне удалось сложить уголок. Какая такая гномья штука разговаривает под землей?

— Сэр?..

— Ты сам сказал, что гномы пытались что-то услышать. Ты решил, что они искали попавших в ловушку шахтеров. Но… не знаю… есть ли у гномов какие-нибудь штуки, умеющие говорить?

Моркоу нахмурился.

— Вы имеете в виду куб, сэр?

— Не знаю. Может, и имею. Объясни.

— Я видел несколько кубов у здешних глубинных гномов, сэр, но я уверен, что под городом ни одного нового не откопать. Обычно кубы находят в твердых скальных породах. В любом случае их нельзя услышать. Я никогда не слышал, чтобы они сами начинали говорить, когда их находили. Гномы бьются годами над одним кубом, пытаясь понять, как с ним обращаться!

— Прекрасно. А теперь — что такое куб? — спросил Ваймс, глядя на поднос «входящих». Как чудесно. Никаких записок от Э. И. Пессимала.

— Э… он похож на книжку, сэр. Которая разговаривает. Что-то вроде вашего Груши. Большинство кубов содержат толкования гномьих законов устами древних мудрецов. Это очень старое волшебство… я так думаю.

— Ты так думаешь? — переспросил Ваймс.

— Ну, техномантические Устройства — на вид они как будто сделаны…

— Капитан, я опять тебя не понимаю. Что такое Устройства и почему ты используешь это слово с большой буквы?

— Кубы — тоже Устройства, сэр. Никто не знает, кто их создал и с какой целью. Возможно, они старше, чем мир. Их находят в вулканах и самых глубоких скальных слоях. Большинство кубов в руках у грагов. Они используются в разных…

— Погоди. Ты хочешь сказать, что, когда кубы выкапывают, в них звучат гномьи голоса, которым уже миллион лет? Ей-богу, гномы не так давно…

— Нет, сэр. Гномы появились позже. Я не особо в этом разбираюсь, но полагаю, что в первых найденных кубах в основном звучали природные шумы: льющаяся вода, пение птиц, падение камней и так далее. Граги поняли, каким образом стирать посторонние звуки, чтобы освободить место для слов. Я слышал один такой куб, в котором были звуки леса. Десять лет звучания в предмете размером в два дюйма.

— Эти штуки высоко ценятся?

— Невероятно высоко. Стоят того, чтобы срыть гору гранита, как мы выражаемся… в смысле, мы — гномы, а не мы — стражники, сэр.

— Значит, ради куба стоит прорыть несколько тысяч тонн анк-морпорской грязи?

— Ради куба? Да! Значит, вот в чем дело? Но как он сюда попал? Обычный гном может за всю жизнь не увидеть ни одного куба. Ими пользуются только граги и великие вожди. И с какой стати кубу говорить первым? Его можно оживить, лишь произнеся ключевое слово!

— Погоди. Как выглядят кубы? Помимо того, что они кубические?

— Я видел мало кубов, сэр. Они… ну, не больше шести дюймов в высоту, по цвету как старая бронза… и светятся.

— Зеленым и синим? — быстро подсказал Ваймс.

— Да, сэр! Несколько таких было в шахте на Паточной улице.

— Кажется, я их тоже видел, — ответил Ваймс. — Судя по всему, с тех пор они раздобыли еще один. Голоса из прошлого, э? Почему же я раньше никогда не слышал о кубах?

Моркоу помедлил.

— Вы очень заняты, сэр. Не можете же вы знать все.

Ваймс уловил в словах капитана крошечную толику упрека.

— Ты намекаешь, что я ограничен, капитан?

— Нет-нет, сэр. Вы интересуетесь буквально всеми аспектами полицейской деятельности и криминологии.

Иногда разгадать лицо Моркоу было невозможно. Ваймс не стал и пытаться.

— Я кое-чего не понимаю, — сказал он. — Но не сомневаюсь, что дело касается Кумской долины. Послушай… в чем заключается ее секрет?

— Не знаю, сэр. И не думаю, что там в принципе есть секрет. Наверное, самая большая тайна Кумской долины — кто напал первым. Сами знаете, сэр, обе стороны утверждают, что противник напал из засады.

— Тебе интересно это знать? — спросил Ваймс. — И не все ли теперь равно?

— Вы имеете в виду — кто начал первым? Не все равно, сэр! — ответил Моркоу.

— Но я думал, что тролли и гномы ссорились с начала времен.

— Да. Но в Кумской долине произошла первая официальная битва, сэр.

— И кто победил?

— Сэр?..

— Я задал несложный вопрос. Кто победил в первой Кумской битве?

— Говорят, им помешал дождь, — сказал Моркоу.

— Битва остановилась из-за дождичка?

— Из-за страшного ливня, сэр. Над горами разразилась гроза. Вниз потекли потоки, полные валунов. Одних бойцов унесло, других убило молнией…

— В общем, день не удался, — закончил Ваймс. — Ладно, капитан. У нас есть какие-нибудь версии, куда могли деваться треклятые граги?

— У них был потайной туннель…

— Разумеется!

— …который они обрушили за собой. Я велел парням копать…

— Пусть прекратят. Граги могли спрятаться в безопасном месте, выехать из города в повозке или, черт возьми, просто надеть шлемы и кольчуги и сойти за обычных городских гномов. Хватит. Иначе люди измучаются. Пускай граги пока бегут. Думаю, мы еще встретимся.

— Да, сэр. Они скрылись так быстро, что оставили кое-какие Устройства. Я приберег их для общей пользы. Видимо, граги очень испугались. Они взяли только кубы и сбежали. С вами все в порядке, сэр? Вы, кажется, взволнованы.

— На самом деле, капитан, я невероятно бодр. Хочешь послушать, как прошел день у меня?

Душевые в Ярде были притчей во языцех всего города. Ваймс лично оплатил их установку, после того как Ветинари ядовито намекнул, что это слишком дорого. Довольно примитивные, они, по сути, представляли собой всего-навсего шланги, соединенные с баками на верхнем этаже, но после ночи, проведенной в анк-морпоркском подземье, мысль о мытье казалась весьма притягательной. Ангва, тем не менее, медлила.

— Как приятно, — произнесла Салли, изящно поворачиваясь под струей воды. — Ты в порядке?

— Уж как-нибудь разберусь, — огрызнулась Ангва, становясь с краешку. — Полная луна, зов волка и так далее.

Салли перестала тереться мочалкой.

— Понимаю, — сказала она. — «Песика надо вымыть» и все такое, да?

— Обязательно надо было это говорить? — поинтересовалась Ангва, заставляя себя ступить на кафель.

— Ну а как ты обычно моешься? — спросила Салли, протягивая ей мыло.

— Включаю холодную воду и представляю, что это дождь. И не смей смеяться! Смени тему, и поскорее.

— Ну ладно. Как тебе подружка Шнобби?

— Беллочка? Дружелюбная. Хорошенькая.

— Точнее, фантастически красивая. Безупречные формы. Живая классика.

— Ну… да. В общем, да, — признала Ангва.

— И это — подружка Шнобби Шноббса?!

— Кажется, она считает именно так.

— Ты хочешь сказать, что она не заслуживает ничего лучшего? — уточнила Салли.

— Даже Верити Тянитолкай заслуживает лучшего, хотя она страшно косит, у нее руки как у грузчика и она зарабатывает на жизнь, продавая раков, — заметила Ангва. — Поверь, я не преувеличиваю.

— Верити — его прежняя подружка?

— Так утверждает Шнобби. Насколько я знаю, физическая сторона их отношений состояла в том, что она швыряла в него рыбиной всякий раз, когда он подходил слишком близко.

Ангва выжала остатки слизи из волос. От этой дряни было трудно избавиться. Более того, слизь отчаянно упиралась, застревая на краю сливного отверстия.

Ангва решила, что хватит с нее мытья. Она вообще не любила проводить слишком много времени под душем. Через шесть-семь заходов запах окончательно выветрится. Теперь главное — не забыть воспользоваться полотенцем, вместо того чтобы отряхнуться всем телом.

— Ты думаешь, я полезла в шахту, чтобы впечатлить капитана Моркоу? — стоя сзади, спросила Салли.

Ангва замерла с обмотанной полотенцем головой. Что ж, рано или поздно это должно было случиться…

— Нет, — сказала она.

— Твое сердце говорит иначе, — спокойно заметила Салли. — Не волнуйся, у меня нет шансов. У Моркоу учащается сердечный ритм каждый раз, когда он смотрит на тебя, а твое сердце на мгновение замирает, как только он появляется…

«Ага, сейчас мы поговорим раз и навсегда, сказал внутренний волк, который всегда маячил неподалеку. — Тут-то мы и выясним отношения, когти против клыков…»

Нет! Не слушай волка.

Но пусть сначала эта тварь перестанет слушать своих летучих мышей.

— Оставь в покое наши сердца, — прорычала Ангва.

— Не могу. Ты ведь не можешь отключить нос, правда?

Внутренний волк замолчал, и Ангва слегка расслабилась. Значит, сердце Моркоу бьется быстрее?..

— Нет, не могу, — ответила она.

— Он когда-нибудь видел тебя без формы?

«Ох, боги», — подумала Ангва и потянулась за рубашкой.

— Э… ну конечно, — пробормотала она.

— Я имею в виду, в какой-нибудь другой одежде. Например, в платье? — продолжала Салли. — Ну же. Каждый коп проводит хотя бы часть времени в штатском. Это помогает ему понять, что он не на службе.

— Мы здесь работаем двадцать четыре часа в сутки и восемь дней в неделю, — буркнула Ангва. — В Страже всегда…

— То есть так работает Моркоу, потому что ему нравится, а ты просто соглашаешься? — уточнила вампирша, и удар попал в цель.

— Это моя жизнь! С какой стати мне выслушивать советы вампира?

— Потому что ты вервольф, — сказала Салли. — И только вампир посмеет тебе советовать. Вовсе необязательно все время ходить за Моркоу по пятам.

— Слушай, я знаю! Но мы, вервольфы, такие! Мы не можем с собой совладать!

— Но я же совладала. Черную ленточку я получила не просто за то, что дала торжественное обещание. Вступление в Лигу не значит, что мне перестало хотеться крови. Но я перестала откликаться на зов. По крайней мере, ты можешь поохотиться ночью на цыплят!

Настала мертвая тишина. Наконец Ангва спросила:

— Ты знаешь про цыплят?..

— Да.

— Я за них плачу.

— Не сомневаюсь.

— И вообще это не каждую ночь.

— Разумеется. А ты знаешь, что есть люди, которые добровольно… составят вампиру компанию за ужином, лишь бы все было обставлено стильно? И это нас считают странными?.. — Салли принюхалась. — Кстати, чем ты моешь голову?

— Антиблошиный шампунь «Славный песик», «Виллард бразерс», — ответила Ангва. — Он придает блеск, — немедленно добавила она. — Слушай, давай договоримся. Допустим, мы несколько часов вместе бродили по подземелью и, возможно, пару раз спасли друг дружке жизнь, но это не значит, что мы теперь подруги, ясно? Просто… мы оказались в одном и том же месте в одно и то же время!

— Тебе и правда нужен выходной, — сказала Салли. — В любом случае я собиралась угостить Беллочку, и Шелли хотела к нам присоединиться. Что скажешь? Мы в любом случае будем не на дежурстве. Иногда надо развлекаться.

Ангва боролась с эмоциями, которые напоминали клубок змей. Беллочка действительно была очень добра — гораздо добрее, чем ожидаешь от существа, на котором четыре дюйма одежды и шестидюймовые шпильки.

— Ну же, — подбодрила Салли. — Не знаю, как насчет тебя, а я еще не прополоскала горло от подземной грязи.

— Ладно, ладно! Но это не значит, что мы подруги!

— Договорились.

— Я вообще не из тех, кто легко привязывается, — добавила Ангва.

— Да-да. Я вижу.

Ваймс сидел и смотрел в записную книжку. Он записал и обвел слова «говорящий куб».

Краем уха он слышал привычный шум Ярда — сутолоку во дворе старой лимонадной фабрики, где вновь собирались добровольцы, просто на всякий случай, грохот полицейского фургона, слитный гул голосов с нижнего этажа…

Немного подумав, он записал «старый колодец» и тоже обвел.

Он воровал сливы в садах Эмпирического Полумесяца вместе с другими мальчишками. Половина домов пустовала, и никто не гонял воришек. Да, они действительно видели там колодец, но он и тогда уже был засыпан мусором, а сверху порос травой. Они наткнулись на кирпичную кладку только потому, что искали камни, чтобы сбивать сливы.

Значит, что-то лежало прямо на дне — там, куда направлялись гномы. Оно оказалось в колодце пятьдесят или шестьдесят лет назад…

Даже сорок лет назад в Анк-Морпорке редко попадались гномы, и они были не настолько богаты и влиятельны, чтобы приобрести куб. Это были работяги, искавшие лучшей жизни (хотя бы в перспективе). Кто мог выбросить говорящую коробочку, которая стоит гору золота? Этот тип, должно быть, совсем сошел с ума…

Ваймс неподвижно сидел, глядя на собственные каракули. Где-то вдалеке Детрит выкрикивал команды.

Ваймс чувствовал себя как человек, который переходит реку вброд по камням. Он добрался почти до середины, но следующий камень слишком далеко, и до него можно достать лишь ценой нешуточных усилий. В любом случае он уже занес одну ногу, и теперь предстояло либо наступить, либо упасть…

Он написал «Методия Плут» и несколько раз обвел слова, продавливая карандашом дешевую бумагу.

Должно быть, Плут побывал в Кумской долине. Предположим, там он нашел куб, бог весть как. Например, эта штука просто валялась на земле. Так или иначе, Плут принес ее домой. Он написал свою картину и сошел с ума — а в промежутке между этими двумя событиями куб заговорил…

Ваймс написал «ключевое слово» и обвел кружком — так сильно, что карандаш сломался.