Сокровища Айседоры Робертс Нора

В конце концов, Дора снова зевнула, что вошло в плоть и кровь…

Через щелку между дверцами шкафа Ди Карло наслаждался бесплатным стриптизом. И чем больше он смотрел, тем меньше испытывал раздражение от того, что его прервали. Из сложившейся ситуации можно извлечь кое-что.

Отличная фигурка, маленькая, крепкая, гибкая. И очень, очень подвижная… Оставшись в черных кружевных лоскутках, женщина наклонилась, предложив его взгляду аккуратную гладкую попку.

Конечно, Конрой спутала его планы, но Ди Карло мог похвастаться богатым воображением… Он просто подождет, пока эта очень хорошенькая, очень одинокая дамочка ляжет в постель.

Дора повернулась и предоставила ему возможность восхититься упругими, упакованными в кружева грудями.

Очень мило, подумал Ди Карло, улыбаясь в темноте. Очень, очень мило.

И когда она ляжет в постель, не составит труда – учитывая его неоспоримое обаяние… и пистолет двадцать второго калибра – заставить ее сказать, где находится картина.

А после дела – удовольствие. Может, он даже не станет убивать ее.

Дора тряхнула головой, повела плечами. Как будто позирует, подумал Ди Карло. Кровь в паху вскипела и нетерпеливо запульсировала.

Закрыв глаза, улыбаясь, женщина подняла руки к застежке бюстгальтера… и дернулась от бешеного стука в дверь. Ди Карло в глубине шкафа чуть не задохнулся от ярости и разочарования.

– Минуточку! – крикнула Дора, хватая с кровати белый махровый халат. Пока она натягивала его, путаясь в рукавах, грохот продолжался. Включая по дороге свет, Дора быстро прошла через гостиную и взялась за дверную ручку.

– Джед?

– Открывай, Конрой.

– Ты напугал меня, – сказала Дора, открывая дверь. – Я как раз… – Выражение его лица заставило ее умолкнуть. Ей случалось видеть ярость, но никогда такую сильную и никогда – направленную на нее. Она инстинктивно схватилась за горло и попятилась. – В чем дело?

– Что ты возомнила о себе, черт побери? Что ты делаешь?

– Я… я ложусь спать.

– Решила, что, если у тебя есть ключ, ты можешь копаться в моих вещах, когда тебе захочется?

– Я не понимаю, о чем ты говоришь.

– Хватит придуриваться. – Джед крепко схватил ее за запястье и выдернул в коридор. – Я знаю, когда в моих вещах ковыряются.

– Ты делаешь мне больно. – Дора пыталась говорить строго, но ничего не вышло. Ей было страшно, очень страшно, а ведь это только начало.

– Ты сознательно рисковала, вторгаясь в мою личную жизнь. – Джед швырнул ее к стене, и ее придушенный крик боли и удивления только сильнее разжег его гнев. – Что ты искала? Что ты хотела найти?

– Отпусти меня. – Слишком напуганная, чтобы отрицать его обвинения, Дора попыталась вырваться. – Убери руки.

Зверь, дикий зверь, вырвавшийся из клетки, – больше ни о чем она не могла думать.

– Ты решила, что можешь копаться в моих ящиках, в моем шкафу и тебе это сойдет с рук? – Джед оторвал ее от стены и, как она ни упиралась, потащил за собой. – Отлично. – Он распахнул дверь своей квартиры и втолкнул Дору внутрь. – Смотри. Хорошенько смотри.

Дора судорожно глотала воздух. Сердце бешено колотилось о ребра. Даже губы ее стали серыми.

Бежать вряд ли удастся. Джед стоял между ней и дверью, и, судя по выражению его лица, бесполезно взывать к его рассудку.

– Ты сошел с ума.

Ни один из них не слышал, как Ди Карло проскользнул по коридору и спустился по лестнице.

Дрожащей рукой Дора натянула сползший с плеча халат.

– Ты думала, что я не замечу? – Она не успела уклониться, и Джед, схватившись за отвороты халата, почти оторвал ее от пола. Швы с треском поддались. – Я был полицейским четырнадцать чертовых лет. Меня не обманешь.

– Прекрати! – Дора попыталась отпихнуть его. Треск рвущейся ткани прозвучал как вопль. Слезы ужаса и ярости брызнули из ее глаз, затуманив зрение. – Я не была здесь. Я ничего не трогала.

– Не лги мне. – Но первые сомнения протиснулись сквозь пелену бешенства.

– Отпусти меня. – Дора рывком освободилась, пошатнулась и ударилась о стол. Медленно, явно ожидая нового нападения, она стала продвигаться к двери. – Я не была здесь. Я вернулась домой десять минут назад. Пойди пощупай капот моей машины. Возможно, он еще теплый. Я весь вечер была в театре. Можешь позвонить и проверить.

Джед молча смотрел, как она пробирается к двери. Халат распахнулся, и он видел, как дрожит ее тело, покрывшееся испариной страха. Она уже рыдала взахлеб.

– Не подходи ко мне. Не смей подходить ко мне.

Дора вылетела в коридор, оставив распахнутой его дверь, и захлопнула свою.

Джед стоял, не шевелясь, и ждал, когда замедлится сердцебиение, ждал, когда сможет хоть чуть-чуть владеть собой.

Черт побери, он не ошибся. Не ошибся. Кто-то был в квартире. Кто-то передвигал книги, перебирал одежду, брал в руки пистолет.

Но это была не Дора.

Джед надавил на глаза ладонями, бессильно опустил руки. Он сорвался. Ничего удивительного. К этому шло уже несколько месяцев. И разве не поэтому он сдал полицейский жетон?

Сегодня он целый день общался с адвокатами, бухгалтерами, банкирами и, явившись домой, сломался, как соломинка.

И до смерти напугал женщину. Почему он набросился именно на Дору? Потому что она увлекла его, разрушила его оборону. И он нашел отличный способ заставить ее заплатить за это. Джед обругал себя и потащился в кухню… к виски.

Его рука с бутылкой замерла над стаканом. Это легкий путь. Джед взъерошил волосы, глубоко вздохнул и, выбрав трудный путь, отправился к двери Доры.

Дора сидела на подлокотнике кресла, обхватив себя руками и раскачиваясь взад-вперед. Когда раздался стук в дверь, она вскинула голову, с трудом поднялась на ноги.

В коридоре Джед уперся лбом в дверь и закрыл глаза.

– Дора, прости. – В ответ тишина. Он тихо выругался и стукнул снова. – Впусти меня на минуту. Я должен убедиться, что с тобой все в порядке. – Молчание тянулось, все сильнее сжимая его грудь. – Дай мне одну минуту. Клянусь, я не дотронусь до тебя. Я хочу убедиться, что ты в порядке, вот и все.

Отчаявшись получить ответ, он схватился за дверную ручку.

Дора с ужасом следила, как поворачивается ручка. Боже, о боже, она забыла запереть дверь. Тихий вскрик замер в ее горле. Она подскочила к двери как раз в тот момент, когда Джед открыл ее.

Джед увидел дикий страх на ее лице. За годы службы он слишком часто видел этот страх на множестве лиц. Он очень ловко умел внушать такой страх, но, дай бог, еще не разучился рассеивать его. Очень медленно он поднял руки.

– Я не тронусь с места. Я не подойду ближе. – Она тряслась, как осиновый лист. – Дора, я не дотронусь до тебя. Я хочу извиниться.

– Просто оставь меня в покое.

Ее щеки еще были мокрыми, но глаза уже высохли и смотрели на него с ужасом. Он не мог уйти и оставить ее с этим страхом.

– Я причинил тебе боль? – Он мысленно обругал себя за идиотский вопрос. На ее руках уже выступили синяки. – Да, да, прости.

Он вспомнил, как она вскрикнула, когда он швырнул ее на стену, и желудок его сжался.

– Почему?

Ее вопрос удивил его.

– Какое это имеет значение? Никакие оправдания не могут искупить то, что я сделал. Я хотел бы… – Джед шагнул к ней и остановился, увидев, как она вздрогнула. Он предпочел бы удар в солнечное сплетение. – Я бы хотел найти оправдание, но не могу.

– Я хочу знать: почему? Уж это ты мне должен.

Ее пальцы нервно теребили ворот халата. У него сжалось горло. Он не знал, что хуже: промолчать или объяснить ей. Но она права. Он перед ней в долгу.

– Спек обыскал мой дом через неделю после убийства моей сестры. – Ни выражение его лица, ни голос не выдали того, что стоили ему эти слова. – На комоде он оставил ее фотографию и пару газетных вырезок о взрыве. – Тошнота нахлынула почти с такой же силой, как в тот день, и Джед побледнел, подавляя ее. – Спек просто хотел, чтобы я знал: он может добраться до меня в любой момент. Он хотел, чтобы я точно знал, кто убил Элейн. Когда я сегодня вернулся домой и подумал, что ты заходила в квартиру, я сорвался.

На ее выразительном лице отражалось все, что она чувствовала. Страх, гнев и – как соль на его раны – сочувствие.

– Не смотри на меня так. Это ничего не меняет, – резко сказал он. – Я сделал то, что сделал, и был способен на худшее.

Дора опустила глаза.

– Ты прав. Это ничего не меняет. Когда ты поцеловал меня вчера вечером, я подумала, что между нами что-то происходит. Что-то очень хорошее. – Она снова взглянула на него, и теперь ее взгляд был холодным. – Но теперь это невозможно. Ничего не выйдет. Потому что ты не можешь доверять мне. Это тоже причиняет боль, Джед, но это моя ошибка.

Горькое, знакомое чувство беспомощности охватило его.

– Если хочешь, я могу съехать. Сегодня же. А вещи забрать позже.

– В этом нет необходимости, но делай, как сочтешь нужным.

Кивнув, он попятился в коридор.

– Ты уверена, что с тобой все будет в порядке?

Вместо ответа она подошла к двери, тихо прикрыла ее и заперла.

На следующее утро, найдя в вазочке на своем письменном столе маргаритки, чуть поникшие, но пахнувшие уже весной, Дора упрямо подавила первый порыв удовольствия.

С раннего утра она слышала монотонный стук гантелей. Джед не выехал.

И этому она не собиралась радоваться. Отныне Джед Скиммерхорн будет для нее лишь квартиросъемщиком. Не более того. Она никому не позволит пугать ее, угрожать ей, разбивать ее сердце… а потом снова соблазнять пучком маргариток. Она будет ежемесячно получать в банке деньги по его чеку, вежливо кивать ему, если они случайно столкнутся в коридоре, и продолжать жить своей собственной жизнью.

Гордость не позволит ей поступать иначе.

Поскольку Терри и Ли вполне справлялись с покупателями, Дора решила разобраться со счетами и достала чековую книжку.

Через несколько минут она украдкой взглянула на маргаритки и поймала себя на том, что улыбается. Услышав топот на лестнице, она поджала губы и уставилась на счет за электричество.

Джед остановился в дверях, отчаянно пытаясь найти какие-нибудь подходящие слова. Он мог бы дать голову на отсечение: с момента его появления температура в кладовке опустилась градусов на десять. В общем-то, Дора права, но он почувствовал себя еще большим идиотом, чем когда покупал ей цветы, возвращаясь из спортивного зала.

– Если ты собираешься работать здесь, я могу закончить полки позже.

– Я буду заниматься документами еще часа два, – ответила она, не поднимая головы.

– У меня есть кое-какие дела в городе. – Джед подождал ответа, не дождался. – Тебе ничего не нужно?

– Нет.

– Хорошо. Отлично. – Он стал подниматься по лестнице. – Тогда я покончу с полками днем. После того как съезжу в город и куплю себе власяницу.

Дверь наверху захлопнулась. Дора приподняла брови.

– А ты думал, что, увидев эти цветы, я брошусь тебе на шею? Подонок. – Она взглянула на вошедшую из магазина Терри. – Все мужики – подонки.

Дора ожидала, что Терри, как обычно, ухмыльнется и приведет парочку собственных примеров, но девушка явно была в отчаянии.

– Дора, ты забирала к себе нефритовую собачку? Маленькую, китайскую?

– Китайскую собачку? – Дора задумалась, постукивая ручкой по столу. – Нет. Я с Рождества ничего не трогала. А что случилось?

Терри выдавила слабую улыбку.

– Я не могу найти ее. Я нигде не могу ее найти.

– Может, ее просто задвинули куда-нибудь. Может, Ли…

– Я уже спрашивала Ли, – еле слышно прервала Терри. – Я на днях показывала эту собачку одному посетителю. А сейчас ее нет.

– Не паникуй. – Дора решительно встала. – Пойдем посмотрим. Может, я сама ее передвинула.

Но она точно знала, что ничего не трогала. Может, со стороны «Салон Доры» казался милым нагромождением хлама вперемежку с ценными вещами, но в кажущемся хаосе царила система – собственная система Доры.

Дора знала место каждой вещи, вплоть до последней шелковой открытки.

Ли, показывавшая покупателю табакерки, с тревогой взглянула на сестру и вернулась к своим обязанностям.

– Она была в этом шкафу, – тихо сказала Терри. – Я показывала ее в канун Рождества, перед самым закрытием. И я точно видела ее вчера, когда продала французскую статуэтку. Они стояли рядом. Я бы заметила, если бы ее не было тогда.

– Не волнуйся. – Дора успокаивающе похлопала Терри по плечу. – Давай осмотримся.

Доре хватило одного взгляда на письменный столик атласного дерева, но она постаралась скрыть тревогу.

– Терри, ты что-нибудь продала сегодня утром?

– Чайный сервиз, мейсенский, и пару мундштуков. Ли продала колыбель красного дерева и два медных подсвечника.

– И больше ничего?

– Нет. – Побледневшие щеки Терри стали еще белее. – Что-то еще пропало?

– Флакон для нюхательной соли. – Дора подавила проклятье. – И чернильница, которая стояла рядом.

– Оловянная? – Терри повернулась к столику и застонала: – О господи!

Дора покачала головой, предотвращая дальнейшие комментарии, и быстро обошла магазин.

– Английское пресс-папье… Хрустальный флакон для духов фирмы «Баккара»… Печать Фаберже… – Одна эта печать стоила пять тысяч двести долларов. Тяжелый удар. – И бакелитовый портсигар. – Почему-то пропажа трехдолларового портсигара разъярила Дору не меньше, чем исчезновение «Фаберже». – Все достаточно мелкое, чтобы сунуть в карман или в сумочку.

– За все утро не было и десятка покупателей. Не понимаю, как… О, Дора, я должна была получше следить.

– Это не твоя вина.

– Но…

– Ты не виновата. – Ласково, несмотря на то что ее мутило от гнева, Дора обняла Терри за талию. – Мы не можем обращаться со всеми, кто входит в эту дверь, как с потенциальными воришками. Кончится тем, что мы поставим повсюду видеокамеры и запрем все витрины. Такая серьезная кража у нас впервые.

– Дора, «Фаберже».

– Да. Я сообщу в страховую компанию. Для этого они и существуют. Терри, иди на обед прямо сейчас.

– Я не смогу проглотить ни кусочка.

– Тогда погуляй. Купи новое платье. Тебе станет легче.

Терри высморкалась.

– Ты не злишься?

– Злюсь? Я в бешенстве. – Дора прищурилась. – Надеюсь, они вернутся и попытаются еще что-нибудь украсть. Тогда я смогу переломать их жадные пальчики. А теперь иди, проветрись.

– Хорошо. – Терри снова высморкалась и оставила Дору одну в маленькой комнате.

– Серьезно? – спросила Ли, просовывая голову в дверь.

– Довольно серьезно.

– Милая, мне очень жаль.

– И никаких «Я же говорила тебе, что все надо запирать»?

Ли вздохнула.

– Наверное, эта кража должна была доказать мою правоту, но, поработав здесь несколько недель, я поняла, почему ты ничего не запираешь. Это испортило бы атмосферу.

– Да. – Дора потерла лоб, чувствуя, как наливается болью голова. – За десять тысяч долларов можно купить отличную атмосферу.

– Десять тысяч, – в ужасе повторила Ли. – Десять тысяч долларов? О, Дора, какой кошмар.

– Не волнуйся, я застрахована. Черт побери. Послушай, повесь на часок табличку «Закрыто». Пообедай или еще что-нибудь. Мне необходимо закатить истерику, и я хочу сделать это в одиночестве.

– Ты уверена? – Ли взглянула в сверкающие глаза сестры. – Да, ты уверена. Я запру.

– Спасибо.

12

Направляясь к полицейскому участку впервые после отставки, Джед не переставал задавать вопрос: не изобрел ли он еще один способ наказать себя? Вполне можно было встретиться с Брентом в любом другом месте и избежать болезненных воспоминаний.

Но он вошел в свой старый участок, место, где провел восемь из четырнадцати лет службы, потому что знал: рано или поздно ему придется это сделать. После вчерашнего срыва он понял, что ему придется посмотреть в глаза еще многим и многим фактам.

Ничего не изменилось. В спертом воздухе все так же стоял запах пролитого кофе, не очень чистых тел, застоявшегося табачного дыма и еще более отвратительный, но неизменный запах дезинфицирующих средств. И все те же знакомые звуки: трезвон телефонов, стук клавиш компьютеров, слишком громкие голоса.

Отсутствие пистолета под мышкой усугубляло его неловкость. Более того. Он чувствовал себя голым.

Джед чуть не выскочил на улицу, но двое полицейских в форме, направлявшиеся на патрулирование, явно узнали его, а тот, что слева – Снайдер, вспомнил Джед, – отдал ему честь.

– Капитан, сэр.

Все больше молодежи с каждым годом, подумал Джед. Этот вообще вряд ли начал бриться.

– Офицеры, – коротко кивнул он и обреченно двинулся дальше.

У стола дежурного Джед остановился и стал молча ждать, пока широкоплечий сержант повернется к нему.

Глядя сзади на эти бычьи плечи и шею, ни за что не догадаешься, что у парня лицо как у плюшевого медвежонка.

– Привет, Райан.

Сержант расплылся в такой широкой улыбке, что его глаза почти исчезли в мягких складках румяной ирландской кожи.

– Капитан! Черт побери. – Перегнувшись через стол, сержант как тисками сжал руку Джеда. – Рад вас видеть. Очень рад.

– Как дела?

– О, по-старому. Все как прежде. Лоренцо ранили на прошлой неделе в винной лавке.

– Я слышал об этом. Как он?

– Поправляется. – Райан подмигнул. – Прошли те времена, когда парень небрежно стирал кровь и возвращался на улицы.

– Сначала разжевав пулю зубами.

– Вот именно. – Кто-то позвал Райана, и он крикнул, чтобы подождали. – Нам тут скучновато без вас, капитан. Голдмен не так уж плохо командует. Я хочу сказать, что он умеет перекладывать бумажки, но посмотрим правде в глаза: он – козел.

– Привыкнете.

Райан покачал головой:

– Нет, сэр. Не ко всему можно привыкнуть. Парни знали, что с вами всегда можно поговорить напрямик. Знали, что найдут вас на улице не реже, чем в кабинете. К Голдмену приходится пробиваться через заслон инструкций. – Добродушное лицо сержанта скривилось в ухмылке. – Не выходит из кабинета, если только его не ждут репортеры.

Джед невозмутимо слушал легко льющийся поток информации.

– Хорошая пресса никогда не мешала департаменту. Лейтенант Чэпмен здесь? Мне надо поговорить с ним.

– Конечно. Кажется, он в своем кабинете. Проходите.

Джед не тронулся с места.

– Райан, дай мне гостевой пропуск.

Райан порозовел от смущения.

– К черту, капитан.

– Сержант, мне нужен гостевой пропуск.

– Меня тошнит, – пробормотал Райан, вытаскивая пропуск. – Я должен это сказать: меня тошнит.

– Ты сказал.

Джед прикрепил пропуск к рубашке.

Ему пришлось пройти через весь участок, старательно игнорируя удивленные лица, вопрошающие глаза. Он предпочел бы медленный вальс на горячих углях. Каждый раз, как кто-то окликал его по имени, каждый раз, когда он останавливался, чтобы перекинуться парой слов, сжимались все внутренности.

Когда Джед добрался до кабинета Брента, у него уже свело шею и стучало в висках.

Небрежно стукнув в дверь, он вошел. Брент сидел за заваленным бумагами столом, прижимая к уху телефонную трубку.

– Скажи мне что-нибудь новенькое. – Брент поднял глаза, и мгновенно раздражение в них исчезло. – Да, да. Позвони, когда будешь готов говорить начистоту. – Брент положил трубку и откинулся на спинку стула. – То-то мне показалось, что уровень шума в участке повысился. Ты был по соседству и решил заглянуть, так?

– Нет.

Джед сел, вытащил сигарету.

– А, знаю. Соскучился по дозе полицейского кофе.

– Если до этого дойдет, мне уже ничто не поможет. – Джед чиркнул спичкой. Он не хотел спрашивать, не хотел вмешиваться в их дела… – Голдмен действительно такой козел, как говорит Райан?

Ухмыльнувшись, Брент поднялся, чтобы налить пару стаканчиков кофе.

– Ну, мистером Популярностью его не назовешь. На днях я поймал Томаса в раздевалке: он втыкал булавки в маленькую куклу. Я узнал Голдмена по глазкам-пуговкам и большим зубам.

Джед взял кофе.

– И что ты сделал?

– Сам воткнул пару булавок. Но Голдмен, похоже, чувствует себя отлично.

Джед усмехнулся. Первый же глоток кофе стер усмешку с его лица.

– Знаешь, я мог бы замолвить за тебя словечко перед шефом. Думаю, он прислушается к моим рекомендациям.

– Не заинтересован. – Брент снял очки и попытался стереть пятна со стекол. – Я не умею раздавать поручения. Все кончится тем, что Томас будет втыкать булавки в прелестную куколку в роговых очках. Послушай, Джед, возвращайся.

Джед уставился в кофе, затем медленно поднял глаза.

– Не могу, Брент. Я в ужасном состоянии. Верни мне жетон, и я не знаю, кто за это заплатит. Вчера вечером… – Он не смог продолжать и глубоко затянулся сигаретой. – Вчера вечером кто-то был в моей квартире, копался в моих вещах.

– Еще один взлом?

Джед покачал головой:

– Едва заметный. Кое-что сдвинуто, закрыт ящик, который я оставил приоткрытым, – в таком роде. Меня почти весь день не было дома. Занимался имуществом Элейн. – Джед устало потер шею. – А потом выпил, сходил в кино. Вернулся домой, огляделся и набросился на Дору.

Джед снова отхлебнул кофе. Не горше, чем вкус, уже поселившийся во рту.

– Я бросился на нее, не раздумывая. Заподозрил в преступлении и приговорил. – Джед с отвращением раздавил в пепельнице сигарету, встал и зашагал взад-вперед по кабинету. – Я напугал ее до смерти.

– Господи, Джед. Ты не… ты не ударил ее?

– Нет. – Он заслужил такой вопрос, и нечего обижаться. – Я запугал ее и сам пришел в ужас, когда остыл. Я просто сорвался и не хочу повторить что-либо подобное, прикрываясь полицейским жетоном. Этот жетон кое-что значил для меня.

– Я знаю тебя почти десять лет и ни разу не видел, чтобы ты злоупотребил им.

– И не собираюсь. В любом случае я пришел не за этим. Дора не была в моей квартире. Тогда кто же?

– Может, вернулся тот, кто был в первый раз. Искал что-нибудь ценное.

– У меня почти нет вещей, но в ящике была пара сотен долларов, пистолет, плеер «Сони». Квартира Доры набита ценностями.

– Сигнализация?

– Я осмотрел ее и ничего не заметил. Этот парень – профессионал. Может быть, один из сподвижников Спека. Решил отомстить за него.

– Спек – не из тех, кому хранят верность после смерти. – Однако, как и Джед, Брент не мог отмахнуться от этой возможности. – Я проверю. Почему бы не установить наблюдение за зданием?

В обычных обстоятельствах Джеду была бы противна сама мысль об охране, сейчас он лишь согласно кивнул.

– Я был бы благодарен. Если кто-то охотится за мной, я не хочу, чтобы пострадала Дора.

– Считай дело сделанным. А теперь скажи, как ты собираешься мириться с Дорой.

Джед уставился на плакат на противоположной стене и фыркнул.

– Я извинился, черт побери. И предложил съехать, но ей, кажется, все равно. – Он еще что-то пробормотал под нос, но Брент расслышал.

Страницы: «« « ... 89101112131415 » ... »»