Смертельная игра Робертс Нора

20

Бенни с Варом беспокойно ходили взад-вперед по комнате, так они того и гляди протопчут в полу колеи. Суди Ева по их виду, она бы решила, что они оба крайне измождены и держатся из последних сил, цепляясь за надежду.

— Вам лучше присесть, — объявила Ева.

Ей нужно было, чтобы они сели рядом, тогда она смогла бы следить за выражениями их лиц, движениями рук и тел.

— Сядьте, — властно повторила Ева, и это прозвучало как приказ. — Скоро к нам выйдет врач, а пока что вам следует знать, что мы продвинулись в нашем расследовании. Немного, — уточнила она, — и на данном этапе я не могу раскрыть вам никаких подробностей. Но это хорошие новости, я ждала возможности их вам сообщить.

— Мне наплевать на расследование, сейчас не до него, — отозвался Бенни, не сводя глаз с двери. — Не могу сейчас об этом думать. Только о Силл.

— Мы сейчас не хотим отвлекаться на что-либо, кроме нее. Мы — знаю, это звучит странно, — пожал плечами Вар, — но мы как бы передаем ей свою энергию. Думаем, это сейчас главное, что мы можем для нее сделать.

— Я с вами согласна, — понимающе улыбнулась Пибоди. — Я в такое верю.

— Хиппушница, — пробормотала Ева с намеренным легким пренебрежением. Она отступила на шаг, впустив в комнату женщину в хирургической робе.

Ростом вошедшая была невелика, но широка в плечах. У нее были жгуче-черные волосы, ультракороткая стрижка «Цезарь». Миндалевидные глаза пробежались по присутствующим в комнате и остановились на Еве.

— Вы ведете расследование?

— Лейтенант Даллас, — представилась Ева.

— Я — доктор Прюитт.

— Пожалуйста, — потянулся к ней Вар, — скажите, как она? Как Силл?

Ева кивнула доктору, и та села напротив двух мужчин.

— Операция закончена. Вы — члены ее семьи?

— Да, — опередил Вара Бенни. — Мы — ее семья.

— У нее очень тяжелые травмы.

— Но вы ее спасли? — не отставал Бенни.

— Мы собрали команду врачей и провели несколько операций. У нее обширная травма головы, потребовавшая значительного оперативного вмешательства.

Ева слушала, как доктор Прюитт объясняет, какая именно травма, в чем состоит вмешательство, каков прогноз, и наблюдала за лицами Бенни и Вара. Но то, что она искала, она уже увидела — всего один краткий проблеск.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — пожаловался Бенни и взглянул на Вара: — А ты? Что это все значит?

— Силла сейчас в коме, — терпеливо объяснила доктор Прюитт. — Это ожидаемо, и это может помочь ее телу восстановиться.

— Или она может вообще не проснуться, — с горечью в голосе произнес Вар. — Не так ли?

— Да. Сейчас мы сделали для нее все, что могли, теперь мы будем внимательно ее наблюдать. Операцию она пережила, и это вселяет надежду. Но состояние ее остается критическим, и если она выйдет из комы, может оказаться, что ее мозг необратимо поврежден.

— Боже мой! О господи, — простонал Бенни.

— Не думай об этом. — Вар положил руку на плечо Бенни. — Не думай пока об этом.

— Если хотите, поговорите с другими хирургами, участвовавшими в операции. Я же могу описать картину в общих чертах. Травмы внутренних органов у нее также очень тяжелые. Одна из почек была серьезно повреждена, нам пришлось ее удалить. Мы также пересадили ей селезенку и можем, если она придет в сознание и захочет этого, пересадить новую почку взамен утраченной. Ей еще потребуются множественные операции на ноге. Мы не могли закончить реконструкцию конечности, не ставя под угрозу ее жизнь.

Вар судорожно вздохнул.

— Вы хотите сказать, что надежды нет?

— Надежда всегда есть. Как только мы переведем ее в отделение интенсивной терапии, можно будет ее посетить. Но ненадолго. Будьте уверены, мы продолжаем делать для нее все, что от нас зависит. — Доктор Прюитт поднялась. — Если у вас будут вопросы, меня вызовут по громкой связи. Если хотите, можете поговорить с остальными хирургами. Когда она будет готова к переводу, вам позвонят. Ева вышла вслед за доктором.

— Какие у нее шансы? Только честно.

— Пятьдесят на пятьдесят — прогноз, пожалуй, оптимистичный, но когда ее к нам только привезли, я бы ей и этого не дала. У нее крепкое телосложение. Она молода, здорова. Вы к ней в операционной приставили полицейского.

— Верно, — кивнула Ева, — и в палате у нее тоже будет круглосуточная охрана. Не только у двери, но и внутри. Вы делаете все, чтобы она выжила. Я тоже.

— Опасаетесь за ее безопасность, думаете, на нее могут совершить еще одно покушение?

— Пока у нее в палате полицейский — нет.

— Логично. Если она продержится ближайшие сутки, дам ей пятьдесят на пятьдесят уже с большей уверенностью. Пока что не будем торопиться и загадывать наперед.

— О любом изменении ее состояния в лучшую или в худшую сторону немедленно сообщайте мне.

— Я передам это врачам в интенсивной терапии.

— Хотелось бы взглянуть на нее перед тем, как вы впустите к ней этих двоих.

— Хорошо, поднимайтесь к ней в палату. Я скажу, чтобы вас пропустили.

Ева поднялась на нужный этаж, подмечая на ходу входы и выходы, системы безопасности, фамилии врачей на дверях кабинетов и на бейджиках персонала. «Нормально, — решила она, — но все это при желании можно обойти».

Она показала жетон сидевшей за столом медсестре, с одобрением отметила, что та не просто мельком глянула на него, но внимательно рассмотрела, прежде чем ее пропустить.

Стены на этаже были, как и в «Играй», стеклянными. «Никакой частной жизни, — подумала Ева и усмехнулась. — Силле бы это не понравилось». Но самой Еве это было на руку. В каждой палате была камера видеонаблюдения и датчики жизненных показателей. Вряд ли персонал пристально наблюдал за мониторами, но наверняка тут же примчался бы, если бы датчики запищали, извещая об изменении в состоянии пациента.

Тем не менее она была рада, что на стуле у двери сидел полицейский. Завидев ее, он поднялся.

— Возьми пять минут на отдых, расслабься, — сказала Ева.

— Слушаюсь.

Ева подошла и встала в ногах кровати. Она окинула лежащую Силлу взглядом и подумала, что из-за механических конструкций, которые фиксировали кости, собранные у нее по кусочкам в ноге и руке, та выглядит как недоделанный робот. Сквозь конструкции проглядывала кожа, покрытая багрово-красными и фиолетовыми кровоподтеками. От Силлы к мониторам шли подрагивающие трубки, приборы ровно и неторопливо гудели и пищали. Синяки под глазами чернели на нездорово бледной коже.

Голова ее покоилась на специальной гелевой подушке. «А волосы они ей сбрили, — подумала Ева. — Наверное, это ее огорчит не меньше, чем стеклянные стены и камеры, когда она очнется».

«Если очнется», — уточнила про себя Ева.

— Я сама попадала несколько раз в переделки, но отдаю тебе должное — ты меня обскакала. Начинать жить заново собранной, должно быть, почти так же хреново, как и лежать разбитой вдребезги. Ну что ж, посмотрим, насколько ты сильная.

Она обошла кровать и наклонилась над кроватью:

— Даже и не думай отчалить. Я знаю, кто это с тобой сделал. Я знаю, кто убил Барта. Я взяла след, и я его сделаю. Я выиграю. И тогда он за все поплатится. Имей это в виду и не вздумай сдаваться. Мы с тобой вместе его уделаем, ты — тем, что выкарабкаешься, а я — тем, что возьму его. — Ева выпрямилась. — Он никогда не был тебе другом. Это ты тоже имей в виду.

И она осталась охранять Силлу, пока не вернулся приставленный к ней полицейский.

А когда к ней пустили Бенни и Вара, Ева задержалась еще ненадолго, вглядываясь в их лица на экране.

— Думаешь, она выкарабкается? — спросила Пибоди в машине.

— Она не из тех, кто сдается. Это ей в плюс. Займи для меня конференц-зал и устрой мне совещание с командой из ОЭС. Через тридцать минут, нет, лучше через час, — уточнила Ева.

Пока Пибоди звонила и договаривалась, Ева набрала номер на встроенном в приборную панель телефоне.

— Лейтенант! — ответил Рорк.

— Ее прооперировали, пока держится.

— Рад слышать. Говорила с хирургом?

— Да. Делают все, что требуется. Теперь наша очередь. Можешь подъехать ко мне в управление через двадцать минут?

— Да, могу.

— Захвати неординарное мышление.

— Всегда при мне, — улыбнулся Рорк.

— Сегодня оно тебе очень понадобится.

— Все устроила, — доложила Пибоди. — Комната «Б». У тебя что-то есть? — она пристально посмотрела на Еву. — Что-то новое.

— У меня есть мертвый парень без головы и девушка в критическом состоянии, обнаруженная на полу голографической комнаты с травмами, как от падения с высоты. Ни оружия, ни отпечатков, ни следов взлома, так что асы-электронщики из ОЭС только руками разводят.

— Ну, оружие могли забрать, убийца мог воспользоваться изолирующим составом. Жертвы знали убийцу и доверяли ему, а он сам мастерски разбирается в электронике и смог замести следы. Но асы-электронщики из ОЭС рано или поздно их найдут.

— Если, конечно, есть что находить. Но с Силлой он просчитался. Она не упасть должна была.

— Откуда упасть?

— В этом-то и вопрос. Возможно, пока она сама не очнется и не расскажет, исчерпывающего ответа на него мы не получим. А пока что придется применять нешаблонное мышление. Сжечь, на хрен, все шаблоны.

Ева заехала в подземный гараж управления.

— Подними все материалы, что у нас есть, включая рентгеновские снимки и отчеты из больницы.

— Ладно, но…

— Меньше слов, больше дела.

Ева быстро добралась до своего кабинета и взялась за отчет. Она упрямо возилась с компьютером, думая, что неплохо было бы подкачать навыки программирования. Ей хотелось до прихода Рорка успеть набросать хотя бы каркас.

— Ну ладно, гадина, посмотрим, сможешь ли ты запустить вот это. — Ева откинулась на спинку кресла и включила реконструкцию происшествия на основе данных из больницы.

Результат вышел условно удовлетворительный, и она кивнула, глядя на экран.

— У меня две новости — хорошая и плохая. Какую хочешь услышать первой? — спросил, входя в кабинет, Рорк.

— Давай плохую. Люблю заканчивать на оптимистической ноте.

— Мы покопались в системе безопасности квартиры Силлы, просканировали ее, разобрали на куски и собрали снова, испробовали на системе Барта все известные человечеству и компьютерам тесты, идеи и методы. Мы не смогли найти ни малейшего отклонения от нормы. Ставлю свою профессиональную репутацию — и твою заодно — на то, что после того, как они заперли входные двери, к ним никто не входил.

— Вот и отлично.

По его прекрасному лицу пробежало выражение недовольства.

— Что ж, я счастлив, что ты довольна. Рад был потратить на это несколько миллионов нервных клеток.

— Имеем факт: вслед за жертвами никто в квартиру не проникал. Факты — это хорошо. А вторая новость?

— Мы продвинулись в восстановлении диска из голографической Барта. Пришлось помучиться, реконструировать буквально наночип за наночипом, но прогресс налицо.

— Еще лучше.

— Ну, ты сегодня оптимистка, — протянул он, программируя в автоповаре кофе.

— Я знаю, кто убийца, и примерно представляю, как он это сделал.

— Отлично, начнем с «кто?».

— Вар.

— Что ж, любому другому на твоем месте я сказал бы, что он с пятидесятипроцентной вероятностью угадал. Но раз это ты, готов дать чуть больше.

— Как приятно, что мне доверяют.

Рорк проигнорировал ее сарказм.

— Не будь ты чертовски уверена, ты бы мне этого не сказала. Значит, это Вар. Так почему же?

— Он — третий лишний. В данном случае четвертый. Трое из них знакомы с детства. Он присоединился гораздо позже, ему пришлось наверстывать, догонять. Спорим, играть в догонялки ему никогда не нравилось. Но он с ними тремя сошелся только в колледже. До этого, если посмотреть его школьные отметки по новым технологиям, математике, программированию, он один был лучше всех. Никто с ним даже рядом не стоял.

— Можно сказать, он с детства привык быть победителем, звездой шоу.

— Да, можно, — кивнула Ева. — А затем в колледже он сходится с этими тремя. Они не только не глупее, чем он, Барт даже умнее. И все его любят. Ну, все прочие ботаники. «Верховный мудрец Игроклана». Откуда они только берут такие титулы? Барт был ассистентом преподавателя по паре дисциплин, старшим по общежитию. Ответственный, веселый парень. Умный, сообразительный, люди ему доверяли.

Рорк уселся со своим кофе в кресло для посетителей.

— И это, по-твоему, мотив?

— Это корень, из которого вырос мотив. С кем ты разговаривал, когда думал их рекрутировать?

— С Бартом. Да, он уже тогда был де-факто лидером. Продолжай.

— А он тебе отказал, потому что хотел основать собственную компанию. Идея была его, это по всему видно. В компании все партнеры равноправны, тут спору нет, но он был ее главой и лицом.

— Справедливо. Но можно сказать, что и Силла, и Бенни с ним конкурировали, причем гораздо дольше Вара. Бенни, к примеру, всегда оказывался на вторых ролях.

— Да, об этом я тоже думала. У меня возникало такое подозрение — во время обыска его квартиры. Этот его робот, идея с Темным рыцарем.

Рорк недоуменно отставил кофе.

— А при чем тут Бэтмен?

— Нет, ну вот откуда, спрашивается, ты догадался про Бэтмена? — удивилась Ева. — Почему, стоит мне сказать «Темный рыцарь», ты сразу же понимаешь, что это Бэтмен? Откуда ты вообще все это знаешь? — вскинула руки Ева.

— Вопрос стоило бы поставить так: почему ты этого не знаешь? Имя Бэтмена вошло в общекультурный лексикон уже больше ста лет назад.

— Забудь. Просто это странно. Я вот… — Ева взглянула на него с прищуром. — А кто за три года убил шестнадцать мальчиков по вызову в возрасте от восемнадцати до двадцати трех лет и скормил их останки своим призовым свиньям?

— Господи Иисусе! — Несмотря на мрачность образа, Рорк не смог удержаться от смеха. — Я счастлив сообщить тебе, что не имею ни малейшего представления.

— Хэнсон Дж. Флик, с 2012 по 2015 год, — выпалила Ева, довольно ухмыляясь. — Видишь, ты тоже не все на свете знаешь.

— Но область твоих познаний временами вызывает искреннюю неприязнь.

— Зато может пригодиться. В любом случае Бенни по уши влюблен в Силлу и мог бы — теоретически — убить Барта из ревности, да вот только по части кувыркания в койке у них там все по нулям. И Бенни доволен своей ролью в компании. Ему нравится собирать информацию. У Силлы в квартире бардак, но бардак своего рода упорядоченный. У Бенни дом обжитой, и для общения у него, когда нужно, есть Монго и Альфред. Наверно, это даже как-то по-странному нормально.

— Монго?

— Попугай. Говорящий. И говорит наверняка много. А ты не спросил, кто такой Альфред.

— Ты же сама сказала: Бенни — Темный рыцарь, значит, Альфред — дворецкий.