Спящий убийца Кристи Агата

Глава 17

Ричард Эрскин

Поместье Анстелл выглядело уныло. Это был белый дом, приютившийся у подножия серых холмов. К нему вела вьющаяся среди кустарников дорога.

– Зачем мы приехали? – задумчиво произнес Джайлс, обращаясь к Гвенде. – Что мы можем сказать?

– Но мы же обо всем договорились.

– Да, насколько это возможно. Нам повезло, что кузина сестры тетки шурина мисс Марпл, или кем там она ей приходится, живет здесь поблизости… Но ведь неприлично, явившись в дом человека, приступать к нему с расспросами о его прошлых любовных связях.

– Да еще по прошествии стольких лет. Может быть… может быть, он даже и не помнит ее.

– Может, и не помнит. А может, и вообще не было любовной истории.

– Джайлс, что же мы, совсем уж непроходимые дураки?

– Не знаю… Иногда я и впрямь ощущаю себя дураком. Не понимаю, зачем мы ввязались во всю эту историю. Какое это имеет значение теперь?

– Как давно все это было… Да, я знаю… Мисс Марпл и доктор Кеннеди, они оба говорили: «Прекратите расследование». Почему мы их не послушались, Джайлс? Что заставило нас его продолжать? Она?

– Кто?

– Элен. И мои воспоминания. Мои детские воспоминания – единственное связующее звено во всей этой истории. И может, именно дух Элен побуждает меня – и тебя – докопаться до правды?

– Потому что она умерла насильственной смертью?..

– Да. Говорят, да и в книгах пишут, что умершие насильственной смертью не могут обрести покой…

– Думаю, это из области фантазии, Гвенда.

– Может быть, и так. В любом случае у нас есть выбор. Наш визит может выглядеть как сугубо светский. И мы можем не касаться его истинной цели, если не захотим…

Джайлс покачал головой:

– Нет, мы должны задать интересующие нас вопросы. Просто обязаны.

– Да, ты прав. Но все равно, Джайлс, мне страшно…

– Подыскиваете дом, да? – осведомился майор Эрскин.

Он протянул Гвенде блюдо с сандвичами. Гвенда взяла один, окинув майора внимательным взглядом. Ричард Эрскин был невысок ростом, пять футов и девять дюймов или около того. У него были седые волосы и усталый, чуть задумчивый взгляд. Голос низкий и приятный, а говорил он слегка нараспев. В нем не было ничего примечательного, но, на взгляд Гвенды, он определенно выглядел привлекательным… Конечно, он далеко не так импозантен, как Уолтер Фейн, но если большинство женщин пройдут мимо Фейна не оглянувшись, то Эрскин наверняка не оставит ни одну женщину равнодушной. Фейн являл собою нечто неопределенное. А в Эрскине при его скромных внешних данных ощущалась личность. Он говорил об обыденных вещах просто, но в нем было что-то такое, что безошибочно и сразу распознают женщины и на что они реагируют чисто по-женски. Вот и Гвенда, войдя в дом, совершенно бессознательно одернула юбку, поправила завиток на лбу и подретушировала губы. Девятнадцать лет назад Элен Кеннеди вполне могла влюбиться в этого мужчину. Гвенда была уверена в этом.

Когда майор подавал Гвенде блюдо с сандвичами, она поймала на себе его пристальный взгляд и невольно покраснела. Миссис Эрскин беседовала с Джайлсом, но не спускала глаз с Гвенды, и ее взгляд был одновременно изучающим и подозрительным. Джанет Эрскин, высокая дама с грудным голосом, низким, почти как у мужчины, крепкого телосложения, была в добротном твидовом костюме с большими накладными карманами. Она выглядела старше мужа, но Гвенда решила, что это, может быть, и не так. У нее был какой-то несчастный, загнанный вид. «Бедняжка, явно обделенная вниманием мужа, – подумала Гвенда. – Держу пари, ему сегодня достанется».

– Искать дом – занятие хлопотное, – сказала она. – Агенты по продаже недвижимости способны так расписать продающийся дом, что покупатель немедленно устремляется увидеть это чудо и чаще всего бывает горько разочарован.

– Вы хотите поселиться здесь, где-нибудь поблизости?

– Да, это одно из мест, о которых мы думали. Потому что здесь недалеко Стена Адриана. Джайлс всегда восхищался Стеной Адриана. Вам покажется это немного странным, но нас устроит любое место в Англии. Дело в том, что мой родовой дом – в Новой Зеландии, и здесь у меня нет никаких связей. И у Джайлса тоже нет привязанности к какому-то определенному месту, он проводил каникулы у многочисленных теток, живших в разных местах. Единственное, чего мы хотим, – поселиться поближе к Лондону, но непременно в сельской местности.

Эрскин улыбнулся.

– Здесь всюду истинно сельская местность. Мы живем изолированно от немногочисленных соседей. Поместья далеко отстоят друг от друга.

Гвенда уловила скрытые нотки грусти в его приятном голосе. И внезапно подумала о его одиночестве в этом краю: короткие зимние дни, завывающий в трубах ветер, окна, наглухо закрытые плотными шторами, и эта женщина с загнанным недобрым взглядом… а соседей мало, и до них далеко.

Потом представшая ее мысленному взору картина исчезла. И опять было лето, настежь распахнутые решетчатые стеклянные двери в сад, и доносящийся оттуда аромат роз, и веселое щебетание птиц.

Она спросила:

– Это старый дом?

Эрскин кивнул:

– Времен королевы Анны. Мои родственники жили здесь почти три сотни лет.

– Дом очень приятный. Вы, должно быть, гордитесь им.

– Он нуждается в ремонте. Налоги не позволяли поддерживать его в надлежащем состоянии. Но теперь, когда дети взрослые и способны сами себя обеспечить, можно подумать о ремонте.

– Сколько у вас детей?

– Два сына. Один в армии. Второй только что кончил Оксфорд. Собирается работать в издательской фирме.

Он посмотрел на каминную полку, и взгляд Гвенды последовал туда же. Там стояли две рамки с фотографиями парней – предположительно восемнадцати и девятнадцати лет – с гордыми добрыми лицами. Фотографии сделаны, видимо, несколько лет назад.

– Они хорошие парни, извините, что я хвалю их сам.

– Они действительно очень милы, – сказала Гвенда.

– Да, – задумчиво проговорил Эрскин. – Думаю, и впрямь дети стоят того, чтобы ради них жертвовать… собой, – уточнил он после короткой паузы, отвечая на вопросительный взгляд Гвенды.

– Я полагаю, при этом приходится от многого отказываться?

– Порой от очень многого…

Она снова уловила в его словах некий скрытый смысл, но миссис Эрскин перебила его, спросив властным тоном:

– И вы в самом деле ищете дом в этой части страны? Боюсь, я не смогу посоветовать вам ничего подходящего поблизости.

«И даже если бы знала подходящую усадьбу, то все равно не сказала бы, – подумала Гвенда с внезапной враждебностью. – Эта глупая старая дама просто ревнует. Ревнует потому, что я беседую с ее мужем, и потому, что я молода и привлекательна».

– Это зависит от того, насколько срочно вам нужен дом, – сказал Эрскин.

– Никакой спешки, – спокойно сказал Джайлс. – Мы хотим найти нечто действительно стоящее. В настоящее время у нас есть дом в Дилмуте, на южном побережье.

Майор Эрскин поднялся с места, чтобы принести коробку с сигаретами, стоявшую на столе у окна.

– Дилмут, – сказала миссис Эрскин безразличным голосом, пристально глядя в затылок мужа.

– Прелестный небольшой городок, – продолжал Джайлс. – Вам не приходилось там бывать?

На какой-то короткий момент воцарилась тишина, которую нарушил все тот же безразличный голос миссис Эрскин:

– Однажды, много лет назад, мы провели там летом несколько дней. Нам там не понравилось, слишком расслабляющий климат.

– Да, – согласилась Гвенда. – Нам тоже так показалось. Мы с Джайлсом предпочли бы более бодрящий воздух.

Эрскин вернулся с сигаретами и протянул коробку Гвенде, говоря:

– Вы найдете здешний воздух действительно бодрящим. – В его голосе отчетливо слышалась жесткость.

Гвенда подняла на него взгляд, когда он поднес ей зажигалку.

– А вы хорошо помните Дилмут? – равнодушным тоном спросила она.

Его губы дернулись, словно от внезапной болевой спазмы. Он ответил уклончиво:

– Думаю, достаточно хорошо. Мы останавливались, кажется, в отеле «Роял Джордж»… нет, дайте вспомнить, – в «Роял Кларенс».

– О да, это чудный старомодный отель. Наш дом почти рядом. Он называется «Хиллсайд», но раньше назывался «Сан… Сан… Мэри», так, Джайлс?

– «Сан-Кэтрин», – поправил ее Джайлс.

На этот раз реакция была явной. Эрскин быстро отвернулся. А чашечка миссис Эрскин запрыгала по блюдцу.

– Может быть, вы хотите посмотреть сад? – поспешно предложила она.

– О да, с удовольствием.

Они вышли через балконную дверь в сад, со вкусом устроенный и ухоженный, с длинной оградой и дорожками, выложенными плиткой. Как поняла Гвенда, уход за садом был приятной обязанностью майора Эрскина. Когда он говорил о розах и травяных газонах, его мрачное, печальное лицо прояснялось. Несомненно, работа в саду была его призванием.

Когда они наконец распрощались и ехали в автомобиле обратно, Джайлс нерешительно спросил:

– Ты… ты на самом деле уронила его?

Гвенда кивнула.

– Около второго куста дельфиниума. – Она взглянула на свой палец и рассеянно покрутила на нем обручальное кольцо.

– И думаешь, что никогда уже его не найдешь?

– Да это же не настоящее мое обручальное кольцо. Этим я никогда не стала бы рисковать.

– Я рад это слышать.

– Я очень дорожу этим кольцом. Помнишь, что ты сказал, когда надевал его мне на палец? «Этот зеленый изумруд моей хорошенькой зеленоглазой маленькой кошечке».

– Я сказал бы, – бесстрастно произнес Джайлс, – что наши проявления нежности могут со стороны выглядеть странными, скажем, в глазах людей поколения мисс Марпл.

– Я все думаю, что она делает сейчас, наша милая старушка. Греется на солнышке?

– Как бы не так! Насколько я ее знаю, она не сидит на месте, высматривает, выведывает, задает кому-то вопросы. Надеюсь, она не слишком усердствует?

– Для пожилой леди разговорчивость и общительность совершенно естественны. Другое дело, если бы мы с тобой этим занимались.

Джайлс снова помрачнел.

– Я не согласен с тобой. – Он немного помолчал. – Ты именно этим и занимаешься. У меня такое чувство, что я сам сижу дома, а тебя посылаю делать грязную работу.

Гвенда провела пальцем по его щеке, чтобы успокоить.

– Знаю, дорогой, знаю. Но ты должен признать, что тут требуется сноровка. Ведь это же наглость – выспрашивать мужчину о его старых любовных делах, только дерзкая женщина может с этим справиться, и к тому же умная. А я считаю себя умной.

– Я знаю, что ты умная. Но что, если Эрскин и есть тот человек, которого мы ищем…

Гвенда ответила с уверенностью:

– Не думаю, что это он.

– Ты считаешь, что мы идем по ложному следу?

– Вовсе нет. Я полагаю, что он был влюблен в Элен. Но он хороший, Джайлс, очень хороший. Совсем не из тех, которые могут задушить.

– У тебя невероятно большой опыт общения с людьми, которые способны задушить человека, да, Гвенда?

– Нет. Но мне присущ женский инстинкт.

– Именно так, я думаю, часто говорят жертвы душителей. Ну, Гвенда, шутки в сторону, смотри будь осторожна.

– Конечно. Мне так жаль этого беднягу… жить с такой женой-драконом. Держу пари, у него несчастная жизнь.

– Она странная женщина…

– Да, какая-то зловещая. Ты видел, как она все время смотрела на меня?

– Надеюсь, наш план удастся.

План был приведен в действие на следующее утро.

Джайлс, словно детектив в бракоразводном деле, занял наблюдательный пост, откуда хорошо просматривались ворота поместья Анстелл. Примерно в половине двенадцатого он доложил Гвенде, что все идет нормально. Миссис Эрскин уехала на маленьком «Остине», видимо, на рынок в городок, что находится в трех милях отсюда.

Гвенда подъехала к воротам и позвонила в колокол. Она спросила миссис Эрскин, и ей сказали, что та уехала. Тогда она попросила майора Эрскина. Майор Эрскин был в саду. Он занимался клумбой и при появлении Гвенды оставил свое занятие.

– Мне так жаль беспокоить вас, – сказала Гвенда. – Но, думаю, вчера где-то здесь я уронила кольцо. Помню, что оно было у меня на пальце, когда мы вышли сюда после чая. Оно мне немного велико. Я просто не переживу, если потеряю его, потому что это мое обручальное кольцо.

И тут же начались поиски. Гвенда повторила свой вчерашний путь, стараясь вспомнить, где она останавливалась и до каких цветов дотрагивалась. И вдруг кольцо обнаружилось около большой купы дельфиниума. Гвенда вздохнула с огромным облегчением.

– А теперь могу ли я предложить вам что-нибудь выпить, миссис Рид? Пива? Бокальчик шерри? Или, может быть, вы предпочитаете кофе или что-то вроде этого?

– Я не хочу ничего, нет, в самом деле. Вот если только сигарету… благодарю вас.

Она опустилась на скамью, и Эрскин сел рядом.

Несколько минут они молча курили. Сердце Гвенды отчаянно колотилось. У нее нет выбора. Она должна сделать решительный шаг.

– Я хочу кое о чем вас спросить, – начала она. – Может быть, вы сочтете это большой наглостью с моей стороны. Но мне необходимо знать… и, возможно, вы – единственный человек, который способен мне помочь. Мне кажется, что вы когда-то были влюблены в мою мачеху.

Он повернулся и с удивлением посмотрел на нее.

– В вашу мачеху?

– Да, в Элен Кеннеди. Позже ставшую Элен Холидей.

– Понятно. – Мистер Эрскин казался совершенно спокойным. Его невидящий взор был устремлен на залитую солнцем лужайку. Сигарета тлела у него в руке. Сидевшая рядом Гвенда ощутила смятение в его напряженной позе. Потом его рука осторожно коснулась руки Гвенды, и, будто отвечая на вопрос, заданный самому себе, он сказал: – Письма, я полагаю.

Гвенда не ответила.

– Я не писал ей много: два, может быть, три раза. Она сказала, что уничтожила их, но ведь женщины никогда не уничтожают писем, не так ли? И вот они попали к вам. И вы хотите все узнать.

– Просто я хотела больше знать о ней. Я… очень любила ее. Хотя и была совсем маленьким ребенком, когда она ушла.

– Она ушла?

– А вы не знали?

Его взгляд, искренний и удивленный, встретился с ее взглядом.

– Я ничего не знал о ней, – сказал он, – с… с того лета в Дилмуте.

– Так вы не знаете, где она теперь?

– Откуда мне знать? Столько лет прошло… лет. Все кончено и забыто.

– Забыто?

Он горько улыбнулся.

– Нет, наверное, не забыто… Вы очень проницательны, миссис Рид. Но расскажите мне о ней. Ведь она не… умерла, верно?

Внезапно налетел порыв холодного ветра и охладил их разгоряченные лица.

– Не знаю, мертва она или нет, – сказала Гвенда. – Я ничего о ней не знаю. Я думала, может, вы что-то знаете?

Он покачал головой, и она продолжала:

– Знаете, она ушла из Дилмута тем летом. Совершенно неожиданно, однажды вечером. Никому ничего не сказав. И больше не вернулась.

– И вы думали, может быть, у меня были какие-нибудь известия от нее.

– Да.

Он покачал головой:

– Нет. Ни единого слова. Но, наверное, ее брат, доктор… который живет в Дилмуте. Он должен знать. Или он тоже умер?

– Нет, он жив. Но тоже ничего не знает. Понимаете, все думают, что она исчезла с кем-то.

Он повернулся и посмотрел на нее. Глубоким печальным взглядом.

– Полагали, что она ушла со мной.

– Да, такое предположение высказывалось.

– А была ли такая возможность? Не думаю. Нет. Или мы были настолько глупы, что сознательно упустили такую счастливую возможность?

Гвенда промолчала, и Эрскин снова повернул голову и посмотрел на нее.

– Лучше послушайте обо всем этом. Хотя, в сущности, вы не много узнаете из моего рассказа. Но мне не хотелось бы, чтобы у вас сложилось ошибочное представление об Элен. Мы познакомились на пароходе по пути в Индию. К моменту нашего отъезда один из сыновей заболел, и жене пришлось ждать следующего рейса. Элен ехала туда, чтобы выйти замуж за чиновника лесной или какой-то другой фирмы. Она не любила его. Это был просто старый друг, хороший и добрый, и она хотела уехать из дома, где была несчастлива. И мы влюбились друг в друга. – Он помолчал, а потом продолжал: – Эти слова звучат банально. Но в данном случае это не так, я хочу, чтобы вы поняли: это не была обычная любовная интрижка на корабле. Мы полюбили всерьез. Для нас это было… потрясением. Но я не мог оставить Джанет и детей. Элен считала так же. Если бы речь шла только о Джанет, но ведь были еще и мальчики. Словом, никаких надежд на будущее. И мы договорились попрощаться и постараться забыть друг друга. – Он грустно усмехнулся. – Забыть? Я никогда не забывал ее – ни на один миг. Моя жизнь превратилась в ад. Я не мог заставить себя не думать об Элен… Да, она не вышла замуж за парня, к которому ехала. В последний момент отказалась. Она поехала домой, в Англию, и на обратном пути встретила другого мужчину, вашего отца, как я понимаю. Она сообщила мне об этом через пару месяцев. Тот мужчина был ужасно несчастлив, потеряв жену, писала она, а при нем был еще и ребенок. Она подумала, что сможет сделать его счастливым, и решила выйти за него замуж. Она писала из Дилмута. Примерно через восемь месяцев скончался мой отец, и я вернулся в Англию. Мы хотели отдохнуть несколько недель, прежде чем поселиться в родовом поместье. Моя жена предложила Дилмут. Какие-то ее друзья настоятельно советовали это приятное и тихое место. Она, конечно, ничего не знала об Элен. Можете представить себе мое искушение: увидеть ее снова! Увидеть того самого мужчину, за которого она вышла замуж… – Эрскин помолчал немного, потом продолжал: – Мы остановились в отеле «Роял Кларенс». И этот приезд был ошибкой. Видеть Элен было для меня адской мукой… Она казалась довольно счастливой… я не знал, сохранились у нее ко мне какие-то чувства или нет… Возможно, они уже остались в прошлом. Но тем не менее моя жена, видимо, что-то заподозрила. Она… она очень ревнивая женщина, всегда была такой. – Он резко оборвал себя: – Вот и все. Мы уехали из Дилмута…

– Семнадцатого августа, – подсказала Гвенда.

– Именно в тот день? Возможно, я точно не помню.

– Это была суббота.

– Да, вы правы. Как сейчас помню, Джанет еще сказала, что дороги на север будут забиты, но, кажется, она была не права…

– Пожалуйста, попытайтесь вспомнить, майор Эрскин. Когда вы в последний раз видели мою мачеху… Элен?

Он улыбнулся доброй улыбкой.

– Мне не придется для этого чересчур напрягаться. Я видел ее вечером накануне нашего отъезда. На пляже. Я прогуливался там после обеда… и увидел ее. Вокруг никого не было. Я проводил ее до дому. Мы прошли через сад…

– Который был час?

– Не знаю… Часов девять, наверное.

– И вы попрощались?

– И мы попрощались. – Он снова засмеялся. – О, это было совсем не то прощание, о котором вы думаете. Оно было коротким и сухим. Элен сказала: «Пожалуйста, уходите. Уходите быстро. Лучше мне не…» Она замолчала… и я… я ушел.

– Снова в отель?

– Да, да, в конечном счете в отель. Но сначала я долго ходил по округе.

– Трудно ориентироваться в датах по прошествии стольких лет, – сказала Гвенда. – Но мне кажется, что именно в тот самый вечер она исчезла навсегда.

– Ясно. И поскольку мы с женой уехали на следующий день, пошла молва, что она убежала со мной. Странные мысли порой приходят людям в голову.

– И все-таки, – напрямик спросила Гвенда, – она не уехала с вами?

– Боже правый, нет, у нас никогда не возникало такой мысли.

– Тогда как вы думаете, почему она ушла?

Эрскин нахмурился. Он посерьезнел и задумчиво проговорил:

– Понимаю. Ответ на этот вопрос весьма важен в данной ситуации. Она не оставила… э-э… какого-нибудь объяснения?

Гвенда подумала и высказала свое личное мнение:

– Нашли какую-то записку. А вы считаете, что она бежала с кем-нибудь другим?

– Нет, конечно.

– Вы, кажется, уверены в этом.

– Уверен.

– Так почему же она убежала?

– Если она убежала вот так, внезапно, возможно только одно объяснение: она бежала от меня.

– От вас?

– Да. Она, возможно, боялась, что я буду искать новых встреч с ней, буду надоедать. Она, должно быть, видела, что я все еще влюблен в нее, схожу по ней с ума… Да, должно быть, причина в этом.

– Но это не объясняет, почему она так и не вернулась. Скажите, рассказывала ли вам Элен что-нибудь о моем отце? Что она беспокоится о нем? Или… или боится его? Что-то подобное?

– Боялась его? Почему? О, я понимаю, вы думаете, что он был ревнив. Он действительно был ревнивым человеком?

– Не знаю, он умер, когда я была ребенком.

– Вот как. Нет, он всегда казался мне нормальным и симпатичным человеком. Я знаю, что он любил Элен, гордился ею. Это я ревновал Элен к нему.

– Они казались вам счастливой парой?

– Да. Я радовался этому… и в то же время болезненно переживал… Нет, Элен никогда не говорила со мной о нем. Как я уже сказал, мы почти никогда не оставались с ней наедине и никогда не вели доверительных бесед. Но теперь, в свете того, что вы мне рассказали, мне начинает казаться, что Элен в ту последнюю нашу встречу выглядела встревоженной…

– Встревоженной?

– Да. Тогда я думал, что это из-за моей жены… – Он вдруг замолчал. – Но, видимо, причина была более серьезной? – Он взглянул на Гвенду в упор. – Боялась ли она мужа? Ревновал ли он ее к другим мужчинам?

– Вы, кажется, думаете, что нет.

– Ревность – весьма странная вещь. Внешне она может никак не проявляться. – Он чуть заметно передернул плечами. – Но она может быть страшной, очень страшной.

– И еще одно мне хотелось бы узнать… – Гвенда вдруг замолчала.

Послышался шум подъезжающего автомобиля. Майор Эрскин сказал:

– О, жена вернулась, она ездила за покупками.

И в мгновение ока он превратился совсем в другого человека. Его тон сделался официальным, а лицо бесстрастным. И лишь легкий трепет рук выдавал его нервное состояние.

Из-за угла дома показалась миссис Эрскин.

Муж поспешил ей навстречу.

– Миссис Рид обронила вчера в саду кольцо, – объяснил он.

– В самом деле? – сурово вопросила миссис Эрскин.

– Доброе утро, – сказала в свою очередь Гвенда. – Да, но, к счастью, я нашла его.

– Вам повезло.

– О да. Было бы ужасно лишиться его. Ну, мне надо идти.

Миссис Эрскин промолчала. Майор Эрскин сказал:

– Я провожу вас до машины.

Он двинулся было за Гвендой, но тут послышался резкий голос его жены:

– Ричард. Надеюсь, миссис Рид извинит тебя, тебе звонят по очень важному делу…

– Все в порядке, – поспешно сказала Гвенда. – Не беспокойтесь, пожалуйста.

Гвенда быстро сбежала с террасы и, обогнув угол дома, вышла к подъездной дорожке. И в растерянности остановилась. Миссис Эрскин так поставила свой автомобиль, что Гвенда при всем желании не сможет выехать на дорогу. Она немного поколебалась, а потом направилась назад к дому.

У самой двери она застыла как вкопанная.

– Я не желаю слушать твои объяснения, – услышала она резкий низкий голос миссис Эрскин. – Ты специально подстроил это. Договорился вчера с этой женщиной, чтобы она приехала сюда, когда я буду в Дейте. Ты всегда был таким… любая хорошенькая девушка. Я не потерплю этого. Запомни, не потерплю.

А потом молящий, полный отчаяния голос майора:

– Порой, Джанет, мне кажется, что у тебя и в самом деле с психикой не все в порядке.

– Это не у меня, а у тебя непорядок с психикой. Ты не можешь оставить женщин в покое.

– Ты же знаешь, что это не так, Джанет.

– Нет, это именно так! Еще давно… в том городе, откуда приехала эта женщина… в Дилмуте. И ты еще смеешь мне говорить, что не был влюблен в ту, желтоволосую, жену Холидея?