Двойная тень Грановский Антон

2

Выбравшись из престижного Квартала Обедов и Ужинов, девушка быстро дошла до канала, заскочила в лавку старьевщика и обменяла свою одежду с небольшой доплатой, получив другой, более подходящий для ее обстоятельств наряд.

Небо над Большим Градом было подернуто серой дымкой, плотность которой менялась по мере того, как ветер с северных степей доносил сюда массы желто-коричневой пыли, из-за чего солнце принимало временами темно-коричневый оттенок.

Илиона, сменившая одеяние монашки на цветастое кимоно, быстро шагала по улице. Неподалеку от маленького кафе был припаркован одинокий светлый фургон, на боку которого мерцал значок «Цеха антикваров». Возле фургона стоял, дымя сигаретой, высокий мужчина в длинном черном пальто и в странной широкополой шляпе, надвинутой на глаза.

Беглянка скользнула по нему взглядом, отвернулась и торопливо продолжила путь. Через несколько минут она достигла шумных рыбных рядов – незаметная, молчаливая. Торговцы за прилавками на все лады расхваливали свой товар: рыб-звезд с разбросанными во все стороны сверкающими плавниками, морских тигров с лоснящейся полосатой шкурой и огромными зубами-бивнями, донных рыб-дьяволов, на чьих широких мордах застыли глумливые усмешки, а хвосты которых были увенчаны острыми жалами, сохраняющими яд до самого разложения.

Изредка встречались радужные дискоиды – удивительные и редкие рыбы, известные тем, что на их плоских костях можно сохранять информацию, считанную с головного мозга человека.

Девушка отмахивалась от зазывал-торговцев, огибала группы туристов, фотографирующихся на фоне рыбных рядов. Миновав растянувшийся на пару километров рынок, она нашла какую-то недостроенную дорогу, протянувшуюся вдоль берега реки. По сторонам были видны знаки и указатели на японском и русском языках. Не обращая на них внимания, девушка медленно шла по дороге, осторожно обходя остатки строительного мусора.

Погруженная в свои мысли, она не сразу заметила двух молодых ронинов – вольных воинов-дружинников, – появившихся около нее. Тот, который был ближе к ней, схватил Илиону за руку и резко крутанул ее, заставив девушку опуститься на колени.

– Какого дьявола? – вскрикнула она, силясь вырвать руку. – Что вам от меня нужно?

– Что вы делаете на берегу? – сухо проговорил один из ронинов.

– Какая вам разница?

– Нам велено останавливать и проверять всех подозрительных, – сказал второй ронин, разглядывая точеную фигурку девушки поблескивающими глазами. – Вплоть до обыска.

Девушка дернулась, и второй ронин, молниеносно выхватив из ножен короткий меч-вакидзаси, приставил острие клинка к ее шее.

– Не дергайтесь, сударыня, – предупредил он.

Девушка гневно сдвинула брови.

– Я не понимаю, что происходит, – сказала она.

– Вы ничего не знаете?

– Нет.

– Псионики убили президента Токугаву и четырех правительственных чиновников. Эти ублюдки восстали и собираются взять власть в свои руки.

– Я не псионик! – сказала девушка.

– Это мы и собираемся проверить, – сухо произнес ронин.

Он снял с пояса портативный пси-локатор. И в этот миг девушка приподняла голову и издала громкий шипящий звук – облачко серой пыли вылетело у нее изо рта и разделилось на два легких, струящихся потока. Пылевые ручейки устремились в раскрытые рты ронинов. Прошло несколько секунд, и рты агрессоров захлопнулись, а сами они вытянулись в струнку и замерли там, где стояли, а затем что-то стало происходить у них внутри – тела их завибрировали и стали быстро втягиваться внутрь, облегая кости. Не прошло и десяти секунд, как две высушенные мумии рухнули на дорогу. Из раскрытых ртов мумий вылетели облачка серой пыли и потекли в рот к девушке. Заглотив последнюю пылинку, она сомкнула губы и медленно поднялась на ноги.

Пошатываясь, девушка двинулась вперед, но сумела пройти всего сотню метров, после чего ноги ее подкосились, и она упала в придорожную пыль.

Неизвестно, сколько продолжалось ее забытье. Она слышала голоса, крики негодования и ощущала присутствие множества людей, затем чьи-то сильные руки подняли ее и понесли. Постепенно темнота окутала ее, смазывая все картины окружающего мира…

Снова открыв глаза, девушка обнаружила себя в гостиничном номере, похожем на собачью конуру. Влажная губка прошлась по ее лицу – девушка вскинула руку и оттолкнула губку от себя.

– Я в норме, – слабо проговорила она и попробовала встать.

Молодой темноволосый человек в очках попытался ей воспрепятствовать, но она посмотрела на него таким взглядом, что он остановился – будто на стену натолкнулся.

– Что там произошло? – хрипло спросила девушка.

– Люди решили, что ты псионик. Кажется, они собирались тебя растерзать.

– Как тебе удалось меня спасти?

– Ты мне помогла.

– Как?

Парень пожал плечами:

– Я сам не понял. Были крики… Потом толпа разбежалась, и ты осталась одна. Видимо, ты что-то сделала. Потом я поднял тебя и отнес в автолет.

– Ясно.

– Как все прошло? – тихо спросил молодой человек, опустив руку, в которой все еще держал влажную губку.

– Нормально. – Силы девушки быстро восстанавливались. – Мне нужно принять душ, – сказала она. – Закажи чего-нибудь поесть, я чувствую себя измотанной.

– Хорошо.

Молодой человек поправил пальцем очки и взял с тумбочки видеофон.

– И не вздумай делать глупости, – сказала девушка.

Парень посмотрел ей в глаза и глухо проговорил:

– Я не самоубийца.

Девушка снова опустилась на подушку. Она все еще чувствовала себя изможденной. Прежде чем силы восстановятся полностью, пройдет не меньше трех часов, и эти три часа она должна провести в постели.

– Что тебе заказать? – спросил молодой человек в очках, стоя у кровати с видеофоном в руке.

Очки его матово блестели, отчего глаза были не видны.

– Побольше животного белка, – сказала она. Закрыла глаза и добавила: – И чего-нибудь сладкого. Мне нужно побыстрее восстановиться. Впереди много работы.

…Она лежала на узкой кровати, глядя в потолок. Лучи полуденного солнца прорывались сквозь незанавешенное окно, наполняя маленькую комнату светом и теплом. Пот покрывал ее лицо, простыни прилипали к ее голому телу.

Молодой человек вернулся с новой порцией прохладной воды. Окунув губку в воду, он принялся водить ею по смуглой коже девушки.

– Что, если я брошу тебя и сбегу? – спросил он.

– Ты не уйдешь далеко.

– Ты меня настигнешь и убьешь?

– Нет. Но куда же ты пойдешь?

Некоторое время молодой человек молчал, а затем тихо проговорил:

– Когда я узнал, что тебя не было в списке экипажа «Сирены», я готов был тебя убить. Но это происходило из-за страха. Теперь мне кажется, что я способен тебя убить из ненависти.

Девушка повернула голову и посмотрела на него темными глазами.

– Ты можешь ненавидеть меня сколько угодно, – сказала она. – Но нам с тобой никуда друг от друга не деться. Мы обречены делать то, что делаем.

Затем снова отвернулась и устало закрыла глаза.

3

Ник Бойцов, псионик Гера и Спекторский сидели в небольшом баре «Фонда Здоровья и Искусств». В баре было шумно и многолюдно. Посетители – художники, писатели, примазавшиеся к ним пройдохи и любители дармовщинки – успели изрядно напиться. Они хлопали друг друга по плечам, говорили друг другу «старик» и слюнявили друг другу небритые щеки, выпивая на брудершафт.

Монументальная Нонна Андреевна Фельцер восседала за столом, словно королева. Это была громадная толстуха с низким лбом и обвисшими щеками. Маленькие, заплывшие жиром глаза ее смотрели устало и высокомерно. Волосы, сильно тронутые сединой, уложены в высокую прическу. Толстые сильные руки великанши были сложены на животе и теребили края серой шали, украшавшей ее воловью шею.

– Дружок, сделай-ка мне водочки, – попросила она услужливого толстячка, который увивался рядом с ней. – Горло что-то сушит.

Толстячок тотчас поднялся со стула и отправился за водкой.

Нонна Андреевна лениво перенесла вес тела на одну ягодицу и звучно испортила воздух. Лицо ее при этом сохраняло величественное выражение.

– Газовая атака, – сообщила она равнодушно. – Со мной такое иногда случается. Если хотите, заткните носы салфеткой.

Она извлекла откуда-то из складок тяжелой шали сигарету и прикурила от массивной антикварной позолоченной «Зиппы», которая смотрелась в ее толстых пальцах не крупнее шпильки для волос.

– На вас здесь все смотрят снизу вверх, – заметил Ник.

Госпожа Фельцер спокойно взглянула на него и сказала:

– Эти ребята жрут и пьют за мой счет. За мой счет они издают свои паршивые книжки и организуют персональные выставки своей мазни. Конечно, они смотрят на меня снизу вверх, потому что я обеспечиваю их паршивое будущее, в котором нет ни смысла, ни красоты.

К столику подошел услужливый толстячок и поставил перед госпожой Фельцер графинчик с водкой – граммов на четыреста. А к нему – четыре граненых стакана и тарелочку с мелко нарезанной рыбой-бессмерткой. Кусочки рыбы, украшенные колечками маринованных водорослей, еще шевелились.

– Ну что, друг Спекторский, поухаживаешь за старой подругой? – спросила она, с улыбкой взглянув на иллюзиониста.

Спекторский открыл графин, занес его над стаканом толстухи и спросил:

– Сколько тебе?

– Лей, мой милый, не скупись. Я покажу, когда хватит.

Спекторский стал лить. Она плавно взмахнула ладонью – мол, достаточно. Движение ладони было таким ленивым и таким медлительным, что пока она его делала, стакан наполнился доверху.

– Спасибо, старый друг, – сказала толстуха.

Потом плотно обхватила стакан толстыми пальцами, осторожно поднесла его ко рту, сказала «Будем здоровы» и медленно – глоток за глотком – выпила до дна. Ловко поддела на вилку кусок бессмертки и отправила его в рот.

– Люблю жизнь во всех ее проявлениях, – прокомментировала она, уминая рыбу.

Прожевав, посмотрела на Ника Бойцова и вдруг спросила:

– Позвольте узнать: вы буддист или христианин?

– Скорее гностик, – ответил Ник.

– Значит, вы верите в то, что после смерти ваша душа навсегда распростится с материальным миром и забудет его, как забывают страшный сон?

– Абсолютно верно.

Госпожа Фельцер прищурилась.

– Забавно… Господин Бойцов, а вам не кажется, что, называя грезы истинной реальностью, а материальный мир – сном, вы все переворачиваете с ног на голову?

– Я иду по пути познания, – спокойно ответил Ник. – И я знаю, что меня ждет в конце пути.

– Встреча с истинным Богом, не так ли?

– С тем, кто не несет ответственности за наш кошмарный мир, поскольку не запятнал себя причастностью к его созданию.

– О, так значит, вы – избранный? Один из тех, чье существование продлится после смерти в мире истинной реальности?

Ник склонил голову в знак согласия. Нонна Андреевна усмехнулась:

– Если я правильно поняла, это означает «да». А что, если окажется, что ваше существование – такая же фикция, как существование большинства людей на нашей планете? И что никакой «души» в вас нет, а есть лишь тело, набитое вонючими потрохами? Как вы это переживете?

Ник нахмурился. С подобным ходом мыслей он сталкивался много раз и давно взял за правило оставлять уничижительные реплики без ответа. Госпожа Фельцер, кажется, все поняла.

– Спасибо за душеспасительную беседу, детектив, – сказала она, с любопытством разглядывая Ника. – В наше время люди не любят говорить на подобные темы.

– Я тоже не люблю.

– Вот как? – Толстуха усмехнулась. – Выходит, мое общество дурно на вас влияет.

Стряхнув пепел с сигареты, она снова воззрилась на Спекторского и спросила:

– Итак, что вас ко мне привело?

Спекторский посмотрел на Ника, тот нахмурился и сказал:

– В городе происходит что-то странное.

– Да ну? – Нонна Андреевна прищурилась. – Неужели я что-то пропустила? И что же именно тут происходит?

Ник покосился на иллюзиониста, тот кивнул, как бы говоря – «Расскажи ей все без утайки, она поймет». Бойцов перевел взгляд на ведунью и сказал:

– Я думаю, реальность, окружающая нас, глубоко больна.

Вопреки ожиданиям Ника, толстуха не усмехнулась и не удивилась, она лишь прищурила свои маленькие, холодные глазки и задумчиво произнесла:

– Странно слышать это от полицейского детектива.

– Да, – согласился Ник. – Я знаю. Но все признаки болезни налицо. Мертвые птицы оживают… Время движется в обратную сторону… Отражение в зеркале отказывается считать себя таковым…

Ника передернуло при воспоминании о взбунтовавшемся зеркале.

– Реальность больна, – повторил он. – И болезнь быстро прогрессирует.

Нонна Андреевна помолчала, с любопытством глядя на Ника, затем спросила:

– И вы тоже думаете, что в этом виноваты псионики?

– Только если среди них появился гений, способный менять ткань реальности, – ответил Ник. – Но я в это не верю.

– Кажется, ваш спутник, Спекторский, способен на такое, – заметила Нонна Андреевна. – Разве нет?

– Я могу менять реальность в весьма ограниченном диапазоне, – возразил иллюзионист. – Кроме того, девяносто процентов того, что я показываю – всего лишь иллюзии.

– И чего же ты хочешь от меня? – спросила толстуха.

– Мы хотим разобраться в том, что происходит, – сказал Ник. – С вашей помощью.

Нонна посмотрела ему в глаза.

– Вы хотите, чтобы я заглянула в ваше будущее, детектив?

– Да.

Нонна Андреевна прищурилась. Помедлила несколько секунд, потом уточнила:

– Илья сказал вам, что это очень опасно?

– Сказал.

– Это может вас убить. Или оставить калекой.

– Я надеюсь, что этого не случится.

Госпожа Фельцер хмыкнула.

– Обычно я беру за это большие деньги. Но с вас не возьму ничего. Однако вы должны подписать бумагу, так, как делают это другие.

– Какую бумагу?

– Своего рода расписку. На тот случай, если все закончится плохо.

Нонна Андреевна дала знак толстячку-слуге, тот поспешно извлек из внутреннего кармана пиджака листок бумаги и положил его перед Ником.

– Просто поставьте свою подпись, – сказала Нонна Андреевна.

Бойцов взглянул на «расписку», и брови его приподнялись.

– Это чистый лист бумаги, – сказал он.

Госпожа Фельцер кивнула:

– Да.

Ник усмехнулся, после чего взял протянутую слугой ручку и поставил внизу листа свою подпись.

– Хорошо, – сказала Нонна Андреевна.

Толстяк поднял листок, сложил его вдвое и вновь засунул в карман. Госпожа Фельцер посмотрела на Бойцова пристальным, долгим взглядом, словно пыталась проникнуть под его черепную коробку.

– Сначала вам будет больно, – спокойно произнесла она. – Но потом боль уйдет, и вы сможете задать мне несколько вопросов. А теперь, прошу вас, закройте глаза.

Ник выполнил ее указание.

– Постарайтесь расслабиться.

Госпожа Фельцер взяла его за руку. Прошло несколько секунд. Поначалу Ник думал, что ничего не происходит, потом он почувствовал, что от руки Нонны Андреевны идет холод, и холод этот, перекинувшись на его руку, стал подниматься все выше и выше, пока не достиг головы. А затем он ощутил, как холод забирается ему под черепную коробку. Ощущение было неприятное, но вскоре все стало еще хуже – мозг Ника словно пронзила ледяная спица. Он тихо вскрикнул, но тут же сцепил зубы и попытался овладеть собой.

Вскоре боль перестала быть острой и, кажется, пошла на убыль.

– Боже мой! – тихо воскликнула Нонна Андреевна.

Ник открыл глаза. Госпожа Фельцер сидела напротив него в той же позе, что и раньше, но тяжелые веки ее были опущены, а на лице отобразилась печать ужаса.

– Что? – хрипло спросил Ник. – Вы что-то увидели?

– Я вижу тьму, – ответила ведунья глухим, словно бы звучащим издалека, голосом. – Тьму и пустоту.

– Меня ждет тьма?

– Она ждет всех нас. Никто из нас этого не избежит.

Ник поморщился от головной боли и уточнил:

– Значит, реальность действительно разрушается?

Лицо Нонны Андреевны исказила гримаса страдания.

– Нельзя разрушить о, чего не существует, – возразила она.

Ник сдвинул брови.

– Вы говорите загадками, – сказал он.

– Напротив, я выражаюсь предельно ясно, – отозвалась госпожа Фельцер.

Бойцов попробовал продумать следующий вопрос, чтобы он был четким и не допускающим уловок в ответе, но в голове еще пульсировала боль, и сосредоточиться было крайне сложно.

– В том, что происходит, виноваты псионики? – спросил он после паузы.

– Нет, – ответила Фельцер.

– Пришельцы? Чужаки?

– Нет.

– Тогда кто?

– Никто из тех, кого ты знаешь.

Боль снова стала нарастать. Ощущение было такое, будто кто-то вбивает в мозг тупые гвозди.

– Все это скоро кончится, Ник, – хрипло произнесла Нонна Андреевна.

– Что кончится? – не понял он.

– Все, – могильным голосом сказала госпожа Фельцер. – Абсолютно все!

Ник пребывал в замешательстве. Сеанс «ведовства» оказался совсем не таким, как он предполагал, и здорово сбил его с толку.

– И что же нам делать? – растерянно спросил Ник.

– Верить, – сказала Нонна Андреевна с неизбывной горечью в голосе.

– Во что?

– В то, что у всего этого есть какой-то смысл. И какая-то цель. Что все это – не напрасно.

– И только-то? – Ник нахмурился, в душе его стала подниматься злость. – Но я не получил ответов на свои вопросы.

– Теперь ты знаешь все, что хотел знать.

Бойцов вздрогнул. Эту фразу Нонна Андреевна произнесла голосом его бывшей жены Анны.

– Остерегайся фальшивок, Ник. – (Бойцова пробрал мороз.) – Остерегайся!

Он сглотнул слюну и хотел спросить, что значат эти слова, но вдруг Нонна Андреевна открыла глаза, настороженно к чему-то прислушалась, а затем выпустила его руку из своих толстых пальцев и взволнованно произнесла:

– Ваши преследователи уже близко! – Посмотрела на Ника тревожным взглядом и добавила: – Полицейские и спецназовцы приближаются к зданию фонда!

До слуха Бойцова долетел отдаленный вой сирен.

– Ступайте за Акирой, он покажет вам путь! – сказала госпожа Фельцер, кивнув на узкоглазого толстяка-слугу.

– А ты? – хрипло спросил у нее иллюзионист Спекторский.

– Я попытаюсь их задержать.

– Ваша пси-способность для этого не годится, – возразил Ник.

Нонна Андреевна перевела на него взгляд и усмехнулась:

– Вы уверены, что знаете обо мне все? Акира, дружок, выведи наших гостей наружу!